Иммунитет

      А как прикажете после такого нормально засыпать в одиночку на своих белых, прям как у на голову больных, простынях? Если один раз затянулся, променяв свой модерн комфорт на домашнее до одури, пропахнувшее порошком, застиранное постельное с Бомгю, источающем такой же запах с нотками чего-то сладкого из бара, в котором он работал, то, приходя потом в свою безупречно пустую квартиру, тебе захочется об вылизанный до блеска кафель на полу биться своей выцветшей дырявой головой.       Так не честно. Чхве Бомгю бесчестный лгун без капельки жалости.       Ага, как же, обниматься они не будут. Кто же знал, что младший брат Субина такой милый. Когда спит. Нет, он в любом своем состоянии очарователен, бесспорно, но это лишь до момента, пока его очаровательные пухлые и наверняка целовательные губы не приоткроются.       И полились нецензурные реки, русла которых вышли из берегов, накрывая Ёнджуна неистовой волной, коих в реках вообще-то быть не может, особенно таких масштабных.       Уснуть ему удалось только под утро, отлепив от себя, излучающее тепло тело, что своими загребущими ручищами окутало Ёнджуна под одеялом. Бессовестно и так в его стиле, на самом деле. Ёнджун отмечать всякие тонкости чужих личностей любит, а Бомгю ведь и не чужой теперь. Не чужой же? Переборов неистовое желание полежать с такой вот человеческой батареей подольше, он отодвинулся к самому краю, из-за чего ногу пришлось свесить с кровати, наконец провалился в долгожданный сон, бескрасочный и тоскливо пустой. Темные образы из сонного мира преследуют его давно, то ли из-за хронической усталости, раз даже во сне он наглухо убит, а может до фазы быстрого сна он просто доспать не успевает. Загадка, но он привык, выработал иммунитет что ли. — Чего это вы вялый такой? — сотрудник одела, с которым у Чхве отношения чуть ли не приятельский, как и с остальными, встречает его у лифта, спускающегося в холл с верхних этажей.       Паренек и сам особо свежим на лицо не выглядит. Месяц выдался тяжелым. Скоро конец года, чего там осталось, ноябрь пережить и кусок декабря, а там и новогодние выходные, которые обещали устроить всем работникам компании раньше, при условии, что отчеты закончат в срок. Вот и пахали все, как проклятые, чтобы иллюзию отдыха потом получить, удовлетворив своего внутреннего трудоголика, который и на зимних каникулах будет горбиться над бумагами и глаза ярким монитором портить. Ёнджун в этом уверен, сам точно такой же. — Да вот, не выспался. — коротко отвечает он. — У вас девушка появилась? Вы не увиливайте только, по глазам вижу, что довольный вы, как кошак. Из-за нее не выспались? — с лукавыми огоньками в глазах спрашивает мужчина.       Возможно, иногда иметь тесные отношения со всеми вокруг идея не из лучших. Только иногда. Ну, так, чтобы по лицу твоему читать было сложнее. В свое оправдание Ёнджун скажет, что таких вот проколов раньше не было. Ну или он просто их не замечал. — Не надумывай того, чего пока нет и вряд ли когда-нибудь будет. — фыркает Ёнджун, заходя в открывшиеся двери лифта первым, ожидая, что следом пространство забьётся целиком, как это обычно по утрам и бывает.       Работник успел заскочить следом, но, к его сожалению, и Ёнджуновой радости, был придавлен тучным мужчиной, кажется, с отдела планирования, что находится выше их этажа.       Тесное пространство лифта имело свои маленькие прелести, хотя, казалось бы, что тут хорошего можно ловить с утра пораньше. Люди создания любопытные на все новое и диковинное, поэтому немудрено то, что сейчас три девушки рядовых сотрудницы, работающие на должности «подай-принеси», стоящие справа от Ёнджуна, оживленно обсуждают собранные сплетни с первого этажа, где все узнается в первую очередь. — Программисты и красивыми бывают. — хихикает в ладонь одна из них, что обычно таскает кофе на верхних этажах начальству. — Странноватый конечно, но это только со стороны, стоит взять его какао. — решительность так и прет, а Ёнджун про себя уже захлебывается от сдерживания смеха. Наверное это не правильно — думать так о брате Бомгю, тот ведь действительно хорош собой, да и в умственном плане не отстает, возможно, даже превосходит большинство. Просто…       Стоит выпить еще одну чашку горького, черного яда, чтобы приободриться и вытеснить все неверные мысли из головы. Кофе не портит его желудок, потому что с этим отлично справились комбинации всякой химии в цветной упаковке в подростковый период, но вот распутать последние извилины и притупить разум вполне способен. — Миён, принесешь кофе мне в кабинет, как соберешься. — бросает он рядом стоящей девушке, покидая закипевший от кучи народа лифт, вдыхая свежесть пустого коридора.       