С тобой я могу дышать под водой

      Хонджун трёт глаза, чтобы сфокусироваться на ярких пятнах неона. Сегодня людей больше, но места в углу у стены, одно из которых он почему-то уже считает своим, пустуют. Парень видит, как Уён за барной стойкой готовит коктейль и пританцовывает под приставучее «ринг-динг-донг», звучащее из динамиков. Хонджун уверен, что именно из-за этой песни потерял несколько баллов на выпускных экзаменах в школе.       Уён сразу замечает подошедшего посетителя и вмиг оказывается рядом, стоит тому опуститься на стул.       – Хонджун-щи, добрый вечер! Рад вас видеть снова.       Его улыбка такая яркая и искренняя, что лицевые мышцы Хонджуна преодолевают усталость и натягиваются в ответ.       – Привет-привет, – тихо говорит он.       Бармен разглядывает посетителя несколько секунд. Хонджун чувствует, как из него вытягивают информацию. Без слов за него говорят серость под глазами и осунувшееся лицо.       – Сначала хотел спросить продолжаем ли мы терапию, но вижу, что вам нужна реанимация.       – Снова точный диагноз, доктор, – хмыкает Хонджун. – Какое лекарство заставит меня забыть эту кошмарную рабочую неделю?       – Давайте начнём с курочки? Если в прошлый раз вы были похожи на утопающего, то сейчас на голодающего.       Бармен получает согласие в виде кивка головы и удаляется, чтобы передать заказ на кухню.       Хонджун прикрывает глаза, предвкушая долгожданный спокойный вечер: он съест вкусную курочку, Уён подберёт алкоголь, который его расслабит, а после побредёт домой, напевая мелодию, застрявшую в голове. Сейчас как раз он выстукивает пальцами одну такую, но окончательное разжижение мозга под «мистер симпл-симпл» прерывает чужой голос:       – Сан, я вообще не понимаю, почему этот придурок до сих пор работает в студии! – парень опускается на соседнее место. – Я буду называть его так, потому что это правда. Понимаешь, если бы ты не брал на себя чужую работу, то его давно бы уволили?       В этот раз он не похож на креветку. Теперь Хонджуну кажется, что рядом с ним приземлилась ночная фурия. Убийственная аура, исходящая от незнакомца, делает сходство ещё более поразительным. Не хотел бы Хонджун оказаться тем придурком, о котором шла речь.       – Я понимаю, что ты не можешь иначе, – вздыхает сосед и зарывается рукой в волосы. – Я понимаю, что ты хочешь помочь, но ты работаешь за двоих, а получаешь копейки. Это разве честно? В довесок ко всему ты получаешь билет на эмоциональные качели.       Он пылко жестикулирует. Чёрная водолазка подчёркивает тонкий силуэт и делает движения изящными. Хонджун не может не наблюдать. Всё его внимание было захвачено с первой секунды появления этого человека в поле зрения, как и в прошлый раз. Ему становится морально легче, когда он замечает, что примагнитило не только его. Уён наблюдает за зашедшим со стороны и не спешит вторгаться в вакуум, царящий вокруг этого телефонного разговора.       – Ладно, не думай о нём больше сегодня, хорошо? – его голос становится мягче, контрастируя с напряжением, которое никуда уходить не собиралось. – Я верю, что ты сможешь. Пока.       Уён видит, что посетитель сбросил вызов и спешит к нему. Бармен даже не успевает раскрыть рот для приветствия, как его тут же перебивают:       – У вас есть в меню огнетушитель?       – Решили упростить мне диагностику? – смеётся бармен.       – Огонь моей ярости может навредить окружающим.       В ответ на слова посетителя в глазах Уёна загорается что-то лукавое.       – Если сегодня вы человек-пожар, то придётся поделиться огоньком, – Уён подыгрывает себе бровями.       Хонджуну кажется, или это прозвучало как флирт?       – Не уверен, что таким стоит делиться. Бедняга может получить серьёзные ожоги, – кажется собеседник успел привыкнуть к подобной манере разговора.       – Я, конечно, могу одновременно быть и реаниматологом, и пожарным, но раз в вас столько огня, то думаю, вы поможете мне с потухшим пациентом. Я прослежу, чтобы никто не пострадал.       