Целая вечность

***

Утром Поз с Антоном собирают всех в гостиной, чтобы еще раз проговорить план и поделиться новостями. Арсений старается слушать, но мысли то и дело утекают не в то русло. Антон сегодня какой-то особенно красивый, хотя на нем обычная футболка и простенькие спортивные штаны, или, может, это восприятие Арсения играет с ним злую шутку – но какая разница, если Антон все равно красивый? Когда тот рассказывает, что они с Позовым навещали старых друзей, которые обещали помочь найти того, кто помогал оборотням, Арсений безбожно залипает на то, как изящно Антон сплетает пальцы в замок и неосознанно выпрямляет спину, становясь будто еще выше. Смотреть на такого Антона долго невыносимо тяжело, внутри собираются в единое целое и устраивают переворот смущение, восхищение и стыд, хотя последнее Арс от себя всячески отгоняет. Собственное воображение подкидывает интересные картинки, что можно было бы делать такими пальцами… Ох… Дело в том, что ночью Арсений опять не смог уснуть и поддался искушению почитать тот самый раздел на форуме. Надолго его не хватило, конечно, но прочитанное впечатлило сильно, потому что вампирский секс – это какой-то тотальный и невероятный пиздец – ну, если верить всему, что там написано. И как бы Арсений ни старался абстрагироваться, ничего не представлять и не фантазировать, получалось у него так себе. И дело опять же вообще не в самом сексе как таковом – невероятным его делают именно чувства, которые ты испытываешь к партнеру, а вампирское тело лишь помогает извлечь из них максимум. А чувств к Антону внутри оказывается как-то очень много. Арсений глубоко вздыхает и пытается вернуться в реальность. С Антоном нужно поговорить, но как и когда это сделать, пока непонятно. Когда общий сбор заканчивается, все разбредаются по своим делам. Гороха и Артема Поз зовет проверить, все ли собрано и подготовлено, Антон забирает Журавля, Макса и «длинного» Сережу немного потренироваться, чтобы сбросить стресс и отработать различные тактики. Эд с Егором что-то докручивают в магическом приложении поиска на случай, если новостей от тех самых старых друзей не будет, Катя с Лерой разбираются с какими-то заклинаниями, а Лиза отсыпается после тяжелой ночи – обряд с обращением прошел гладко, но оборотням в отличие от вампиров спать все же необходимо. Арсению никаких заданий не дали, поэтому он большую часть дня просто болтается по дому. К обеду помогает Кате заварить чай на всех, по просьбе Гороха собирает немного яблок для штруделя, что-то ищет в библиотеке для Леры – в общем этакий «принеси-подай-не мешай», но его впервые за все время здесь такое положение дел устраивает, потому что все равно ни на чем толком не получается сосредоточиться, а так хотя бы он никого не сможет подвести. Ближе к вечеру, когда просыпается Лиза, Горох кормит ее рисовой кашей и тем самым яблочным штруделем, а затем они уже все вместе собираются на общую тренировку. Ее проводит Антон, но в отличие от прошлой такой тренировки, где Арсению доставалась львиная доля его внимания, в этот раз Антон на на него почти не смотрит. Не показательно не смотрит, не игнорирует, просто не смотрит так, как раньше – и от этого почему-то болезненно ноет в груди. Умом Арсений все понимает, сейчас куда важнее помочь Лизе освоиться в новой форме, а ребятам закрепить полученные навыки и попробовать отточить приемы в тандеме с заклинаниями и магическими артефактами. Но эмоционально его это немного выбивает из колеи. Потому что хочется, чтобы Антон смотрел, чтобы уделял внимание и дал хоть какой-нибудь малюсенький знак, что у Арсения еще есть шанс. Ничего такого, конечно, Антон не делает, и Арсений держится лишь на остатках здравого смысла, чтобы не затопить себя в очередной раз тоской и отчаянием. – Так, мы сегодня отлично потрудились, теперь все отдыхать, – вроде как шутливо командует Антон в конце тренировки, но ослушаться его почему-то не представляется возможным. – Всем обязательно поспать сегодня ночью, а тем, кому по каким-то причинам не спится, Катюша заварит специальный чай, – на этих словах он бросает, кажется, единственный за весь день прямой взгляд на Арсения, смотрит буквально пару секунд, но очень внимательно, а затем отворачивается и продолжает: – Прямо всем-всем поспать, и вообще, чтобы завтра как минимум до обеда я никого не видел. Договор? – и улыбается широко так, по-доброму. Ребята согласно кивают, обмениваются друг с другом планами и потихоньку расползаются – кто за чаем, кто к себе. Арсений захватывает на кухне пакет крови, но от чая отказывается. Он так и не решил, стоит ли поговорить с Антоном сегодня или лучше дать ему отдохнуть. Последние дни для него, кажется, были весьма насыщенными и тяжелыми, он все время был в разъездах и, быть может, сейчас не самый подходящий момент снова выяснять отношения. Арсений думает обо всем этом, стоя под душем после тренировки, – это не обязательно, вампиры не потеют, этот ритуал ему просто нравится – и пытается убедить себя, что ничего страшного не случится, если они поговорят завтра или вообще после операции по спасению Сережи. Но чертова недосказанность и то самое желание рискнуть не позволяют ему принять такое решение, поэтому после душа он выпивает припасенный пакет крови, чистит зубы – нет-нет, ни на что он не надеется, просто вечерняя рутина и спать скоро, ага – и несколько раз переодевается, чтобы не выглядело так, будто он специально наряжался для этого разговора. В итоге останавливает выбор на простом черном поло и свободных черных штанах – вполне себе домашний образ, при этом Арсению свое отражение в зеркале нравится, и это как-то добавляет решимости. Антон точно уже у себя: Арсений слышит звук выключающегося душа и шаги – как удобно иметь вампирской слух, ну и жить в соседней комнате. Перед тем как выйти в коридор он делает пару глубоких вдохов, пытаясь унять разрастающееся волнение. Что если Антону это все больше уже не нужно? Или все-таки он предпочел бы поговорить позже? Или… Так, стоп. Как там Выграновский вчера говорил: не додумывать, спросить. Все же так просто. И так сложно одновременно.  