С тобой я могу дышать под водой

      – Сильно скучаете без меня? – интересуется вновь подошедший Уён.       – Вообще-то да! – брови Сонхва складываются грустным домиком. – Где там твой коллега?       – Видимо, кастинг затянулся, – бармен рассеянно пожимает плечами.       Хонджун допивает остатки коктейля, громко шумя трубочкой, и присоединяется к разговору:       – А что за кастинг-то?       – Какое-то агенство набирает подтанцовку для своего нового артиста. О! – брови Уёна удивлённо взлетают вверх. – А вот и он.       Все трое устремляют взгляды на входную дверь, в которую только что вошёл объект их обсуждения. Ёнджун явно очень спешил, раз его плечи активно двигались вверх-вниз в попытке выровнять дыхание. Немного придя в себя, он бежит прямиком к Уёну.       – Уёна-а, – имя коллеги он выплёвывает чуть ли не вместе с лёгкими.       Зашкаливающее волнение быстро передаётся Уёну, и тот беспокойным голосом спрашивает:       – Как всё прошло?       Несколько активных и глубоких вздохов отмеряют паузу. Все трое застыли в ожидании того, что собирается сказать Ёнджун. Дыхание выравнивается, и в глазах вспыхивают искры:       – Меня взяли. Ён-а, меня взяли!              Вместо слов Уён впечатывается в него крепким объятием, и пронзительное «ура» разносится значительно позже. Хонджун облегчённо выдыхает и с улыбкой наблюдает за двумя прыгающими от восторга парнями.       – Подожди, но это не самое главное, – Ёнджун хватает Уёна за предплечья.       – В смысле не самое главное? – тот непонимающе хлопает своими большими глазами.       Ёнджун окидывает взглядом барную стойку и, поняв, что кроме Сонхва и Хонджуна никто его не слушает, говорит вполголоса:       – Твои пациенты умеют хранить тайны? А то это пока что очень-очень-очень секретная информация, – парень кидает жалобный взгляд на двух притихших посетителей. – Но меня разорвёт, если я не расскажу.       – У нас двусторонняя конфиденциальность, да, хёны?       – Абсолютная, – уверяет бармена Хонджун, и Сонхва оживлённо поддакивает его словам.       Они собираются тесной кучкой, чтобы больше никто их не услышал.       – Артист, для которого набирают подтанцовку не совсем новый. Он… – возбуждение не дает Ёнджуну быстро собрать все мысли в кучу. – Короче, я ходил на кастинг в BPM. Я сначала не понял, почему нам с порога всучили договоры о конфиденциальности, но когда дело дошло до индивидуальных просмотров, к нам вышел ОН.       – Кто ОН? – почти агрессивный шепот Уена выдавал его интерес.       – Ли, мать его, Тэмин.       Хонджуну это имя мало о чём говорит. Возможно, он даже знает песни этого исполнителя, но в голове пока никакого отклика нет. Чего не скажешь об остальных его собеседниках. Широкую челюсть Уёна, казалось, надо будет искать на полу, да и на лице соседа обнаруживается не менее ошеломлённая реакция.       – Тэмин? – шепчет Сонхва.       – Да.       – Ли Тэмин?       – Ага, – снова повторят Ёнджун.       – Сам Ли Тэмин? – Сонхва как будто бы в трансе.       – Нет, хён, сам Тэмин Ли, – передразнивает его Уён, за что получает обжигающий выстрел глазами.       – Да, это был кастинг в подтанцовку Тэмина из SHINee, – благоговейно шепчет Ёнджун.       – А почему в BPM? Он уходит из SM что ли?       – Да, он не собирается продлевать сольный контракт.       – Вот это новости, – изумленно протянул Сонхва.       – Ёнджун-а, я всегда говорил, что ты крутой. Вот и подтверждение моих слов, – Уён тепло улыбается парню, и Хонджун ловит себя на мысли, что эти двое скорее друзья, чем коллеги. – А теперь бегом переодевайся, а то я скоро коньки отброшу.       Енджун послушно кивает, ещё раз крепко обнимает Уёна и бежит в подсобку.       – Хочу быть его глазами, – грустно бормочет Сонхва.       – Какие интересные у тебя желания, – его тон очень забавляет Хонджуна.       – Я бы тоже, – вздыхает бармен. – Они видели Тэмина, а мы нет.       – Меня окружают чокнутые фанаты. Спасите!       Хонджун начинает выстукивать по барной стойке сигнал S.O.S., чем вызывает стихийное закатывание глаз и смех.       К ним скоро возвращается переодевшийся и всё такой же сияющий Ёнджун. Сонхва аккуратно, но с восхищённым флёром спрашивает:       – Расскажи, какой он вживую.       – Такой же невероятный, – парень всё ещё опасливо озирается по сторонам. – Он встретил такой милой улыбкой, будто бы я пришёл чай попить, но во время танца я прям чувствовал на себе этот сканирующий взгляд. Казалось, ему важно понимать правильно ли двигается каждая мышца моего тела.       – Что в итоге решил показать? – интересуется Уён. – Ты вроде до последнего не определился.       – Да, но когда я увидел его. Больше вариантов не осталось.       Уен отрывает своё внимание от протирания бокала. В его глазах читается «неужели ты выбрал то, о чём я подумал». Хонджуна даже немного забавляло абсолютное непонимание всего происходящего. Эти трое общались на далёкую для него тему. Да, он любил музыку, но он не запоминал исполнителей, а только образы, которые порождали в голове их песни. Невладение темой совсем не мешает ему участвовать в разговоре:       – Так что ты танцевал?       – Guilty.       – Судя по реакции этих двоих, это что-то грандиозное, – Хонджуна всё больше веселит этот парад отвисших челюстей. – Извини, я просто далековат от айдолов и их перформансов.       – Ты обязан нам это показать, – выпаливает Сонхва.       – Прям тут?       – А где ещё? Тебе всё равно недолго осталось тут работать, – с немного грустной усмешкой замечает Уен. – Давай, я буду вместо фонограммы.              Вкусная выпивка. Хорошая компания. А теперь ещё и танцы. Хонджун разрывается между желанием привести в этот бар каждого знакомого и выкупить его для эксклюзивного посещения.       – Готов? – Уён решает принять замешательство на лице Ёнджуна за утвердительный ответ. – Сонхва-хён, поможешь мне с аккомпанементом?       – С припева? – Сонхва находится в явной боевой готовности.       – Да, три-четыре.       Шоу начинается, и Хонджун в первых рядах.       В высоком бармене мгновенно что-то переключается и его худая рука проскальзывает под рубашку. В сопровождении любительского, но приятного слуху «у-у-у-у-у-у-у», она скользит к подбородку и накрывает пухлые губы.       – You got me G-U-I-L-T-Y.       Движения чётко вторят каждому звуку. Задорная улыбка очень быстро покидает лицо Хонджуна, и теперь его челюсть тоже придётся искать на полу. Он уже не чувствует себя свидетелем глупой ситуации. Теперь он безмолвно наблюдает за тем, как кто-то другой погружается в собственный омут. Ёнджун сейчас не в маленьком шумном баре. Сейчас он на сцене, ослеплённый софитами, танцует рядом со своим кумиром. Скудное пространство за барной стойкой ничуть не сковывает движений. Ему можно позавидовать, ведь бармен не тонет и не захлёбывается от недостатка кислорода. Он плывёт. Грациозно и умело двигается в толще его собственного океана. Глаза всех троих неотрывно следят за акцентами, которые расставляют бёдра на каждую букву слова «guilty». Хонджун благодарит небеса за то, что он никогда не слышал эту песню, потому что даже импровизированный любительских перформанс начинает вырисовываться в его голове в опасные и притягательные образы. Точнее определённый образ, которому очень идёт чёрная водолазка и блеск в глазах.       Припев заканчивается.       Пора возвращаться на поверхность.       Танцор приходит в себя под смущающее присвистывание Уёна:       – Ловить гей-панику на друга точно грех.       За откровенность приходится расплачиваться россыпью мелких ударов в плечо. Ёнджун густо краснеет и смеётся. Он счастлив, хоть и хочет провалиться под землю от такого пристального внимания.       – Ёнджун-а, а как мне теперь этих двоих реанимировать?       Волнующие ощущения сейчас испытал точно не только Уён. Хонджун шумно сглотнул. Они с Сонхва смотрят друг на друга, подмечая примерно одинаковое состояние. Молчание нужно было прекращать, иначе Уена сейчас разорвёт от попыток сдержать хохот:       – Ловить гей-панику на такого танцора вообще-то не грех, – пожимает плечами Хонджун.       – Я считаю это максимально естественной реакцией, – поддерживает его Сонхва.       То ли от пения, то ли от перформанса, но в его голосе проскользнула хрипотца. И если во время танца Хонджуна больше впечатлило погружение Ёнджуна в другую реальность, чем чувственные движения, то вот теперь он словил настоящую гей-панику.       – Тебе же сразу после танца сказали, что ты прошёл?       – Нет, было ещё пару групповых смотров. Я, собственно, поэтому и задержался. Но, – Ёнджун смущённо мнётся, будто бы подбирая слова. – Тэмин сам мне сообщил об этом и руку пожал даже.       