Исповедь о настоящем

30 марта

Сегодня должен быть суперклассный день! Мы снимали премьеру нового шоу «Громкий вопрос». Все заряженные, у нас прекрасная гостья, новая локация, новые эмоции, волнение, жуткий интерес к новым съёмкам, куча народу и внимания. …Отношения с Антоном у нас сейчас не очень. Конечно, я не в обиде на него за то позднее скупое поздравление и дорогой подарок. Честно, я даже не особо его рассматривал, потому что он не представлял для меня ценности. Я знал, что Шаст выбирал и покупал его в спешке и в мыслях… Не обо мне. Гораздо ценнее для меня было бы просто его присутствие на вечере. Но, увы. Очень не скоро и не на все сто всё будет так, как я хочу и мечтаю. Головой я понимал, что у Шаста просто сейчас трудный период… В котором, как он сам решил, и я уважаю его выбор, меня пока что быть не должно. Возможно, я действительно его плохо знаю и о чем-то не догадываюсь. У него же может быть ещё много проблем, помимо наших общих рабочих сфер. Я впервые столкнулся с ним таким… Депрессивным, закрытым и молчаливым. Я боялся даже заговорить с ним, и в тот период моя тревожность выросла как никогда. Я отслеживал его настроение по фразам, по мимике, по реакциям на других, считывал, что мне можно сказать, как себя повести, а что, как мне кажется, его расстраивает. О флирте и «исключениях» тогда можно было вообще забыть — меня волновало его ментальное благополучие. …Наверное, поэтому я и ударился в весьма нехарактерный для меня флирт с Мягковой. Ира… Прости, что ты невольно стала «разменной монетой» и объектом для вызова… Ревности? Мне даже иногда казалось, что это работает на нём. Он замечал. А ещё, те съёмки… Да. Я действительно сильно сорвался. На Поза, на Серёгу. Мне очень стыдно. И первое время очень триггерно было видеть именно эти вырезки в видосах практически везде. Но это моя обычная стратегия, чтобы привлечь внимание и как бы встряхнуть и перевернуть обстановку. И вообще, тогда я вел себя расхлябанно и порой агрессивно со всеми, кроме него. Ведь это то, что его веселило и действительно всколыхнуло тогда всю атмосферу вокруг. Да, иногда лишь ради его смеха я делал вещи, которые вредили другим, либо мне… И говорил то, что не стоило, только для того, чтобы рассмешить его. И жестоко потом за это платил… Я действительно был зависим от него. Очень долго. В какие-то годы меньше, в какие-то больше. И проявлялось это по-разному. Сейчас это всё ещё имеет место в моей жизни. Но я просто не выливал это в то, что бы могла видеть аудитория. Больше не в хештеги. И не в футболки. Гораздо более тайно и загадочно. Но я делаю до сих пор. Ищите. И вы обязательно найдете.

***

1 апреля

В Инстаграм появились фото грустного Шастуна. Он стоит у окна в офисе печальный, хоть на второй фотокарточке и улыбается солнечным лучам… Скорее, он улыбался комплиментам Окси, снимавшей его. Я в тот день не пришел. Наверное, да и это закономерно, у меня синдром «главного героя». Я часто принимаю такие загадочные решения. Просто от всех закрыться без объяснения или с объяснением очень странным и непонятным другим. В тот раз над ним посмеялись все, кроме него. У меня получилось. Я обратил его внимание на себя и свое состояние, когда полностью внезапно исчез из его поля зрения.

***

6 апреля

Не поверите, но наши дружеские отношения пришли в комфортную и спокойную норму. Да. Мы поговорили мельком, отрывочными вежливыми фразами, списали всё на усталость. Мне надоело дуться и играть обиженного недотрогу. Хоть и без былого трепета и энтузиазма, но мне приятно было снова его обнимать, похлопывая по спине и лопаткам. А ему — снова зависать на моих плечах, как он любил подолгу обниматься с Окси перед выходом на сцену. Выглядело, конечно, супермило и романтично. Но я понимал, что Шастун — просто ребенок, которому нужно тепло и поддержка без слов. И я терпеливо давал ее. Обнимал и ждал, не смея отпустить первым. В полном принятии его и его чувств, какими бы они не были и что бы их не тяготило. Что-то, что я очевидно… Исправить не мог. Я тоже вскоре выложил новое фото в свой профиль. Мы с Шастом и Серёжей. «С друганами». Я так понимаю… Ты этого хочешь?.. Так я должен себя вести? Как и все… К сожалению, Шаст, относиться «как все» я больше не в силах. Но я буду играть в это столько, сколько понадобится.