Арсений осторожно выглядывает из комнаты и, когда понимает, что в коридоре никого нет, делает пару шагов и совсем легонько стучит в дверь. Антон открывает почти сразу же. – Привет, – единственное, на что хватает Арсения. – Привет, – отвечает Антон, но пропускать его не спешит, смотрит пристально, выглядит даже слегка удивленным, но ничего не спрашивает, явно не собираясь ему помогать. Арсений вздыхает и опускает взгляд – и это, конечно, роковая ошибка, потому что Антон в халате. Что такого, он же из душа, не так ли? Но это, блядь, короткий халат, который с его ростом даже не прикрывает колени. И Арсений во всей красе может рассмотреть его длиннющие, стройные ноги. И он бы, честно говоря, рассматривал их как можно дольше, но в голове буквально сирена начинает выть от необходимости объясниться. – Я бы хотел поговорить и извиниться, – голос почти срывается, когда Арсений находит в себе смелость посмотреть Антону в глаза. – Я слушаю, – отвечает тот без промедления и, в отличие от Арсения, не стесняясь его рассматривает. Становится немного неловко, ведь Арс надеялся, что говорить они будут внутри, но Антон не двигается с места, а значит, их снова услышат все. Но разве должно это его останавливать? – Прости меня, – начинает он. – За то, что наговорил всякого… Я на самом деле так не считаю, и мне стоило думать перед тем, как что-то произносить… – замолкает Арсений, наблюдая за реакцией. Антон не двигается, смотрит прямо в глаза и как будто даже хочет улыбнуться, но почему-то не улыбается – а Арсению, оказывается, сейчас практически жизненно необходимо увидеть его улыбку. – Окей, я прощаю тебя, это всё? – отвечает Антон и слегка поджимает губы. Конечно, не все, черт побери. Только нужно об этом сказать. Просто сказать вслух… Арсений делает глубокий вдох, а затем на одном дыхании выпаливает: – Еще я соврал тебе. Я понятия не имею, чего хочу от жизни и что буду делать дальше. А ты мне действительно очень сильно нравишься… – тут он выдыхает, замечая, что его даже немного потряхивает, и из последнего самообладания добавляет самое главное: – И я хочу рискнуть. Взгляд у Антона меняется и слегка темнеет, он расслабляет поджатые губы и спрашивает: – Уверен? – Да, – произносит Арс, глядя прямо в глаза. И, кажется, в этот момент для них обоих наступает точка невозврата. Антон улыбается – ну наконец-то, у Арсения внутри все оживает от облегчения – и тут же резко хватает его за ворот поло, ловким движением затаскивает в комнату и целует. Сразу напористо, жадно, голодно – вот уж от чего в самом деле сносит башню. Арсений весь сначала даже теряется, не успевая осознать происходящее и совладать с ощущениями, но через несколько секунд собирается и на поцелуй отвечает. Так же дико и торопливо. В нем бушует ураган, кажется, что страсть в прямом смысле заполняет каждую клеточку тела, его организм до этого будто существовал в режиме энергосбережения и лишь сейчас врубил все ощущения и чувства на максимум. Или это еще не максимум? Краешком сознания Арсений вдруг понимает, что все происходит совсем не так, как писали в этих ебучих статьях на форуме – это в десятки, сотни раз лучше, потому что это не абы какой вампир, это Антон. С ума сойти, Антон его целует, одной рукой прижимает к себе так крепко, что будь Арсений человеком, у него бы сломались ребра, а другой рукой по-прежнему сжимает ворот поло. Положение, мягко говоря, не самое удобное, и Арсений, желая это исправить, тянется Антона обнять, отчего ткань все-таки рвется, и это заставляет того оторваться на секунду: – Куплю тебе другое, – бормочет Антон прямо в губы, попутно стягивая с Арсения это поло и обнимая уже двумя руками, и контакт его ладоней с голой кожей практически обжигает. – Так похуй, веришь, нет… – еле успевает ответить Арсений перед тем, как его снова увлекают в поцелуй. В этот раз Арсений напирает сам и гораздо смелее, языком пробегается по зубам, почти хищно сминает Антоновы губы и стекает поцелуями к шее. Антон явно чуть расслабляется, и Арс, пользуясь моментом, пробует полностью перехватить инициативу, но, видимо, не рассчитывает силы и впечатывает Антона в шкаф, пробивая дверцу. Это немного отрезвляет, и Арсений в ужасе отстраняется и делает шаг назад. Пиздец. – Тих-тих, мой хороший, – шепчет Антон и, отталкиваясь от шкафа, подходит ближе.  Ему, кажется, этот сломанный шкаф и то, что Арсений его уебал только что, вообще до лампочки. – Прости, но ты пиздец меня с ума сводишь, – тяжело дышит Арсений и помогает опять утянуть себя в объятия. – Это взаимно, – говорит Антон тихо, но уверенно и смотрит как-то чересчур ласково. А затем наклоняется и целует снова, но теперь медленно, мягко, будто даже вдумчиво. Аккуратно гладит Арсения по обнаженной спине – эти прикосновения все еще ощущаются горячо, и вместе с тем по коже расползается табун мурашек. Первичное наваждение спадает, и ему на смену приходит такая щемящая всепоглощающая нежность, что сердце буквально не выдерживает и бьется с какой-то запредельной скоростью – хорошо, что Арсений технически все-таки вампир и это не грозит ему летальным исходом. Он не подозревал, что может испытывать такое. И это хочется облечь в слова, хочется так много всего Антону сказать, что он даже отрывается на мгновение, чтобы поделиться хоть чем-нибудь, но не успевает ничего произнести, так как умудряется услышать откуда-то из гостиной: – Бля, что у них там происходит, может, стоит сходить и проверить? – голос, кажется, принадлежит «длинному» Сереже. – Ты ебанулся, туда точно не стоит соваться, – а это уже Артем отвечает ему достаточно высоким голосом. Антон заглядывает в глаза, будто пытаясь считать реакцию, но не выдерживает и начинает смеяться. А Арсений, даже если бы и хотел засмеяться тоже, то в данную секунду попросту не смог бы, потому что абсолютно по-дебильному зависает, улыбается явно как сумасшедший и не может оторвать от Антона глаз. И либо вампирский слух и вампирское зрение играют с ним самую злую шутку на свете, либо Арсений сошел с ума, свихнулся, полетел кукушечкой, потому что ничего прекраснее он в жизни не видел и не слышал. И что-то подсказывает, что дело тут совершенно точно в том, что он абсолютно