SANflower

Уён устало приваливается к полке, вздыхая. Он смотрит на грязный пол, покрытый мокрой землёй, которую он по неосторожности рассыпал. Пак, которому надоело вальсировать со шваброй за ним, присаживается на стул и позволяет себе расслабиться. — Ох, Сан был бы в бешенстве, если бы увидел это всё, — усмехается он, размазывая грязную лужу носком ботинка по плитке. Уён лишь усмехается, отворачиваясь. На языке горчит имя, которое неделями не покидало мыслей. Чон плотно стискивает зубы, чтобы не выругаться, потому что не хочется портить настроение хёну – до него с этим уже справились. — Не хочу ничего о нём слышать. — Вот как? — Пак вздёргивает брови. — Я думал, у тебя к нему серьёзные намерения. — Людям свойственно ошибаться. А ещё – виноватых искать. Уён и нашёл. Сан здорово обесценил его старания и унизил, так что у Чона не возникло проблем с поиском плохого героя в их истории. Уён не может перестать думать обо всех дрянных вещах, которых ему наговорил Сан. Чон готов ударить себя по лицу за то, что обнадёжил себя глупыми фантазиями о человеке, который так легко вредит окружающим, и пытался добиться Сана, будто он заслуживает его внимания. Вместо этого он тихо и незаметно давит пальцами на царапины от шипов на ладонях, которые получил, когда переставлял букеты из цветов с колючками местами, с трудом вспомнив, где они стояли прежде – где их поставил Сан. Делюзии никогда не заканчиваются хорошо. — Быстро же ты сдался. — Разве тебя ни капли не задело всё, что он сказал? — колко отзывается Уён. — Он как с цепи сорвался, даже не извинился. — Для меня это не первый раз, — отвечает Хва, вздыхая. — Я видел его и в более плохие времена, и мы ругались грубее, но он всё ещё мой друг. — Даже после такого? — искренне недоумевает младший. — Дружба – такая штука. Меня тоже не назвать лучшим из людей, но он всё ещё терпит меня. Я могу пережить новую ссору с ним, но ты в другом положении, очевидно. Я пытался предотвратить конфликт и предупредил тебя, но ты не послушал, — Сонхва метает в его сторону многозначительный взгляд. — Хочешь сказать, я заслужил? — фыркает Чон. Пак тяжело вздыхает и тянется к его руке. Уён позволяет старшему взять себя за ладонь, и, как бы обида ни душила, поджимает губы и мягко стискивает его пальцы в ответ. — Никто такого не заслуживает, Уён, — строго и уверенно произносит Сонхва. — Он очень грубо обошёлся с тобой, ты заслуживаешь извинений, как никто другой. Мне жаль, что всё так вышло. Именно поэтому я отговаривал тебя. Я не могу изменить тебя или его, не могу заставить действовать иначе, но... Знаешь, я не от нечего делать болтаю. Иногда мне хочется, чтобы мои слова имели вес. Уён открывает рот, чтобы ответить ему, но останавливается, едва набрав в лёгкие воздух. Чон смотрит на старшего и осознаёт, что он прав. С тех пор, как они познакомились, Сонхва только и делает, что напоминает Уёну о трудном характере Сана, а Чон игнорирует каждое его слово, уверенный в том, что, приложив усилия, сможет его исправить. Синдром главного героя оказался не шуткой, с таким самомнением голова точно закружится. Сонхва как никто другой знает Сана, и со стороны Уёна слишком глупо следовать за своим воображением, которое имеет мало общего с реальностью. Фантазии красивее роз, но у реальности острее шипы. — Извини меня, — произносит Уён, виновато поджав брови. — Всё в порядке, — Сонхва всплескивает руками и мотает головой, — я не обижен. — А зря, я бы обиделся на твоём месте. Сонхва лишь ободряюще улыбается ему и склоняет голову: — Я слишком люблю людей.  

