LLC (love, lust and careiosity)

Кристофер

Мужчина аккуратно закрывает дверь автомобиля и поправляет галстук, прежде чем в ответ на всё, что ему сказали в телефон, выдохнуть: — Сони, я занят, набери мне завтра, хорошо? — Да, пап, я тебе перезвоню, — немного расстроенно отвечает Джисон, но Чан с этим поделать ничего не может — ему нужно работать. Он кидает взгляд на часы, осознавая, что из-за его сегодняшней поездки на площадку вечернее свидание может накрыться медным тазом. Неважно, думает Чан, найду способ компенсировать утраченное время. Но сразу же понимает, что вообще-то важно, и Минхо может расстроиться. С этими мыслями Чан заходит в офис и здоровается по крайней мере с тремя работниками, прежде чем его вылавливает в коридоре его самый ненавистный коллега — финансовый директор, мистер Шин. — Добрый день, мистер Бан, Вы уже проверили расчёты? Чан проглатывает желание спросить «а причём здесь я или юридический отдел?» и отвечает: — Сегодня позже отсмотрю всё, продублируйте письмо. — После обеда совещание по этому вопросу, сможете поучаствовать? В Чане мгновенно воспламеняется злость, и он так сильно хочет ответить «делать мне нечего», но, выдавив из себя согласие, он быстрым шагом пересекает коридор и захлопывает за собой и так слегка сломанную дверь громче, чем следовало бы. Его глаза сначала встречаются с непонимающим взглядом Хёнджина, а затем и Минхо, который встревоженно приподнимает брови в молчаливом вопросе. Чан покачивает головой и подходит к рабочему столу своего парня, кладя перед ним тонкую папку с файлами внутри. — Доброе утро, коллеги! — здоровается он и, выслушав ответ, обращается только к коллеге рядом с собой. — Минхо, отсканируй, пожалуйста, документы и выложи в папку площадки Сокке в документы для арендаторов. И только после этого — немного отпустив свою злость на произошедшее ранее — он понимает, что Минхо выглядит слишком очаровательно из-за одной лишь изменившейся в его образе детали — очков с цепочками по бокам. На самом Минхо был привычный для приближающейся зимы мягкий свитер. Чан любил трогать мягкие свитера и кардиганы Минхо. Но очки… именно очки сейчас заставили его сильно сглотнуть и отвести взгляд, чтобы не пялиться слишком очевидно. Уходя в свой кабинет, он не смог упустить подозрительный взгляд Хёнджина. Даже одному из его самых близких друзей пока что не стоило знать. Они с Минхо вместе всего несколько дней, несмотря на всю их историю, продолжающуюся уже почти три месяца. Всё-таки всегда что-то могло пойти не так и не сработать. Либо же Хёнджин обвинит его в том, что он пользуется своими полномочиями. Чану неважно, что скажут о нём самом, он привык, но ему не хотелось, чтобы Минхо испытывал трудности на работе — за служебный роман Чана, может, и не уволят, но Минхо определённо уволят с ужасными рекомендациями. А Минхо ведь только начинает карьеру… Чан не может позволить себе испортить будущее Минхо. Но он также не может позволить себе отказаться от Минхо — с каждым днём он чувствует всё больше и с каждым днём как будто влюбляется в несколько раз сильнее, чем в предыдущий. Личная жизнь — это личная жизнь. Работа — это работа. Он разделяет эти понятия и не даст ничему разрушить границу между ними. Чан хмурится, когда видит ещё больше писем на почте, чем было утром — до того, как он выехал с объекта — и принимается их читать, отмечая некоторые флажком, чтобы вернуться к ним позже. В какой-то момент в кабинет заходит Минхо, чтобы положить документы на край стола, и Чан быстро кивает. — Спасибо, поставь на полку, пожалуйста. Минхо молча делает то, что ему было сказано, и уходит дальше работать. Чану в Минхо нравилось многое, но помимо его личных качеств, в которые он был просто по уши влюблён, ему также нравилось то, что и тот знал, как разделять работу и личную жизнь. В этом они были похожи. Без этого их отношения не смогли бы существовать. Время обеда пришло всего спустя сорок минут с приезда Чана на работу, и, несмотря на то, что он работал на площадке и был на связи из машины по дороге в офис, он не собирался обедать сегодня, чтобы успеть сделать больше. Объёмы работы устрашали, но Чан привык — дел всегда становилось больше с прибытием новых площадок. Недели через две станет легче, если Грейнгрупп не решит завалить их чем-нибудь ещё. Чан читает законодательство по банкротству, чтобы доделать начатый на прошлой неделе проект агентского договора, когда в его и так открытую дверь постучали. Он поднимает серьёзный взгляд, чтобы сказать «не отвлекайте», но его глаза, вероятно, вмиг обретают совершенно мягкое выражение, потому что в дверях стоит Минхо с двумя небольшими контейнерами с едой. — Тук-тук, поешь, потом продолжишь, — с улыбкой говорит тот и проходит в кабинет, чтобы поставить один из контейнеров на единственное пустое от кучи документов место на столе. — После обеда совещание, — отвечает Чан, но не отодвигает от себя еду, лишь кивает в благодарность и принимает у Минхо из рук палочки для еды. — Спасибо. — Я знаю, что не могу помочь ничем, кроме этого, — пожимает плечами тот, снова — уже в который раз — принижая своё значение. И он даже этого не замечает. Как