В овечьей шкуре

Джону приснилось, что они с Саймоном все же посмотрели второй тайм матча, во время которого… ну… сделали то, что сделали. Один раз он проснулся ночью, потому что у него затекла нога, а так он спал крепко, прям позади соседа. От которого классно пахло. Его природный аромат с яркой примесью запаха Джона, к которому добавились нотки пота — бесподобно. Правда. Джон, будь его воля, прижался бы носом к лопаткам Саймона и дышал бы им всю ночь, но он просто спал рядом, как убитый, и вертелся туда-сюда, как юла. А потом проснулся утром. Судя по темноте за шторами, утро было раннее — часов шесть-семь, что настолько рано, что не поспать еще немного — грех. Джон и собирался еще подремать, все равно ведь суббота и никуда не нужно идти. Он зевнул и сел в постели. Помотал головой, покрутился, разминая спину, а потом, почесав затылок, взглянул на Саймона. Тот спал, лежа на боку и засунув руку под подушку. Он шумно сопел, чуть хмурясь во сне, и Джон протянул руку, чтобы поправить его взлохмаченные светлые волосы, похожие сейчас на гнездо. Да уж, знатно они вчера покувыркались. На плечах у того до сих пор остались бледные следы от ногтей, плюс у них обоих шеи были усеяны розовыми круглыми пятнами. Но Джон не жалел. Он плюхнулся обратно на спину и завел руки за голову. На губах сама собой появилась легкая улыбка, и он посмотрел в потолок, после чего прикрыл глаза. Он предполагал, что Саймон мог быть хорош в постели, но чтобы настолько… Боже, он и правда вчера был на высоте. Если бы Джон знал, что вчерашний секс будет самым лучшим в его жизни, то действовал бы активнее. Хотя куда активнее? Вчера он очень здорово поторопился. Он только недавно начал прощупывать почву и сделал первый шаг, но прошлой ночью похерил свой почти отсутствующий план и буквально набросился на Саймона. Это было очень рискованно, но тот, к счастью, не оттолкнул и позволил продолжить. Джон нахмурился и сделал вдох. Спросонья он не сразу заметил, но в запахе его соседа прослеживались нотки болезни. Не чего-то серьезного, а более легкого, типа простуды. Джон прислушался. У Саймона было чуть свистящее дыхание. Он лег почти на живот, и, видимо, из-за этого сопли натекли куда-то в пазухи, затруднив вдохи-выдохи. И когда он успел заболеть? Как такая глыба смогла простудиться? Джон закрыл глаза. Ладно. Насморк, подумаешь. Какое-то время он лежал. Одеяло едва доставало ему до пупка, одну ногу он и вовсе высунул, чтобы было прохладнее, и в такой обстановке появилось желание поспать еще часика четыре. Но Джон вдруг разлепил веки, когда Саймон, аккуратно сев, начал кашлять. Тот старался это делать как можно тише, прикрывая рот ладонью и кашляя не во всю силу, но от чуткого слуха оборотня это не скрылось. — Ты куда? — Джон потер левый глаз пальцами и сел в постели. Он снова потянулся, а сосед, вяло моргая, надел футболку, прежде чем обернуться. — Домой. Видок у него жутковатый. Вчера ночью Саймон казался самым-самым красивым человеком на планете, особенно когда вколачивался, весь порозовевший, сжимал руками, сопел и постанывал, облизывая тонкие губы… А сейчас он напоминал призрака, словно оправдывал свой позывной: растрепанный, кое-где в засосах и царапках, с красным забитым носом и уставшими глазами, он дышал через рот и неспеша одевался. — Останься. — Нет, — Саймон повернулся обратно и нагнулся, чтобы захватить с пола свои трусы. У него хрустнула спина. — Почему? — У меня дела и… — сосед покашлял. — Не могу. Занят. — Или просто боишься? После вчерашнего. Белье с тихим шумом выскользнуло из дрожащих пальцев и опустилось на ковер. Да, ему стыдно. Да, черт