ᯓ

Сан выздоровел так же быстро, как и заболел. На самом деле, он не пришёл в себя до конца за два дня, хоть у него и получилось сбить температуру, просто оставаться наедине с самим собой он больше не мог. Тревожные мысли уверенно пустили корни в его голове, а после конфликта с Уёном вина и стыд разрослись ветками и склонились под тяжестью собственных плодов. Они гниют, и Сана тошнит от этого запаха. Сан всегда ревностно относился к своему пространству и строго следил за правилами, но он не помнит, чтобы прежде он был таким ядовитым, и эта открывшаяся грань собственной личности его пугает – он не хочет знакомиться с этим человеком. Ещё один час в душной комнате мог стать последним часом вменяемости, поэтому решение выйти на работу показалось ему единственно верным способом сохранить рассудок. Утром Сан погладил рубашку, накормил Бёль и отрепетировал перед ней примирительную речь с парнями. Бёль одобрительно мяукнула и укусила за ладонь на удачу, и тогда Сан, попрощавшись с ней, закрыл за собой дверь. Медленно спускаясь по лестнице, Сан всё отчётливее слышал голоса Уёна и Сонхва, звонкие, как стеклянные шарики – они врезались друг в друга дурацкими шутками и разлетались искристым смехом. Сан улыбался, прислушиваясь к разговору. Он осторожно ступает на последнюю ступеньку и выглядывает из-за угла, оценивая обстановку – Уён, как и обещал, вернул магазину прежний вид, словно ничего и не менялось. Сан ощущает, как волна тепла затапливает его грудь, и становится тяжело дышать на несколько мгновений. Его просьба была услышана, несмотря на его скотское поведение. Простое осознание больно колет под рёбрами и проходится холодком вдоль позвоночника под рубашкой. Сан коротко выдыхает и решается выйти из-за угла. Он проходит в зал, и парни замолкают, как только замечают чужое присутствие, а беседа обрывается. Чхве ощущает на себе их растерянные взгляды. Смотрят так, будто Сан поймал их на проступке, а затем отводят глаза и хватаются за первые попавшиеся предметы, чтобы притвориться занятыми работниками. Мужчина слишком явно чувствует свою непричастность. У них нет секретов и, Сан уверен, они вовсе не обсуждали его, ведь часть разговора удалось подслушать, но они всё равно не могут продолжать общаться так, как прежде, с его присутствием. Он испортил атмосферу одним своим появлением. — Доброе утро, — сипло произносит Сан, проходя за свой стол. — Доброе, — в один голос отвечают Уён и Сонхва, едва ли глядя на своего начальника.  — Как... Прошли последние дни? — интересуется невзначай, открывая свой блокнот, чтобы отметить новую дату. — Как обычно, ничего нового, — пожимает плечами Пак. Чхве щёлкает языком, прописывает новую дату и крутит ручку на пальцах, чтобы расслабиться. Он пытается взять себя в руки, чтобы завести разговор и извиниться перед ними, но вся его смелость и дерзость характера сдулись, как воздушные шарики. Люди не бывают храбрыми, когда по-настоящему чувствуют себя виноватыми. — Нужно обновить витрину. Букеты слишком быстро вянут, — произносит Сан, сверившись с планом на неделю. — О, мы давно не выставляли гиацинты и жасмин, — вспоминает Сонхва, — мы могли бы собрать пышный фиолетовый букет, собрав гиацинты с тюльпанами. — Разве у нас ещё есть гиацинты? — Чхве приподнимает брови в удивлении, и Пак спешит найти в холодильной камере букет. Когда Сонхва показывает ему свежие цветы, Сан невольно улыбается и наклоняется над своим столом, чтобы увидеть их поближе. — Потрясающе. Принеси тюльпаны тоже. Уён, достань упаковочную бумагу. Чон откладывает в сторону пульверизатор и