будто так и должно быть. Чан знает, что он не замечает. — Ты помогаешь своим присутствием и едой, конечно же, — покачивает головой Чан. — А что касается работы, потом будешь делать проект компенсационного соглашения на ресурсы, когда проверим за менеджерами первые договоры аренды. Ещё успеешь помочь. — Компенсационное соглашение? — повторяет за ним Минхо с неуверенным выражением лица. — Ты справишься, для тебя не будет ничего сложного, оно простое, — утверждает Чан, но потом вспоминает. — Нельзя говорить тебе, что оно простое, потом проблем не оберёшься. Минхо смеётся на это и кивает — действительно, после нескольких «лёгких» по идее задач, попавших Минхо в работу, всему отделу пришлось думать над их решением. Это они лёгкими только кажутся. — Ага, — Минхо открывает свой контейнер, чтобы начать есть, и Чан к нему молча присоединяется, переводя взгляд с еды на своего парня. И как только он может думать, что ничем не помогает… Чан не может это понять. — Красивые очки, я чуть не залип, — комментирует он, указывая палочками на лицо Минхо, который тут же хитро улыбается. — Я заметил, настолько понравились? — Тебе идёт. Плохое зрение? — Без диоптрий, — качает головой Минхо, а затем поднимается с кресла и забирает у Чана пустой контейнер и палочки, быстро пробегаясь пальцами по его ладони. — Всё, работай, не отвлекаю. И уходит так быстро, как будто его здесь и не было вовсе. Чан улыбается — Минхо понимающий и заботливый. В следующий раз Минхо заходит без слов и забирает у Чана со стола кружку, чтобы вернуться с кофе для него. — Спасибо, — кивает Чан на это и продолжает читать статьи. Он так сосредотачивается на этом, что не замечает ни возвращения с обеда коллег-юристов, ни прихода человека, из-за которого иногда хотелось запереть дверь отдела на ключ — настолько мистер Шин его заебал. — Мистер Бан, Вы готовы? — спрашивает тот, оперевшись об стену и сложив руки на груди. Выпендрёжник ебаный. Слов нет просто. Чан пытается не кривиться, но сжимает губы и поднимается со своего места, беря в руки ежедневник и выходя из кабинета вслед за другим мужчиной. Совещание растянулось на совершенно нудный и душный час, его участие даже не потребовалось, и Чан возвращается в юридический отдел в ещё более мрачном настроении, чем был до этого. — Блять, ну и нахуя я там просидел час, мог бы агентский договор доделать, — кидает он, плотно закрывая за собой дверь. — Финблок как всегда пересрался с коммерческим отделом, ничего нового. — Господин Чон был? — спрашивает Хёнджин про присутствие генерального директора на совещании, перебирая на своём столе документы. — Нет, и мне не надо было идти, — недовольно хмурит брови Чан, а затем говорит громче. — Чанбин, зайди ко мне, пожалуйста. Тот закрывает дверь в кабинет Чана за собой и садится на ближнее к начальнику кресло, внимательно на него смотря и прокручивая в пальцах ручку. — Звал? — На следующей неделе мы с Хёнджином поедем принимать банкротную площадку, на тебе стриты, но помощь с площадочными договорами тоже потребуется, — объясняет он. — А с совещанием что? — тут же задаёт вопрос его заместитель, быстро что-то записав в ежедневник. — Пока не трогают, не отсвечиваем. Это в зоне ответственности нашего великого счетовода, — Чан устало потирает переносицу. — Вот бы в отпуск. — С парнем твоим? — заинтересованно спрашивает Чанбин и еле уклоняется от брошенного в него карандаша. Чан хмурится — ему-то откуда знать… Блять. Хван Хёнджин, никакой тебе премии. — В моё оправдание — не я начал, плюс ты стоил мне сотню тысяч вон. — Вы на меня ещё и спорили? — недовольно сжимает челюсть Чан. — На что ты ставил? — На то, что ты женат на работе, и никаких отношений не получится, — беззаботно пожимает плечами Чанбин. — Но птичка… — Хёнджин, — перебивает его Чан. — Крыса. — Птичка, — акцентирует внимание на этом слове Чанбин, — напела, что на этой неделе наш холостяк наконец перестал быть одиноким. Кто он? — Не ваше дело, — серьёзно отвечает Чан. — Мои отношения — это мои отношения, не смейте в них лезть. И остальным передай. — Ладно, — соглашается Чанбин и поднимается с кресла, напоследок остановившись в дверях кабинета Чана, чтобы сказать. — Удачи и поздравляю. Чан покачивает на это головой, неодобрительным взглядом окинув пялящихся на него и тут же — как только оказываются замеченными на месте преступления — притворяющихся занятыми коллег, и продолжает работать. Освобождается он не так поздно, как думал, в семь вечера. Почти всё время после окончания официального рабочего дня Минхо сидел у него в кабинете и что-то читал в телефоне. Чану иногда было неловко и неудобно, что Минхо задерживается из-за него — тот мог и сам ездить домой пораньше — но, кажется, Минхо нравилось их совместное времяпровождение. Чану тоже нравилось работать в его компании и ехать потом вместе с Минхо, говоря обо всём и ни о чём. В некоторые дни он просто отвозил Минхо до дома, в некоторые оставался на ночь, а в некоторые — самые любимые — забирал Минхо к себе. Чан готов признаться — ему нравится видеть Минхо у себя дома. Как будто там ему и место. Минхо поднимает на него взгляд, когда Чан потягивается, и улыбается