Сезон дождей

Стоя перед входной дверью, Тэхён даёт Чонгуку последнюю возможность подать какие-то признаки того, что с ним всё нормально, хотя бы ответив на звонок. Но спустя почти пять минут бессмысленных гудков отключается и набирает код на двери. В этот момент он уже не переживает о тех вопросах, что крутились в голове считанные минуты назад. Только бы с Чонгуком всё было хорошо, а остальное не так и важно. Тэхён — взрослый, справится с любым его решением. Дом Чонгука встречает тишиной и поразительной чистотой. Тэхён обращает внимание на отсутствующие пороги и почти отсутствующие ковры. Что-то похожее он уже видел в доме Юнги. Вся обувь и одежда в прихожей аккуратно и ровно повешены и поставлены на полки, будто по линейке. Даже неловко становится , когда, снимая собственную обувь, ту не удаётся поставить настолько же ровно. Поразительная, даже отчасти пугающая тишина смешивается с некомфортной духотой. Хочется раскрыть каждое окно, чтобы впустить свежего воздуха. — Чонгук? Времени на осмотр дома он не тратит, двигаясь скорее инстинктивно, понимая, что расположение комнат скорее всего такое же, как у большинства здешних домов. Пройдя несколько шагов, решает, что о своём приходе сообщить абсолютно необходимо, чтобы как минимум не напугать Чонгука, если тот услышит звуки чужого присутствия. Да и, может, хоть немного подготовить морально к тому, что как бы тот ни стремился отгородиться от всех и от него в частности, им всё же придётся встретится лицом к лицу. — Чонгук?! Надеюсь, ты меня слышишь и с тобой всё хорошо. — Он медленно идёт в сторону гостиной, ища, где тот может находиться. — Юнги дал мне код от твоего замка… Дальше он не знает, как продолжить. Тем более, что молчание очень настораживало и заставляло сердце в груди биться рваным ритмом, словно готовя к тому, что вот-вот может произойти что-то плохое. — Чонгу…к… Он застывает на пороге приоткрытой двери, ведущей в спальню. Глаз не сводит с Чонгука, лежащего на кровати почти без движения. Тот дышит — это заметно, что уже радует. Во вчерашней одежде, которую даже не подумал снять. До сих пор весь просоленый морем и ветром. «Наверняка даже руки не помыл», — проносится в голове Тэхёна со скоростью света. Да и был ли он вообще в ванной? Это серьёзно настораживает и беспокоит. Тэхён хоть и глупый влюблённый, но совсем не дурак. Он много чего успел изучить касательно жизни парализованных людей. Замечает, как Чонгук медленно моргает, приоткрыв глаза. Смотрит на него неестественно пустым и непривычно отстранённым взглядом. По крайней мере пытается смотреть. Тэхён не уверен. Возникает предположение, что тот спал, а сейчас сквозь дрёму и усталость пытается сообразить, что происходит. И осознать тот факт, что тень, замаячившая в дверном проёме не просто галлюцинация. Либо кто-то чужой, а Тэхён. Тэхён пришёл к нему. Тэхён делает один неспешный шаг внутрь комнаты, игнорируя обстановку вокруг и сосредотачивая всё своё внимание только на Чонгуке. Тот постепенно приходит в себя. По глазам и выражению лица становится понятно, что до него окончательно доходит, что Тэхён и правда здесь — стоит в нескольких шагах от его кровати. Глаза его медленно округляются, и Тэхён даже улавливает в них блеск, похожий на заинтересованность. Он бы предпочёл увидеть в них радость. Может, это она и есть? Вдруг Чонгук всё же рад его видеть? Только вот почти мгновенно взгляд Гука потухает, а сам он прячется за маской безразличия. Удаётся ему это не слишком хорошо. Когда тебе всё равно на человека, ты способен сказать это вслух, не прячась за дверьми дома и не игнорируя сообщения и звонки от него. Ты его просто посылаешь. Говоришь — словами, строками теста в мессенджере, смайлами, в конце концов. В их возрасте что-то из этого уже вполне не чураются использовать, чтобы прекратить отношения. — Что ты здесь… — голос Чонгука звучит устало, хрипло и очень тихо. У Тэхёна в очередной раз сжимается сердце от понимания того, что Чонгук, по-видимому, не ел и не пил ничего со вчерашнего дня. Вспоминаются и слова Юнги: «Хочет исчезнуть». И во эта фраза, о том, что сейчас всё не так плохо, как было когда-то. Было хуже, чем сейчас?! На мгновение в нём просыпается желание встряхнуть ни в чём не повинного Юнги за грудки и спросить, что же тогда в его понимании — плохо? В понимании Тэхёна лежать почти сутки без движения, еды, воды и должной гигиены — это уже очень плохо. Чертовски плохо. Хотя он, наверное, излишне строг. Юнги мог просто не догадываться о состоянии друга, озвучивая своё предположение. Да и никто бы не догадался. Ведь за закрытой дверью может происходить всё, что угодно. Он и сам порой забывался, сидя дома и игнорируя окружающий мир. И поди разбери, он в эти моменты, прожигает жизнечасы за ноутом или за бессмысленным просмотром всех подряд фильмов и сериалов, или лежит без еды и воды. — Позже обсудим, — он обрывает Чонгука на середине фразы. Тэхён злится. Очень злится, но старается сдерживать себя. — Давай-ка пошли. Он подходит ещё ближе, вставая прямо над ним возле кровати и откидывает с него