Иммунитет

Цифры на маленьком сенсорном табло сменяли друг друга с каждым преодоленным этажом. Ёнджун был в лифте не один, еще бы, в самый разгар начала рабочего дня страждущих, желавших скорее добраться до своего кресла, чтобы поскорее начать работу, было предостаточно. А взбираться с самого утра по лестнице идея не из лучших, по крайней мере ярых спортсменов в их компьютерной тусовке не много. Таким образом он и оказывается в типичном своем положении для этого времени — прижатый к задней зеркальной стенке лифта. С горячим, согревающим холодные после улицы ладони, кофе. С айс-американо пора завязывать, такими темпами можно и слечь с воспаленным горлом, что сейчас будет очень не кстати, ведь дел было действительно невпроворот. Отдать предпочтение очкам идея не лучшая, но вынужденная — Хюнин был прав, когда говорил о том, что он скоро загнется от недосыпа. Пришлось выделить на утренние сборы в офис меньше времени, дабы урвать пару жалких десяток минут и досмотреть сон, так сказать. Положение это не исправило и глаза закрывались на ходу. Глупые очки скатывались вниз по переносице, слегка сжимая кончик носа. Двадцатый этаж был последним, а значит пути назад уже не было. Назвать свой, состряпанный в голове за вчерашний вечер, план хорошим язык не повернется, но парочка тузов в рукаве все-таки припасено. Идти против такого деспота, как родной отец, дело рисковое, но и продолжать нести свое бремя все эти годы уже невыносимо. Если понадобится, то он сам возьмет ответственность, ведь на нем тоже висит своего рода вина. Молчание — такое же преступление. Если бы не встреча с Субином, заставшим своими действиями и словами врасплох, продолжил бы он жить как ни в чем не бывало? Писал бы спокойно романы, работал и закрывал глаза на отцовские выходки, надеясь лишь на то, чтобы все махинации мужчины не коснулись и его. Ёнджун оставил при себе хотя бы совесть, а деньги как-нибудь заработает, раз уж на то пошло. До победного конца с ним добираются лишь пара сотрудников, вероятно должность у людей неплохая, раз уж те приближены к начальству. Ёнджун на свой доход не жалуется, не бедствует, но совесть и непойми откуда взявшиеся экономные пунктики в голове не позволяют жить на широкую ногу и сорить деньгами направо и налево. Обстановка и интерьер в этом корпусе чуть отличался от остальных отделов, придавая некое величие, начальство как-никак. Отец за все годы «правления» смог воздвигнуть целую империю, что несомненно лишь его заслуга. Мужчина правда отдал всю жизнь своей компании и наслаждается сейчас баснословной прибылью, полученной торгами на мировом рынке и лидирующем позицией на отечественном. После его отставки дело перейдет прямому наследнику — Джунхёку и тот, предварительно отучившись в специализированной школе для будущих предпринимателей и престижном вузе, продолжит дело их с Ёнджуном отца. Что может быть лучше? Обратная сторона медали душит и не дает покоя, видимо, только Ёнджуна. И не то чтобы он считал себя частью семьи, ведь будь способ избавиться от этой, запятнанной в бесконечной лжи и ненависти до желчи, крови, то он бы встал в очередь на эту чудо процедуру первым. Он и сам не чист, поэтому давно перестал возникать на семейных ужинах, на который изредка был вынужден присутствовать для обсуждения дел компании, сделками с новыми инвесторами и прочей отмывки денег, которых и без того немерено, хоть лопатой греби. Сколько он еще загубил судеб и жизней как у семьи Субина и Бомгю? Ёнджун уверен, что это был не единичный случай, да, возможно до такой жестокой крайности, как убийство, больше не доходило (в чем он уже не уверен, ведь отец всегда идет по головам), но перевешивать судимости на других, подставляя людей по статусу ниже — обычное дело. Топтаться, как несобранный студент, у стеклянной двери наверняка выглядит со стороны очень глупо, по крайней мере так думает Ёнджун, все не решаясь войти, прокручивая в голове исход предстоящего разговора. Ёнджун не раз давал отцу дельные советы, тем самым завоевал его доверие, поэтому шанс на то, что его глупость одобрят и примут взрастает. — Господин Чхве, доброе утро. Мужчина, стоявший до этого у панорамного окна открывающего завораживающий вид на суетливый утренний город, оборачивается, заслышав голос старшего сына, с приподнятыми в немом вопросе бровями. Ёнджун редко когда первым идет на контакт и всегда старается урезать их встречи до минимума, а тут сам пришел ни свет ни заря. Удивительное явление, даже интересно теперь, с чем тот пожаловал. Поэтому лицо директора приняло свое обычное «рабочее» состояние: легкая улыбка без грамма доброжелательности, уж поверьте, Ёнджун знает этого человека всю свою жизнь и хорошего повидал не много, на пальцах одной руки можно пересчитать, легкий прищур и сконцентрированный на собеседнике взгляд. — Долой формальности, кроме нас тут никого нет, — говорит тот, проходя к своему кожаному черному креслу, присаживаясь для более комфортной обстановки, указывая Ёнджуну на такого же цвета и стиля диван для посетителей. Ёнджун, выбросив пустой стаканчик в урну, с легким сомнением снова смотрит на отца и пробегается по плану, а затем сдается и садится. — Или ты настолько хочешь отречься от семьи, раз уж совсем перестал посещать наши ужины, знаешь же, что повара дома готовят просто восхитительно. Разве не ты, папаша, больше всего бесишься с факта нашего родства, раз даже публично объявляешь своим отпрыском лишь Джунхёка? Собраться с мыслями под таким давлением не легко. Переступать через свои убеждения ради чужого блага приходится не впервой, но теперь ставки увеличились в разы, ведь на кону стоит не просто сумма денег или чек с энным количеством нулей из банка, а жизнь. Когда-то по несправедливости отнятая жизнь женщины, разрушенные жизни ее детей и других приближенных к тому делу людей, жизнь самого Ёнджуна, который не имеет права на ошибку в данный момент. Поэтому, включив режим покладистого сотрудника и отличного стратега, Чхве начинает представление. — В последнее время очень много работы, я же теперь начальник отдела дизайнеров как никак. — закидывает ногу на ногу, стараясь выглядеть в чужих глазах расслабленно и в своей тарелке. — Кстати, спасибо, что доверил мне эту должность, отец, надеюсь, что смогу внести свой вклад и новые идеи оправдают вложенные в них средства. — Ты это заслужил, тем более, что и специалист из тебя неплохой, хотя сам бы ты вряд ли сместил с поста главы мистера Пака, поэтому я подсобил. Но ты ведь и сам помнишь его: тот еще скряга, да и не считался со мной, поэтому сейчас вряд ли найдет себе приличную работу. — усмехается отец, а у Ёнджуна кровь в венах закипает, того гляди начнет пар через кожу идти. — С тобой шутки плохи. — нервно улыбается Ёнджун, все не решаясь направить разговор в нужное русло. — Рад, что ты это понимаешь и не прыгаешь выше головы, хоть наследником тебе и не быть и остаться в тени придется до самого конца, но ты не думай, что я оставлю тебя ни с чем. Часть акций уйдет тебе и если продолжишь тихо следовать