подходит к полке с бумагой для букетов, стараясь избегать зрительного контакта с Саном. Уён вытаскивает рулон кремового цвета – на свой вкус – и раскатывает его на столе. Чхве замечает, что младший не позаботился о том, чтобы зафиксировать конец рулона, из-за чего он скручивается обратно, и подходит, чтобы помочь. Он прижимает край листа руками, и Уён удивлённо смотрит на него, но ничего не говорит – хотя, Сан уверен, ему есть, что сказать. Он замечает это по мутным крошкам обиды в глазах Чона, которые мешают ему чётко видеть. Он знает, потому что руки Уёна теряют ловкость без видимой причины, и он чуть не рвёт бумагу ненароком. Уён отводит взгляд, облизывая губы, и Сан ощущает себя так, будто от его лба отвели дуло пистолета. Сонхва приносит цветы, обрезает со стеблей лишние листья и укладывает их на бумагу. Уён с энтузиазмом принимается помогать ему, меняет местами цветы для большей гармонии, отходит на несколько шагов назад, чтобы оценить, как выглядит букет со стороны. Пока парни решают, в какую вазу его поставить, над дверью звенят ветряные колокольчики, и Уёна отвлекают детские голоса. — Оппа! — кричат две девочки, забегая в зал магазина наперегонки, и все трое работников обращают внимание на близняшек, обгоняющих свою маму. — Уён-оппа! — Кто это к нам пришёл? — дружелюбно спрашивает Уён и опускается на корточки, чтобы поймать девочек в свои объятия. — Арин и Аюн, вы так выросли! Молодая женщина входит следом, придержав за собой дверь, чтобы она не хлопнула. Она здоровается с Саном и Сонхва, кланяется и спешит извиниться за своих дочерей: — Прошу прощения, за ними тяжело уследить. Они увидели его через витрину и захотели поздороваться, — говорит она и смотрит в сторону Уёна, который поднимает обеих девочек в воздух и радостно улыбается, пока Арин хвастается перед ним новыми босоножками, а Аюн – заколками. — Котята, Уён-и работает, не мешайте ему. — Всё в порядке, мне никто не мешает, — отвечает Чон и кружится вокруг себя, заставляя малышек радостно смеяться и цепляться руками за его одежду покрепче. Сан в смятении наблюдает за разворачивающейся сценой. Он держит в руках цветы, не решаясь сдвинуться с места, и переводит взгляд от Уёна с близняшками на руках на женщину, которая их привела. Он переглядывается с Сонхва, надеясь получить у него ответы, но и он выглядит растерянным. Пак понимает не больше, чем Сан. — Извините, а вы... Это... — Чхве неопределенно водит пальцами в воздухе, соединяя невидимые линии. — Мы?.. — Женщина сконфуженно изгибает бровь и склоняет голову набок. — Девочки так похожи на Уёна, — тихо произносит Хва, но его шёпот оказывается слишком громким, и женщина, округлив глаза, начинает смеяться. — Нет-нет-нет, это не наши дети! — спешит объясниться она. Чон, услышав её слова, останавливается, и его лицо вытягивается от удивления. — Я похож на отца? — спрашивает он у парней и смеётся. — Я просто нянчил их некоторое время, пока не нашёл новую работу. — Фух, — облегчённый выдох вырывается у Сана. — Ох, не поймите неправильно, я просто... Сонхва отворачивается, чтобы скрыть свой смех, который у него не получается сдерживать. Среди всех в магазине только Аюн с Арин не поняли, насколько Сан счастлив знать, что у Уёна нет детей. — Оппа, почему ты больше не приходишь в гости? — спрашивает Аюн, болтая ножками в воздухе. — Оппа много работает, детка, — виноватым тоном отвечает Уён. — Не работай больше! — требует она, нахмурившись. — Хорошо, тогда я уволюсь прямо сейчас, — говорит он и опускает девочек на пол. Он подходит к Сану и облокачивается на стол. — Господин Чхве, не могли бы вы уволить меня? Две милейшие леди очень хотят, чтобы я заглянул на обед, — спрашивает он с улыбкой, играя бровями, и старший, растерявшись, лишь тихо смеётся: — Я не могу уволить Чон Уёна, девочки, он нам ещё нужен.  — Зачем нужен? Зачем? — капризничает Арин, схватившись руками за край столешницы и пытаясь подтянуться повыше. Её мама ласково гладит её по волосам, следя, чтобы она не упала. — Он хороший работник, мы без него не справимся, — отвечает тот, наклонившись к ней. Уён наблюдает за тем, как Чхве договаривается с Арин, и черты лица Чона становятся более напряжёнными. — Уён-и нужен нам здесь. Сонхва-оппа будет плакать, если Уён-и уйдёт. — И вы будете плакать? — спрашивает Аюн, внимательно глядя на Сана своими глазками-бусинками. Мужчина смущённо улыбается, выпрямляется и прочищает горло. — Я буду очень громко плакать без Уён-и, — отвечает более серьёзно. — Мне будет плохо без него. Чон не отводит взгляда от него, боится моргнуть, будто это может оказаться сном. Как только он решает перестать питать ложные надежды о взаимности, Сан говорит эти вещи – и былая уверенность осыпается осколками на его больную голову. Уён провёл несколько дней, утопая в гневе и обиде. Найдя всего один недостаток в человеке, легко возненавидеть всё, что в нём есть и что связано с ним, Уён нашёл десятки новых причин уйти, не оборачиваясь, но как только Сан отозвался о нём так тепло, будто они никогда не ругались, Чон забыл обо всём, что выдумал за эти дни. Он проклинает свою слабость снова и снова. Сана слишком мало, когда он нужен, и слишком много, когда хочется его отпустить. Аюн и Арин расстроенно смотрят друг на друга, а потом мама мягко подталкивает их, чтобы они отошли от стола и не уронили что-нибудь по неосторожности. — Раз уж мы пришли сюда, было бы неприлично уходить, ничего не купив, — говорит она и смотрит на пышный букет, похожий на полуночные волны. — Это гиацинты? — Верно, госпожа Со, — кивает Уён. — Разве их не дарят в знак примирения? — женщина хлопает ресницами, рассматривая мелкие лепестки. Уён и Сан одновременно смотрят на Сонхва, который всеми силами делает вид, что он совершенно не при делах. Пак может ошибиться в чём угодно, но не в значении цветов.  — Просто у нас осталось много цветов, которые нужно распродать, — отмахивается Сан, — вы хотели бы купить их? — Нет, но... У вас есть ромашки? — спрашивает она. — Это любимые цветы моей мамы. Мы с девочками собираемся зайти к ней на неделе. — Конечно, позвольте показать вам... — Отвечает Чхве, уходя вместе с ней к холодильной камере. Пока малышки бегают по магазину, очарованно рассматривая цветы, расположенные достаточно низко для их роста, Уён помогает Сонхва перевязать букет лентой и поставить его в вазу. — Не знал, что ты работал няней, — говорит Хва. — Ты отлично ладишь с детьми. Арин и Аюн такие милые. — Да, их маме повезло с такими дочерьми, за ними было легко присматривать, — улыбается Уён. — Она так сильно их любит. — Думаешь, любила бы меньше, если бы они безобразничали? — усмехается Пак. — Это же мама. — Мамы тоже не любят трудных детей. — Это зависит от родителей, а не от детей. — Я же был ребёнком, Сонхва, — отвечает Чон, закатывая глаза, — Я знаю, о чём говорю. — Я тоже был маленьким, — мужчина пожимает плечами, — и обо мне не заботились меньше, когда я плохо себя вёл. Уён смотрит на Сонхва, и выражение его лица отчего-то становится растерянным. Он продолжает улыбаться, но глаза больше не сияют радостью, как несколько минут назад. Сонхва не вылез из зеркала, в которое смотрел Уён.

