Омега + Омега. Укради меня у луны

I

      Я очнулся от того, что мерзну. Разлепляю глаза. Подо мной — твердый пол. Будто каменный или бетонный. Очень болит голова. Трогаю ее рукой: волосы слипшиеся. Пахнет кровью. Моей кровью. Последнее, что помню…       Кит.       Пытаюсь подскочить на ноги, но ловлю такое ощущение… как будто я на карусели, и сразу после этого мое тело слабнет. Не могу встать.       — Кит?..       Меня бьет дрожь. Здесь холодно. И очень темно. Я пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь, но не вижу даже собственной руки. Первая мысль: я ослеп. Вторая: меня заперли.       Какое-то время я просто занимаюсь тем, что пытаюсь понять, видят мои глаза или нет. Можно ослепнуть от сильного удара по голове?..       Я вздрагиваю на громкий звук отпирающейся двери.       Свет…       Хорошие новости: я всё-таки вижу. Плохие: я нахожусь в очень темном подвале, и сверху с лестницы сбрасывают тело оборотня… израненное и поломанное.       Кит…       — Очнулась, Красная Шапочка? — спрашивает сверху тяжелый низкий голос. — Когда мы встретились, наш общий друг выглядел очень голодным. А теперь он еще и полумертвый… Ему повезло, что он перекинулся. Эх, Кит, Кит… Он точно знал, что я для него приготовил. Ну ничего. Ничего, я нашел выход из положения. Я подумал: надо организовать возлюбленным встречу после долгого расставания. Так что сказки кончились. Этот большой серый волк либо съест тебя, либо умрет.       Я вглядываюсь в возвышающийся над входом силуэт и понимаю, что у меня нет пистолета. Жаль. Пуля этому типу пришлась бы к лицу.       — И кто ты такой, ублюдок?       — Тот, кто предупреждал: если он вздумает уйти, я всё равно найду и напомню, где его место. Счастливого Хэллоуина.       Дверь запирается, и снова становится очень темно. Хоть глаз выколи. Не знаю, что за подвал, но я успел заметить, что он довольно большой: здесь стоят колонны. Двери ведут на улицу. Вроде на какой-то пустырь… и еще раннее утро. Судя по всему, мы не уехали из штата.       Я ползу в сторону Кита. Недавно я вычитал, что стайные хищники не нападают на своих, когда голодны. Потому что они охотятся вместе и нужны друг другу. Что ж… Сейчас я выясню, правда это или нет. Если мы выберемся, то вместе. А если нет — мы в любом случае умрем оба.       — Кит…       Он вообще в сознании?.. и как долго будет оборотнем, прежде чем вернуться? Он всё еще в опасности, я знаю, но…       Он хрипло и тяжело дышит. Хреново звучит. Я нахожу его в темноте на ощупь и шепчу:       — Кит…       За него мне гораздо страшнее, чем с ним. Я сажусь рядом, и он начинает скулить. Он жив. Он в себе. Слава богу…       — Привет, детка. Привет…       Кит пытается приподняться на лапах. Он обнюхивает меня, особенно голову.       — Тащит кровью? Они хорошо нас приложили, да?       Раскаленный язык проходится по моему затылку, и я замираю. С мыслью… что это может помочь Киту. Кровь…       — Если будешь меня есть, — говорю я, — сначала, пожалуйста, выруби.       Кит фыркает. И пытается боднуть. Он в сознании. Он в сознании… Я обнимаю его.       — Ну прости, мой маленький волк. Прости меня.

II

      Мне с ним тепло. Без понятия, каково ему, если я холодный… Он перестал зализывать мою рану и принялся за свои. И он не обращается назад. Я подумал, что он начал, когда услышал, как встают на место кости… Но это просто вставали на место кости.       «Просто»… Будто это — обыденность. Поразишься, как быстро ко всему привыкает человек.       Я слышал слабое гудение моторов и шуршание шин. Может, нам удастся как-то удрать отсюда?..       — Мне нужно осмотреться.       Я могу подняться. Уже неплохо. Кит встает со мной на все четыре лапы. Он не хочет, чтобы я отходил. И я понимаю, что сейчас мне спокойней с ним, чем без него. Может, если бы я был один, я бы бился в истерике. Это лучше — знать, где он и как он. Даже если он в облике монстра.       Что я ищу?.. Не знаю, что-нибудь. Сквозняк. Просвет… Если подвал ведет на улицу, это отличные новости. Мы не глубоко под землей. Есть шанс выбраться.       Может, удастся найти что-то вроде слабого места в стене. Я, конечно, хотел бы окно… Но тут так темно, что я особо не рассчитываю.       Кит уходит вперед. Я чувствую, что ему тоже стало спокойнее. Кажется, его сородичи недооценили нашу связь. Или Кита… Он соображает. А они думали, что бросится на меня… За недели без него я много чего прочел, и ни в одном источнике не было про его особенность. Про то, что оборотень, обратившись, может узнать человека… но, когда они в своей стае, когда они вместе охотятся, они же отличают своих от чужих, так?.. Может, я — его стая.       Так и не понял, отчего он такой худой и измученный: его держали где-то здесь или он просто не мог есть из-за меня?.. Не знаю, что хуже.       Кит поднимается на задние лапы, что-то учуяв. Я тоже замечаю. Правда, на глаз. Очень слабый, едва заметный тоненький луч.       Окно?       Передние лапы оборотня — не как собачьи, они отдаленно напоминают человеческие руки. Что-то, что позволяет им быстро передвигаться и лазать. Что-то, что позволяет ловить добычу, выпуская когти.       Кит пытается отодрать доски. Чем больше пытается, тем сильней они его злят. Я отхожу в сторону. Чтобы меня не задело…       Света становится всё больше и больше. Я уже вижу силуэт Кита.       Он начинает рычать. Он хочет выбраться на свободу.       — Кит…       Я не настолько дурак, чтобы подойти к оборотню, который вот-вот впадет в ярость.       — Кит?       Я прижимаюсь к стене, чтобы попасть в его поле зрения. Круглые лунные глаза замечают меня. Он смотрит. И медленно опускается вниз. Без понятия, сколько он понимает, но буду считать, что всё.       — Мы пока не знаем, что снаружи. И кто…       У меня забрали пистолет и магазины. И ключи от машины. И телефон. Ничего нет, я пуст. На своих двоих мы далеко не уйдем. И даже если выберемся, не факт, что сможем сбежать. Или дать отпор… Я съезжаю вниз по стене. И по инерции трогаю голову. Рану распекает…       Кит подходит и бодает меня в грудь. Я аккуратно касаюсь его пальцами, и он тяжело опускается вниз. Ложится.       Думал, я буду, вернувшись, долго к нему привыкать… следовать текстам и советам. По итогу… оказалось, что конкретно сегодня есть вещи куда страшней.       — Ты прослушал мое сообщение? Я тоже очень скучал. Мне жаль, что я такой кретин…

