В овечьей шкуре

Саймон облизнул губы и повернул голову в сторону. Всю ночь ему снилась какая-то хрень, но он проснулся только один раз, и то из-за того, что Джон на него снова навалился и свои ноги просунул меж его собственных. Потом ему позвонил Прайс и сказал, что бездомные с того кровавого фото жили не в Эйршире, а в Гленвейле. А еще он сказал, что там же видели Мартинеза. Разведке удалось получить доступ к камерам на подъезде и шоссе — машина с такими же номерами, как и у Хавьера, ночью поехала туда, лишь под утро вернулась в Эйршир, а в салоне на некоторых записях засветился Мартинез. Ничего супер важного этого не дало кроме факта того, что он все еще поблизости и никуда не смылся. Впрочем, Саймону в тот момент было немного не до того — он жутко хотел спать, а теплое одеяло и близость полуголого Джона то и дело заставляли его закрывать глаза и засыпать на мгновения, пока Прайс в трубку вываливал все, что разведал. Саймон нахмурился, когда Джон под боком зашевелился. Ночью он умудрился замотаться в часть простыни, пока вертелся, лежал близко-близко, во время звонка Прайса начал от души храпеть и потом придвинулся совсем вплотную, как щенок, который искал теплый бок мамы. Хотя он и есть щенок. Триста-семьдесят-с-чем-то-месячный. — Доброе утро, — сказал Джон хрипло и улыбнулся, не открывая глаз. Он лег на спину, отлипнув немного от соседа, и потянулся до хруста в спине. — Доброе. Саймон взглянул на Джона и не сдержал тихого смешка. — Выспался? — спросил он. — Да-а, — потянувшись, оборотень плюхнулся на бок снова и посмотрел на лежавшего рядом человека. Его губы растянулись в легкой ленивой ухмылке, и он положил теплую ладонь тому на грудь, принялся гладить ее через ткань футболки с наигранно хитрым выражением лица. — Не хочу сегодня никуда. Может, взять отгул? Саймон отодрал руку Джона от себя и хмыкнул: — Ну я же хожу в магазин. Лентяй. — Да почему? Всего на один день! — А лес вместо тебя кто будет пилить? — Кто-нибудь другой, — Джон вырвался из хватки Саймона и, прежде чем тот снова вцепился ему в кисть, ущипнул за сосок. Он тут же свернулся калачиком и накрылся одеялом, чтобы не получить. — Ночью Прайс звонил. Мой босс, — сказал Саймон. Он сам подвинулся к Джону и прижался к нему, а одна его рука загуляла по одеялу, под которым тот спрятался. — Сказал, что Мартинеза видели вчера в соседнем городе. — Да? — Да. — Тот мексикашка, должно быть, его подвозил. — Да, это был он. Только зачем? Джон высунулся из-под одеяла. — Развозили наркоту, ездили кого-то похищать, убивать, пытать, обманывать, шантажи- — Ой, все, хорош, — наигранно недовольно отмахнулся Саймон. Он убрал свою часть одеяла в сторону и сел. Джон же накинулся на него со спины и обнял. — А что? Думаешь, он себе жилье там присматривал? — Это ты думаешь. Сказочник, — Саймон наклонил голову и почти увернулся, когда тот потянулся, чтобы поцеловать его в щеку. — Давай, собирайся. Я приготовлю что-нибудь. — Ла-адно. Джону, как и обычно, с утра. И Саймону тоже с утра, только позже, чем Джону. При этом он решил не попытаться подремать еще немного, а поднялся и поплелся на кухню, чтобы приготовить завтрак, пока хозяин дома умывался и в целом приводил себя в порядок. На какие-то изощрения особо желания не было: хотелось сварганить что-то простое, потому что сонливость еще не ушла, да и самому вскоре нужно было готовиться к отправке на каторгу в магазин. Разогрев сковороду и положив туда четыре ломтика бекона, Саймон сполоснул древний термос и налил туда из термопота горячей воды до самого верха. Туда же он отправил пакетик черного чая, чтобы настоялось. Вдруг позвонил Кайл. — Алло? И чего ему нужно в такую рань? — Привет. — Доброе утро, — Саймон взял вилку и перевернул ею бекон на сковороде. В другую руку он взял телефон. — Что-то случилось? — Да… — пошуршал Кайл. — Аарон и Хавьер увольняются, теперь тебе совсем жопа. Что. — Увольняются? Почему? — Босс мне буквально только что позвонил. Сказал, что они возвращаются в Мексику, — пояснил Кайл. — Он упрашивал их остаться хотя бы недели на две, пока он не найдет им замену, но они ни в какую. Сказали ему, типа уже завтра в аэропорт едут. Но они сегодня смену отработают. Саймон замер и уставился в окно, ведущее на задний двор. Рука с вилкой в ней застыла над сковородой, и по телу невольно пробежала дрожь, когда до него дошло, что именно делают его коллеги. Они не просто увольняются. Они увольняются потому, что закончили с Эйрширом. Они закончили здесь что-то. Что-то, ради чего они похищали бездомных. Что-то, что создаст еще больше таких жертв как Кайл. Что-то, что истребит все человечество и оставит на планете только оборотней, среди которых не только добрые, миролюбивые волки, как Джон, но и кровожадные психопаты. Как Мартинез. Как этот сучий сын, который точно, абсолютно, блять, точно завершил работу над созданием армии для очистки мира. — Сай, у тебя бекон горит! — прикрикнул вдруг Джон из ванной, открыв и тут же закрыв дверь, и Саймон вернулся из ступора в реальность, где полоски бекона и правда приобрели черный цвет. — Блять! — ругнулся тот и одернул руку, когда на нее почти попали горячие капельки жира. Он мигом выключил огонь и вернулся к диалогу с Кайлом. — Прости, я немного занят. В общем, э-э, ладно, спасибо, что предупредил. Буду пытаться пахать за троих, пока начальник не найдет замену. Поправляйся там, что ли… — Спасибо. До встречи, Уилл. — Пока. С усталым вздохом Саймон отбросил телефон на тумбочку, и смартфон с гладким чехлом проехался по поверхности. Он уставился в потолок, но затем закрыл глаза. Вот сука! И что теперь делать, нет, что теперь будет? Саймон поджал губы. Спаситель, блять, герой. Какой он, в жопу герой, если не нашел Мартинеза, допустил распространение запрещенных веществ и закрывал глаза на исчезновения и смерти людей? Это так теперь сверхсекретные задания выполняют?; Зато он с оборотнем трахался. Не много, но трахался. Какой же я придурок. — Сай? Саймон тут же обернулся. Джон стоял перед ним, опираясь о спинку стула. Его темные широкие брови были сведены ближе к переносице — он выглядел обеспокоенно, — и он забавно морщил нос. Воняло горелым. — И что теперь? — Не знаю, — хмуро ответил Саймон и, не зная, как унять подступившую злобу, ухватился за ручку сковородки и с грохотом отправил ее в раковину. Блять. Сука. Твою мать! — Я феерически провалил задание. Джон подошел сзади. Приобнял, уткнулся щетинистой щекой в обтянутую футболкой крепкую спину и поджал губы. Он был очень, очень теплый, и правда как печка. Или как пушистый щенок, который нагрелся, лежа в кучке с многочисленными братьями и сестрами. Правда, от щенков обычно пахло молоком, а не мятной зубной пастой. — Почему ты так думаешь? — Я не думаю, я в этом точно уверен. Отстраняться Саймон не спешил. — Хорошо, почему ты в этом уверен? — Я не нашел, где прячется Мартинез. Я не нашел тех, кто раскладывает по городу наркотики, я позволил убить кучу людей, — начал перечислять Саймон. — Я- — А что ты? Тебя отправили сюда одного и если бы не случайность, если бы я тебя тогда не спас, ты бы не узнал, что Мартинез оборотень. Следовательно, мы бы с тобой не начали работать вместе, и ты бы понятия не имел, куда копать. Так с тобой мы нашли хоть что-то. Так мы узнали, что происходит с бездомными. Это же лучше, чем ничего, разве нет? Саймон чуть повернулся лицом к Джону. Он, глядя в его синие глаза, большие-большие вблизи, хмурил светлые брови, думал об услышанном и прокручивал в голове все плохие мысли, адресованные самому себе. — Еще ведь не все потеряно, с чего ты думаешь, что это конец? Может, этих двоих мексиканцев отсылают, а к ним на замену придет кто-то другой. — А если нет? — А если да? — Джон вздохнул. — Какой же ты иногда упрямый! Как тебя еще не… не уволили? — Терпят. Джон подавил улыбку, поджав губы, и отстранился. — Короче… мы не знаем, к чему увольнение твоих коллег. Но… хм… а у тебя есть жучки? Для слежки. Можно поставить один такой на машину и проследить, куда она вечером поедет. Если в сторону аэропорта, то ладно, а если нет, то тогда уже будешь вызывать этих своих… как там их… САС. — Джонни… точно. Ты гений. Джон гордо ухмыльнулся и подошел к своему термосу. Он достал оттуда пакетик и выкинул его, после чего игриво подвигал бровями: — Ну конечно! Знал, что волки умнее собак? — Теперь знаю.