***

Ночью… Он мне написал. … Знаете то самое страшное, ударяющее уколом в сердце чувство, когда важный для тебя человек, с которым у тебя напряжёнка в отношениях, пишет тебе во втором часу ночи огромное личное сообщение. И тебя окатывает волна панической атаки, окуная в холодный пот объемом с Мировой океан… Текст сообщения звучал так. Та самая, важная для меня часть. «… Пойми, дело вообще не в тебе, ты не сделал ничего плохого… Мне очень нравится то, что у нас с тобой, как ты меня поддерживаешь, но я не готов развивать это во что-то большее и серьезное. Для нас это невозможно. Не в этой жизни, пойми, мы просто не можем быть собой в этих отношениях, даже если хотим. Мы потеряем гораздо больше, чем приобретем и ты это знаешь.» Я не верю тебе, это писал не ты… Я должен был понять его. Но я тоже живой человек и тогда сам был… Просто пиздец, как нестабилен… «Все это очень опасно, я не хочу слухов и проблем, потому что в таком случае нас точно однажды спалят и будут большие проблемы, уволят с канала и карьера закончится. Мы не можем подвести пацанов и наши семьи. Прости, Арс. Я очень не хочу терять тебя как друга.» Но я всё же поверил ему. Я поверил в его страх и что он просит меня не подвергать его опасности. Что для него так будет лучше. И я не стану на него давить и звать его за собой в тот мир, в котором он не умеет жить, который ему чужд. Не каждый человек готов идти по пути сопротивления вопреки всему, как герои вселенных, которые он любил. Я знал, что он ко мне испытывает где-то очень глубоко, и это чувство уже начало расти и превращаться в любовь. Мои чувства имели шанс на взаимность. Но теперь для него лучше всего было не питать их даже изредка, даже так невинно… А мне — просто позволить Шасту идти параллельно со мной. Рядом, но без пересечений. Может быть, когда мы будем наедине, мне удастся украсть минуты нашей слабости в его объятиях. Которые для него не будут исключительными и опасными.

***

Со временем, кстати, достаточно быстро, я полностью принял эту стратегию держать границы, относиться к Шасту буквально дружески, по-братски, по-приятельски и утрированно уважительно. Я даже иногда специально оттопыривал пальцы, не касался его кожи при каких-то близких контактах, которых нам в этом жанре и нашей работе не избежать, старался лишний раз не приближаться, не смотреть на него, отходил подальше, не делал выбор в его пользу в играх, не разговаривал так часто, на концертах держался очень сдержанно. Возможно, вы это заметили… Но точно заметил Стас. И был рад таким переменам настолько, что вскоре дал мне внеплановый отпуск. Конечно, не просто за эту «смену полюса», да и у нас какие-то проекты перенеслись… У всех в целом была не большая нагрузка. А у меня это особая редкость. Свобода от съёмок и кастингов. …Свобода. Знаете, впервые я чувствовал, что это паршиво. Я был свободен в плохом смысле. Никому не нужен, ни к чему не привязан. Никому не должен был отписаться, написать трепетное «Малыш, я сел в самолёт. Напишу, как приземлимся. Люблю тебя». Никто не терял меня, не волновался, не спрашивал, когда уже я вернусь. Не писал «И я тебя. Уже скучаю». Я тупо ничего не делал в этой стране, на этом отдыхе, не искал ни для кого сувениры и подарки, не писал о своих впечатлениях, не присылал никому фото. Мои креативные фото с достопримечательностями. Фото из душа… И из очереди в аэропорту. Но я сам согласился на это. Я улетел, несмотря на то, что скорее всего не появлюсь и на Дне Рождения у Шаста… Я думал, что так будет лучше и… Проще. Для него. 13 апреля меня уже не было в России. И 15 апреля премьеру ГВ я смотрел в отеле один. Один в пустом и огромном темном номере. В отельном белом халате на голое тело. На огромной пустой и холодной кровати. На огромном холодном экране, где все эмоции были холодными. Это не так, но… Я видел их. Я все прекрасно понимал…