SANflower

— В Андромеде закончились рабочие места? — спрашивает Сан. — Они там были? — смеётся Сонхва, проливая воду мимо горшка с фиалкой. — Откуда тебе такому было взяться, как не из другой галактики, — фыркает Чхве. Он так и не добился от Пака ответа на вопрос, как он пришёл к разговору о доставке цветов с незнакомым парнем за три минуты и убедил его устроиться к ним. Есть в Сонхва что-то инопланентное, чужое этому миру. — Я не могу до конца понять, как ты это делаешь. — Главное, что мы договорились, а каким образом мы это сделали, не столь неважно. Сан не хотел потерять весь день и предпочёл вернуться к работе за несколько часов до закрытия магазина. "Потерять день", по мнению Сонхва, слишком грубая фраза, в его картине мира отдых не является бесполезной тратой времени, но Сана в этом тяжело убедить. Он чувствует себя дискомфортно, когда не занят ничем важным, Паку остаётся со вздохом принять это и взяться за садовые инструменты. За час до закрытия звенит колокольчик над дверью, и Сонхва щурится, когда в магазин заходит Чон Уён – то ли Солнце рано садится, то ли улыбка у него такая яркая. — Добрый вечер, — произносит парень, привлекая внимание Сана, который задумался над своим блокнотом, — я хотел бы работать у вас. — Здравствуйте, — отвечает Чхве, чуть нахмурившись. Уён тушуется от его взгляда и на несколько мгновений теряется в пространстве, не зная, куда себя деть, от волнения гнёт уголок папки с документами. Сан склоняет голову, разглядывая парня, а затем поднимает блокнот на вытянутой руке, чтобы закрыть голову незнакомца. — Что вы делаете? — спрашивает Чон, подходя ближе. — Стой, где стоишь, — отрезает Сан, — где-то мы с тобой... С вами встречались. — Я не понимаю, о чём вы, господин, — произносит Уён, взглядом считая торчащие из-за страниц закладки. Сан опускает блокнот и встречается глазами с незнакомцем. Он вздыхает, понимая, что ставит парня в неловкое положение своим поведением, и решает задвинуть подальше свои блуждающие мысли. — Извините. Вы пришли на собеседование, так, господин?.. — Чон. Чон Уён, — отвечает парень, кладя документы на стол. Прозвучало, как падение звезды. Как холодная вода, питающая сухую землю с хрустяще-шуршащим звуком, разливаясь в глубине. — Любите цветы? Какие любимые? — спрашивает Сан, листая его трудовую книжку. Листать приходится долго. — Я их обожаю! — искры энтузиазма в его голосе привлекают и Сонхва, который отвлекается от своей работы, чтобы послушать его. Когда-то он сам отвечал Сану на этот вопрос. Чхве наклоняется ближе, оперевшись локтями на прилавок. — Особенно полевые, из которых можно плести венки, я умею. Но больше всех мне нравится живокость. Она такая же красивая, как и её название. Если связать её с лютиками и васильками... Сан улыбается, ощущая, как тепло разливается под кожей. Ему принципиально важно быть уверенным в том, что его коллектив будет любить свою работу так же, как её любит он сам. Когда ему удаётся пообщаться с такими же энтузиастами, каким Сан считает себя, он понимает, что находится на своём месте и делает то, что нужно. Как бы его ни утомляла рутина, он бы ни на что не променял то чувство удовлетворения и спокойствия, которое окутывает его, когда, весь в цветочной пыльце и порезах от шипов, он переворачивает табличку "открыто" на двери. — Ты принят, — Сан перебивает его на полуслове.