Офис не радовал его, даже своей хорошей должностью и зарплатой, о которой многие могли лишь мечтать. Ёнджун бы променял это ежедневное просиживание штанов перед монитором с графиками и таблицами на любую другую, хоть немного отдаленную от всего того, что связано с отцом и его семьёй. Глупо, наверное, ненавидеть место из-за свои непроработанных детских травм и прочих малоприятных воспоминаний, но чтобы избавиться от них и забыть нужно заменить их чем-то более значимым и приятным. Он все ещё плетется на старте принятия.       Ароматный кофе оказывается на столе через десять минут. Сервис тут просто на высоте. Вообще, никто ему подношения делать и бегать по любому его зову не обязан, просто лицо и харизма многое решают. Ха! Не то чтобы Ёнджун пользовался этими самыми «привилегиями красивых», но иногда хотелось покапризничать. Тем более, сегодняшнее утро именно таковым и выдалось. Пакость.       Бомгю проснулся безбожно рано, объяснив это незаконченными с прошлого дня делами в баре, от которых его освободил Кан Тэхён, как самый преданный и любящий друг. Но кто Чхве Бомгю такой, чтобы работу бросать начатой. — Воспользуйся добротой Тэхёна и выспись, у тебя вид трупа. — сонно бормочет Ёнджун, разлепляя глаза. Кровать неудобная, но с Бомгю под боком можно и потерпеть, он с ним рядом улегся бы и на кафель холодный, застудил бы себе все и отдавил. — Как раз таки пользоваться его добротой в мою сторону я себе позволить не могу, совесть моя не может. — отрезает он, а у Ёнджуна, кажется, открывается второе дыхание и появляется небольшая надежда.              Кофе бодрит на какое-то время, позволяя погрузиться в работу и проверить проект одной из сотрудниц отдела, которая подавала надежду на что-то стоящее. Его команда дизайнеров не была большой, зато персонал отбирался тщательно, по крайней мере по блату никто не проходил.       Вспоминая о легком получение хорошей должности. Чхве Субин наверняка уже в офисе, надо бы наведаться к его рабочему месту на обед и увести мужчину подальше от посторонних глаз и ушей. Обговорить планы на ближайшие дни, ну и напроситься на ужин. Второе конечно не обязательно, просто так, если к слову придется.       Ёнджун упустил много дней, месяцев, лет, чтобы взять волю и жажду мести в кулак и предпринять что-то зрелое и обдуманное. Он медленно, в своем темпе, взрослел, накапливая в себе концентрированную обиду и чувство несправедливости, смотрел на родителя, восседавшего во главе стола в семейном поместье, с натянутой покорностью, выдавливал из себя необходимые слова, которые отец желал услышать.       Выдавало его только одно. Глаза. В их отражении читалась вся горечь, переросшая в ненависть. Соленые озера замерзли, а на смену им пришли глыбы вечной мерзлоты. Он потерял самое важное и человеческое. Искренность.       Отдел разработчиков славится своими хорошими, тщательно отобранными специалистами, прошедшими стажировку и подтвердившими свои навыки в деле. Компании нужны те, кто приносит прибыль. Отец всегда говорил именно так, что, собственно, было истиной. Бизнесмен из него невероятный, Ёнджун и спорить не смеет. Деньги господин Чхве любил, поэтому был готов на любые риски, главное, чтобы те оправдали вложенные средства и приумножили их. Идти по головам и перегрызать глотки. Не в стиле Ёнджуна все это.       