302

Идея приручить Джисона с помощью шоколадного молока проскользнула в голове Сынмина не более, чем шутка. Делать ему больше нечего, кроме как ставить эксперименты над своими несносными соседями. Однако в следующий раз, когда он заходит в магазин и скользит между прилавками, выискивая вкусности, его взгляд цепляется за витрину с молоком, и желание угостить Джисона возникает само собой. Уж слишком было забавно наблюдать его реакцию, да и у них впервые состоялся сравнительно длинный диалог без оскорблений (по большей части) — а чем только чёрт не шутит! Если есть шанс утихомирить бешеного соседа, то нельзя его упускать. Брать молоко только Джисону — неловко, да и как-то странно, поэтому Сынмин берёт ещё одно и Феликсу. Если угощать, то угощать всех. Феликсу, правда, он берёт банановое, а не шоколадное, чтобы внести немного разнообразия в их повседневную жизнь. К тому же, Феликс любит пробовать новое. Что любит и не любит Джисон, и как обращаться с неведомой зверушкой Сынмин не знает, поэтому выбирает идти уже по протоптанной дороге: когда он возвращается в общежитие и видит погружённого в свой мирок Джисона, развалившегося на кровати, то без предисловий кидает в него пачку молока. — У меня же синяки будут, ёбнутый! — взвизгивает он, на что Сынмин только улыбается: — Приятного аппетита. В этот раз «спасибо» не звучит, но никакой негативной реакции также не следует, и перед сном молоко оказывается выпитым. По стечению обстоятельств, которые никак нельзя назвать иначе, как вселенский заговор, на занятиях по социологии и экономике с разницей в неделю их курс начинает проходить тему дарообмена. Читая отрывки из работ Мосса и Салинза, заданные к семинарским занятиям, Сынмин невольно перекладывает теорию на их ситуацию с Джисоном, и в нём загорается уже полунаучный интерес: ритуал обмена подарками негласно предполагает, что тот, кому был вручён дар, ответит тем же — не обязательно сразу, однако на него возлагаются определённые ожидания, игнорирование которых может привести к началу войны или чего похуже. Сынмин с Джисоном и без того в состоянии тихой войны, и ничего взамен за шоколадное молоко он не ожидает, однако теперь ему становится любопытно: а вдруг Джисон что-нибудь когда-нибудь подарит ему в ответ? Не прям подарок, но, может, поделится сырным Читосом? С тех пор Сынмин покупает Джисону его любимое лакомство каждый раз, когда заходит в магазин. Однако видоизменяет тактику вручения своего подарка. Кидаться чем-то в Джисона доставляет ему невероятное удовольствие, однако если Джисон начнёт в ходе его шального эксперимента дёргаться, то ничем хорошим это не закончится: тот может стать ещё более буйным, что совсем нежелательно. Поэтому в следующие разы он сдерживает себя и отдаёт упаковку шоколадного молока прямо в руки. Джисон смотрит на него испуганно, осматривает его с ног до головы в поисках подвоха. Отчасти, это снова забавляет, с другой стороны, уже надоедает. Сынмин не сделал ничего, чтобы у Джисона возникала подобная реакция, это даже обижает: как будто он предлагает ему не угощение, а флакончик с ядом. Ей-богу! — Это опять мне? — он берёт упаковку, но осторожно. Может, он думает, что там взрывчатка? — А кому ещё? Джисон неопределённо дёргает плечами: — Не знаю, поэтому и спрашиваю, — взъерепенивается он, пытаясь огрызнуться, но выходит как-то устало и не всерьёз. — Тебе, — также устало отвечает Сынмин. — Не бойся, не отравлено. И прекрати на меня так смотреть. — Как так? — Как на злую мачеху, принцесса. — Иди на хуй. — Ая-яй! Принцессам не положено материться. — Иди на хуй. Никакая я не принцесса. На этом их перепалка прекращается, но исключительно потому, что Сынмин боится, как бы Джисон вновь не свалил в закат, хлопнув дверью. Однако он подмечает, что щёки Джисона покрылись едва заметным румянцем: не то от злости, не то от смущения. Предпочтительнее, конечно, второй вариант. Если бы в реальной жизни выскакивали уведомления, как в компьютерных играх, то сейчас бы сообщили, что Сынмин открыл у NPC доселе неизведанную эмоцию и теперь ему положен приз. Или наказание. Сынмин не уверен и узнавать пока не готов, поэтому откладывает сайд-квест до более светлых времён. Ни к чему тревожить бесоёбного попусту. *** Маленький ритуал дарения быстро входит в привычку, а вместе с ним и короткие диалоги, сопровождающие его. — Ты напоминаешь мне нашего преподавателя, — однажды говорит Джисон, когда получает очередную упаковку молока. — Он недавно притащил к нам в лабораторию жёлудь, потому что я, по его словам, похож на белку. — Ты действительно похож на белку. — Да пошёл ты. Их диалоги действительно коротки и всегда заканчиваются одинаково, однако день можно считать удачным, если такой диалог вообще состоялся. Без подношения Джисон по-прежнему не идёт на контакт, а получать более-менее умеренную реакцию от Джисона Сынмину нравится. Его внутренний ребёнок ликует, когда удаётся узнать новую информацию и тут же использовать её против соседа. В шутку, конечно же. У Сынмина нет намерений специально доводить Джисона