Что такое любовь для киллера?

— Что значит «вы не примете заявление»?! Юкичи тоже ошеломлён полученным ответом: так и хочется начать тираду о том, что было бы, если это были бы не их дети, а отпрыски каких-нибудь чинов, тогда незамедлительно бы все бросились на поиски. — Вы же сказали, что пропали два подростка и ещё два мальчика восьми и одиннадцати лет, не так ли? — Да, и что? — Огай не хочет слышать ответ, который уже знает наперёд. — Подростки в наше время своеобразные, и вы наверняка знаете об этом. Они могли подговорить детей пойти с ними, тем более, вы даже не подождали до вечера. А в лучшем случае можно было бы подождать и пару дней, понимаете? — Что за бред? Вы хоть понимаете, что несёте? — на плечо педиатра опускается чужая рука, немного успокаивая его. Сейчас нужно сохранять спокойствие и, желательно, хладнокровность, несмотря на всю ситуацию. Фиолетовые глаза на секунду встречаются с серыми, и Мори продолжает: — Я же говорю вам, что моя дочка видела, что их затолкали в машину неизвестные люди и увезли куда-то. — И вы верите ей? — Вы что, издеваетесь? Для вас жизни четырёх детей — это шутка какая-то? — Фукудзава не выдержал и встрял в разговор. — Я ничего не знаю, заявление мы у вас не примем. Я вам дам совет: просто ждите. Раз в деле присутствуют ещё и подростки, то тут может быть что угодно. Это всё похоже на игру с разумом, но игра невесёлая. На невозмутимом лице Юкичи появляется отвращение; как он может работать на правительство государства, где так обесценивают невинные жизни? На лице Мори ледяное выражение лица, только вот немного дёргаются мышцы лица то ли от безнадёжности, то ли от ярости. Разговаривать дальше и просить будет бесполезно, надо придумать что-то другое, и причём как можно быстрее…. — Пойдём, Фукудзава, они бесполезны, — сказал Огай и, взяв, Изуми за руку, направился к выходу из здания. Юкичи последовал за мужчиной. Когда они вышли на улицу, наконец-то стало заметно, как же холодно в этом мегаполисе, и каждый вздох становится невыносимым. — Надо всё как следует обдумать, мы обязаны что-то сделать. — Я согласен с тобой, — голос киллера без эмоционален. — Для начала, давай поедем к Коё и сообщим об этом всём. Она должна узнать, что Накахара тоже попал в беду. Только вот я закажу такси до своего дома, и оттуда поедем уже на моей машине, ты согласен? Юкичи ничего не остаётся, кроме как согласиться. В принципе, время они теряют и так, и так, потому большой разницы тут уже нет. В скором времени подъехала машина, и следующей целью было поехать к дому Ринтаро, что и случилось. Вся дорога туда проходила в мёртвой тишине, словно эти двое и вовсе не знакомы. Только вот на полпути их руки соприкоснулись, и остаток дороги они держались за руки, как самые близкие друг другу люди, согревая и взаимно успокаивая. Ещё пара минут, и небольшая компания людей, состоявшая из двух мужчин и девочки, сменила машину на более удобную и выехала к месту жительства давней подруги педиатра. Находясь уже совсем возле дома, они были заметны из окна. Девушка встала с места, выключая сериал, и направилась сразу к входной двери. Её глаза засияли, ожидая, что когда она распахнёт дверь, то наконец-то вернёт себе Чую из коварных рук Дазая. Но было заметно лишь её ошеломление, когда пред ней предстали совершенно другие люди. — И где мой обещанный Накахара к вечеру? — Озаки задала вопрос. — Позволь для начала войти, дальше узнаешь, что и как. Голос темноволосого мужчины был таким собранным, что даже кровь застывала в венах. Она пропустила незваных гостей и закрыла за ними дверь, указывая им, чтобы те прошли в гостиную. — Я скажу, как есть, — произнёс высокий мужчина, садясь на диван и закидывая ногу на ногу перед тем, как продолжить то, что ему так не хотелось бы озвучивать. — Сегодня мы вышли на прогулку в парк, и стоило нам двоим отлучиться, как случилось неожиданное. — Не томи, — Озаки