III

      Теперь в подвале светлее. За окном тихо. Я ищу взглядом что-нибудь, чтобы разбить стекло. Голову жжет. И я не понимаю, что с моей раной… Инфекция? Я шиплю и пытаюсь коснуться пальцами. Кит снова скулит и порывается лизать.       — Ты так долижешь до мозга. Или в этом твоя цель?       Вообще-то, он делает это довольно осторожно. И фыркает мне в волосы.       Я жалуюсь:       — Печет.       Место удара буквально раскалено. Даже на ощупь. Почти обычная температура Кита…       Я поднимаю голову, чтобы всмотреться в него.       — Ты меня лечишь?       Его язык проходится по моему лицу, и я рефлекторно толкаю его со словами:       — Я не готов целоваться, когда ты в таком виде.       Уверен, он не то имел в виду. Еще уверен: он сейчас не понимает моих нервных шуток…       Он находится очень близко. Когда я знаю, что он в себе, мне не страшно. Но выглядит он, конечно, жутко. Страшилище. Я усмехаюсь, вздыхаю и прижимаюсь лбом к его лбу. Голову продолжает распекать…

IV

      Ничего больше не слышу. Как будто никого нет. Это вряд ли, но вдруг?.. Зачем им оставаться, если они уверены в результате?.. У меня появляется надежда. Так что я разбиваю окно найденной монтировкой и, выкинув ее на землю, пытаюсь подтянуться на руках… Надо было больше заниматься спортом… Определенно…       Я кое-как выбираюсь на поверхность, и Кит почти сразу прыгает за мной. На выпирающее стекло окна. Я-то в одежде, а он...       — Кит!       Хочу его стукнуть.       К тому же:       — Ты не пролезешь… Ты слишком большой.       Он ничего не слушает. Когда я пытаюсь его толкнуть, он огрызается. Он скулит и тянется за мной почти отчаянно. Снова расцарапываясь весь. И я не знаю, что делать.       Нервно оглядываюсь по сторонам: есть ли кто?.. Ни машин, ни волчьего духа… Они уехали.       Кит застревает и скулит. И мне его жаль. Как животное, попавшее в капкан.       — Я открою с другой стороны. Ладно? Давай, детка, спускайся вниз, я быстро.       Только я отхожу — он начинает наскуливать, всё громче и громче, а затем пронзительно воет. Блять.       Я просто надеюсь, что здесь правда никого не осталось, и ускоряю шаг, огибая дом. Я ищу вход в подвал. Кит продолжает звать меня, я уверен, что он зовет. Потому что я снова его бросил.       Срываюсь на бег, едва вижу двери. И стучу ему.       — Кит? Я здесь. Слышишь? Я здесь.       Он затихает.       Двери заперты на замок, ручки скреплены цепью намертво. Я пытаюсь использовать монтировку и физику.       Кит наконец-то спрыгнул с окна, выбравшись из западни, но теперь бьется в двери. И те вздрагивают над ним. Когда он такой буйный, мне не по себе. Но он снова скулит, и это почему-то для меня хороший знак.       Не знаю, кто из нас добил этот чертов замок, просто в какой-то момент конструкция поддается напору — и Кит почти выламывает двери. Я только успеваю отскочить назад. Он вылетает с бешеным взглядом и в крови. Он смотрит на меня в упор. На меня и монтировку в моих руках.       Мы уже проходили это с пистолетом, и я бросаю монтировку. И первым опускаю глаза, чтобы снизить напряжение между нами… и в этот момент Кит меня пихает головой. Он пихает меня грубо. Он рычит…       Но я не двигаюсь с места. Он имеет право на злость…       Вдруг он замирает. Его уши встревоженно ходят туда-сюда, и он осматривает местность. Он толкается, чтобы я шел в сторону дома. Он собирается меня спрятать и охранять… делать что-то, что делал уже тысячу раз.       Что я думаю обо всем этом дерьме, кроме того, что наверняка есть ситуации в сто тысяч раз хуже? При свете дня Кит еще уродливей, чем в ночи. Можно сказать: он чудовищно непривлекателен.