и бесповоротно влюблен, и влюбленность эта теперь тоже стремится к максимуму. Ну еще, конечно, сам Антон просто невыносимо невозможный. Когда Антон перестает смеяться, его взгляд вновь задерживается на Арсении, пальцами он поправляет ему волосы и аккуратно уводит прядь за ухо. Арсений хочет его снова поцеловать, но тот не дает: – Дай мне секунду, ладно? – и, не дожидаясь ответа, исчезает за дверью и тут же возвращается с заглушающей табличкой в руках. Он вешает табличку на дверную ручку, а затем поворачивается и на вопросительный Арсов взгляд с улыбкой поясняет: – Не хочу надевать кольца, поэтому позаимствовал у тебя, надеюсь, ты не против остаться действительно наедине, – голос у него становится низким, и у Арсения аж дыхание перехватывает и пальцы сводит от нетерпения. – Я только за, – протягивает он Антону руку, и тот считывает посыл правильно. Притягивает его за руку к себе, целует куда-то в висок, носом зарывается в волосы, а затем крепко обнимает, как будто даже подхватывает, и в один миг переносит их прямо на кровать. – Вау, – восхищенно шепчет Арсений. Антон нависает сверху и разглядывает его, пока он пытается улечься поудобнее. Все это ощущается чересчур неловко и слишком смущает, и вместе с тем по всему телу расползается легкий трепет. На Арсения, кажется, никто никогда в жизни не смотрел с таким желанием, любованием и восхищением. И он абсолютно не знает, как с этим справиться. Он и не справляется, судя по всему, раз позволяет себе абсолютно тупую шутку: – Надеюсь, кровать не скрипит, не хотелось бы тратить смазку и на нее. Антон на мгновение даже опешивает, затем тянется рукой под подушку и достает оттуда тюбик без этикетки с прозрачной жидкостью, чем удивляет уже Арсения. – А ты не скрипишь? А то у меня, в общем-то, есть, чем смазать. Если я правильно тебя понял, конечно, – говорит он с такой самодовольной ухмылкой, что Арсению хочется сгореть от стыда. – Го-о-осподии-и-и, как отвратительно, –  стонет Арсений, но тут же добавляет с мольбой в голосе: – Конечно, правильно, иди уже сюда, пожалуйста. – Ну зачем сразу «Господи»? Можно просто Антон. Или Шаст, – Антон продолжает над ним насмехаться. – Я тебя сейчас ударю, – задыхается Арсений то ли от возмущения, то ли от разрастающегося нетерпения, то ли от того, что теперь можно произнести это «Шаст» вслух. – Может, мне это нравится, м? – не унимается Антон и игриво поднимает брови.  – Шаст, – мягко произносит Арсений – и делает это так, как давно хотел – осторожно, но уверенно прокатывает на языке каждую буковку, вкладывая в это короткое «Шаст» всё, что хотел бы сказать, но пока не может, всё, что перелопачивает его глупое вампирское сердце уже несколько дней, всю нежность и весь свой внутренний трепет.  Антон вмиг становится серьезным и смотрит в ответ так, что сразу ясно: он понял, и он тоже. Больше не медля ни секунды, он подается вперед и с напором целует Арсения, придавливая всем весом. Наверное, где-то тут у Арсения должна была промелькнуть мысль, что они торопятся. Что это все слишком быстро, и прежде, чем срывать друг с друга одежду, стоило бы… О, у Арсения прежде был целый список, что стоило бы сделать до того, как оказаться в чужой постели. Но в этот раз все абсолютно иначе. Происходящее ощущается так ярко и так естественно, что, даже если бы эта мысль у Арсения промелькнула, он бы немедленно с ней распрощался. Дело даже не в том, что до Антона никто не желал его так, не смотрел на него так, не целовал его так. Дело в том, что сам Арсений никогда никого не хотел так сильно, как хочет Антона. И ни к кому ничего подобного не испытывал тоже. И он уверен в этом всем своим нутром, поэтому в голове никаких сомнений и лишних мыслей, только блаженное «да» на все, что делает Антон. А Антон времени даром не теряет, спускается поцелуями к шее и ключицам, пальцами ласкает Арсению соски и играется с силой нажатия – и этих действий для вампирского организма оказывается достаточно, чтобы натурально свести с ума. Арсений протяжно то ли воет, то ли хнычет – он уже сам не понимает – и выдает хриплое «пожалуйста». Что «пожалуйста» он и сам не знает, но Антон его слышит, убирает ненадолго пальцы от чувствительных сосков, давая небольшую передышку, и медленно стекает поцелуями еще ниже. Он выцеловывает Арсению живот, периодически возвращается и облизывает или покусывает соски, вырывая из Арсения хриплые стоны, но затем снова возвращается к животу, целуя все ниже, проходясь языком у кромки штанов, но не более. Руками Антон сквозь ткань наглаживает его бедра, а Арсений мечется по постели, не понимая, как все это вынести. Антон его будто бы очень хорошо и тонко чувствует, и, когда Арсению кажется, что он сейчас задохнется от ощущений, тот плавно прекращает свою медленную пытку и возвращается, снова нависая сверху и заглядывая в глаза: – Ты как? – спрашивает он так нежно, что Арсений сейчас только от этого расплачется, ей-богу. – Хочешь, пока на этом остановимся? Арсений отрицательно и резко машет головой, но пока не в состоянии произнести ни слова. Антон осторожно целует его в уголок губ, давая немного прийти в себя. – Ты прекрасен, Арс, – говорит он и улыбается, и Арсений до этой секундочки и не подозревал, что может влюбиться еще сильнее. – Спасибо, – подает он наконец голос, не разрывая при этом зрительный контакт. – Можно я тоже? – он не уточняет вопрос, но одной рукой ведет по Антоновой груди, цепляя второй рукой пояс халата. Антон кивает, помогает избавить себя от единственного, как оказалось, предмета одежды и позволяет уложить себя на спину. Арсений усаживается сбоку почти вплотную, осторожно гладит Антоновы руки, грудь, живот и разглядывает его с ног до головы. Антон невероятно красивый. У него далеко не типичная накачанная форма – да и с его природным телосложением такое в целом сложно было бы провернуть, особенно более тысячи лет назад, но при этом его тело выглядит сильным, мышцы под ладонями ощущаются крепкими, а невероятной длины ноги в очередной раз примагничивают взгляд. Когда от простых поглаживаний сердце у Арсения перестает наворачивать кульбиты примерно по сто раз в секунду, он смелеет и ведет