С тобой я могу дышать под водой

      Если бар «HALA HALA» в выходные не был особо переполнен посетителями, то в будние дни тем более. Этот вечер среды Уену предстояло провести в компании влюбленной парочки, которая уже третий час распивала одну бутылку соджу, и одинокого мужчины, задремавшего за угловым столиком. Конечно, был шанс, что к ним присоединятся еще несколько посетителей, но крайне маленький.       Подобный расклад Уен всегда списывал на неудачу, потому что совсем не хотел допускать мысль о возможном закрытии бара. Поиски новой работы в ближайшее время точно не входили в его планы. Табличка резерва в углу барной стойки навеяла мысли о хенах, которых тоже может расстроить закрытие бара. Бармен переводит скучающий взгляд на часы. Восемь. Еще несколько часов, и этот день закончится.       – Сегодня просто не мой день, – бурчит себе под нос Уен.       Хлопок входной двери прерывает его слежку за минутной стрелкой. Увиденное заставляет тут же взять свои слова назад. К барной стойке направляются его любимые пациенты.       – А у тебя сегодня аншлаг, – язвительно отмечает Сонхва.       – Хены, как я рад вас видеть! – на лице, что уже несколько часов сохраняло пресное выражение, вновь засияла яркая улыбка. – Так вы еще и вместе пришли. Интересно-интересно.       Уен не может сдержать хитрую ухмылку. Ему очень хочется узнать, чем закончился их пьяный художественный порыв в тот вечер. Хотя факт их совместного появления уже говорит о том, что отношения продвинулись дальше неловких гляделок.       – Хонджун-хен, а отпуск тебе к лицу!       – Спасибо, Уен-а, – комплимент заставляет парня заулыбаться.       Бармен не мог не отметить перемену в образе инженера. Хотя нет, инженер к нему заходил раньше, а этот парень как раз похож на вольного художника. Черная свободная рубашка поверх серой футболки с замысловатым принтом и свободные джинсы – это все, конечно, стильно, но особое внимание Уена привлекли украшения. Несколько браслетов на руках, серебряная подвеска и… Уен не может поверить своим глазам:       – Хен, у тебя пирсинг в ушах?       – Ага, – Хонджун вертит головой, чтобы бармен мог получше рассмотреть композицию из различных сережек. – Еще в универе проколол.       – Обалдеть! Почему постоянно не носишь? Выглядит круто.       – В нашей компании самовыражение не особо приветствуется, – гость многозначительно поджимает губы.       – А-а-а, понимаю. Серьезные строители и все такое, – Уен переводит взгляд на другого хена. – Сонхва-хен, а ты, наверное, сейчас шокируешь меня проколотым пупком? Вы пришли, чтобы устроить мне день открытий?       – Уен-а, раньше третьего свидания ты мой пупок не увидишь.       Сонхва хоть и пытается соответствовать игривому настроению, но от Уена сложно скрыть настоящие эмоции. Тот прекрасно видел, что хена кто-то снова разозлил.       – Хонджун-хен, а ты уже видел?       О, да.       Достаточно было одной фразы, чтобы эти тонкие черты лица исказило недоумение. В такие моменты Хонджун напоминал ему маленькую белку.       – Почему я должен был его видеть?       Маленькую злую белку.       – Вообще-то, мы привели к тебе нового пациента, – Сонхва кивает в сторону парня, что сидит слева от него.       Уен настолько увлекся своими хенами, что только теперь замечает третьего человека за барной стойкой. Очень грустного человека.       – Уен, это Сан. Сан, это Уен. Сейчас он быстро поставит тебя на ноги, – весь официоз Хонджун решает взять на себя.       – Привет, – бармену сразу становится неловко за свое громкое поведение.       – Привет, – тихо отвечает парень.       Уену хватает доли секунды, чтобы понять, где он уже слышал это имя. Так значит, это тот самый коллега Сан, за чью романтичную натуру так сильно переживал Сонхва-хен. Уен видит перед собой симпатичного молодого человека. Острые линии челюсти перетекают в узкий подбородок. Уголки губ опущены, но бармен отчего-то уверен, что улыбка им идет намного больше. Темные пряди челки мягко спадают на лоб, делая его внешность милой. Да, Сан выглядит очень мило, если не смотреть в его темные раскосые глаза, что были наполнены тоской до краев.       