ему так ярко, что у Чана сердце начинает биться чаще. — Куда мы едем? — спрашивает тот, с интересом разглядывая непроницаемое лицо Чана, собирающего вещи. — Секрет. Чан обещал Минхо их первое свидание в отношениях — он сделал. Глаза Минхо расширяются от удивления, когда он смотрит на вывеску, а Чан по-доброму усмехается — он надеется, что его парень оценит эту идею. — Крис, вау, да ты романтик, — протягивает тот и берёт его за руку, тут же её сжимая. — Будем делать кружки под чужим руководством, — объясняет он и ведёт Минхо к зданию. — Думай над дизайном. Минхо аккуратно подталкивает его плечом, закатывая глаза. — Если бы ты сказал раньше, у меня было бы больше времени на раздумья. — Но тогда это не было бы сюрпризом. — А ты уже придумал? — Нет, но обязательно придумаю. — на самом деле Чан уже определился с направлением идеи — он хочет написать что-нибудь забавное. — Сделаем кружки друг для друга? Ты для меня, я для тебя, потом будем пить кофе из них и вспоминать о нашем первом свидании. — Технически на первое свидание мы сходили ещё в августе, — вредничает Минхо, но по тону его голоса можно было понять, что он искренне наслаждается этой идеей Чана. — О нашем первом свидании в отношениях, — дополняет свою мысль он и открывает для Минхо дверь. — Вперёд. После быстрого инструктажа Чан помогает Минхо надеть фартук, завязывая шнурок на талии в бантик и целуя его в макушку. Минхо от внимания немного краснеет и даже оглядывается по сторонам, чтобы понять, что на них почти некому смотреть, после чего оставляет поцелуй на щеке Чана. — Это свидание с кружками для парочек, ты никого здесь не удивишь, — посмеивается Чан и даёт Минхо завязать шнурки на его поясе. — А вдруг кто-то будет завидовать, что у меня такой замечательный и заботливый парень? — хихикает тот, обходя Чана и удовлетворённо глядя на него. — Одинокие люди будут чувствовать себя ещё более одинокими после того, как посмотрят на нас. Это было вполне справедливо. Чан ненавидел смотреть на парочек, когда был одинок, поэтому было бы, вероятно, хорошо проявить милосердие, но в гончарной школе из посетителей только они, преподавательница и так понимает, что это свидание, да и Чану хотелось быть открытее, поэтому он хмыкает и касается кончика носа Минхо. — Я хочу, чтобы все видели, что я от тебя без ума, — лишь говорит он с улыбкой и кивает в сторону раковины, прежде чем сам первый моет руки. — Вы готовы? — спрашивает их девушка, представившаяся как Лиз, и они оба кивают, следуя за ней к большим столам. Гончарная школа была небольшая, в одном углу располагались гончарные круги, в другом — столы для ручной лепки, а в третьем была зона отдыха и ожидания. В четвёртом углу — где находился ресепшен и мокрая зона — их и встретили. В помещении было уютно, тёплый свет освещал пространство, по периметру стояли шкафы с ожидающими запекания кружками, тарелками и прочими керамическими предметами, пахло мокрой глиной. Среди всего этого Минхо казался будто принадлежащим этому месту, он смотрелся здесь так кстати в своём кремовом свитере и этих очках, что сердце Чана затрепетало — он до сих пор не мог поверить, что Минхо наконец с ним. — Всё в порядке? — спрашивает вдруг тот, поворачиваясь и замечая, что Чан всё ещё стоит, а не сел по указанию Лиз. — Да-да, прошу прощения, — улыбается он и садится рядом с Минхо, подталкивая его ногу коленом в качестве своеобразного извинения. Так они и остаются сидеть, прикасаясь друг к другу бёдрами, но достаточно далеко, чтобы не мешать друг другу лепить. — Ко мне можно на «ты», вот ваша глина, — начинает урок Лиз и кладёт перед каждым из них комок глины. — Из этого будем лепить основу, затем сформируем и присоединим ручки, потом украсим. Начнём? — Да, спасибо, — отвечает Минхо с милой улыбкой и берёт в руки глину. Чан повторяет за ним и смотрит в сторону преподавательницы, та глядит на них без упрёка, и Чану от этого становится немного комфортнее. — Сначала промнём наши куски, нужно со всех сторон ударить глину, а затем сбить в шар, — объясняет Лиз, и вместе они принимаются за занятие. Сначала Чан не до конца понимает, что ему делать, но следит за движениями девушки, копируя их, и каким-то образом глина даёт ему с собой спокойно работать. Он чувствует первый триумф, когда спустя пять минут у них получаются шары с приглаженными трещинками. — Теперь большим пальцем делаем отверстие, но не слишком далеко, чтобы не продырявить наш шар насквозь, — Лиз делает всё быстро и уверенно, и Чан с Минхо стараются не отставать от неё, действуя сильно решительнее того, чем себя ощущают. Чан знает, что Минхо тоже нервничает, потому что нога его парня немного подрагивает от нетерпения. Крис слегка подталкивает его бедро, чтобы тот обратил внимание на свою нервозность, и Минхо виновато улыбается, прошептав «спасибо». — Так? — спрашивает Чан, демонстрируя свой ком с дыркой посередине, и получает удовлетворительный кивок. — Так. То, как мы сейчас будем лепить кружку, называется щипковым способом, один палец внутри, остальные четыре снаружи, аккуратно по спирали выщипываем стенки и не даём разрастаться трещинкам по краям, опять же приглаживая их, всё