часть прикрывавшего его одеяла. Чонгук начинает чаще дышать, а глаза становятся ещё шире, будто от страха. — Что ты задумал?! — Понимает, когда Тэхён наклоняется и просовывает руки ему под спину и ноги. — Нет! — почти кричит. Он сопротивляется. Пытается оттолкнуть руки Тэхёна от себя, но тот значительно сильнее и, как минимум, нормально ел и пил всё это время, а потому получается это у Чонгука плохо. Хоть и брыкается он довольно активно. — Я всё равно тебя подниму, сопротивляешься ты или нет. Так что ты бы не тратил почём зря сил… — Не надо! Оставь! — вот теперь точно кричит. Чонгук не оставляет попыток высвободиться. Тэхён слабо на них реагирует. Но и вырваться не даёт, демонстрируя силу, когда нужно, но лишь с той целью, чтобы Чонгук сам себя не поранил в процессе попыток оттолкнуть Тэхёна. Он довольно легко поднимает его на руки — всё же не впервой — и идёт на выход из комнаты. Почти моментально становится тише. Чонгук притихает — в груди мгновенно возникает привычное чувство боязни упасть. Цепляется за плечи Тэхёна, комкая на нём лёгкую футболку, чего даже не замечает. И почти на целую минуту Тэхёну кажется, что он легко отделался. Но глаза Чонгука, когда он опускает на него взгляд, горят злостью и, как ни странно — обидой. Будто поведение Тэхёна и правда обижает его. Тэхён об этом старается сейчас не слишком много думать. Время ещё будет на это. — Где у тебя ванна? Хотя ладно… Думаю, без помощи найду её быстрее. Ты ведь не слишком туда рвёшься, как я уже понял. — Верни меня назад. — Чонгук буравит его пристальным взглядом, цедя слова почти как угрозу. — Нет. — Зачем ты это делаешь?! — вновь заметно повышает голос почти до крика. Едва сдерживается, чтобы и правда не наорать на Тэхёна. В этот момент даже мысли не возникает о том, что тот обидится. — Раз ты сам не в состоянии позаботиться о себе, то в состоянии я. Сначала приведём тебя в порядок, а потом поговорим. Как два взрослых и здравомыслящих человека. Либо же просто — мыслящих. — Отпусти! Он не может поверить, в то, что это всё происходит на самом деле. Не хочет, что бы Тэхён видел его таким. Почему не Юнги? Если уж кто-то и мог позволить себе ворваться к нему в дом, и встряхнуть его вместе со всем содержимым, то это всегда был он. Тэхён тут лишний. Сейчас лишний. Тэхён из раза в раз тормошит не только Чонгука. Он ломает весь привычно сложенный пазл его жизни. А отдельные его кусочки и вовсе выбрасывает, пока Чонгук не видит. — Я уже тебе сказал, что нет, е… — Тэхён запинается на ласковом обращении, скашивает глаза на влажные, будто тот вот-вот расплачется, глаза Гука, и слова просто застревают в горле. Что, если ему и правда не нужно этого? Он и так на взводе, зачем травмировать ещё больше? — Смотри-ка и искать долго не пришлось. Твоя ванная здесь, как я понимаю. Чонгук сильнее цепляется за него, не контролируя силу и не осознавая, что банально делает Тэхёну больно. Единственное, что его сейчас волнует, это то, как он сам выглядит перед ним и в каком виде предстанет, если Тэхён ещё не дай бог ринется его раздевать самостоятельно. По затылку неприятным табуном проносятся колючие мурашки отчаяния и страха. — Не надо… — произносит уже значительно тише. Почти умоляюще. Так, что на мгновение у Тэхёна в груди сжимается от боли. Неприятно. Он не хочет слышать в его голосе мольбу. Такую — никогда. Он останавливается перед ванной, вновь позволяет себе взглянуть на уставшее лицо Чонгука, по которому дико соскучился за эти часы. Чонгук будто и не понимает. Может, и без «будто». Он правда не понимает, что творится сейчас в его душе и на сердце. Как сильно хочется не просто принести в ванну, дать отмокнуть и вымыться; накормить едой, убедившись, что тот здоров и нормально себя чувствует. Как сильно хочется обнять его крепко-крепко и пообещать, что всё будет хорошо. Что они со всем справятся, даже если Чонгук в это не хочет верить. Пусть хотя бы верит в Тэхёна. Если он для него хоть что-то значит. Если ему не показалось… Он ведь на всё готов. — Я не буду тебя больше трогать, не волнуйся, — обещает. Он осматривается, замечая установленные на стены почти по всему периметру крепления — чтобы было удобнее держаться. Замечает коробку с содержимым, похожим на что-то медицинское. Совершенно точно он узнал пакеты с катетерами. Чонгук, прослеживая его взгляд, кусает губы, прикрывая глаза и двигая челюстью. Словно ему неприятно, что Тэхён всё это видит. Словно ему больно физически наблюдать за этим. — Я… Сейчас я опущу тебя в ванну, ты разденешься и отдашь мне грязную одежду. — Чонгук тут же открывает рот, чтобы начать возражать. — Я не буду на тебя смотреть и одежду твою сразу положу в стиралку, идёт? По-прежнему угрюмо кусая губы, Чонгук сдаётся и молча кивает. Ничего иного ему в общем-то и не остаётся. — На унитаз-то, надеюсь, не планируешь меня сажать как маленького, — бурчит, пока Тэхён отворачивается. — Если потребуется, и на унитаз посажу, — отвечает Тэхён буднично, но очень уверенно. Так, что Чонгук точно понимает — не шутит. А потом, отвернувшись от Чонгука, вместо