С тобой я могу дышать под водой

      Енджун не забыл о своем обещании, поэтому Хонджун получает сообщения с записями прослушиваний Уена еще до того, как заходит в квартиру. Он сразу же пересылает их Кенмуну, несмотря на поздний час. Знает, что у хена в это время самый пик работоспособности. Короткое «ок» от Муна позволяет наконец отложить телефон и начать готовиться ко сну.       Водные процедуры не длятся долго, потому что Хонджун вспоминает, что обещал написать Сонхва, когда доберется до дома. Не успев как следует обтереться, он бежит в прихожую, где оставил телефон. На экране блокировки уже ждет уведомление о непрочитанном сообщении. от: Пак Сонхва 23:54 Ты дома?       Хонджун невольно улыбается. Нет, не тому, что заставил Сонхва волноваться из-за своей забывчивости. Просто для него подобные сообщения были чем-то давно забытым и трепетным. Минувший день был такой длинный и насыщенный на эмоции, что мог вполне сойти за плод фантазии или сон, но это сообщение дает понять, что все это действительно произошло. И за этими двумя словами стоит не дежурная вежливость, а нечто большее.       Хонджун быстро печатает ответ.

0:14 кому: Пак Сонхва

Да!

Извини, что не написал сразу, я забыл (シ. .)シ

от: Пак Сонхва 0:16 А я уже думал, что тебя похитили)

0:17 кому: Пак Сонхва

Уже хотел вызывать полицейских с собаками? (´• ω •`)

от: Пак Сонхва 0:18 Почти вызвал спецназ

0:19 кому: Пак Сонхва

Извини мою дырявую голову(シ. .)シ(シ. .)シ(シ. .)シ

от: Пак Сонхва 0:20 Только, если ты завтра привезешь панкейки, про которые говорил)

0:21 кому: Пак Сонхва

Будет сделано!

Во сколько мне завтра приехать?

от: Пак Сонхва 0:22 К открытию точно нет смысла приезжать, потому что с утра всегда много работы Смотри, как тебе будет удобно, я в студии буду буквально весь день

0:23 кому: Пак Сонхва

Окей

Я приеду часам к двум-трем

С панкейками (´• ω •`)

от: Пак Сонхва 0:24 Отлично ~ Я буду ждать)))       Скобочки-улыбки заставляют его губы растянуться в ответ. На самом деле, так не хочется, чтобы этот сумасшедший день заканчивался, но время позднее, и если Хонджун может завтра спать до потери пульса, то вот Сонхва теряет драгоценные минуты сна.

0:26 кому: Пак Сонхва

Я ни на что не намекаю, нооо кому-то надо уже ложиться спать

Потому что кому-то завтра должны посвятить много-много песен

от: Пак Сонхва 0:27 О нет, пожалуйста, только не это!!!

0:29 кому: Пак Сонхва

Ты песням предпочитаешь портреты?)

от: Пак Сонхва 0:31 Да)))

0:33 кому: Пак Сонхва

Тогда тебе нужно побыстрее засыпать

А завтра приедет горе-художник и нарисует портрет ~

от: Пак Сонхва 0:34 *уснул*       Хонджун тихо смеется, представляя, как Сонхва стремительно запрыгивает в объятия подушек и одеяла. Он уже хочет пожелать спокойной ночи, но анимация набора сообщения дает понять, что собеседнику есть еще, что сказать. от: Пак Сонхва 0:37 На самом деле, я не представляю, как сейчас уснуть… День был такой насыщенный, что эмоции до сих пор зашкаливают       О, да. Хонджун понимает, что Сонхва имеет в виду. Вспышка отчаяния и ревности, выкрутасы Уена, внезапное повышение Сана и незабываемое караоке в баре. Разум до сих пор пребывает в возбужденном состоянии, и от такого можно излечиться только после нескольких часов ерзаний на постели. от: Пак Сонхва 0:38 Спасибо, что приехал в студию, несмотря на мои неаккуратные выражения (*/_＼)

0:40 кому: Пак Сонхва

Не извиняйся за то, что я себе напридумывал

Тем более после извинительного поцелуя (⁄ ⁄•⁄ω⁄•⁄ ⁄)

от: Пак Сонхва 0:41 Черт, я засмущался

0:42 кому: Пак Сонхва

Ты? Засмущался?