возьми, Саймону, мать его, Райли, стыдно за секс с соседом. С хорошим соседом. Да и секс неплохой вышел, даже отличный, но — Саймон, кусая нижнюю губу, опустил голову — он не тот, кто должен был провести с Джоном ночь. Их близость была ошибкой, а главный виновник в этом — немного пива и мозги, которые за время командировки в Эйршир у двухметровой надежды САС и всего человечества перестали работать совсем. Саймон поддался эмоциям. Тем самым, которые долгие годы заглушал, и которые вырвались из него после первого поцелуя. — Не боюсь. Просто мне нужно… — Саймон недовольно простонал и потер лоб пальцами. Тот горячий. Прямо жутко горячий. Да и горло болело… — Домой. Я заболел. — По тебе видно, — Джон быстренько сел рядом, отопнув одеяло в сторону. Он внимательно посмотрел на бледное лицо соседа. — Сильно плохо? — Пиздец плохо, если честно. — Так! Давай, ложись, а я сбегаю за лекарствами. Не вставай, а то… еще хуже будет- — Я не маленький. — Ложи-ись, — настоял Джон и положил руку Саймону на голое плечо. — Мне нужно в душ. — Сходи у меня. Я принесу тебе одежду. Саймон с кислой миной взглянул на Джона. Они же не встречаются, чтобы тот так о нем заботился… хотя… они видели друг друга голыми и даже больше, поэтому то, что Джону придется сходить к Саймону домой и порыться там в шкафу, чтобы найти там чистое белье, не так уж и страшно звучит. Вроде. Все равно сил отпираться нет — его бросало то в жар, то в холод, дышать стало сложнее, и он вряд ли сумеет доковылять хотя бы до соседней комнаты, не говоря уже о том, чтобы возвращаться к себе и лечиться там в одиночку. — Давай-давай, иди. Я все принесу. Джон ободряюще улыбнулся, когда Саймон поджал губы и шумно втянул сопли носом. Ура — порадовалось волчье «я», — теперь настала очередь заботиться о нем! Есть шанс отплатить ему той же монетой за помощь после того случая, когда пришлось несколько дней проторчать в волчьем обличье. Тут иной случай, конечно, простуда, а не ножевое ранение, но соседу тоже плохо. Плюс, он ведь человек. Это у оборотней очень хороший иммунитет, настолько, что им и рак не страшен, а бедному Саймону ни капли крови оборотня не досталось. Джон открыл ящик комода. Его сосед привез с собой из Англии совсем мало вещей — несколько однотонных футболок, (и та, которую он купил в торговом центре), две пары синих джинс, четыре пары черных носков, комплект пижамы… домашние штаны… и аж восемь пар белья. Все из этого было свободными боксерами, и Джон кивнул сам себе, оценивающе глядя на предметы одежды — в таких удобно, а лично ему они еще нравятся из-за того, что легко рвутся, если нужно быстро обратиться. Хотя тогда в парке он белье не надевал… Джон достал из шкафа носки, пижаму и боксеры, после чего закрыл шкаф и, держа одежду двумя руками, огляделся. Из-за прикрытых шторами окон спальня соседа была окутана полутьмой. Кровать не заправлена, рядом с ней на полу стоял закрытый ноутбук, среди одеяла пряталась футболка. Та часть пола, которую не прикрывал ковер, была чистой, ровно как и комод, на котором стоял телевизор — недавно Саймон, значит, вытирал пыль. Чистюля. Да он вообще очень часто убирался, как заметил Джон: полы намывал, стирал одежду сразу же как появлялась возможность, а не закидывал все в стиральную машинку до лучших времен, как его сосед. Из него бы вышел отличный, э-э… уборщик? Но повар из него еще лучше. Вернувшись вскоре домой с одеждой, Джон закрыл дверь и прислушался: из ванной доносился звук льющейся воды. Саймон все еще мылся, значит. Кстати о поваре — а почему бы не приготовить бульон? Не то чтобы Джон супер классно готовит (явно не