понятно? Если будут вопросы, кричите, я пока что проверю изделия в печи, — подмигивает девушка им и покидает помещение, оставляя их наедине друг с другом. Чан не уверен, тактика ли это для всех подобных свиданий, но он благодарен Лиз за то, что она оставила их двоих. — У меня сейчас мозг вскипятится, — признаётся Минхо со смешком, работая над своей кружкой. Его движения более уверенные, чем у Чана, который с осторожностью разминал стенки своей работы. — У меня тоже, — отвечает он и показывает своему парню кружку, которая пока что на кружку была даже не похожа. — Чудовище. — Чудо вообще, — меняет выражение Минхо и показывает свою, более походящую на основу кружки. — И мой монстр. — Красиво вообще-то, — щурится Чан и подталкивает Минхо плечом, затем оставляя поцелуй у него на виске. — Трещинку загладь. Минхо послушно следует его совету, и они продолжают выстраивать будущие основы керамических кружек. — Ну как? — приходит через несколько минут Лиз и внимательно исследует их творения. — Отлично, продолжаем. Нужно всё прогладить губками с водой, хорошо мочите и слегка выжимайте, не жалейте воду. Девушка ставит перед ними небольшие мисочки с водой и губками, снова покидая помещение после этого. С переменным успехом под надзором друг друга у них получается выгладить поверхность глины. — Вроде хорошо, да? — спрашивает Чан, протягивая свою недоделанную кружку Минхо, который внимательно её осматривает и кивает. — Отлично! Неудивительно, что у тебя такие умелые пальцы, — шутит тот, и Чан фыркает от смеха, покачивая головой. — Неудивительно, что у тебя так хорош рот, у тебя язык без костей на такую пошлятину, — намекает на способности рта Минхо Чан и усмехается на то, как у его парня чуть не отпала челюсть. Тот быстро берёт себя в руки и хитро приподнимает уголок губ. — Ты так пялился на меня с утра, что я уж подумал, что ты попросишь меня отсосать тебе в этих очках прямо на работе. На этот раз давится словами уже Чан, приподнимая брови и неловко улыбаясь — мыслей таких на работе у него не присутствовало, но сейчас они быстро заполнили его голову, картинка сама по себе промелькнула у него в голове. — Покраснел, — хихикает Минхо и кладёт голову на плечо Чана, который пытается убрать эту неуместную картину из своей головы — Минхо, который жадно заглатывает его член в мужском туалете офиса. Хватит… В этот момент возвращается Лиз и улыбается им — таким уютным, сидящим ещё ближе, чем до этого. Она протягивает им новые куски глины и объясняет, как растянуть ручки, но у Чана сознание теперь работает с переменным успехом — он думает про то, что сказал ему Минхо. — Крис, ты с нами? — спрашивает тот и тычет испачканным в глине пальцем в щеку Чана. — Да, — покачивает головой он и смотрит на кусок глины в руках, принимаясь за её растягивание при помощи воды — та получается в виде симпатичной не сильно тонкой и не сильно толстой колбаски. — Это шликер, с его помощью мы будем приклеивать наши ручки к кружкам, но сначала нужно хорошенько процарапать поверхности мест, которые мы будем соединять, иначе ручка отвалится, — объясняет девушка и кладёт перед ними кисточки с тонкой проволокой на концах. — Затем наносим шликер, его не должно быть мало или много. — Столько хватит? — спрашивает через несколько минут Минхо, показывая промазанные жидкой глиной края. — Да, отлично, теперь присоединяем, плотно прижимая и разравнивая края так, чтобы места столкновения были гладкими. Чан чувствует себя ещё более нервно сейчас из-за таких ответственных действий, но присутствие Минхо рядом его расслабляло. В конце концов, даже если кружки не получатся, они могут над этим посмеяться. Но ему хотелось, чтобы кружки получились, поэтому он старательно разглаживает поверхность, пока не оказывается удовлетворённым результатом. — Отлично получилось, — комментирует их старания Лиз с улыбкой и приносит доску, чтобы забрать у них кружки. — Я слегка подсушу их и принесу, чтобы вы их украсили. Они сидят несколько минут в комфортной тишине — Чан перебирает пальцы Минхо своими, несмотря на то, что их руки были грязными. — Комфортно тут, — говорит тихо Минхо и приближается к Чану, чтобы потереть их носы и оставить короткий поцелуй на его губах. — Но страшно было всё испортить. — Я тоже перенервничал, но вроде получилось неплохо, — улыбается Чан и углубляет поцелуй, нежно перебирая чужие губы. — Чудо и монстр получились, — шутит Минхо и смотрит в сторону двери, откуда на них смотрит Лиз, держащая в руках доску с их кружками. — Прости. — Не нужно извиняться, это всё-таки ваше свидание, — говорит она с улыбкой и подходит ближе. — И я не имею ничего против, у меня самая замечательная девушка. Минхо понимающе кивает и забирает у Лиз доску, тут же спрашивая: — Как её зовут, если не секрет? — Юджин, тоже работает здесь, — отвечает она и вытаскивает из-под стола стакан с кисточками. — Можно закрасить кружку полностью и нарисовать что-нибудь поверх, можно написать что-то нибудь карандашами или отпечатать текст, какие цвета принести? — Мне карандаши, пожалуйста, — просит Чан, по-доброму улыбаясь откровению девушки — он рад, что именно она попалась ему, когда он