Кто ты? Что ты сделал с Хва?!!!

(」°ロ°)」

от: Пак Сонхва 0:44 ㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋ Хва на месте, просто ведет себя как школьник

0:46 кому: Пак Сонхва

Кстати, ты не против, что я называю тебя Хва?

Я только сейчас подумал, что не уточнил этот момент

от: Пак Сонхва 0:48 Не против… Джуни))

0:49 кому: Пак Сонхва

ㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋ

1:1

Так, я посмотрел на время и увидел, что школьникам пора по постелям (ーー;)

от: Пак Сонхва 0:50 Всем, без исключения! Поэтому тоже ложись, чтобы я пожелал тебе спокойной ночи       Хонджун только сейчас осознает, что так и остался сидеть в прихожей в одном полотенце. Выключив свет, он стремится в спальню, чтобы переодеться в пижаму в выполнить поручение Сонхва. Много времени это не занимает, и вот он уже устраивается поудобнее на подушках.

0:58 кому: Пак Сонхва

*фото*

Один уже готов видеть сны

от: Пак Сонхва 1:00 *фото* Второй тоже       Селфи, что прислал Сонхва такое же темное, но это не мешает отметить исключительную красоту его лица. Пусть усталого, но такого естественного и открытого.

1:02 кому: Пак Сонхва

Спокойной ночи, Хва~

Спи крепко~

от: Пак Сонхва 1:03 Сладких снов, Джун ♡       Маленькое сердечко в конце заставило его захлебнуться в приступе умиления. Парень в спешке блокирует телефон и закутывается с головой в одеяло. Если бы простынь была не на резинке, то Хонджун бы точно в ней запутался, настолько он активно выражал свои эмоции.       Правда, спустя несколько секунд он снова берет телефон в руки, быстро переименовывает контакт и отправляет короткое:

1:07 кому: Хва✧

♡

      Все, теперь точно спать!