ᯓ

Витрина пестрит новыми красками, когда парни вместе устанавливают на неё свежие цветы взамен увядшим. Сану всегда тяжело выбрасывать целые букеты, но иначе поступить нельзя, ведь сухие листья и гнилые стебли в мутной воде уже невозможно продать. Лучше похоронить их достойно. С уходом первых посетителей атмосфера в магазине едва ли стала легче. Каждый ощущает это на себе, но никто не рискует сделать шаг и развязать узел, в котором запутались все трое. Нити душат. Дышать становится немного легче, когда в магазин заглядывает новый посетитель. От него пахнет кофе, ванильным сиропом и... Чем-то жгуче-острым. — Чонхо! — радостно восклицает Уён, когда видит друга, — Рад тебя видеть. — О, я не знал, что ты работаешь здесь, — удивляется парень. — У тебя сегодня день друзей? — хмыкает Сан. — Каждый день – день друзей, когда их много, — хмыкает Уён, — чем можем помочь? — Я снова за камелиями, — произносит парень, встречается взглядами с Сонхва и улыбается ему. — Я соберу букет, — вызывается Пак и уходит к холодильнику, чтобы найти нужные цветы. — Чонхо, а чем... — Уён приближается к нему и принюхивается, — Чем от тебя пахнет? В кофейне новый сироп с халапеньо? — Слишком сильно чувствуется? — испуганно спрашивает Чхве и сам оттягивает одежду, чтобы понюхать. — Ёсану снова пришло письмо из другой страны, и... — Письмо Ёсану? — Сан реагирует на эти слова, как на триггер, и поднимает голову. — Кан Ёсану? — Вы знакомы? — улыбается Чонхо.  — Можно и так сказать. Я долгое время получал его почту. Чонхо усмехается, подходя ближе к нему. — А вы случайно не Чхве Сан? Уён несколько раз привозил нам ваши письма. И в этот момент Чон молится о том, чтобы раствориться в воздухе, потому что Сан смотрит на него испепеляюще. В воцарившемся молчании, пока ничего не понимающий Чонхо хлопает глазами, Уён мысленно мечет в его сторону молнии, а затем он замечает, как Сан поднимает свой блокнот и закрывает его лицо. Все кусочки мозаики наконец встают на свои места. — Так это ты тот непутёвый почтальон? — спрашивает Чхве с выраженным раздражением. Немного морщится, прочувствовав пряный запах от Чонхо. — Если бы я сразу знал, что это ты, то ни за что в жизни бы не позволил тебе работать доставщиком у нас... — Так что там с Ёсаном? — неловко переводит тему парень, предвкушая свою казнь. — Точно, письмо! — вспоминает Чонхо. — Ёсан занимается посткроссингом, это обмен открытками с людьми из разных стран. На этот раз ему пришла открытка из Турции, адресант приложил к ней в подарок пакетик специй. Ёсан, конечно, решил их использовать, и – о, боже, – у нас пропах весь дом! Я не знал, что специи могут быть такими ядрёными... Мы проветриваем дом с самого утра. И я не могу смыть этот запах с себя! — Кошмарно... Как же хорошо, что этот конверт не попал к нам, — произносит Сонхва. — Вам очень повезло, — смеётся Чонхо и глубоко вздыхает, — здесь приятно пахнет. Надеюсь, я не оставлю здесь свой жгучий флёр. У меня сегодня смена в кофейне, попробую скрыть этот запах кофе и сиропами. — Удачи, приятель, — произносит Чхве. На мгновение задумавшись, он внимательно смотрит на него и поднимается со своего места. Уёну мерещится горящая лампочка над его головой. — Кофейня... Точно! Чонхо-щи, я хочу поговорить с вашим управляющим. — Насчёт чего? Сан выходит из-за прилавка и летящей походкой идёт к витрине. Уён и Сонхва следят за ним, как за падающей звездой – такое же редкое явление, как и довольный Сан. Чонхо лишь поражается быстрой сменой его настроения. На американских горках поскучнее будет.  — Какое сочетание может быть лучше, чем кофе и цветы? Мы можем заключить выгодное сотрудничество и устроить взаимную рекламу! — восклицает он. — Я уже знаю, что гармонично впишется в ваш интерьер. Глаза Уёна загораются, когда он представляет, где можно расставить акценты в виде цветочных горшков. Сонхва едва не роняет камелии, когда в его голове всплывает яркая фантазия – общая на троих. — Ваш букет, — произносит Пак, протягивая Чонхо камелии. — Благодарю вас. Сколько с меня? — Сегодня – бесплатно, — отвечает Сан и открывает блокнот, чтобы сделать запись.

