Я с тобой. Bodyguard 2.0

***

      Чимин идет к машине так быстро, что Чонгук едва поспевает за ним. Весь запас умиротворения остался там в спа-салоне. Здесь и сейчас Чимин другой. За долю секунды от беспечности и релаксации до взрывоопасного состояния.       «Раздражен?»       «Обижен?»       «Чонгук задел его за живое?»       — Эрик! — Чимин рывком открывает водительскую дверь, оставляя в недоумении Сая, который уже выскочил наружу, как только увидел Чимина в зеркало заднего вида. И теперь придерживает приоткрытой, похоже, никому ненужную дверцу со стороны пассажирского сиденья. — Пересядь!       — Но Чимин! — восклицает водитель и растерянно смотрит на Чонгука, чтобы понять, как поступить, чем еще сильнее выбешивает Чимина.       — Я сказал, пересядь! — рявкает на него Чимин и Эрик больше не спорит. Он ловко перекидывает ноги через рычаг коробки передач, сдвигается вправо.       — Не сюда! Назад! — Чимин садится на водительское место и с силой захлопывает за собой дверь. — Освободи место Саю! Быстро!       Эрик пулей выскакивает из автомобиля и пялится на Чонгука, не понимая какого черта тут происходит. Но телохранитель чуть заметно кивает.       — Всё нормально, Эрик. Пересядь, — он коротким движением указывает на заднее сидение. — Разберемся позже.       Чимин давит на газ, автомобиль отвечает ему довольным рыком и, выбивая бешено вращающимися колесами из бетонной парковки взвесь из пыли и мелких камушков, срывается с места.       — Ого! — брови Чонгука ползут вверх, а губы трогает удовлетворенная улыбка, — сколько страсти, мистер Пак Чимин. Интересно было бы узнать с чего так внезапно.       Чон не переживает, он не торопится, но и не замедляется, он нагонит этого горе-гонщика, которому придется все равно притормаживать на поворотах подземной стоянки.       Они так и едут всю дорогу до особняка. Чимин на ровных, прямых участках дороги ускоряется, превышая все скоростные режимы этой трассы, заставляя Сая, нервно вцепившись обеими руками в ремень безопасности, вжиматься в кресло. Чонгук следует за ним, точно примагниченный, не давая Чимину возможности победить в очередной схватке двух характеров.       Камеры видеорегистраторов, наверняка, уже бесстрастно передают данные о нарушителе, но если не волнуется Чимин… — да и с чего бы ему волноваться, когда звездные гонорары покроют любые штрафы, — то Чонгуку, идущему за ним след в след, и скрытому от «всевидящего ока», и вовсе волноваться не стоит.       Он и не волнуется. Лишь покусывает нижнюю губу, задевая металлическое колечко пирсинга. Эта гонка его будоражит. Заводит, как не заводило уже давно ничто из его теперешней жизни. Заставляет кровь течь по венам быстрее. Кажется, его новая работа начинает ему нравится. Или это Чимин начинает ему нравиться всё сильнее?       Чонгук не успевает додумать эту мысль, от которой разом полыхнули уши и щеки и, кажется, полыхнуло кое-где еще, потому что они уже влетели — по-другому и не скажешь — через высокие кованные ворота на территорию особняка, переполошив охрану на въезде.       «Вот, что значит звезда!       Умеет привлечь к себе внимание! Видимо, это то самое качество, которое так необходимо, чтобы этой самой звездой и стать!»       Чонгук мог бы еще поразмышлять на эту тему, но Чимин уже выскакивает из автомобиля, хлопнув дверцей так, что вздрагивают все трое: и Эрик, и Сай, и даже Чонгук, сочувственно обласкав взглядом ни в чем не повинную дверцу авто.       А Чимин стремительно поднимается по лестнице, ведущей к главному входу, и скрывается за высокой дверью.       Исчезает. Словно мираж. Будто ничего и не было, а наэлектризованный воздух не дрожал вокруг него еще несколько минут назад, не искрил, прошивая разрядами.