руками вниз. Осторожно пальчиками очерчивает подвздошные косточки, а дальше с нажимом проходится ладонями вдоль бедер, стараясь не задевать уже полностью вставший член и ощущая подушечками пальцев, как светлые волоски у Антона на ногах встают дыбом от мурашек. Это непередаваемые ощущения, когда так ярко и так остро ощущается чужая реакция на свои действия. Арсений поднимает глаза на Антоново лицо и встречается с ним взглядом. Зеленая радужка сейчас почти черная от желания и нетерпения, но взгляд при этом очень мягкий – и этот контраст в очередной раз сводит с ума. Невыносимый, невозможный. – Ты невозможный, – так и шепчет ему Арсений. – Я не понимаю, как еще не потерял рассудок от твоих контрастов и противоречий. Хотя, может, и потерял, – улыбается он, и тянется, чтобы Антона поцеловать. Целоваться с Антоном хочется, пожалуй, всю отведенную им вечность, потому что такой он горячий, такой отзывчивый и такой жадный до поцелуев, что хочется это все заграбастать себе и никогда ничего другого больше в жизни не делать. Но у Антона явно другие планы. – На тебе несправедливо много одежды, – мычит он прямо в губы и тянется рукой к Арсовым штанам. – Можно? – Да-а-а, – тянет Арсений, и Антон тут же буквально одним движением руки стягивает с него штаны вместе с боксерами и, слегка придерживая Арсения другой рукой, немного разворачивает его на бок. А затем притягивает к себе вплотную, закидывает Арсову ногу себе на бедро, и только в эту секунду Арсений понимает, как сильно ему этого хотелось. Чтобы близко, чтобы кожа к коже, чтобы дыхания переплетались, а за поцелуем не нужно было тянуться. Антон смотрит на него так, будто спрашивает разрешения, и Арсений на всякий случай кивает, перед тем как его поцеловать. Антона этот кивок, судя по всему более чем устраивает, потому что его язык уже во всю хозяйничает у Арсения вот рту, а свободной рукой он поочередно сминает его ягодицы, слегка оттягивает одну из них, пальцами аккуратно, без нажима проходится по ложбинке, затем возвращает руку обратно и снова крепко сжимает ягодицу. Арсений от таких действий тоже смелеет, отыскивает на кровати тюбик со смазкой и, не разрывая поцелуй, щедро наливает ее себе на руку (и с вероятностью 99 процентов еще и на кровать) и обхватывает Антонов член рукой, распределяя смазку по всей длине, оттягивая верхнюю плоть и намеренно задевая большим пальцем головку. – Должен предупредить, – отрывается Антон от его губ. – Это не совсем обычная смазка. Голос его звучит хрипло, и эта деталь записывается в список всего, что, по мнению Арсения, является тотальным пиздецом. В хорошем смысле. – Что ты имеешь в виду? – спрашивает он, хотя сам, кажется, начинает догадываться, так как член Антона в его руках начинает слегка пульсировать, и Арсений, продолжая медленно ему надрачивать, бросает взгляд вниз. – Она… кхм, заколдована, поэтому… не сохнет и слегка усиливает удовольствие, – Антон дышит громче и говорит прерывисто. – А еще помогает поддерживать расслабление мышц и временно подавляет быструю регенерацию. В некоторых ситуациях… ох… это полезно… – В некоторых ситуациях, значит, – Арсений лукаво улыбается, слегка опьяненный тем, какой Антон сейчас несобранный и податливый. – Хочу попробовать. – В каком смысле хочешь попробовать? – Антон, будто читая его мысли, вмиг возвращает себе самообладание и контроль над ситуацией. Голос его звучит твердо и даже дерзко, и если бы Арсений не лежал, у него бы задрожали колени. Собственный член дергается, и если бы этому всему нужно было дать какое-то название, то это был бы кинк на Антона Шастуна – всего, целиком. Гребаный человек(ладно, вампир!)-контраст! – В любом, – отвечает Арс через пару секунд, облизывая пересохшие губы. – Это хорошо, – ухмыляется Антон. – Все обязательно попробуем, – на этих словах он собирает смазку с ладони Арсения. – Вместе, – добавляет он и касается Арсова члена. Арсения в этот момент словно прошибает током. Это уверенное «вместе» звучит как самое важное обещание, а в сочетании с прикосновениями заставляет Арсения чувствовать такую богатую гамму чувств и эмоций, что он с трудом может их все идентифицировать. Антон тем временем добавляет еще смазки и слегка ускоряет движения руки на члене. Арсений чувствует, как каждое касание и скольжение усиливают и без того бушующие ощущения, и его прошибает волной удовольствия. Слишком горячо, слишком влажно, слишком хорошо. Внутри разгорается неконтролируемая потребность быть еще ближе, вжаться, слиться в единое целое. И Арсений себе в этом не отказывает, пододвигается вплотную, насколько может, обхватывает член Антона – как же прекрасно, что смазка не сохнет! – и подстраивается под его ритм. В какой-то момент Антон перехватывает его руку и обхватывает уже оба их члена одновременно, заглядывает Арсению в глаза, и одними губами произносит: – Пиздец. Арсений полностью согласен, хоть и понимает, что долго он не протянет. И если бы он мог произнести хоть слово, он бы так и сказал, но все, на что его хватает – это не закрывать глаза и не отводить взгляд. Антон как будто все понимает, иначе как объяснить его следующие слова: – Не сдерживайся, кончи для меня, – говорит он с придыханием и целует его – едва касается, на самом деле, но все это срабатывает как спусковой крючок, и Арсений действительно через пару движений руки кончает, выстанывая громкое «Ша-а-аст». И кажется, даже на пару мгновений отключается, потому что абсолютно пропускает момент, когда Антон кончает вслед за ним, и не понимает, когда Антон успевает достать салфетки – а были ли вообще салфетки? – и их обтереть. Потому что когда он открывает глаза, Антон уже лежит рядом и рассматривает его лицо. – Ты как? – голос его выдает легкую взволнованность. – Немного перегруз, да? – Охуенно, – мурлычет Арсений и улыбается ему. – Но да, немного того… Эмоциональный шторм постепенно стихает, пока они вот так лежат, и только сейчас Арсений понимает, как сильно его накрыло и мотало все эти дни. Только сейчас осознает, что все это могло быть гораздо проще, если бы он доверял своему сердцу, а не пытался анализировать сплетни и проецировать собственный прошлый опыт. Антон гладит его по волосам, тем самым словно развеивая тяжелые мысли, и увлекает в аккуратные объятия.  – Давай поспим? Нам очень пригодятся силы в ближайшее дни, – предлагает он достаточно тихо. Арсений смотрит на него – наверняка, абсолютно глупым и влюбленным взглядом – и хихикает: – А поговорить? У меня, между прочим, столько вопросов! – Ну если так, то давай свои вопросы, – улыбается Антон, и у Арсения в тысячный раз не выдерживает сердце. – Почему ты отключал чувства? – выдает он первое, что приходит в голову. Взгляд у Антона становится серьезнее, а брови машинально хмурятся, и Арс спешит пояснить: – Не знаю, почему спросил именно это, – и аккуратно пальчиком разглаживает Антону межбровную складочку. – Мне на самом деле вообще все про тебя интересно. Антон заметно расслабляется: – Не переживай, я рад, что ты начал задавать вопросы, а не делать выводы, непонятно на чем основанные… – легкий укол в свой адрес Арсений, конечно, считывает, но Антон на этом не останавливается, сразу продолжает: – Я уже говорил, что смалодушничал, и это чистая правда… Знаешь, когда все, кто тебе дорог, встретили кого-то или когда ты постоянно под боком видишь Поза с Катей – это весьма трудно. Потому что в какой-то момент ловишь себя на том, что как будто ты один все время ошибаешься и влюбляешься не в тех. И это ведь каждый раз так больно. Невыносимо больно, но я столько лет справлялся, а сорвался на ерунде. Не хочу даже вдаваться в детали, меня просто глупо и мелочно предали. Сейчас легко говорить, что это вообще того не стоило, это не была какая-то большая любовь… Но тогда это стало последней каплей… – Антон делает паузу и заглядывает Арсению в глаза. – Ей стало скучно со мной, Арс, и ладно бы это было без оснований, но это же тоже чистая правда, я столько всего успел увидеть и попробовать к тому моменту, что мне было не до новых впечатлений и развлечений… А ей этого хотелось… – на этом он замолкает и хоть и продолжает смотреть прямо на Арсения, взгляд будто уплывает куда-то далеко и становится отстраненным. Арс выжидает еще пару минут, затем не выдерживает и говорит: – Какие глупости, – тут он даже закатывает глаза. – Она явно не знала, как использовать весь твой многовековой опыт с умом, – Антон возвращается в реальность и смешливо фыркает, и Арс игриво добавляет: – У тебя одних костюмов на ежедневные ролевые игры на пару столетий вперед хватит, а я о тебе еще сто-о-олько всего не знаю. – Что творится у тебя в голове, Арсений… – смущенно бормочет Антон, глубоко вдыхая и окончательно расслабляясь. – Если серьезно, мне жаль. И прости меня еще раз… Антон едва заметно кивает и вместо ответа целует его в висок. – А теперь давай и правда поспим, – шепчет Арсений. Разворачиваясь и укладываясь поудобнее, он прижимается к Антону спиной, сплетает их пальцы, когда Антон бережно его обнимает, и ощущает на затылке легкое касание губ и обжигающее дыхание: – Спокойной ночи, Арсений. – Спокойной ночи, Шаст.

***

Утром Арсений просыпается в той же позе, что и засыпал, полностью прижатый к Антону. Что ж, плюсы вампирского тела: ничего не затекло, не онемело, не болит и вообще кайф, что можно спать в обнимку без всяких неудобств. Минусы вампирского тела: как, блядь, теперь выбраться из этого кокона сильных рук? К слову о руках. Когда Арсений пытается осторожно приподнять Антонову руку, он замечает небольшую прописную буковку А на правом запястье – почти там же, где у самого Арсения на левой руке. И это ужасно милое совпадение вызывает какой-то особенный трепет. Так не бывает или бывает только в кино. Практически идентичные защитные татуировки – теперь понятна реакция Выграновского на выбор Арсением тату – с ума сойти! Арсений осторожно переплетает свою левую ладонь с правой ладонью Антона, а пальцами правой руки гладит Антонову татуировку. Она, в отличие от его собственной, далеко не такая свежая и поэтому неяркая, но все еще четкая и очень изящно смотрится. – Заметил, наконец, – бормочет Антон куда-то в шею, слегка ослабляя хватку. – А давно ты заметил? – Арсений неконтролируемо улыбается во весь рот и даже радуется, что в таком положении Антон не сможет считать это глупое состояние влюбленности с его лица. – С первой тренировки, – голос у Антона сонный, кажется, он не против еще поспать. – Если ты меня выпустишь, я оставлю тебя досыпать, – на этих словах Антон наоборот снова прижимает его к себе, несогласно мыча что-то невнятное, поэтому Арсений предпринимает еще одну попытку: – Ша-а-аст, я не усну больше… Это удивительным образом работает, и Антон, целуя его в шею, убирает руки, слегка отодвигается и почти сразу засыпает, после того как Арсений выбирается из объятий. Арс еще какое-то время рассматривает его, а затем уходит к себе. Принимает душ, приводит себя в порядок, а затем лежит на кровати, глядя в потолок и прокручивая события вчерашнего вечера в голове. Конечно, он догадывался, что так будет, и, что уж там, искренне желал всего того, что произошло. Антон потрясающий. Арсений до сих пор не понимает, как в нем уживается вся эта нежность и мягкость наряду с властным и чертовски непростым характером. Хотя, наверное, странно ожидать чего-то обычного от того, у кого за плечами тысячелетний опыт – причем далеко не самый радужный и приятный. И Арсений ни капли не жалеет, что решил рискнуть именно сейчас и именно с Антоном, но кое-что его беспокоит. Они так и не поговорили. Не то чтобы без слов непонятно, что между ними происходит, и самые важные слова Арсений вчера все-таки сказал, но маленький червячок внутри напоминает, что Антон здесь не живет. Где он вообще живет – Арс без понятия. И несмотря на то, что чувства у них, кажется, взаимны, что будет дальше – вопрос открытый. И это точно нужно будет обсудить и проговорить, потому что так просто отказываться от Антона Арсений больше не собирается. Улыбаясь своим мыслям, он решает выйти на пробежку, с удивлением понимая, что в своей новой вампирской форме он еще этого ни разу не делал. В доме гораздо тише, чем обычно: видимо, все последовали просьбе-тире-приказу Антона и в самом деле отдыхают и набираются сил. Поэтому, быстро захватив пакет