до белого каления или обижать его. Именно поэтому он отстаёт от него сразу же, как только тот начинает посылать его куда подальше, даже если злости в его тоне не прослеживается. Сынмин не знает, насколько серьёзно Джисон воспринимает всякого рода подколки, и честно не хочет задевать его за живое. Мало ли, какие демоны за этим «живым» прячутся. Но поддразнивать Джисона — весело, и отказываться от собственного удовольствия Сынмин не собирается. Так проходит октябрь и медленно наступает ноябрь. Хэллоуинский мерч, который выставлялся на витринах с середины сентября, начинает сменяться рождественскими ёлками, блестящими шарами и гирляндами, контрастируя своей праздничностью с абсолютно унылой, мрачной погодой, слишком тёплой для снега, но уже достаточно холодной, чтобы желание выходить на улицу впало в спячку до следующей весны. Тем не менее, Сынмин насильно вытаскивает себя из общежития не только на пары, которые он не может пропустить из-за строгого контроля посещаемости, но и куда-нибудь ещё, для поддержания самого себя в тонусе. Чаще всего он ходит на прогулки с Феликсом по историческим достопримечательностям, восполняя пробелы в своём культурном образовании. Иногда увязывается в бар однокурсниками или с однокурсниками Феликса: он один раз помог им с задачками по экономике и теперь они угощают его пивом взамен на обещания, что тот поможет им и на сессии. Сынмин также старается поддерживать связь со своими школьными друзьями, хотя делать это не так и просто: у каждого теперь свои дела, своё расписание и собраться вместе удаётся редко. Поэтому когда Хёнмин приглашает его на свой день рождения, Сынмин с радостью соглашается. Дата празднования выпадает на первые ноябрьские выходные. Феликс с самого утра ускакал по своим делам, а Джисон очень шумно существовал, не вставая с кровати. О том, что он находится в состоянии бодрствования, можно было понять только по смене тетрадей в его руках. Он либо очень плох в учёбе, либо лучше всех. Нельзя столько учиться и быть где-то по середине. Сынмин уже надевает верхнюю одежду, когда слышит его голос: — Ты куда? — спрашивает Джисон. Вопрос настолько неожиданный, что Сынмин по началу не уверен, что адресовывается ему. Однако Джисон смотрит, чуть ли не моргая, не сквозь, как обычно, а прямо на него. Будто Сынмин наконец обрёл физическую оболочку — или Джисон наконец её заметил. Сынмин вообще не помнит, чтобы Джисон заговаривал с ним первым или интересовался, куда он направляется. — В ресторан с друзьями. — Можно я с тобой? Первая мысль Сынмина: Джисон издевается. Вторая: почему именно сегодня Джисону взбрело в голову стать социально активным существом? — Мы будем отмечать день рождения, и мы собираемся своей старой маленькой компанией, так что не получится, — осторожно объясняет Сынмин, надеясь, что Джисон не возьмёт это на свой счёт. — Может, в другой раз? — А, ясно. Хорошо. — Можем завтра сходить куда-нибудь вместе. Возьмём Феликса. — Ага. Взгляд Джисона устремляется в тетради, а Сынмин с некоторым сожалением покидает общежитие, торопясь на автобус. Ему так не хотелось отказывать, но было бы максимально странно притащить непредсказуемого и немного антисоциального товарища, которого никто не знает, на день рождения друга без всяких предупреждений. И тем не менее весь вечер мысли Сынмина то и дело ускользают к Джисону. Не исключено, что это была одна-единственная возможность установить контакт с ним, а теперь, после отказа, тот закроется ещё больше. Любой другой нормальный человек понял бы, почему ему отказали без всяких вопросов, но Джисон — это отдельная история. Его восприятие действительности довольно хрупкое, если судить по предыдущим их взаимодействиям. Он может надумать себе всякого. И несмотря на то, что в своих бзиках виноват он сам и разбираться с ними Джисон тоже должен сам, Сынмин беспокоится. Сынмин не чувствует вину за то, что не взял Джисона с собой, но весь вечер он вместо того, чтобы слушать истории из жизни своих друзей, раздумывает, что бы произошло, если бы Джисон сейчас сидел рядом. Он пытается понять мотивы и цель, но самое логичное «найти друзей» не вписывается в образ Джисона, а варианты «в тайне подсыпать яд незнакомым людям» и «составить опись всех знакомых Сынмина, чтобы мстить через близких ему людей» не вписывается в рамки базовой рациональности. Ужин оказывается вкусным, и Сынмин, хотя и перегружен левыми мыслями, даже умудряется сказать пару тостов. В общежитие он возвращается аккурат к комендантскому часу немного хмельной, зато преисполненный намерением объясниться перед Джисоном ещё раз и запланировать какую-нибудь совместную вылазку на завтра. Но Джисон спит. Тихо, мирно, в пушистой маске на глазах, и сопит, словно ангелочек. Феликс, хотя и не спит, уже в пижаме копошится в телефоне, лёжа на верхнем ярусе, и по его виду сразу заметно, что он вымотался за день. Поэтому, за неимением лучших вариантов, Сынмин решает отложить обсуждение великих совместных планов на утро и сам укладывается в кровать, удивительно быстро проваливаясь в сон.