заволновалась, и по ней это видно. — Дети были похищены, только вот кем — никто не знает, — лицо мужчины каменное. — Ты что несёшь? Кому это надо вообще? — всё больше вопросов и всё меньше ответов. — Больных ублюдков много на свете, может быть что угодно, — ответил Фукудзава, не стесняясь в выражениях. — Лучше расскажите всё поподробнее, я хочу узнать каждую деталь. Интерес Озаки самый что ни на есть справедливый. Она тоже должна понять, что же случилось во всех возможных красках. В комнате царит тяжёлая атмосфера, мир словно потерял все свои яркие цвета. А были ли они? Может быть, это всё — розовые очки? Идёт длительный рассказ; рассуждения и вопросы, на которые приходят ответы. Однако известно слишком мало, чтобы делать какие-либо выводы, и, к сожалению, многие важные детали Изуми либо не смогла запомнить, либо просто-таки не увидела в панике. Может быть, так и лучше: ведь, если бы она сделала тогда хоть одно лишнее движение, её могли заметить, и тогда пропало бы не четверо, а пятеро детей. — Чёртова полиция, в этом городе от неё никакого прока! — Коё сложила руки на груди. — На самом деле, как бы прискорбно это не прозвучало, но… мы бессильны, нам остаётся только ждать и надеяться на то, что это похищение с целью выкупа. Этот вариант тоже не лучший, но в чём-то Ринтаро был прав. Если это будет так, значит похитители свяжутся с ними, а пока, без должной информации и какого-либо содействия, они связаны по рукам и ногам. *** Рыжий подросток медленно открыл глаза. Сначала в них ударил резкий свет, но потом он понял, что в помещении было не так уж и светло. Он привыкал всё больше и начинал оглядываться. Чувства возвращались к нему стремительно, и, когда он пришёл в сознание, вопросы задались сами собой. «Где я?» «Что произошло?» «Сколько времени?» Его сердце забилось настолько быстро, что он начал буквально переживать о том, что оно в какой-то момент остановится. — Чуя? Ты очнулся? — знакомый голос. Еле как повернувшись, он замечает Эдогаву, Накаджиму и Дазая. Каждый из них сидит на полу, они все связаны. И он тоже связан. Первым делом голубоглазый начинает дёргаться, от чего тугая верёвка только больнее вбивается в кожу подростка. — Не пытайся, мы уже пробовали, — Дазай сказал это, даже не смотря в сторону своего лучшего друга. Отчего? Почему он так подавлен? Словно он не боится того, что будет дальше. Больше похоже на то, что он смирился с чем-то ужасным. — Говоришь, как… Стой, а что по поводу наших вещей? Телефоны там, — задаёт вопрос Чуя. — Судя по всему, их либо забрали, либо выкинули по дороге. Если думать про второй вариант — то это, конечно, умно, — отвечает Дазай. — Блять… Что это за херня такая?! — выругался Накахара. Воспоминания стремительно возвращаются к Чуе. — Вот сука, они вырубили и тебя, и меня в машине, а этих двоих с помощью какой-то тряпки… что вообще происходит?! Кто эти люди такие?! — Не кричи, я бы тоже был не против узнать. — Ты серьёзно? Говоришь мне не кричать? Нет уж, я попытаюсь: если мы сами отсюда не можем выбраться, то пусть нас придут и спасут, хотя бы кого-то одного из нас! — Нет, в идеале, двух. Двух братьев. Чуя и Осаму понимают лишь одну вещь. Им надо защитить младших в первую очередь, себя — во вторую. Они меньше, и их выносливость совершенно не развита. Раздаются шаги, и в небольшую комнату, где две двери и ни одного окна, входят трое взрослых мужчин. Как становится ясно — их похитители. — Не ори напрасно, пацан. Это место безлюдное, так что вас не услышат, можешь не беспокоиться, — слышится короткий и гадкий смешок. Руки Дазая связаны и находятся за спиной, и, может, это и к лучшему, ведь никто не видит то, как он сжимает кулаки. — Что вам нужно от нас? На кой мы вам нужны? Кто вы? — похоже, Осаму старается вытянуть информацию. Он не выглядит напуганным. — А этот мальчуган не промах, хочешь знать всё это? — отвечает один из мужчин. На самом деле, он, похоже, самый