указаниям и не лезть на рожон, то может и до совета директоров дойдешь, а там и зарплаты высокие, точно в деньгах еще искупаешься. С годами весь этот пафос начинает надоедать и раздражать. Роскошная жизнь, как с картинки, деловые встречи с бизнес партнерами в дорогих ресторанах, промывание косточек таких же богатеньких говнюков, как ты сам. Возможно, Ёнджун рассуждает так из-за своего шаткого положения, ведь в этой иерархической пирамиде он никогда не был на вершине пика, он тоже раб системы, системы, построенной его отцом. Ёнджун знал почему его имя никогда не будет мелькать рядом с отцовским и почему о нем предпочитают молчать, скрывая за семью замками. Да что там, сам он тоже нем, как рыба в воде, боясь за свою шкуру, идя на поводу у деспота с раннего детства. — Я безмерно благодарен, ты об этом знаешь. — Конечно, ты многого добьёшься своими дипломатическими способностями и красноречием, ты очень скользкий и я даже знаю в кого, все-таки ты мой сын, Чхве Ёнджун. — лесть штука страшная, но до одури воодушевляющая и приятная, но Ёнджун этот этап давно прошел, поэтому сейчас отцовская похвала воспринимается как что-то режущее его истинный добросовестный образ. Не то чтобы он действительно был хорошим человеком, но Ёнджун правда пытается держаться, вон, даже отца предать наконец решился. — Я нашел отличное предложение, которое ты не можешь упустить. Лёд трогается и Ёнджуну остается надеется, что все сказанные отцом выше комплименты лавры, навешанные на него, не будут разорваны в клочья этим же человеком. — А ты умеешь интриговать, знаешь же, что я не люблю недосказанности, поэтому говори прямо, что ты раскопал такого, раз прибежал сюда в такую рань. — пойманный на крючок любопытства отец, вероятно, рассчитывает на нечто прибыльное и Ёнджун несомненно предоставит ему желаемое. Не зря же он лучший из его проектов. — Мне довелось повстречать одного удивительного и гениального человека, по которому просто плачет наш IT-отдел, ты же знаешь, что хорошие специалисты на дороге не валяются, но этот парень принесет компании не только новую рабочую силу, но и баснословные деньги. Я знаю на что он способен, поэтому ручаюсь за него лично. — Так почему же ты пошел ко мне, а не в нужный отдел? Наймом персонал я не занимаюсь. Если бы все было так просто, то Ёнджун бы не сидел сейчас тут, как пес, поджавший хвост, и не просил бы у отца невозможное. — В этом и загвоздка. — заговорчески хмыкнул он. — Одаренные люди зачастую от обычных отличаются сильно, а бывает и свои способности воплотить в жизнь и направить в нужное русло не могут. Так вот, этот парень просто находка именно из-за этого. Его никто не знает, по причине, что такими людьми обычно пренебрегают, но мы сможем извлечь из него выгоду. Закончив свою речь, он протягивает отцу тонкую папку с состряпанным за ночь личным делом приятеля, куда внес некие правки и коррективы, чтобы отец не заподозрил неладное хотя бы в первое время, в любом случае, работать они будут оперативно, поэтому в компании Субин не задержится надолго. — Ха, а ты быстрый, когда дело касается компании, ну, посмотрим кто такой хваленый гений. — Его зовут Чхве Субин, окончил старшую школу семь лет назад, а в вуз не поступил из-за обстоятельств. Всякое же в жизни бывает. Отец бегал взглядом по распечатанной информации, которой на самом деле было не особо много, ведь о Чхве Субине Ёнджун знает порядком столько же, сколько и про остальных работников технического персонала, то есть крайне мало. Спасало лишь то, что отцу правда была не нужна, а точнее знать он ее не должен, поэтому богатого воображения и внушительного писательского опыта хватило на то, чтобы состряпать вполне себе неплохую историю. Если бы Ёнджун мог выбрать любой вид деятельности, невзирая на заработок и остальные преграды, то связал бы жизнь с чем-то секретным, но не криминальным. Знаете, это как в детстве, когда после просмотра очередного красочного мультфильма, где романтизация абсолютно любой профессии представляет ее с исключительно наилучшей стороны, ты обязательно хочешь повторить судьбу главных героев и жить интересно и припеваючи. Тогда ты совсем не понимаешь отчего родители так гневаются на свой возраст и кучу обязанностей на работе, потому что для тебя хуже молочной каши и сон часа в детском саду ничего нет. Возможно, стоило прифотошопить Субину чуть больше результатов айкью тестов и прочих заумных бумаг, чтобы не ловить сомнение в глазах отца, которые он периодически отрывал от портфолио и смотрел на Ёнджуна, который вообще-то надеется прожить чуть дольше, чем время пребывания в этом злосчастном кабинете. — Раз он такой одаренный с твоих слов, то почему все еще бедствует без нормальной работы? — закончив с изучением портфолио, наконец спрашивает отец. — В наше время создано полно программ для людей с ограниченными возможностями. — Предрассудки… — скомкано вставляет Ёнджун и решает вновь пуститься по протоптанному маршруту. — Но это компании и на руку, такой кадр пропадает. Ты же хотел себе преимущество, думаю, что он вполне способен поднасолить нашим конкурентам, взломать базу данных и что-то в этом роде. Так мы еще и выиграем с того, что он аутист, знаешь, сейчас подобная благотворительность и толерантность очень ценится в соцсетях, того гляди и акции подскочат. Говоря это, Ёнджун понимал, что отец наверняка клюнет на это безрассудство, когда речь зайдет за акции и имидж компании. Не то чтобы дела были плохи, совсем нет. Но периодически желтая пресса выкатывала скандалы, которые, если капнуть поглубже, были не враками и сплетнями, как подлянка от конкурентов, а вполне себе горькая правда от бывших работников и некоторых клиентов. Поэтому подобного рода мероприятие вполне способно хоть ненадолго поднять шумиху, рассеивающую негатив. Отец вздыхает, откладывая тонюсенькую папку, состоящую из нескольких файлов к кучке документов. Ёнджун чувствует себя адвокатом на суде. Выиграет ли он дело? Или же грозный судья, стуча своим молоточком, отправит его вместе с клиентом куда подальше, разрушая все планы в пух и прах. Казалось, что даже часы, выбивающие точный ритм все это время, замолчали в предвкушение. Колено у Чхве нервно подергивалось, выдавая его волнение с головой, хотя он не был уверен, что отец сейчас смотрит на него. Тот вообще редко обращал внимание на Ёнджуна, поэтому дышать было легче. Пришло время огласить вердикт, потому что продолжаться это зудящее мучение больше не может, Ёнджун просто не выдержит и сам выхватит у судьи проклятый молоточек, ударит себя по колену совсем не для проверки рефлекса. — Можешь организовать нам встречу? — часы вернулись в прежнее состояние тиканья и помещение ожило, когда отец соизволил-таки подать голос. — Когда тебе будет удобно? — слегка сбившееся, словно после длительного погружения под воду, дыхание после изнуряющих секунд молчания, понижало тон голоса, но Ёнджун старался держать лицо. Он все-таки с директором компании тут беседу ведет и плевать, что отец родной. — Сегодня после обеда сможешь? У