***

      Чонгук выбивает подножку, чтобы не удерживать больше байк навесу, снимает шлем и откидывает взмокшие волосы назад.       — Задал он тебе жару? — участливо и немного смущаясь спрашивает Эрик, тронув Чонгука за плечо.       — Есть немного, — соглашается Чонгук.       — Даже не знаю, какая муха его укусила, — вместо ответа, почему-то снова извиняющимся тоном лепечет Эрик, будто это он виноват в неадекватном поведении своего босса.       — Разберемся, — Чонгук еще раз проверяет устойчивость мотоцикла, пристегивает небольшим тросом шлем и похлопывает Эрика по плечу. — Приведи автомобиль в порядок. Проверь, чтобы не было повреждений. Остальное не важно.       — Железные нервы, да? — Эрик смотрит на Чона уважительно, с восхищением.       — Не в этом дело.       — А в чем? — удивляется темнокожий водитель.       — Здесь важнее не что произошло, а почему.       — Понимаю… — Эрик опускается на одно колено возле заднего колеса, осматривая его на предмет повреждений.       — А вот я… — Чонгук опускает голову, — пока ни хрена не понимаю. Но думаю, это не на долго. И чем быстрее я разберусь, тем будет и лучше, и безопаснее.       — Для Чимина?       — Для всех.       Чонгук не хочет углубляться в эту тему, да и Эрик — при всем к нему уважении и той старательности, которую он проявляет, выполняя все требования Чонгука — не самая подходящая компания для таких разговоров.       А вот Хосок!       Чонгук оставляет Эрика разбираться со своими обязанностями и направляется в сторону дома. Легко взбегает по широкой лестнице, зачем-то пересчитывая ступеньки, и толкает входную дверь.       Нельзя сказать, что он волнуется. Он пока не очень себе представляет какие приведет аргументы для того, чтобы задавать Хосоку все те непростые вопросы, которые растут, как снежный ком с каждой минутой, проведенной им возле Чимина.       С одной стороны, его наняли, чтобы организовать систему защиты дома, безопасное передвижение звезды во всех публичных местах, в которых ему необходимо было появляться, обеспечивать личную охрану, а при необходимости закрыть собой.       И Чон выполняет свои обязательства и может с уверенностью сказать — на сто процентов! Но странное чувство, которое поселилось, где-то глубоко внутри. Мерзкое, липкое. Унизительное. Чего с ним не случалось уже очень давно. Не просто мучает его. Заставляет ненавидеть себя!       Страх.       Он давно не знает этого слова. Забыл его однажды и навсегда. Нет, он не оголтелый фанатик или бесстрашным безумец. Он усвоил однажды и ничто не может поколебать его уверенности: страх парализует волю, не дает мыслить логично, выбивает почву из-под ног. Поэтому лучше держать свои эмоции в узде и не поддаваться этому состоянию. И так и было.       А сейчас… Это слово вернулось.       И это страх не успеть!       Не оказаться рядом в нужную минуту, в нужном месте. Потому что Чимин словно нарочно выискивает такие места, где есть возможность исчезнуть и раствориться. А еще твердо решил не впускать в свой личный мир никого, игнорируя даже собственную безопасность.       «Что это?»       «Глупость? Или бесстрашие?»       «Понять бы только.»       Чонгук уже дошел до двери, за которой размещался кабинет Хосока. Он еще с улицы увидел, что в окнах горит свет. А значит Хоби еще там. Работает. И возможно, захочет отвлечься от своих дел и просто поговорить.       Он постучал и даже подождал положенные полторы минуты, но так и не дождавшись ответа повернул ручку. Дверь поддалась и он вошел внутрь.       Хосок был не один. Он сидел на большом диване, а точнее полулежал на нем откинувшись назад и прикрыв глаза, а Сокджин сидел рядом, в такой же расслабленной позе. Откинув голову на его плечо, наслаждаясь лаской, которую дарила рука Хоби, медленно кружа и пощипывая под расстегнутой до середины груди рубашкой — наверняка, возбужденный — сосок Сокджина. К тому же Хоби что-то нашептывал ему на ухо, отчего Сокджин, то и дело облизывал влажные губы, которые расползались в довольной улыбке.       — Чёрт! — только и смог произнести Чонгук и уже шагнул назад, но Хоби и Джин одновременно открыли глаза.       К их чести нужно сказать, они не отпрыгнули друг от друга, как нашкодившие школьники. Просто Хосок аккуратно вынырнул из своего персонального рая. С сожалением вытащил руку и помог Сокджину подняться, чтобы сесть на диване удобнее.       — Проходи, Гуки, — Хосок коротко коснулся губами волос Сокджина, оставляя на них легкий поцелуй, и встал, указывая Чонгуку на два кресла. — Появились вопросы? Чем я могу тебе помочь? Я готов.       Этот молниеносный переход от состояния неги к деловому тону поразило Чонгука. Но он не подал виду. Просто опустил глаза и старался не смотреть в сторону Сокджина, которому чувство смущения, похоже, было неведомо.       Сокджин вынырнул из объятий Хосока и вместо того, чтобы привести себя в порядок, и присоединиться к разговору, потянулся к музыкальному центру и включил тихую расслабляющую музыку.       — Вам не помешает?       — Нет. — Почти хором ответили Хоби и Чонгук. Только в голосе Хосока сквозило обожание, а голос Гуки был жестким. И Хосок сразу отметил это.       — У вас все в порядке? — взволнованно спросил он, становясь тем самым Хоби, который умел взять себя в руки, если было необходимо.       — У нас все в порядке. Иначе и быть не может, — достаточно жестко произнес Чонгук, но желание откровенничать, и задавать непростые вопросы мигом улетучилось. — Если не считать, что Чимину неизвестно, что такое правила и обязательства по выполнению этих правил. А про его настроение, которое меняется как… как ветер в открытом море, и говорить не приходится!       — Ты ошибаешься, Гуки! — осторожно начал Хосок, заступаясь, как всегда, за свою звезду. — Чимин очень организованный человек, но человек! Он устает. Ему нужно личное пространство. Время. Мы не должны забывать про это… И да! Ты прав, Гуки. Он артист! Человек настроения! Как же иначе!       — Может ты и прав, Хосок.       — Кстати! — вмешался в разговор Сокджин, и его голос, как медовая патока, растекся по обоим, — ты просил предупреждать о планах и расписании Чимина?       — Да.       — Завтра будет насыщенный день, — Сокджин достал из бара бутылку и плеснул себе в стакан янтарной жидкости. — Чимин просил тебя предупредить.       — Интересно, когда это он успел? — мы расстались с ним всего минут... восемь назад. Не больше.       — Он только что прислал сообщение, — Сокджин помахал в воздухе мобильным телефоном.       — Ясно. — Чонгук плотнее сжал губы.       — Нужно подробнее? — спросил Сокджин, выставляя рядом еще два стакана.       — Да.       — Я отправлю тебе чуть позже файл с подробным расписанием на завтра, — Сокджин плеснул жидкости и в эти два стакана и протянул напряженным мужчинам, чтобы те тоже могли расслабиться, хоть на минуту.       — Вот видишь, Гуки! — вкрадчиво произнес Хосок.       — Что именно?       — Чимин меняется, всё наладится.       — Ты ошибаешься Хоби. Чимин не меняется. И наладится всё еще очень и очень нескоро.       — Но тебя для этого и наняли на работу, — Сокджин поставил оба стакана на столик, — чтобы наладить, чтобы охранять!       — Не охранять, Сокджин! — Чонгук взял стакан в руку и так сжал его, что Хоби поторопился и высвободил его ладонь, чтобы она не пострадала в случае, если Чонгук сожмет её ещё крепче. — А защищать! Пак Чимин не банковская ячейка, он живой человек!       — Так и занимайся этим! В чем проблема!       — Я и не отказываюсь, — Чонгук отодвинул стакан. — Простите, что потревожил. В следующий раз буду звонить. Заранее. Как Чимин.       — Гуки, перестань, — Хосок примирительно похлопал его по руке. — Мы все устаем и нам всем нужно время на отдых. И тебе тоже не помешало бы перевести дух, ты весь, как на иголках.       Хосок все же взял злополучный стакан и снова протянул его Чонгуку, но тот только отрицательно помотал головой.       — Ты хотел поговорить о чем-то наедине? — Хосок явно был расстроен происходящим. Мало того, что не ладилось между Чимином и Чонгуком, так теперь еще и неприязнь к Сокджину, которую он чувствовал каждой клеточкой своего тела, испортила настроение в конец.       — В следующий раз. — Он поднялся из кресла и, чтобы успокоить Хосока протянул раскрытую ладонь для рукопожатия. — Отдыхайте. Я пойду.       Он повернулся и посмотрел на Сокджина долгим, немигающим взглядом.       — Мне правда жаль, что я нарушил ваше уединение.       Сокджин едва не выпустил стакан из своих пальцев.       — Принимается, Гуки. Спасибо.