***

Саймон все-таки приготовил нормальный завтрак Джону. После этого он налил ему в контейнер остатки того самого супа, который ел, пока болел, а затем позавтракал сам. Он проводил соседа, помыл посуду и пошел к себе домой. Там Саймон в последнее время вообще редко появлялся. Заходил только чтобы взять одежду, какие-то предметы быта по типу венчика или ингредиентов, если было лень идти в магазин. Ему казалось вполне нормальной вещью ночевать у Джона, особенно после их первого раза, и он не видел смысла уже жить отдельно. Да, он дурак. Да, он идиот и не должен был еще в самом-самом начале, осенью, с ним связываться. Наверное, он и вовсе должен был умереть в лесу, а не впутываться в странные, но — как бы ни хотелось отпираться — приятные отношения с оборотнем, который на нем запечатлелся. Но он впутался. Саймон открыл кейс со снайперской винтовкой — он оставил его там, в соседней со спальней комнате, еще когда заехал, да так и не трогал. Пригодится ли она ему? Он потрогал кончиками пальцев края чемодана. Вряд ли. В кого ему из этой винтовки стрелять, в бомжей? Он фыркнул сам себе и закрыл кейс. Вообще, он пришел за жучком — он точно брал несколько. Вроде. Да нет, точно. Саймон быстро облизнул губы кончиком языка. Даже если он и найдет среди кучи оружия и прочего хлама жучок, он не сможет сразу отследить местонахождение машины Хавьера. Ну, то есть, глазами через стеклянную дверь сумеет — он-то и Аарон обещали проработать сегодня смену, — но дальше — нет. Вечером ему придется каким-то чудом вернуться со скоростью света домой и смотреть уже оттуда, а за это время авто может сделать миллиард остановок в важных для расследования местах. Хм, а нужно ли помимо жучка и ноутбука готовить оружие? Даже не ту снайперскую винтовку, а хоть что-то на случай если машина Хавьера заедет куда-то, где придется стрелять. Желательно, хотя Джон наверняка будет ворчать, что легче разобраться без огнестрельного оружия, а путем использования своих же клыков да когтей, но… Саймон вздохнул. Шпионить за Хавьером он собирался сегодня один. Совесть не позволяла брать Джона с собой. И не только совесть. Да, он спасал его, да, он сильный, но тревога, которая холодными хомутами медленно, но верно вилась внутри, сворачивая органы, заставляла думать, что сегодня что-то произойдет. Что-то, где одного энтузиазма и веры в свои способности шотландскому оборотню не хватит, поэтому нет, пусть сидит дома. Он не служил, а у Саймона звание лейтенанта и огромный боевой опыт, он точно справится сам, так что нечего мешаться под ногами. Саймон откопал среди хлама заветный чехол, похожий на тот, что в форме куба, в который засовывают большие наборы фломастеров, и встал. Внутри находился жучок и прилагающаяся к нему аппаратура. Но не только отсутствие хоть какого-то боевого — кроме драк с бомжами — опыта у Джона повлияло на решение Саймона попытаться справиться со всем в одиночку: плюсом к этому, он просто за него переживал. У него же семья, все дела, хотя, после запечатления, наверное, теперь и сам Саймон его семья. И пускай тот недавно просил его не волноваться, делать вид, будто смерть не дышит им обоим в спину, он так не мог. Сейчас все явно серьезнее.

