С тобой я могу дышать под водой

      Хонджун проспал. Иначе и быть не могло, ведь, приехав домой, он тут же сел за эскиз будущей картины. Взволнованный Кенмун из-за этого смог дозвониться до друга лишь с пятого раза.       – Десять минут, и я на месте, – сонно, но твердо заявил провинившийся.       Три минуты ушло на отдирание бренного тела от рабочего стола. Две минуты на то, чтобы привести себя в порядок в ванной, и еще две - на поиск самой презентабельной толстовки. Как же хорошо, что они решили встретиться в «Черном коте», иначе бы Кенмуну пришлось ждать своего непутевого друга очень долго.       Хонджун влетел в кафе на всех скоростях и сразу же направился к столику. Он бы точно рухнул, если бы не успел опереться на твердую поверхность.       – Ничего себе, – парень удивленно смотрит на время. – У тебя даже в запасе секунд двадцать осталось.       – Я, – Хонджун пытается сказать что-то внятное сквозь хриплые вдохи, – же… Говорил.       – Да-да, ты молодец, – Кенмун встает и пытается усадить младшего на стул. – Сядь, а то помрешь от таких физических нагрузок.       – Ты, – глубокий вдох, – сделал уже заказ?       – Да, но попросил принести вместе с твоим.       – Тогда я сейчас, – немного пошатываясь, Хонджун направляется в сторону кассы.       – Привет, хен! – Чонхо озаряет его светом своей улыбки. – Ты к нам забежал сразу после марафона что ли?       – Нет, я просто чуть не проспал встречу с другом, – дыхание наконец-то приходит в норму.       – О, так это твой новый друг? – бариста выглядывает из-за кассы и пытается рассмотреть молодого человека.       – Нет, это очень-очень старый хен, – Хонджун невольно улыбается. – Просто мы впервые решили встретиться тут.       – Хен? – брови Чонхо от удивления взлетают вверх.       – Хен.       – А с виду не скажешь. Выглядит как мой ровесник.       – На фоне этой невыспанной и помятой зверюшки даже я выгляжу моложе, – казалось, что Кибом каждый раз материализуется из воздуха ради подобных комментариев.       – Конечно, не все же проводят обряды жертвоприношения ради свежести лица, – если бы под рукой было что-то тяжелое, то Хонджун непременно бы запустил это в бариста.       – Сонбенним, не обижай нашего любимого клиента!       – На правду не обижаются, – фыркает Кибом. – Кого вы тут обсуждаете?       – Хен сегодня к нам своего друга привел, – Чонхо кивком указывает в сторону столика, за которым сидел Кенмун.       Парень что-то читал в телефоне, слегка нахмурив брови. Круглое, по-детски открытое лицо и большие карие глаза, сейчас немного прикрытые темными прядями челки, всегда вводили в заблуждение тех, кто пытался определить его возраст. А хену в следующем году тридцать стукнет.       – Ты хочешь сказать, что все это время скрывал от него самый лучший кофе в Сеуле? И какой ты после этого друг?       – Я ждал подходящего момента!       – Ладно-ладно, лучше поздно, чем никогда, – ухмыляется Чонхо. – Тебе как обычно?       – Угу.       – Сонбенним, пробьешь? – получив утвердительное «угу», бариста отправляется варить кофе.       Хонджун ловит на себе изучающий прищур, пока возится с терминалом оплаты.       – Ты еще не все мои изъяны нашел?       – Еще нет, потому что все мое внимание сосредоточено на твоем пирсинге, – Кибом окинул гостя оценивающим взглядом. – Мне нравится.       – У кого пирсинг? – из-за кофемашины раздается удивленный голос Чонхо.       Чтобы не продолжать разговор, Хонджун спешит вернуться к другу. Глаза машинально разыскивают Неро. На излюбленных местах чернохвостый замечен не был, а значит снова спит в подсобке.       – Я смотрю, тебя тут как родного встречают, – улыбается Кенмун.       – Я настолько частый гость здесь, что некоторые работники уже по-родственному меня газлайтят.       – О, даже так. Рассказывай, как ты умудрился проспать встречу, которая была назначена на два часа дня? – в глазах друга пляшут смешинки.       – Я вчера вечером был в баре, приехал домой поздно и планировал лечь спать. Но-о-о-о, – повествование прервал приступ зевоты. – так получилось, что вместо сна я решил порисовать.       – Порисовать? – и без того большие глаза Кенмуна распахиваются от удивления. – Не мулевать? Не дурью маяться? Не «ой, Мун, просто руки нечем было занять», а рисовать?       – Угу.       Яркая реакция друга вполне оправдана, ведь это ему приходилось наблюдать этот цирк с отторжением внутреннего художника уже несколько лет.       – Стоп, ты ещё и в баре был?       – Ну я…       – Кто ты? Что ты сделал с Хоном? – музыкант так пристально вглядывается в лицо напротив, будто реально ищет признаки подмены.       – Ваш заказ.       Хонджун облегченно выдыхает, когда внимание с его персоны переключается на Чонхо, что расставляет блюда и напитки перед посетителями.       – Приятного аппетита, – бариста уже хочет уйти, как взгляд цепляется за уши Хонджуна. – Вау, так вот про какой пирсинг говорил Кибом. Обалдеть, давно он у тебя?       – Уже лет шесть, – голос звучит гулко, потому что Хонджун попытается спрятаться от излишнего внимания в раскрытых ладонях. – Я и раньше его носил.       – У него раньше еще больше было, просто многие зажили уже, – поясняет Кенмун. – Странно, что не все. Все же иногда бунтовал против офисного металлоискателя?       – Пару раз, – бурчит художник. – Сегодня не слишком ли много внимания к моей персоне?       – Хен, как такие перемены без внимания оставить? – Чонхо обезоруживающе улыбается.       – Если все это сделал с ним ваш кофе, то нам надо договориться о проведении кофепровода в его квартиру, – смеется Мун.       Если сейчас к ним подключится Кибом, то Хонджун завоет. Пока друг отвлекся на обсуждение абсурдной идеи, жертва повышенного внимания наконец-то может выдохнуть. Глоток холодного американо заставляет веки блаженно опуститься. И перед глазами возникает знакомый мягкий образ, а на губах ощущается тепло…       Сонхва!       Хонджун резко достает телефон из кармана. В суматохе он вообще забыл о существовании мира за пределами кофейни. Вчера полез целоваться, а сегодня пропал. Мечта, а не возлюбленный. Открыв чат, парень с удивлением отмечает, что Сонхва до сих пор не заходил в сеть. Странно.       – Хэй, месье художник, – Кенмун жестами пытается привлечь внимание задумчивого друга. – Чего завис? Придумываешь обложку для моего нового альбома?       – А? – художник выныривает из своих мыслей. – У тебя наконец-то выходит альбом?       – Пока только в разработке, но теперь ты обязан мне обложку, – музыкант деловито делает глоток кофе и тут же довольно мычит. – Какой вкусный кофе! Понятно, почему твой мозг пришел в норму.       – Обложку? Ты хочешь, чтобы твой альбом провалился?       – Опять эта пластинка, – Мун недовольно закатывает глаза. – Потом поговорим. Расскажи хоть, над чем трудился всю ночь?       – Да так, очередная вспышка, — парень по взгляду понимает, что такой ответ не устраивает друга. — Я на работе слушал музыку фоном, а потом заиграла песня и в голове появился образ. Ну ты знаешь, как это у меня бывает. Сначала идея запечатлеть это показалась бредовой, но сейчас я в отпуске, поэтому почему бы и нет?       Нет, Хонджун даже лучшему другу не готов рассказать, что послужило предпосылкой для его творческого порыва. Когда-нибудь - да, но точно не сегодня.       – А что за песня?       – Я даже не представляю как она называется.       – Тебя песня так зацепила, а ты даже название не посмотрел? – музыканта явно задела такая халатность.       – Ой, а то ты не знаешь как у меня обстоят дела с названиями.       – Как назывался мой дебютный сингл?       – Серьезно? – по взгляду Хонджун понимает, что друг не шутит. – But Maybe.       – А последний?       – Knight.       – Ну вот, чего притворяешься?       – Еще бы я твои песни не знал! Ты бы меня живьем съел! Кстати о еде.       Хонджун переключает внимание на свой, так сказать, базовый набор: сэндвич и панкейки. В этот раз выбор падает на сладкое.       – По этому ритуалу я могу определить, что ты точно не пришелец, – улыбается Кенмун и тоже тянется к своему сэндвичу.       Едят они молча. Хонджун не помнит, как сформировалось это негласное правило, но было в нем что-то очень особенное. Их дружба всегда основывалась на обоюдном духовном насыщении и, наверное, неправильно было его смешивать с насыщением телесным. Беседа возвращалась в прежнее русло с последним проглоченным кусочком:       – Ты хотя бы помнишь, о чем она? На каком языке? Какой голос у певца?       – Человек-шазам в деле! – младший не может удержать задорный смех. – Ну, давай попробуем. Песня на английском.       – Теперь мне еще интереснее.       – Там поется про то, что дыхание любви даст ему возможность жить под водой. И еще вот это «underwate-e-e-e-r» певец постоянно тянет.       – А голос? Высокий или низкий?       – О, высокий. Там иногда такие ноты были, что я даже не могу представить, что нужно прищемить, чтобы я так заверещал.       Мозговой процесс запущен. Хонджун по движению черт лица видит, как музыкант копается во всей своей необъятной песенной картотеке. И что-то подсказывает, что Мун сейчас скажет ему название песни. Пока хен думает, младший решает проверить чат с Сонхва.       *был в сети в 01:36*       Хонджун озадаченно чешет затылок. Сонхва же не может его игнорировать? Вчера вроде бы он наоборот дал понять, что он тоже что-то чувствует. Поцелуй – это же чувства? Или он просто был пьян сильнее чем обычно?       Наплыв удручающих мыслей предотвращает знакомое фортепианное вступление. Хонджун поднимает на друга удивленные глаза, пока из динамика телефона льется мелодия:       – Это она!       – Ты во мне сомневался, что ли?       – Ни капли! Честно! – младший пытается подобрать отвисшую челюсть со стола. – Но как?       – Я бы хотел сказать, что я это понял после твоего уточнения про высокие ноты, но я просто загуглил примерный текст. И вуаля, – Мун артистично разводит руками. – Ты не поверишь! Песня называется «Underwater», а поет ее британский певец Мика.       – Твой статус человека-шазама успешно подтвержден. Как у тебя голова не пухнет от такого количества музыки? У тебя же вся жизнь – музыка.       – Именно поэтому я обожаю свою жизнь, – пожимает плечами парень. – И тебе советую начать!       – Да у меня вроде бы все нормально.       – А должно быть великолепно, Хон.       – Ну, когда-нибудь будет, – упомянутый неловко поджимает губы.       Вибрация телефона Кенмуна прерывает их неловкое молчание.       – Моя работа препятствует продолжению этой темы, – хмыкает парень и принимает входящий вызов:       – Привет, Мингем.       Взгляд старшего бегает по интерьеру кофейни, пока коллега на том конце что-то говорит. В следующую секунду он удивленно вскидывает брови, и Хонджун сразу понимает, кого заприметил Мун. Художник оборачивается и видит Неро. Котик недоверчиво замирает, разглядывая незнакомца.       – Неро, иди сюда, познакомлю тебя со своим хеном, – шепчет Хонджун и тихонько отодвигает соседний стул, приглашая пушистого приятеля присоединиться к посиделкам.       Кот не спешит и еще несколько мгновений тратит на изучение незнакомца. Но красивая широкая улыбка Кенмуна моментально развеивает сомнения, и Неро запрыгивает на предложенное место.       – Хорошо, я приеду где-то через часа полтора или два, ок? – музыкант аккуратно тянется ладонью к черной блестящей шерстке.       – Обалдеть! Неро, что за штучки?       Недовольный тон Хонджуна остается без внимания, потому что кот увлечен приятным почесыванием за ушком.       – До встречи, – Мун сбрасывает вызов. – Это что за прелесть?       – Это Неро. Он – талисман кофейни.       – Black cat Nero?       – А ты хорош, – младший издает удивленный смешок. – Владелец кофейни очень большой фанат «Turbo», тут даже где-то весит автограф Джонкука в рамочке.       – Вот за это я и люблю музыку. Кого-то она вдохновляет на открытие милого кафе, а кого-то на визуальные образы. Это же настоящее волшебство.       