Субин в подаренном костюме выглядит так же неправильно и неуместно, как и сам Ёнджун на своем рабочем месте. Есть же люди, которым офис совершенно не идет. Очки у мужчины съезжают вниз по переносице, скрюченное положение на компьютером гарантирует ему больную спину, а бегающие по струящимся в бесконечной комбинации символам глаза, единственное, что видел Ёнджун. — Нравится? — он подходит сбоку, чтобы не пугать Субина внезапным появлением из-за спины, вспоминая прошлую его реакцию. — Да, но только техника. Работа — нет. — он не отрывается от своего дела, продолжая щелкать по клавиатуре. — Тяжело работать? А как ты еще хотел деньги зарабатывать? — удивленно усмехается Ёнджун. — Не тяжело. Просто… Субину не по душе, то что ему сказали делать. — он мнется, явно обдумывая договаривать ли все или промолчать. — Постарайся немного потерпеть, знаю, что для тебя терпение — невыносимо, но ты и сам понимаешь, что нам нужно отвести подозрения, чтобы незаметно собрать данные. — Хорошо. — вздыхает Субин, закрывая программу. — Обедать пойдем? — Другой стажер пригласил Субина в кафетерию, можешь пойти с нами. — пожимает плечами, вставая на ноги. Мужчина пытается размять затекшие конечности, резко поворачивается, хрустит спиной и чему-то недовольно цыкает. — Тут не сложная блокировка системы, даже программы отслеживания сторонних входов слабые, Субин закончил поставленные задачи в первые полтора часа, а потом пытался разобраться с нужными серверами. — Ладно, не забивай мне голову тем, в чем я не разбираюсь. — он думает о лучшем друге, с которым встретится в ближайшие дни, и о том, что необходимо обязательно познакомить этих двоих, ведь им явно будет что обсудить. — Пошли вниз, Ким Сону шел к лифту, когда я направлялся за тобой, наверняка парнишка ждет тебя внизу.       Сону мнется с ноги на ногу, смотрит в окна, выходящие на оживленную улицу, где уже стоят привычные дневные пробки, гудят автомобили, а по тротуарам снуют люди, спешащие кто куда, бегут они так, словно пытаются обогнать само время, дабы уложиться в сроки. Стеной стоит дождь. Выглядит Ким малость раздражённо и нетерпеливо, оно и понятно — обеденное время не резиновое, а Субин, засидевшись за новым рабочим местом, так увлекся процессом, что естественно опаздывает на обед, который обещал разделить с коллегой. — Приветик, не против, если я присоединюсь к вам? — Ёнджун старается развеять спертый от ожидания воздух. Сону, немного тушуется из-за внезапной компании старшего сотрудника, но быстро берет себя в руки и лестно натягивает улыбку на личико, мягко отвечая: — Разумеется, это честь познакомиться с опытным и расхваленным работником, да и узнать друзей Субина поближе. Вы ведь друзья? — уточняет он, бегая взглядом от одного мужчины к другому.       Субин непоколебим, впрочем, как и всегда. Выглядит он так, словно Ёнджун приволок его сюда силком и с таким же успехом будет запихивать в его рот еду, хотя мужчина мог бы провести над кипящей роботизированной машиной еще несколько часов, до конца своего рабочего дня. — Можно и так сказать, приятели. — отвечает Ёнджун, хватая обоих стажёров под локти, чтобы поскорее покончить с неловкостями.       Субин выпутывается из внезапной и неприятной для него хватки через пару десятков секунд, когда цепкая рука старшего начинает чувствоваться слишком уж невыносимо до покалывающих ощущений и жжения на месте чужой ладони. Ёнджун внимательно следит за его действиями и сам слегка убирает руку в сторону, чтобы не соприкоснуться во время толкучки у буфета. — Сегодня курочка с рисом, куда лучше вчерашнего супа с клецками. — рассуждает Сону, осматривая содержимое подноса, а затем переводит взгляд на коллегу-стажёра, сидящего напротив. — Это все? — слегка удивляется он. — Брат приготовил это Субину утром. — Йа! Чхве Субин, ты заставляешь брата готовить тебе? Что еще я о тебе не знаю? Отличный специалист, без образования смог подняться с должности поломойки до кресла разработчика, выглядишь, как чертова модель, так еще и живешь на готовом. Я не со зла, не подумай, — тараторит Ким, размахивая руками. — Сам бы так хотел.       Ёнджун молчит. Анализирует ситуацию, смотрит больше на приятеля, нежели на его паренька коллегу, который оказался слишком уж разговорчивым на сытый желудок. Субин опускает глаза на свой контейнер, с аккуратно выложенным Бомгю кимпабом, младший брат действительно заботливый, хотя словами сам пытается это вечно отрицать. Субину явно не нравится это повышенное внимание к своей персоне, возможно, тема разговора не та, а может и вовсе люди не те. — Ты слишком громкий, ешь. — парирует Чхве, заканчивая лепет Сону. Потягивая свой кофе через трубочку, Ёнджун тяжело вздыхает. «Слишком много сахара» — думает он, а затем переводит взгляд на Субина, хлюпающего своим какао с двойной порцией зефирок в виде звездочек и несколькими пустыми пакетиками сахара лежащими рядом с кружкой. Кай явно с ним поладит.