лучше Саймона), но обыкновенный суп он вряд ли испортит. Тем более, всегда можно позвонить маме и спросить, как готовит она, чтобы получилось хоть немного вкусно. — Саймон! — Джон постучался в дверь в ванную. — Что? — Я тебе одежду принес! Я зайду? — Заходи. Джон приоткрыл дверь в ванную и постарался не глазеть на скрытую тонкой занавеской фигуру Саймона. Тот сидел в ванне, видимо, сгорбившись, ибо у него ноги не помещались, чтобы полноценно лечь. — Чистое полотенце висит на крючке, если что. — Окей. Оборотень мотнул головой и положил одежду на белую тумбочку, после чего тихонько вышел из комнаты и прошел на кухню. Так. А с чего начать? Джон почесал заросший темной щетиной подбородок и полез по шкафчикам искать кастрюлю. Попутно он достал сковороду и поставил ее около микроволновки — позже пожарит овощи. Наконец, спустя несколько минут искомая посуда была успешно найдена: новая кастрюля, которую Саймон скорее всего и взял, когда Джон был в отъезде в Глазго, оказалась на самом дне выдвижного ящика справа от холодильника. Джон достал ее, наполнил холодной водой из крана и поставил на плиту, после чего включил огонь. Затем он принялся искать ингредиенты для бульона. Он ел кучу всякой еды, приготовленную мамой, когда ездил домой в Глазго. Там было много сочного мяса и других вкусностей, которые с его тарелки улетели почти мгновенно. Маме помогала Оливия, и они обе, скорее всего, знали рецепт какого-нибудь блюда, которое поможет бедному Саймону почувствовать себя хоть немного лучше. — Иди ложись, — наказал Джон, открыв холодильник. Он немного прогнулся в спине, чтобы взглянуть на вышедшего из ванны Саймона. Волосы на голове тот явно вытер очень тщательно — светлые пряди торчали в разные стороны и очень походили на кудряшки. — Я пойду к себе. — Э-э, не-е! Сдурел, что ли? Ты весь мокрый и у тебя температура! Саймон шумно вдохнул через нос. Он подошел ближе, чтобы посмотреть на содержимое холодильника. По его лицу было видно, что он с трудом соображал. Гребаная температура. — Я не хочу тебя напрягать. И не хочу тебя заразить. — Да брось, — Джон достал из холодильника древнюю луковицу и две толстеньких морковки. — У меня суперский иммунитет, ты даже при всем желании не сможешь меня заразить. Да и к тому же, ухаживать за простуженным человеком почти равносильно тому чтобы мыть раненого волка под хвостом. — Я не мыл тебя под хвостом, — слабо улыбнулся Саймон. Тогда, когда он отмывал Джона от грязи после драки в парке, у него была идея помыть того, ну, там, но он решил не рисковать. Все-таки, это не просто задница волка, а задница разумного волка. — Ну и пофиг, — ответил Джон с легким смешком. Он налил в кружку, которую достал из посудомоечной машины, немного теплой воды и вручил бледному соседу коробку с жаропонижающими таблетками. Ради того, чтобы достать аптечку, в которой они лежали, пришлось встать на носочки, иначе он бы до дальнего угла шкафчика, где все это добро хранилось, не дотянулся. — Держи. Выпей одну и ложись спать. Джон постарался проигнорировать дрожь, которая пробежала по его телу, когда он своими пальцами коснулся горячих рук Саймона, передавая ему посуду и лекарство. Тот приоткрыл рот и хотел что-то сказать, но по итогу закрыл его, быстро облизнул губы кончиком языка и кивнул. — А ты? — А что я? — Что ты будешь делать? — Готовить, — Джон немного отошел в сторону и показал большим пальцем за себя, на плиту с кастрюлей. — Сварганю бульон. Только в магазин схожу, а то мяса нет. Саймон снова кивнул: — Хорошо, — он сделал несколько шагов в сторону лестницы. — Спасибо. — Не за что. Ой, подожди, вот градусник!