ᯓ

Уже вечером, после недолгих переговоров с управляющей, Сан и Сонхва приносят в кофейню несколько горшков с цветами и один букет, чтобы обменять их на купоны и визитки. — Благодарю вас, госпожа Бэ, — Сан низко кланяется девушке, когда принимает от неё стопку готовых листовок, — мы рады сотрудничать с вами. — Не стоит, господин Чхве, спасибо за вашу инициативу, — отвечает она, лучезарно улыбаясь. — Не задержитесь у нас? Могу предложить бесплатный кофе для партнёров.  Сан поворачивается к Сонхва, который непозволительно долго отвлекается от разговора на круассаны с кремом на витрине, и хлопает его по плечу: — К сожалению, я не могу принять ваше предложение, но мой друг не откажется. — А? Я? — теряется Хва. — А как же ты? — Ничего плохого не случится, если ты закончишь смену на полчаса раньше. А у меня есть незавершённые дела, так что мне пора идти, — улыбается Сан. — Поешь вкусно, Хва, ты заслуживаешь этого. — Тогда увидимся завтра, — улыбается старший и машет ему ладонью на прощание. Сан прощается с Паком, госпожой Бэ и остальным персоналом, а затем уходит. Управляющая позволяет Сонхва сделать бесплатный заказ, и он разве что хвостиком не машет от счастья. Мужчина подходит к кассе, за которой его встречает Чонхо, и улыбается во все тридцать два. — Такое сотрудничество мне нравится, — хихикает Пак, — посоветуете мне что-нибудь на ваш вкус? — В прошлый раз вам не понравился десерт? — спрашивает Чхве. — Я не стал даже пробовать, потому что он предназначался не мне. — Тогда в этот раз возьмите его. Обещаю, вам понравится, — улыбается Чонхо и открывает витрину, чтобы положить на блюдце кусочек шоколадного торта. Сонхва ощущает себя на седьмом небе от счастья, когда после напряжённого рабочего дня получает свой заслуженный десерт и стакан латте. Только когда он оборачивается, чтобы найти свободный столик, он замирает с открытым ртом, потому что весь зал оказывается занят. Он оглядывается, неуверенно проходит вглубь зала, как потерянный ребёнок, и собирается вернуться к барной стойке, но внезапно незнакомец за ближайшим столиком отодвигает стул рядом с собой: — Господин, тут не занято, вы можете присесть. — Большое спасибо, — улыбается Хва и ставит на стол свой заказ, после сам устраивается рядом и окидывает незнакомца взглядом. Он отвлекается от работы за ноутбуком, поправляет свои очки, и Пак замечает его накрашеный чёрным лаком мизинец. — Ким Хонджун, — улыбается парень. — Пак Сонхва, рад познакомиться. Чонхо наблюдает издалека, проверяя теорию волшебного торта.

ᯓ

Уён насвистывает мелодию из рекламы, срезая сухие листья у цветов. Сан и Сонхва оставили его в магазине за главного, и Чон не может понять, что хуже – быть рядом с Саном, из-за которого его пульс скачет, как бешеный, или снова оставаться в одиночестве. Оба варианта похожи на пытки. Когда в магазине раздаётся музыка ветряных колокольчиков, Уён рефлекторно оборачивается, ожидая увидеть новых клиентов, но вместо этого встречает Сана. — А где Сонхва? — спрашивает он, крутя ножницы на большом пальце. — Остался в кофейне. Всё равно рабочий день закончен, — отвечает Чхве, избегая зрительного контакта. — Значит, я тоже могу идти, если больше нет никаких дел? — Да, можешь, — кивает мужчина, и Уён торопливо снимает с себя фирменный фартук, направляясь в подсобку. — Отлично, до свидания! — произносит Чон, оставив фартук с бейджиком на крючке, но Сан тормозит его. — Постой. — А? Торопясь уйти, Чон даже не заметил, чем занялся Сан. Старший стоит возле витрины, держа в руках букет полуночных волн с лиловыми ракушками тюльпанов, невесомо касается пальцами нежных лепестков и ловит взгляд Уёна. Он протягивает ему букет, кусая щёку изнутри, и слегка поджимает брови. — Это тебе. — Что? — Уён неверяще смотрит на него, ощущая призрачные покалывания на