***

      Ночь прошла спокойно, если не считать, что при малейшем шорохе Чонгук вскидывался на своей кровати и выхватывал пушку, целясь в беспросветную темень. А как только забрезжил рассвет, принял ледяной душ и оделся, чтобы быть готовым к новому дню.       Сокджин так и не прислал ему подробное расписание. То ли Чимин сам не знал куда его понесет нелегкая. Как далеко заведет тонкая душевная организация и молниеносно меняющееся настроение. То ли, действительно, нужно было больше времени, чтобы сопоставить все графики и время встреч, которые то назначались, то отменялись в зависимости от...       «Хрен его разберет в какой зависимости»       «Что за бизнес такой?... »       Чонгук снова злился, но уже не мог не мириться с осознанием того, что теперь это будет его постоянное состояние, в котором он должен работать. Придется привыкнуть.       Другого пути нет.       Он снова глубоко задумался. Теперь уже о своей профессии, в которой, в общем-то, тоже было немало неоднозначных и непростых ситуаций. И требовалась выдержка и терпение несравнимая с тем, что творилось теперь.       Воспоминания унесли его далеко. Но как только Чимин появился на дорожке перед домом, снова скорее раздетый, чем одетый для утренней пробежки, Чонгук смачно выругался. Он сменил кроссовки на беговые и двинулся вслед за ним. На небольшом расстоянии, чтобы с одной стороны, не нарушать личное пространство артиста, а с другой, держать свой объект и прилегающие территории в поле зрения.       Территория особняка была не слишком большой, но Чимин умудрился намотать по дорожкам, мощенным белым кирпичом, приличное расстояние, ни разу при этом не взглянув на своего телохранителя. Словно того и не существовало.       Ранее утро было прохладным, но к концу пробежки стало значительно теплее и по телу Чимина побежали бесконечные дорожки от пота. Он принял душ, не заходя в дом, воспользовавшись душевой кабиной возле бассейна и с явным удовольствием окунулся в голубоватую, кристально чистую прохладу воды.       Он, как и в прошлый раз не филонил и, не давая себе передышки, пересек бассейн от бортика до бортика такое количество раз, что Чонгук сбился со счета. И когда Чимин подплыл к краю, и подтянулся на руках, чтобы выйти из воды, Чонгук протянул ему раскрытую ладонь.       — Почему ты занимаешься без тренера? — он помог Чимину выбраться и сесть на краю бассейна, — кто рассчитывает тебе нагрузки?       — Тренер был, — тяжело дыша ответил Чимин, — сейчас Хосок ищет другого, но нагрузки рассчитаны. А что не так? — он посмотрел на Чонгука снизу в верх.       — Всё так. Извини. Я просто спросил.       — Вот и не вмешивайся, — Чимин сегодня был резок и по-настоящему зол. — Если мне понадобится твое мнение…       — Я именно это и хотел предложить, — перебил его Чонгук, — если потребуется. Я бы мог…       — Не потребуется! — Чимин встал и набросил на плечи полотенце. — Завтракай. Через полчаса выезжаем.       — Могу я спросить куда?       — Репетиция. Предзапись в студии. Потом фотосъемки для рекламной акции. Потом…       — Я понял. Спасибо. Я буду готов.       — Ну-ну, — Чимин смерил его не читаемым, почти безразличным взглядом. — Что-нибудь ещё?       — Если я обидел тебя вчера своим вопросом, то хотел бы попросить прощения. — Чонгук сглотнул, будто в горле у него все пересохло и слова давались ему с большим трудом. — Это не праздное любопытство. Если я вообще что-то спрашиваю, значит это важно. Просто попытайся понять, Чимин. Для тебя важно. Не для меня.       — Когда что-то, действительно, станет важным — я расскажу сам.       — Хорошо. Я запомню.       — Вот и отлично. А теперь нам нужно торопиться. Меня ждут люди. Работа. Приготовься, что это надолго.       — Я готов.       — Черт! Чонгук! Ты нарочно?! — вспылил Чимин.       — Что? — ошарашенно произнес он, отступая назад, потому что Чимин буквально сжимал кулаки, точно был в ярости.       — Любишь, чтобы последнее слово всегда оставалось за тобой?!       — Я? А…. Так ты пытаешься? … я не понял… что ты хотел…       — Всё! — взбешенно сверкнув глазами прорычал Чимин и, зашвырнув полотенце бог знает куда, почти бегом направился к дому.       А Чонгук так и остался стоять с открытым ртом, глядя ему вслед.       — Последнее слово? Да, ни сном, ни духом… просто хотел быть вежливым. — Чонгук схватился за голову. — Блядь! Я свихнусь с этим их шоу-бизнесом!