***

Саймон еще пару раз попытался смыться к себе домой, но Джон ему не позволил. Нет, он не привязал того к кровати, всунув градусник в рот, а просто опять объяснил, что в таком состоянии лучше вообще никуда не идти, да и на улице очень холодно. Там даже начал идти снег (хоть и мало), посему это плюс причина остаться в холостяцкой берлоге шотландского оборотня, даже при том, что чтобы попасть домой, Саймону необходимо просто-напросто перейти дорогу. Не огромное оживленное шоссе с шестью полосами, а самую обыкновенную дорогу. Нет уж. Пусть лучше пока отдыхает в чужой кровати. Затем Джон оделся и пошел в магазин. Он старался вышагивать по тротуару быстрее, чтобы скорее купить нужные ингредиенты и вернуться на кухню, где закипала вода для бульона. Ему нужно купить пачку приправ, лапшу по типу удона и говядину, какой-нибудь жирный сочный кусок, чтобы накрошить его весь. Да, это уже суп получится, но все же. Говядина вкусная, она больше всех остальных видов мяса нравилась Джону, и он был уверен, что она, плавая в окружении вареных овощей, придется по душе и Саймону. Он для этого сделает все, что угодно и даже больше. Джон засунул руки в карманы легкой куртки и ускорил шаг. Он почти дошел до магазина — чухать оставалось еще пару минут, а потом он окажется в тепле, среди кучи стеллажей с продуктами… и наверняка в компании тех двух мутных мексиканцев. Ну ничего, их рожи придется терпеть немного, потому что дома ждут кастрюля и Саймон. Простуженный, дико измотанный и бледный, закутанный в теплое одеяло и спящий в кровати Джона, в чем-то типа его норы, если бы он был диким волком — Саймон отдыхал там, где спал только сам Джон. Он лежал на его подушках, укрывался его одеялом и комкал пальцами его простыню, когда накатывала высокая температура; Саймон оставлял на гладкой ткани свой запах, да и вообще будто все в доме им пропиталось, так сильно, так хорошо, что аж плохо. Саймон везде, Саймон повсюду, и от этого волк внутри яростно пытался подавить здравый смысл: он хотел ни отходить ни на шаг, лежать рядом, прижав к себе, обнимать, целовать и в целом заботиться. О длинноногом широкоплечим солдате, который, тем не менее, выглядел очаровательно в пижаме в полоску и с красным забитым носом. Так хотелось погладить его по курчавым волосам, чмокнуть в щеку… но нельзя. Секс это секс, он был вчера, сегодня они ничего не обсуждали, так что просто следует остановиться на приготовлении супа. Уже на подходе к магазину Джон вдруг вспомнил, что он в такое время, семь сорок, еще не работает, а открывается только в девять. Твою мать! Джон обернулся и натянул капюшон на макушку. Выхода, нет, придется идти в другой, поэтому он, ругнувшись, на пятках развернулся и рванул вперед, в ближайший круглосуточный. Блин, ну как так можно было забыть? Это все из-за Саймона. Переживания о нем забили голову и вытеснили оттуда все адекватные мысли, оставив только почти первобытное «нужно заботиться», «нужно оберегать» и «нельзя бросать». Мама говорила, когда Джон ранее приезжал домой, что это нормально и устаканится через какое-то время. Она поделилась, что у отца с таким подарком от запечатления проблем было больше, и ему поначалу было тяжело оставлять свою на тот момент будущую супругу одну. Поскорее бы эта странная зависимость от Саймона исчезла! Она и правда уже поднадоела, особенно сильно она будет мешаться, если они разъедутся. Волк в Джоне тогда, наверное, в депрессию впадет. До круглосуточного продуктового Джон поначалу шел, а затем сорвался на бег, пока не добежал. После он чуть ли не пулей влетел в теплое здание и сразу же схватил корзину, с которой пошел в глубь магазина, в сторону холодильников с мясом. Он делал все быстро. Быстро просмотрел мясо, быстро взял самый лучший кусок (и один из самых дорогих), быстро схватил маленький пакетик со специями и так же в спешке захватил упаковку лапши, после чего поскакал на кассу. Там Джон оплатил все с помощью банковской карты, с третьей попытки достав ее из картхолдера, запихал покупки в небольшой пакет и помчался обратно. Путь он решил немного срезать, пройдя по улице со старыми домами. Там мало кто жил, буквально несколько семей, потому что жилье там дорогое и по качеству не очень хорошее: дома продувало, окна там хреновые, да и проблемы с отоплением. Джон проходил рядом по побитому серому тротуару, пока ледяной ветер дул ему в спину, подгоняя. Все вокруг было мрачным. Кто-то из особо ушлых горожан уже поставил во двориках и около дорожек к ступенькам украшения к предстоящему Рождеству, но эта капля теплых цветов никак не помогла разбавить окружающую темноту: черные когтистые деревья поскрипывали от ветра, а их тонкие ветви качались туда-сюда; тучи и не думали исчезать и уступать место декабрьскому солнцу, и сверху редко падали крошечные снежинки, которые разлетались в разные стороны и спустя время таяли, стоило им оказаться на земле.