меня как раз совещание заканчивается в пол первого. — Конечно, я поговорю с Чхве Субином. — И, Ёнджун. — Да, отец? — Сделай что-нибудь со своими волосами, ты выглядишь нелепо, я тебе столько раз говорил. — цыкает мужчина, но быстро переключается на раздражитель похуже выцветшей краски на голове недалекого отпрыска, а именно на телефонный звонок. Ёнджун никогда не делал что-либо на зло. Во-первых, не видел смысла в том, чтобы нарываться на неприятности. А Во-вторых, просто не представлялось особого случая и вещи, которая уж точно заставит обычно спокойного с виду отца рвать и метать. Оказывается для такого эффекта достаточно лишь парочку раз поэкспериментировать со своей внешностью в подростковом возрасте, когда такие бунты и всплески индивидуальности вполне имеют место быть, ведь дело обычное — ребенок ищет себя. Но вот у Ёнджуна этот поиск своей истиной сущности и формирование желаемого образа слегка подзатянулся, слегка, подумаешь, всего-то на десять лет. Отец, как увидел его четырнадцатилетнего с осветленными тайком в ванной волосами, которые почему-то выглядели не хуже собранной в стог на соседнем поле соломы, вспыхнул нехилой порцией гнева, накричал, так еще и пригрозился обрить в придачу. После того случая желание что-то в себе менять никуда не испарилось, а напротив возникало с периодической регулярностью, заставляя тонкие ноги мчаться в ближайший магазин с косметикой, где руки уже хватали с верхней полки флакончик краски с самым вычурным и вызывающим цветом из имеющихся. Самое важное здесь было совсем не испортить настроение отцу или вызвать у завуча и директора в школе очередной шквал негодования, а сам процесс. Это сродни отдельного, стоимостью всего-то одной дешевой краски и смывки, сеанса психотерапии. Руки потом не отмывались от приевшегося за последние годы розового, который въедался в ладони на несколько дней. Красота требует жертв, а индивидуальность — целые жертвоприношения в размере напрочь убитых волос, которые, кажется, уже не в одном салоне не спасут. Но кто он такой чтобы жаловаться? Выходит из здания ровно через сорок минут как зашел, охранник даже интересуется, чего это он, обычно засиживающийся до посинения убегает так сразу, на что Ёнджун с важным видом коротко бросает, мол, начальники отдела люди занятые — иногда и мотаться туда-сюда приходится. Водить дружбу с персоналом низшего ранга на самом деле вещь крайне удобная и, Ёнджун бы сказал, что правильная. Он усвоил это еще будучи стажером, когда шатался по длиннющим коридорам, как брошенный котенок, не зная куда себя деть. Ведь в его случае отборочный этап, на котором остальные потенциальные будущие сотрудники бились чуть ли не насмерть, был просто временем, которое он должен пережить. В любом случае отец куда-то да запихнет бедолагу. Удалось даже сговориться на отдел, где он хоть в чем-то смыслит. Первые пару лет он даже работал с энтузиазмом, пытаясь тем самым загрузиться до такой степени, чтобы все внутренние переживания, терзающие его досель, просто меркли на фоне постоянного недосыпа, который он запивал крепким кофе три раза в день. Минимум. Бывало и до шести кружек доходило, но эти случаи были крайними, он же не идиот, верно? Ловит такси, крайне удачно, прямо в паре метров от главного входа. Водитель, а точнее водительница, была, с виду, его возраста, из-за чего Ёнджун ловит себя на мысли, что вряд ли смог работать вот так вот. Нет, любая профессия имеет смысл, да и не считает он таксистов за какой-то низший класс. Он вообще старается не делить общество на классы, все-таки отрицательный пример в лице отца дал в свое время звонкую пощечину и показал где его место. А место его никогда не будет рядом с родителем. Ну, возможно если только где-то на уровне матери. Но та, как известно, его тоже не особо жалует. На вечные вопрос, которым Ёнджун задается с самого детства — «за что мама меня не любит, как минимум той самой безусловной родительской любовью?», ответ от самой женщины он не получил, поэтому выводы сделал неутешительные, но вполне громогласные, чтобы уж точно больше не возвращаться к этой теме. «Наверное, сам факт моего рождения ей и не нравится, а остальное само собой вытекающее». Задумывается, бросает взгляд на новигатор в телефоне у таксистки, который прикреплен на специальный магнит на панели. До пункта назначения еще минут двадцать. Это при хорошем раскладе, если пробки удастся объехать. Но ему и этого будет с головой. Из-за существенной разницы в часовых поясах на данный момент, Чхве ловит себя на том, что друг из него так себе, но вспоминая о раздутой до слоновьих размеров наглости Хюнина, эта мысль складывается вдвое и перестает казаться такой уж насущной. — Кай, у меня есть просьба. — сразу же, как на том проводе поднимают трубку, говорит он. — И чего ты там копался, у тебя только восемь вечера, я сегодня даже не посреди ночи тебя подорвал, ах, точно, это же твоя фишка. — Не ругайся, мам. — Ёнджун готов поставить на то, что Кай сейчас закатил глазу и если бы они говори по видео, то он бы получил свой выигрыш моментально. — А что нужно-то? — Я тебе скину кое-какие документики, а ты можешь свои гениальные хакерские примочки использовать, чтобы эти самые документики из нашей базы данных как-нибудь убрать. — Под нашей, ты имеешь в виду компанию твоего папаши? — Ага. Ты же уже занимался подобным, думаю труда не составит. — Оно и не составит, но а мне с этого какой прок? — он говорит с явной долей иронии, ведь для Ёнджуна он и за бутерброд с намазанным «спасибо» сделает, но повыпендриваться его конек. — По прилете познакомлю тебя кое с кем. — задумчиво проговаривает он, сам с себя удивляясь, как же хорошо все складывается. — Уверяю, ты будешь в восторге. — Ну, ладненько, заинтриговал. Буду ждать данные. Звонок завершается, а знакомые вывески и здания, которые даже утром выглядят ярко и броско, уже мелькают в поле зрения Ёнджуна, который отчего-то сидит сейчас такой спокойный, что даже странно. Неужто все нервы и переживания после недолгой беседы с отцом отошли на задний план и даже не попрощались? Пусть будет так, а то на глазах объекта восхищения демонстрировать свою тревожную часть не шибко хочется. Все-таки он его кадрит или как? Поэтому стоит придерживаться своего типичного образа великого соблазнителя, который у него выходит просто отвратительно, раз уж никто даже не пытается клюнуть на его удочку. Хотя, единственная рыба, которую он так отчаянно высиживает у проруби уже вот несколько недель, на всевозможные прикормки не реагирует, нос воротит и бурчит в ответ колкости. Наверное, Бомгю — пиранья, а как иначе оправдывать эту агрессивную рыбешку? Но вчера утром они даже поговорили спокойно. Но не стоит после первой маленькой победы считать себя окончательным победителем, ведь финальный босс, глава мётел, сливочного пива и прочей поттерманской ерунду, дышит ему в спину. Не стоит списывать Кан Тэхёна со счетов. Расплатившись с водительницей и пожелав ей хорошего рабочего дня, покидает салон, вновь попадая на холод.