ладонях. Сан делает шаг вперёд, Уён от него – два назад, как от крапивы. — Зачем ты... — Возьми, пожалуйста, — шёпотом просит Сан, словно они не одни. — В знак извинений. Чон замирает, не смея ответить. Он смотрит Сану в глаза и видит в них слезами застывший страх. — Я отвратительно поступил с тобой, — тихо начинает Чхве. — Мне жаль, что я не смог удержать себя в руках, этому нельзя найти оправдание. Я не хочу, чтобы ты на самом деле увольнялся. Младший медленно подходит к нему, как оленёнок к охотнику, и нерешительно принимает его подарок. Он зарывается носом в цветы, чтобы глубоко вдохнуть их аромат, а после, неожиданно для Сана, тянется к нему и заключает в крепкие объятия. Уён прижимается к нему, уложив голову на его плечо. Обнимать крапиву не так уж и больно. — Спасибо, — шепчет он, — я уж решил, что ты действительно ненавидишь меня. — Я бы хотел, — усмехается Сан и прижимает его к себе за талию. — Спасибо, что вернул магазину прежний вид. — Брось. Мне с самого начала не стоило менять что-то без разрешения, прости за это. Магазин правда так много значит для тебя? Уён отстраняется, чтобы посмотреть ему в глаза, и Сан отпускает его, вздыхая. — Это всё, что у меня есть. Только магазин и Сонхва. Это ты можешь быть своим, куда бы ни пришёл. Держу пари, у тебя не возникнет проблем, если ты уйдёшь от нас, но нам станет тяжело справляться вдвоём. Я даже завидую тебе. — Ты не знаешь, о чём говоришь, — отвечает Чон, отводя взгляд. — Нет, правда... У тебя так много друзей и перспектив. Если мы с Сонхва разругаемся или я потеряю свой бизнес, у меня не останется ничего, а ты ни за что не останешься один. — Перестань, — Уён хмурится, — тебе повезло гораздо больше, чем мне. Я никогда не был так привязан к месту, как ты. У тебя есть гарантия надёжности, ты можешь постоянно развиваться в своём деле. Я не могу похвастаться тем же. Меня могут выбросить с работы так же легко, как и взяли, в моей жизни вообще нет стабильности. У меня и друзей постоянных нет. Они... Забывают обо мне, как только находят кого-то лучше, чем я, — горький ком подкатывает к горлу, — будто меня никогда не существовало. Сан внимает каждому слову и понимающе кивает, дослушав. Он поджимает губы, осознавая, что никогда раньше не видел Уёна таким уязвимым и ранимым. Он бы сделал всё, что угодно, чтобы снова увидеть, как он сияет. Лучи уходящего солнца гладят щёки Чона, подсвечивают ресницы, заставляя его жмуриться и отворачиваться от окна. — Я не знал... — растерянно шепчет Сан. — Пустяки, не жалей меня, — мотает головой парень, — можешь ругаться, только не жалей. Просто не хочу, чтобы ты верил в то, что сам обо мне придумал. Сан опускает голову, не зная, чем поддержать Уёна. Он кусает губы, судорожно собирая мысли в кучу, выстраивает из них дорожки с развилками, представляя возможные исходы своих решений, и в один момент кладёт ладонь на его плечо. — Ты не хочешь устроиться к нам на полную ставку? — Что? — Уён удивлённо смотрит на старшего, сжимая пальцами букет. — Если ты не хочешь, всё в порядке, просто предлагаю. Ты мог бы не разрываться между тремя работами и стать нашим постоянным сотрудником. Сонхва уже к тебе привык. "Я тоже," — остаётся неозвученным. Сану хочется дать пощёчину самому себе. Он пытался сбежать от собственной слабости, быть выше глупых желаний, но стало слишком поздно. Вопрос близняшек заставил его всерьёз задуматься о том, что станет, если он уволит Уёна и добровольно отпустит его из своей жизни. Возможно, ему в самом деле придётся поплакать. Сан не искал встречи со звездой и никогда не хотел оказываться слишком близко, но раз это всё равно случилось... Что ж, хуже не будет, они давно прошли момент, когда можно было уйти без потерь. Теперь только гореть. — Я подумаю об этом, — кивает Уён. И уходит, жалея, что не поцеловал.