⋆⋅☆⋅⋆

Воздух в магазине запах безобразием, когда Уён присоединился коллективу. Он приходит в цветочный магазин всего несколько раз в неделю, но этого становится достаточно для того, чтобы заметить, как разительно меняется атмосфера. Сан взял привычку наблюдать за своими коллегами со стороны, пока Пак учит Уёна тому, что знает сам. Чон впитывает информацию, как губка, его движения ловки и аккуратны, несмотря на то, что болтает он без умолку. Он много шутит, и Сан порой опускает голову на руки и беззвучно смеётся, но после сразу прочищает горло и, покрасневший от смеха, просит его быть потише и не нарушать рабочий процесс. Чон вносит не так много хаоса, чтобы взбесить Сана, но приближается к этому. Уён тогда смотрит на него из-за плеча и хитро улыбается, но обещает вести себя примернее. Они оба знают, что это повторится. — Это что, мох? — удивлённо спрашивает Чон, когда добирается до полки, переливающейся мягкостью зелени. — Аккуратно, не трогай, — строго произносит Хва, — я лично его выращиваю. Он не для продажи. — Почему здесь, а не дома? Пак самодовольно улыбается: — Дома у меня тоже есть. Много мха не бывает. — Это любимое растение Сонхва, — Чхве вмешивается в разговор. — Оно обозначает безусловную любовь, такую же, какую могут подарить родители. — Вот как, — шепчет Уён, приглядываясь к кусочкам мха на влажной коряге, которую они покрывают, как шерсть древесного духа. — Похоже на Сонхва-хёна. — Люди всегда похожи на цветы, которые они выбирают, — улыбается Пак. — А я похож на живокость? — спрашивает Уён. Пак задумывается на несколько мгновений. Сан, готовый слушать, подпирает голову ладонью. Если у кого и спрашивать о символизме растений, то только у Сонхва. — В Корее этот цветок означает "я принесу тебе счастье". В Европе – непостоянство и надменность. В Древней Греции считали, что этот цветок вырос из слёз Аполлона, бога солнца, красоты и музыки. — Похож на непостоянство, — усмехается Сан, — вчера ты был в кофейне, сегодня – здесь, а завтра? — Эй! — Уён оборачивается и складывает руки на груди. — Слёзы Аполлона звучат романтичнее. — Ты довёл Аполлона до слёз. — Сан! — Сонхва смеётся. — Ты колючий, как крапива. — Я стараюсь. — Сан-хён, а какой твой любимый цветок? — любопытствует Уён. Сан растерянно смотрит на него, затем на Сонхва, и ворох его мыслей разгоняет телефонный звонок. Сан тянется к своему смартфону и смахивает влево, чтобы принять вызов. Уён кусает губы, отворачиваясь. Люди бывают до ужаса жадными – принимают все его вопросы и не отдают взамен ни один из своих ответов. Пока Уён, проглотивший знакомое на вкус игнорирование, занимается цветами, из-за спины слышится рабочий голос Сана. Рабочий – потому что с клиентами он общается мягко, отчего его тембр кажется на тон выше. Внезапный грохот стула, с которого резко поднимается Сан, заставляет парней вздрогнуть и снова взглянуть на него. — У нас первый заказ на доставку! — улыбается он. Его глаза сияют, а сам он выходит из-за стола почти вприпрыжку, довольный тем, что его бизнес переходит на новую ступень. — Ты шутишь? — смеётся Хва. — Нет, я разговаривал с клиентом, у нас только что заказали букет красных роз. Уён, за мной. Чон с радостной улыбкой несётся за Саном хвостиком, готовый выполнить свою первую цветочную доставку. Послевкусие от забытого вопроса почти не чувствуется на языке. Они обходят горшки и вазы, подходят к холодильнику с цветами, и Сан распахивает дверцу, а затем достаёт охапку красных роз, пересчитывая их по цветкам. — Они такие красивые, — произносит Уён из-за плеча. Он наблюдает за тем, как бережно Чхве подбирает стебли, чтобы их не повредить. Движения его исцарапаных пальцев ловки и аккуратны, Уён легко может представить, как ласково они умеют перебирать волосы или обводить контуры лица, считая его родинки... Не стоит фантазировать об этом, стоя так близко к нему. — И капризные, — усмехается Сан, — требовательные принцессы. Тебе придётся ехать быстро, чтобы они не успели завять. — Я справлюсь! — восклицает парень и вскидывает руки, самоуверенно улыбаясь. — Скорость – моё второе имя. Я не подведу. — О, надеюсь на это. Сонхва, достань упаковочную бумагу, — просит Чхве и толкает дверцу холодильника бедром, чтобы её захлопнуть. Уён без ума. Пак разворачивает рулон бумаги, Уён