крови, Арсений выходит на улицу и медленно вдыхает, наполняя легкие влажным и весьма прохладным для этого часа воздухом. Не спеша распивает пакет крови и немного разминается – скорее по привычке, потому что сейчас в этом нет нужды. Арсений решает пробежаться по лесопарку, поэтому проверяет внимательно шнуровку кроссовок, закрепляет телефон на поясе и устремляется вглубь. Он сразу же набирает скорость и бежит так быстро, что деревья сливаются в одно сплошное пятно, а ветви лишь мелькают где-то на периферии зрения. Под ногами едва слышен хруст листьев и мелких веточек, чувствуется, как от такой скорости малейшие дуновения ветра буквально обжигают кожу, а в голове проскакивает осознание того, насколько выносливое и быстрое тело у него сейчас. Арсений улавливает каждое свое движение, каждый шаг, каждый прыжок, и чувствует себя таким счастливым и таким живым, что даже до конца не верит, что это все действительно происходит с ним. Уже на обратном пути к дому он замедляется и думает о том, как круто его жизнь изменилась за последние пару недель, и предвкушение чего-то большего, чего-то значимого маячит на горизонте назойливым пятном. Остаток дня он витает в облаках, на вопросы потихоньку выползающих из своих комнат ребят отвечает невпопад и не чувствует по этому поводу никаких угрызений совести. Ребята будто и сами все понимают и стараются Арсения лишний раз не трогать. Только Егор шепотом спрашивает, все ли у него хорошо, когда они сталкиваются в коридоре, на что Арс с улыбкой уверенно кивает, да Журавль кидает на него парочку хитрых взглядов и загадочно покачивает головой – но это не напрягает совсем. Остальные тактично делают вид, что ничего не знают, пока собираются кто на кухне, кто в гостиной, добавляя дому уже привычных шума и суеты. К вечеру спускается и Антон – отдохнувший, свежий, бодрый и полностью собранный. Его появление вдохновляет на сборы и остальных, и в течение получаса все подтягиваются в гостиную в полной боевой готовности. Это немного возвращает Арсения в реальность: сегодня важный день, ведь к ночи они отправятся вызволять Сережу из логова оборотней. Настроение вокруг немного меняется, Антон периодически проверяет телефон и что-то обсуждает с Димой – что именно, Арсений не слышит и, судя по переглядкам остальных, не он один. Видимо, Антон пользуется магией своего кольца, что заставляет всех немного нервничать. Каждый из присутствующих пытается отвлечься на беседы или сборы, и лишь Арсений не знает, куда себя деть. Он усаживается в кресле и украдкой поглядывает на Антона. Тот сосредоточен, серьезен и сдержан, и с таким его амплуа Арсений еще не знаком. В какой-то момент он забывает, что собирался не засматриваться в открытую, а когда понимает, что безбожно залип, Антон, уже закончивший к тому моменту разговор с Позом, внимательно смотрит на него в ответ. Когда их взгляды пересекаются, Антон улыбается с таким нескрываемым обожанием, что Арсений не выдерживает и смущенно отводит глаза на мгновение. А потом возвращает взгляд обратно и тоже не может сдержать улыбку. Сколько они так друг на друга смотрят, непонятно, но сердце у Арсения, кажется, периодически пропускает удары. До зуда в ногах хочется подойти ближе, взять Антона за руку, обнять, хотя бы просто оказаться рядом – да что угодно. Из-за того, что они не договорились, что дальше и как себя вести при других, Арс собирался делать вид, что ничего такого не происходит. Но в эти самые секунды (минуты? часы? сколько вообще времени прошло?) он понимает, что это неосуществимый план: он просто бессовестно счастлив, и скрыть это никак не получится – да и зачем? В реальность их обоих возвращают резко наступившая тишина и звук приближающихся шагов. Не сразу Арсений понимает, что звук этот далекий и улавливает он его только благодаря вампирскому слуху. Антон с Димой переглядываются и синхронно кивают друг другу. Остальные, кажется, не шевелятся и просто ждут. И лишь когда шаги слышатся уже совсем близко, глухое молчание прерывает Эд: – Стоило догадаться, – бурчит он и бросает на Антона колкий взгляд. – Ты не всегда умел выбирать друзей. – Не лучшее время, – бросает ему Катя, и тот, закатывая глаза, тем не менее поднимает руки в примиряющем жесте. Арсений пока не понимает, что происходит, но на всякий случай не сводит глаз с Антона. Тот на выпад Выграновского не реагирует и явно думает о чем-то своем. Выражение его лица быстро сменяется на невозмутимое и даже хищное, когда входная дверь распахивается, и из вестибюля доносится звонкий женский голос: – Привет, касатики. Скучали? А я с гостинцами. В гостиную входят две девушки. Одна из них – высокая и хрупкая на первый взгляд вампирша, с длинными темно-русыми волосами, острыми чертами лица, гипнотизирующими глазами и легкой, почти насмешливой улыбкой. Арсений сразу понимает, что голос принадлежал ей. Дело не только в том, что за шкирку она держит довольно крепкого, хоть и связанного, вампира с растрепанными светлыми волосами, но и в том, что каждое ее движение воплощает собой хищную грацию и холодную, завораживающую силу. Вторая девушка не вампир, человек – это Арсений понимает моментально, делая первый в их присутствии вдох, – ниже ростом, с глубоким взглядом и темными прямыми волосами, красиво обрамляющими лицо. Она и выглядит, и держится несколько иначе, чем ее спутница, но в её позе также ощущается скрытая уверенность. Антон, намеренно игнорируя вампира в руках первой девушки, подходит к ней и с хитрой улыбкой представляет ее: – Для тех, кто не знает, это моя старая добрая подруга Катрина. Та, выпуская из рук пленника, отчего тот с грохотом падает на пол, – но его они оба все еще как будто не видят, – приветственно обнимает и целует Антона в щеку. Арсений, сам того не замечая, сильно сжимает подлокотник кресла, на котором сидит, и тем самым привлекает к себе внимание – скрип рвущейся обивки, увы, слышен всем. Катрина тут же бросает на Арсения заинтересованный взгляд, а потом переводит его на Антона и явно собирается что-то спросить. – Полегче, Отелло, – смешливо фыркает и этим перетягивает одеяло на себя Выграновский. – Мебели на вас всех не напасешься, а