старый среди троих. — Ты же не собираешься ему отвечать, верно? — мускулистый мужчина перебивает, по всей видимости, товарища. — А почему нет? Что они могут сделать-то? — лицо у него всё же отвратительное, и от каждой его улыбки становится дурно. Накахара и так на взводе и готов защищать всех младших, несмотря на своё положение. — Знаешь, мы так-то хотим расквитаться с Фукудзавой с помощью вас. Как думаете, в чём наш план? Рампо напрягся: значит, изначально нужны были только он и его брат. Но что такого могло произойти? За что нужна такая месть? Тот самый, кого всегда называли «способным, но ленивым» осознаёт всю опасность дел. Это не просто похитители, которые могли бы сделать что-то из-за того, что они психи, и не те, кому просто понадобятся деньги. Если им нужна месть, то они и их жалеть не будут, получается? — Ацуши, веди себя тихо и старайся не привлекать внимания. Их злить нельзя, — такие слова Эдогавы заставляют тигрёнка понять, насколько его брат всё-таки вырос. Накаджима кивает в ответ на шёпот. — Я понятия не имею, в чём ваш план, но вы — идиоты и слабаки, раз решаете всё через нас! — Накахара опускает взгляд в пол и понимает, что пора заткнуться. Удача не на их стороне, и лишний раз лучше никого не провоцировать. Сказать бы это ещё и Дазаю… — Хах, а Чуя прав, вы слабаки. Каков ваш план? Может быть, вы хотите ранить его в самое сердце? Получается, вы свяжетесь с ним, но в любом случае убьёте всех нас или что-то подобное? Да уж, так и животные не поступают, — с растрёпанными волосами на глазах Осаму больше становится похож на психа, и все эти резкие высказывания не дают покоя. Неужели тот, кого все считали и считают самым разумным, не сумеет заткнуться, когда это так нужно? Тупо, но он высказывает всё то, что так хотели бы сказать Чуя и Рампо. Они не имеют права его осуждать. — Повтори. Что ты сказал, а?! — и всё же он их разозлил. Но только подросток на этом не останавливается, на его губах появляется усталая улыбка. — Я говорю, что вы безрассудные имбецилы. Дайте угадаю, безродные хулиганы, которых охватило чувство мести? Из-за кого? За члена семьи или друга? Это звучит глупее, чем если бы вас наняли за деньги. Хотя для таких, как вы, и этого было бы много, знаете ли… — нет, Осаму переходит границы. — Дазай, умолкни! Ты сделаешь только ху…! Рыжий не успевает договорить слово «хуже», прямо на глазах Накахары его лучшего друга резко и сильно пнули в стену. Он не долетел, но упал в позу лёжа на пол. Доносится слабый кашель, и слышится грубый голос. — Как ты посмел?! Вот ты точно у меня живым не выйдешь. Сильно борзый! — мужчина подходит, начиная пинать и наносить удары по связанному верёвкой мальчишке. — ДАЗАЙ! — доносится крик голубоглазого, его глаза расширяются, и он пытается подняться на ноги, только вот ничего не выходит, и все попытки остаются тщетными, сколько бы раз он не пытался. Рампо отворачивается и намекает самому младшему сделать то же самое, чтобы не смотреть на картину, сотканную из насилия, что прямо перед ними. — Ну же, говори! Давай! Чё молчишь?! Говори, кто тут имбецил? — удары приходятся прямо по животу, голове и остальным конечностям. Кажется, он хочет отыграться на Осаму. Остальные же двое лишь наблюдают. Один из мужчин улыбается — как омерзительно видеть то, что он насмехается над темноволосым подростком. Мускулистому явно безразлично происходящее. — Ну же, сука, отвечай мне, когда я с тобой разговариваю, — очередной удар, и на пол падает капля крови прямо изо рта Осаму. По его лицу видно, насколько сильными были удары. Ему больно, очень больно. Должно быть, он уже немного ослаб; если так продолжится и дальше, то кто знает, что будет с его здоровьем. Подросток наблюдает перед собой разноцветные крапинки и ощущает резкую тошноту. Ещё чуть-чуть, и он может потерять сознание. Благо, избиение заканчивается. Избиения, но не унижения. — А, я вспомнил. Осаму