придерживает его с краю, чтобы Сан мог положить цветы и отрезать необходимое количество упаковки. Глаза Сана от улыбки становятся похожими на молодые полумесяцы. Уён может смотреть на них вечность. Радость старшего физически ощутима – щекочущей пыльцой на коже и теплом в районе сердца. Хочется всё отдать, чтобы его мечта продолжала цвести, если Сан будет улыбаться так всегда. Сан выходит вместе с Уёном на улицу, чтобы аккуратно уложить букет в корзинку на руле велосипеда. Он искрится на солнце и не отбрасывает тени. Парень называет адрес, и Чон кивает, уже представляя короткий путь через городской парк. — Я мигом, туда и обратно, ты не успеешь даже сказать "гладиолус". Сан складывает руки на груди и только открывает рот, чтобы повторить название цветка, как Уён срывается с места и разгоняется так быстро, что у Чхве возникает закономерный вопрос, нет ли у его велосипеда мотоциклетного мотора. Мужчина возвращается в прохладную тень магазина, подходит к столу, где оставил раскрытый блокнот и телефон экраном вниз, тяжёлый вздох слетает с его губ. Он проходит вдоль ряда с горшками и вазами, приглядываясь к каждому цветку, сравнивает формы листьев и проводит пальцем вдоль жилок, как ведьма водит по линиям на ладонях, будто сумеет по ним что-то прочитать. Сонхва замечает его странное поведение и склоняет голову набок: — Что-то не так? Выглядишь понуро. Ты ведь только что чуть до потолка от радости не прыгал. Сан смотрит на Хва, будто пойманный на месте преступления, пойманный в собственной растерянности. — Этот глупый вопрос Уёна... Один из тех, которые он постоянно задаёт, — вздыхает Сан и измеряет пол шагами, вперив взгляд в швы между плитками. — Из самых сложных. — По-моему, вопрос о любимом цветке не так сложен. Парни долго смотрят друг другу в глаза, не зная, кто из них должен нарушить тишину. Сан стискивает челюсти, бегая глазами по помещению, и Пак может произнести только озадаченное "оу". Порой ему приходится напоминать о том, что Сан не вылез из зеркала, в которое смотрел Сонхва. Там, где Пак чувствует себя легко и свободно, Сан не может сделать и вдоха. У них разное "сложно". То, что одному ясно, как дважды два, другому без посторонней помощи не понять. Сонхва понимает, что сейчас именно он должен помочь. — Я держу цветочный магазин и у меня нет любимого цветка, как глупо, — он хмурится, почёсывая трещащую от беспокойства голову. Ему не свойственно волноваться о таких мелочах, но сейчас этот вопрос не покидает его мысли. — Это так важно для тебя? — спрашивает Хва. — Ты сказал, люди похожи на свои цветы. Я не могу понять, на что я похож. — Сан замолкает, отводя взгляд. — Знаешь, у меня и любимого цвета нет. Любимого фильма. Любимой еды... Чёрт возьми, я уволю Уёна. — Санни, Уён не виноват в том, что ты плохо себя знаешь, — тихо смеётся Хва и кладёт ладонь на спину друга, возвращая его в реальность тёплыми поглаживаниями между лопаток. — Я бы сказал, что ты напоминаешь мне подсолнух. — Почему именно он? — удивляется Сан. Он мог подумать о чём угодно, кроме этого. В нём едва ли есть столько радости и эмоций, сколько есть в одном золотом лепестке. — Когда Уён рядом, ты похож на подсолнух, который тянется к солнцу. Сан тянется рукой ко лбу старшего, трогает его тыльной стороной ладони и хмыкает: — Странно, жара нет, а бредишь. — Ты назвал магазин "SANflower", почему ты так удивлён этой ассоциации? — Хва, не в подсолнухе дело! — восклицает младший, — Я ни к кому не тянусь, понятно? Потрогай траву, приди в себя. — Но ведь это так, ты стал улыбаться чаще с тех пор, как он... — Хён, — Сан перебивает старшего на полуслове, — я не знаю, о чём ты думаешь, но тебе стоит перестать. Ты не делаешь лучше. Пак выдыхает и чешет макушку: — Извини, я не имел в виду ничего плохого. Сан смотрит на старшего снизу вверх, стиснув челюсти. Сонхва ждёт, что он ему ответит, но мужчина молча разворачивается и берет в руки лейку, чтобы полить цветы. Есть вопросы, на которые не следует отвечать. Возможно, Сан доволен быть крапивой – ему больше ничего не остаётся. Он не умеет быть красивым, как живокость, мягким, как мох, и несущим радость, точно подсолнух. Всё, что у него есть – это тысячи колючек, защищающих его хрупкие листья. Крапиву никто не любит, но ей и не нужно быть любимой.