***

Хотелось бы найти весомую причину для прогула, ну или отказаться от вчерашней шапки Бомгю, чтобы слечь с менингитом. Но болеть в ее случае — не выгодное дело. У бабушки пенсия мизерная, а у нее самой денег особо не водилось, да, подрабатывала временами, перебиваясь из одного круглосуточного в другой, потому что школьники надолго на таких местах не задерживаются. Вот и получается, что оказавшись в привычном и приевшимся уже до чертиков кабинете, Ханни укладывает гудящую голову на парту, которую сколько бы не старалась, оттереть от нелесных надписей не получалось. Когда вся эта катавасия с буллингом началась, она сама-то не особо помнит, но легче от незнания не становилось. Разве можно вот так ни за что ненавидеть? Наверное можно, иначе продолжающиеся когда-то насмешки, переросшие в систематическое физическое и не только насилие, Ханни не объяснит. Экзамены начинаются через пару недель, поэтому одноклассники прилично так приумерили свой пыл и затрагивают ее лишь в обеденное время на самом длинном перерыве. Этого свободного от беспощадных направленных на нее стервятничьих глаз вполне хватает, чтобы вникнуть в нудный рассказ учителя или сконцентрироваться в кои-то веки в своих корявых конспектах. Все вокруг наседали с подготовкой к итоговым уже несколько месяцев, даже вечно себе на уме Субин стороной ее никчемные заморочки не обошел. Бомгю, подобно строгому родителю, что очень уж в его стиле, даже таскал ее время от времени в бар, в котором работает, чтобы Ханни могла подтянуть английский с Кан Тэхёном, который на нем, как на родном шпарил. Благодарность безусловно присутствует, как минимум за то, что она, глупая девчонка, была кому-то нужна. После глобальных перемен в жизни, когда привычная беззаботность канула, захватив с собой спокойствие и детство, такая вещь, как одиночество поселилось внутри вместе с чемоданом наполненным апатией, раздражительностью и остальных вытекающих чувств. Не нужна ей эта забота, вот нисколечко. И совсем они с Бомгю не похожи. Он жить хочет, цепляется за нее из последних сил, тащит себя и Субина, хоть и на банальном желании отомстить. А Ханни все никак покончить со всем эти не может. Слабачка. — Что сегодня на обед? — звучит над головой, которую Ханни не удосужилась даже поднять, примерно догадываясь, во что может вылиться лишнее телодвижение. — Думаю, Ханни грезит попробовать первой, да? — напротив усаживается высокая и неестественно тощая, отчего и популярная, одноклассница, которая с недавних пор возомнила себя такой же диктаторшей, как и остальные ребята из числа ненавистников Ханни. Забавно, ведь в прошлом году особой известностью она не обладала, разве что над ней, вернее сказать — над ее припухлой версией, слегка подшучивали, но после того, как девочка прогнулась под нездоровые стандарты, то все сошло на нет, а груш для битья в классе стало меньше. Возможно, Ханни тоже стоило что-то в себе изменить, но она даже и представить не могла с чего ей собственно стоило начинать, да и смысл подстраиваться под кого-то? В общем, бросил ее товарищ по несчастью и даже примкнул к обидчикам. А вот это уже совершенно не здорово, даже грустно слегка. Интересно, а что бы сделал Бомгю, если бы по его свисающим не первой свежести волосам стекал бы бульон, а лапша, так удачно, зацепилась за оттопыренное ухо и болталась еще несколько секунд из стороны в сторону? Нет, Бомгю до такого бы точно не довел. Это же Бомгю. А если бы узнал, что она проходит через такие процедуры чуть ли не ежедневно, то наверняка бы уже рвать и метать начал. Возмущался бы, обязательно дурой назвал и, вероятно, накричал бы сверху. Он бы не понял. Ему и не нужно понимать, это ведь ее, личное. То, чем делиться не особо хочется даже не из-за заколебавшего не на шутку стыда, или нежелательной жалости к свой совсем уж не жалобной персоне. Просто… ну, для чего этим делиться? — И как супчик? — паренек — не одноклассник, кажется, учится классом ниже, интересуется с нескрываемым волнением и долей страха. Сразу видно, он в этой компашке недавно и сам остерегается самых резвых задир, которые его под свое крыло взяли. — Может она не распробовала? — хмыкает, а глазища у главного в этой шайке горят, не по доброму так горят, хотя Ханни так привыкла ко всему развернувшемуся в столовой абсурду, что страха не испытывает. — Добавки не хочешь, Фам Нгок Хан? Ох, ничего себе. Даже учителя давно перестали обращаться к ней так по правильному официально. Она тут чужая, а чужаков не любят нигде. Может, люди, невинные людишки из других стран, насмотревшись сериалов местного производства, различных шоу с айдолами и прочей намыленной бредятины, думают, что тут отличное место с хорошим уровнем жизни, все добрые и толерантные, к иностранцам относятся без предрассудков. Ага, так и запишем — «жертвы маркетинга, телевизора и прочих составляющих современного мира». Ханни не осуждает, сама была такой же в свое время. Фигушки вам, расизм процветает, а дети могут быть даже пожёстче стариков, которые жили в то время, когда осуждали за любой вздох и ох. Хотя, что собственно с тех дней изменилось? Разве что публично таким мало кто теперь занимается. — Спасибо, но вынуждена отказаться, но вот ты попробуй, думаю, что тебе с твоим вкусом, хотя лично я все еще сомневаюсь в его наличии, раз ты бегаешь за мной, может и зайдет супчик. Терять ведь уже нечего, да? Малой, тот самый, что по прежнему смотрел на нее то ли с брезгливостью, то ли с жалостью, останется без своей порции жидкого на подносе, но ничего, суп на вкус и правда был так себе. Ханни не медлит, подрывается с места, как ошпаренная, хватаясь за железную тарелку — очень предусмотрительно, чтобы не разбивали — и проделывает то же самое, что и сделали с ней минутой ранее. Здорово, что в столовой народу полно, наверное третья часть школы на обед пришла. Вопль раздается нехилый, а Ханни кто-то больно тащит за тонкое запястье в сторону выхода. Не стоило все же так рисковать, может она и главная героиня, но жизнь вот с романами про принцесс разнится сильно. Со школы она идет сама, Бомгю написала, что на бесплатные допы сходить решила, а тот, в своем репертуаре похвалил внезапное рвение начать учиться, пусть даже за пару недель до начала экзаменов.

