Что такое любовь для киллера?

— Пусть, я буду ждать тебя, сколько угодно. Прошло несколько часов, каждый из них был наполнен неземными чувствами, словами и эмоциями. Это могло продолжаться вечно, в кромешной тьме и наедине, но в скором времени оба мужчины утонули в мире грёз. Сон был достаточно крепким, а из-за позы в обнимку было намного теплее и уютнее. Казалось, что конец этой поглощающей тьмы не настанет, однако со временем в дом начали пробиваться солнечные лучи, обозначающие утро, а также то, что скоро в доме начнут разноситься голоса. Вскоре дети, проснувшись, отправились на кухню, откуда доносился приятный запах, по всей видимости, только приготовленных панкейков. — Папа, дядя Мори, доброе утро! — сказал Рампо и сразу же уселся за стол. За ним следовали Кёка и Ацуши; они последовали примеру Эдогавы, смотря на двух взрослых. Хозяин дома как раз заканчивал с завтраком, а второй же мужчина стоял рядом и попивал чай. — Как спалось? Надеюсь, вы вчера не сильно поздно легли? — Юкичи решил поддержать разговор, сразу получая ответ. — Я вот лично не спал вообще! — На самом деле Рампо первый уснул, да, Ацуши? — Это так, он съел много сладостей и, видимо, из-за того, что наелся, уснул первым. Дети переглянулись, и оба младших словили загадочный взгляд от зелёных глаз Эдогавы, на что немного неловко улыбнулись. Взрослых же даже умилило подобное, и они немного посмеялись, после чего Огай поставил завтрак для каждого из детей, получая благодарность. — А нас ты не будешь кормить, пап? В проходе появились два подростка. Осаму как раз должен был вернуться, но, видимо, они оба не пожелали расставаться, и кареглазый без лишних сомнений притащил с собой и друга. — И вам доброе утро. Похоже, мне надо снова начинать готовить, — мужчина пожал плечами. — На самом деле Коё нас уже накормила, — вмешался Чуя. В скором времени два друга направились в комнату Дазая, разговаривая на тему того, почему же двое взрослых выглядят такими умиротворёнными. Да и вообще, если честно, Осаму знал о том, что должны были прийти только Эдогава и тигрёнок. Дверь в комнату открылась, и младший сразу упал на кровать. — Ставлю на то, что они спали, — слова рыжего звучали не совсем правдоподобно, поэтому темноволосый поспешил оспорить догадку. — Думаешь? Пока сестра и мелкие были дома? Ставлю на то, что нет. — Ну, бывает всякое, сам ведь знаешь. Дазай знает, конечно, знает, ведь он не совсем ребёнок и понимает, что, возможно, они могли заняться и этим, но он не верит. Да и думать об этом, честно говоря, ему было немного противно, даже лишь о том, что на кровати Огая происходило что-то подобное… такой вариант ему тоже не нравится. Даже понимая, что это нормально что и все люди «это» делают, принять подобное ему слишком тяжело. День проходил быстро в приятной атмосфере. К четырём часам дня они все вместе отправились на прогулку в небольшой парк, именно в тот, где Мори и Фукудзава встретились впервые. И пока школьники общались, мужчины решили отойти подальше; они были заняты приятной беседой и не замечали, как уходили дальше от парка. — Знаешь, Огай, на самом деле я даже и не знаю, как можно назвать наши отношения. Взгляд светловолосого стал более приунывшим и задумчивым. — Я тоже думал об этом, и мне кажется, что ответ есть, и он на самом виду. И педиатр явно был прав: их отношения уже нельзя было назвать просто дружескими после случившегося вчера, и явно после их поцелуя они не смогут оставаться просто друзьями или знакомыми. Тут нужно нечто большее. — Если ты позволишь, я скажу первым. Огай остановился, и его фиолетовые глаза были словно сказка, или же как звёзды в чёрном небе. Киллер с каждой секундой млел. Млел