⋆⋅☆⋅⋆

Хонджун вздрагивает, когда хлопает дверь почтового отделения. Чон заносится внутрь, как ужаленый – как всегда – и запрыгивает на тумбу для выдачи посылок: — Где моя сумка? — спрашивает он, тяжело дыша. — Что с тобой? — хмурится Джун, крутя ручку на пальцах, — Откуда ты так торопился? Уён пытается увильнуть от ответа, убирает со лба влажную чёлку, но Ким смотрит выжидающе, не оставляя вариантов. — Возможно, я устроился на третью работу... — Чон Уён! — Хонджун поднимается со своего места, и его компьютерный стул откатывается назад, — Ты даже с первой не справляешься, зачем тебе так много? — Мне нужны деньги! — отстаивает себя парень. — Это плохо для тебя, Уён-а, я ведь уже говорил тебе. — Хён, я достаточно взрослый, чтобы принимать такие решения без чьей-либо помощи. Мне хватает времени на отдых, и если это будет слишком для меня, я возьму отпуск или уволюсь. Хонджун тяжело вздыхает и придвигает свой стул обратно. Он тянется рукой под стол и достаёт сумку, полную писем, протягивает её Уёну. — Ты мог бы устроиться фрилансером и зарабатывать столько же, сколько на всех трех работах, ещё и не выходя из дома. Не понимаю, зачем ты усложняешь себе жизнь. Чон перекидывает ремень через голову и проваливается в мрачное представление, к которому его подтолкнул Джун. Мысленно он поднимается по лестнице, поворачивает ключ в замке, толкает дверь и заходит в свою квартиру. "Я дома," — произносит он и ничего не слышит в ответ. Он закрывает за собой дверь, заходит в свою комнату и тонет в тишине. Здесь никого нет. Его никто не ждал. Он падает на холодные одеяла, смотрит в потолок и слышит сквозь тонкие стены, как соседи играют с детьми и смеются на кухне за семейным ужином. Каждый день Уён пытается быть частью чего-то большого, берётся за любую работу, чтобы быть среди людей с утра до вечера, быть полезным, как деталь механизма, но когда он возвращается домой, он всё ещё остаётся одиноким. Это так страшно. — Уён, ты слышишь? — доносится голос Кима, и Чон встряхивает головой, прогоняя кошмарную картинку. — Да, да... — Отвечает он, подходя к двери, — я поеду, пожалуй. Несколько фраз Хонджуна взболтали осадок, который Уён пытался успокоить. Чон пинает подножку и запрыгивает на велосипед, чуть не потеряв равновесие. Он должен ехать, чтобы встречный ветер выбил из него это тошнотворное чувство. Нужно быть быстрее, чем подступающие слёзы. Сегодня он будет усердно работать, чтобы к ночи сил на переживания не осталось, чтобы упасть лицом в подушку и не думать о том, что рядом по-прежнему никого нет. Чон объезжает город, оставляет письма в ящиках, его сумка постепенно пустеет, пока в ней не остаётся ничего. Парень уже собирается вернуться в отделение, но внезапный тонкий звук заставляет Уёна выкрутить педаль назад, чуть не потеряв равновесие, чтобы остановиться. Он шмыгает носом, оглядываясь, и звук повторяется. Чон понимает, что ему не мерещится. Он опускает взгляд вниз и видит у стены дома в переулке картонную коробку с выстланым старыми тряпками дном, а в ней – серого котёнка с тёмной мордочкой, который пронзительно мяукает, привлекая к себе внимание. Малыш пытается выкарабкаться наружу, но стенки коробки слишком высокие, а его лапки в тёмных носочках слишком слабы. — Как можно было оставить ребёнка здесь, — хмурится Уён и опускается вниз, чтобы взять котёнка на руки. Его шёрстка нежная и мягкая, Чон прижимается к ней щекой и ощущает кожей глубокое мурчание, от которого всё тело котика вибрирует. — Поехали