того, чтобы стоя подождать, пока ему отдадут одежду и уйти, он разворачивается и садится на пол комнаты, опираясь спиной о ванную. — Ты что… — Здесь побуду. Вдруг тебе помощь понадобится. — Не понадобится. Вновь слышно надутое и угрюмое бурчание. Тэхён мысленно представляет надутые щёки этого угрюмого крошки-енота. — Ну, или ты решишь начать обсуждать, почему так себя ведёшь и игнорируешь меня. На это у Чонгука уже не находится ответа. Он стаскивает с себя грязную одежду, пыхтя и едва слышно чертыхаясь из-за прохлады ванной. Ругается сам на себя мысленно за то, что и правда поступил как ребёнок, забив на своё здоровье. Надеется, что это ему не аукнется в ближайшем будущем, потому что очередного лечения и поездок по больницам он не переживёт. Одежду кидает на пол возле Тэхёна, не решаясь отдать ему её в руки. Особенно смущает нижнее бельё. Вроде же и нет в этом ничего такого — всего лишь трусы. А вот Чонгук только хмурится сильнее, и внутри обида на весь мир разливается, заполняя каждый орган. На весь мир и на Тэхёна за то, что он такой, чёрт побери, хороший. А потом и Тэхён, которого эти надуманные проблемы вообще нисколько не заботят, просто собирает всю кучу одежды, почти не глядя, и засовывает в рядом стоящую стиральную машину, после возвращаясь на своё место. То, что возле Чонгука, конечно же. — С водой помочь? На заданный вопрос слышит, как Чонгук самостоятельно включает воду и настраивает нужную температуру. — Знаешь, нам ведь придётся поговорить. — Тэхён усаживается поудобнее, откидывая голову на край бортика ванны и укладывая руки на согнутые колени. — Сейчас или после… Я не уйду отсюда, пока мы всё не обсудим. Глядя на его взъерошенную макушку, у Чонгука почти сводит пальцы от моментального желания, хочется зарыться в неё пальцами. Сжать у корней волосы, потянуть, заставить посмотреть на себя. Он прикусывает губы до боли, прогоняя наваждение, переключает взгляд на собственные бледные ноги, погружающиеся в воду и, несколько раз сжав и разжав ладони под набирающейся водой, отпускает эту мысль. — Ты прав, лучше пока не трать силы на болтовню. — Тэхён не прекращает попыток достучаться. Разговорить. Напомнить о том, что он имеет право на ответы. На то, что ему не всё равно. — Лучше тебе сейчас привести себя в порядок, а уже после и всё остальное будем решать. Кстати… Я идиот, прости, — он поднимается с пола, как и обещал — не делая попыток взглянуть на Чонгука, а идёт прямо к двери, — сейчас принесу тебе воды, ты же наверняка ни капли не пил со вчерашнего дня, да? Ответа он не дожидается. Он и без того в курсе положения вещей. Это понятно было лишь при одном взгляде на сухие губы Чонгука. Найдя кухню, тратит некоторое время на то, чтобы осмотреться. Никакого творческого беспорядка в отличие от квартиры Тэхёна, многие вещи стоят едва ли не по линеечке ровно. Хотя вещей здесь особо-то и нет. Как нет и привычных многим нависающих шкафов и высоких полок. Вся кухонная утварь уместилась либо на открытых поверхностях с максимально лёгким доступом, либо в нижних шкафах и ящиках. В холодильнике, сам того не ожидая, он находит десяток бутылок с водой, а достав одну из них, мешкает. Прислонившись спиной к дверце холодильника, сжимает несчастную бутылку, опустив голову и медленно выдыхая. Стоит так какое-то время. Даёт себе возможность собрать мысли в кучу. Он, может, со стороны и выглядит уверенным в себе человеком, но часто это совсем не так. Он ведь самый обычный — такой же, как и все. Со своими проблемами, страхами, трудностями. Тот самый взрослый, которому тоже порой нужно, чтобы был кто-то, кто скажет, что он поступает правильно. Что он молодец. Самый обычный человек, который боится за жизнь другого человека. Боится потерять, едва обретя. Да, с Чонгуком он пытается не просто казаться, но и быть сильным. Но не может не признать, что это тяжело. Настаивать, принимать решения, когда тебя отталкивают. Даже если те абсолютно правильные. Тяжело видеть человека, к которому испытываешь чувства, в подобном состоянии. Как бы ни храбрился… Он ведь не железный и пока не привык быть настолько стойким. После этого часа, проведённого с Чонгуком, он по новому смотрит на то, как ставит себя с ним Юнги. Ещё сильнее уважает его решимость. И ещё больше благодарен за их с Чонгуком дружбу. Стоя вот так в кухне, он даёт время и Гуку немного успокоиться и совладать со своими эмоциями. Помыться, в конце концов. Без того, чтобы переживать о том, что Тэхён его увидит. Что подумает. Он понимает. Перед тем, как вернуться к Чонгуку, он стучит по слегка приоткрытой двери пару раз, чтобы предупредить о себе. — Ты готов? Если нет, то нестрашно, но я сейчас войду, хорошо? Я закрою глаза, надеюсь, не упаду и что ты будешь добр и подскажешь мне, когда остановиться. Тэхён прикрывает рукой глаза и идёт буквально на ощупь, держа перед собой бутылку воды. Выглядит это даже забавно и губы Чонгука против воли едва заметно дёргаются в попытке улыбнуться. — Ещё один шаг, — он подсказывает. Он уже давно закончил, но без помощи Тэхёна выбраться из ванны не