от любви. — Я желаю, чтобы подобных дней, как сегодня, было больше. И ты явно понимаешь, к чему я клоню. — Вполне, я могу считать это за предложение закрепить наши узы тем, что обычно называют «любовные отношения», верно? К таким вещам они оба были скептичны, только вот желание было сильнее, чем все принципы и правила. Они оба остановились, дабы не уходить слишком далеко, говорить было почти не о чем. Самое важное они обсудили и решили для себя, в каком русле будут дальше идти их отношения. На деле это всё звучит просто как формальность для того, чтобы они оба понимали, что творят и к чему привели их чувства и все моменты, когда они были друг другу даже слишком близки. Доносится голос с ноткой какой-то самоуверенности и наглости. — Верно, — одно лишь слово меняет всё, но с другой стороны, всё остаётся прежним. Странно, что и такое бывает. *** — А эти двое далековато ушли, — подмечает старший подросток, и резко мимо него пролетает мячик маленького размера. — Эй, будьте аккуратнее! — Не ворчи, Чуя, а то не вырастешь. Накахара отвечает на остроумие друга взглядом, в котором читается то, как ему смешно, и, естественно, в этом всём присутствует сарказм, который виден невооружённым взглядом. — Я сейчас принесу, — девочка бежит дальше за мячиком, который укатился куда-то далеко. Из-за маленького размера его сразу и не видно. Осаму слушает детские голоса, и взгляд пытается высмотреть взрослых, только не успевает он опомниться, как замечает, что подъехала какая-то машина: большая, тонированная и в чёрном цвете. Она не выглядит дорогой, даже так, словно её потрепала жизнь. И всё это прямо перед компанией из четырёх юнцов. Сердце бьётся сильнее, голоса тоже стихают. Почему-то в груди неприятно тянет — плохое предчувствие? Или просто испуг от того, что незнакомая машина остановились так бесшумно и близко? Дазай стоит ближе всех к ней, и может понять по звукам, что Накаджима и Эдогава немного попятились назад, вставая за спины старших. Они тоже испугались? Происходит что-то неладное. Из машины вышел всего один мужчина, что был за рулём, и начал подходить ближе, и его шаги были какими-то тяжёлыми. Он был намного старше и выглядел намного сильнее, даже виднелись мускулы. Пока Накахара и Дазай были заняты тем, что не сводили взгляд с этого мужчины, раздалось мычание позади них. Они оба повернулись, окутанные каким-то животным страхом, словно хищный зверь неожиданно напал на них со спины. Голубые глаза расширяются, когда замечают ещё одного неизвестного, что придерживает двух младших мальчиков. К их лицам приложили какие-то тряпки, и, судя по тому, что те ещё брыкаются, обе тряпки смазаны эфиром, однако помогает им это, видимо, несильно, ведь оба намного меньше, чем мужчина позади них. Тело Эдогавы же, которому одиннадцать, более миниатюрное, чем у сверстников. Дазай в ступоре: думать надо быстро, очень быстро, ведь иначе всё кончится плачевно. «Неужели, это похищение?» — Какого хера вы творите?! — Накахара собирается броситься в бой, несмотря на свой возраст и массу. Он бесстрашен. Только вот что это — смелость или глупость? Первый мужчина, что является водителем и был посильнее, схватил рыжего и потащил в машину. И всё-таки он действительно очень силён и действует хорошо: он закрывает Накахаре рот, не давая даже закричать, чтобы привлечь внимание, и заталкивает его в машину. — ЧУЯ! РАМПО! АЦУШИ! С уст замявшегося подростка слетает крик, который он сам от себя не ожидал. Ему даже показалось, что это кричал не он. Чужие руки хватают и его. В панике разобрать тяжело, подоспел ли кто-то третий, или это кто-то из первых двоих. Единственное, что он может предпринять теперь, это сделать