***

С возрастом многие вещи теряют свои рамки и границы, приобретая один вариант решения — надо. Через не хочу, через лень и недосып, сквозь слезы и пот. Плевать как, главное сделай. Ёнджуну кажется, что так даже проще. Когда у тебя нет выбора между выполнять что-то или нет, то и мотивация никакая не нужна — просто берешь и идешь по прямой, даже если тяжело, даже если долго. — Привет, рыбонька, соскучился? — Ёнджун нависает на барную стойку, стараясь подтянуться поближе к Бомгю в привычном уже фартуке, завязанном поверх полосатого свитера, такого же, в котором он видел Субина несколько раз. — Какая я тебе рыба? — темные глаза не краснеют, нет, Ёнджун просто слишком долго в них всматривался, вот и мерещится всякое. Бомгю скрещивает руки на груди и смотрит выжидающе. — Нет, мы виделись не так уж и давно, а то, что сегодня утром ты не соизволил прийти меня не заботит, хоть раз в неделю надо же мне начинать смену не с мерзкого печенья. — Точно пиранья, ты еще зубки оскаль. — усмехается Чхве, ловя на себе чужое недоумение. — А я скучал, знаешь. — продолжает он, подпирая подбородок рукой. — Но, к твоему счастью, сейчас мне нужен твой брат. — Субин? — А у тебя еще есть? — Так зачем он тебе? — непонимание в глазах Бомгю было понятно, все-таки Ёнджун все также оставался для него загадкой, ключ к которой отыскать не так уж и легко, даже роман и блог далеко его не завели, провели поверхностно и загадочно улыбнулись дурацкими скобочками. Дверь подсобки за спиной бармена открылась, пропуская бубнящего себе под нос нужного Ёнджуну человека. Субин был выше брата на пол головы, да и в плечах был шире, хотя кое-что все-таки выделяло его, делая на фоне Бомгю меньше. Взгляд у него был мягче, глаза по-детски горели, скача с брата на посетителя. — Чхве Ёнджун, ты что тут забыл? — Ты сказал, что сегодня будешь тут, но у меня для тебя немного иные планы, так что снимай фартук. Ёнджун скептически осматривает его облачение. Совсем не подобает работе в офисе, а для деловой встречи и подавно. Он не уверен, ведь с Субином знаком недолго, поэтому в его вкусовых предпочтениях совсем не смыслит. Видел в интернете как-то одну статью, где говорили о людях с таким диагнозом, мол, на уступки идут редко и к своим вещам привязаны чуть ли не петлей. У них в запасе пара часов, чтобы натянуть на потенциального нового сотрудника отдела разработки костюм. Никто не говорил, что будет легко. — Зачем это? — Твои способы что-то разузнать, копаясь в архиве, подобно вору — похвальны, но не надежны, поэтому я решил подсобить и закину тебя прямо в кипящее жерло. — Субин же мгновенно умрет, если окажется в жерле вулкана. — Чего? — глаз почти начал дергаться, но выдержка у Ёнджуна проверенная временем, поэтому на выдохе продолжает. — Я это образно, не бери в голову. Через пару часов у тебя встреча с директором Чхве в головном офисе, если проявишь напористость, то будешь сидеть на соседнем от Ким Сону кресле в отделе разработчиков. Я понимаю, что все это внезапно, но у меня было слишком мало времени, дело в том, что через пару месяцев ты вряд ли смог бы что-то предпринять, потому что даже гениальный мозг не способен тягаться с директором, у того свои методы устранения проблем, ты ведь знаешь. Субин, уставившись в пол, обрабатывал полученную информацию, на которую Ёнджун не поскупился — сказал все и сразу. Щедрости ему не занимать. Бомгю в свою очередь сменил свой непонимающий настрой на натуральный испуг, зрачки подрагивали, а губы были слегка приоткрыты. — Кто ты, черт возьми, такой? — тихо спросил он, заслоняя собой старшего брата. — Союзник. — улыбка выходит слабой, но зато искренней, такая, которую Бомгю еще у него не видел. — Сражаться в одиночку тяжело, а у нас общий интерес, поэтому я помогу чем смогу. — И как много ты знаешь? — нерешительно отозвался парень за стойкой, сминая рукава свитера. — Не так уж и много, к несчастью, — рассеянно отвечает Ёнджун протягивая свою ладонь к нервно дергающимся рукам напротив, в немой просьбе довериться. — но я клянусь, что искренне хочу знать больше, не прошу все рассказывать сразу, но мне можно доверять, Бомгю. Две температуры сталкиваются, из-за чего по телу Бомгю проносится резвый ток, отрезвляя и возвращая в реальность. Ёнджун вовлечен не только на словах, он, не побоявшись замарать руки, нырнул в это по самую шею, того гляди затопит с головой. Помнится, мама говорила, что стоит научиться принимать помощь даже от незнакомцев, ведь в мире не так уж и много осталось искренних и светлых людей. А если те надеются извлечь из твоей беды свою недобрую выгоду, то будь хитрее и используй их первым. Использовать Ёнджуна почему-то не хотелось. Некая сила сдерживала Бомгю, не позволяя ему мыслить коварно, все-таки он слишком милосердный для всего этого. Чхве Ёнджун другого сорта, портить такую диковинку было преступлением, а Бомгю гражданин законопослушный. Его хотелось иметь под боком в другой ипостаси, не демонстрируя свои уязвимые места, а просто мирно и тихо узнавать. Жаль, что мирно и тихо — это совсем не в стиле Бомгю, уж очень он проблемный, тут ничего не поделать. — Бомгю, я уверен, что все пройдет гладко. — продолжает Ёнджун после минутного молчание под шебаршение Субина, который прислушался к просьбе и принялся кропотливо развязывать бантик на спине, снимая фартук и аккуратно вешая его на крючок. — У меня язык подвязан, я все утро лапшу на уши директору вешал, а вчера вечером стряпал ему новое личное дело, потому что то, что было у Субина… Как бы сказать… мягко говоря, не очень презентабельное и перспективное. Я тоже хочу за нее отомстить, пожалуйста, Бомгю. Почему все складывается так хорошо? Это долгожданная белая полоса? Или молитвы соседки, о которых та вечно говорила при встрече на лестничной клетке, были услышаны кем-то сверху? Не стоит прощаться со своей бдительностью, все-таки дело серьезное и сейчас переживать стоит не за свою никому ненужную тушку, а за старшего брата, на плечи которого свалилось нечто потяжелее швабры с ведром. — Откуда ты знал маму? — Бомгю наконец одергивает руку, расцепляя холодную после улица ладонь Ёнджуна, и меняется в лице: серьезно хмурится, поджимает губы и кажется набирает уверенность, которой ему недоставало до сих пор. — Я в то время стажировку проходил, — сбивчиво, будто это вовсе не имело значение, отвечает он. — давай я позже объясню все с самого начала, у нас нет времени сейчас. Послушай, я правда на твоей. на вашей стороне, доверься, хоть это не легко, знаю, но я искренне желаю помочь. — Я не могу сейчас бросить бар, Тэхён уехал на открытие новой точки в Мёндоне. — выдыхает Бомгю, откидываясь обратно к стене, кажется, приняв наконец реальность происходящего. — Вы вдвоем справитесь? Субин конечно не ребенок, но характерный до жути, может и прикрикнуть, развернуться и уйти, если что-то не понравится. — рассуждая, тараторил он, украдкой посматривая на брата, который застегивал свою дутую куртку. Видимо, заслышав только часть из того, что было сказано Ёнджуном, а именно часть с переводом на место разработчика. Что ж, это его старший брат, другого ожидать не стоило, он вечно слышит лишь то, что ему хочется, а остальное не особо-то и важно. — Не нагружай его и постарайся помягче, но и капризам не потакай, может зазнаться, а еще… Его бесконечный поток наставлений прерывает легкий смешок, который сбивает с толку. Бомгю непонимающе хлопает длинными ресницами, склоняя голову чуть вбок. — Ну все, все. Он же взрослый, ты сам сказал. — Ёнджун оборачивается на упомянутого Чхве, закончившего с молнией на куртке, восседавшем сейчас на стуле, тот щелкал пальцами поочередно и шептал что-то только ему самому известное. — Тем более, мне уже приходилось болтать с ним в офисе во время обедов и вчера в архиве, думаю, что я ему понравился. — самодовольно фыркает он, подходя к Субину. «Очень уж громко сказано» — думает Бомгю, смотря на образовавшийся горе-дуэт. Кумир брата и сам Субин, который и в помине не знает, что стоит сейчас бок о бок с человеком, творчеством которого он упивается днями и ночами напролет. Так они еще и работают вместе. Вот уж кому действительно везет по жизни. Может, вселенная пытается возместить брату его неполноценную жизнь, посылая такие судьбоносные встречи? Тогда Бомгю должен ее поблагодарить, ведь теперь Ёнджун перестал быть просто назойливым клиентом, рьяно пытающимся переступить эту грань всеми возможными способами. Он всегда был ближе на несколько шагов, просто ждал сигнального выстрела, чтобы сорваться и рассказать все. Мама наблюдает сейчас? Знала ли она Чхве Ёнджуна, который отчего-то о ведал о слишком многом? Может это она подсобила и свела их вместе? Слишком много лишних мыслей, сбивающих с толку. Все потом, потом. Сейчас остается только довериться. Ёнджун же попросил именно это, верно? — Хорошо, у меня смена до пяти, можешь позвонить позже, я вас встречу. — Совсем не обязательно, я и сам могу проводить Субина. У тебя тяжелый рабочий день, чтобы туда сюда мотаться. — протестует Ёнджун, раскидываясь заботой, даже не маскируясь. — Я хочу этого, поэтому не спорь. Разве при сближении, не должны прикладывать усилия обе стороны? — робкая улыбка расцветает на бледном лице, которое, если зрение Ёнджуна сквозь стекла очков не подводит, слегка багровеет. Очаровательно. — Я словами просто так не раскидываюсь, имей ввиду. Ну все, идите уже, пока Субин не вспотел в своей куртке и ныть не начал. — Все будет хорошо, спасибо, что доверился. Ёнджун уходит, подталкивая Субина вперед. Тот возмущаясь, яро с чем-то несогласный, но Бомгю решил отпустить все на самотек. Или, корректнее сказать, на Ёнджуна? Может у него нервишек побольше чем у самого Бомгю, и вечером ему не придется слушать о том, как же старший брат вытягивает все соки своими уставами? После сообщения Ханни, в котором девчонка явно дала понять, что сегодня сама доберется домой, Бомгю чуть взбодрился, наконец разрешая себе легкий отдых на рабочем месте. В дневное время бар тосклив и одинок. Он ждет вечера, чтобы как следует оторваться, проходняк тут хороший, да и выпивка сносная, по крайней мере еще никто книгу жалоб для претензий не открывал. Открывая нужную ссылку, любезно отправленную тем же Ёнджуном на прошлой неделе, на ярком экране смартфона его встречает красивая, сменившаяся обложка следующей части романа, которая должна выйти через пару недель, если верить афише на сайте.