решался. Тем более знал, что тот в любом случае вернётся, поэтому смиренно ждал. Звать не стал. Он же упёртый. Такой же, словом, как и Тэхён, и Юнги — они втроём, в общем-то, вполне нашли друг друга. Тэхён не виноват, конечно, но Чонгук ненавидит просить помощи. А сейчас она ему очень бы пригодилась. Только пересилить себя невероятно сложно. — Так? Чуть приподняв ладонь, Тэхён подсматривает вниз, а замечая бортик ванной, протягивает Чонгуку бутылку воды. — Спасибо, — голос того звучит уже не так обиженно и злобно. — Не за что, енотик. Ой… Извини… — Тэхён быстро отворачивается, мимоходом заметив зеркало над раковиной, в котором отражалось удивлённое, раскрасневшееся от тепла и неловкости лицо Чонгука. Он прикусывает губы изнутри, раздумывая над дальнейшими действиями. — Кхм… Так…я… Ну и не только лицо он, конечно же заметил. Научиться не думать о том, насколько этот парень красив и привлекает его внешне, особенно сидя обнажённым совсем рядом, он пока ещё не научился. — Подай мне, пожалуйста, то большое полотенце. — Тэхён подглядывает в зеркало и прослеживает за его взглядом. — И моё кресло нужно сюда привезти. — Да. Да, конечно. Он отдаёт Чонгуку полотенце, и тот укутывается в него почти с головой в ожидании, когда он привезёт его кресло. А после как бы не хотелось и как бы сильно не было стыдно за то, что ему нужна помощь, объясняет, что должен сделать Тэхён, чтобы помочь ему перебраться назад в кресло. Ещё более неловко становится, когда Тэхён обнимает его, укутанного, словно ребёнок, обхватывая на спине, и аккуратно усаживает сначала на широкий борт ванны, а потом, дав Чонгуку минутку на отдых, сам же пересаживает в кресло, не дожидаясь, когда Чонгук полезет исполнять этот трюк самостоятельно. Пытаясь в этот момент не смотреть на Тэхёна, Чонгук просчитывается и наоборот поворачивается так, что на мгновение их носы совсем немного соприкасаются. На его лице моментально появляется такое испуганное выражение, а глаза увеличиваются до невозможного широко, что он становится похож на испуганного крольчонка. И Тэхён потом ещё не раз будет пытаться вновь поймать это милое выражение на его лице. — Выйди, пожалуйста, мне нужно… — Да, конечно. — Тэхён, не споря, собирается на выход из комнаты — ему не нужно ничего объяснять. — Я подожду тебя…кхм… в комнате твоей… Чонгук ничего не отвечает. Ему и правда необходимо ещё некоторое время на то, чтобы привести себя в порядок, а заодно и обдумать, что сказать Тэхёну после того, как он выйдет отсюда. Как он понимает, варианта ответа с тем, чтобы отсидеться за закрытой дверью, у него просто нет, ведь если Тэхёну не помешала дверь с кодовым замком, то самая обычная дверь в ванную ему точно не соперник. Тэхён по-прежнему не слишком много внимания уделяет изучению дома Гука. Больше пытается собраться с мыслями и обдумать, что сказать ему. Как начать разговор? Как сделать так, чтобы Чонгук хотел говорить и перестал закрываться. Получится ли у него? Пока ждёт в его комнате — осматривается. Мимоходом поправляет постельное бельё, что совсем скомкалось. Замечает маленькую фигурку Хэллоу-китти, наблюдающую за пейзажем в окне, стоя на подоконнике, и мысленно бьёт себя по голове тем зонтом, от которого так мечтал избавиться. На всякий случай осматривается получше — нет ли где-то ещё физических упоминаний увлечённости Чонгука мультяшной кошкой, но ничего не находит. Нервничает. Пусть и старается не показывать этого, особенно при Чонгуке. Но Тэхён чертовски переживает. На мгновение даже кажется, что вот-вот словит паническую атаку. Почему Чонгук так поступил? Всё ведь было хорошо. Или не было? Одни и те же вопросы, словно бесконечно кружащееся чёртово колесо, вращаются в голове один за одним. — Не придумал же я себе ничего… — Не придумал чего? Чонгук возникает настолько неожиданно, что Тэхён почти подпрыгивает на месте. Тот выглядит посвежевшим, разморённым тёплой водой, румяным. А ещё он удивительно ароматный. Да, Тэхён, без сомнения, чувствует нежный, слегка пудровый запах. Видимо всё же геля для душа. Его до лёгких спазмов в руках тянет к Чонгуку. Утопить того в объятиях. Сидя с ним на кровати, зарыться носом в его влажную макушку и, прикрыв глаза, просто отдыхать, слушая его размеренное дыхание и бубнёж о какой-нибудь чудесной ерунде. Несомненно, важной ерунде. Той, из которой и складывается личность и душа человека, в которого влюбляешься. И пусть он будет последним идиотом, раз жаждет броситься в омут с головой, веря в то, что нашёл то самое — своё. Такое милое, насупленное, енотное и недоверчивое. — Ничего, я… Небо за единственным окном в комнате Чонгука как будто нависает над головами и мрачнеет. Словно копирует насупленные брови хозяина дома. Тэхён уже на подходе к двери ощущает, как тяжелеет воздух, давя на плечи и заставляя дышать тяжелее. — Ты здесь. — Чонгук не даёт ему продолжить. — Как видишь. Тэхён распластывает руки в стороны, пока Чонгук всё так же хмуро и насупленно изучает его. Вернулся маленький, недовольный дикий зверёк, которого Тэхён нашёл только войдя в спальню. Меньше