***

      Несмотря на то, что сон долго не шел ночью, Хонджун прекрасно выспался. День встречает его приветливыми солнечными лучами, подтверждая теорию о том, что утро всегда прекрасно, если начинается ближе к полудню. До выхода из дома еще много времени, поэтому он позволяет себе немного поваляться в кровати и пообщаться с мамой.       Водные процедуры, нехитрый завтрак, чем ближе стрелки часов приближаются к двум, тем приятнее ощущается предвкушение от грядущей встречи. Заглянув в шкаф, Хонджун начинает воодушевленно рыскать среди вешалок. Он не совсем понимает, что именно хочет сегодня надеть, поэтому отдается во власть экспромту, которым пользовался во времена свободные от скучного офисного кэжуала. Взгляд цепляется за коричневую вельветовую рубашку. Хороший вариант, но нужно что-то еще. Впервые за долгое время Хонджун ощущает тягу к визуальному самовыражению.       Наитие ведет его к полкам с одеждой, которая в его нынешней жизни считается «неуместной»: яркие шорты, джинсы с неприлично большим количеством разрезов, кастомные рубашки и все в этом роде. Во время исследования одной из стопок пальцы нащупывают интересную текстуру. Он достает заинтересовавшую вещицу и узнает в ней жилетку с этническим орнаментом. Один ее вид разблокировал воспоминание о спонтанной покупке в секонд-хенде. Хонджуну она действительно тогда понравилась, но университетские «приятели» быстро окрестили ее «бабушкиным ковром» и отбили все желание надевать вещь повторно. Он не помнит, с чем надевал жилетку в прошлый раз, но с ему нравится как она сочетается с вельветовой рубашкой. Была не была. Определенно стоит дать этой вещи шанс на жизнь, но если и у Сонхва появятся ковровые ассоциации, то придется распрощаться с ней раз и навсегда.       Черные широкие брюки и несколько браслетов завершают образ. Оценив себя в зеркале, Хонджун остается довольным. Осталось собрать художественные принадлежности для работы над эскизом и можно выдвигаться.       Казалось бы, основное время должно было уйти на выбор одежды, но не тут то было. Он потратил больше четверти часа на выбор карандашей. Обычно ему хватало безымянного огрызка из сумки, но сейчас же хочется подойти со всей серьезностью. В ходе долгих мыслительных процессов выбор останавливается твердом карандаше, в целях минимизации грязи на эскизе.       Часы показывают 13:38, когда Хонджун с сумкой наперевес выходит из квартиры. Сейчас он быстро забежит в кофейню за панкейками и поедет в студию.       Приветственный звон колокольчика, запах свежесваренного кофе и лучезарная улыбка Чонхо – прекрасное дополнение к приподнятому настроению. Даже комментарии Соен касательно его «порхающего» состояния Хонджун воспринимает за комплимент, а не привычную колкость. Наверное, он бы даже Кибома на радостях обнял, но тот, к счастью, сегодня не работает.       – Кстати, хен, я доучил эту проклятую песню про кота и завтра хочу устроить премьеру, придешь?       – Конечно! Забронируй мой любимый столик, – отвечает Хонджун, принимая пакет с тремя порциями панкейков. Хорошо, что он вспомнил о существовании Сана, а то было бы неловко оставлять его без десерта.       – Будет сделано! Начало в шесть, – салютует бариста вслед посетителю.