Дазай… до чего же знакомое имечко, — на голову юнца опускается чужая нога. Мужчина вертит ею, словно вдавливает грязь в пол. Ему нет никакого дела до того, что перед ним живой человек, он видит лишь игрушку или, на крайний случай, жертву. — Точно, я знал твоего папашу. Это же ты тот, у кого сдохла мать при родах, а потом и отца грохнули из-за долгов? — всего пары слов хватило, чтобы разбудить разум кареглазого. Его пробивает мандраж, внезапно нахлынули воспоминания, именно те, которые он так отчаянно пытался забыть все годы своей жизни. В ушах звенит, и он бы хотел, чтобы он оглох, лишь бы не слышать дальнейшего. — Так неужели я прав? Быть не может. Ох, а я помню его, неплохой мужик был. Он часто рассказывал всем о том, какой у него чудесный сынок, о том, как он насиловал тебя. От этих слов у рыжего чуть не темнеет в глазах. Он не может поверить в услышанное, только вот, судя по реакции Дазая, это всё было правдой. Голубые глаза нервно забегали по комнате, но каждый раз останавливались на лежащем на полу подростке, которого буквально вытаптывают в грязь, говоря об этом всём и не стыдясь собственных слов. Они и вправду хуже животных. Но чем лучше тот же Накахара, которому так хочется расквитаться за эти издевательства с каждым из них, а в особенности со стариком? Да всем. — Ну чего же ты? Только не говори, что тебе не нравилось. Он часто рассказывал о тебе, говорил, что когда ты станешь чуть старше, то начнёт продавать тебя всяким извращенцам, а знаешь, почему? Потому что это всё, что приготовлено тебе в дальнейшем. И я напомню тебе твоё место в обществе, — глаза похитителя пылают ненавистью и желанием. — Ты шлюха. У Осаму застревает ком, в горле, который не даёт вдохнуть свежего воздуха. Весь тот кошмар обрушился на него снова; сколько раз ему ещё придётся переживать это всё, словно наяву? Сколько раз жизнь ещё будет издеваться над ним? Он отказывается верить, принимать и слушать все эти слова. Они для него словно триггер. Каждое. Каждое унижает его и ранит глубже, чем любые острые предметы. Ещё чуть-чуть, и по его телу проходит небольшая дрожь. Он закрывает глаза, только это напрасно. От этой реальности не сбежать. — Знаешь, я почту память твоего алкоголика-отца и как-нибудь исполню то, чего он желал, понял? — отброс расплывается в гадкой улыбке. — Возьму тебя, и, если надо, то сделаю это при всех твоих близких. Ты ведь точно соскучился по этим ощущением, — наконец-то он убирает свою ногу. — Я повеселюсь с таким красивым мальчиком как следует. — Только посмей его тронуть, педофил, — Накахара понимает, как глупо он выглядит и как глупы его слова. Только вот ему тошно от одной только мысли об этом всём. Мускулистый мужчина наконец-то вникает в суть дела. Подходя к Осаму, он хватает его и откидывает в сторону малышей. — Хватит, ты звони лучше этому Юкичи, зачем нам разбираться с этими мелкими? Старик недоволен, и по нему видно, но, кажется, он уверен в том, что его угрозы были не напрасны, и если не сейчас, то потом он их исполнит. — Ты прав, давай наконец наберём номер этого ублюдка, он должен как следует страдать за то, что убил моего брата, — все трое отходят подальше, набирая номер киллера. Как бы Эдогава сейчас хотел забыть услышанное. Неужели его драгоценный папа убил какого-то человека? Быть такого не может. Или… Накаджима смотрит на старшего с сожалением, его взгляд очень напуганный. — Ты как?.. — Ацуши задал вопрос приходящему в себя Дазаю. — Жить буду. — Дазай, ты придурок…! Не беси их больше! — сквозь зубы прошипел Накахара. — Чуя, я в порядке…, и я прошу тебя… забудь всё, что он сказал. Это… — Осаму не успел договорить, видя кивок со стороны друга. Кажется, он его понял. За этот момент Дазай будет ему очень благодарен ещё долгое время… — Слушай, я старший, и я цел, так что я защищу всех вас… — слышала бы это Озаки, она бы гордилась своим мальчиком. — Чуя, у меня есть план.