мне оно надо потом тут все чинить? Слышатся смешки, и общая напряженность момента спадает. Арс ловит на себе мимолетный взгляд Антона – снова до ужаса мягкий и нежный, и слегка успокаивается. Кем бы ни была эта вампирша, так на нее Антон не смотрит. – Рада вас всех видеть, а с некоторыми познакомиться, – в этот момент Катрина снова смотрит на Арсения, но уже смешливо и даже по-доброму, от чего ему становится немного неловко за свою ревность. – Для друзей можно просто Катя. А это моя протеже Олеся, некоторые ее уже знают, для остальных рассказываю: она ведьма и готовится вскоре стать вампиром. Прошу любить, жаловать и не обижать. – Приветики! – улыбается Олеся. Ребята подходят к ним обеим поздороваться, и все как один игнорируют связанного вампира. Арсений в целом догадывается, почему он здесь, но такой показной равнодушности разделить не может. Во-первых, скорее всего, от рук этого вампира Арсений умер – да, вернулся к жизни, сам став вампиром, и это скорее плюс, но это не отменяет того, что этот вампир его убил. Во-вторых, он помог похитить Сережу, а в этом уже нет никаких плюсов. Арсений чувствует, как начинает закипать, практически буравит этого вампира взглядом и, будь его воля, он бы втащил ему сейчас несколько раз самолично. Но здравый смысл подсказывает, что все не просто так, и раз остальные ведут себя подобным образом, значит, в этом есть смысл. В конце концов, это не его война, и подводить Антона своей импульсивностью не хочется. – Оле-е-еська-а-а-а, как давно не виделись, – Журавль подхватывает и кружит девушку. – Ух какая выросла! – Ну Димка, ну чего ты, – заливисто хохочет та, а когда Журавль опускает ее на пол, лезет в сумочку, достает оттуда небольшой мешочек и пытается незаметно подсунуть ему. – От Лены, – шепчет она, видимо, забывая или не зная, что большая часть присутствующих здесь – вампиры и соответственно слышат даже этот шепот. – А кто такая Лена? – Макс тут же подскакивает к ним и, не сводя глаз с Олеси, приобнимает смущающегося Диму за плечи. – Ведьма из нашего ковена, они с Димочкой… – тут Журавль не выдерживает и практически шипит на Олесю. – Ой, ты им не рассказал еще? Прости-прости… – она виновато хлопает своими большими глазами, чего не выдерживает уже Макс, затеявший эту провокацию. – Какая женщина, я в ахуе, – одними губами говорит он в сторону Арсения, когда отворачивается. Арсению вдруг становится неуместно смешно от всей этой ситуации. И, наверное, он бы даже засмеялся вслух, но Позов в этот момент подходит к вампиру, которого привели Катя с Олесей, и говорит: – Господа, я все понимаю, но, может, вернемся к тому, зачем мы здесь собрались? – Ну, Поз, если ты настаиваешь, – наигранно равнодушно хмыкает Антон и, наконец, обращает внимание на парня. – Здравствуй, Игорь. Вампир, который так и сидел все это время на полу связанный, поднимает на него глаза и силится что-то сказать, но у него не выходит. – Ой, совсем забыла, – суетится Олеся и достает из своей сумки шприц с голубой жидкостью. – Я тут молчаливое зелье тестила, сейчас-сейчас, – и аккуратно вводит содержимое шприца Игорю в плечо. – Антон, я все объясню… – тут же начинает лепетать этот Игорь, но прерывается, когда Антон останавливает его жестом руки. – Я не просил у тебя никаких объяснений, я просто поздоровался, – тянет вальяжно.  Он подходит ближе, наклоняется, смотрит Игорю прямо в лицо, отчего тот нервно сглатывает, и произносит: – Сейчас ты будешь отвечать только правду на все наши вопросы, ты понял? – Да… – отвечает Игорь и моргает. Внушение – понимает Арсений. Со стороны это выглядит весьма жутко, хотя когда Антон проворачивал это с ним, ощущалось совсем иначе. Наверное, дело в том, что сейчас Антон зол – зол настолько, что не срывается на эмоции, не кричит, а скорее наоборот, голос его звучит низко, твердо и уверенно. От его взгляда и любого едва уловимого движения ощущается угроза, и по коже пробегает мороз. Арсений не сводит с Антона глаз. Это странно, возможно, даже лицемерно, ведь еще совсем недавно он пытался себя убедить, что манипуляции и жестокость – это не выход, но от того, как от одного присутствия Антона этот Игорь меняется в лице, дух захватывает. – Что ж, Игорь, расскажи мне и всем моим друзьям, – последнее слово Антон нарочито выделяет голосом. – Что затевают оборотни и зачем им на самом деле нужен Сережа? Игорь мнется, словно пытается справиться с внушением. – Ну-ну, не сопротивляйся, ты же знаешь, это вопрос времени, – елейно произносит Антон с опасной ухмылкой. И Игорь сдается. Выдает как на духу все, что знает. А знает он, как оказывается, не так уж много. Он помог похитить Сережу, внушил ему подготовиться к обряду, который заточи́т древних вампиров в магический сон, и тем самым нейтрализует самое сильное звено в стае в лице Антона. Внушил также не прекращать обряд ни при каких обстоятельствах и не колдовать что-то, что будет мешать обряду. Игорь рассказывает, кто из оборотней в этом замешан, как именно они планируют провести обряд и некоторые другие детали. Все слушают его внимательно, но в какой-то момент Катя – которая Позова – не выдерживает и перебивает: – Нет такого обряда. – В смысле нет? – Игорь смотрит с недоумением. – Я же внушал его Сереже… – Я уверена на сто процентов, что такого обряда нет. Если бы был, то уж за тысячу с лишним лет я бы о нем хотя бы раз услышала. Зато есть другой обряд, который, надо же, – голос ее срывается то ли от злости, то ли от досады из-за чужой глупости, но Арс ее эмоции полностью разделяет, – проводится точно так же, за одним исключением: древние вампиры не засыпают, а умирают. – Вот ублюдки конченые, – гневно плюется Эд. – Тш-ш, не трать запал, у тебя будет возможность высказать им это в лицо, – Антон почему-то чрезмерно спокоен, а вот Арсений от полученной информации приходит в ужас. В горле застревает ком, дышать становится тяжелее. Это, блядь, реально ловушка. Из рассказа Игоря становится понятно, что это не тот обряд, про который все думали изначально. И по реакции Кати абсолютно очевидно, что к такому они не были готовы. – Так, ну-ка не раскисаем, касатики! – включается Катрина. – Не впервой