***

      Когда такси останавливается у уже знакомого пятиэтажного здания, в груди зарождается волнительное предвкушение. Хонджун понимает, что успел соскучиться по Сонхва. Они сегодня уже обменялись парочкой сообщений, но пока что личные встречи ощущаются привычнее. Толкая входную дверь, он вспоминает вчерашний приезд сюда, и как за вечер все успело поменяться.       Взгляд сразу устремляется на стойку администратора. Сонхва так увлеченно что-то печатает, что хлопок входной двери и присутствие постороннего остается незамеченным. Хонджун уличает мгновение, чтобы полюбоваться картиной, что предстала перед ним сейчас. Укладка в этот раз не такая идеальная как обычно. Видимо, Сонхва тоже долго не мог уснуть, поэтому пришлось сделать выбор в пользу естественной небрежности. Милая припухлость на лице и тонкий бежевый джемпер делают его таким уютным.       Сняв пальто, Хонджун подходит к стойке и тихо произносит:       – Привет.       Хоть он и не хотел пугать, но у него это не выходит. Сонхва резко вздрагивает от неожиданности, словно перепуганный кролик. Хонджун сразу же посылает ему лучи успокоительной улыбки, что отражаются красивыми бликами в черных зрачках администратора.       – Привет. Я даже не слышал как ты зашел, переписка с заказчиком поглотила с головой.       Парень поднимается с кресла и подходит ближе. Любопытный взгляд быстро пробегается по всему образу Хонджуна и задерживается несколько мгновений на жилетке. Неожиданно Сонхва касается кончиками пальцев шершавой текстуры.       Вот он, решающий момент.       – Интересная вещица, – начинает парень, не отрывая взгляда от орнамента на жилетке. – У меня есть пончо с похожим рисунком.       – Пончо? – удивленно переспрашивает Хонджун.       – Ага, – мягкий смех. – Как-то был в секонд-хенде и мне взбрело в голову, что оно обязательно должно быть в моем гардеробе. Правда я чаще использую его вместо пледа, чем по назначению.       – О, эта вещь в моем гардеробе появилась точно так же.       Можно мысленно выдохнуть, сегодня эта жилетка получила полное право на дальнейшее существование.       – Я тебя не сильно буду отвлекать?       – Нет, основные дела я специально закончил к твоему приезду.       – За такую предусмотрительность полагается что-то вкусненькое, – Хонджун аккуратно трясет пакетом из кофейни. – А где Сан? Для него тоже есть порция.       – Он в комнате звукозаписи, должен сводить один из заказов, сейчас позову.       Сонхва ловко заглядывает за дверь и окликает звукорежиссера:       – Сан, пойдем перекусим? Сан, ты чего завис? – голос администратора звучит нетерпеливо. – А, все ясно, выходи к нам.       – Может подождем, если он занят?       – Боюсь, что если его не поторопить, то мы умрем от голода в ожидании, – Сонхва жестом предлагает сесть на диванчик.       – Он так увлечен работой?       – Ха, если бы. Он с Уеном переписывается.       – Хен, ты чего такой вредный сегодня? – в дверном проеме появляется новоиспеченный звукорежиссер. – Привет, Хонджун-хен.       – Привет-привет, как проходит первый день в новой должности?       – Прекрасно! Жду не дождусь, когда вечером придут ребята дописывать демки.       В глазах Сана горит увлеченный огонь. Хонджун уже давно определяет его как главный симптом одержимости музыкой.       – Это та группа, про которую я тебе рассказывал, помнишь?       Хонджун помнит, особенно про милую улыбку некоего гитариста Юнхо, но вслух он говорит другое:       – Да, парни с глубокими текстами, но они подождут, – он выуживает из бумажного пакета контейнеры с панкейками. – Предлагаю подкрепиться.