«Пришлось поднапрячься и поиграться с тенями, зато какая красота вышла, даже самокритичному автору-мне понравилось.

Ирэн блистает как никогда раньше!

Что же этому поспособствовало? Приятные знакомства?

Ключ к разгадке главной тайны замка?

А может это любовь…?

Что же, не хочу давать спойлеры, поэтому вы, дорогие читатели, сможете узнать все совсем скоро!

Увидимся в начале зимы!»

***

Вдвоем с Субином было не легко, так что слова Бомгю он начал понимать, правда запоздало. Ёнджун купил тому новый костюм с рубашкой, которую тот согласился надеть на себя после десяти минутных переговоров, в результате которых сам того не понимая подписался на самую настоящую эксплуатацию. Услуживать Субину, передвигаясь с ним из одной точки в другую было слегка утомительно, но это же всего несколько часов. Как Бомгю уживается с ним под одной крышей? От галстука Чхве отказался, самолично стянул удавку с шеи, а консультант в магазине так аккуратно повязал его, даже жаль парня стало. До компании добрались на такси минут за двадцать с небольшим. В машине Ёнджун инструктировал все еще мало что понимающего Субина, но тот кивал на советы, стараясь запомнить как можно больше деталей. — А вообще, знаешь что? Веди себя как обычно. — вдруг выдает Ёнджун, громче привычного, отчего Субин непроизвольно дергает головой, озадаченно смотря на собеседника. — Какой смысл усложнять все, если ты и без всей этой навязанной ерунды остаешься со своим гениальным мозгом. — Разве типичное поведение Субина не противоречит рабочему кодексу? — Будем считать, что у тебя привилегии в силу твоих особенностей. — улыбается Ёнджун, стараясь разрядить обстановку. — Ты же все запомнил? Субин ёжится на сидении, подергивая плечами, вероятно, пиджак действительно был непривычен и некомфортен для него, но первое впечатление всегда важно, поэтому Чхве старается больше не возмущаться насчет подаренного костюма, Ёнджун все-таки старался и кропотливо возился с ним, помогая с примеркой. — Рассказать все, что написано в личном деле, но не упоминать о маме, потом рассказать о нашем случайном знакомстве для правдоподобности ситуации, а под конец продемонстрировать свои способности на практике, чтобы повысить шанс на получение должности. — четко проговаривает Субин, загибая пальцы. В течении поездки выяснилось, что у него феноменальная память, практически фотографическая, из-за чего после второго пробега глазами по бумагам, которые ему всучи Ёнджун, Субин пересказал все почти без запинок, что смог удивить рядом сидящего. — И, самое главное, … — Не давить на жалость. — договаривает за него Субин, получая удовлетворенную ухмылку. — В любом случае, Субин бы не смог. Понятно, как ее испытывать, но вот показывать свою, а особенно к самому себе… Слегка затруднительно. — сдается парень, заставляя Ёнджуна в очередной раз задуматься. — Думаю, что это не плохо, жалобных не очень-то и любят в обществе. — негромко произносит он, погружаясь в пучины самоанализа. Сам Ёнджун, сколько себя помнит, всегда старается придерживаться того образа, который хотят видеть окружающие. Это его политика, все просто. Конечно он не дурак, чтобы угождать всем без исключения, наплевав на собственные потребности. Например, отказаться от собственного стиля ради того, чтобы не получать периодические колкие фразы из уст отца — не то, что он бы смог сделать. — Почему? — Потому что общество такая привередливая штука — она вообще мало что любит. Разговор не клеился, а ехать им еще минут десять, если новигатор на панели не обманывает, прокладывая маршрут в объезд всех пробок. Субин отвернулся к окну, думая о чем-то своем, может о словах Ёнджуна, о которых тот уже начал жалеть, потому что прозвучали они слишком уж глупо. Из головы все никак не вылезает вся абсурдность ситуации, в которой он сейчас пребывает. Каков вообще процент случайной встречи с обоими сыновьями, давно умершей женщины, которая была Ёнджуну ближе собственных родителей в свое время? Хотя, у него все окружение ближе родителей, даже охранник на пропускном пункте на работе. Но Бомгю и Субин, так некстати оказавшиеся родственниками, глубоко засели на дне черепной коробке, словно скат или сом, прилипшие к песку. — И ты даже не спросишь, как я все организовал? Ну, эту встречу с боссом и остальное. — мнется Ёнджун уже в лифте, вопрос выскальзывает сам по себе, хотя ясно и ежу, что он не хочет сейчас подобный допрос, потому что Субин оказался парнем напористым, все ему разжуй и по полочкам разложи. Утомительно и отчасти страшно, ведь говорить правду Ёнджун ой как не хочет, по крайней мере сейчас. Субин поворачивается, все еще очень скованно, словно это не простой костюм из ткани, вполне свободный и симпатичный, а железные и тяжелые доспехи. К слову, костюм Чхве смотрелся потрясающе, Ёнджун подметил это еще в бутике, когда мужчина одернул шторку примерочной, чтобы продемонстрировать свой новый облик, такой непривычный, но чертовски красивый. И было не ясно, что же все-таки важнее: высокий рост, стройное тело с широкими плечами и смазливое личико или все-таки кусающая цена товара? Черт, конечно на такой модели, как Субин, все будет смотреться хорошо. Они с Бомгю не то, чтобы сильно похожи, но вот красотой матушка природа не обделила обоих братьев, хотя им есть в кого. Ёнджун все еще помнит секретаршу отца, женщина была приятной внешности, с мягкими чертами лица и пухлыми губами, идентичными субиновым, а глаза с длинными, пушистыми ресницами почти такие же, как у Бомгю, который перенял еще и хрупкость. Да уж, теперь-то Ёнджун абсолютно точно видит в каждом из парней черты когда-то знакомой милой дамы. — Ты же сам не говоришь, вот Субин и не торопит. Субин знает, что ты не желаешь ничего плохого, тем более тебе нравится Бомгю. — тихо отвечает немного взволнованный перед приближающейся встречей Субин. — То, что мне нравится твой брат настолько очевидно? — раздосадовано улыбается Ёнджун, стараясь увести разговор об начальстве куда подальше, уж слишком тема щепетильная. — Об этом говорил Тэхён, хотя брат смеялся с его слов и все отрицал, Субин не особо понял на чью сторону встать, но Тэхён был крайне убедительным и грозным. — рассуждает Чхве с очень уж сосредоточенным лицом, будто вопрос кроется в заговоре вселенского масштаба, а не о помешательстве Чхве Ёнджуна на его младшем брате. На душе становится щемяще тепло, как будто то, за чем ты так долго гнался внезапно оказалось в твоих, уже было опустившихся, руках. Хотелось простого и одновременно необузданно сложного, того, что он испытывает крайне редко и даже не метко, потому что позволить себе такую роскошь как влюбленность, глупую, оттого и желанную, на