***

Позже Саймон отправился в магазин. Он быстро и незаметно установил жучок под низом машины Хавьера, которая удобно стояла на пустующей парковке, а затем переоделся в подсобке и принялся работать. Смена выходила жаркой даже несмотря на присутствие и помощь двоих мексиканцев, на которых Саймон старался вообще не смотреть, чтобы не навести на себя никакие подозрения. Он даже не спрашивал их об увольнении. Аарон чуть позже сам сказал, когда отдал чек одной из покупательниц, а Саймон сделал вид, будто удивился. Людей в магазине была целая куча, просто огромная толпа, и большую ее часть почему-то составляли школьники, хотя было утро. Все они ходили с огромными пузатыми рюкзаками, набирали маленькие коробки соков, бутылочки воды и газировки и что-нибудь перекусить — шоколад да булочки. Саймон едва успевал все сканировать, ибо дети влезали в очередь из своих же одноклассников и ругались. — Дядя, а почему у вас шрамы на лице? — спросил один из мальчиков, ковыряясь в своем маленьком голубом кошельке, чтобы оплатить покупку. Саймон на автомате чуть не поднес сканер к его лбу — ему показалось, что там штрихкод вместо челки. Выебывался много, хотел сказать он. — Упал, — озвучил он вместо желаемого. Мальчик ответил ему протяжным «о-о-о». — Стефани, мне не хватает, — школьник тут же переключился на одноклассницу, которая стояла в очереди к кассе, за которой сидел Хавьер. Девочка с двумя длинными косичками фыркнула и что-то ему пробормотала. Да уж, Джону сейчас явно легче. Наверняка он сейчас либо ест, вовсю смеясь вместе с коллегами, либо спиливает со стволов деревьев ненужные маленькие сучки. И никто ему там не мешает. Нет, конечно, звуки пилы и техники точно есть, но они хотя бы не так бесят, как галдеж толпы детей, которые, как оказалось после прихода их классной руководительницы, собирались отправиться на экскурсию в местный музей. Саймону бы тоже не помешало туда сходить. Вместе с Джоном, рука в руке, ехидно посмеиваясь и шутя, стоя перед экспонатами и всякими разными картинами. Это было бы всяко лучше чем работать в бешеном темпе, пытаться не дать сдачи меньше положенного и нервно ждать вечера, чтобы затем начать отслеживать, куда это собрался Хавьер после смены. А правда, куда? Если он так срочно решил уволиться вместе с Аароном. Джон, конечно, успокоил, что это может быть ложная тревога и паниковать незачем, но что, если причина для страха есть и более чем веская? Может, оружие Мартинеза для истребления людей и правда готово? Те полуоборотни как доказательство — если раньше бездомные просто были агрессивными, то теперь могут обращаться. Эти, конечно, не полностью, но мало ли, за несколько дней формулу вполне могли доработать… и начать готовить к массовому производству. Мартинез ведь явно не один такой озлобленный на половину всего света. Наверняка есть еще оборотни, которые рулят преступными организациями и хотят прибрать к своим когтистым рукам все блага и богатства мира, чтобы человечишкам ничего не досталось. Чтобы у них уголка своего не было, даже какой-нибудь отдельной территории, чтобы всех туда согнать, нет. Мартинезу и ему подобным нужно только полное уничтожение. Интересно, как он вообще пришел к этой мысли? Детские травмы? Джона травили в детстве за то, что человеческой крови в нем больше, чем волчьей, но он не вырос психом. Он уважал свое происхождение, не стыдился того, что не был оборотнем на сто процентов — ровно как его сестры и брат. Джон любил людей и одного конкретного из них — Саймон невольно улыбнулся сам себе, рассчитываясь с последним на тот момент покупателем, — с самого первого дня знакомства, вон, притирался, осторожничал и наблюдал за реакцией, словно выслеживал овечку, сидя в кустах; он не давил, честно смеялся во весь голос со всех шуток, даже не смешных, и любил. Джон носил бы Саймона на руках, если бы тот дался — настолько обожал. И пускай большую роль в этом сыграло запечатление. — Уилл, отнеси эти коробки в подсобку! — Не вопрос. Стоило магазину опустеть, Аарон отдал приказ и уселся на стул за кассой. Саймон же пошел к стеллажам с консервами и забрал оттуда коробки, которые понес туда, куда его попросили. Он крепко держал картон в руках, смотря на смятые края, и думал о чем-то своем, пока не услышал быструю речь на испанском. Тихо, но быстро оставив коробки на лавочке в подсобке, Саймон схватил телефон и зашел в переводчик. Если они говорят о чем-то, что будет сегодня, это станет огромной подсказкой! Он выскользнул обратно в торговый зал, по которому шел супер тихо и чуть ли не на корточках — за двумя массивными стеллажами его не должно было быть видно, но осторожность не помешала бы. Между тем, мексиканцы спокойным тоном о чем-то беседовали. Саймон чуть протянул вперед руку с телефоном, а потом на экране высветился перевод того, что уловил встроенный в гаджет микрофон. Приложение восприняло разговор двух человек как монолог, потому, тихо, как мышка, возвращаясь обратно, тому пришлось напрячь мозги, чтобы понять смысл написанного. «босс закончил здесь, мы нужда уезжаем отсюда. Сегодня заберем шприцы из лаборатории и дальше поездка в Глазго. Нет, первым нужно в Мехико. нет в Глазго. Но сегодня отъезд, да, сегодня, босс на месте, он превратит нас в Мехико. Хорошо.» По телу пробежали мурашки. Они прокатились от лопаток по спине вниз, и Саймон, запрятав телефон в карман джинс, с ужасом осознал, что Мартинез в городе. Сейчас же этот ублюдок находится в Эйршире и готовится к побегу к себе на родину, но перед этим ему зачем-то нужно заехать в Глазго. В Глазго, где живет семья Джона, пусть и не вся. Саймон нахмурился, поджав губы. Джон ведь говорил, что его клан очень известен и уважаем на Британских островах, и поддержка с его стороны еще сильнее развяжет Мартинезу руки — нет, не так, она уберет от него все веревки, чтобы никто не смел ему помешать. Но чета МакТавиш не такая, да и сам Джон его послал, так что… а вдруг Мартинез собрался угрожать? Шантажировать? Что, если он хочет надавить на Джона и заставить присоединиться к нему в войне против людей? Может, он похитит его мать? Или младшую сестру? Или убьет отца? Этого нельзя допустить. Вообще ничего из переведенного с испанского нельзя допустить, потому необходимо разобраться с Мартинезом здесь. В Эйршире. Отработав смену, Аарон и Хавьер благополучно сели в машину и уехали, а Саймон, весь на нервах и даже не переодевшись, рванул домой. Он бежал по вечернему городу, вовсю вдыхая ужасно холодный воздух, и пытался дозвониться до Джона, но тот не брал трубку. Это бесило, но Саймон сосредоточился на пути — давать волю эмоциям сейчас нельзя, наоборот нужно быть как можно спокойнее. Он набрал Прайса, и тот, к счастью, ответил почти моментально: — Лей- — Капитан, Мартинез где-то в городе! Луна и Паредес сегодня собираются уезжать, в окрестностях есть лаборатория, — почти что прокричал Саймон, перепрыгнув через небольшую клумбу. — Они заберут что-то оттуда и поедут в Глазго! Запрашиваю… требую, приставьте ко всей семье МакТавиша охрану, не спускайте с них глаз! Саймон наступил на собственные шнурки и едва не полетел на тротуар. Сердце бешено стучало в груди почти в такт с его быстрыми широкими шагами, он страшно запыхался, но даже не думал остановиться, чтобы перевести дух и объяснить капитану ситуацию подробнее. Боже, только утром он обнимался с Джоном, уворачиваясь от его поцелуев, а теперь весь трясся, понимая, что через какое-то время этого может не быть! Ни поцелуев, ни гребаного Эйршира, ни целой Великобритании, ни возможно самого Джона. И все это случится, если Мартинез исполнит то, ради чего его приспешники собирались забирать шприцы с наркотиками. Он спалит весь мир к чертям. — Его родня богатая, — пропыхтел Саймон и перехватил телефон другой рукой. — Я думаю, Мартинез планирует шантажировать его. А если Мартинез уже? Если он добрался до него, поэтому тот не отвечает на звонки? — Лейтенант! — гаркнул Прайс, хотя было ясно, что он не зол, а тоже на нервах. — Доложи обстановку без истерик! — Я подслушал разговор Паредеса и Луны. Они сказали, что закончили здесь со всем, заберут наркотики из местной лаборатории и, блять! — Саймон поцарапал руку о куст розы, когда повернул на свою улицу. — Они полетят в Мексику, но сначала заедут в Глазго. Скорее всего, за семьей МакТавиша. Он послал Мартинеза, когда тот предложил сотрудничество и- — Мартинез хочет навредить его семье в качестве шантажа, — предположил Прайс. — Да! Да, — Саймон кашлянул. — Я поставил жучок на машину Луны. Собираюсь проследить за ним — она приведет меня к лаборатории. Саймон буквально выломал дверь своего дома, когда добежал до него: он вставил ключ в замочную скважину и толкнул ее. Он взлетел по ступенькам и ввалился в соседнюю со спальней комнату. Комнату с экипировкой и оружием. — Запрашиваю подкрепление. Как можно быстрее, — он рухнул на колени, открывая все кейсы, что попадались на глаза. — Сюда и в Глазго. Это наш последний шанс поймать Мартинеза, пока он не прикончил всех людей на планете. Теперь точно пригодится все. Гранаты, разгрузки, даже грим… все. Вообще все. — Гоуст? Постарайся взять Мартинеза живым, — донеслось до уха Саймона через шум крови и собственные громкие вздохи. — Если не выйдет — пристрели. Постараемся быть на месте как можно скорее. — Так точно, капитан. Завершив вызов, Саймон тут же принялся набирать номер Джона. Секунда гудков, две, три, и спустя такое долгое по ощущениям ожидание с того конца провода послышалось знакомое «алло?». — Джон! — воскликнул Саймон не своим голосом. Он вытащил из большой спортивной сумки то, что так долго не надевал — свою балаклаву, бутафорский череп к которой пришил еще очень много лет назад. Еще в сентябре он надеялся, что натянет маску обратно на лицо как можно скорее. Он намеревался быстро разобраться с Мартинезом, со всей этой операцией «Волк в овечьей шкуре», а потом так окунулся в обычную, почти нормальную жизнь, наполненную дурацкими шутками, совместным распитием пива и разговорами о всяких мелочах, что желание это поутихло и ушло даже не на второй, а на третий план. Саймон позволил себе попробовать, нырнуть с головой в интрижку, которая, наверное, не закончится простым «пока»: Джон… Джонни запечатлелся на нем, и это значило, что они — те, кто предназначен друг другу судьбой. Саймон бы, будь он оборотнем, запечатлелся на Джоне в ответ. Но он не оборотень, хотя все равно чувствовал себя будто привязанным к нему. Не в плохом смысле. В хорошем. Все так стремительно завертелось. Каждый день с Джоном был полон ярких воспоминаний, таких, какие не затмят даже самые тяжелые воспоминания о службе и куче увиденных смертей. Они не так давно были знакомы, совсем мало встречались — если это можно так назвать, — и при этом Саймон все равно знал о Джоне очень многое. Процентов шестьдесят его огромной семьи, его любимые блюда и виды мяса, его любимые фильмы и марки пива и закусок к нему. Джон же, в свою очередь, тоже о чем-то из жизни Саймона да был в курсе. О том, как тот проходил отбор по уши в грязи, о некоторых миссиях, о- — Все хорошо? Саймон встрепенулся, потому что понял, что завис. Джон взял трубку, Джон ответил, Джон разговаривал с ним и не звучал испуганно. — А у тебя? Где ты? Это ведь не обычный гражданский. На десятки умирающих в ходе миссий местных в самых разных странах мира Саймон давно уже не обращал внимания, но этот конкретный значил для него нечто больше, чем очередная жертва обстрелов со стороны агрессивных боевиков. — На работе. Где я еще могу быть? Саймон взял телефон двумя руками, положив балаклаву на сумку. — Немедленно поезжай домой. Ко мне. — Зачем? Что-то случилось? — Мартинез. Мы можем… должны… у нас есть шанс поймать его, — Саймон, поморщившись от боли в коленях, поднялся и побежал в гостиную, где на диване оставил ноутбук. — Я подслушал разговор мексиканцев с работы. Сегодня… они уедут сегодня. И Мартинез тоже. Он решил пока не рассказывать ему о Глазго. Не хотел пугать. — Мне нужна машина. — У меня ее нет! — голос Джона стал обеспокоенным. — Где я ее достану? — Угони у кого-нибудь и вали сюда! — Саймон открыл ноутбук и с помощью тачпада зашел в программу отслеживания. Точка на карте, которая неспеша прогружалась, показывала, что машина Хавьера была на пути из города. — Черт! — Что там? — Ничего там! — рявкнул Саймон, будто разговаривал с сержантом, а не с работником лесопилки, и помчался обратно в комнату. — Быстрее! Он отбросил телефон в сторону, не заботясь о том, что тот может разбиться. Ему не до этого. Саймон стянул с себя рабочую рубашку и на майку надел куртку. Черную, не особо тонкую, которая бы не особо спасла его от минусовой температуры на улице и снега, который начал медленно идти за окном. Затем он быстро застегнул ее, влез в кроссовки получше, надел перчатки с рисунком костей пальцев на внешней стороне — тоже собственная поделка — и нанес маскировочный грим на лицо. В спешке, но как можно более аккуратно, Саймон, зачерпывая черную краску свернутым вдвое ватным диском, вновь спустился на первый этаж, но уже в ванную, и встал там перед зеркалом. Долгие несколько месяцев в отражении он видел работника продуктового магазина с парой тонких бледных шрамов на лице, с синяками под глазами, обрамленными пушистыми ресницами — самого обычного мужчину. А сейчас он, размазывая черную краску по лицу до переносицы и чуть выше бровей, наконец узнавал в картине напротив Гоуста. Саймон тщательно прокрасил веки. Пригладил брови, замазав их, едва не попал уголком диска в глаз, вертясь около зеркала, спустя несколько минут бросил вату в раковину, а после снова понесся наверх. Там он натянул балаклаву и принялся дальше рыться в сумке, откуда и достал всю одежду. Следом он надел жилет. Распихал боеприпасы по подсумкам, затянул ремень на джинсах и прикрепил на винтовку прицел; взял ее в обе руки, присев на одно колено — тело ничего не забыло, ствол не ощущался чуждо, а его тяжесть в ладонях вызвала одобрительное «хм». Все-таки, Саймон, пока жил в Эйршире, за оружие брался всего один раз, да и то это был пистолет. Штурмовую винтовку он давно не то что не использовал, а даже не видел. Все это время она мирно лежала в кейсе, дожидаясь момента, когда владелец достанет и чуть разберет ее, чтобы проверить целостность компонентов и работоспособность. Того же удостоился и тот самый пистолет, использованный единожды в парке. Вот он-то точно был в порядке и отправился в кобуру почти сразу же. Саймон пересчитал патроны, провел кончиком указательного пальца по острию ножа и поправил балаклаву. Все добро, что он просматривал на протяжении целых двадцати минут, он перетащил на крыльцо, чтобы затем было легче отправить вещи в салон авто. Если оно будет. Но Джон не звонил, так что, вроде как, достал машину. Саймон присел на крыльцо. Он поставил на колени ноутбук, пока на улице медленно шел снег. Холодно, маленькие белые хлопья неспеша кружились в воздухе и падали на землю и дорогу. В некоторых домах напротив горел свет, кроме дома Джона. Высокие стройные столбы заставляли снежинки блестеть, а где-то на соседней улице загавкала собака. В иной ситуации Саймон бы ни за что не вышел на улицу в полном боевом облачении, но сейчас, когда на город медленно опускалась ночь, ему было уже все равно. Наверняка Эйршир он видит в последний раз и больше никогда сюда не вернется. Если выживет. Подъехало авто. Иномарка быстро проехала по дороге, обмазав ее светом фар, и не очень аккуратно припарковалась прямо около дома. — Что за дела? — спросил сходу Джон. Он не заглушил мотор и буквально выскочил из салона. Он подбежал к ступенькам и шокировано вылупил глаза еще когда поворачивал вправо, в сторону дорожки до двухэтажной берлоги Саймона. Видимо, он сначала его не узнал, но ставший родным запах заставил его поверить, что перед ним стоял сосед, а не смерть без косы. — Саймон, объясни, что происходит, — Джон активно помахал руками вокруг себя, словно дирижер. Его волосы растрепались, он был одет в рабочую форму и хмурился. — Это что, автомат? Саймон отряхнул джинсы сзади и принялся перетаскивать вещи в машину. Все он запихнул назад, а когда собрался открыть дверь соседнего с водительским места, Джон отобрал у него ноутбук и поставил на капот. — Эй! Мне стоило больших трудов свистнуть ключ у своего коллеги, чтобы угнать его машину. Может, потрудишься объяснить, нахрена тебе эта маска? Ты поедешь ловить Мартинеза на маскараде? — оборотень накрыл своей ладонью ладонь Саймона на дверце. — В лаборатории, — наконец ответил тот и кивнул в сторону ноутбука, на который уже успели упасть несколько снежинок. Точка на мониторе продолжала движение. Машина Хавьера съехала с трассы и отправилась дальше по старой дороге без асфальта. — Там Мартинез. Глаза Джона округлились. Он вскинул брови, его взгляд метался между ноутбуком и его обладателем, и он убрал руку. — Где она? — Где-то за городом, — Саймон открыл дверь салона. — Я с тобой. — Нет. — В смысле? Саймон посмотрел на Джона. — Я поеду один. Ты останешься здесь. Это слишком опасно, и ты гражданский. Оборотню услышанное не понравилось. Он издал какой-то звук, похожий на хрип, и в ту же секунду стукнул Саймона о машину, закрыв тем самым дверь салона. Ему не пришлось прикладывать никаких усилий для этого — он легко подвинул соседа выше и больше его самого. — Да пошел ты к черту, Саймон, — прорычал Джон Саймону почти в рот, прижимая его к машине. Он крепко держался сильными руками за части его куртки близ плеч и капюшона, его большие синие глаза были широко открыты. Пушистые темные ресницы трепетали, он скалился, а пальцы его дрожали, словно волк внутри него тоже хотел вступить в конфликт. — Я с тобой все это время бегал по помойкам, чтобы сейчас ты за меня что-то решал? Ты кем себя возомнил?! — Лейтенантом, блять! — огрызнулся Саймон и вцепился в кисти рук Джона. — Туда опасно идти, ты ни дня в армии не служил и не знаешь, как воевать! Тебя могли убить в парке, а теперь представь, сколько таких же бешеных ждет тебя, если ты со мной пойдешь! Жить надоело, а? — Может и надоело! Ты не имеешь права мне что-то приказывать, именно потому, что я не служил! Я тебе не подчиняюсь! — от нескрываемой злобы Джон вдавил Саймона спиной в иномарку еще сильнее. — И я хочу пойти с тобой. — Нахрена? — Потому что я люблю тебя! — прорычал Джон снова. Пальцы покалывало, он вцепился ими сильнее в одежду, чтобы предотвратить обращение. Малейшая искра, хотя бы еще одно слово от Саймона — и он не сможет себя сдерживать. — Я запечатлен на тебе, забыл? А еще я наполовину человек и я- — Мартинез хочет использовать твою семью для шантажа, — пропыхтел Саймон, пытаясь отстранить от себя соседа, пусть и не в полную силу. — Что? В смысле? — В прямом, — увереннее продолжил он, заметив, как оборотень чуть остыл. Теперь он не скалился — его лицо выражало замешательство. — Если я все правильно понял, то он планирует надавить на тебя так. Из-за того, что ты послал его с помощью. — И… и что? — Я попросил начальство проследить за этим. Но, — воспользовавшись моментом, Саймон накрыл ладони Джона своими и мягко, но настойчиво попытался убрать их с себя. — Не иди со мно- — Гит тей фак! Ты пытаешься меня отговорить, но сам же делаешь только хуже! — Джон по-новой вдавил Саймона в машину и казалось, что он рассердился еще сильнее. Он встряхнул соседа — вот это уже, наверное, исходило от его волчьего «я». — Всем, кого я люблю и кем дорожу, угрожает этот мудак, а ты хочешь один пойти?! Ты серьезно?! — Это самоубийство, Джонни! — А что ты мне предлагаешь? Сидеть и смотреть, как Мартинез выкашивает людей и неугодных ему влиятельных полукровок? Так, что ли?! Я могу на что-то повлиять! Если это хотя бы на немного ослабит Мартинеза или навредит ему, я буду знать, что делал все не зря! И даже если я умру, я буду знать, что умер, чтобы спасти как минимум своих родных. И тебя в том числе, бампот ты сраный! — голос Джона надломился. — Если он мне пулю в лоб пустит, я выживу. Да даже если и две пустит, я не умру, а ты ведь человек! Я же тоже за тебя волнуюсь, но я не говорю тебе остаться дома! Помнишь, когда ты болел, я сказал тебе забить на то, что со мной может что-то случиться? Забей и сейчас! Неужели у вас в САС никогда не было такого, чтобы вам помогали местные? Саймон слушал молча. Смотрел на Джона, на то, как от сильных эмоций менялось его выражение лица: как он обнажал зубы, скалясь, как от этого в районе носа появлялись складки; то, как его брови то поднимались, то опускались; его большие синие глаза и усыпанные снегом темные волосы с дурацкой стрижкой. Саймон смотрел, и взглядом будто пытался сделать снимок. На эту фотографию он будет смотреть, когда Мартинез будет его убивать. Когда Мартинез будет топить его, ломать кости и резать ножом в попытке узнать, кто его прислал. — Джонни, я- Джон не дал закончить. Он уже наслушался, потому убрал одну руку, но вместо того чтобы отойти он схватился ей за балаклаву сверху и потянул вверх, чтобы снять ее. Саймон не успел даже понять, что происходило — сосед снял с него маску и снова прижался к нему почти весь, глядя в глаза. А потом вдруг поцеловал. Джон зажмурился, впечатавшись своими губами в губы Саймона, и так и стоял. Холодный воздух ярко контрастировал с теплом его тела, Саймон закрыл глаза тоже и переместил руки на его плечи. Не отстраняя, а просто чуть сжимая, пока тот сначала касался его ртом, застыв, а затем принялся углублять поцелуй, целовать настойчивее, грубее, кусаясь, словно это их последний раз. Да все здесь будто в последний раз. Последняя ссора, последний взгляд на дом, купленный с помощью британской разведки. Последний в жизни снег, предпоследний вдох. Язык во рту тоже в последний раз и шумный рокочущий выдох, горячие ладони и темная щетина, что царапала лицо. — Поехали, — сказал хрипло Саймон, когда Джон отстранился. Он очень сильно надеялся, что не пожалеет об этих словах.