***

Вскоре Джон вернулся домой. Он тихо закрыл за собой входную дверь и запер ее, а после стянул обувь, повесил куртку и сразу же направился на кухню. В доме было намного теплее, чем на улице. В спальне, возможно, вообще жарко, особенно Саймону, хорошо одетому, в носках, еще и под плотным одеялом. И под температурой. Судя по отсутствию шума со второго этажа, он мирно спал, иначе бы ворочался, что от чуткого слуха оборотня бы точно не скрылось. Джон разложил еду на тумбе, запрятал пакет в ящик и достал из упаковки мясо. Вымыв руки, он промыл кусок говядины и положил его на разделочную доску. Только он собирался взять нож, как ему позвонили. — Алло? — Привет, Джонни! Я тебя не разбудила? — Ливс! Привет. Нет, я не спал, — мягко улыбнулся Джон, прижав телефон к уху плечом. Он все-таки достал нож и принялся нарезать мясо кубиками. — Что-то случилось? Звонила сестра, Оливия. — Да! Ну, в хорошем смысле. Меня взяли на главную роль в постановке! — «Уильям и вервольф», что ли? — Да! Моя одноклассница, которую изначально взяли, отказалась, и позвали меня! — голос младшей сестры был весь пропитан радостью. Оливия очень любила сферу кино и театра, потому еще в средней школе записалась в драмкружок и по сей день продолжала ходить туда после уроков. Она жила этим делом, жила кучкой балбесов-ровесников, некоторую часть из которых в кружок затащили насильно, и последний месяц отчаянно пыталась заполучить одну из главных ролей в постановке по мотивам поэмы «Уильям и вервольф». Премьеру в школе назначили на конец декабря, что не очень вязалось с темой Рождества, но все же. — Поздравля- — Спасибо! Так вот, я хотела спросить, ты же приедешь? Я хочу, чтобы ты посмотрел, там такие костюмы офигенные будут! — Я постараюсь приехать пораньше, если меня отпустят. Но в канун Рождества я точно буду дома, — Джон едва не порезал палец. — Ура! — И вообще, ты могла мне просто написать, — пробубнил он. — Прости. Просто мне Келси буквально только что доложила, и я на эмоциях… решила позвонить, короче. А ты чего в такую рань не спишь? — Саймон заболел, я ему суп готовлю, — Джон отправил мясо в кипящую воду и туда же сгрузил лапшу. — Саймон? Этот твой сосед? — удивилась Оливия. Джон мог поклясться, что почти слышал ее широкую улыбку. Когда он рассказал уже лично родителям и ей о Саймоне, она радовалась сильнее всех. Она же с самого начала знала о том, что ее старший брат запечатлелся на человеке, да и ввиду возраста хотела больше быть в курсе того, как у него там на личном. К тому же, Оливия поделилась этим со своими лучшими подругами, а им, любительницам наблюдать за отношениями двоих мужчин, теперь стало жизненно необходимо знать малейшие детали. — Д… да. — Оу-у, — хитро протянула она. — А что с ним? — Простудился. — Бедняжка, — фыркнула Оливия, рассмеявшись. — А он на Рождество приедет? Вы там с ним хотя бы успели за ручки подержаться? — Успели, — Джон взялся за овощи. — И не только. — Что-о-о? Правда?! — Ш-ш-ш! Да. Правда. — У вас с ним был секс?! — Ливс! Тебе семнадцать! — возмутился Джон. На мгновение он даже прервался и грозно посмотрел на стену, словно перед собой вместо нее увидел шуструю сестру. — Тебе еще рано о таком разговаривать! — Не рано! Мы недавно на курсах проходили размножение у оборотней. — Но не у людей ведь! — И что! Будто есть разница, — усмехнулась Оливия. — Ну так что? — Секс был. А деталей не будет! — Тогда я сама у Саймона спрошу! — Ага, так он тебе и скажет, — съязвил Джон. — Не факт, что он вообще со мной на праздники приедет. — Почему? — Потому что мы просто переспали. Вчера. И ничего не обсуждали, а сейчас у него вообще температура и он спит, — Джон мелко