со мной. Уён забывает о том, что ему нужно было обогнать ветер, потому что у него появилась более важная забота. Он укладывает свою сумку в корзинку на руле и усаживает на неё котёнка, чтобы ему удобнее сиделось, пока Уён ищет ближайший продуктовый магазин. Долго ехать не приходится – за углом находится супермаркет, поэтому Чон, спрятав котика за шиворотом одежды, покупает несколько пачек влажного корма и выходит на улицу, чтобы накормить сиротку. Он накладывает корм прямо на пакет, и котёнок начинает с жадностью поедать кусочки мяса в соусе, чавкая и угрожающе урча, будто Уён может претендовать на его порцию. — Что мне с тобой делать? — шепчет Чон. Он слишком сердобольный, чтобы проехать мимо бездомного животного и оставить его в опасности, но к себе он его взять не может. Кто будет присматривать за котом каждый день, пока он пропадает на работах? У него просто нет времени для этого, а котёнку нужно внимание и уход. — Если я отвезу тебя к Хонджуну... Ах, нет, он снимает квартиру, в которой нельзя держать животных. Чанбин живёт в общежитии, там тоже строгие правила. У Ёсана и Чонхо живёт собака... Сонхва-хён! — вспоминает парень и счастливо улыбается. Пак – самый заботливый и чуткий человек из всех, кого он знает, ему точно можно доверить животное. Он живёт один в своей квартире, значит, ничто не помешает ему выделить угол для лотка и местечко для миски. Когда котёнок набивает живот и принимается вылизывать мордочку, Уён усаживает его обратно в корзинку и на всех скоростях несётся к цветочному магазину. Он должен успеть до закрытия. Наконец, он тормозит на тротуаре рядом с витриной и видит через стекло Сана, склонившегося над своим ноутбуком, и Хва, который обрезает сухие листья у растений. Уён толкает дверь и заходит внутрь, придерживая котёнка под своей одеждой. Чхве поднимает голову и вздергивает брови, а Пак лишь дружелюбно улыбается, обернувшись. — Уён, мы закрываемся через полчаса, — произносит Сан, увидев парня. — Я не за тем, — отмахивается, — посмотрите, кого я нашёл. Сонхва подходит ближе, чтобы увидеть, что принёс Уён, и из-за воротника его рубашки выглядывает чёрная мордочка с большими блестящими глазами. Малыш принюхивается, с любопытством осматривая незнакомое место с высоты роста своего временного хозяина, а Сонхва ахает, закрывая ладонями половину лица: — Какая прелесть! — произносит он и рукой подзывает Чхве. — Ты что, принёс кота? — вопрошает Сан, выходя из-за своего рабочего места. Тон его голоса не предвещает ничего хорошего. — Я подумал, что Хва-хён сможет позаботиться о нём, — с улыбкой отвечает парень и достаёт котёнка, чтобы дать старшим его погладить, но Пак вдруг отшатывается назад, словно у Чона в руках не сиамский котёнок, а скорпион. — Я не могу, — потяжелевшим голосом отвечает мужчина. — Но почему? Разве он не милый? За котами легко ухаживать, — Уён подходит ближе, поглаживая пушистого за ушами. — Уён-а, у меня... Не подходи, не... Сонхва отворачивается, и его голос совсем ломается, а затем он громко чихает, закрывая лицо рукавами. Уён вздрагивает от неожиданности. Пак чихает несколько раз подряд, и Сан качает головой, бормоча "так и знал", отводит Уёна в сторону за локоть. — У него аллергия на кошек. Глаза Уёна на лоб лезут от шока: — Это же проклятие! Почему аллергии случаются на всё самое хорошее? Кошки, цветы, вкусная еда... — Не дави на больное! — шмыгает Хва, растирая слезящиеся глаза, — Я был бы рад забрать это чудо к себе, но тогда я буду бесконечно