всего Чонгук ожидал увидеть после вчерашнего в своём жилище Тэхёна. Юнги — да. Если бы кто и ринулся спасть заблудшую овцу, то это стопроцентно мог бы быть он. Не то чтобы Чонгук ждал этого. Нет, вовсе нет. Просто за годы, что они знакомы, уже привык к такому порядку вещей. Надеялся ли он, что никто о нём не вспомнит? Он уже и не знает. Глупо было ожидать подобного. Опять же — Юнги. И теперь вот Тэхён. Его, вроде как, парень. Вчера вот ещё был. И позавчера и, наверное, даже сегодня. Раз пришёл и до сих пор не послал его куда подальше. Это Чонгук тут в спящую красавицу вперемешку с Рапунцель заигрался. А Тэхён изначально как был принцем, готовым спасти его из башни и от страшного заклятия, так им и остался. Даже вот почти натурально спас. Чонгук прикусывает нижнюю губу. Хмурый. Всем своим видом и действиями даёт Тэхёну понять, что хочет вернуться в постель. — Чонгук? Тэхён делает шаг в сторону, давая ему больше пространства для передвижения. Больше помогать пока не лезет — боится нарваться. Смиренно ждёт, пока Чонгук переберётся на постель. И ответа ждёт, которого, ожидаемо, не следует. Ожидаемо — прям написано на хмурой мордашке. — Чонгук. — Как ты тут оказался? — Юнги сказал код от замка. — Ему в ответ кивают. Глаз почти не поднимают на него, а он бы очень хотел поймать чужой взгляд. Быть может, увидеть там ответы на мучающие душу и сердце вопросы. — Чонгук, давай поговорим. Очередная попытка. Уже почти мольба. Тэхён рискует подойти ближе к кровати. Ещё буквально шаг, и он бы мог сесть рядом. Он бы и хотел. Чтобы взять за руку, может, хотя бы дотянуться до кончиков пальцев Чонгука, которые тот привычно теребит, не зная, куда деть. Чонгук прикрывает глаза, выдыхает тяжесть и раздражение. Сам же его генерирует в себе, просто потому что так проще. Тэхён этого, конечно, не знает. Он уверен, что Чонгук злится на него, потому что он позволил себе сильно лишнего. Словно каждое его слово и действие раздражает Чонгука. И он ни за что бы не догадался, что это просто защитная реакция. Да и кто бы после всего, что между ними было, вообще стал допускать подобное? Сам Чонгук понимает, что ведёт себя сейчас ужасно. Тэхён ему плохого ничего не сделал. Совсем наоборот. Тэхён замечательный. И вовсе не виноват в том, что у Чонгука проблемы. В голове, в том числе. Может, он и злится. Только не на Тэхёна. На себя. На своё состояние, поведение, реакцию на поступки этого человека. На чёртову судьбу. На то, что чертовски хочет, чтобы у них всё было по нормальному. Как у всех. Чтобы Тэхёну если и приходилось носить его на руках, то точно не по причине того, что сам Гук не в состоянии сделать шаг. А ещё он очень боится. Того, что Тэхён просто передумает. Ему надоест быть вечной нянькой. И Чонгуку даже некого будет винить в том, что Тэхён уйдёт. Никого, кроме самого себя. Да, да, Тэхён прав — им надо поговорить. Особенно, да и больше всего об этом ужасном поведении Чонгука. Просто так взять и пропасть после отлично проведённого дня, а потом встречать Тэхёна так холодно… Неправильно. Неправильно, но даже в эти минуты Чонгук выглядит так, будто всё обрастает и обрастает новыми колючками. Это даже физически ощущается. Насколько он напуган и заранее готов наброситься первым. Первым уйти, чтобы не ушли от него. Первым показать себя с худшей стороны, чтобы было за что бросать уже сейчас. Не когда-то в будущем, когда он меньше всего будет этого ожидать. И вот такой колючкой он смотрит на Тэхёна, произнося слова так, будто вынимает их одну за одной из своей шубки и пускает острыми иглами прямо в парня, стоящего так непозволительно, но желанно близко и ждущего хоть одного ласкового взгляда и слова поддержки в ответ. — Чонгук я… — Что ещё Юнги рассказал? Тэхён хмурится, пытаясь понять, на что конкретно намекает Чонгук. Не просто так ведь задан вопрос. Догадывается, но вслух произносить не хочет. Не боится. Просто считает, что Чонгук должен сам прийти к тому, чтобы делиться с ним подобным. Даже если тот и понял уже, что Тэхён к нему «вломился» не просто так. Вопрос Чонгука он игнорирует. Он и без этого слишком глубоко, как ему кажется, влез к нему в душу и жизнь. И может стоило бы попридержать коней, действительно… Не давить. Уйти и не… Да нет, о чём это он, конечно же, возвращаться. Он не сможет иначе. Но вдруг он ошибся, и Чонгуку нужно больше времени. А не приди он сегодня, то было бы оно у него? Наверное, всё же да? Ведь есть ещё Юнги. Но ведь и Тэхён уже здесь. И колючки Чонгука летят прямо в цель, вонзаясь в самую душу. И саднят. Так противно саднят, что даже вот ещё немного и очень захочется уколоть в ответ. Просто потому что: ну сколько можно? Тэхён тоже не святой. — Я хочу обсудить. — Что? Хотя… Нет, нет, ты прав…— Взгляд Чонгука мечется по кровати, полу, части видимой им стены — по чему угодно, но только не обращается на Тэхёна. — Думаю, стоит… — Чонгук, что случилось? И Тэхён даже думает, что разговор действительно пойдёт в мирном и правильном русле. Но Чонгук замахивается и швыряет в него новую заточенную иголочку. — Зачем тебе всё