***

      И звездный день полетел своим чередом.       Чонгук больше не стремился заговорить с Чимином, возникающие вопросы разрешал сам, или выдергивал на секунду из всей этой суматохи — которую, как ему казалось, преднамеренно наводили вокруг обожаемого ими Чимина все эти стилисты, визажисты и костюмеры — на пару секунд Сокджина. Да и помощь Сая пригодилась, и Чон был ему благодарен, что тот не тупил и не превращался в душнилу, а отвечал четко и по делу.       Среди всего этого строго организованного безумия Чонгук чувствовал себя не в своей тарелке. Первые полчаса глаза разбегались от обилия мельтешащих лиц, сладких улыбок, приторных запахов косметики и беспрестанных криков рабочих сцены, которые бросались по команде на смену декораций.       Он не сразу понял, что время было рассчитано по минутам, если не по секундам, и стоило больших денег. Поэтому все эти люди работали четко и безукоризненно.       К концу второго часа он уже бесстрастно следил за перемещениями десятков людей. И заранее оказывался там, где было положено находиться Чимину и его помощникам.       Но больше всего его поразил сам Чимин. Спокойный, сосредоточенный, беспрекословно выполняющий команды и требования режиссера. Без придирок, капризов и гневных взглядов, запросто перемещаясь по сцене по просьбе оператора, если вдруг выбивался из освещения или выходил за пределы видимости камеры.       И при этом, бессчетное количество раз повторял одни и те же танцевальные движения по команде хореографа.       «Втанцовывал», — так называл это хореограф, — помогая своей танцевальной группе поддержки верно распределиться по сцене и не путаться в переходах при смене движений.       Застывал на месте из любого положения, если художнику по костюмам не нравилось, как ведет себя ткань в движении или при особом сценическом освещении.       И терпеливо ждал, когда заменят один образ другим, бесконечно прикладывая к нему различные отрезки тканей, чтобы понять, как они сочетаются с его медовой кожей, которая в гриме становилась почти фарфоровой и светилась в лучах софитов.       Время близилось к обеду, а в желудке требовательно урчало, и Чонгук не сомневался, что все эти люди не смогут обойтись без перерыва, поэтому просто ждал, когда подадут сигнал к отдыху. Короткие перерывы, были и во время всей репетиции, но их использовал кто угодно, только не Чимин.       Как только он заканчивал работу с кем-нибудь одним, Сокджин тут же находил следующего с неотложными вопросами. Репортера или журналиста, у которого было их не меньше тысячи. Казалось, что люди с огромными блокнотами и такими же переговорными устройствами просто преследовали Чимина.       Поэтому, когда из динамиков прозвучал настоящий гонг, как сигнал к обеду и часовому отдыху, Чонгук не поверил собственным ушам.       — Где Чимин обедает? — спросил он у Сая.       — В специально оборудованном помещении, вместе со всеми,. Там есть все что необходимо. Идем. — И Сай потянул его за собой.       Помещение было огромным. Вдоль стен стояли столы с подогревом, на которых размещалось невероятное количество различных готовых блюд и просто ингредиентов, из которых каждый желающий мог составить собственное меню.       Чонгук окинул обеденный зал взглядом и немного успокоился — выхода было всего два, и оба — с одной стороны. Держать их под наблюдением было легко.       Чимин обедал один. Его стол стоял уединенно у самой стены и подход к нему перекрывали две стойки с натянутой лентой. По-видимому, даже Сокджину было запрещено тревожить его в эти часы отдыха.       Сай и Чонгук расположились неподалеку.       Чонгук посмотрел на скудный выбор продуктов, который Чимин принес за свой стол и столовые приборы, которые он взял в руку, чтобы приступить к обеду, зависли в воздухе.       — Может быть стоит ему что-то принести? — спросил он у Сая, склоняясь к самому уху. Кусок не лез ему в горло, хотя Сай ел за троих, если не за четверых.       Тот недоуменно посмотрел на Чонгука.       — Зачем?       — Если я отсюда хорошо вижу, он взял только салат. Это всё?       — Ну, да.       — При его нагрузках? — Чонгук ощутил закипающую злость. Если бы ему попался тот, сука, «мудрец», который по словам Чимина рассчитывал ему нагрузки, а вместе с ними и норму диетического питания он бы…       «Хотя нет. Стоп. Нагрузки одно, а питанием кажется должен заниматься кто-то другой!»       