***

Джон разделся, прежде чем сесть в машину. Он остался только в рабочих брюках, а все остальное снял, чтобы ему было легче обратиться в случае чего. Минимум одежды не защитит его от града пуль, но он отказался надевать бронежилет. Он сел рядом с Саймоном. Тот отдал ему ноутбук, чтобы наблюдать за Хавьером, а сам взял на себя управление машиной и пустился по его следам. Вел он не совсем по правилам, снегопад затруднял обзор, но Саймон плевать хотел на аккуратную езду, когда в тот же момент Мартинез готовил наркотики к отправке на другой континент. Напряжение гуляло по нервам. Колесило по рукам и пальцам, заставив вцепиться в руль, и отдавало почему-то в левый локоть. Саймон старался не смотреть в сторону Джона, но у него это плохо получалось. Не только потому что тот сидел полуголый. — Если хочешь высадить меня на обочине и смыться, то не выйдет, — сказал тот, следя за изображением на ноутбуке. — Я даже не думал об этом. — Ну да, — фыркнул оборотень. — Как же. Саймон сосредоточился на дороге. Машин не было, а потому он гнал под девяносто, не боясь в кого-то врезаться. Усилившийся снегопад мешал обзору, но дворники с характерным скрипом успешно смахивали крупные белые хлопья. Идея бросить Джона на дороге не была полностью дурацкой. Саймон вполне мог это сделать, но, вероятно, тут же бы получил от него в глаз за собственное упрямство на грани эгоизма. Это ведь и война Джона тоже. Они с Мартинезом одной расы, да и тот нацелился на его родных. Он имеет право разобраться во всем даже несмотря на то, что Саймон переживал за него больше, чем за самого себя и не хотел тащить его в самое пекло. — Как думаешь, в той лаборатории много людей? — спросил Джон, чтобы разбавить гнетущее молчание. Тихая музыка по радио скрашивала его, но уютнее обстановку не делала. — И что там вообще может быть? — Понятия не имею. Но там точно наркотики. Может, еще и оборотни есть. Как тот, который напал на меня в лесу. Джон вздохнул и повернул голову в сторону, чтобы посмотреть на черноту шоссе справа. — Где машина? — тут же спросил Саймон. Сосед же выпрямился и ткнул пару раз на тачпад. — Она… о. Она остановилась. Во, — Джон чуть приподнял ноутбук и повернул его, чтобы Саймон взглянул. — Хавьер на месте, — процедил он и переключил передачу. Ногой в кроссовке он надавил на педаль газа, и угнанное у коллеги Джона авто ускорилось. — У нас очень мало времени. — А военные? Они тоже приедут? — Да. Только через несколько часов, так что пока против него только мы с тобой. — Пиздец, — выдохнул Джон, нервно потерев пальцами нижнюю губу. Впервые в жизни он участвует в подобном. В облаве на террориста, на того, кто еще в самом-самом начале всей заварушки обещал уважение и золотые горы, но, получив решительный отказ, озлобился и решил отомстить. Что теперь будет? Получится ли у них? Выживут ли они или кому-то из них придется остаться там, куда они едут, навсегда? Вернется ли Саймон к службе, завершив эту миссию? Сможет ли Джон познакомить его со своей семьей? Маме Саймон точно понравится за свои корни, он ведь тоже человек, какой и она была; отцу он придется по душе из-за места работы, Оливия прилипнет к нему с расспросами о том, каково по ощущениям целоваться с ее старшим братом, а Кэти и Фрэнк… ну, они тоже его примут. Джон вздохнул. Не так он представлял себе свою судьбу. Далеко не так.