это? — Что именно? — Тэхён недоумевает. Теряется на несколько мгновений. — Я, Тэхён. Зачем тебе я? — выдыхает Чонгук. Так устало. Но так смиренно звучит его вопрос. Тэхён окончательно убеждается в том, что он в самом деле и мысли не допускает, что может быть иначе. Бесит. Тэхёна это очень бесит. — Я не… Чонгук, я не понимаю. Понимает же. Ещё один шаг к кровати — колени упрутся в край, стоит только захотеть. Стоит только отпустить себя, и Чонгук будет не на расстоянии вытянутой руки, а расстоянии слышимости дико бьющегося сердца. Двух сердец. — В этом и дело. Ты не понимаешь. Посмотри на меня. — Чонгук наконец решается поднять глаза на Тэхёна. Тот оказывается близко. Непозволительно близко. Настолько, что дрожь пробегает телу. Руки дёргаются, и приходится схватится за одеяло, которое так и не успел до конца натянуть на ноги. Будто бы то могло как-то помочь ему защититься от Тэхёна. От всех тех эмоций, которые он вызывает в Чонгуке. Перестать желать оттолкнуть и признать, что на самом деле он очень хочет, чтобы его обняли. Будто если спрятать ноги под одеялом, исчезнет самая главная причина, почему Чонгук вообще ведёт себя так. Хотя куда там, оно настолько лёгкое, что смысла от него столько же, сколько от форточки на подлодке. Никакого. — Я смотрю. — Нет, Тэхён. Посмотри на меня! Я — инвалид! — Тэхён открывает рот. — Нет, стой! — Но не успевает сказать ничего. Чонгук припечатывает ладонью одеяло, выставляя её перед собой. — И перед тем, как ты решишь меня перебить, высказав свои, я уверен, мудрые мысли, послушай меня, пожалуйста. Я… — Это я услышал и с первого раза, — интонация Тэхёна непривычно мрачная и холодная. — Я… — Да, боже, Чонгук! — Тэхён взрывается. — Ты говоришь мне это каждый раз! Снова и снова. С самого начала, как мы познакомились. Я пальцев на руках столько не наберу, сколько за эти недели ты прямо, косвенно или вскользь, но упоминал мне о том, какой ты! — Это значит, что я ограничен в возможностях! — А «глупый» Чонгук всё равно не оставляет попыток, как ему кажется, достучаться до Тэхёна. — То, что ты видишь — та жизнь, которой я живу — это не жизнь. Это моё приспосабливание к ней. Я неполноценный человек, понимаешь? После этих слов кулаки Тэхёна самопроизвольно сжимаются, и он отворачивается к окну. Не может он спокойно слушать всё это, да ещё и видеть в этот момент Гука. — Мне всегда нужна будет помощь. В какой-то момент помощь может понадобиться тебе, а я буду неспособен её оказать. Если я болею, то высок риск осложнений. Довольно значимую часть денег мне приходится тратить на врачей, реабилитацию, порой медикаменты, пока остальные люди откладывают их на путешествия и прочие вещи. — Тэхён прикрывает глаза и тихо выдыхает. Бесит. — Я… Мне бывает очень больно. Физически. Да и морально. У меня бывают срывы, и поверь, это не так приятно и интересно наблюдать, как могут показывать в фильмах. — От напряжения Тэхёна на лице под кожей можно увидеть, как напрягаются желваки. — Я с этим живу. А ты… Да и секс… Ты здоровый парень и… В общем… Увидь меня, Тэ. — Звучит так вкрадчиво, но напористо и просяще. Будто Чонгук с ребёнком разговаривает, а не со взрослым мужчиной. У Тэхёна от этого кулаки сжимаются с такой силой, что на ладонях остаются отпечатки ногтей. — Тебе это не нужно, поверь… Ты молодой, красивый… Когда Тэхён открывает глаза, за стеклом уже стоит пелена дождя. Настолько же непроглядного, как и весь этот бред в голове Чонгука. Дождя, смывающего весь мир вокруг них, оставив только маленький домик посреди всего этого наносного хаоса. И их двоих. Тэхён поднимает ладонь, жестом прося Чонгука замолчать. Хватит с него, наслушался. — Думаю, ты сказал достаточно. — Горькая усмешка отражается на его губах. — Я понял твою мысль предельно ясно. Теперь дай мне сказать. Он отводит взгляд от окна, переводя его на Чонгука. Прикусывает губы изнутри, и Чонгуку кажется, что тот просто не решается ему ответить то самое, что Чонгук ждал, но боялся услышать, даже если сделал всё ради этого. Иначе к чему была вся эта тирада? — Ты прав, Чонгук. Ты во всём прав. Что ж… Я, наверное, пойду… Сердце Гука пропускает несколько ударов. В груди становится тяжело и очень холодно. Будто тьма медленно разливается, начиная от солнечного сплетения. Вот же оно. Радуйся. Но Чонгук лишь молчит, боясь поднять на него повлажневшие глаза. Кусает губы и пытается считать ворсинки, которые отрывает от одеяла. Только Тэхён не уходит. — Ты этого ждал? — Брови Гука заламываются, когда он с непониманием вновь смотрит на Тэхёна. А не выдержав давления от его взгляда, отворачивается. — Ну вот что я тебя сейчас выслушаю, развернусь и уйду? Скажу напоследок что-нибудь вроде: «Да, Чонгук, ты прав. Я был наивен и не понимал, во что вляпываюсь. А сейчас ты открыл мне глаза. Ты и правда обуза, которая мне совсем ни к чему». Это ты хочешь услышать?! — Тэхён повышает голос. — Ну вот, я сказал, — возвращает Чонгуку его колючки. — Полегчало? Несколько минут проходят в молчании. Тэхён дышит рвано, боясь совсем сорваться. Будто повысить голос — остаётся единственной