***

      Календарь на краю стола показывал август, что было странно и удивительно, ведь за окнами на деревьях почти не осталось листвы, а ветер дует такой, что хрупкую и продрогшую хозяйку комнаты сдует запросто. Ноябрь. Когда-то этот самый календарь был приобретён для конкретной цели, мотивационной такой и громкой. Подготовка к вступительным не щадила, было боязно начинать, заведомо догадываясь о том, что средств все равно не хватит, ведь университет — не место для таких как она.       Ханни зачеркивала крестиками числа, отсчитывала дни и месяцы, до крадущейся даты, решающей ее дальнейшую судьбу. Кормить себя надеждами, грезить о том, что всей этой гнили придет конец, девчонка позволяла себе редко, но однажды оступилась. Позволила себе забыться, поверить словам, покинувшей ее матери, Бомгю с его вечной нескончаемой поддержкой.       Ханни почувствовала себя живой впервые за несколько лет, что попала в этот клоповник потерянных и раненых душ. Расцвела вместе с пришедшей весной, расцветшей сакурой, под которой она так любила проходить, прогуливаясь по парку, попадая под дождь из розовых лепестков. Жизнь заструилась по венам, а на лице даже появились, ушедший давно румянец и искренние улыбки. Бомгю стал выглядеть куда спокойнее, когда подруга изменилась. Он стал спокойнее, меньше донимал и опекал не так явно, как делал это раньше. Все, казалось бы начало вставать на свои места. Только вот нельзя забывать, что склизким и ползающим не место в небе.       Ханни как сейчас помнит. Субин показал ей новеллу, совсем еще новую, от известного в узких кругах автора, о котором школьница, конечно, ничего не слышала, ведь подобными сопливыми романами для девчонок не интересовалась. Не в ее вкусе все эти принцессы и замки. Но не было у книжной принцессы ни замка, ни яркой улыбки на розовых блестящих губах. Принцессу не приняли в семье, не приняли в обществе. Одна. Совсем, как Ханни.       Глупо наверное, искать схожести с вымышленным героем, но ведь лучше так, искать в себе силы и подниматься на ноги, беря пример с отважной Ирэн. Принцесса справлялась с трудностями не всегда, ей тоже было нелегко, но она вставала вновь, уверенно держась на разбитых в кровь коленях.       Август подошел незаметно, месяц за месяцем заканчивалось лето, учеба становилась интенсивнее, в школе наседали учителя, дома — бабушка. Бомгю вставлял свои пять копеек, говорил о важности образования, даже водил ее под ручку в бар, где сам работал, только для того, чтобы Кан Тэхён подтягивал ее английский и математику.       Не могло все быть так гладко. Она прозевала что-то важное. Упустила из виду то, что раньше держала под контролем.       Попалась на их удочку снова.       Глупая. Господи, какая же она глупая.       Школьные коридоры встретили привычно, но день изначально начался не с той ноты. Утром она пролила свой кофе на единственную приличную рубашку, из-за чего получила разгневанную речь бабушки за испорченную вещь. Пришлось надеть простую белую футболку, надеясь, что учитель, ответственный за дисциплину не сделает выговор за такую ее оплошность. Затем опоздала на нужный автобус, который уехал прямо перед ее носом. вселенная подавала тревожные звоночки уже тогда, будто отчаянно и любыми способами пыталась предостеречь Ханни от чего-то похуже испачканной одежды и лишних минут ожидания следующего рейса.       