самом деле не так-то и легко. Сначала личные проблемы, сопровождающие его с рождения, потом работа и блог, вытягивающие все соки. Смотреть по сторонам некогда, а думать о розовых облаках в форме бантиков и сердечек тем более. Хочется распахнуть душу, сердце и все остальные переполненные хранилища, которые разрываются от копившейся годами нежности, поделиться которой было и некому и некогда. Ставить ограничения и запреты, загоняя себя в что-то на подобии ямы, стало уже привычкой. А достоин ли он всего этого? Положить бы уже на все предрассудки, сгенерированные собственной малость нездоровой головушкой, огромный такой болт, как советует Кай. У лучшего друга все так просто потому что он еще не достиг этого самого возраста и наслаждается молодостью по полной? Или ему на самом деле искренне класть на то, какую реакцию получит в ответ на свои действия? Они же с Ёнджуном оба далеко не ангелочки. Хотя, младший выглядит вполне себя миленько и пушисто, в особенности с обновленным блондом и этой аккуратненькой родинкой на кончике носа. Ха, не стоит вестись на этот образ пай мальчика. Хюнин та еще зараза. Как характером, так и хобби. Богатый наследник многомиллиардного бизнеса в штатах, примерный ученик и любимый сынок, а также, юный мозговитый говнюк, просиживающий штаны в ночные часы в своем навороченном компьютере, взламывая чужие сервера, разрушая чьи-то крупные сделки и тролля рандомных бедолаг в соцсетях себе в утеху. Нет, Ёнджун так не сможет. По крайней мере совесть присутствует и говорит о том, что пора бы надрать зад малому. Продолжать говорить о Бомгю хотелось не на шутку, но ситуация не позволяла, поэтому он сейчас тащит притихшего Субина под локоть по коридору последнего этажа, по которому он уже шел утром. — Готов? — спрашивает он, чтобы хоть как-то оттянуть момент столкновения с неизбежным. Сам не понимает кому адресован вопрос: Субину или все же самому себе? Субин лишь положительно мычит, сам понимает — деваться некуда, да и выглядит он вполне обычно. Ах да, «обычно» у Субина — это для Ёнджуна весьма невозмутимо и отчасти наплевательски. Было ли тому правда плевать, Ёнджун не знает, но ему остается надеяться, что приятель отцу приглянется. Вы когда-нибудь испытывали чувство дежавю? Ёнджун, кажется, проживает утреннюю ситуацию повторно. Лёгкий мандраж, превращающийся со временем в ураган, слипающиеся от недосыпа глаза, а злосчастное колено все также подрагивает от продолжительного прибывания в положении стоя, вот-вот пустится в пляс под ноты небезызвестного вальса смерти, ритм определенно подходящий. — Еще раз здравствуйте, директор Чхве, ваш секретарь сказал, что конференция закончилась, поэтому я, как вы и просили, привел Чхве Субина. Названный парень перешел с рукавов пиджака на карманы брюк, то и дело засовывая туда свои сухие руки, которые с легким шорохом терлись о ткань, не успокаивая от слова совсем. — Спасибо, Ёнджун-щи, как всегда очень оперативно. — кивает отец, сканируя взглядом Субина, незнающего куда себя пристроить. — А теперь хочу попросить оставить нас с Чхве Субином на едине, все-таки это собеседование, пусть и немного нестандартное, верно? Для необычного человека — необычный прием, — усмехается, указывая парню на диванчик подле его стола, потому что смотреть на терзания Субина было неловко даже для такого высокопоставленного человека как отца Ёнджуна. — Все пройдет быстро, впечатлите меня — получите желаемую должность сразу же. Оказавшись за дверью, на Ёнджуна начинает накатывать осознание. Это все взаправду. Он с головой погрузился в болото, в которое обещал сам себе никогда больше и ноги не совать. Но сейчас Ёнджун не чувствует, что поступает неверно, все идет так, как и было нужно. Кому и зачем — ему неведомо, но это не столь важно. Сейчас роль играет не только закаленная голова, отвечающая за здравый смысл и не дающая ему свернуть с протоптанной, потрескавшейся от многолетней засухи дорожки. Четырехкамерный орган внезапно напомнил о себе при виде хрупкой фигуры в вязаном свитере с пропущенными кое-где петлями — но это добавляло свой шарм его образу — с темными, но такими светлыми глазами. Он обязательно объяснится с Бомгю, но чуть позже. Сейчас ему остается разве что буравить сосредоточенным взглядом злосчастную стеклянную дверь, сквозь которую отчетливо было видно сгорбившуюся спину Субина, который бегал пальцами по предоставленному директором ноутбуку. Что же отец у него попросил? Время в такие моменты всегда тянется предательски медленно. Хотя на стену лезь от безысходности. Бомгю наверняка сейчас скучает за стойкой из-за не клиентского времени, или же к нему присоединился хозяин бара, который обязательно расспросит того о внезапном исчезновении Субина. Наверняка Кан будет закатывать глаза, когда речь зайдет о Ёнджуне. А знает ли Тэхён вообще о том, что промышляют его друзья? Они, вероятно, очень близки, раз Субин, предпочитающий теплой коже холодные пластиковые клавиши, так часто говорит о Тэхёне. Как же на самом деле надоедает эта семейная драма. Хочется просто жить себе в удовольствие и в качестве самой главной личностной проблемой иметь внезапную влюбленность в первого встречного. И конкуренцию за его холодное сердце с его лучшим другом. Заводить ранние будильники, чтобы прискакать в бар до его открытия, ведь увидеть первым делом лицо Бомгю куда важнее здорового сна. Писать глупую и бездарную романтику с клишированным сюжетом, посвящая своей музе каждую букву и запятую, отделяющую все красноречивые, влюбленные эпитеты. Хочется, чтобы прошлое осталось в прошлом в конце концов. Из раздумий его выводит внезапно хлопнувшая перед носом дверь и Субин, все также пусто смотрящий на него. — И как все прошло? — с долей тревоги интересуется Ёнджун, пытаясь разглядеть на нечитаемом лице напротив хоть какою-нибудь подсказку. — Завтра с утра Субин может начинать работу. — отвечает Чхве начиная двигаться по коридору в сторону лифта, левитируя меж слонявшихся туда-сюда работяг с бумагами в строгих костюмах и начищенной до блеска обуви, такой же, как и на Субине сейчас. — Что ты сделал за эти жалкие пятнадцать минут пока был один на один с этим монстром? — Субин не может сказать, тем более тебе, Чхве Ёнджун. — обращение звучит из его уст непривычно твердо, словно тот злится на что-то. Ёнджун решает больше не докучать мужчине, который, по всей видимости, сам еще не до конца отошел от происходящего за закрытыми дверьми. Время еще было, поэтому он надеется, что Субин расскажет все в подробностях хотя бы младшему брату. Ёнджун все же не был кем-то проверенным и близким, чтобы разбрасываться лишними словами, хоть и преследовали они одну цель.