возможностью всё же докричаться до Чонгука. Иного он уже и не может придумать. — Знаешь, Чонгук, я вот тут перед тобой стою, и ты вроде как тоже должен был меня увидеть. — Чонгук ожидаемо молчит, кусая губы и глотая обиду на весь мир, самого себя и Тэхёна за то, что он такой хороший. — Посмотри на меня. Даже стукнуть хочется. Потому что нельзя так. Он не верит, что бывают такие люди. — Нет? Ок, тогда можешь слушать. Мне давно не пятнадцать лет, Чонгук. Не двадцать, двадцать пять и так далее. Я пожил эту жизнь, пусть и ещё не слишком долго. Но вообще достаточно для того, чтобы считать, что имею довольно адекватную голову на плечах и способность думать. Я не идиот и не глупенький воодушевлённый, витающий в романтических облаках дурачок. — Тут следовало бы оспорить сказанное, ведь последнее время складывается ощущение, что он постоянно парит в облаках. Складывалось. — И с глазами у меня пока, слава Богу, всё прекрасно. Ты можешь называть себя, как хочешь. Но мне… Позволь мне самому за себя решать, как тебя называть и видеть. И что чувствовать. В груди всё разгорается и разгорается. Пульс бьётся на шее так бешено, что Тэхёну кажется, вот-вот и он просто упадёт с сердечным приступом. Он давно не испытывал чего-то подобного. Да никогда же. Чтобы настолько сильно. Чтобы хотеть кричать оттого, что его не слышат. Никого не слышат. Или не хотят. Он садится на кровать к Чонгуку, не прося разрешения и не ожидая его. Берёт его ладони в свои. Те влажные, слегка мозолистые, дрожащие. Но он не хочет отпускать. Он, чёрт возьми, готов целовать их. И не потому что это какая-то сопливая мелодрама, где он главный герой. А просто так. Он хочет их на своём теле. Осознанно и по обоюдному. И чтобы дрожал Чонгук не от тревоги и страха. Почему он заранее должен думать о том, что что-то может не получиться? Ну не глупость ли? — И я, Чонгук, вижу тебя. Чонгук пытается вырвать руки — Тэхён не даёт ему этого сделать. — Прекрати. — Головой мотает. В груди в этот момент сердце просто беснуется. — Прекрасного парня… Бедный мальчик. Потерять всё в таком возрасте. — Прекрати! — громче на несколько тонов. Руки отталкивают сильнее, но Тэхён тоже не из слабых. Он перехватывает его ладони, не отпустит он его. Я крепко держусь. Всегда. —… в которого я чертовски влюблён. И мне абсолютно всё равно, ходишь ты или нет. Такой красивый. Отбоя бы от девчонок не было. Это же надо, что бы так не повезло. — И даже что там у тебя между ног, если уж до этого дошло. Если бы меня как личность определяло суждение о людях только по их внешности и физическому состоянию, то меня следовало бы посылать нахер и причём сразу же при знакомстве. — Тэхён. — Чонгук мотает головой. — Хватит… — Что? Ну что Тэхён? Почему хватит?! Чонгук. — Чонгук не оставляет попыток выпутаться. — Посмотри на меня, Чонгук. — Не надо. — Новые безрезультатные попытки. Новые искусанные между слов губы и мокнущие от подступающих слёз глаза. — Надо! Мне надо! Почему ты думаешь только о себе?! — Не надо меня спасать! Озлобленный. Озлобленный, испуганный маленький енотик Чонгук кричит так громко, что проходи кто рядом с домом, могли бы даже услышать его. Но стена дождя, отгородившая их от всего остального мира, совершенно никому не даст возможности помешать им. — Да почему, чёрт возьми?! — Чонгук перестаёт вырываться, и Тэхён неосознанно отпускает его руки. — Ты слышал меня только что?! С чего ты вообще решил, что я тебя спасаю?! — Он берёт лицо Чонгука в ладони, заставляя посмотреть на себя. — Может, это ты меня спасаешь… Чонгук не прячет от Тэхёна глаз, услышав его последние слова. Смотрит так прямо, открыто, внезапно вызывающе. — Если ты отталкиваешь меня потому что понял, что я тебе не подхожу, потому что я парень, я тебе неинтересен, не привлекаю, или всё в таком роде, то скажи мне. Потому что все те причины, которые ты озвучил раньше, для меня ничего не значат. В ином случае я не хочу ничего знать. Чонгук всё молчит и молчит. Глаз с его лица не сводит, словно изучает. Что он там видит, о чём думает — Тэхён очень бы хотел сейчас услышать его мысли. Хватит. Замолчи. Ну зачем ты? Откуда ты такой взялся? — Чонгук… — Хватит, — последнее, что слышит Тэхён. А потом Чонгук притягивает его за футболку на груди и целует. Целует так жадно и настойчиво, что у Тэхёна даже нет времени на то, чтобы засомневаться. Да оно ему и не нужно. Они меняются местами. Тэхён вёл всё это время в разговоре. Чонгук ведёт сейчас. Кто бы мог подумать? К чёрту мысли, в общем-то. Чонгук не сбавляет темп — лишь наращивает. Ладонями обхватывает лицо, не отказывая себе в том, чтобы прижаться сильнее. Не контролирует силу пальцев, сжимающих щёки Тэхёна. Одной рукой пробирается и прижимает за затылок. Поцелуй Чонгука совсем не похож на те, что были вчера. Он целует неистово. Дико. Словно дорвался. Не решится наверняка ответить, чего хочет больше: заткнуть Тэхёна или… Тэхёна Если я тебя не привлекаю Он кусается в поцелуе, отчего по телу Тэхёна проносится неконтролируемая дрожь и с губ срывается тихий стон. А после эти же крепкие