Баскетбольный матч, что проводился раз в несколько месяцев меж школами обещал поднять на уши всю школу. В физкультурном зале было громко, трибуны забиты, но Ханни там нет.       Если бы не чертова подготовка к контрольной, то все было бы хорошо. Она сама виновата, что пошла в библиотеку, вместо того, чтобы болеть за свою школу со всеми в зале. Это ее ошибка.       Библиотека находилась не так далеко от зала, поэтому среди книжных полок было отлично слышны приглушенные звуки свистка судьи, глухие удары мяча о пластиковую панель за кольцом и радостные вопли школьников на трибунах. Горло пересохло, а воду с собой, как на грех, она взять забыла, вот и покинула библиотеку, направившись к кранам, что располагались прямо у раздевалок.       Нужно было потерпеть, не умерла бы от обезвоживания лишние минуты. — Блядь, как можно было так тупо завалить?! — Судья явно против нас настроен был, вы же видели его ухмылки и взгляды на команду тех уродов!       Знакомые голоса слышатся из-за угла, а в тихом коридорчике кроме девушки никого и нет. Все в зале, а кого там нет — давно ушли домой, все-таки время позднее, вечер.       Одноклассники с их дружками не переставали ее донимать, но в последние дни тренировки по баскетболу участились, да и Ханни забивалась в дальнем углу библиотеки, всячески избегая встреч с насмешками и издевками. Но сколько ты не будешь прятаться, убежать и изолироваться от судьбы не получится. — Сейчас бы морду набить этому мужику со свистком. — из-за угла выворачивает высокий парень, с прилипшей к потному и разгоряченному телу майкой. Джихван всегда был груб, но черту не переступал, но когда их с Ханни взгляды встретились в пустом коридоре, то что-то в голове ученицы щелкнуло, а потом забило тревогу, да так громко, что ей начало казаться, что от волнения и неясного страха сердце стучит настолько громко, что вот-вот выскочит. — Хотя у меня есть идея повеселее и приятнее. — он скалится в безумной ухмылке, не сводя взгляда с застывшей у крана одноклассницы. — Я кажется уловил о чем ты, но мы же в школе… — второй явно опасается. Не ясно, за свою репутацию или за то, что последствия будут плачевные, если кто-то из учителей прознает. — Не дрейфь, этой шлюхе даже бог не поможет.       Они подошли слишком близко, стоило оторвать прикованные к паркету ноги секундами раньше, убежать быстрее, закричать на крайний случай. Собственное тело не слушалось, из открытого рта исходило тихое мычание, будто голос запрятался где-то внутри, испугавшись еще сильнее. К ушам приливала кровь, отчего учащенное сердцебиение давило на голову, оглушало. Страх сковал ее с ног до головы, а угроза быстрым шагом подбиралась все ближе. — Даже сопротивляться не будешь? или тебе это нравится? — усмехается одноклассник, наклонившись к ее уху.       Сил хватило на то, чтобы выдернуть руку их некрепкой хватки одного из парней и зарядить звонкой пощечиной по щеке Джихана. Усугубила ли она ситуацию этим порывом внезапной смелости, или они бы совершили задуманное и без этого красного следа на лице у главаря? — Сука!       