i know my boyfriend is a witch

Атмосфера, царящая в доме Алтана, была достойна потягаться с Мамаевым побоищем по масштабам разрушения. Кипиш и хаос, окутавшие эту небольшую квартирку, знатно радовали глаз. Разбросанные по полу бумажные летучие мыши, паутина, парики, одежда, косметика и рыжий вихрь, мечущийся из угла в угол в попытках успеть украсить квартиру и собраться. Шик. — Боже, Серёж, да успокойся ты. Они придут только через полтора часа. — Нет! А если они придут раньше? А если я не успею собраться? Это я ещё молчу про то, что в сторону кухни я соваться боюсь, хотя глинтвейн сам себя точно не сварит. И коктейли алкогольные сами себя не приготовят.  — Ну давай спихнём всё, касающееся еды, на Вадима и Олега. Им что, просто так была дана огромная груда мышц и кулинарные навыки? Пусть хоть по назначению используют.  Алтан, казалось, ни капли не переживал, чем ещё сильнее бесил Разумовского, мешая ему устраивать драму и разводить панику. Сидел себе спокойно в телефоне, листал пинтерест в поисках макияжа, никакого сочувствия, никакой эмпатии. Гад. Сережа был готов затопать ножками и высунуть язык – многозадачность была не его коньком, а Алтан и с места не сдвинулся, чтобы помочь. Значит, правда придется подключать их качков.  В целом, атмосфера в доме царила приятная: уж кто-кто, а Дагбаев с Разумовским знали толк в праздновании Хэллоуина. Каждый год они собирались и праздновали этот языческий праздник вместе: Алтан, Серёжа, а иногда и Серёжина мама с ними. Это была одна из их любимых традиций, а тот факт, что этот Хэллоуин они будут праздновать не просто вдвоём, а эдаким квартетом из двух парочек, заставлял непосредственно Разумовского трястись от предвкушения и нервозности, потому что ну-я-же-ничего-не-успеваююю, а Алтана оттачивать мастерство закатывания глаз. Серёжа с чистой совестью решил: раз уж Дагбаев бытовой инвалид (про то, что он и сам бытовой инвалид, он решил благополучно не вспоминать), то покупку всей необходимой еды Разумовский спихнёт на Олега (ну и Вадика заодно подключит, чтобы не расслаблялся), быстро доукрасит комнаты и запрётся в ванной, чтобы спокойно собраться под Бьянку и побесить Дагбаева. Деловито покивав самому себе и в очередной раз придя к выводу, что он безумно умный, Разумовский принялся строчить список в чат Олегу. Уже через пять минут Волков, смотря на экран и обнаруживая, что правый глаз немного дёргается, пытался подсчитать в уме, сколько ему дополнительных пар рук нужно будет отрастить, чтобы дотащить все продукты, заказанные Разумовским. И решил, что это тот самый случай, когда потребуется звонок другу. В данном случае Вадику. Алтан преспокойно подводил глаза и замазывал синяки под глазами консилером — негоже Мулан светить такой красотой. Пока он укладывал волосы, немного расфокусированный взгляд сам по себе наткнулся на небольшой засос, больше не скрытый волосами, находящийся прямо под правым ухом. Дагбаев даже не помнил, в какой момент Вадик ему его поставил — они весь вечер настолько одуряюще целовались, что подобные мысли, понимаете ли, в голове не возникали. Он бы и сам про него забыл, но нееет, Разумовский был глазастой тварью со встроенным радаром на малейшие изменения в поведении и внешности Алтана, которые могли бы указывать на то, что его цветочек кто-то сорвал, и, да. Он, разумеется, заметил. И на слова Дагбаева о том, что ничего не было, он не реагировал. Уши Алтана начали полыхать красным, когда он вспомнил содержание неловкого дневного диалога, состоявшегося прямо в прихожей его дома, его крепости, вообще-то. — Зай, а ты случаем ничего не хочешь мне рассказать? — Нет. А что я случаем должен хотеть тебе рассказать? — Ну, как вариант, поведать о том, каким образом на твоей белоснежной шейке появилось это интересное пятнышко, м?  — Я ударился. — Ага. Об зубки Дракона, да? Или об его член? По-дружески, знаешь. С кем не бывает. — Ты. Сейчас же. Заткнёшься. И сделаешь. Вид. Что ты. Этого. Не заметил. Ясно? — Предельно понятно, золотце. Надеюсь, ты прихватил с собой консилер. Пару секунд Алтан помедлил, решая, стоит ли замазывать багровое пятно. И, краснея щеками ещё сильнее, отложил консилер в косметичку, так и не притронувшись к шее, и продолжил плойкой выпрямлять волосы. *** Ровно в 6 вечера в дверь позвонили и из-за двери послышался задорный голос Вадика:  — Золотце, открыва-а-ай! Слышал, кажется, весь этаж. Если не весь подъезд. И пока Алтан ворчал на весь свет и в отдельности на некоего двухметрового Дракона и его потрясающие манеры, Серёжа подводил глаза у зеркала. Костюм вышел то, что надо: Разумовский был вылитой Меридой. А с накрученными на выпрямитель волосами, лёгким макияжем и в изумрудном платье и подавно. Аккуратно растушевав каял, Разумовский поворачивается к входной двери ровно в тот момент, когда Алтан её распахивает. — Нихуя себе… Золотце, ты… ахуенно выглядишь, — осоловело разглядывая Алтана, просипел Вадик, роняя зубочистку на входной коврик. Сильно, видимо, его шокировал прикид Алтана. — Ты, получается, типа Мулан? — Да, я типа Мулан. А ты, как я посмотрю, особо не напрягался. И действительно. Вадим, не особо заморачиваясь, нацепил рожки чертёнка и был таков. Неизменная красная майка под чёрной кожанкой и яркая татуировка дополняли образ — ему и не нужно было наряжаться. Наблюдая за ними, Серёжа не сразу заметил, как внимательно его осматривает пара тёплых карих глаз. Ладно, хорошо, возможно, он чуть слукавил, делая вид, что не замечает этого тяжёлого изучающего взгляда. Отчего-то резко Разумовскому сделалось неловко — он стоит тут, наряженный в принцессу, Олег, в отличие от Вадика, уже вовсю расписывающего, насколько ахуенно Алтан выглядит и что ему в нём особенно нравится, подозрительно молчал. И прожигающе смотрел. О нет, кажется, в щеке сейчас прожжётся дырка. С опаской Серёжа отрывает взгляд от Алтана и Вадима и, как в замедленной съёмке, медленно переводит его на Волкова. На нём был нацеплен какой-то нелепый ободок, имитирующий топор, воткнувшийся в голову. Мда, один другого краше. Серёжа зуб был готов ставить на то, что купили эти ободки они по пути сюда в каком-нибудь киоске. — Знаете, нам с Серёжей нужно ненадолго отойти, — отмирая, произносит Олег, быстро скидывая кроссовки в прихожей и, хватая Разумовского под руку, затягивает его в ванную. Серёжа, даже не успев сообразить, куда его тащат, вцепился в руку Волкова, чтобы не потерять равновесие от неожиданности и уже через мгновение был прижат к закрытой двери ванной. Волков повернул замок и, не отстранясь, опалил жарким дыханием ухо Разумовского, заставляя табун мурашек пробежать от затылка по позвоночнику. — Господи, какой же ты красивый… Ты надо мной издеваешься, да? Это просто невыносимая жестокость, Серёж, позвать меня сюда праздновать Хэллоуин и выглядеть при этом, как чёртова мечта. И я даже ничего не могу сделать при Алтане и Вадике, хотя хочется тебя только схватить в охапку и зацеловывать до онемения в губах… Тебе так идёт изумрудный, — всё так же на ухо выдыхает Олег, и, не дав Серёже вставить и слова, аккуратно приподнимает за подбородок и целует. — Ну вот, а он переживал, что ему не понравится. Носился, как в жопу ужаленный, только и твердил о своём Олеге, — внезапно доносится по ту сторону двери недовольный голос Алтана, заставляющий Серёжу и Олега оторваться друг от друга, переводя дыхание. Набрав побольше воздуха в лёгкие, Разумовский