***

      Хонджун ни капли не сомневался в своем выборе, поэтому ему вдвойне приятно наблюдать за тем, с каким восторгом парни уплетают десерт. Они отправляют пару селфи Уену и в ответ получают минутную тираду о том, как он хотел бы быть сейчас с ними, а не готовить бар к открытию. Поток жалобных голосовых сообщений удается остановить обещанием, что без него больше никто собираться не будет. Судя по улыбке Сана, такая идея нравится ему больше всех.       За веселыми и непринужденными разговорами время летит быстро, но с приходом очередных клиентов их приходится прекратить. Стараясь не мешать парням работать, Хонджун устраивается на диванчике со скетчбуком и карандашом.       Пять минут. Десять. Пятнадцать.       На эскизе, начатом еще в ночь, после их с Сонхва первого поцелуя, ни прибавилось ни одной новой линии. Да и те, что нарисованы, ему с каждой секундой нравятся все меньше. Самонадеянно и опрометчиво было браться за это, но как можно было не поддаться, когда Сонхва говорил, что у него все получится? Художник бездумно бродит глазами по графитовым дорожкам, хотя стоит хотя бы попытаться нарисовать несколько новых.       Он все еще боится. Эти воды очень темные и холодные. Кислорода может не хватить, да и всплыть не получится.       Надеясь избавиться от темных мыслей, Хонджун отвлекается на красивые глаза, что так внимательно смотрят на нового клиента, и на пленительный контур губ, объясняющих нюансы договора. Эскиз подождет. Бросив очередной взгляд на Сонхва, горе-художник подчиняется, открывает чистый разворот и намечает вспомогательные линии.       Начинается погружение.       Голоса вокруг становятся приглушенными, а взгляд движется по траектории скетчбук-натурщик-скетчбук. И куда-то подевались все тревожные мысли о том, что кислорода не хватит, что он ошибется и пойдет ко дну. Выводя твердым карандашом небрежные локоны, Хонджун чувствует, что в эти воды он может нырять без опаски.       Чем более четкие контуры приобретает скетч, тем чаще на губах сверкает робкая улыбка. Интересно, захочет ли Сонхва забрать его себе? На самом деле, Хонджун надеется, что нет, потому что он был бы рад носить его в кармашке рабочего планера. Он твердо уверен, что рисунок будет защищать от горящих проектов и тупиц-коллег.       Все же зря он не взял мягкий карандаш. С ним бы лучше получилось передать искорки, что так прекрасны и коварны, словно блуждающие огни на болотах. Ну ничего, и без него вышло очень даже неплохо. Хонджун с гордостью смотрит на сокровище, которое удалось поднять со дна творческой пучины.       – Ты же хотел работать над эскизом картины, – бархатный голос раздается совсем рядом.       Художник вздрагивает от неожиданности и переводит взгляд на Сонхва, что сидит слева на диванчике. Администратор увлеченно рассматривает свою карандашную версию, а Хонджун готов рассыпаться фейерверком, наблюдая за его реакцией.       – Хотел, – тихо произносит он. – Но сегодня мое вдохновение целиком и полностью сосредоточено на тебе.       Щеки Сонхва загораются пунцовым смущением. И было бы у Хонджуна под рукой что-то похожего цвета, он сразу бы добавил его на скетч.       – Получается, я только мешаю тебе работать над настоящим шедевром.       – Думаю, что настоящий шедевр можно написать лишь с тебя.       Администратор ничего не отвечает, на его лице застыло изумление. Да, датчик пафоса от таких выражений точно бы сломался, но Хонджун правда не преувеличивает. Сонхва его вдохновляет, и хочется перепробовать все жанры, чтобы найти тот, что способен максимально точно передать восторг художника. В холле никого кроме них нет, поэтому он придвигается ближе, чтобы передать все свое восхищение через поцелуй. Губами касается с трепетным благоговением и невольно улыбается, получая ответ. Получается легко и невесомо, будто в первый раз. На самом деле, о таком Хонджун действительно «говорит» впервые так открыто. А Сонхва все понимает и еще больше смущается.       