же, да? – Катюнь, давай я сам, – улыбается Антон и обращается ко всем. – Дело – дрянь, конечно, но Сережу нужно освобождать. План остается такой же, за одним исключением: мы не сможем снять внушение с Сережи незаметно, так как нужно будет действовать быстро. Им нужен я, значит, им достанусь я. Выступлю в качестве приманки, – на этих его словах Арсений практически задыхается. – У вас будет примерно… – Антон смотрит на Катю (Позову) вопросительно. – Примерно минут семь, – говорит она после некоторых раздумий. – … примерно минут семь, чтобы вырубить как можно больше обращенных и дать Позу добраться до Сережи, – продолжает Антон. – Берите больше транквилизаторов, и, Лер, вколи Лизе антидот заранее. Знаю, что просить тебя остаться здесь бессмысленно, – общается он уже к самой Лизе. – Поэтому антидот, и это не обсуждается. – Но он замедлит меня, я не смогу помогать в полную силу, – Лиза смотрит на него с завидным упрямством, но Антон непреклонен. – Это не обсуждается, – повторяет он и продолжает уже для всех: – Наша цель – забрать Сережу и вернуться целыми и невредимыми. Делайте для этого все, что нужно, но не увлекайтесь. Месть все-таки подается холодной, – на этих словах Антон хищно улыбается, и его неподдельная уверенность передается остальным. Ребята согласно кивают и начинают готовиться к выходу. – Арсений, – Антон впервые за свою речь поворачивается к нему, и взгляд и голос его тут же смягчаются. – Присмотришь за Игорем, пока мы отсутствуем? – он не дает указание, а действительно спрашивает, оставляет Арсению выбор – и это сжимает в тиски и без того ноющее сердце. Арсений не находит в себе сил ответить вслух, поэтому кивает и прикрывает глаза, отворачиваясь. Смотреть на Антона в этот момент просто невыносимо, потому что нехорошее предчувствие и тревога накатывают на Арсения тягучей волной. – Олесь, ты тоже останешься, – добавляет Катрина. – И это не вопрос. Олеся недовольно фыркает, но не спорит. – Антох, все супер, конечно, но у меня есть еще вопросик к этому твоему дружку, – Выграновский гневно скалится и подходит к Игорю вплотную. – Расскажи-ка нам, какого хуя, а? Ты же так его любил, заюш, чуть ли ни клялся в вечной верности, и что теперь? Невзаимность так сложно принять и пережить? Кого «его» – Арсений понимает почти сразу, потому что Антон морщится, но, видимо, решает не вмешиваться. Если бы можно было охуеть еще сильнее, Арсений бы охуел, но, честное слово, его лимит на сегодня исчерпан. Игорь нервно жует губы и молчит, что злит Эда еще сильнее. Он хватает его за ворот, поднимает в воздух, встряхивает и цедит сквозь зубы: – Отвечай! – Они обещали, что я смогу о нем заботиться, – жалобно выдавливает Игорь. – Ну какая же ты тварь, – Эд бросает его обратно на пол. – Ты готов был лишить его воли и сознания, лишь бы он никому не достался, это не любовь, мразь ты ебаная. – Эд, – окликает Антон, когда тот замахивается на Игоря ногой. – Не сейчас, сначала Сережа. Тот переводит взгляд на Антона, смотрит несколько секунд и, явно с ним не согласный, все равно уступает: – Как скажешь. Именно в этот момент Арсений до конца осознает, насколько эти двое на самом деле привязаны друг к другу. Сколько бы ни было противоречий и многолетних обид, в трудные времена Эд все равно выбирает сторону Антона и, что немаловажно, не подрывает его авторитет перед лицом общего «врага», если можно так сказать. Судя по всему, этот Игорь когда-то был близок к Антону, возможно, они были даже друзьями. И это почему-то особенно омрачает текущую ситуацию. Но думать сейчас ни об Игоре, ни о ком-то еще Арсений не хочет. Единственное, что – а точнее кто – его сейчас волнует, это Антон. Антон, который непонятно какого хрена вообще решил сыграть благородного рыцаря и выступить в качестве приманки. Хотя ладно, тут Арс сам перед собой лукавит – понятно, почему, ведь Антон очень сильно дорожит своими близкими, а Сережа – один из них. И все равно это возмутительно, как он смеет вообще так подставляться?! Пока все подтягиваются к выходу, обсуждая какие-то детали, Арсений незаметно, как он думает, подходит к Антону, который стоит у окна и о чем-то очень сосредоточенно думает. – Я правильно понимаю, – осторожно начинает Арс. – Они хотят тебя убить, но ты все равно пойдешь туда добровольно и, более того, собираешься выступить в качестве приманки? – голос его звучит растерянно и не так спокойно, как он ожидал. Антон поворачивается к нему, оглядывает с ног до головы и улыбается легонько, будто собственным мыслям. – Нам нужно вернуть Сережу, – произносит он серьезно, но затем его улыбка становится шире. – И не переживай, меня тысячу с лишним лет пытаются убить, я, как ты видишь, все еще жив, – подмигивает Антон. – Но… – Арсений не знает, что сказать. Но как же я? Но что, если все пойдет через задницу? Что, если в этот раз у них получится? Эти мысли Арсений от себя отгоняет и зажмуривается, мотая головой, не замечая, что Антон в этот момент делает шаг в его сторону и сокращает расстояние между ними. – Арс, – говорит он ласково. – Все будет хорошо, правда, – он ладонями аккуратно обхватывает лицо Арсения за щеки, тем самым заставляя его открыть глаза. Арсений пробегается взглядом по его лицу, понимает, что это не просто слова, Антон действительно обещает, поэтому шепчет в ответ самое честное, что у него сейчас есть: – Я так за тебя боюсь, Антон. – У меня есть причины вернуться живым, – говорит он, поглаживая большими пальцами скулы Арсения. А затем наклоняется и целует его прямо у всех на виду. Поцелуй не глубокий, не страстный, не настойчивый – Антон едва касается его губ. Он целует его вдумчиво, с легким трепетом, как будто чересчур осознанно. Арсений понимает: это признание перед всеми самыми близкими. Он буквально кожей чувствует все взгляды, направленные в их сторону. Арсений, разрывает поцелуй и обнимает Антона так крепко, что тот, вероятно, не может даже вдохнуть, но и в таком положении умудряется гладить его по спине и пытается успокоить. Антон позволяет им так постоять какое-то время, а затем мягко отстраняется и заглядывает в глаза. – Я вернусь, Арсений, – говорит он. И Арсений очень хочет ему верить.