Парень робко взглянул на Уёна. Трепетное ожидание реакции от друга умиляло Хонджуна. Он с такими же глазами смотрел на Кёнмуна, когда давал посмотреть на новые наброски к скетчбуке. Только почему-то во взгляде Ёнджуна мелькнуло виноватое волнение. Но в следующую секунду его растворяет улыбка Уёна. А может хмельной мозг Хонджуна придумывает себе непонятно что.       – Жалко, что посетители даже не представляют, что им сегодня будет готовить коктейли будущая звезда, – искренняя радость Уёна оборачивается для него очередными крепкими дружескими объятиями. – Вот как раз там кому-то захотелось выпить.       Он кивает на другой конец стойки, где заприметил сигнал от нового посетителя. Перед тем, как оставить их внезапно организовавшийся квартет, Ёнджун говорит:       – Ён-а, зря ты не пошёл со мной, там и близко равных тебе не было. Кстати, должен быть ещё один кастинг. Подумай над этим, но лучше не ломайся и иди.       Он по-братски треплет его по волосам, чем вызывает недовольное фырканье.       – Ага, а кто тогда будет моим хёнам наливать?       Ёнджун вместо ответа закатывает глаза и уходит к клиенту, решая не продолжать этот разговор.       Всё же Хонджуну не показалось. Что-то действительно не так. Он не может претендовать на феноменальную проницательность, но всё же в поведении Уёна проскальзывает что-то неправильное и совсем ему несвойственное.       – Ещё коктейль? – рассеянно спрашивает бармен.       Его улыбка впервые за всё время выглядит фальшиво, и это не на шутку тревожит Хонджуна. Он хочет узнать, все ли в порядке, но оказывается не единственным, кто почуял неладное.       – Уён-а, ну что, ты пойдёшь на кастинг, м?       Сонхва явно застал его врасплох. Это заметно по глазам, избегающим зрительного контакта, но Хонджун прекрасно знает, что от этого прожигающего взгляда никуда не спрячешься.       – Я не люблю эти все кастинги, да и работать тогда кто будет?       Уён очень старательно держит маску невозмутимости. Но это уже бесполезно. Упорство, с которым он натирает бокалы, выдаёт его.       – Как будто эти две отмазки друг с другом не сочетаются. Не думаешь?       Кажется, Хонджун перестаёт дышать, когда Уён отрывает взгляд от своего занятия. Возникает вопрос: точно ли это тот Уён, к которому они привыкли? От привычного игривого и беспечного взгляда не осталось ни следа. Им на замену пришли суровость и горечь. Напряжение растёт в геометрической прогрессии, и Хонджун спешит разрядить обстановку:       – Да, нам ещё два коктейля и курочку. Пожалуйста.       В ту же секунду его пронзает ярость двух пар глаз, но эта пытка не длится долго, потому что Уён кивает и уходит готовить заказ.       – Зачем ты, – шипит Сонхва.       – Ты ведёшь себя беспощадно! – тут же перебивает Хонджун. – Я тоже заметил, что с ним что-то не так, хотел аккуратно спросить, но ты на него набросился.       – Я не, – кажется, Сонхва не ожидал услышать столько ярости в шёпоте собеседника.       – Почему нельзя было мягче?       Хонджун не представляет, что сейчас творится с его лицом, но явно что-то устрашающее. Потому что глаза соседа виновато округляются и начинают метаться по лицу напротив.       – Я, – Сонхва рвано вздыхает. – Я не хотел. Просто.       Он замолкает и пытается собрать мысли в кучу, но под пристальным взглядом выходит не очень. Хонджун мысленно хмыкает. Интересно наблюдать со стороны, как работают чужие приёмы.       – Просто вдруг он боится, и поэтому упускает свой шанс? Как ты называешь свои рисунки каракулями и прячешь их в дальний ящик, – Сонхва пытается оправдаться.       – Опять мы здесь, – фыркает Хонджун. – А ты не думал, что это не страх или притворное самобичевание?       Сонхва молчит и пристально смотрит на собеседника. Если бы эмоции не захлёстывали Хонджуна, то он мог бы полюбоваться тем, как кротость и лёгкий испуг сковали красивые черты лица.       – У тебя всегда получалось реализовать свой талант, Сонхва?       – У меня нет талантов, поэтому и реализовывать нечего.       – А тебе повезло, – ухмылка Хонджуна явно горчит. – Потому что нереализованный талант причиняет невыносимую боль. И лучше постараться убедить себя в том, что его нет.       Он говорит это не только ему, но и себе. Слова горького признания расползаются по грудной клетке глубокой кровоточащей раной. Хонджун ловит во взгляде Сонхва страх и ему кажется, будто собеседник тоже видит это страшное увечье.