Это длится недолго. Приходится отстраниться, ведь в любой момент кто-то может выйти из комнаты звукозаписи.       – Мастер, но ты обещал нарисовать тот сюжет с салфетки, – игриво улыбается Сонхва.       Мастер.       Так он называл Хонджуна в тот вечер, когда они пьяные и вдохновленные рисовали черно-белый портрет. От воспоминаний по коже бегут мурашки, и в голове проносится мысль о будущих подобных вечерах, раз они решили начать отношения.       – Но я также обещал, что сегодня приедет горе-художник и нарисует твой портрет.       – Точно, – тихо смеется Сонхва.       Дальше разговор складывается в непрерывную и разнообразную цепочку тем. Если бы кто-то слушал их разговор со стороны, то бросил эту затею очень быстро. Они обсуждали клиентов, которым Сан сейчас помогал записывать аудиокнигу, затем затронули тему записи звуковых спецэффектов, посмеялись над тем, что любая уважающая себя европейская аудиосказка должна начинаться с «Утра», а злодей обязательно должен злорадствовать под «В пещере горного короля» , после разговор зашел о путешествиях. Их прервали в тот самый момент, когда Хонджун заинтересовано рассказывал Сонхва о нюансах покраски Эйфелевой башни.       – Сонхва-щи, мы на сегодня закончили, – из комнаты звукозаписи вышли клиенты и Сан.       Обсудив последующий график записей, Сонхва любезно прощается с клиентами и падает между Хонджуном и Саном на диван.       – Осталась только группа, – администратор устало потирает глаза.       – Во сколько они должны прийти? – спрашивает звукорежиссер, не отрывая взгляд от своего телефона.       – В восемь.       Взглянув на часы, Хонджун подмечает, что группа должна прийти с минуты на минуту. Так и есть, Сан даже не успевает допечатать сообщение, как дверь открывается и помещение заходят трое парней       – Здравствуйте, Сонхва-щи, Сан-щи, – парни кланяются практически синхронно.       – Здравствуйте, мы вас уже заждались, – приветливо улыбается Сонхва, получая в ответ три робкие улыбки.       Это действие позволяет Хонджуну моментально понять, что высокий парень, в чьих волосах переливаются вкрапления бордовых прядей – это Юнхо. Имена остальных ребят он тогда не запомнил, но по гитарному чехлу может догадаться, что второй высокий парень с пепельными волосами и растерянным видом – басист. Значит, барабанщик в этой группе чуть выше самого Хонджуна, с мелированными волосами и пугающе правильными чертами лица. В голове художника появляется мысль о том, что ему было бы интересно увидеть его портрет в карандашных линиях, но он молниеносно прогоняет ее, будто бы подобное можно расценить как измену.       – Ну что, сегодня дописываем демо «Турбулентности» и оставшихся двух песен? – Сан с энтузиазмом вскакивает с дивана.       – Мы в ней кое-что поменяли, поэтому сегодня запишем новое демо и ритм-секцию, – отвечает басист. – Подумали, что хотим сосредоточиться пока что только на ней, как на главной композиции.       – Правильное решение, – Сонхва поднимается вслед за Саном. – Вы не против, если мы будем присутствовать на записи?       – Конечно нет, – широко улыбается Юнхо. – А вы, наверное, второй звукорежиссер?       Хонджун так привык к нахождению в теневом бане, что очень удивляется, когда музыкант обращается к нему. Сонхва уже хочет что-то ответить, но Хонджун решает представиться самостоятельно:       – Нет-нет, меня зовут Ким Хонджун, и я здесь как группа поддержки для этих двоих.       – Очень приятно! Меня зовут – Юнхо, это Минги, – парень указывает на басиста. – А это Есан.       После череды приветственных поклонов, Юнхо снова обращается к Хонджуну:       – Тогда побудьте, пожалуйста, и нашей группой поддержки.       – Может быть, тогда повезет, и мы сегодня еще успеем записать гитару, – тихо бормочет Минги.       Хонджун не может сдержать улыбки, глядя на музыкантов. Эти ребята выглядят неожиданно мило и забавно.       – Ну как я могу отказать, если на кону стоит гитара?