нарезал лук и несколько раз моргнул. Тут же выступили слезы, и он шмыгнул носом. — Ты плачешь? — Я лук режу! Оливия весело хохотнула. — Окей, поверю тебе. Ну, спроси у Саймона тогда, когда он проснется. — Я не хочу. Я боюсь услышать ответ, который мне не понравится. — Думаешь, он не захочет с тобой встречаться? Джон ответил разочарованным «угу». — Ну, мне кажется, он не будет сильно против. Просто, э-э… раз он вчера тебя не отшил, то ты ему как минимум небезразличен, разве нет? — предположила Оливия. — Надеюсь, — вздохнул Джон. — Не знаю. Тут все сложно. — Проясни, значит. Когда Саймону полегчает, — подсказала Оливия. — Вы же не сможете вечно эту тему избегать. — А если сможем? — А тебе легче от этого будет? Ты же запечатлелся на нем! Дай ему понять, что он тебе нужен не просто для секса, — судя по шуршанию в трубке, девушка легла на кровать. О, да она прямо гуру в отношениях! Сама-то еще своего истинного не встретила, целовалась максимум с плакатом любимого корейского певца, а уже советы раздает! — А если он тебя пошлет, то… добивайся его! Докажи ему, что запечатление это не шутки и вы должны быть вместе. Джон нарезал овощи и отправил их на сковородку. Предварительно он налил туда масла. Всю массу, которая тут же начала шкворчать, он накрыл крышкой и развернулся, чтобы упереться поясницей в столешницу. Оливия права. Как бы Джон ни хотел молчать о вчерашнем, все же, ему нужно это обсудить с Саймоном. И услышать в ответ хоть что-то. Но что, если из-за этого самого ответа пострадает расследование? Что, если Саймон взбесится, не захочет больше работать вместе с Джоном и потом попадет в беду? Он опытный солдат, но он же сам говорил о своих проблемах с ментальным здоровьем. Вдруг они вылезут наружу после разговора, который с высокой долей вероятности закончится скандалом? Вдруг Саймона не остановит даже факт того, что запечатление — это на всю жизнь? — Спасибо, Ливс, — кисло улыбнулся Джон, чуть опустив голову. — Поговорю с Саймоном попозже. — И обязательно потом скажи мне, как все прошло! — воскликнула сестра. — Скажу, — кивнул тот. — Ой, кстати, а как мама супы варит? — Просто добавь много мяса, но не используй тимьян! Тогда все будет супер. — Спасибо еще раз. Все, давай, пока. И передавай родителям привет! — Передам. Пока! Джон отложил телефон в сторону и потер лицо обеими ладонями. Он поговорит с Саймоном вечером. Точно. Сто процентов.

***

Саймон проснулся от того, что ему резко стало холодно. Он убрал со лба мокрые волосы, прилипшие к коже, и с тяжким вздохом лег на бок. Он не без небольших усилий смог открыть рот — пересохшие губы не хотели размыкаться. Паршиво. Вчера у него просто немного побаливало горло, а сегодня он умирал от температуры. Спустя пару минут Саймон завел руку назад, не в силах встать, и нашарил градусник, который тут же, схватив дрожащими пальцами, сунул под рубашку — две верхние пуговицы он расстегнул, когда измерял температуру еще до ухода Джона в магазин. А сколько вообще времени? Вернулся ли сосед домой? Саймон, прижимая градусник рукой, вяло моргнул и привстал на локте. Его телефон остался в гостиной, а по зашторенным окнам он не мог понять, который час. Тридцать восемь и три. Супер, подумал Саймон, когда через несколько минут достал градусник из подмышки. Он отложил его на тумбочку и снова рухнул в постель. Простыня под спиной намокла от пота и скомкалась, часть наволочки подушки, на которой Саймон лежал, сползла. Он бы поправил, но у него на это не нашлось совершенно никаких сил. Он накрылся одеялом почти с головой, потому что знобило, и шумно втянул сопли носом, чтобы хоть как-то дышать. И вскоре провалился в сон снова.