руки, которые привлекли Тэхёна в самую их первую встречу, окольцовывают его талию — Чонгук сажает его на себя. Привлекает Так сильно, что если перестать морочить себе голову всякой чепухой и отпустить себя, если забыться и просто сделать наконец то, что хочется, то можно забыть о том, что «никогда и ни с кем». Можно настолько сойти с ума от мягких, влажных губ, тёплой кожи и дурманящего аромата солнца и дождя, который всегда — он, то становится неважно, что не «как принято». Потому что счастье Чонгука не в том, что бы «как у всех». Счастье Чонгука не замолкает до самой последней минуты, если есть, что сказать. Он всегда врывается внезапно и вместе с дождём. У него очень широкие плечи, которые удобно обнимать, гладить и на которые всегда будет удобно опереться. Яркая улыбка и пухлые губы, которые вкусно целовать. Доводящее до сбитого дыхания и лихорадочно бьющегося сердца. Можно с ума сойти. Тэхён ёрзает на его бёдрах, как и Чонгук, совершенно забываясь. Отдаётся его ладонями, гуляющим по собственному телу. Те сейчас вовсе не дрожат — наоборот, Чонгук так уверенно уложил их ему на талию, теснее прижимая к себе, что Тэхёну вот-вот станет неловко за то, насколько сильно он возбудился. Ведь Чонгук это явно почувствует. Только вот он и правда совершенно отпускает себя. То ли дело в том, что давно не было, то ли в том, как сильно он сдерживался все эти недели, находясь подле Чонгука и не давая волю рукам, как бы сильно не хотелось. Только хочется ещё больше. Раз уж сейчас можно. Поцелуй не прерывается ни на минуту. Чонгуку нравится, какой Тэхён податливый и отзывчивый. Словно пластилин, из которого он может лепить что угодно. Его вкусно целовать и в животе творится настоящая буря, когда до его слуха доносятся редкие стоны того ему в губы. Ему льстит, как сильно Тэхён возбуждён, когда тот неспециально проезжается по его животу членом. А потом он сам нарочно теснее жмёт его к себе, уложив руки на спину на пояснице. Только вот и Тэхён не отстаёт от него. Ни в напористых поцелуях, ни в проявлении инициативы. Он его трогает. Ожидаемо. Но… — Тэхён… Отчего-то этих касаний так много. Невыносимо много. Горячие, мягкие ладони Тэхёна всего лишь скользят по шее Гука, пока тот, отрываясь всё же от красных губ, следует дальше, скользя губами по едва покрывшемуся однодневной щетиной подбородку Чонгука. Тэхён всего лишь поглаживает его плечи, ныряя пальцами под воротник лёгкой рубашки, а у Чонгука в животе всё скручивает томными судорогами. Голова вот-вот закипит, а сердце того и гляди вовсе остановится, схватив приступ. — Тэхён, стой… Тэхён, который почти не слышит, что там бормочет Чонгук, всего лишь аккуратно, щекочуще касается нежной кожи за ушами Чонгука, вновь прижимаясь к его губам своими, чтобы утянуть в очередной поцелуй. — Тэ, я… А Чонгук в ответ на это выгибается почти дугой, до ощутимой боли сжав его бока в пальцах и судорожно хватает ртом воздух. У Чонгука туман перед глазами и виски пульсируют так, словно одна маленькая вселенная взорвалась внутри него лично. Ну или не совсем вселенная… Тэхён наконец останавливается, вперившись взглядом в замученного, раскрасневшегося и пытающегося отдышаться парня. — Чонгук? Ты… — Глаза непроизвольно опускаются на его пах. Он конечно вроде чувствовал лёгкое возбуждение того, но… — Ты что? Слышит прерывающее его вопрос хриплое: — Да. Именно это. Чонгук улыбается замученно, так и не открывая глаз. Ему одновременно всё. И стыдно, и хорошо, и тревожно, и легко. Отпустило. Ещё бы, было бы странно, если б нет. Он прикусывает нижнюю губу, задевая крошечную родинку, и отворачивает голову в сторону. И словно вновь становится тем самым Чонгуком, которого Тэхён почти каждый день видел на протяжении последних двух месяцев. — Не спрашивай. — Тебе, может, надо в ванную? Чонгук прыскает слегка, улыбаясь самым краешком губ, краснеет так сильно, что даже кончики ушей горят, и едва заметно качает головой отрицательно. Просил же. Внезапно чувствует лоб Тэхёна, упирающийся ему в горячую щёку. Тэхён льнёт, насколько позволяет положение. Елозит у него на бёдрах. Чонгук чувствует его тяжесть, и это дико приятно. Нет, не в сексуальном подтексте. Ему нравится чувствовать. — Ты сейчас вновь начнёшь гнать меня? — спрашивает вкрадчиво, продолжая легонько бодаться в чужую щёку в попытках заставить посмотреть на себя. Чонгук смотрит. Только вначале взгляд падает на их совместное фото, что так и лежало со вчерашнего дня на прикроватной тумбе. Улыбка выходит с оттенком лёгкой грусти. Потом поворачивает голову и смотрит на Тэхёна, вновь отрицательно мотая головой. — Я влюблён в тебя, Чонгук. И плотину снова прорывает. Только на этот раз Чонгук не сдерживает проступившие слёзы. Только снова отворачивается. Тэхён тянется к его лицу ладонями, настаивает на том, чтобы он повернулся к нему, и тот для приличия сопротивляется всего несколько секунд. Стыдно плакать. Но что уж тут поделать, если уже начал. Тем более Тэхён эти слёзы аккуратно стирает большими пальцами с его персиковых щёк. А потом целует их. Как уже давно мечтал.