чихать и плакать. — Куда же я его дену?.. — растерянно произносит Уён, поглаживая котёнка. Сан смотрит на малыша и протягивает руку, чтобы прикоснуться к его нежной шерстке, похожей на пух одуванчика. — Ты его подобрал, ты и забирай. Это называется "ответственность". — Я ухожу из дома утром и возвращаюсь поздно вечером, ему будет одиноко... Может быть, ты его возьмёшь? Сан встречает в глазах напротив звёзды-кораблики и море-море надежды. Пронзает между рёбрами. Чхве пытается казаться строгим, но внутри у самого сердце кровью обливается за светлоглазую сиротку. Уён даёт ему выбор без выбора, будто знает, что Сану сил не хватит выгнать его вместе с котёнком. Если уж он Сану предлагает его взять, значит, других вариантов совсем не осталось. Мужчина тяжело вздыхает и, прежде чем подобрать котика под лапками, спрашивает: — Разве я похож на хорошего хозяина? — Ты будешь лучшим кошачьим отцом. Если хочешь, я сам корм буду покупать, игрушки смастерю, только приюти его у себя. — Ты рукоделием занимаешься? — удивляется Чхве и принимает котёнка на ладони. Сиамец льнёт к его груди, шумно мурлыкая. Сан смущённо улыбается, когда малыш так к нему ластится. — Я на все руки мастер, — хмыкает Уен, — я не только языком трепать умею, между прочим. От самоуверенного тона младшего Сан едва сдерживает смех. Он отворачивается, но Чон успевает заметить его улыбку и забавно хмурится, доказывая, что не лжёт. Тогда Чхве не выдерживает и начинает тихо смеяться, пока младший, активно жестикулируя, пытается найти слова, какими можно обозвать умеренно-грубо, чтобы не нарваться на увольнение. Сан слушает и кивает, пока Уён объясняет, что в кофейне он для души работает, а до этого, вообще-то, чуть в айдолы не пошёл, но вовремя передумал – никто бы не выдержал конкуренции с ним, одному на своих плечах выносить индустрию было бы тяжело. Уён говорит – мог стать звездой, Сан думает – мог звездой родиться. Солнце заходит за горизонт, красное от стыда. Уён улыбается ярче, чем оно может светить. — Нам пора закрываться, — Сонхва подаёт голос, взглянув на часы. — Тогда я поеду, — отвечает Уён и подмигивает Сану, поймав его взгляд. Он знает о своей харизме и не стесняется её использовать, — до завтра? — До завтра, — отвечает Чхве, снова смеясь над его выходкой. В помещении становится холоднее, когда за Чоном закрывается дверь. Чхве переворачивает табличку на двери, смотрит вслед уезжающему Уёну и собирается отнести уснувшего котёнка в свою квартиру, когда вдруг пересекается взглядами с Хва. — Э-э, надо придумать ему имя, — рассеянно произносит Сан, проходя мимо, и Пак многозначительно молчит, вытаскивая из упаковки новую салфетку. Мужчина спешит поскорее унести пушистого наверх, пока у Хва не случился новый аллергический приступ. Сан заходит в свою комнату и укладывает сиамца на кровать. Пока он спит, Чхве решает найти коробку или ящик, из которого можно сделать лежанку на первое время. Поиски приводят его к платяному шкафу, из которого он достаёт коробку из-под обуви. Что-то на периферии зрения цепляет внимание. Сан поворачивает голову и встречает собственное отражение в настенном зеркале. На острых скулах маковыми лепестками лежит румянец, а глаза сияют, но, странно, не от слёз. О, чёрт возьми. Сан ощущает, как быстро сердце колотится от нервов, когда он беспокойно ходит по комнате, пытаясь ладонями стереть гадкий румянец с лица, содрать улыбку, от которой щёки болят. Сан не должен тянуться к солнцу. Нельзя привыкать к теплу.