***

      – Отлично! Юнхо, иди к нам, давай послушаем, что получилось, – командует Сан, снимая наушники.       Хонджун все это время с огромным интересом наблюдал за работой звукорежиссера, временами представляя как Кенмун делает что-то подобное в своей маленькой студии. Ему даже стало немного стыдно за то, что ни разу не видел процесс создания музыки, имея в друзьях композитора.       Пока шла запись, Сонхва успел рассказать дилетанту о том, как создается композиция. Сначала нужно записать подложку, этакий черновик будущей песни. После записывается основа – барабаны и бас-гитара, а уже потом остальные инструменты. Вокал и бэк-вокал, если такой предполагается, будут записываться в самом конце. В голове Хонджуна сразу возникла строительная аналогия, где ритм-секция – это фундамент, основная мелодия – стены, а вокал – отделка.       Когда парень выходит из комнаты звукозаписи, Сан включает, получившееся демо. Из колонок начинают звучать гитарные аккорды и мелодичный голос Юнхо. Даже в черновом варианте песня кажется Хонджуну очень красивой. Особенно ему нравится строчка про то, что молодость – это путешествие в поисках правильного ответа на вопрос. Он согласен с Сонхва, этим ребятам удалось аккуратно и без пафоса передать интересные мысли.       – Это будет что-то потрясающее, – говорит Сонхва, когда демо заканчивается.       Его слова заставляют парней смущаться, но спорить с ним никто не думает.       – Тогда, давайте писать барабаны, Есан, – басист кивает барабанщику.       Когда часы показывают одиннадцать, струны гитары Юнхо издают финальный аккорд.       – Вот это я понимаю, продуктивный день, – довольный Сан устало откидывается на кресло.       – Это все волшебное влияние группы поддержки. – низкий голос Сонхва приятно резонирует в ушах. — Не хочешь стать талисманом группы?       – Хонджун-щи, если вы станете нашим талисманом и придете на следующую нашу запись, то мы точно закончим ее.       Юнхо остается единственным, в ком есть еще хоть какие-то крупицы бодрости. Минги последние несколько дублей вел ожесточенную борьбу с тяжелеющими веками, а вот Есан все же задремал на диване.       – Намек понят. Кто-то мечтает быть музой для музыканта, а я не против стать талисманом. Только мне надо бы поспать перед этим.       – Давайте скорее разбудим Есана и поедем по домам.       Все моментально соглашаются с администратором и начинают собираться.       – Кто идет в сторону метро? – спрашивает Сан, когда все выходят на улицу.       Сил говорить не было ни у кого, поэтому Хонджун, как и остальные, просто поднимает руку.       – Сонхва-щи, а вы не с нами? – зевнув, спрашивает Минги.       – Я живу в пятнадцати минутах ходьбы.       – Везет, – судя по череде обреченных вздохов, всем остальным еще долго добираться до дома.        – До свидания, Сонхва-щи, – хором тянут полусонные музыканты.       – До воскресенья, хен, – машет рукой звукорежиссер. – Пойдемте? Хонджун-хен?       – Идите, а мне нужно проследить, чтобы Сонхва никто не похитил по дороге.       – Окей, тогда до встречи, – хмыкает Сан.       Парни прощаются и расходятся в разные стороны.       – Хонджун, это совсем не обязательно, тут идти всего ничего. Тем более, ты устал, – лениво протестует Сонхва.       – Хва, да, я устал, но я хочу еще немного побыть с тобой. Или ты против?       Хонджун аккуратно берет его руку в свою. Пальцы Сонхва такие холодные, что он не может удержаться и подносит их к губам, в попытке согреть нежным поцелуем.       – Я не против, – робко улыбается парень.       – Тогда идем, – Хонджун не смог придумать ничего лучше, чем спрятать их сцепленные руки в карман собственного пальто.       Ночной воздух наполнен бодрящей свежестью, что так приятно выветривает из головы сонное марево. Некоторое время они идут молча, наслаждаясь приятной прохладой и присутствием друг друга. Хонджун подсознательно отмечает освещенность и оживленность улиц, приходя к выводу, что ему не стоит сильно переживать, если его парню придется снова возвращаться с работы в столь поздний час.       – У тебя так и не получилось заняться эскизом? – Сонхва первым нарушает тишину.       – Не-а, но зато теперь у меня есть еще один твой портрет, – Хонджун не может сдержать улыбки, наблюдая за несвойственным парню смущением.       – Извини.       – За что?       – Думаю, ты планировал провести день продуктивнее, а в итоге…       – Хва, я прекрасно провел день. Спасибо, что разрешил приехать и провести его с тобой, – Хонджун крепче сжимает чужую руку, в попытке успокоить. – Черт с этим эскизом, зато я посмотрел изнанку создания музыки. И буду очень рад, если ты разрешишь мне еще раз приехать. Разрешишь?       