выбирал преподавателя для урока. — Мне тёмно-синий и жёлтый. — говорит Минхо и поворачивает голову к Чану. — Можно мы рассядем? Хочу, чтобы вид кружек оставался сюрпризом до момента, пока мы не получим результат. — Кружки будут запекаться недели три-четыре в зависимости от загруженности печи, ты уверен? — спрашивает Лиз, доставая с полки краски и карандаши. — Это хорошая идея, — кивает в ответ Чан и касается носа Минхо пальцем, оставляя на коже отпечаток из глины. — Увидимся, Минхо. Чан отсаживается на другой конец стола, поворачиваясь к Минхо спиной, прежде чем начать аккуратно писать на своей кружке зелёным карандашом «best kitty bf». Он не думает, что это смешно, но это достаточно мило и нелепо, и Чан хочет видеть эту надпись, пока Минхо со всей серьёзностью будет пить кофе у него дома, пытаясь очнуться после не такого длинного сна, который он желал. Чан улыбается своим мыслям и, несмотря на своё неозвученное обещание не подглядывать, смотрит в сторону Минхо, который старательно что-то вырисовывал на своей кружке. — Лиз, у меня всё готово, — зовёт он девушку, когда дорисовывает пару красных сердечек и жёлтых звёздочек. — Красиво, — кивает она и оглядывается в сторону Минхо, ямочки на её щеках выдают искреннюю реакцию. — И очень мило. — Спасибо за урок, — отвечает Чан и поднимается с места, чтобы пойти вымыть руки и щёку — всё-таки Минхо первый оставил на его лице след от глины. Чан, если честно, устал после рабочего дня и после этого занятия, потому что ему действительно было очень нервно лепить кружку, он боялся всё испортить, что-то сделать не так, но вроде всё получилось очень даже неплохо. Он ждёт не дождётся реакции Минхо на эту надпись и очень хочет увидеть кружку, сделанную Минхо для него. — Я всё, — внезапно слышит голос Минхо Чан и поворачивается, чтобы увидеть своего парня, который стоит в метре от него. — Сильно устал? — спрашивает Чан, делая шаг вперёд и оставляя краткий поцелуй на макушке своего парня. — Всё в порядке, — и в ответ снова тычет в щеку Чана, пачкая её не только глиной, но и синей краской, а потом хихикает и тащит его умываться повторно. Они благодарят Лиз за её время и внимание, Чан оставляет ей щедрые чаевые и обещает вернуться не только за кружками, но и чтобы посетить ещё одно занятие. — Поужинаем где-нибудь? — задаёт вопрос Чан, когда они приближаются к машине, в тот же самый момент, когда Минхо тоже спрашивает его. — Что приготовим на ужин? — и посмеивается, закатывая глаза. Минхо вредный и хитрый кот, Чан знает это. — Ты чего богатый такой? — Да в смысле… — только начинает Чан, но переводит взгляд на свой автомобиль и тут же соглашается. — Да, я богатый. — С тебя было занятие, с меня еда, — отмахивается от его предложения Минхо и открывает оторопевшему Чану водительскую дверь. — Залезай. Минхо забавный, думает Чан и, покачивая головой, садится в машину, чтобы отвезти их к себе домой. Чан любит мешать Минхо готовить — есть что-то в том, чтобы обвивать его тело руками и не отпускать. В эти мгновения, предполагает Чан, Минхо закатывает глаза, но довольно обмякает в объятии, опираясь больше не на свой вес, а на Чана. Судя по всему, Минхо тоже нравится, когда Чан мешает ему готовить. В руках у Минхо нож, он быстро нарезает тонкими слайсами зубчик чеснока, когда Чан проходит мимо с банкой домашнего кимчи — эту и ещё пару банок Минхо притащил в его дом две недели назад, приговаривая при этом, что его возмущает желание Чана не париться и просто покупать такие важные вещи, как кимчи. Чан отслеживает момент, когда Минхо тянется за очередным зубчиком, и обхватывает его сзади, зарываясь лицом в его волосы. — Крис, опять ты за своё, — посмеивается тот и поворачивает голову как раз вовремя, чтобы увидеть его ухмылку. — Что-то не нравится? — спрашивает в ответ Чан, и Минхо забирает у него из рук банку, чтобы поставить на стол, а затем разворачивается в объятиях. Минхо абсолютно очаровательный — он даже не стал переодеваться, когда начал готовить, лишь завязал на поясе кухонный фартук и со знанием своего дела принялся нарезать овощи. Чан смотрит на него с улыбкой и пытается угадать, о чём думает сам Минхо. — Всё нравится, — говорит тот и оставляет поцелуй на кончике носа Чана. — Но лучше накрой на стол, всё почти готово. Чан отпускает его и, напевая мелодию «Uprising» Muse — по пути на занятие по керамике и с него домой они слушали целиком альбом «The Resistance» — раскладывает закуски по блюдцам, а затем выключает рисоварку и достаёт миски. — Мне, кстати, не очень нравится, когда люди подпевают песням, — говорит внезапно Минхо, прежде чем попробовать соус на вкус и одобрительно кивнуть. — Прости, — на мгновенную реакцию Чана Минхо подходит к нему и тычет ему пальцем в грудь. — Но почему-то мне нравится, когда подпеваешь песням именно ты, — говорит он с напущенным осуждением. — Ты так в меня влюблён, — шутливо протягивает Крис и обвивает талию Минхо одной рукой, прежде чем другой взять руку, которой тот всё ещё тыкал в его грудь. — Да, я влюблён в тебя, — просто соглашается Минхо и опускает взгляд на их переплетённые пальцы. Иногда Чан просто не понимает, что чувствует Минхо, потому