***

Саймон спал весь день. Ему было очень плохо, у него постоянно подскакивала температура, и он ни разу за все то время, что бодрствовал, не ел, поскольку попросту не мог. Джон таскал ему лекарства (спреи и таблетки), давал салфетки, наливал воду в кружку — словом, всячески помогал. Ему несложно, да и, честно говоря, приятно: сосед его постоянно благодарил. А потом, когда уже стукнуло восемь вечера, тому стало получше. — А вот и блюдо от шеф-повара! С гордым видом Джон чуть толкнул дверь ногой и вошел в спальню. У себя на компьютере, повернув монитор в сторону кровати, он включил Саймону последнюю серию первого сезона «Леса из картин», чтобы валяться среди одеяла да нескольких подушек было не так скучно. — Что там? Джон поставил кружку с горячим чаем на тумбочку, подвинув несколько блистеров. Глубокую миску с ложкой внутри он отдал Саймону, который медленно сел. — Суп. Очень вкусный. Я сам делал. Саймон на мгновение взглянул на Джона и взял ложку. Он помешал варево, набрал немного бульона и отправил в рот. Горячо, но не сильно. Вкусно. — Правда вкусно, — чуть улыбнулся Саймон. Джон улыбнулся тоже и сел на край кровати, около скрытых под одеялом ног. Он зажал свои ладони между колен, скользнув взглядом по бледному лицу измученного болезнью соседа, который уже со второй ложки стал выглядеть менее похожим на зомби. Спасибо, Ливс, за совет не добавлять тимьян! — Спасибо. — Не за что, — на секунду оборотень обернулся, чтобы посмотреть на картинку на мониторе компьютера. — Ешь все. Иначе я тебя отсюда не выпущу. — Это статья, ты в курсе? — Ого, у нас теперь есть статья, запрещающая людям заставлять других есть самый вкусный бульон на свете? — Я не про бульон, — ответил Саймон, пережевывая кусочек говядины. — А насильственное удержание ни в чем не повинного кассира. — Будешь выделываться, я тебя всю кастрюлю заставлю съесть, — в шутку пригрозил Джон и, оттопырив недлинный указательный палец, помотал им. Затем он вернул руку в плен между ног. — Жуй. Быстрее выздоровеешь. — Правда? — Правда. — О, ну это тогда все меняет. Джон прикусил нижнюю губу и отвел взгляд в сторону, позволив Саймону спокойно поесть, не отвлекаясь на болтовню. Нужно подождать немного, а потом спросить. Спросить что? «Что между нами»? «Любишь ли ты меня в ответ»? «Есть ли у меня шанс»? Стоит ли вообще задавать такие вопросы? Да. Иначе он так и будет мучаться, утопая в догадках. Но Джон правда не хотел слышать ничего негативного. Он не готов к этому. После всего, что он с Саймоном пережил, он не хотел из-за своих глупых чувств и пары слов лишиться возможности спасти мир. Он не хотел лишиться Саймона, его редких шуток и еще более редких касаний, его первоклассной еды, его компании, в конце-концов. Наоборот, все о чем Джон мечтал, это быть рядом. Быть стереотипным защитником (он же оборотень), обнимать по ночам и утешать после кошмаров, рассказывать о себе и узнавать его еще больше, такого интересного, пусть и молчаливого человека, который объездил целый мир отнюдь не в качестве туриста и здорово рисковал своей жизнью, появившись здесь для поимки Мартинеза. — У меня вопрос, — неуверенно начал Джон, когда Саймон, съев почти весь суп, отдал ему тарелку. — Какой? — То, что было вчера… это… разовая акция? Джон избегал взгляда Саймона, но тот смотрел прямо на него. — Да. А что? Джон молчал, ему казалось, вечность. Он вцепился в тарелку и вполне мог, приложив чуть больше силы, разнести ее на кусочки. На такие же, на какие разлетелось его сердце. — Я люблю тебя. Саймон замер, Джон наконец посмотрел ему в глаза. — Я запечатлелся на тебе в день знакомства, — добавил он. — Ты… ты серьезно? Глаза соседа расширились. Его светлые брови поползли вверх от удивления, но следом они опустились вниз и изогнулись. Саймон будто расстроился. — Да. Я серьезно. — Какого хрена ты раньше молчал?.. — А что я должен был сказать? Я, по-твоему, должен был тебе с самого начала выдать, что я оборотень, и что я на тебе запечатлелся? Так, что ли? Джон вздохнул и поставил тарелку на пол. — Я думаю о тебе почти каждый Божий день. Я волнуюсь за тебя, особенно сейчас, и волновался каждый раз, как ты пытался вынюхать что-нибудь о Мартинезе. Сначала я не хотел с тобой сближаться, думал, что так будет лучше, а потом я тебя спас и… — он сделал рваный вдох. — И вообще, в тот день, когда ты узнал, что я оборотень и