Сонхва молча кивает, пряча улыбку за спадающими прядями.       – Вот и хорошо, а за мою продуктивность переживать не стоит. Сегодня просто звезды не сошлись нужным образом для работы над эскизом. Кстати, – Хонджун останавливается и разворачивается к собеседнику. – Когда ты отдавал мне салфетку, то сказал, что в рисунке скрыто что-то важное. Что ты имел ввиду?       Когда-нибудь Хонджун спросит и про то, почему Сонхва вообще решил забрать ее в тот вечер, но сейчас ему больше интересно узнать о смысле, который смог разглядеть этот парень в пьяных каракулях незнакомца.       – Знаешь, то, как ты самозабвенно выводил эти волны, привлекло мое внимание.       – Ну да, не часто сосед по барной стойке решает порисовать на салфетках, – Хонджун усмехается, представляя как это все выглядело для Сонхва.       – Да, можно было бы подумать, что ты перепил, но ты с такой тоской рассматривал свои рисунки, что после твоего ухода я не смог сдержать любопытства и позволил себе узнать, что там нарисовано. И то, что я увидел, показалось чем-то сокровенным.       Сонхва стыдливо отводит взгляд, ожидая услышать осуждение или недовольство, но ничего подобного не получает, поэтому продолжает говорить:       – Когда ты рассказал мне про борьбу со своей тягой к рисованию и про то, как в твоей голове появился этот образ, я подтвердил свою догадку. Я не знаю как объяснить, но это очень похоже на послание от твоего внутреннего художника.       – И что он мне хочет сказать?       – Этого я не знаю, – Сонхва задумчиво сжимает губы. – Ты не думал, почему волны, почему мальчик?       – Не думал.       Хонджун действительно никогда не задумывался о природе образов, рождающихся в его голове. Ему всегда казалось, что это что-то само-собой разумеющееся, ситуационное, без смысла и контекста. Просто вспышка. Но если подумать, то и на солнце вспышка имеет причину.       – Может быть я просто напридумывал, но попробуй разобраться, – Сонхва нежно касается ладонью его щеки. – Пускай ты больше не топишь своего творца, но это не значит, что ты его принял. Я прав?       – Ты прав.       Хонджун отводит взгляд, надеясь спрятать от Сонхва свою растерянность. Влюбленность, новые знакомства и насыщенные дни не давали заниматься самокопанием, создавая приятную иллюзию отсутствия каких-либо проблем. Но они были, просто ждали в темном уголке подсознания, готовясь наброситься с новой силой.       – Хэй, посмотри на меня, – дождавшись, когда их взгляды вновь встретятся, Сонхва продолжает. – Я, конечно, не доктор-бармен, но я бы посоветовал тебе арт-терапию. Преврати этот рисунок на салфетке в настоящую картину. И кто знает, может быть среди тех беспокойных волн ты найдешь себя.       – А если я в них пропаду?       Хонджун не шутит, он в самом деле боится нырять на ту глубину, о которой говорит Сонхва. Конечно он понимает, что самые драгоценные жемчужины спрятаны там, куда не каждому под силу добраться, но кто сказал, что именно ему это под силу?       – Я не дам тебе пропасть, обещаю.       Нежный поцелуй отзывается в голове заевшей строчкой из песни, в очередной раз напоминая, насколько Хонджун нуждается в дыхании любви.       До самого подъезда пара идет молча. Им хватает того, что было уже сказано, а все остальное можно ощутить через нежное касание рук.       – Спасибо тебе за день, – нежно улыбается Сонхва.       – И тебе.       Хонджун нехотя расцепляет пальцы. Им снова нужно прощаться, и с каждым разом это делать все сложнее. Сердце жалобно просит еще пару мгновений, заставляя мозг быстро придумать предлог. И тот справляется, напоминая о приглашении Чонхо на завтрашнюю премьеру:       – Хва, ты завтра работаешь?       – Нет, у меня выходной.       – А я могу покуситься на твое драгоценное свободное время и пригласить на свидание?       – Можешь, – лукаво улыбается парень.       – Отлично, – Хонджун даже не пытается сдержать широкую улыбку.       – И какие у тебя планы на наше первое свидание?       Боже. Это их первое нормальное свидание. Хонджун еще даже не представляет, что собирается делать, и как себя вести, но изводить себя он будет завтра, а пока его сердце трепещет в сладком предвкушении. Даже если он перенервничает и будет вести себя как настоящий кретин, у него есть подушка безопасности в виде выступления Чонхо, которое точно понравится Сонхва.       – Могу сказать только то, что завтра ты отведаешь лучший кофе в Сеуле.       – О, даже так, – ухмыляется Сонхва. – Может, хотя бы скажешь, во сколько я отведаю лучший кофе в Сеуле?       – В пять часов вечера. Адрес скину тебе в сообщении.       – Хорошо.