что его взгляд пустеет, а он сам на несколько мгновений затихает, прежде чем сделать или сказать хоть что-то. Чан при этом не уверен, осознаёт ли в такие моменты сам Минхо, насколько потерянно он выглядит. — Ты в порядке? Минхо смотрит ему в глаза с лёгкой грустью, а затем кладёт голову на его грудь, и Чан понимает, что тот хочет услышать, как бьётся его сердце. Видимо, удовлетворённый этим своеобразным ответом в виде реакции тела Чана, Минхо отстраняется и сжимает напоследок чужие пальцы. — Я давно не был влюблён, поэтому странно осознавать, что любовь не приносит мне боль, когда в предыдущий раз я настолько пострадал от неё, — признаёт он и отворачивается от Чана к плите. — Может, тогда это была не любовь? — спрашивает Чан с придыханием. Минхо явно не нравится его вопрос. — Я не хочу больше разговаривать об этом, — и отворачивается. Чан более чем уверен, что если любишь, ты не ранишь человека настолько сильно, насколько был ранен Минхо. Может, он просто не хотел признавать, что его не просто не любили, а ненавидели, находясь с ним в отношениях. Либо это была просто какая-то одержимость — Чан не знал, Минхо не хотел об этом разговаривать. — Хорошо, — соглашается он и раскладывает по мискам рис, продолжая напевать песню и оглядываясь на Минхо, чтобы увидеть его реакцию, но, судя по всему, тот уже расслабился и покачивался в тон мелодии. После ужина и уборки на кухне они ещё недолго сидят и разговаривают о том, что будут делать на выходных — Минхо предложил съездить куда-нибудь, Чан пожал плечами и сказал, что посмотрят завтра, куда можно поехать недалеко от Сеула. Когда Минхо засыпает, Чан ещё пару минут лежит вместе с ним, прежде чем выбраться из-под одеяла и выйти из комнаты настолько тихо, насколько он только может, чтобы не помешать чужому сну. Он потягивается и чувствует усталость, но понимает, что ему нужно немного поработать, чтобы он действительно смог заснуть. — И чашечку чая, — тихо говорит он самому себе и сначала направляется на кухню, чтобы поставить чайник, а затем забирает из кабинета ноутбук, чтобы устроиться на диване и положить на колени изумрудный плед. Несколько минут он просто читает письма на рабочей почте и думает о том, насколько тяжела будет следующая неделя — он уже предупредил об этом всех юристов, поговорил об этом с Минхо, и эти выходные были последним шансом, чтобы отдохнуть, но… Чан выдыхает. Он так устал. Горячий жасминовый чай обволакивает его внутренности приятным жаром, и он зарывается пальцами в мягкую ткань пледа. Всё его тело протестует против его рвения поработать прямо сейчас, но он не может не думать о том, что если не сейчас, то он ещё долго не доберётся до дурацких, абсолютно безобразных шаблонов договоров аренды нежилых помещений в одном из торговых центров. И вроде надо взять себя в руки, поэтому он усердно вставляет в файл примечание за примечанием и… чувствует, как его очень нежно и аккуратно обнимают сзади. — Крис, идём спать, пожалуйста, — тихо, почти шёпотом просит Минхо, и Чан моментально готов согласиться на это, у него нет сил даже на то, чтобы спорить. Он кивает, и сонный Минхо садится рядом с ним, заглядывая в его ноутбук. — У тебя бессонница или просто слишком обострённое чувство ответственности? Отличное замечание, думает Чан. Он не знает. — И то, и другое? — отвечает он то ли вопросом, то ли утверждением и кладёт голову на плечо Минхо, вдыхая запах его кожи — Минхо пользовался каким-то приятным парфюмом, от которого Чану всегда было очень комфортно. — Это каждый день так или редкость? Как ты вообще встаёшь утром? — серьёзно спрашивает Минхо, сохраняя за Чана файл и закрывая ноутбук. — Тяжело, — признаётся он и выдыхает. — Почти каждый день. — На следующей неделе будет слишком много работы, ты такими темпами окончательно выгоришь, — говорит Минхо и приобнимает Чана, приглаживая его волосы. — Мне нужно беспокоиться? Чан не знает, он правда ничего не знает, он отвык от беспокойства не от друзей, поэтому не знает, как воспринять эту заботу о себе. Минхо понимает ответ по-своему и тоже признаёт: — А я плохо ем, когда у меня стресс. Что мы будем друг с другом делать, а? И это было сказано в такой шутливой, но совершенно обречённой манере, что Чан поднимает голову и серьёзно смотрит в чужие заспанные глаза. Он не понимает, достаточно ли адекватно это предложение или нет, учитывая тот факт, что они и недели ещё не провстречались. — Может, на следующей неделе просто будешь ночевать у меня? Проследим друг за другом, — и хмурится. Минхо приподнимает брови в удивлении, но легонько улыбается и встаёт с дивана, протягивая Чану руку, чтобы тот тоже поднялся вместе с ним. — Давай. Насколько Чан может понять, Минхо ждёт, пока он не уснёт, прежде чем ложится спать сам. На следующее утро Чан впервые за всё время их знакомства, за исключением самого первого дня, просыпается первым и с щемящим сердцем смотрит на всё ещё спящего Минхо — его черты лица спокойные, пока он спит, он не хмурится и не выглядит посторонним в его кровати. Чан смотрит на него и чувствует нежность, заполняющую его внутренности. Влюбиться спустя столько лет для него ощущается рассветом.