***

Спустя двадцать минут жучок привел к старому складу, спрятанному в лесополосе. Саймон связался с Прайсом, доложил ему о находке, получил приказ продержаться до прибытия подмоги и вылез из машины. Джон последовал его примеру. — Он какой-то… маленький для лаборатории, — сказал он неуверенно, опустив голые ступни на заснеженную землю. — А это и не лаборатория, — коротко ответил Саймон, захлопнув дверь с водительской стороны. Он открыл дверь уже сзади и достал оттуда шлем, который, перевернув, надел на голову. Взгляд свой он перевел с черной постройки вдали на недоумевающего соседа. — Она под землей. Машину пришлось оставить на чем-то вроде холма, а склад находился в низине — нужно спуститься туда. Рядом со зданием, откуда бил яркий свет, выходили люди. Саймон покрутился у края обрыва с биноклем. — Что-то грузят в машины. — Наркотики, — подсказал Джон, выглянув из-за плеча. — Какой план? — Не умереть в первые несколько минут, — Саймон отошел от края и подошел к машине. Он закинул бинокль в салон и достал оттуда сумку, которую поставил на землю. — Прекрасно. Восхитительно, — фыркнул Джон и сложил руки на груди. — А если серьезно? — А я и не шучу, — Саймон выудил из сумки винтовку. — Нас двое, их дохрена. — Напролом пойдем? — Нет, поищем обходной вход. Недалеко от ангара должны быть люки для вентиляции, если Мартинез достаточно потратился при постройке лаборатории. Сможешь учуять? — У меня на холоде нос хуже работает, — признался Джон и поскреб затылок, но после поспешил кивнуть. — Но я постараюсь. — Если откуда-то будет пахнуть лекарствами и мертвечиной, то это оно, — подсказал сосед и встал. — В самом лучшем случае капитан моего отряда будет здесь через час, так что давай поторопимся. — И надерем Мартинезу зад. — Да. И надерем ему зад. Они двинулись вниз. Отошли к деревьям и старались держаться в стороне от поляны, посреди которой стоял ангар. Джон, чуть пригнувшись, все никак не мог оторвать от него взгляд, пока Саймон, шурша оружием и экипировкой, вышагивал впереди: совсем слабый ветер дул именно в их сторону и удобно приносил с собой нотки запаха людей и оборотней. Причем первый был насыщеннее, значит, волков здесь меньше. Хотя, скорее всего их больше в лаборатории, а эти несколько помогали загружать наркотики. Джон повел носом. Помимо того, что он услышал только что, в ноздри отчаянно лез запах Саймона, перемешанный с его собственным — последствия секса, многочисленных объятий и- — Ну? — Я нюхаю, — пробормотал Джон. — Нюхай быстрее. Мы не можем ходить тут вечность. — Я же сказал, что на холоде я не помощник. Джон нахмурился. Он сделал пять шагов в сторону от Саймона и глубоко вдохнул. Медленно, размеренно, с каждой миллисекундой обрабатывая каждый запах, каждый шлейф, который только улавливал: мокрую землю где-то, которая не успела заледенеть от холода, Саймона, тех двух его коллег… и запах грязи. Пота. Немытых людей. Бездомных. Их точно привозили сюда. — Так… я что-то чувствую, — резко выдохнув, Джон сделал вдох снова. Запах бездомных был старым, и он шел не со стороны склада, а примерно оттуда, куда отошел Джон. — Иди за мной. Саймон кивнул. Он все так же держал в обеих руках винтовку, следуя за оборотнем и напряженно осматриваясь. Вокруг было жутко темно, а куча стройных когтистых деревьев всюду заставляла аккуратно переставлять ноги и щуриться, чтобы не врезаться. Через несколько минут Джон наступил на люк. Он убрал босую грязную ступню и отошел, чтобы присесть и поднять тяжелую крышку. Не без помощи Саймона. Затем тот посветил вниз, использовав фонарик. — Кажется, нашли, — сказал негромко Саймон. — Отлично сработал. — Да ладно, чего уж тут… — Я спущусь первый и осмотрюсь. Потом ты. — Окей. Саймон полез внутрь, крепко держась за поручни небольшой грязной лестницы, а Джон наблюдал за тем, как его фигура постепенно исчезала в темноте подземного хода. Оттуда шел более сильный запах бездомных, и было еще какое-то непонятное тепло, слабое-слабое, вперемешку с отдаленным налетом разложившейся кожи. Что же за ужасы творятся в самой лаборатории? — Чисто. Давай. Джон тут же спустился следом. Внутри было темно, но Саймон осветил помещение фонариком. Вокруг лежали какие-то провода и коробки, а впереди находилась дверь. — Капитан, я и МакТавиш внутри, — доложил Саймон Прайсу, пока Джон вертелся, пытаясь понять, что это вообще за комната. — Продвигаемся вглубь. Тот сказал искать Мартинеза. — Принято, отбой, — Саймон закончил диалог с начальством и повернулся к Джону. — Нам нужно разделиться. — Ты уверен, что это хорошая идея? — нервно усмехнувшись, спросил тот. — В ужастиках это обычно плохо кончается. — Другого выхода нет. Не думаю, что это место большое, так что поодиночке мы точно все осмотрим, — Саймон подошел к двери и открыл ее. Она вела на лестницу, идущую вверх и вниз. — Я пойду наверх. — Тогда я вниз. Джон напоследок взял Саймона за руку и крепко сжал ее через перчатку. Это было отчаянное, импульсивное действие со стороны волка под кожей, и он не смог противиться. Страх потерять Саймона побудил коснуться его пальцев своими, глядя с надеждой и немым прощанием. — Удачи. Саймон кивнул и отправился наверх, сосед же двинулся вниз. Металлические ступеньки тихонько поскрипывали под массивной подошвой кроссовок, а небольшие лампы на стенах немного освещали закругленную лестницу и макушку Джона, которая вскоре исчезла в темноте внизу. Саймон повесил винтовку и взял в руки пистолет с глушителем. Да уж, неплохой бункер себе отгрохал Мартинез. Сколько таких еще в мире? В его родной Мексике? Обычных, на первый взгляд, ангаров и складов, под которыми скрывается внушительных размеров постройка. Он недолго шел — вскоре уперся в белую дверь с табличкой на ней. Там было написано что-то на испанском, но это ему ничего не дало и он просто аккуратно и максимально тихо открыл ее. Темный лестничный пролет, узкий и холодный, сменил светлый коридор. Справа — Саймон осторожно выглянул в сторону — располагался поворот за угол, а слева — тупик и полупрозрачная дверь. Он решил пойти туда, все так же сжимая в руках пистолет, чтобы в случае чего тут же сделать выстрел. Где все? Неужели все те, кто здесь работал, ушли наверх, чтобы готовиться к отъезду? В нос тут же ударил резкий гнилостный запах. Саймон почувствовал его даже через ткань балаклавы и маску и не смог не поморщиться, но все же вошел внутрь, предварительно «пропустив» вперед себя дуло пистолета. И замер. В помещении стояли десять кроватей. Рядом с ними, в районе ног, висели таблички с именами и какой-то информацией на испанском, а на койках лежали гниющие трупы, и это так сильно контрастировало со стерильной атмосферой в коридоре, что не укладывалось в голове — десять жертв Мартинеза, все в крови и собственных фекалиях, лежали на пропитанных грязью простынях. Связанные. Облезлые, с рваными ранами и свисающими лоскутами кожи, похожие на тех двоих бедолаг, найденных Джоном в лесу. Они страшно воняли, так сильно, что слезились глаза, и Саймон бы тут же ушел, но услышал голос из дальнего угла комнаты, за ширмой. Точнее, даже не голос, а совсем слабое мычание. На пятой койке лежала Стейси Гилмор. Та самая одна из первых пропавших, которую искал Кайл — на табличке виднелось ее имя и… Саймон вообще не знал, как она еще была жива. Ее нижняя челюсть поделилась надвое, а верхняя выехала вперед, деформировав нос. Одна ее ноздря заросла, из ее обильно пускающего слюну рта торчали волчьи зубы, а крупный язык вывалился. Она лежала на спине, привязанная к кровати, как и остальные. Веревки впились в ее кожу, натирая ее, но она не двигалась, чтобы облегчить муки, даже если и могла; кисти ее рук вместе с пальцами срослись в мясные кулаки, а будто сломанные в нескольких местах ноги из-за обилия крови, сукровицы и прочих жидкостей приклеились к грязной простыне. Одним своим красным глазом Стейси смотрела на Саймона, который пялился на нее в ответ. — Пиздец, — сказал он ошарашенно, но следом тут же сделал два широких шага вперед, к койке. Он спрятался за ширмой, когда в комнату кто-то вошел. Сжимавшая пистолет рука потянулась к ножу. Саймон чуть наклонил голову и увидел Аарона. Тот, повернувшись боком к трупам и двери, стоял около белой тумбочки и читал там какие-то документы. Это идеальный момент. Аарон не оборотень, он не почует, не услышит и не поднимет тревогу- Стейси замычала снова ровно в тот момент как Саймон замахнулся на бывшего коллегу с ножом. Тот обернулся, но успел только выставить руку и открыть рот для крика, но острое лезвие миновало крупную ладонь и под углом вонзилось в горло. Крупные капли крови хлынули из глотки, когда Саймон вытащил нож и следом вогнал его еще глубже, чтобы добить. И еще, и еще. Кровь залила стену, тумбу и пол. Немного попало на табличку крайней кровати, и Аарон без единого слова свалился, стоило его противнику резким движением ладони вытащить оружие из тела. Саймон опустил взгляд на окровавленный труп и, постояв так пару секунд, обернулся. Стейси молчала. И что с ней делать? — Капитан, прием, — Саймон коснулся пальцами кнопки на рации и вдохнул через рот, чтобы запах мертвечины не лез лишний раз через нос в легкие. — Я нашел Стейси Гилмор, она еще жива, но… думаю, ненадолго. Мартинез явно проводил над ней опыты, и тут с ней… здесь с ней еще девять человек. Они мертвы. — Мартинеза видел? — задал вопрос Прайс. — Нет. — Оставь Гилмор и продолжай поиски, отбой. — Принято, отбой. Сделав громкий выдох через нос, Саймон пошел дальше.