рукой знак «стоп». Он не смотрит в сторону, но он знает, что где-то неподалеку его сестра. Кёка наблюдает за всем этим, зажав себе рот, она сидит в кустах, стараясь не издать лишнего шума, боясь даже пошевелить кончиками пальцев на ногах. Она теперь единственная, кто это видела и знает. Единственная, кто может сообщить взрослым. Ещё пара секунд, что показались адом, и машина уезжает настолько быстро, словно её и не было. А девочку в кустах поглощает необузданный страх. Переварить то, что произошло, тяжело, и когда она пытается встать на ноги, они ей кажутся ватными. Несмотря на это, она побежала на бешеной скорости в ту сторону, куда ушли Мори и Фукудзава. Ещё ни разу Изуми не бегала так быстро, да и в голове теперь каша. — Папа! — доносится детский крик. Подбегая, она начинает его куда-то тянуть. — Кёка? Что такое? Почему ты одна? Педиатр легко поднял дочь на руки. Такое явно застало врасплох и его, и киллера. — Там… подъехала какая-то машина и Осаму, Ацуши, Рампо и Чую схватили, засунули в неё и увезли! — Кёка сказала в двух словах. Однако и этого хватило, чтобы взрослые почувствовали тревогу. — Что?! Хочешь сказать, их похитили?! — Юкичи балансирует на грани, он видит весь ужас маленькой девочки, только вот он и сам в панике. — Я… я… я не знаю, но… — она нервно сглотнула и кивнула. Иным словом ведь и назвать нельзя увиденное. — Твою мать, — Мори переглядывается с Юкичи, и оба понимают, что надо что-то делать. — В полицию? — Других идей нет. А ведь верно, что они могут сделать ещё, кроме этого? Огай быстро заказывает такси до ближайшего полицейского участка; благо, транспорт приехал быстро, однако у них теперь была на счету каждая секунда. И каждая из секунд наполнена болью и попытками думать на свежую голову. Наверное, они оба ещё никогда не испытывали чувство, что могло бы оказаться сильнее родительского страха и гнева. Гнева на себя… *** Озаки находится дома. Только вчера у неё ночевал сын Мори, а сегодня на утро они сразу ушли, сказав, что будут до вечера дома. По плану мальчишка упросит отца отвезти Накахару домой на машине, когда будет темнеть, так что беспокоиться ей не о чем. Да и они часто пропадали до темна, её не смутило подобное, и она согласилась. Сейчас же она сидела на диване, смотря какой-то сериал, и пила горячее какао. Она не любитель подобного, но иногда может позволить себе такое… было бы ещё неплохо, если бы рядом с ней сидел её малявка, и они бы вместе обсуждали разные темы. Порой именно этим они и занимались, убивая свободное время; пустые разговоры и вопросы, лишённые смысла, были одним из самых любимых их занятий. Порой старшая наливала себе вино и дразнила юнца этим, а он в ответ лишь проявлял негатив. Ещё бы: рыжему не нравилось, когда его поддразнивали, как маленького. А в особенности часто это любил делать его старший брат. Может, именно поэтому такое стало раздражать его больше, чем другие вещи. «Скорее бы он вернулся. Признавать, конечно, странно, но я скучно по нему. Не зря ты, Поль, оставил его именно мне» — Коё усмехнулась лишь от одной мысли и продолжила просмотр. *** Проходит около часа. Всё это время они прибывали в участке. Они были не единственными людьми, однако, честно говоря, Фукудзаве и Ринтаро было плевать на других. Кто знает, что именно в данную минуту происходит с их детьми? Да и к тому же, люди бывают очень жестоки, и как нелюди они могут сделать всё, что угодно. Врач рассержен, хоть и пытается оставаться спокойным, и по его лицу сразу и не скажешь, что у него на уме. Только вот он чуть ли не начинает кричать: его тон не такой, как обычно, и голос тоже. Он не верит в услышанное. — Что значит «вы не примете заявление»?!