Сай, который понемногу учился распознавать бурю негодования на лице Чонгука, аккуратно ткнул его локтем в бок.       — Так он это… На диете, — он отложил вилку с сожалением глядя на недоеденный кусок говядины. — Перед гастрольным туром всегда так. Чимин хочет прийти в форму, чтобы хорошо выглядеть для своих фанатов.       — А он плохо выглядит? — Чонгук не мог оторвать взгляда от тарелки Чимина, заполненной под завязку одними овощами и небольшой пиалы с пустым отварным рисом.       — Слушай, Чон, не лезь, а? — Сай вскрыл бутылку с питьевой водой и приложился к горлышку. — Поверь, это не нашего ума дело. Понимаешь.       — Понимаю. Теперь я точно понимаю, что за смены настроения у Чимина. От умиления до агрессии.       — Ты сам-то поешь. Следующий перерыв не скоро.       — Спасибо. Я не хочу.       Аппетит и правда пропал, а вместе с ним и настроение, которое в процессе репетиции выровнялось и Чонгук даже почувствовал желание притопывать ногой, или похлопывать себя по бедру в такт заводной танцевальной музыке.       Обед пролетел быстро и все вернулись на исходные позиции, но теперь Чонгук без отрыва следил за Чимином. За точностью его движений, сосредоточенностью или расфокусировкой во взгляде, устойчивостью и балансом тела, при резких разворотах, или движениях… И ни разу не увидел даже толики усталости на лице Чимина.       Это поражало.       Чимин, не выглядел изможденным или измотанным, но что-то во взгляде! Что заставляло Чонгука волноваться, не давало покоя. Поэтому, как только эта выматывающая репетиция была завершена, Чонгук выдохнул с облегчением.       Только кончики его пальцев покалывало тысячей иголок, как если бы кровь снова растекалась по венам, после долгого отсутствия движения.       Ему так хотелось поднять Чимина на руки. И унести. От всех этих людей. Шума и мельтешения. Как тогда, в клубе.       Но это было невозможно. Потому что они уже снова торопились. В другую студию. К другим людям. Соблюдая четкий график перемещения, чтобы не опоздать к назначенному времени.       Здание, в которое они приехали, оказалось студией звукозаписи. И снова потянулись долгие часы ожидания.       И снова вереницы людей. Сканирование их придирчивым взглядом Чонгука с головы до ног; входы и выходы, взятые под контроль и Чимин… — там за толстым стеклом студии звукозаписи.       Счастливый, уплывающий в мир своей музыки, с самой красивой и нежной улыбкой на устах, с чуть подрагивающими опущенными ресницами, с умиротворением на лице…       Человек в состоянии эйфории и счастья.       В какой-то момент Чонгук, очарованный этим сочетанием — мужской силы, красоты, невероятной выдержки и почти нечеловеческой выносливости, и такого высокого, и чистого, редкой красоты голоса — тоже прикрыл глаза, а когда распахнул их, то резко отпрянул назад под насмешливым взглядом Чимина, полным превосходства.       Но это длилось всего секунду, или две, а потом Чимин снова превратился в белокурого ангела и погрузил всю студию в чарующие звуки собственного голоса.        Но для Чонгука это оказалось — слишком. Он готов был почти признать свое поражение в этом испытании, когда его то бросали в пламя, то с головой погружали в купель с ледяной водой.       Чимину ничего не угрожало в полностью закрытом помещении студии звукозаписи, и Чон вышел в коридор, и прислонился спиной к двери. Откинул голову назад и попытался сделать глубокий вдох. Воздуха катастрофически не хватало.       — Сай! — окликнул он толстяка, который отлично устроился между двумя молоденькими красотками из бэк-вокала, которые получили небольшой перерыв и сейчас хихикали над плоскими шутками Сая. — Присмотри здесь! Никого не впускай до моего прихода. Мне нужно глотнуть холодной воды.       — Все будет нормально, Чон. Иди пройдись, на тебе лица нет, ты слишком сильно вписался в ситуацию. Ничего страшного не происходит. Просто расслабься, скоро привыкнешь.       — Спасибо за заботу! — Чонгук криво усмехнулся. — Я разберусь сам.       — Ну, сам, так сам. — Он мотнул головой в конец коридора. — Автомат с напитками за углом.       Чонгук сунул карту в приемник. Автомат жалобно пискнул и тут же выбросил в контейнер выдачи бутылку с водой. Он одним движением скрутил пластиковую пробку и жадно сделал глоток. Ледяная вода обожгла горло и прокатилась по пищеводу, но в следующую минуту короткий и громкий хлопок привлек его внимание.       