***

Джону казалось, что он шел целую вечность. Словно он долгие часы перебирал босыми ногами, смотря под них, чтобы не пропустить очередную ступеньку и не полететь вниз. С одной стороны он хотел, чтобы ему попалось хоть что-то, хоть какой-то проход, но с другой — он не хотел встречать то, над чем работал Мартинез. И его самого. И его пособников. Лучше бы ему на пути попался Саймон. Или те его друзья из САС. Он сделал еще шаг, держась за металлические тонкие перила. Наверное, со стороны это выглядело комично: полуголый широкий мужик в одних штанах бродил по лаборатории, полной трупов бездомных. Да все последние месяцы жизни смотрелись максимально странно. Джон раньше и подумать не мог, что нашел бы себе пару, своего истинного, среди людей. Мужчину. Военного, с которым он будет спасать мир от главы мексиканского наркокартеля. Джон дошел до самого низа. Рядом с лестницей стояли какие-то закрытые бочки, а справа находилась приоткрытая дверь. Он аккуратно толкнул ее и заглянул внутрь, в небольшой коридор. Сверху проложены черные провода, прикрепленные к потолку. Справа и слева оборотень заметил еще четыре двери, но все они были заперты, зато последняя, пятая, оказалась открыта. Пахло сыростью. И Мартинезом. Что самое пугающее, его запах был свежим. Очень свежим, как будто он только буквально покинул это место и ушел через еще одну дверь, которая расположилась в дальнем углу его кабинета, судя по всему, куда Джон и попал. Там стояли кровать — не дешевая койка, а самая настоящая одноместная кровать, — несколько больших бутылок воды рядом; небольшой комод, шкаф с оружием, стопка спортивных сумок. На полу лежал ковер, на стене висела карта всего мира с отмеченными там булавками некоторыми местами: какой-то отдаленный район Мексики, Мехико, Эйршир, место в середине России и еще парочка точек в Африке. Лаборатории Мартинеза? Джон медленно обошел стол. На нем, у края, он заметил фото в рамке и взял его в руки. Фотография была старая, с какими-то темными пятнами на ней, но это не помешало оборотню с хорошим зрением разглядеть на снимке семью. На него оттуда, с листочка под слоем стекла, смотрели усатый мужчина, женщина с кудрявыми пышными волосами и мальчик, на хрупкие плечи которого она положила одну руку — вторая находилась у нее на круглом животе. Все трое счастливо улыбались. Семья Мартинеза, подумал Джон. Марио был похож на свою мать. Даже на фото, когда он на момент съемки был маленьким мальчиком — у него были ее глаза и улыбка, зато сила оборотня, очевидно, досталась от отца, который был на две головы выше своей супруги. Мило, если не знать, какой монстр родился у этой пары. Зачем Марио хранит это фото? Неужели ему не стыдно смотреть в глаза отцу и матери, убивая людей? Мать его ведь тоже человек. Если даже она обращена, неужели бы он решился убить ее семью? Других людей, ее родителей, дядь, теть, сестер и кузенов? Помотав головой, Джон поставил фото обратно на стол и принялся рыться по ящикам. Там он нашел поддельные документы, какие-то таблетки, парочку шприцов, пачку евро и фунтов, разобранный пистолет, кожаные перчатки… чьи-то анализы на испанском — судя по британским именам в начале листов, это были анализы похищенных бездомных… Из самого нижнего ящика Джон выудил потрепанную записную книжку и открыл ее. На самой первой странице, как заметка с напоминанием, его встретила вырезка из техасской газеты: «В приграничном городе местные жестоко расправились с мексиканской семьей. Ночью со второго на третье августа около двадцати человек ворвались в дом семьи из трех человек и после непродолжительных пыток убили мужчину и его беременную супругу. Нападавшие расчленили тела и подожгли их вместе с домом. Поиск виновных ни к чему не привел, полиция так и не выявила причин нападения, а третий член семьи, мальчик, пропал без вести.» По спине пробежали мурашки, и Джон перевел шокированный взгляд с вырезки на фото на столе. Ох, блять. Джон пролистал дневник. Вот почему Мартинез такой. Его семью жестоко убили. Возможно, жители его родного города узнали, что миссис Мартинез имела ребенка и вынашивала еще одного от оборотня, и решили расправиться и с ней, и с ним. И с малышом в утробе. Марио по какой-то причине остался жив и затаил обиду на весь мир, ведь у него отобрали самое ценное в его жизни, еще и таким жестоким способом. Джон бы на его месте, наверное, сделал бы точно так же. Любой бы так сделал. У него самого детство было не сахар. Некоторые дети, как он любил жаловаться Саймону, дразнили его, обзывали, не хотели играть вместе с ним и сторонились его, словно он прокаженный. Родная тетя после его рождения открыто чуть ли не отреклась от него и рассказывала остальным стаям гадости про его и родителей. Это, конечно, мало на что повлияло, ведь отец был очень уважаемым волком в стране и Соединенном Королевстве в целом, поэтому даже брак с человеком и рождение полукровки не запятнали его репутацию, но все же Джону прилетало за происхождение. За то, что он не выбирал. И за гены он получал в Глазго, будучи сыном оборотня из знатной стаи. Если ему, рожденному буквально с золотой ложкой во рту, приходилось терпеть унижения, то чего такого, помимо расправы над родными, пережил Мартинез? Он из небольшого городка в Мексике, где наверняка во время обеда и после на маленькие хлипкие домики опускалась черная холодная тень от стены на границе с США. Люди там не такие… цивилизованные и понимающие… и вполне могли посчитать его отца самим Сатаной. Может, они и правда приняли его за демона, а жену убили, чтобы она не рожала ему подобных. С виноватым видом Джон запрятал дневник в ящик и закрыл его ногой. Теперь он понимал мотивы Мартинеза — отомстить за семью. За отца, мать, брата или сестру, убить виновных, разделавшись с ними максимально жестоко. И именно для этого он затеял все это. Наркобизнес он отгрохал, чтобы заработать денег и построить кучу лабораторий, а затем выводить в них то, что убьет его обидчиков, а остальных поработит, сделав его солдатами. — Больной ублюдок, — пробормотал Джон себе под нос и пошел дальше.

***

Покинув комнату с трупами и коридор, Саймон успел убить еще двоих пособников Мартинеза. Он спрятал тела, а после еще нескольких минут ходьбы уже сорвался на бег, потому что его нашли. Прайс все еще в пути. Чтобы оторваться от преследователей в виде двоих людей и обратившегося оборотня пришлось кинуть гранату, что в таком тесном месте довольно рискованно, но другого выхода не было. Бункер весь был полон коридоров, и возможность использовать что-то кроме пистолета подвернулась только в самой лаборатории — там-то Саймон и достал осколочную. Она взорвалась прямо у него за спиной, запустив в воздух колбы с непонятыми жидкостями, важные бумаги и тела противников, но кровавую картину он увидел только краем глаза, потому что поспешил забежать в соседнее помещение и закрыть дверь, которая почему-то была не пластиковой, как остальные, а железной. Массивной. Она запиралась изнутри, чем Саймон и воспользовался. Он уперся ладонями в перчатках в колени в попытке отдышаться. Тот волк, что бежал за ним, почти догнал его, и только случай — и граната — помог разобраться с ним, а иначе еще немного — и он бы остался без головы. Саймон пальцами оттянул балаклаву от мокрых от пота губ и, помотав головой, выпрямился. Он попал в очередную темную комнату, но она больше лаборатории. Он поднялся по четырем ступенькам впереди и прошел по мостику длиной метров семь, опустился по еще четырем ступенькам и вошел в что-то наподобие рубки. Там горел свет, а на панели справа, у огромного окна с толстым стеклом, расположились какие-то кнопки. Их немного, но каждая, очевидно, за что-то отвечала. За что-то, что в темноте на мостике не было видно — судя по эху от шагов, внизу явно что-то находилось. Может, это было помещение для воды — вдруг Мартинез построил здесь бассейн? Кто его знает. Слева Саймон заметил еще одну дверь — Господи, сколько же здесь дверей, — но предпочел остановиться на обследовании рубки. Никакого мануала по использованию панели управления он не нашел, но некоторые кнопки призывно светились. Что случится, если нажать на одну? Может, весь ангар взлетит на воздух? Было бы славно. Вдруг острая боль пронзила бедро, и с громким криком Саймон свалился на кафельный пол, выронив винтовку. — Кого я вижу! Сучка МакТавиша! Саймон в ужасе поднял голову, лежа на спине. Его пальцы рефлекторно сильнее вцепились в дыру в ноге, когда хлопнула дверь и в рубку вошел Мартинез. Отбросив пистолет, он тут же пнул его и наклонился, чтобы ударить кулаком. Удар пришелся прямо в нос, Саймон потянулся за винтовкой, чтобы попробовать отбиться, но опытный мексиканец вывернул ему кисть. Он приподнял его, ухватившись за жилет, и с громким стуком приложил лицом о стол. На тех фото, что показывала Ласвелл еще в сентябре, Мартинез не вызывал страха, потому что был похож на мажора. Но здесь, сейчас, наоборот. Он был без серьги в ухе и с естественным цветом волос. Несмотря на свой небольшой рост, кровь оборотня в венах давала ему силу, которой не было у Саймона. Любое движение давалось ему с огромным трудом, кровь хлестала из простреленного бедра, где осталась пуля, и он с ужасом осознал, что скоро умрет. Не как герой, а как простой солдат, как тот, кому не повезло очутиться в осином гнезде. Он просто сдохнет от потери крови. Мартинез остервенело избивал Саймона несколько минут. Он отбросил почти все его оружие в сторону, таскал по маленькому помещению, тягал и прикладывал лицом к любой ровной и не очень поверхности, а тот не мог ничего сделать. Руки не слушались, во рту появился кисловатый привкус крови, и Саймон не сумел удержать голову на месте, когда противник стащил с него шлем и балаклаву. — Так вот как выглядит тот, на ком запечатлелся МакТавиш, — присвистнул Мартинез и посмеялся, прежде чем сжать локоть вокруг горла Саймона. Второй рукой он потянулся в карман цветастой рубашки, что была на нем, и выудил оттуда шприц-пистолет, который прижал к его коже. — Нравится прыгать на волчьем члене? — Пошел ты нахуй, — прохрипел Саймон. Нос страшно болел и опух, оттуда текла кровь, но дышать через рот ему не давала крепкая рука мексиканца, обернутая вокруг глотки. — Что-что? Не могу разобрать, слышу только стоны грязной шлюхи, — Мартинез на миг отпустил Саймона, но только для того, чтобы схватить за капюшон и в очередной раз ударить о стену. Затем он снова принялся его душить. — Где МакТавиш? Саймон промолчал. — Где МакТавиш? Ты наверняка попал сюда с его помощью, так что давай, отвечай. — Х… хрена с два я тебе что-то скажу. Последовал еще один удар. — Ты так в этом уверен, пендехо? — усмехнулся Мартинез. — Ты еще не слышал как визжат… о-о, ты же из САС? Как мило, а я думал, что после того раза на границе с Америкой вы сдадитесь. Упрямые сукины сыны. По патчу с британским флагом, наверное, понял, подумал Саймон, когда Мартинез толкнул его лицом в пол, убрав руку. — И все же, где МакТавиш? У меня нет времени ломать тебе ноги. Хорошо, что он до него не добрался, появилась мысль в затуманенной болью голове. С ним все в порядке. — Где МакТавиш? — Мартинез покружил вокруг Саймона. — От тебя так им воняет, что я не поверю, что ты не в курсе, где он. Он же, наверное, как послушный кобель за тобой бегает. Я ведь прав, каброн? — У тебя ничего не получится, — выдавил тот. — Да? Да-а?! — сжимая в руке шприц-пистолет, Мартинез со всей силы пнул Саймона именно в место огнестрельного ранения. Тот против своей воли взвыл и крупно вздрогнул. — И кто мне это говорит? Ты, человеческий выродок. Да хоть всю армию сюда отправьте, вам это не поможет! Мексиканец снова поднял противника. На этот раз его хватка оказалась еще сильнее, будто он и правда планировал придушить того раньше, чем тот потеряет сознание от потери крови. — Люди всегда ненавидели нас. Такие как ты столетиями убивали волков, — прорычал Мартинез и согнул локоть сильнее, от чего Саймон по-настоящему начал задыхаться. Он беспомощно водил ногами по полу, размазывая кровь, и глотал ртом воздух, пока игла шприца утыкалась ему в кожу. — Знаешь, сколько у вас в стране водится волков в дикой природе? Саймон издал хрип. — Ноль! — Мартинез согнул локоть еще сильнее, надавив на трахею, но тут же вернул его в исходное положение, чтобы его противник не задохнулся так быстро. — Потому что вы всех истребили. У вас это в крови, убивать тех, кто от вас отличается. Вы возомнили себя богами, вы развязываете войны из-за любой мелочи, выкашиваете семьи и разрушаете страны только потому, что вашим хозяевам в США что-то не понравилось. Игла опустилась буквально на миллиметр вниз. — Но теперь я буду решать, кто должен жить, а кому нужно умереть. Я ведь санитар леса, да? — оскалился Мартинез, обнажив ряды идеально белых, ровных зубов. — И никто мне не помешает. Особенно ты, хото. Саймон вцепился в руку Мартинеза, сжимающую его горло. Такая глупая смерть! Он даже не слышал, как тот к нему подошел, а теперь стремительно терял кровь, и сознание отчаянно от него ускользало. — Знаешь, что это? — сказал тот, намекая на шприц-пистолет. — Это то, с помощью чего я убью вас всех. Самые слабые сдохнут, а остальные станут моими рабами. Они будут беспрекословно мне подчиняться, но самое крутое здесь то, что эта инъекция, которую я совершенствовал долгие месяцы, отлично усваивается теми, у кого проблемы с головой. Ты же один из таких? Иначе бы тебя сюда не послали, как скотину на убой. Спазмом свело простреленное бедро, и с огромными усилиями Саймон смог посмотреть на него: вся штанина уже успела промокнуть в крови и приобрела бордовый цвет. — Вот только это бракованный образец, который убьет тебя в считанные минуты. Жалко, да? Впрочем, по тебе никто плакаться не будет. Никто даже не вспомнит, как тебя зовут. Тебя скинут в яму к тем, кто не смог приспособиться к сыворотке, и ты просто сгниешь, как все остальные сраные бездомные. Как тебе, а? А ты мог ведь остаться жив, если бы и дальше просто трахался с МакТавишем и не лез не в свое дело. Мартинез надавил на кнопку, и игла из шприца молниеносно впилась в кожу под нижней челюстью. То, что было в капсуле, мгновенно попало в кровь через тончайший стержень, и оно по ощущениям походило на расплавленный металл, впрыснутый внутрь. Саймон не смог держать громкого крика от боли. Он прогнулся в спине, ноги его в конец ослабли, особенно простреленная, и он почувствовал, что у него быстрее забилось сердце. Появилась одышка, перед глазами поплыло пуще прежнего, в ушах шумела кровь, а Мартинез легко поднял его и потащил к переходу, к тому мостику между ступеньками. — Передам МакТавишу привет от тебя! Мексиканец перекинул его через ограждение. Прямо в ту темноту внизу.