возмущённо воскликнул: — Хэй! Я всё ещё тут вообще-то, Дагбаев! И всё слышу! — Ой, да? А я думал, ты уже одной ногой в нирване, не без стараний Олега. Или он тебе там носик припудривать помогает, а? Может, вы всё же выйдете оттуда и мы пойдём отмечать или вы предпочтёте трахаться в ванной на полу? Я его с доместосом сегодня мыл, сами перемывать за собой будете. И цветам моральную компенсацию за причинённый их нежной психике ущерб тоже вы будете выплачивать. Под проценты. Всю оставшуюся жизнь, — открыто стебался Алтан под дикий ржач Вадика. — Да помолчи ты, заноза эдакая. Сейчас выйдем мы. Иди пока, разбирай купленное, а то лодыря целый день валял да хуи пинал. Я всё один делал. — Потому что я великодушно предоставил локацию для празднества! Всё честно, — донеслось уже из кухни. — Вадим, разбери сумки, пожалуйста. — Серёж, ты… правда переживал из за того, что мне может не понравиться? — приподняв подбородок Серёжи указательным пальцем, заставляя посмотреть в глаза, неожиданно неуверенно спросил Олег. — Почему? — в этот момент он казался удивительно уязвимым, всматриваясь в глаза напротив, будто стараясь отыскать в них ответ. Серёжа удручённо кивнул, разом растеряв всё кокетство, и тихонько прошептал в ответ: — Да. Да, я переживал. Для меня очень страшно показать себя с неидеальной, слабой стороны, показаться недостаточно красивым, интересным и общительным. Особенно тебе. Я боюсь, что если ты узнаешь меня настоящего, увидишь, сколько во мне страха и слабости, то не захочешь быть со мной. Я боюсь потерять тебя. Знал бы Олег, как он влияет на строптивого и наглого Разумовского… Заплакал бы наверное, если бы знал. Волков ломал все системы и привычные принципы Серёжи, превращая в лужу одним взглядом и подкашивая ему ноги одним поцелуем. С ним Серёжа только и успевал, что заливаться румянцем да смущённо прятать глаза от очевидного и искреннего восхищения в глазах Олега. Волков ломал все его жизненные ориентиры и оставался единственной твёрдой почвой под ногами — а Серёжа и не против был. Чувствовал себя, как никогда защищённым, занеженным и залюбленным. И так боялся это потерять. Олег был единственный, с кем было так — искренне, нежно, когда выворачивало от концентрации чувств, когда только пищать и хотелось, когда впаяться и никогда не отпускать мечталось. — Лисёнок, ты чего? Мы с тобой ведь только начали встречаться. Начальные этапы так и проходят: мы узнаём друг друга со всех сторон, обвыкаемся, ищем подходы друг к другу. Без этого никак. У меня тоже много страхов и тревожных мыслей, и мне тоже будет сложно открываться тебе в них, чувствуя себя оголённым душой и особо уязвимым, но иначе ты не будешь знать всего меня. А отношения подразумевают знание всех, даже самых темных уголков души друг друга, и принятие их, какими бы они ни были. Я не могу лишать тебя возможности полюбить меня всего. И ты не лишай меня её, пожалуйста. Мы люди, мы многогранные, мы не можем быть идеальными во всём. Я готов принять каждую мелочь в тебе и помогать справляться с тревожностью и страхами. Я хочу узнать тебя всего. Веришь мне? — Тебе – всегда, — всхлипнув, пробормотал Сережа уже в шею Олега, обвивая руками его плечи и зарываясь кончиками пальцев в его волосы. Удивительно: сейчас, стоя в ванной и обнимая Олега после того, как наконец признался в том, чего больше всего боялся, он чувствовал их связь и положение гораздо более интимным, чем во время секса. Будто Олег кончиками пальцев нежно погладил те рваные ошмётки его души, которые ранили своей остротой концов Серёжу ежедневно. И Серёжа правда чувствовал, что ему стало легче. Что Олег рядом не просто физически — что он где-то там, в его венах, под кожей. Откуда не выковырять.  — Пойдём к ним? Чувствую, Вадик доведёт Алтана окончательно, если мы не пресечём его шуточки. А то у него размах о-го-го какой, — всё так же прошептал Волков, будто тоже чувствуя важность момента. И Разумовский, напоследок ласково касаясь своим кончиком носа Олега, как бы безмолвно благодаря его, отстраняется и тоже шепчет:  — Пойдём. И, переплетя пальцы, парни покинули ванную, погружая комнату во тьму. Свидетелями их ласковых перешёптываний и трогательных обещаний стали только фикусы да гладиолусы, которые непременно перескажут Алтану содержание их диалога слово в слово.  *** Бесить соседей Алтана оказалось весело. И, самое главное, несмотря на всё их недовольство, из каждой квартиры немного сладостей да перепадало — правда, было не совсем понятно, что их так расщедрило: праздник или дружеский оскал Вадика. Факт оставался фактом: к 14 этажу корзинки Серёжи и Алтана, благополучно отданные на таскание хранение благородным рыцарям (Олегу и Вадиму), потому что негоже принцессам надрываться, были полны доверху. К счастью, накрашенным и в кимоно, соседи Алтана вроде бы не узнали. А если узнали, то, видимо, придётся ему расплачиваться за такую выходку примерно следующие полгода, слушая, как бьётся сверху посуда под аккомпанемент из криков молодой пары, снизу сосед снова закатил тусовку, вместив каким-то абсолютно магическим образом в свою однушку, по личным ощущениям непосредственно Алтана, человек под 50, а в соседней по этажу квартире кровать в слишком быстром ритме билась об стенку Дагбаевской квартиры, не оставляя простора для фантазии. Ну а пока его очередь мстить вредным жильцам дома своей мини-тусовкой. Как повезло, что раскаты хохота Дракона должны были быть слышны минимум на два этажа сверху и снизу. Разумовскому с соседями повезло куда больше: по большей части старые семейные пары, дружелюбно называющие Серёжу и Алтана внучатками, ходящие в гости к другим парам из дома в гости на чаепития и обменивающиеся сплетнями из соседних магазинов и больниц. Зато теперь у Алтана была соседка по квартире — маленькая Эйдин. К слову, о ней: Разумовский, заслышав о героическом подвиге Вадима, своё мнение о Драконе сразу поменял. И, вдоволь наумилявшись крохотному пушистому комочку, великодушно съездил с Алтаном в ветеринарную клинику, держа всю поездку Эйдин на руках и не отдавая Алтану.  — Разумовский, это моя кошка! — Наша. Видишь, как она довольно сидит у меня на руках! Она меня приняла! — Придурок. Отдай. — Нет! Однако это не помешало друзьям вместе сидеть и выбирать лучшие игрушки, когтеточки, корма и домик для пополнения в семье на Wildberries. Разумовский даже дополнительно от себя заказал небольшие подарки Эйдин в виде парочки игрушек, потому что «Всё лучшее — детям!». И сейчас Эйдин сидела на плече у Вадима, пока они в четыре руки с Волковым варили глинтвейн, оставив принцесс сплетничать на диване.  — Серёж, ты прикинь, чё… Ко мне же сегодня Макаров подходил, Лёша который, помнишь же его? — вкрадчивым голосом начал Алтан, всем видом давая понять, что сейчас будет у-ля-ля какая сплетня. — Конечно помню, обижаешь, зай, — ответил Разумовский, придвигаясь ближе к Алтану, ставя руку на колено и кладя на ладонь щёку, показывая, что в высшей степени заинтересован продолжением. — Ну так в общем… Подошёл он ко мне, то краснеющий, то бледнеющий и попросил отойти в сторонку. Ну мне аж жалко его стало, так неловко он выглядел, отошли к подоконнику в конце коридора, где тупик около актового. И тут он как выдаст: «Алтан, а вы с Кириллом, который Гречкин… ну, встречаетесь?», — начал рассказ Дагбаев, изображая голос Лёши и активно жестикулируя. — Я ему ответил, что ни за что бы с этим клоуном встречаться не стал, и спросил, почему он так подумал. Ну, а он говорит мне: «Ну, он же ходит за тобой по пятам вечно, подкатывает там, я думал, что вы вместе или что у него к тебе чувства, а ты динамишь его…». — Чё, прям так и сказал? Я вообще удивлён тому, что он говорить умеет, он же обычно, ну, помалкивает… — Да ты дальше слушай! Я ему такой: «Ага, чувства, как же, он только членом и думает, зай», а он так погрустнел, пригорюнился… Не знаю, кто за язык меня потянул, спросил я короче у него, почему он спрашивает.  — Это я тебя ментально за язык потянул, потому что делу время, а сплетням я посвятил жизнь, — не преминул вставить свои извечные семь копеек Разумовский. — Я сейчас встану и уйду на кухню, и ты не узнаешь конец. — Ну рассказывай, не томи, зай! — В общем, нравится Кирилл ему… — Что?! — ахуевше воскликнул Разумовский. — Он гей?! Он же выглядит пай-мальчиком! — Я сам ахуел… В общем, Гречкин ему видимо правда сильно нравится. Кирилл какое-то время к нему катил, Лёша смущался, игнорировал, так и начали чувства возникать. А потом Гречкин перестал, ты же знаешь его ветреность и непостоянность, а Лёше он правда нравиться начал. И вот, теперь он вынужден наблюдать, как Кирилл яйца ко мне катит. Грустит, переживает очень. — Господи, не-е-ет, только не Лёша… Кирилл же просто уебан, он и его затащит в это болото! Нельзя! — А может, всё-таки попробовать их свести? Вадим вот до меня тоже деградантом был, но ничего же, даже на воспитанного человека порой похож рядом со мной. — Золотце, ты мне льстишь. Это всё твоя аура на меня влияет, — прокричал с кухни Вадим, пока Олег тихонько смеялся.  — А ты уши не грей! — ответствовал Алтан и, понижая голос, продолжил. — Ну же, Серёж, давай им поможем! Глядишь — и Гречкин ублюдком быть перестанет, если такая мутация излечится от очарования Лёши. — Ладно, давай попробуем… Но, если что, перед Лёшей отчитываться ты будешь, если Кирилл жизнь ему сломает! Я не при делах, у меня вон дом, семейный очаг, работа. Я так, за компанию. — Царевны, всё готово! — снова раздался с кухни голос Вадика. — Лично я предлагаю переместить всё это к тебе в комнату, золотко.  — Да, и отроем твои запасы пледов и подушек! Обещаем комнату потом проветрить, а всё заляпанное — отстирать, — поспешил добавить Разумовский, видя, как выражение праведного гнева начало появляться на лице Алтана. — Ладно уж. Я сегодня добрый. — Нужно будет изучить на досуге взаимосвязь между появлением на теле Алтана засосов и учащением его проявления доброты, — пробормотал под нос Разумовский, заставив Олега хрипло рассмеяться. Через секунду Серёжа уже чесал затылок, по которому прилетел смачный удар ладонью. — Да ты снайпер… — Уверяю, тебе лучше замолчать прямо сейчас.  ***  Комната Алтана представляла собой интересное зрелище: куча подушек поверх расстеленных пледов, на одном из которых самозабвенно посапывала Эйдин, на телевизоре включена «улица страха», на ковре — миски с мармеладками, чипсами (Олег был против), стеклянный графин с ароматно пахнущим глинтвейном, стаканы, на коктейли был забит огромный хуй (ещё не вечер), Алтан на коленях Дракона, на огромной тарелке — мандарины, сэндвичи и картошка фри… Стоп, Алтан на коленях у Вадика?! Серёжа максимально медленно — насколько вообще возможно в такой ситуации — приподнимает голову с плеча Олега, отвлекаясь от фильма, и поворачивает её в сторону этих двух. Вадим бесстыдно целовал Алтана в заднюю сторону шеи и лопатки, пока Алтан, закусив губу и прикрыв глаза, слегка потирался об него, пытаясь прижаться ближе, и крепко держал его руки — видимо, чтобы лапищи не распускал при Олеге и Серёже. Ну прямо таки картина маслом умилённо подсказал Серёже внутренний голос. — Олеж, может, скажем