☾☾☾

Неделя выдалась слишком ебанутой, может признать это Чан, слишком много работы, слишком много трудностей, излишне много звонков и писем. Иногда они с Минхо задерживались на работе до десяти — Чан, потому что ему нужно работать, Минхо, потому что в эту неделю он правда взял ответственность за них двоих. И хотя Минхо говорил, что плохо ест, когда у него стресс, именно он заботился о том, чтобы они оба брали перерывы на обеды и ужины. Чан был очень ему за это благодарен, потому что иначе работал бы ночами напролёт, заливая в себя кофе и находясь в постоянном стрессе. После понедельника, в который они уехали с работы в половину девятого, Минхо заставил Чана упаковать с собой двойную порцию еды на вторник — и не зря, они поужинали на работе. Дома Минхо не позволял Чану брать в руки ноутбук, лишь нежно целовал на ночь и заставлял лечь пораньше — завтра будет такой же ужасный день. Чан не мог не заметить, как это обилие работы сказывалось и на их коллег. По ощущениям их было слишком мало, у каждого в работе были не только договоры с площадки, но и письма арендаторов, хозяйственные договоры, стриты и суды, но все выкладывались по полной. Чан был им всем очень благодарен. — Господа, с меня мясо и пиво сегодня вечером, — объявляет он прямо перед обедом, из-за чего все взгляды оказываются на нём. — Если можете и хотите, конечно. — Чан, ты наш герой, — протягивает Феликс и поднимается со своего места, чтобы подойти к нему и похлопать по плечу. — Мистер Бан! — шутливо восклицают Чанбин с Сынмином, и Чан почти готов закатить глаза на это, но вместо этого он поворачивается в сторону Минхо и Хёнджина. Минхо тихонько кивает с улыбкой — они обсуждали это утром по дороге на работу, Минхо был только за, потому что знал атмосферу в коллективе по какой-то причине немного больше, чем Чан — а Хёнджин тоже поднимается с места, чтобы потянуться и в восторге вскинуть руки. — Наконец-то! — говорит тот, и Чан широко улыбается, возвращаясь в свой кабинет. Они давно не собирались никуда вместе, ещё с тех времён, когда Минхо даже не было в коллективе. Хёнджин пришёл в компанию за полгода до Минхо, и на его памяти таких встреч было всего две. Осенью стресса было слишком много, из-за чего времени на встречи после работы не было вообще. Но они ведь заслужили этого — хотя бы вечер расслабления вместе и общения не по работе. Чан был уверен, что поступает правильно, хотя, справедливости ради, желание провести больше времени лично с Минхо дома было просто невообразимым. Неважно, у них ещё много времени впереди. Чан очень на это надеется. На удивление всем — финансовый блок очень косо на них смотрит, а секретарь и офис-менеджер комментируют это — все юристы уходят с работы ровно в пять и направляются к ближайшему месту, где можно было пожарить мясо. В машину Чана садятся Минхо и Хёнджин, а в машину Чанбина — Сынмин и Феликс. Ехать им не так далеко, но, судя по всему, водителям обратно всё равно придётся разъезжаться на такси. К тому же все были слишком заняты мыслями о приятном вечере, чем о логистике после него. Так как никто не был осведомлён об отношениях Чана и Минхо, Хёнджин, разумеется, садится на переднее сидение, и Чан хочет рассмеяться из-за этого. Минхо реагирует на это с улыбкой, которую Чан прекрасно может разглядеть в зеркале заднего вида. — Минхо, держи, — говорит он и достаёт пару дисков из подлокотника. — Будешь сегодня за диджея. — Почему он, а не я? — шутливо ноет Хёнджин, но нажимает на кнопку медиа, подготовившись к тому, чтобы принять у Минхо выбранный диск и вставить его в дисковод. — Потому что в отличие от некоторых он не только ни разу не ездил на моей машине, но и наверняка выберет что-то, кроме «Day & Age» от The Killers, — отвечает Чан с улыбкой и видит, как хитро на это скалится Минхо, протягивая Хёнджину упомянутый диск. — Спасибо, — благодарит его Хёнджин и довольно покачивает головой под первую песню из альбома. — Как так вышло, что Минхо кормит тебя чуть ли не каждый обед? — Не говори обо мне так, будто меня здесь нет, — просит тот и выглядывает в пространство между коллегами, чтобы убрать диски обратно в подлокотник. — Так уж вышло, что кто-то увидел, как я голодаю днями напролёт, и решил взять это в свои руки, — говорит Чан и косится на Хёнджина, который скептически смотрит на него в ответ. — Как так вышло, что все юристы знают, что я начал с кем-то встречаться? — Мистер Бан, и Вы туда же, я же тоже здесь сижу, почему Вы говорите обо мне так, будто меня здесь нет? — пытается перевести тему Минхо, но Хёнджин просто оборачивается на него и щурит глаза. — Как так вышло, что из всех людей мира Чан встречается с тобой? Минхо хмурится, и Чан локтем аккуратно подталкивает Хёнджина в бок. Он не знает, стоит ли ему отрицать это, но быстро смотрит в заднее зеркало, чтобы получить ответ от Минхо — если он не готов, Чан будет отрицать факт их отношений настолько, насколько только может. Минхо смотрит на него в ответ, а затем переводит взгляд на ожидающего Хёнджина. Это всё занимает не больше нескольких секунд, но ощущается как целая вечность. Внутри Чана загораются искорки злости — он очень надеется, что Хёнджин не стал говорить о своих догадках кому-либо. — Как ты понял? — спрашивает в конце концов Минхо, и Чан заметно расслабляется, потому что он не знал, как ему отрицать их отношения. — И это было грубо. — Так я прав? — спрашивает со слабой улыбкой Хёнджин и в восторге встряхивает ладони в воздухе. — Так как ты понял? — повторно спрашивает Минхо, глядя исключительно на Чана. — Крис? — Вы такие милые, — хихикает Хёнджин и снова оборачивается на заднее сидение. — По мне так это очевидно, вы так смотрите друг на друга, да и невозможно было не заметить, что