я потом ушел, я связался с теми, кто напал на тебя в лесу, и сказал им, чтобы они тебя не трогали. Потому что ты мой. Саймон молча слушал. — Мартинез же меня уважает. Он бы не стал трогать пару того, с кем хотел сотрудничать, поэтому я соврал тем его шавкам, что хотел тебя склеить. А потом смирился с тем, что тогда я не совсем соврал, — продолжил Джон. — Я правда люблю тебя. Обычно у оборотней при запечатлении обычно образуются пары из мужчины и женщины, но здесь я… это… это неправильно для меня. Было. Потому что я потом понял, что ты мне правда нравишься. Я бы в тебя влюбился и без запечатления, но оно есть и… получилось, что получилось. — Ты же понимаешь, что у нас с тобой ничего не выйдет? — спросил Саймон. Джон попытался уловить в его голосе хоть что-то: гнев, страх, что угодно — но тон соседа был ровным, будто он говорил о погоде. — Тогда почему ты вчера остался? Почему ты спал со мной в одной кровати все это время, пришел ко мне, когда я был в Глазго? Почему пошел в ресторан со мной? Почему позволяешь сидеть с тобой и буквально… буквально вытирать тебе сопли? — Джон рискнул и взял Саймона за руку. — Почему ты сейчас здесь? Повисло молчание. — Ты правда ко мне ничего не чувствуешь? — Я… я не знаю. Это все слишком сложно, — уклончиво ответил Саймон, но его дрожащие пальцы обвили широкую ладонь Джона. — Зачем я тебе? Я солдат, меня никогда не бывает дома, я убиваю людей и скорее всего скоро сойду с ума, потому что я лично вижу такое, о чем многие даже думать бояться. У меня вечная бессонница, я… ты достоин кого-то намного лучше. Уж поверь. — Мне не нужен кто-то! Мне ты нужен! — тот чуть не перешел на рык. Волчье «я» внутри внимательно слушало разговор и почти не шевелилось под кожей, затаившись, но от волнения Джон почти ощущал, как у него начинали побаливать зубы. Он может обратиться, если сорвется. Саймон чуть опустил голову и шмыгнул носом. — Нам с тобой не светит счастливое будущее. Даже если бы я с тобой встречался. — Почему?! Почему ты так думаешь? — Джон подсел ближе к Саймону и вцепился в него уже второй рукой. — Не, нет, ты не думаешь! Ты хочешь так думать! Подумаешь, Мартинез этот или еще что, но ты же… ты ж такой классный солдат! Тебе все нипочем! Ты столько мне рассказывал о своих миссиях, что ты так много собой рисковал и почти всегда выходил сухим из воды! Почему ты не хочешь рискнуть здесь? Джон сделал глубокий вдох. Выражение его лица смягчилось, он заговорил тише: — Один шанс, Саймон. Дай мне один шанс, — он нежно погладил его руку. — Если ты не захочешь быть со мной после того, как мы поймаем Мартинеза, я отстану. А до этого времени… Оборотень сел еще ближе и немного наклонился. Сосед посмотрел на него, приоткрыв рот. — Забей на то, что со мной… или тобой… может что-то случиться. И просто дай мне побыть рядом. Пожалуйста. Может, и правда попробовать? Может, проигнорировать истерику от здравого смысла? Ведь все, что было до этого: и секс тот, и та дурацкая упавшая в ресторане вилка, и помощь после драки с бездомным в парке, все шутки и подколы, все выпитые вместе бутылки пива — не просто так. Как бы Саймон ни пытался отвертеться, все же он знал, что эти вещи для него много значили. Больше, чем все, что он испытал во время своих прошлых интрижек до начала его тяжелой службы в САС. Рядом с Джоном он чувствовал себя как-то по-другому, иначе, и глупо уже было говорить, что это ему не нравилось. Если бы его ничего из этого не устраивало, он бы болел у себя дома, а не здесь. Саймон придвинулся ближе и в следующий миг прижался своими губами к губам Джона, на что тот моментально переместил руки с ладоней на плечи, сжал ткань рубашки и закрыл глаза. Что, если Джон — его судьба? Ведь не просто так же тот на нем запечатлелся… да и почему только рядом с ним получается хорошо спать? Вдруг вообще все в мире шло к тому, чтобы они встретились? Этот поцелуй с трудом можно назвать таковым. Это было касание губ, но при этом какое-то… чувственное, что ли, и легкое, после которого Джон с тихим вздохом отстранился и коснулся лба Саймона своим. Он прижался к нему, поглаживая его плечи, и Саймон сделал то же самое. — Ну так?.. — Да. Пути назад уже, наверное, нет, но Саймон не пожалел, что ответил положительно. И надеялся, что не пожалеет в будущем. — Спать? — спросил шепотом Джон спустя немного времени. Сосед же мягко улыбнулся: — Спать.