В тихую идиллию врывается неожиданно громкий голос Сонхва:       – Из-за одного придурка у Сана тяжелый случай с…       – Мама Хва! – Уен не очень любит, когда кто-то лезет в его работу. – Ты молодец, что привел пациента, но диагноз все еще ставлю я, понял?       – Ой, все, – хен обиженно закатывает глаза.       – Лучше скажите, что будете пить.       – А можно тот вкусный коктейль, который ты делал для меня в прошлый раз? – звенит из угла голос Хонджуна.       – Ты про тот, которому так и не придумал название, хотя обещал? – хмыкает бармен.       – Я… Мы это…       – Настолько спешили заняться портретом Сонхва-хена, что обо всем забыли. Помню-помню, – Уен нашел идеальный момент для удовлетворения своего любопытства. – И как, покажете, что получилось?       – А ты не обзавидуешься? – ухмыляется Сонхва и достает телефон.       – А вы точно портрет рисовали?       По выпученным глазам Хонджуна уже понятно, в какой форме он хочет ответить, но Сонхва находит нужное фото раньше, чем тот успевает открыть рот.       – Ну как тебе?       – Вау, – Уен действительно поражен увиденным. – Хонджун-хен, я тоже теперь такой портрет хочу.       – Боюсь, что этот всплеск вдохновения со мной случился лишь однажды, – хмыкает художник.       – Вы, конечно, молодцы. Времени зря не теряли, но коктейль так и остался без имени! – Уену хоть и хочется побыстрее заняться новым гостем, но он не собирается отступать.       – Давай ты нам сделаешь снова этот коктейль, и мы подумаем над названием, пока будем им наслаждаться? – предлагает Сонхва.       – Идет! Два коктейля и курочка?       На лице Хонджуна расплывается одобрительная улыбка, но быстро исчезает, стоит его соседу сказать «нет».       – Хен, решил попробовать что-то новенькое? – удивляется бармен.       – Да, у вас есть битые огурцы? – его вопрос отпечатывается гримасой недоумения на лицах трех парней. – Что?       – Ты хочешь променять курицу на, – Хонджун запинается, будто бы ему даже противно произносить следующее слово, – овощи?       Даже Сан не остается в стороне и демонстративно делает вид, что его тошнит от одного слова «овощи».       – Сан?       – Извини, хен, но я ненавижу овощи.       – Вы нормальные вообще? – Сонхва переводит возмущенный взгляд на Уена.       – Я ничего не имею против овощей, но вот огурцы… – его аж передергивает, когда в голове возникает вид блюда. – Но желание гостя для меня закон. Будут тебе огурцы.       – Вот спасибо! – он еще раз одаривает троицу испепеляющим взглядом.       – Мы уважаем твой выбор, – мямлит Хонджун.       – Ага, я вижу!       – Так, господа пациенты, я скоро принесу ваш заказ, но сначала вы мне кое-что пообещаете, – Уен облокачивается на стойку. – Отключаем родительский режим и даем специалисту работать, хорошо?       Хены вместо ответа практически синхронно закатывают глаза.       – Вот и славно! Сегодня у вас парная терапия. Советую вам продуктивно пообщаться и тогда… – Уен наклоняется к Хонджуну и продолжает шепотом, – Есть шанс, что ты сможешь увидеть пупок Сонхва-хена раньше третьего свидания.       Бармен ускользает раньше, чем эта маленькая белка взбесится, и спешит передать заказ повару.       – Сан-щи, за что будете пить? – обращается бармен к молчаливому гостю.       – Опять это твое «щи»? – встревает Сонхва, – Прекращай, вы с ним ровесники.       Уен даже не удостаивает старшего вниманием и продолжает свой разговор с Саном:       – Какая же у вас неугомонная мамаша.       На губах Сана мелькнула скромная, но искренняя улыбка. Увидев на щеках прелестные ямочки, Уен понимает, что никогда еще не был настолько неправ. Улыбка не просто подходит этим губам, они созданы для того, чтобы улыбаться. Уену. Непрошенную мысль тут же прогоняет голос гостя:       – Он прав, давай лучше на «ты»?       – Как скажешь. Я пока сделаю коктейли для хенов, а ты подумай над моим вопросом, потому что ответ повлияет на выбор лекарства, – Уен не может удержаться, да и не особо хочет, и игриво подмигивает пациенту.       Во время приготовления коктейлей бармен чувствует на себе заинтересованный взгляд. И если бы раньше это польстило и спровоцировало желание пофлиртовать, то сейчас он усердно списывает внимание со стороны Сана на скуку. Конечно, парню нечем заняться, ведь Сонхва увлеченно рассказывает Хонджуну о какой-то там немыслимой аранжировке трот-версии песни из последнего релиза «Seventeen» . По лицу художника легко можно прочитать абсолютное непонимание, но кому оно нужно, если он смотрит на собеседника такими глазами? А вот Сан просто наблюдает за порядком действий бармена, потому что у него, в отличии от Хонджуна, всех бабочек в животе кто-то потравил. Да, Уен примерно понимает, за что пришел пить человек, о безответной симпатии которого он уже наслышан.       Закончив с коктейлями Уен возвращается к хенам:       – И не надейтесь сбежать раньше, чем придумаете название для этого напитка, поняли? Никакое вдохновение или безудержная страсть, не заставят меня сжалиться над вами!       – Окей, док! – салютует Хонджун.       Попытки хена сохранять безразличие умиляют, и бармен делает вид, что не заметил, как покраснели его уши на слове «страсть». Старшие тут же возвращаются к прерванному разговору, а Уен облокачивается на стойку перед Саном:       – Так за что сегодня пьем?       – За то, что я слепой идиот, – слова насквозь пропитаны горечью.       – А я думаю, что идиот в этой ситуации тот, кто заставил тебя грустить, – Уен встречает удивленный взгляд гостя ласковой улыбкой. – Сонхва-хен оказался прав, у тебя тяжелый случай.       – А что это значит? – спрашивает пациент у удаляющегося бармена.       – А то, – Уен быстро возвращается с бутылкой соджу и рюмкой, – что в таком состоянии пить разрешено только в присутствии лечащего врача.       Бармен окидывает взглядом зал и понимает, что остались только они вчетвером. Немного подумав, он достает еще одну рюмку:       – А лучше с ним.

***

      – Уен, ты сломал его, – констатирует Хонджун.       – Сонхва-хен, о таком предупреждать надо! – возмущенно шепчет бармен.       – А я откуда знал, что рюмка соджу – это его максимум?       – Ты ж ему мать!       Все трое уже несколько минут наблюдают за Саном, который беззаботно покачивается на барном стуле в такт музыке. Довольная улыбка расплылась по всему лицу, делая его преступно милым. Степень радости и печали Уен всегда читал по глазам, но сейчас они были скрыты под давлением приподнятых румяных щек.       – Сан, ты с нами? – Сонхва машет рукой в попытке привлечь внимание.       – Х-е-е-е-е-н, – его улыбка становится еще шире, что до этого момента казалось невозможным. – А почему вы там вдвоем пьете? Идите сюда, давайте выпьем вместе.       Три пары глаз молча провожают рюмку с остатками соджу, которую Сан махом закидывает в себя.       – Уен-а, больше не наливай ему, а то… – встревает Хонджун.       – В смысле не наливай? Это же лекарство! – парень наконец-то разлепляет глаза, чтобы продемонстрировать крайнее недоумение. – Мне его доктор прописал!       – Доктор немного ошибся с дозировкой, – Сонхва аккуратно отодвигает бутылку подальше от Сана.       – Как ошибся? Ты же говорил, что ведешь меня к профессионалу.       – Эй, вы тут сомневаетесь в моем профессионализме? – вот таких выпадов в свою сторону бармен терпеть не станет.       – Я не сомневаюсь!       Для большей убедительности Сан подкрепляет свои слова яркой жестикуляцией из-за чего чуть не сваливается со стула. К счастью, крепкая хватка Сонхва спасает бедолагу от падения.       – Сан, давай ты пока переключишь свое внимание на курочку, а я обсужу с доктором твою терапию, хорошо? – тон хена звучит действительно по-родительски.       Парень мотнул головой, но судя по тому, как он насупился, согласие было не самым искренним. Хотя аппетитный вид блюда быстро возвращает довольную улыбку. Сонхва жестом приманивает бармена к себе:       – Уен-а, а есть вариант с безалкогольной терапией?       – А может она вообще уже не нужна? – Хонджун кивает в сторону Сана. – Он выглядит счастливым.       – Ох, хен, это затишье перед бурей, – Уен знает о чем говорит, ведь за улыбкой чаще всего прячутся самые горькие слезы.       – Какой бурей? – непонимающе хлопает глазами художник.       – Я БЕЗ АЛКОГОЛЯ УЖЕ ПЬЯН! – громкий голос Сана заставляет всех вздрогнуть.       – Слишком громко для затишья.       – Поздравляю, мы нашли потерянную участницу TWICE! – Сонхва с усмешкой приподнимает бокал, обозначая тост. – Кстати, Уен-а, я придумал название для коктейля.       – О, и какое? – все внимание тут же переключается на него.       – Я же правильно понял, что та надпись имеет отношение к названию бара? – Сонхва поворачивается влево и указывает на красную неоновую надпись на стене «Hearts Awakened, Live Alive».       – Хен, а ты первый посетитель, который до этого догадался, – Уен приятно удивлен такой смекалкой.       – Так вот…       – Я что-то не улавливаю связь, – Хонджун задумчиво надулся.       – Ну смотри, все слова написаны с заглавной буквы, и если оставить только их, то получится «HALA».       – А-а-а-а, я бы никогда не додумался. Сонхва, ты гений! – глаза художника сейчас как два прожектора, излучают мощное восхищение. – А при чем тут коктейль?       Сонхва многозначительно ухмыляется, будто бы прямо сейчас озвучит что-то такое, что заставит всех потерять дар речи.       – Я подумал…       – ЭТО ПОТОМУ ЧТО Я С ТОБОЙ! ИЗ-ЗА ТОГО, КАК ТЫ СМОТРИШЬ НА МЕНЯ!       А вот теперь Уен сомневается в своем профессионализме, потому что позволил себе оставить «сложного» пациента без присмотра. С первого взгляда может показаться, что бармен зря волнуется, с Саном действительно все в порядке, парень просто перепил и веселится. Но то, как дрогнул его голос на последней строчке припева, говорит об обратном.       – Я подумал, что этот коктейль настолько вкусный, что просто обязан стать фирменным, – деловитый тон Сонхва притягивает все внимание к себе. – Поэтому первую часть слова берем из названия бара, а вторую - от слова «терапия». Мы ведь за этим здесь все собираемся каждый раз.       – Хала, – морщины на лбу Хонджуна отражают мощный мыслительный процесс, – Халапия?       – Если заменишь букву «п» на «з», то будешь абсолютно прав.       – А почему на «з»?       – Ну, мне показалось, что так звучит лучше.       Сонхва всего лишь улыбается краешком губ, а Уен уже держит наготове реанимационный набор для Хонджуна. Неужели старший совсем не думает о том, что сердца маленьких людей могут и не выдержать такое? Пока один хен, пытался довести второго до обморока одной улыбкой, Уен переводит взгляд на Сана. Как только песня кончилась, парень вернулся к поеданию курочки.       – Халазия? – наконец произносит художник.       – Ага, как вам?       – Мне нравится! Завтра же добавлю его в меню! – довольно кивает бармен.       – Ура! Теперь у моего любимого коктейля есть название! – Хонджун радостно хлопает в ладоши.       – У нашего любимого коктейля! Или твоя ревнивая душа не хочет делиться? – уточняет Сонхва с ухмылкой.       – О, хен у нас ревнивец?       – Ничего я не ревнивец.       Уен не может сдержать смеха, видя как обиженно надулся Хонджун. Теперь хен похож на маленькую обиженную белку.       – Джуни, ну ты чего, не дуйся, – Сонхва легонько тыкает пальцем ему в щеку.       – Я не дуюсь, – ворчит художник. – Стоп, ты меня назвал Джуни?       – У меня язык не поворачивается назвать тебя Хонджуном, когда ты вот так дуешься. Только Джуни.       – Мама Хва и Джуни, я теперь буду вас так называть, – Уен не может удержаться от комментария.       – НЕТ!!! – ответ получается резким и синхронным.       – Ой, ну и пожалуйста! – бармен выразительно закатывает глаза.       – Хен, а вы закончили обсуждать мою терапию? – внезапно раздается голос Сана. – А то я больше не могу переключать внимание на курочку. Она кончилась.       Ах да, обсуждать-то они начинали совсем не название коктейля. Уен замечает, что теперь на лице пациента больше нет той довольной улыбки, и он выглядит как-то растерянно. Сонхва уже хочет что-то ему ответить, но Уен его прерывает:       – Да, мы с мамулей все обговорили, – бармен чувствует как кожа покалывает под прицелом выразительного взгляда, но ему, в отличие от Хонджуна, эти приемы не страшны. – Еще по одной халазии?       – Ага! И курочку, – встревает в разговор художник.       – Принято, – Уен салютует и обращает внимание на Сана. – Сейчас я передам заказ на кухню, вернусь к тебе и мы продолжим, хорошо?       Пациент сразу оживляется и начинает активно кивать. Сердце бармена неприятно сжимается. Он уже сбился со счета, сколько раз мысленно назвал Сана «милым». Хотя кому он врет, этот парень не просто милый, а красивый и абсолютно в его вкусе. Уену давно пора бы включить весь свой игривый шарм на полную мощность, но это не тот случай. Сан пришел сюда, чтобы залечить рану методом, которым Уен лечил всех посетителей. Бармен предлагал им подходящий алкоголь и уши способные услышать. И может быть, виновата выпитая с Саном рюмка соджу, но этому пациенту хочется предложить взаимность в качестве лекарства. Уен отметает эту мысль, потому что рискует стать пластырем, от которого избавятся, как только рана заживет. Может, когда-нибудь Сан придет как посетитель, а не как пациент, и тогда никакая «врачебная» этика не встанет на пути у обаяния, на которое способен бармен.       Задумавшись, он не замечает, как успел приготовить два коктейля. Наверное, режим автопилота взял все на себя. Поставив перед гостями напитки и блюда, Уен наполняет их с Саном рюмки соджу.       – Сан, ты уверен, что тебе стоит еще пить? – осторожно интересуется Сонхва.       – Хен, мне хочется забыть весь сегодняшний день, как страшный сон.       Сонхва молча окинул коллегу взглядом, будто бы смирился с его решением, и уже прикидывал, насколько тяжело будет его тащить до такси. Не услышав больше протестов, Сан берет рюмку:       – Господин доктор, продолжаем пить за придурка, который испортил мой день?       Уен на мгновение задерживает взгляд на его натянутой улыбке. Опомнившись, он поднимает свой напиток:       – Ни в коем случае мы не будем пить за этого придурка, – замешательство Сана его смешит. – Мы будем пить против него. Хены, вы с нами?       Звон бокалов и тихий смех прерывает вибрация, что моментально разлетается по всей барной стойке. Звонит телефон Сонхва. Когда парень видит, кто ему звонит, его лицо сразу искажается бешенством.       – Кто там? – Хонджун вмиг приближается к телефону, чтобы удовлетворить свое любопытство.       – Тот, за чье несостоявшееся убийство я мог сегодня сесть, – Сонхва тут же переводит обеспокоенный взгляд на Сана.       И не зря.       Парень весь побледнел, когда понял, кто звонит хену:       – Зачем он звонит?       – Наверное, чтобы я послал его нахер, – Сонхва берет телефон и принимает вызов. – Да?       Уен выключает музыку. Все помещение погружается в тишину, чтобы дать резкому и грубому тембру старшего больше простора. Парни молча наблюдают за каждым изменением на лице Сонхва, стараясь понять, что ему говорит голос на том конце.       – Первый клиент у нас на десять утра, никаких изменений в графике не было.       Из динамика тут же начинает доноситься нечленораздельное причитание, расшифровка которого неподвластна даже Уену.       – Я не понял, в смысле ты сможешь приехать только к двум? – брови Сонхва резко взмыли вверх. – В смысле, не мог бы я позвонить Сану и попросить его подменить тебя утром?       – Что? – шепчет ничего не понимающий Сан.       Сонхва жестом указывает ему, что волноваться не о чем. Хонджун тихонько подзывает бармена и просит наклониться:       – Для контекста. Этот их звуковик обещал Сану сегодня вечером свидание, но все сорвалось.       – Почему? – даже в шепоте Уена отчетливо слышно недоумение.       – Сан застукал его в страстных объятиях одной из клиенток.       Сказать, что Уен в шоке – ничего не сказать. Теперь он полностью разделяет гнев Сонхва и готов вырвать у того из рук телефон, чтобы сказать пару ласковых этому уроду. У Уена в голове не укладывается, как можно было так безжалостно играть с чьими-то чувствами ради собственной выгоды. Хонджун верно считывает эмоции, которые готовы вырваться из собеседника, и подносит указательный палец к губам. Бармен берет себя в руки и снова сосредотачивает внимание на телефонном разговоре.       – А чего это я должен договариваться с ним вместо тебя? – после следующей фразы на лице появляется ядовитая усмешка. – Ах, ты уже раз десять ему звонил, а он трубку не берет?       Сан тут же достает свой телефон из заднего кармана и проверяет пропущенные. Пустой экран уведомлений говорит о том, что кто-то нагло лжет.       – Ну и правильно делает, что не берет. Потому что кто-то оборзел, раз считает, что за него будут работать!       Уен нервно сглатывает и надеется, что никогда в жизни ему не доведется накликать на себя гнев хена. Сейчас он выглядит действительно ужасающе.       – Я не буду звонить Сану, поэтому завтра в десять ты должен быть в студии. В противном случае господин Ли узнает о том, что вместо звукорежиссера с клиентами работает техник, – Сонхва недовольно закатывает глаза в ответ на верещания из динамика. – Мне плевать. Это твоя работа.       Сонхва раздраженно сбрасывает вызов и убирает телефон. Три пары глаз молчаливо наблюдают за тем, как старший медленно тянет коктейль из трубочки, пытаясь затушить внутренний пожар. Первым молчание нарушает робкий голос Сана:       – Хен, я…       – Нет! – Уен аж вздрагивает от резкого голоса Сонхва. – Даже не начинай.       – Но если он не придет, а там клиенты, – не унимается техник.       Несчастный вид Сана заставляет сердце Уена разрываться на части. Тон Сонхва хоть и грубоват, но если бы не он, то техник уже по первому зову мчался на выручку.       – Если он не придет, то я извинюсь перед клиентами и доложу господину Ли причину, по которой мы потеряли деньги. Неужели ты хочешь прикрывать эту скотину после всех его поступков?       – Нет, но… – робкий голос Сана теряется в тишине пространства.       – Вот и правильно. У тебя завтра выходной, поэтому ты сейчас напьешься до беспамятсва и будешь отсыпаться, – Сонхва сам тянется к бутылке соджу и наполняет пустые рюмки. – А сейчас мы выпьем за то, чтобы завтра к нам на студию заявилось штук десять крошек, которые захотят записать любимую песню своего масика.       – Стоп, ты же говорил, что вы больше таких не записываете, – недоумевает Хонджун.       – Ха! Это моя месть за то, что он использовал доброту Сана. Теперь путь его тонкий слух отдувается, – на лице Сонхва расплывается ядовитая улыбка. – Поднимаем бокалы, а то не сбудется!       – Аминь, – хихикает художник, поднимая бокал.       – Аминь, – присоединяется Уен.       – Сан? – все обращают внимание на притихшего парня.       На его лице Уен видит сложную смесь эмоций. Месть точно не по вкусу его доброй и отзывчивой душе, но и игнорировать задетые чувства он не может. Поразмыслив и наконец-то приняв правоту хена, Сан поднимает рюмку:       – Аминь.       Еще несколько часов назад Уен думал, что это не его день. Но теперь, когда по залу разливается звон бокалов и тихий смех, а милая улыбка нового знакомого заставляет что-то внутри замереть, он обещает себе больше никогда не делать поспешных выводов.