***

Джон выплюнул кровь из пасти, когда отбросил оторванную голову в сторону, и махнул хвостом. Покинув кабинет Мартинеза, он пошел дальше и наткнулся на лабораторию. Судя по табличке около массивной двери, ведущей внутрь, эта лаборатория была третьей из трех. Первые две, скорее всего, находились выше, там, куда отправился Саймон. Но даже здесь, в самом низу, Джону пришлось драться. Он никогда не занимался профессиональной борьбой и даже в подростковом возрасте не участвовал особо в драках, но здесь его волчья сторона будто перехватила контроль над его телом, сказала, мол, я справлюсь, и отправилась в неравный бой. Кровавый и ожесточенный. Джон мастерски уворачивался от летевших в его сторону пуль и пустых колб, перепрыгивал через столы и с поразившей его самого силой вгрызался мощными волчьими челюстями в тела противников, от которых шел запах Мартинеза. Свежий. Тот виделся с ними буквально недавно и наверняка уже понял, что происходило, а потому послал своих помощников на поимку тех, кто пришел ему помешать. Значит, и за Саймоном скоро придут. Нужно ему помочь. Обязательно, потому что если Мартинеза здесь нет, то он с высокой вероятностью отправился за ним. Джон, чуть прихрамывая, поскакал в сторону двери, ведущей из лаборатории. Некоторых трудов ему стоило расправиться с двумя оборотнями — если с тремя людьми проблем почти не возникло, то здесь пришлось постараться. Благо, одному удалось откусить голову еще до того как он обратился, однако, к несчастью, сам Джон уже не мог сменить форму — он рассек лапу осколками стекла, и трансформация могла привлечь за собой сильное кровотечение. Пришлось остаться волком. Покинув лабораторию, он вышел в огромное помещение. В его углах на потолке находились мощные прожекторы, а на полу виднелась кровь, не до конца смытая. Полигон? Может, здесь тестируют подопытных? Джон спустился по опущенной лестнице со ступеньками. Впереди, метрах в двадцати от него, располагалась двойная дверь. Туда. С той стороны неприятно пахло гнилью, но пути назад нет, так что нужно двигаться дальше. — Джон! Добрый вечер! С громким механическим лязгом лестница сложилась и поднялась, и Джон, дернув ушами, поднял голову. На мостике почти под потолком стоял Мартинез. С момента последней встречи он изменился: вытащил серьгу из уха, снял кольца и браслеты и вернул волосам естественный темный цвет. На нем надеты гавайская рубашка с футболкой под ней и брюки с туфлями. Руки его были в крови, и оборотень, невольно принюхавшись, почувствовал запах Саймона. Он зарычал и рявкнул. — Тише-тише, дружище, — успокоил мексиканец и ухватился обеими ладонями за перила. — Что ты здесь делаешь, м-м? Надеюсь, передумал и решил встать на мою сторону? Джон снова рявкнул, сказав на волчьем что-то наподобие «не дождешься». — Почему? — спросил Мартинез, искренне удивившись. — Джон, подумай! Подумай еще раз о том, что ты получишь, если будешь работать со мной! Уважение, деньги, власть! Неужели люди никогда не принижали тебя за то, кем ты рожден? Неужели ты не хотел отомстить тем, кто считал, что ты не достоин жить?! «Не все такие.» — Все, Джон! Все люди такие! Каждый и до единого такой, потому что они злобные и алчные, они хотят прибрать к рукам все на планете! Ты только посмотри, как они засрали ее! — зарычал уже сам Мартинез. Он разозлился буквально за секунду, его смуглое лицо исказил гнев. — Ты что, не знаешь, что в Эйршире раньше жила целая куча оборотней? А теперь покажи мне кого-нибудь из них кроме меня и тебя! Джон прижал уши к голове, тявкнув: «Твоя мать ведь была человеком.» — Была! Отец собирался ее обратить, пока люди не убили их обоих! — Мартинез в одно ловкое движение перепрыгнул через ограждение и приземлился на обе ноги. — Они выпотрошили ее, понимаешь? Она была беременна моей сестрой, но ей не дали шанса появиться на свет, потому что эти мерзкие ублюдки посчитали, что она дьявол! Я был прав, подумал Джон. — Они пытали мою семью. Они называли мою мать шлюхой еще до того, как ворвались в наш дом. С ней отказывались разговаривать, в нее кидали камнями, потому что она вынашивала нелюдя, по их мнению. Весь город. Это делал весь город, даже сраные дети, а теперь ты мне говоришь, что не все такие?! Да ты бы с ума сошел от горя на моем месте! Увидев это своими глазами, ты бы прирезал того твоего ухажера еще в самом начале, — выплюнул от злости Мартинез и наклонился. Он собирался обратиться. — Даже несмотря на запечатление. «Что ты с ним сделал?» — То, что должен быть сделать ты, — мексиканец сорвал с себя рубашку. — Прикончил его. Джон оскалился и подавил в себе скулеж, отчаянно рвущийся из глотки. Нет, это неправда. Убить Саймона? Это же практически невозможно, он из стольких опасных ситуаций выходил живым, почти здоровым! Его и заживо хоронили, и топили, и пытались поджечь, а здесь простой террорист с кулаками? Бред. Чистой воды бред, так не может быть, это ложь, блеф, да что угод- — Моя смерть не остановит процесс, и ты сам это прекрасно осознаешь. Крупные партии наркотиков уже на полпути к моим партнерам, так что и ты, и твой дружок, и САС опоздали. Мартинез снял футболку. — У тебя был последний шанс присоединиться ко мне, МакТавиш. Он опустился на колени и зарычал, обращаясь. Вены на его руках вздулись. — И проебал его.

***

Саймон думал, что погиб, но до сих пор оставался в сознании. Он не знал, с какой высоты упал, но точно себе что-то да сломал даже несмотря на надетый на него жилет. Он бы снял его, проверил, все ли в порядке, но не мог встать. Все его тело ужасно болело. Каждая клеточка тела пульсировала, кровь, по ощущениям, выходила из ран с каждым бешеным стуком сердца, буквально выталкивала сама себя из артерий, вен и капилляров, и окрашивала белый пол в алый. Ему было так больно, что он бы проткнул свои ладони ногтями, если бы не перчатки — руки сомкнулись в кулаки и не хотели разжиматься. Мокрые штанины протирали плитку, ноги не слушались, и в районе шеи вдруг пронзило острым уколом чего-то, что нельзя было описать словом «боль». Это было настолько ужасно, настолько невыносимо, что эти четыре буквы под это понятие просто не подходили. Саймон начал кричать. Громкие истошные крики забирали весь воздух из его легких, и он не мог остановиться — то вещество, что Мартинез вколол ему, буквально разрывало его изнутри, и он ощущал, как двигались его органы. Как отчаянно пытались сместить друг друга кости и хрящи, но что-то им мешало, блокировало, не давало сдвинуться с места, чтобы создать скелет волка. Мышцы сокращались, сильнейшие судороги сковали руки и ноги, дышать стало практически невозможно и Саймон, крупно дрожа, против своей воли перекатился сначала на бок, а затем и на спину. За своими криками, которые все никак не прекращались, он не сразу услышал звук чего-то поднимающегося и голодный рев, а когда смог сфокусировать взгляд, то заметил, что Мартинез впустил в комнату толпу подопытных, похожих на тех двоих в лесу, на трупы из комнаты со Стейси и на саму Стейси. Он вколол Саймону наркотик, который испробовал на тех, кого сюда привел, и теперь надеялся, что те сожрут его. Истекающего кровью, бьющегося о пол, словно рыба о землю, и кричащего так, словно от него живьем отрезали куски кожи. Почуяв запах добычи, бездомные, несмотря на кровавую кашу вместо их лиц и тел, с оглушающими визгами побежали на Саймона. Они накинулись на него, вцепились зубами и когтистыми руками в одежду, добавляя еще и еще мучений и ран тут и там в попытках разорвать на части, чтобы сожрать. Они кусали его, грызли, жевали, и в тот момент он почувствовал, что большие пальцы на его руках начали подниматься по кистям рук вверх. Мучительно медленно, меньше миллиметра за миллиметром, но этого хватило, чтобы заставить его кричать снова. Ему казалось, что он сходил с ума. Ему было так невыносимо плохо, он уже должен был умереть, но то ли сила воли, то ли наркотик поддерживали в нем жизнь, с которой он уже десять раз распрощался. В голове помимо громких и частых молитв закончить страдания как можно быстрее со скоростью гоночных болидов мелькало простейшее «почему?». Почему он не погиб? Почему из него продолжала идти кровь, но он все еще находился в сознании? Почему он позволил себе оказаться в такой ситуации, почему так феерично облажался, почему позволил быть избитым, почему не защитил Джона, почему не пошел вместе с ним или и вовсе не оставил его дома, как планировал? Саймон лягнул ногой двоих нападавших, и те завалились на спину. Это резкое движение получилось рефлекторным, он не планировал этого. Его мозг сам отдал команду отбиться, несмотря на страшнейшие судороги и медленную мутацию. Саймон вдруг поднялся. Внутри, где-то в груди, вдруг обдало горячим, зажглась ярость, и он тут же принялся остервенело отбиваться от нападавших. Он пинался, толкался, использовал на обезображенных бездомных все приемы рукопашного боя, которые знал, но с внезапно такой силой и энергией, что они получались еще мощнее, чем обычно. Все происходило так быстро и стремительно, что до Саймона не сразу дошло, что он, во-первых, до сих пор жив и, во-вторых, дрался прямо как тот мужчина из парка, который всадил в Джона нож. Тот боролся так же отчаянно и — Саймон вцепился зубами в глотку мутировавшей девушки, что пыталась сломать ему руку — не реагировал на ответные удары. Саймон делал то же самое. Боль никуда не уходила, но на первый план вместо нее вышла беспричинная ярость. Она толкала его вперед, управляла им, словно кукловод — марионеткой, заставляла разбивать головы противников о стены, рычать-кричать, буквально отрывать лоскуты кожи с шерстью и мышцами и не обращать внимания на ответные атаки. Так Саймону сломали палец и выбили зуб, но он не прекращал махать кулаками.