Со словами Кенмуна нельзя было не согласиться, но Хонджун не хочет сейчас вдаваться философские рассуждения. Ему больше хочется обсудить возмутительную дискриминацию со стороны пушистых:              – Вот почему мне такие вольности разрешили только спустя три месяца?       – У тебя просто подход неправильный. Я всегда начинаю знакомство с улыбки, а ты мог заполучить это маленькое кошачье сердце, нарисовав его портрет на салфетке, – музыкант ласково чешет довольную мордочку.       Хонджун в ответ лишь хмыкает. Хен даже не представляет насколько судьбоносными могут стать рисунки на салфетках.       – А я думал, что у тебя сегодня что-то типа выходного.       – Ну ты же знаешь, что мой выходной – это очень абстрактное понятие. Тем более, как можно устоять, если кто-то звонит с формулировкой  «приезжай, я сотворил шедевр»?       – Ох уж эти творцы, – ухмыляется Хонджун.       – Не делай вид, что ты к нам не относишься.       – Не делай вид, что отношусь.       Грозное кошачье шипение заставляет младшего вздрогнуть.       – Неро, это что еще за претензии?       – Он просто в бешенстве из-за твоих самоуничижительных комментариев, – в благодарность за содействие котик получает еще больше ласки.       – Предатель, – фыркает младший. – Мне кажется, что раньше ты был немного посвободнее. Нет?       – Был, но компания начала стремительно расти. Сейчас набирают много трейни, а это значит, что в обозримом будущем в индустрии появятся новые артисты. Чем больше артистов, тем больше музыки надо писать, поэтому я не вылезаю из студии.       – А вот это интересно, – Хонджун задумчиво касается подбородка.       – Тебя заинтересовала моя работа? Что сегодня за день-то такой? Кот, я уверен, что все дело в твоих волшебных способностях!       Кенмун стискивает пушистую мордочку, в надежде услышать ответ. Для Неро такая эмоциональность уже кажется излишней, поэтому он высвобождается из рук музыканта и убегает.       – Меня заинтересовал набор трейни.       – Хочешь попробовать себя в роли айдола? – хен шутливо играет бровями.       – Я соглашусь только на позицию лидера группы, ну или главного репера. Меньшего не предлагай, – младший ехидно улыбается. – На самом деле, у меня есть один знакомый, который просто рожден для сцены. Но-о-о-о в комплекте идут проблемы с самооценкой.       – Иу.       – Ага, поэтому на прослушивание его не заманить. У вас практикуется приглашение со стороны компании? Типа менеджер увидел как кто-то танцует на улице и бежит с визиткой?       – Вообще-то есть. Зачастую скауты ищут самородков на школьных концертах и уличных выступлениях. Я слышал, как однажды скаут из какой-то компании случайно услышал пение из соседней кабинки в душевой спортзала, а теперь этот парень айдол.       – Стремно как-то звучит, – Хонджун нервно вздрагивает, представив себя на месте того парня.       – Не то слово, – смеется Мун. – Смотри, если ты откопаешь где-нибудь видео, демонстрирующее таланты твоего знакомого, то я покажу его скаутам, а они решат. Но…       – За это я буду должен нарисовать что-то, что потом станет обложкой твоего альбома?       – Я всегда знал, что спустя столько лет дружбы должна проявиться телепатия.       И вот теперь Уен только пусть попробует не заявиться на прослушивание. Хонджун лично его отыщет и привезет, а лучше позовет Сонхва и Енджуна для устрашения.       – Оке-е-е-е-й, накалякаю что-нибудь, – Хонджун прячет лицо в ладонях.       – Не накалякаешь, а нарисуешь. Понял?       – Угу.       – Вот и хорошо, – Мун довольно потирает руки.       Художник дуется и уже хочет что-то буркнуть, но передумывает, услышав звуки пианино. Все посетители кафе синхронно разворачиваются в сторону инструмента, за которым расположился Чонхо. Бармен, кажется, чувствует на себе заинтересованные взгляды и неловко улыбается.       – Когда премьера?       – Надеюсь, что скоро, а то мои нервы на исходе.       – Жду приглашение, – Хонджун игриво подмигивает.       – Конечно, хен, – Чонхо тепло улыбается и возвращает внимание к клавишам.       – Это кафе с живой музыкой?       – Да, Чонхо по вечерам устраивает мини-концерты.       – Мечта, а не кафе! И почему ты раньше меня сюда не приглашал?       Хонджун не успевает ответить, потому что это тот самый момент, когда рядом должен появиться Кибом с какой-нибудь колкой фразочкой:       – Вот и я у него спросил, как можно было скрывать от друга наш великолепный кофе.       – Скажи честно, ты специально выжидаешь момент? – Хонджун абсолютно уверен в том, что специально.       – Как ты догадался, что я специально выждал момент, когда вы доедите, чтобы убрать грязную посуду? – Кибом насмешливо таращит глаза. – Сразу видно, человек с инженерным складом ума.       Бариста пафосно уносит поднос с посудой под аккомпанемент громкого смеха Муна.       – Вот тебе и друг! – младший рассеянно разводит руками. – Надо мной издеваются, а он смеется. Все понятно.       – Извини, но это было хорошо, – хен смахивает с глаз слезинки.       Хонджун чуть не подпрыгивает от внезапной вибрации в заднем кармане джинс. В голове проносится мысль о том, что Сонхва наконец-то онлайн. Парень судорожно выуживает телефон и проверяет уведомления.       – Чертовы сообщения от оператора, – он даже не пытается скрыть свое негодование.       – А ты ждешь от кого-то особенного, м? – тон Кенмуна моментально меняется на заинтересованный. – Прежде, чем попробуешь соврать, вспомни, что ты не умеешь этого делать без подготовки.       – Да, от кого-то особенного, – тихо отвечает младший. – Но пишет оператор.       Он поднимает взгляд на хена, который почему-то притих. Большие карие глаза бегают по лицу Хонджуна, будто на нем было написано все о его волнениях касательно изменений в их с Сонхва отношениях.       – Тогда оставь эту историю для следующей встречи.       Как же ему хорошо знаком этот тип улыбки. Она появлялась на лице Муна в те моменты, когда другу просто нужна была поддержка. Хен знает, что Хонджун все расскажет. Обязательно расскажет.       Они еще немного сидят, болтая о всякой ерунде и ностальгируя. Когда приходит время прощаться, Хонджун крепко обнимает друга.       – Давай попробуем встретиться в следующем месяце?       – Давай! Если не получится выбраться куда-нибудь, то посидим в моей студии. Я покажу наработки для альбома.       – Договорились!       – Ты сейчас домой или какие-то планы?       – Планов нет, но я думал прогуляться до художественного, – Хонджун неуверенно чешет затылок.       – Ни слова больше, садись, я подкину.       – Да тут не далеко.       – Я почту за честь, отвезти тебя до художественного магазина. Запрыгивай.       Они еще раз попрощаются, когда Хонджун выходит из машины. Проводив взглядом уезжающего друга, он опять смотрит на чат с Сонхва. Не найдя ничего нового, он блокирует телефон. Купить все необходимое. Вернуться домой. Набраться смелости. Позвонить. План мантрой оседает на губах.       Парень заходит в художественный магазин и сразу направляется в отдел с холстами. Красок и кистей у него с излишком, а вот холст был всего один. К выбору полотна для будущей работы Хонджун хочет подойти со всей серьезностью, поэтому следующие сорок минут дотошно оценивает толщины рам, материалы холстов и их зернистость. Подходящий холст оказался не дешевым удовольствием, но, как будто бы, оно того стоит. Оплатив покупку, художник направляется домой.       Не успевает Хонджун закрыть дверь, как телефон в кармане начинает вибрировать. Парень в спешке достает его и замирает. На экране высвечивается заветное имя. В этот раз он не тратит время на панику и принимает вызов:       – Алло.       – Привет. Не отвлекаю?       Услышав приветствие, Хонджун понимает, что умудрился безумно соскучиться по его голосу.       – Привет, нет. Как ты? – художник напряженно сглатывает в ожидании ответа.       – Хорошо. Знаешь, к нам в студию сейчас пришел Уен, – собеседник на секунду замялся. – И, кажется, он украл мое сердце.