им? — тихонько шепчет Серёжа на ушко Олегу, пытаясь стереть из памяти картину, как его лучшего друга на его глазах целует и лапает Вадим Дракон. — Не при детях же… — говорит он, кивая на спящую Эйдин. — Тш-ш, пусть, они оба так долго ждали. Давай выйдем? Не будем мешать. Нам конфет с кухни зато больше достанется. Серёжа тянется к графину, наполняет им обоим бокалы доверху — нужно запить увиденное — и отдаёт Волкову, аккуратно берёт на руки Эйдин и плед, на котором она спала, пока Олег уже ждёт его в дверях. В унисон они произносят: «Мы на минутку» — и, не дожидаясь ответа (его не последовало), уходят на кухню, прикрывая за собой дверь. Серёжа прижимается спиной к двери и сползает по ней вниз, выпуская котёнка из рук и начиная агрессивно растирать глаза — видимо, пытаясь смыть эту картинку с обратной стороны век: — Боже, я точно не хотел этого видеть, — выдыхает он, огромными глазами ошарашенно глядя на смеющегося Олега. Волков протягивает руку Разумовскому, помогая подняться, и слегка приобнимает за талию. — Давай лучше снова уложим Эйдин спать и спокойно договорим наш так любезно прерванный разговор в ванной. Они сдвинули стулья вместе, чтобы сидеть бок о бок, Серёжа расстелил плед у себя на коленях и, подхватив Эйдин, снова уложил её отдыхать. Кошечка чуть-чуть потопталась на месте, исследуя ноги Разумовского, и, пару раз покрутившись вокруг себя, наконец улеглась. Уже через минуту поглаживаний за ушками она тихонько сопела, пока Олег и Серёжа умилённо улыбались, смотря на это чудо.   — Серёж, я думаю, нам нужно обсудить, чего бы мы оба хотели от этих отношений. Чего хочешь ты? Что для тебя важно в отношениях? — начал Олег, придвигаясь ближе к Серёже и подставляя плечо, чтобы Разумовский снова мог лечь. Сергей благодарно потирается носом о щёку Олега и опускает голову на предложенное плечо.  — Понимаешь, я до этого ни разу не состоял в отношениях, — начал Разумовский, свободной рукой находя руку Волкова и переплетая их пальцы. Олег успокаивающе начал поглаживать внутреннюю сторону ладони большим пальцем, выводя круги, заставляя Серёжу улыбнуться. — Для меня в отношениях важно чувство защищённости и безопасности. Я в целом мало с кем чувствую себя в безопасности, мне сложно доверять людям, но с тобой я будто почувствовал связь с самого начала. Я поэтому не делал на тебя расклады, не пытался использовать дар по назначению, хотя мог. Я хотел, чтобы всё развивалось само. Я на каком-то внутреннем уровне не чувствовал, что ты можешь быть хоть сколько-то опасен для меня. Для меня важны эмпатия партнёра и поддержка, но ты всё из перечисленного даёшь в избытке, меня всё более чем устраивает в отношениях с тобой. Я подсознательно чувствую, что я важен для тебя столько же, сколько и ты для меня. А ты? Что нужно в отношениях тебе? — Мне трудно чувствовать себя любимым. Я спокойно люблю и забочусь, но для меня сложно верить в то, что я могу быть важным и нужным. Что меня тоже любят, а не один я отдаю себя без остатка. Страшно, потому что вдруг для тебя это не так, вдруг несерьёзно, вдруг для тебя это просто гормоны и временный этап, — тихо признался Олег, заставляя Серёжу поднять голову. — Хэй, Олеж, посмотри на меня, — произносит он, смотря прямо на Волкова, чувствуя необходимость в зрительном контакте, желая показать всю серьёзность своих слов. — Ты важен для меня. Рано говорить слова любви, но у меня к тебе сильные чувства. И я готов делать всё, чтобы ты чувствовал себя любимым и нужным, каким и являешься для меня. Я хочу, чтобы это было не временно. Я хочу быть с тобой. Веришь мне?  — Тебе – всегда, — возвращает фразу Разумовского Олег, всматриваясь в уже успевшие стать родными голубые глаза и ловя ответную открытую улыбку. — Мы оба будем работать над травмами друг друга. Я уверен, всё получится. — Мы справимся вместе, — внезапно сказали в унисон они, замерев на мгновение и следом расхохотавшись. — Вот видишь, уже получается, — сказал Серёжа, опускаясь обратно на плечо Олега и прикрывая глаза. Разумовского разморило от глинтвейна, хотя выпил он совсем немного, и теперь его клонило в сон. Олег поправил плед так, чтобы Серёжа был укрыт весь, и приобнял за плечо правой рукой, левую оставив переплетённой с Серёжиной. Разумовский уже посапывал, находясь на грани между сном и явью. Олег уткнулся носом в макушку своего парня — так непривычно про себя было его называть так — и тоже прикрыл глаза.  Какое-то время спустя дверь на кухню открылась и внутрь прокрались две пары ног. Прокрались — мягко сказано, ибо Вадим протопал, как слон. Открыв глаза, Волков придирчиво их осмотрел сверху донизу, давая понять, что он думает об их времяпровождении. От такого цепкого взгляда, цепляющего каждую деталь — о, а посмотреть было на что: кимоно на Алтане сбилось, волосы растрепались, взгляд был поплывший, а щёки краснее некуда — Дагбаев покраснел ещё сильнее, переводя сердитый взгляд на невозмутимого Дракона, поправляющего майку.  — Ну и как вам фильм? — едва слышно насмешливо интересуется Олег, приподнимая бровь и глядя теперь на Вадима.  — Ахуенно, Волк.  — Будто вы с Серёжей не такие же! — раздражённым звонким шёпотом возмущённо пропищал Алтан, одним взглядом метая молнии. — Тише, змейка, не шипи, он не со зла, — заправив резко замолчавшему Алтану прядь волос за ухо, сказал Вадим. Телефон в кармане завибрировал, заставляя Олега прекратить стебать этих двух и аккуратно вытащить руку из ладони Разумовского, чтобы достать мобильный. Лицо само собой помрачнело, когда Волков перевёл взгляд на дисплей и увидел имя контакта, потревожившего его. — Хэй, Олеж, всё в порядке? — Серёжа всё-таки проснулся и теперь очаровательно смотрел на него сонными глазами, слегка зевая. — Да, всё окей, — ответил Олег, быстро смахивая вызов и ставя телефон на беззвучку. Засунув телефон в карман, Волков снова приобнимает Разумовского и ласково гладит по голове, как котёнка, смотря, как Серёжу снова начинает морить от такой неприкрытой нежности. — Теперь мы можем вернуться и досмотреть ужастик, а? Или что-то более ужасное снова вынудить нас забаррикадироваться на кухне, м, Алташ? — о, теперь очередь Разумовского подстебать Алтана, уже сто раз пожалевшего о произошедшем в спальне. — Можете, мы с золотейшеством обещаем вести себя прилично. Просто у него были слишком красиво подведены глаза, я не сдержался, — тактично отвечает Вадик за вскипающего и, кажется, готового взорваться Алтана и берёт своё золотейшество за руку, уводя в сторону комнаты, так и не дав поплеваться ядом.  Всей компанией друзья направляются в спальню, пока Олег задерживается на кухне под предлогом «принести Эйдин корм». Выдавливая содержимое пакетика в миску, Олег снова украдкой бросает взгляд на дисплей и видит 3 пропущенных вызова от контакта «Отец». Паника тисками сдавила грудь и Олег чуть не пролил жидкий корм мимо миски. «Так, спокойно. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Ты с Серёжей. Всё в порядке. Это просто звонок» сказал он сам себе. И, бросив телефон в прихожей, потому что по ощущениям он мог прожечь штанину от количества звонков, взял миску и вернулся в комнату к ребятам, уже смотрящим фильм с начала. «Всё в порядке» повторяет про себя Олег, когда Серёжа, будто нутром почувствовав его состояние, подползает поближе и бережно приобнимает. И Волков, прижимая его ближе, выдыхает, чувствуя, как стальные тиски постепенно разжимаются.