Еще секунда и коридор заполнился громкими встревоженными голосами, среди которых голос Сокджина бился в истерике и метался между узкими стенами коридора, как мячик от пинг-понга.       Чонгук смачно выругался и рванул назад по коридору.       «Даже на минуту нельзя оставить!»       Картина, которая предстала перед глазами Чонгука, озадачила его.       Сокджин, усыпанный блестками в виде розовых и алых сердечек, которые облепили его с ног до головы, прилипли к щекам, запутались в волосах. Сай с роскошным букетом из белых лилий в руках, с широко распахнутыми от удивления глазами. И белый, как мел Чимин, с трясущимися руками, протягивающий Сокджину, какую-то бумагу, сложенную втрое, похожую на…       «Да, чтоб тебя!»       — Что здесь происходит? — Чон адресовал свой вопрос Саю, потому что тех двоих расспрашивать было бесполезно.       Чимин угрожающе надвигался на Сокджина, а тот отступал в страхе, безостановочно повторяя:       — Я даже представить не мог, что они попытаются подбросить это еще раз!       — Что значит еще раз? Сокджин! — Чимин готов был ухватить его за грудки и тряхануть как следует, но Чонгук вырос между ними, выхватывая из рук Чимина письмо.       Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать грязно-кровавые каракули и мерзкие угрозы.       — Откуда это здесь взялось? — Чонгук развернулся всем корпусом к Сокджину, чтобы прикрыть его собой от разъяренного Чимина и, наконец, выяснить что произошло.       — Букет! — губы Сокджина дрожали, — я принес букет, который оставили для Чимина на входе у охранника. Там была хлопушка. Чимин выстрелил. Блестки и письмо… — Сокджин почти задыхался в приступе панической атаки.       Чимин все же оттеснил Чонгука и схватил Сокджина за шиворот.       — Я тебя спросил, что значит ещё? Где и когда были ещё эти письма?!       Но Чонгук перехватил его и прижал Чимина спиной к себе, а руки сжал у него на груди крест-накрест.       — Чимин, успокойся, пожалуйста! Сокджин ведь уже рассказывал тебе! Должен был рассказать! Он мне пообещал… — Чонгук зыркнул на Джина. — Или нет?       — Я ничего не знаю, — Чимин дышал тяжело, но не вырывался из захвата.       — Так не было прицидента! А я не хотел его пугать! — Сокджин отряхивал себя от мерзких и липких сердечек. — И потом.. Их давно не было, я думал всё закончилось с твоим приходом и тот раз в особняке был последним.       — Ты хочешь сказать, что кто-то был у нас дома? Но там же Тэхён! — Чимин почти сорвался на крик. — Мы едем домой! Немедленно!       — Чимин, не надо, там полно охраны! — умолял его Сокджин, — у тебя еще интервью в ночном шоу!       — Я сказал, на сегодня — всё!       Чимин рванулся из рук Чонгука и побежал по длинному коридору звукозаписывающей студии, набирая на ходу номер в своём мобильном. Он всего на секунду притормозил, чтобы ответить. На том конце провода взяли трубку.       — Тэхён? Тэхён! У тебя всё в порядке, малыш?! Ты где, с кем? — вопросы сыпались из Чимина, как горох из прорехи в кармане дворового мальчишки. — Нет-нет, всё в порядке, я просто соскучился! Я скоро буду дома! Не ложись спать без меня, скажи Айю, что я разрешил тебе поиграть подольше.       Он выбежал на стоянку, и вчерашняя ситуация повторилась с точностью до наоборот. Он захлопнул дверцу авто и проговорил:       — Я не поеду, Эрик. Сай, остаёшься с Сокджином, он едет с вами.       — А как же ты, Чимин? — не понял Сай.       — Я поеду с Чонгуком. Так быстрее       — Но у меня нет второго шлема для тебя! — Чонгук уже нагнал беглеца и вырос у него за спиной.       — Я хочу. Поехать. С тобой, — четко проговорил Чимин и сник. Будто, наконец, вся энергия, которая подпитывала его, заставляя ярко светить весь день, как люминисцентная лампа, закончилась в один миг. — Пожалуйста, Гуки.       — Хорошо. Я понял. — Чонгук шагнул к своему байку. — Тогда держись крепче. Так крепко, как только сможешь, чтоб я чувствовал твою руку всё время, пока не доберемся домой.       Чонгук оседлал своего стального коня, а Чимин перекинул ногу и прильнул к его спине, усаживаясь удобнее. А дальше…       Он не просто обнял Чонгука за талию, а нырнул рукой под расстегнутую кожанку и уцепился за медную бляху на ремне. Завозился, вытаскивая край майки из-за пояса и, только когда кончики пальцев ощутили горячее тело, уткнулся лбом в кожанку Чонгука.       Словно исполнил какой-то знакомый ему одному ритуал. Сделал что-то привычное, что успокаивало его, давая опору и обеспечивая самую надежную защиту.