***

«Зря ты пришел,» — Мартинез пытался обойти Джона, но тот отходил в сторону, сплевывая кровь. Тому удалось его зацепить, и довольно сильно. «У тебя могла быть лучшая жизнь». «Ты планировал шантажировать мою семью». «Потому что ты идиот!» прорычал Мартинез. Он оскалился и разинул пасть, чтобы громко залаять. Его темный хвост мотылялся туда-сюда, низко опущенный. «Как еще мне было тебя заставить?!» «Никак,» отозвался Джон, клацнув зубами. «Я еще несколько месяцев назад сказал тебе, что моя стая не будет тебе помогать. И ты пообещал никого не трогать.» «Обещания не вечны, Джон. Скажи, ты обещал своему любовничку быть с ним вместе?» Мартинез облизнул клыки, Джон же застыл. От ушей до самого хвоста пробежали мурашки, и его сердце болезненно сжалось. «Хреновый из него солдат. Вряд ли бы он мне пригодился.» «Что ты с ним сделал?!» «Убил, я же сказал. Ты мне не веришь? Могу показать, если, конечно, от него что-то осталось.» «Ты…» «Я скормил его своим подопытным.» Это было последней каплей. Джон набросился на Мартинеза, и тот ответил на его атаку, сомкнув челюсти в опасной близости от его уха. Они сплелись в единый комок из темной шерсти, когтей и зубов. Катались по полу, царапали его, рычали и пытались дотянуться друг до друга, чтобы вонзить клыки в теплую плоть и разорвать ее, чтобы сделать так, что регенерация не поможет. Джон не думал об услышанном. Он просто не мог — первобытная злоба запрятала его человеческое «я» глубоко в его волчьей части, и он, забив на все, просто дрался. Он не обращал внимания на то, что его лапа начала кровоточить больше, на вырванные клоки шерсти, на усилившийся запах гнили, что шел из-за той запертой двойной двери. Он совершенно ни о чем не думал. Возможно, после, если он выйдет победителем из схватки, он с ужасом осознает, что случилось. Он поймет, что потерял то, ради чего его предки жили свои жизни и строили семьи, ради чего он сам ввязался в дело, изменив себе в желании спокойно существовать — он потерял предназначенного ему судьбой Саймона, из-за и для которого делал то, чем занимался последние несколько месяцев. Сейчас же Джон продолжал драться.

***

Перекинув через себя последнего мутировавшего, Саймон с громким стоном упал на колени. Ноги его не держали, он весь дрожал, и ему резко стало плохо. С усилием он поднял голову и осмотрелся. Повсюду были разбросаны окровавленные тела, кровь достала даже до верхних частей стен — настолько ее было много. Рядом валялись ногти, волосы, части одежды и куски плоти, а солдаты Мартинеза лежали в неестественных позах. Саймон сам сделал это. В районе сердца остро кольнуло, и он, сжав пальцами плитку на полу, выплюнул перед собой сгусток крови и несколько зубов. Своих собственных, передних, которыми разрывал кожу нападавших, словно самый настоящий оборотень. Следом Саймона стошнило, и снова ему стало очень больно. Под ногтями и в районе больших пальцев страшно пульсировало, грудь и голову словно сдавливало тисками, и его рвало кровью и желчью. С носа капало, он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть; мышцы не слушались, а перед глазами с лопнувшими капиллярами все плыло. Откашляв то, что не успело выйти с общей массой, Саймон вдруг ощутил новый прилив ярости — и сил вместе с ней — и встал. Его движения были быстрыми, но рваными и дергаными, как если бы он не умел правильно ходить. А еще он лучше слышал. Нет, он слышал вообще все: казалось бы, тихий звук капли крови, что стекла с разорванной пасти одной из убитых в лужу, воспринялся его ушами оглушительно громко. Или стук собственного сердца, бульканье в пустом желудке, шорох джинс и упавший с головы светлый волосок. Саймон сделал шаг и, пошатнувшись, грузно свалился на пол. Он оскалился сам на себя, хотя оскал походил скорее на гримасу боли, и пополз вперед. За двойными дверьми он слышал рев. Скулеж. Джон? Джон… он ведь… Саймон прогнулся в спине, когда в поясницу отдало очередным острым, словно нож, разрядом, но это ему не помешало ползти дальше. Джон ведь все еще где-то здесь. Возможно, он где-то рядом. Нет, он точно где-то рядом. Нужно постараться помочь ему. Пока наркотик не убил и не превратил в психа полностью, пока на это есть силы — нужно. Нужно добраться до Мартинеза и убить его. Разорвать на куски, открутить голову, выпустить кишки, вспоров брюхо, словно дворняге. Нужно выдавить ему глаза, заставить испытать его все то, что на протяжении долгих месяцев чувствовали плененные им люди, которые ничего плохого ему не сделали. Саймон утробно зарычал и подскочил на ноги. Он попытался открыть дверь, со всей силы толкнув ее широкими ладонями, но та не поддалась. Зато над ней он заметил прямоугольный вырез с вставленным туда стеклом. Вот через него пробраться можно. Он подпрыгнул и ударил кулаком прямо по центру. Еще, еще раз и еще, пока под давлением стекло с громким звоном наконец не разлетелось на сотни мелких и крупных осколков. Некоторые из них впились в кожу, но Саймона это не остановило. Он уже весь истекал кровью, однако упорно шел вперед, подстегиваемый маниакальным желанием убивать, которое переплеталось с идеей о том, чтобы помочь Джону и защитить его. Саймон перелез в соседнее помещение, которое было практически идентично прошлому, и побежал к еще одной двери, точно такой же. По пути он спотыкался и падал, его рвало кровью, на коже начала проступать светлая шерсть, а большие пальцы, ломая кости кистей, продвинулись выше, но ему было плевать. Стекло сверху он разбил второй рукой, ввалился внутрь и, упав на осколки, увидел перед собой жуткую картину. Волк с почти черной шерстью — Мартинез — возвышался над Джоном. На полу от центра комнаты до места чуть поодаль, где он лежал, была размазана кровь, которая забрызгала и его коричневого цвета шерсть. Он пытался отбиваться, но Мартинез в своей форме оборотня старался перегрызть ему горло, отчаянно рыча. Джон извивался, пытался встать или хотя бы отползти, пинался лапами, но ему это не помогало — он не солдат, он устал и был ранен. Сил не хватало. Саймон сжал осколок стекла в ладони так сильно, что тот впился ему в кожу, и подбежал к мексиканцу так быстро, как никогда еще не бегал. Он вогнал осколок ему прямиком в шею, а потом ухватился за нее обеими руками и потянул на себя. Каким-то чудом — должно быть, действие наркотика — у него получилось сдвинуть тушу волка с места и отвлечь его внимание от Джона, переключив на себя. Тот агрессивно зарычал и попытался укусить Саймона, но он вовремя ударил противника кулаком по носу и отошел на несколько шагов назад. Джон, широко раскрыв глаза, тявкнул. Возможно, он приказал бежать, но Саймон не собирался убегать. Он хотел крови, и он ее получит, как того требовала буквально каждая клеточка тела. От Мартинеза отбиваться было тяжелее. Он накинулся, повалил на спину и вгрызся в локоть. Куртка уменьшила урон, но его острые зубы прокусили ее ткань и впились в кожу, пока Саймон бил ногами и второй рукой. Они оба рычали, таскали друг друга туда-сюда, несмотря на раны, и не обращали внимание на то, как во все стороны летела кровь. А потом вдруг раздался взрыв. Вместе с кровью на стены попали куски шерсти, кожи, мышц и осколки костей, и Саймон закрылся, чтобы не попасть под удар. В момент, когда Мартинез спустя несколько минут ожесточенной бойни почти сомкнул челюсти на шее, Саймон дрожащими руками смог достать единственную оставшуюся у него гранату, оторвать чеку и засунуть тому прямо в пасть. Затем он оттолкнулся обеими ногами и проскользил выше по полу, подальше от волка, которому почти мгновенно разнесло голову. В ушах звенело. Саймона в очередной раз стошнило, один волк упал, и он посмотрел на второго, лежавшего в паре метров. Посмотрел на Джона. Саймон встал, рухнул на колени снова, а потом сделал последний вдох и завалился на бок.