Уён наклоняется к ничего непонимающему посетителю, а тем временем до Хонджуна начинает доходить, о каком другом пациенте идёт речь. Резко захотелось исчезнуть, но бармен уже указывает глазами на него. Медленно к нему поворачиваются двое: в глазах одного плещется радость идеально придуманной идеи, а в темных омутах он снова видит удивление, смягчающее раздражение на лице. Незнакомец снова смотрит так, будто бы Хонджун внезапно появился из пустоты. Неужели он настолько неприметный?       – Хонджун-щи, как насчёт экспериментальной групповой терапии? – задор в голосе Уёна растёт с каждым мгновением.       Глаза Хонджуна бегают по лицам напротив, в попытке узнать правильный ответ. Нет, он не против компании, но он совершенно не представляет, как заводить разговор с незнакомым человеком. Компанейским его никогда нельзя было назвать, о чём свидетельствует наличие всего одного близкого друга, с которым они созваниваются максимум раз в месяц. Понимая, что затягивает с ответом, он выдаёт невнятное:       – А может быть я тихо посижу тут в уголочке. Не думаю, что смогу составить хорошую компанию для терапии.       Хонджун ещё никогда не видел, чтобы мимику использовали в качестве знака препинания. Изогнутая бровь характерно завершала немой вопрос «Хонджун-щи, вы что несёте?», всплывший на лбу бармена субтитрами. И если бы не вмешался незнакомец, то этот вопрос был бы точно озвучен:       – Уён-щи, ну не всем же хочется пить в компании с первым встречным. Тем более, если неделя не задалась, – он виновато сводит брови, будто бы извиняясь за приставучего младшего брата.       – Нет-нет, дело скорее во мне. Моя потрёпанная персона только вечер вам испортит, – Хонджун совсем не хочет, чтобы его нелюдимость истолковали так, будто бы дело в собеседнике.       Уён молча наблюдает за посетителями и, видимо, пытается предугадать, кто победит в этом соревновании по учтивости.       – Поверьте, мой вечер уже ничто не испортит. Не переживайте на этот счёт.       Раунд.       Хонджун не может придумать, что можно ответить на это, и его замешательством тут же пользуется Уён:       – Ещё есть причины уклониться от групповой терапии? – ответом служит рассеянное мотание головой. – Вам понравится, гарантирую.       – Если его гарантии окажутся фальшивыми, – незнакомец наклоняется в сторону Хонджуна и заговорчески понижает голос, – то мы можем подловить его после смены и отомстить.       Укутанный бархатным тембром, Хонджун чуть не потерялся в задорном блеске карих глаз и хитром изгибе улыбки. Он мысленно благодарит всех, кого только можно, за то, что всё ещё трезв и может включиться в игру, вместо того, чтобы зависнуть.       – И наша месть будет страшна, – хихикает Хонджун.       – Эй-эй, вы уже спелись? Против меня? – Уён пытается остановить эту перестрелку взглядами между своими пациентами. – Хотя, раз спелись, то можете продолжать, а я пока схожу всё приготовлю.       – А мы пока придумаем план мести, – бросает ему вдогонку сосед Хонджуна.       – Эй!       Резко развернувшись, Уён врезается в грудь второго бармена, принёсшего заказ.       – Уёна-а, твой энтузиазм чуть не покалечил меня и курицу, – смеётся высокий парень.       На нём такая же безразмерная рубашка в чёрную клетку. Тёмные волосы небрежно уложены. В немного оттопыренных ушах поблёскивают серьги-кольца. Разглядывая черты лица, Хонджун думает, что в это заведение барменов набирали из тех, кто провалил кастинг в агентство, выпускающее айдолов. Их с Уёном разница в росте выглядит комичной, но как бы не пытался, Хонджун не может вспомнить подходящий визуальный образ. Если в этот бар зайдёт какой-нибудь аниматор с кризисом вдохновения, то увидев этих двоих, точно уйдёт с идеей для мультсериала.       – Прости Ёнджун-а! Прости курочка! – с притворным раскаянием говорит виновник столкновения, забирая из рук коллеги тарелку. – Вот, кушайте, Хонджун-щи.       Уён ставит перед Хонджуном тарелку и молниеносно покидает их.       – Если этот горе-экспериментатор вас достанет, то маякните мне, хорошо?       Посетители, смеясь, заверяют Ёнджуна в том, что всё в порядке и им даже интересно, что придумал Уён.       – Не могли бы вы мне тоже принести курочку? – спрашивает незнакомец, поглядывая на аппетитное блюдо.       – Десять минут и она у вас.       – Отлично, – сосед разворачивается в сторону Хонджуна, когда бармен отходит от них. – Моё имя Пак Сонхва.       Хонджун немного теряется от такого резкого перехода, но быстро берёт себя в руки.       – Очень приятно. Ким Хонджун.       Его ладонь робко теряется в рукопожатии. Хонджун предугадывает немую неловкость, которая должна за этим последовать. В попытке избежать её, он пододвигает к Сонхва тарелку с курицей:       – Мне кажется, что Уён там готовит что-то страшное, поэтому нужно подготовиться. Угощайтесь.       – Ничего я подожду свой заказ, – аккуратно протестует Сонхва.       – Если вам неловко, то обещаю, что потом украду у вас пару кусочков.       – Хорошо. Может перейдём на ты? – смущённо улыбается сосед.       – Да, давайте, – секундная пауза осознания завершается истерическим смешком Хонджуна. – Хм, давай.       – Вот так лучше.       Хонджун невольно отмечает, что вечно опущенные уголки его губ, уже который раз послушно приподнимаются, будто повинуясь заразительной улыбке собеседника.       – Разве у тебя по плану не продолжение терапии, начатой на прошлой неделе?       – О, ты помнишь. Нет, в ней нет необходимости. Завал на работе вытеснил всё ненужное из моей головы, – мягкий тон собеседника всё больше расслабляет Хонджуна.       А ведь правда, ни разу за неделю художник не подавал признаков жизни. Ни идей, ни карандашных эскизов на полях блокнота. Всё исчезло в пламени горящего дедлайна. Если бы не замечание Сонхва, то он бы и не вспомнил о творческой меланхолии, терзавшей его всего неделю назад. У него получилось? Он свободен?       – Получается, работа спасала менталку?       – Но уничтожила тело, – устало хмыкает Хонджун.       – Меня она обычно уничтожает по всем фронтам.       Последняя фраза звучит тихо, будто бы вырвалась невольно и должна была раствориться в попсовых мелодиях как можно быстрее. Даже если бы Хонджун пожелал за неё ухватиться, то его старания не увенчались бы успехом, потому что на них уже надвигался ураган по имени Уён.       – Вы готовы, господа?       Поднос, уставленный большим количеством шотов, напоминает яркую палитру.       Разглядывая её, Сонхва неуверенно спрашивает:       – Это точно лекарство, а не способ убийства?       – Мне кажется, что я захмелел от одного только вида, – бормочет Хонджун.       Уён звонко смеётся, наблюдая за «пациентами», чьи выражения лиц выглядят максимально комично в этот момент.       – Это не просто лекарство. Это целая терапия. Слышали про алко-бинго?       В ответ парни отрицательно помотали головами.              – А про обычное бинго?       – Вы про игру для пенсионеров с карточками и шариками? – уточняет Сонхва.       – Да, только в моей нет ни карточек, ни шариков, ни победителей.       Отвечать на немой вопрос «а в чём тогда прикол?», который читается на лицах собеседников, Уён начинает с выразительного закатывания глаз:       – Правила простые. Я говорю утверждение, если оно касается вас, то вы пьёте и рассказываете немного подробностей. Без подробностей пить нельзя!       – Это шантаж! – возмущается Хонджун.       – Вы разве доктор? – деловито интерисуется бармен, облокотившись на стойку перед ним.       Выразительный изгиб брови выдаёт игривость Уёна, хотя его лицо остаётся серьёзным, будто бы посетитель только что оскорбил уважаемого специалиста с многолетним опытом.       – Вы тоже не доктор, – бурчит Хонджун.       – Жизнь - это дурдом. Поэтому доктор тот, кто первый им назвался.       – Философски, – протянул Сонхва, одобрительно кивая.       – Так как у вас причиной сегодняшнего настроения стала работа, то и вопросы будут, в основном, на эту тему. Не переживайте, ничего провокационного. Начинаем?       – Начинаем, – почти синхронно выдыхают пациенты.       Уён достаёт телефон, в заметках которого уже подготовил список.       – Итак, первое утверждение.