***

      — Что ты делаешь, Чимин!? — Юнги ерзает на сидении новенького мотороллера и отбивается от настойчивых рук мальчишки. — Мне же щекотно! Что еще за придурь?       — Я свалюсь, если не вцеплюсь в твой ремень обеими руками.       — А майку зачем дергать?       — Я хочу чувствовать твое тело!       — Вот же мелкий извращенец, доведешь ведь меня до…       — А ты по-другому не понимаешь, я соскучился уже!       — Соскучился он, — бурчит Юнги, наглаживая горячей ладонью, маленькую юркую ладошку, которая так и норовит забраться поглубже, под пояс его брюк. — Чего такой неуёмный стал?       — Ты сам виноват, слишком много времени проводишь с этим тощим, — Чимин обиженно дует губы. — Я тебя почти не вижу.       — Это кто же тощий? — посмеивается Юнги.       — Ичжон твой.       Юнги легонько шлепает по рукам Чимина, чтобы тот отцепился хоть на секунду и разворачивается к нему лицом, тянет на себя.       — Ты — мой. Больше нет никого, — он обхватывает пухлые губы мальчишки своими и втягивает его в сладкий поцелуй. Оторваться невозможно! Мальчишка отвечает так страстно и умело. Постанывает, притирается всем телом, но Юнги останавливает его снова. Просто берет за подбородок и приподнимает голову, чтобы заглянуть ему в глаза. — Я ведь говорил тебе уже ни раз — не нужен больше никто, понимаешь? А ты все равно. Зачем?       Чимин пятится по сиденью назад, отталкивается от Юнги, чтобы встать в полный рост. Юнги встает следом за ним.       — Ну, что ещё?       — Я боюсь за тебя.       — Что со мной случится?       — Случится, — упрямо твердит мальчишка, шмыгая носом, — втянет он тебя. Уже втянул.       — Никуда он меня не втянул, с чего ты взял?       — Это ты где всё это взял?! Ги! — Чимин кивает головой в сторону мотороллера, скользит по Юнги взглядом с головы до ног, и подбивает носком школьных туфель его новёхенькие кроссы. — Думаешь я совсем ничего не понимаю?       — На меня ни с неба это всё свалилось, это правда, — хмурится Юнги, который уже не в первый раз отвечает на эти вопросы Чимина, но он старается не злиться, и держать себя в руках. — Я работаю на мистера Кассана.       — Это плохая работа, Юнги!       — Откуда тебе-то знать! — терпение заканчивается и Юнги злобно пинает пустую банку из-под колы, попавшуюся под ноги. — Хватит! Больше не смей мне говорить такого! Понял?!       Чимин кивает и низко опускает голову, с трудом сдерживая слезы.       — Вот уеду, и никто больше не будет тебе говорить…       — Куда это ты собрался?       — Кажется, моя мать, собирается снова выйти замуж.       — И что?       — И говорит, что мы можем переехать.       — За кого? — широко распахивает глаза ошеломленный Юнги.       — Кажется, его зовут — Ким Намджун.       — Ким Намджун?... «…этого просто не может быть» *продолжение следует