Джихан отшатнулся, его глаза расширились от неожиданности. Кровь запульсировала в висках, а сердцебиение, казалось, затопило все вокруг. Остальные парни замерли. В этом непонимании скрывалась та маленькая надежда, что, может быть, страх был не единственным ее спутником. Но сразу же на смену этому ощущению пришло знание — ее смелость, скорее всего, будет наказана. — Ты за это ответишь, — прошипел один из приятелей Джихвана, подступая ближе. Тени стали вырисовываться на потолке, и она почувствовала, как влага холодного пота стекает по спине.       Двое парней взяли ее небрежно под руки, синяки на предплечьях от сильной хватки явно останутся, но важно не это. Трое обидчиков тащили ее прямиком в пустой в такой час мужской туалет на этом же этаже. Ханни поняла, что они хотят с ней сделать.       Она пыталась вырваться из их рук, но каждый ее протест только подстегивал их желание доминировать. Один из них, высокий с сальными волосами, усмехнулся, показывая зубы, обтянутые желтоватой пленкой. В этот момент Ханни с ужасом осознала, что она одна в этом коридоре, вдали от дружелюбных лиц и спасительных глаз. — Ты же не хочешь, чтобы это стало неприятным, — произнес другой, подтягивая ремень на брюках. Его голос звучал подлыми нотами, которые заставили шевелиться волосы на затылке. Безысходность охватила её, но где-то глубоко в душе билось желание сопротивляться, не стать жертвой их гнусных планов.       Джихван был страшен в гневе, но сейчас, возвышаясь над стоящей ко красных коленях девчонкой, судьба которой была плачевно предрешена, он выглядел победителем, пусть и проиграл баскетбольный матч, зато в этот мог сможет направить скопившуюся злость и напряжение в другое, мерзкое и отвратительное русло.       Слёзы текли по её щекам, а внутри разрывалась буря эмоций — страх, злость, отчаяние. Она потеряла ощущение времени и места, её мир сжался до размеров этого холодного туалета, где у неё не было ни сил, ни надежды.       Ханни прижала колени к груди, пытаясь найти хоть какую-то теплоту в этот ледяной момент. Она знала, что не может сдаться, что внутри неё всё ещё горит искра борьбы, но как? Как могла она поднимать голову, когда вокруг только тьма и безразличие?       Ханни прижалась к стене, холодная плитка пробиралась в её кожу, словно желала поглотить её целиком. В ушах до сих пор звучал зловещий смех обидчиков, и они оставили её с чувством полной безысходности.       Глупая и наивная.       После того рокового вечера она перестала зачеркивать дни в календаре, в ожидании экзаменах. Теперь она мысленно отсчитывала время, когда всему придет конец. Если она не может отпустить, то почему бы не исполнить то, что Ханни планировала совершить еще до того, как задурманила свою глупую головешку бессмысленной надеждой. Какой ей хэппи энд, когда она тварь ползучая? Дома она смакует настоявшийся, недопитый с утра черный чай, крепкий до слез, без сахара. А куда ей сладкое, в таком состоянии ни одно пирожное не поможет, к несчастью. пользователь yawnzzn поделился записью «сегодня не удалось увидеть любимого кофейно-ликерного маэстро, пришлось довольствоваться ужасным приторным кофе из автомата, фу. из хороших новостей — дошли руки до отрисовки обложки к новой арке, ждите возвращение принцессы в ближайшие недели! школьникам удачи с экзаменами, недавно посчастливилось познакомиться с одной выпускницей-нахалкой, она так принцессу напомнила, у меня аж дежавю произошло: острая на язык, наглая и лезет наражен, ну вылетая Ирэн! Что-то сегодня слишком много букв, всех обнимаю!»