***

До окончания рабочего офисного дня они просидели в кабинете Ёнджуна, который, на правах начальника отдела имел отдельное пространство без посторонних, совсем не нужных сейчас глаз. Субин читал что-то в своем телефоне, прерываясь время от времени на Ёнджуна, который как бы не хотел молчать — просто не мог этого делать. Ухватиться хотя бы за малейшую деталь, узнать что-нибудь о Бомгю, пусть не от него самого, но по крайней мере от самого приближенного к нему человека. Неординарный взгляд Субина буквально на любую ситуацию не мог не заинтересовать. Собеседник он до одури странный, но от этого лишь подогревался интерес Ёнджуна, как писателя, узнать его видение мира. Правда вот, выслушивать о своём же романе от него было слегка неловко. Но раскрывать карты не хотелось по многим причинам, мало ли что тот выкинет, когда узнает с кем связался. Приходится отмалчиваться, втягиваясь постепенно в работу. Проекты сами себя не одобрят, стоит оправдывать полученную должность, его конечно вряд ли выкинут с нее, но перед подчиненными ощущается некая ответственность. Как же хочется домой. Не в свою безжизненную белую квартиру-студию на высоком этаже с панорамными окнами на сверкающих город. Дом должен быть теплым далеко не от полов с подогревом. Одиночество веет холодом и привыканием, оно затягивает. В квартире у Ёнджуна пурга. — Как прошел ваш день? — с нелепой шапкой с лохматым помпоном, Бомгю смотрится так же хорошо, как и всегда. Он, как и обещал, самолично пришел встретить их с Субином, чтобы разузнать все в подробностях сразу. По крайней мере Ёнджун думал, что тому нужно лишь узнать о том, что же было на собеседовании и прошел ли Субин вообще. — Мы зайдем в супермаркет за продуктами? — спрашивает Субин, ровняясь с братом на тротуаре. — Да, если Ёнджун не против, то пойдем сейчас, как раз к семи успеем на двадцатипроцентную скидку на скоропортящиеся товары. — Бомгю вне работы создает совершенно иное впечатление. Влияет ли на то вечерних ноябрьских холод, с нехарактерным легким снегом для этого месяца в Корее. Этот Бомгю уже не кажется таким скованным, он спокойно идет на автобусную остановку, интересуясь у старшего брата, как тот проводил длительные часы после собеседования. Дарил мягкие улыбки и Ёнджуну, который тоже встревал в разговор, дополняя рассказ Субина. Словно они идут так далеко не в первый и не последний раз. Продукты берут самые обычные, а Ёнджун и не помнит когда в последний раз ходил вот так в магазин, отдавая предпочтение доставке или кафе из-за нехватки времени и отсутствия энтузиазма стоять у плиты. Может это потому, то готовить для себя одного ему не хотелось? — Я оплачу. — протягивает он свою карту к терминалу, с напором убирая протестующую руку Бомгю. — Ты сегодня и так потратился, вон, костюм Субину купил. — негодует Чхве, закидывая вылезший из кассы чек в пакет. — Это была услуга за услугу. Субин рассказал мне столько всего, да и скрасил мое одиночество в пустом кабинете. Тем более, мне не сложно — тебе приятно. — он так же перехватывает второй пакет, тот, что был куда тяжелее, и бежит на выход первым, потому что время до взрыва у ручной гранаты обычно ничтожно короткое. — Тогда, ты мог бы присоединиться к нашему ужину, если конечно хочешь — предлагает Бомгю, сам не ожидая от себя подобных слов. И какая только муха его укусила? — Хочу! — получается слишком громким, Субин даже по ушам дважды похлопывает, недовольно косясь на него. — Ну, тогда пошли. И только сейчас, под вечер, когда они втроем плетутся с остановки в сторону нужного им дома, Ёнджун наконец вспоминает, что ни разу за целый день не опубликовал ни одного поста. Телефон сам попадает в холодные без перчаток руки, а камера смазано ловит уходящий день с потемневшим небом, застеленным не просветными облаками, которые скрывали молодую луну. yawnzzn «фото» Может зря он все так накручивает? Можно и сделать себе выходной от этого мозгового штурма, в кои-то веки повод появился и компания слишком уж хорошая.