***

      Когда стрелка часов, висящих в зале, переваливает за шесть вечера, Бомгю начинает сомневаться в затее Чхве Ёнджуна. Не то чтобы крашенный писатель с манией прилипания внушал доверие и до этого, но этой ночью они делили кровать, а это уже о чем-то да говорит.       Нет, Бомгю делил кровать со знакомыми и до этого. С Тэхёном на их ночевках за просмотрами аниме, которые выбирал старший брат, с Субином, когда тот все еще ощущал дикую пустоту от потери матери. Даже с Ханни пару раз, когда девчонка засыпала на краю его кровати, а выбирать твердый и холодный пол в качестве поверхности для сна не в стиле Бомгю, уж простите. Были еще короткие интрижки, которыми он время от времени баловался пару лет назад, но до их с Субином квартиры это никогда не доходило. Не хотелось впускать в дом чужаков.       Но Ёнджун ведь не чужак, если капнуть поглубже. Он автор любимого романа его старшего брата, любитель холодного американо без сахара с жутким запахом бессонных ночей, сомнительного шоколада со вкусом зубной пасты. Ёнджун не требует ничего взамен, но отдает Бомгю свое время, средства и связи. Ради чего?       Субин ни разу не написал ему, хотя он просил утром, да и сам отправил ему пару сообщений во время предположительного обеда старшего брата. Наверняка, завидев компьютер, программы и прочие приблуды тот и забыл как родного брата зовут. — Чего кислый такой? — Тэхён неожиданно свободен, не бегает по городу, как в одно место ужаленный, никуда не спешит, а просто прилег на барную стойку, подперев голову рукой. — Мой брат меня игнорирует. — И правильно делает, он отдыхает от твоей гиперопеки. — лениво отвечает друг, не сводя взгляд с профиля Бомгю, на лбу которого образовалась серьезная недовольная складка, а губы поджимались от легкого раздражения, возможно, оно у него хроническое, такое, как недосып Ёнджуна или обреченная влюблённость Тэхёна. — Он отдыхает он тебя, ты — от него. Разве не этого ты хотел? Все довольны, все нашли свое место под солнцем. — Ты слишком беззаботный. — фыркает Бомгю, наконец переводя взгляд на Кана, ловя его блестящие бегающие глаза за созерцанием своего же лица.       Неловко от таких действий друга не становится уже давно, это сугубо выбор Тэхёна — оставаться при Бомгю. А что до Чхве? Он никому ничего не обещает, особенно, когда не в состоянии дать взамен желаемое. Тэхёну, кажется, хватает и его присутствия. Бомгю раньше злился на самого себя, пытался бороться со своим безразличием и отчужденностью, с Тэхёном, который не умеет выбирать нормальные объекты для слепого любования. А потом просто смирился. — А ты как всегда напряжен. Хочешь уйти пораньше? — Ты балуешь меня в последнее время, не хочу. Доработаю ночную, давненько я не чувствовал себя барменом. Роль бариста — не мое. — Странно, а мне нравится твой кофе.       Ёнджуну вроде бы тоже. Почему он вообще вспомнил об этом лисе?              Телефон завибрировал в кармане брюк, и Бомгю молниеносно потянулся за ним, в надежде, что брат наконец соизволил оповестить его о том, что он жив и здоров. Смятение настигло его сразу после того, как он прочитал имя на экране. Это был не брат. — Субин? — спрашивает Кан, тоскливо сканируя заднюю крышку телефона, словно пытается догадаться, распробовать свои способности молодого экстрасенса. — Не, Субину теперь дела до меня нет, у него новая игрушка появилась. — А кто тогда? — тон становится более подозрительным и любопытным, но телодвижений, уставшее тело, лишних так и не совершает. — Ханни.       Ложь в любом случае будет во благо. Неважно, во благо себя или кого-то.       «Прилипала» гласит записанный контакт на звонке, а палец медленно, будто оттягивая момент, проводит вверх — отвечает. Бомгю вздыхает, слышит копошения по ту сторону динамика и, оглянувшись еще раз на друга, идет в подсобку, чтобы без лишних вопросов и поникших взглядов. Он и не замечает, что этот самый поникший взгляд больших выразительных глаз провожает его удаляющуюся спину. — Я отвез Субина домой, еле оттащил его от клавиатуры. Прилип, как ириска к зубам! — смеется Ёнджун, а мужчина только закрывает глаза, мысленно считая бегающую растущую сумму. — Он кое-что нарыл сегодня, но я думаю, что стоит приубавить пыл твоего братца, чтобы не нарваться на непредвиденные неприятности. Как ты? Как работа? — Думаю, что Субин может доставить тебе лишних хлопот, извини. — Не вижу проблем, тем более, это было мое решение, поэтому извинения свои забирай и не разбрасывайся ими за зря. — Почему ты помогаешь?       Рано или поздно стоило задать этот вопрос, пусть даже и ответ лежал на поверхности. Хотя, кто знает, может и у Ёнджуна есть какие-то свои планы на этот счет, а Бомгю просто много надумывает. — Разве нужен повод? — Конечно, ты вроде не идиот. — Ты мне понравился, а я, знаешь ли, не каждый день встречаю музу. — он произносит эти слова так легко, как Бомгю бы сам не смог никогда. Может все потому, что Ёнджун писатель, творческий человек и все такое? — Этого достаточно? — Ладно, пока ты на нашей стороне, у нас есть шанс, так что… спасибо.       В подсобке пахнет апельсинами, наверное этот запах въелся в стены, потому что доставляют сюда ящики с оранжевыми фруктами через день, после чего Тэхён таскает их за барную стойку, а с недавних пор еще и роняет посреди зала и катает по полу. Сколько же хлопот от этих творческих людей, с их появлением меняется все вокруг, включая даже такие обыденные вещи, как апельсины, которые пару дней назад уронил Кан, когда засмотрелся на болтающего с утренним гостем-писателем Бомгю. Чхве хмыкает, прокручивая в голове короткий диалог, который он сам и закончил, завершив звонок, чтобы не слушать больше ничего от Ёнджуна.       Зато на одну заботу меньше — брат дома, а значит жив и может приготовить ужин, возможно, сходит в квартиру к соседям снизу и побеседует с подругой школьницей, которая сегодня настоятельно попросила ее не забирать. Какие же проблемные люди его окружают. Хотя чего это он такой раздражительный, сам ведь не хуже.       Зараза липнет к заразе. Вот и Ёнджун прицепился к нему, как банный лист.       Когда он вернулся на рабочее место, обратно к себе за стойку, то Тэхёна там уже не было. Может дела появились, а может мозги вовремя включились и он понял, с кем разговаривал Бомгю и уехал куда-то на своей чертовски дорогой и красивой машине страдать по своей неразделенной влюбленности. Бомгю его не осуждает. А себя… Себя уже тоже. временами нахлынивает, конечно, чувство стыда, неловкость за то, что взамен не может предложить ничего, даже себя, но потом берет себя в руки с мыслями о том, что Кан сам сделал свой выбор, вот и пусть разбирается со своими высокими чувствами сам.       Музыка ветра звенит над дверью, оповещая о новом клиенте, выводя бариста из транса. — Добрый день. — натягивается привычная рабочая полуулыбка, формальность и только. — Ну, что, удиви меня, хваленый кофейный повелитель. — парнишка, наверняка метис, высокий, с выжженым, но приятным глазу блондом, выглядит нагло и смотрит прямо в глаза, словно пытается высмотреть там секрет мироздания. — Конкретные пожелания? Попробую угодить любому капризу, желание клиента ведь — закон, да? — Да! — встрепенулся гость, на лице его расцветает ребяческая улыбка, а глаза разбегаются по висящему за спиной Бомгю меню. — Я хочу латте, чтобы много пенки, прям много, не жалейте! Еще посыпку и зефирки, ну и двойную порцию сахара. Ой, а еще… Взбитые сливки, и, если можно, то вишенку сверху и сироп карамельный. Вот. Сможете сделать? Я картой заплачу.       Бомгю моргает.       Хочется спросить не слипнется ли у мальца одно место, но он вовремя прикусывает язык, вспоминая, что разговаривает с клиентом, да и вообще, не его дело — судить о вкусах. — Какое имя на стаканчике написать? — выдавливает он из себя, процеживая сливки. — Хюнин Кай. — отвечает парень, присаживаясь за высокий барный стул напротив. — Как жаль, я вот твое имя уже давно знаю, Чхве Бомгю, мне Ёнджун про тебя все уши прожужжал, а вот он обо мне видимо ничего не рассказывал, как жаль, а ведь хорошо дружили так. — Ты знаком с этим приду… Ёнджуном? — как быстро он перескочил на неформальную речь, теряет хватку. — Я его лучший друг, хотя, если так подумать, то единственный. — Приятно познакомиться, держи свой кофе, если будет слишком сладко, то это из-за сиропа. — бубнит он, протягивая цветастый стаканчик, доверху наполненный всякими ужасами диабетиков (Бомгю сомневается, чего там больше — кофе или разных посыпок и сиропов, но молчит, вспоминая золотое правило «клиенту виднее») и наблюдает за парнем, нетерпеливо вставившем в это недоразумение трубочку, делая первый глоток. — Я бы еще сахарку добавил.