Чан стал каким-то более добрым что ли, плюс он стал обедать, причём той же едой, что ел ты, Минхо, а ещё ты резко начал задерживаться чуть ли не ежедневно, хотя раньше ты уходил вовремя. Минхо кладёт ладонь на плечо Чана, сжимая в пальцах его пальто. — Другие знают? — тут же спрашивает Чан, тяжело вздыхая. Нельзя, чтобы об этом знал ещё кто-то, Минхо уволят в ту же минуту, как об этом узнает кто-то, кому не нужно об этом знать. — Нет, только я догадался, но не был в этом уверен, пока не сел в машину, — признаёт Хёнджин. — И всё-таки, как так вышло? — Мы познакомились ещё до того, как узнали о том, что будем коллегами, потом я ограничил наше неофициальное общение, но месяц назад я предложил Крису попробовать, — отвечает тихо Минхо и просит. — Никому больше не говори. — Я поделился с остальными только тем, что Чан с кем-то встречается, но не сказал им о своих догадках, не беспокойтесь. — Ты не должен был говорить им даже об этом, — в голосе Чана явно слышно отчаяние, из-за чего Хёнджин становится серьёзнее. — Это не их дело. — Они задаются теми же вопросами, просто ещё не догадываются, потому что не так близки к тебе, Чан, — отвечает тот, и Чан припарковывается на одно из нескольких свободных мест возле ресторанчика. — Будьте осторожнее. — Я уволюсь через три месяца, — признаётся Минхо и оставляет их с Хёнджином наедине, чтобы встретить остальных коллег и показать им свободное место. — Чан, какого чёрта ты творишь? — потирает переносицу Хёнджин и выглядывает в окно, чтобы посмотреть, как Минхо машет рукой. — Зачем? На сколько лет ты его старше? Двенадцать? — Тринадцать. И я его люблю, — отвечает Чан спокойно и заглушает двигатель. — Он делает меня счастливым. Разговор окончен. Хёнджин не протестует, и они выходят из машины, направляясь к своим коллегам. Внутри они ведут себя как обычно, но Чан несколько фрустрирован, а Минхо минут десять смотрит в стену, прежде чем стать обычным собой и попытаться влиться в диалог. И хотя они втроём отпустили эту тему, все остальные о ней были даже не осведомлены. Минхо нарезает ножницами мясо, когда Феликс вдруг начинает говорить о свиданиях, из-за чего он немного заметно кривится и палочками переворачивает уже приготовившиеся на гриле кусочки. — Недавно ходил на свидание, как всегда нихуя не вышло, — жалуется Феликс, отпивая пиво. Сколько Чан его знает, он всегда был в активном поиске, и никогда у него не выходило ничего. — Ожидаемо ли это? Да, — пожимает плечами Чанбин со смешком. — Разочаровывающе ли? Тоже да. — Однажды у тебя получится, — указывает палочками Сынмин сначала на Феликса, а затем переводит взгляд на сидящего напротив Хёнджина. — У тебя что? — Всё как всегда, — хихикает тот, будучи уже немного поддатым. — Пока один. — Пока? — приподнимает бровь Сынмин, по его лицу читалось, что он не верит ни единому слову. — Конфетно-букетный период — это такое дело, — комментирует происходящее Чан, пытаясь спасти друга из-под подозрения, но наводит беду на себя. — Что за парень и почему мы узнаём об этом не от тебя? — Сынмин абсолютно непримиримый говнюк, и Чану иногда хотелось уволить его просто за то, что он существует. — Не ваше дело, вот и всё, — хмурится Чан, повторяя уже сказанные ранее слова. Он правда не понимает, почему их так ебут его отношения. — Минхо, а ты одинок? — правильно понимая настроение Чана, переключается на самого скрытного в этом плане коллегу Чанбин. Все переводят взгляды на Минхо, и тот спокойно улыбается, хотя Чан уверен, что он чувствует всё, что угодно, но точно не умиротворение. — У меня есть партнёр. Все восклицают, чувствуя себя удовлетворёнными от новой информации об их коллеге, а Минхо покачивает головой, слегка предупреждающим взглядом смотря в сторону Хёнджина. — И какой он? — спрашивает тот, складывая руки на груди. Чан не знает, почему Хёнджин из обычно весёлого в реальной жизни внезапно стал таким. Может, с ним это сделал алкоголь. Может, Хёнджин хотел защитить… и тут опять же вопрос — кого именно? Его или Минхо? — Он заботливый, и я его очень ценю, я слишком долго тянул, прежде чем дать нам шанс, — и эта фраза пробуждает всех остальных, которые мгновенно решают, что Хёнджину с его влюблённостью не убежать от их расспросов. Хёнджин пожалеет об этом, думает Чан, но изначально не вмешивается. — А ты всё никак не можешь дать Чонину шанс, постыдился бы, — говорит Феликс, а все остальные поддакивают ему со словами, предназначающимися Хёнджину — «а сам-то». Жалеет об этом не Хёнджин, а Чан, он потирает переносицу и поднимает бокал пива, чтобы сделать тост и отвлечь всех от этой дурацкой темы. — Спасибо вам, коллеги, за вашу работу, — говорит он с улыбкой. — Я не представляю, как справился бы с этим без вас. Дальше будет легче, будем надеяться на это. Я постараюсь выбить вам премию у директора Чон. Все повторяют за ним «спасибо, коллеги» с огромным энтузиазмом и салютуют своими бокалами, чтобы громко сказать «fighting» и тоже отпить пиво. В этот момент Чан наконец замечает, что только у Минхо вместо пива какая-то газировка в стакане, и внимательно смотрит в его сторону. Тот легонько пожимает плечами, и Чан решает поговорить с ним об этом позже. К концу вечера половина из них более пьяная, чем следовало бы, а Феликс всё рвётся за всех заплатить со словами «где, блять, моя блядская карта?», но Чан, больше расслабленный, чем пьяный, платит за всех первее и протягивает свои ключи от машины своему парню, который был единственным трезвым из их компании. — Кого подвезти? — спрашивает Минхо, а остальные с непониманием смотрят на него, трясущего ключами от дорогущего Порше Чана. — Ебануться, — комментирует Хёнджин, но садится на заднее сидение автомобиля Чана первее всех, за собой утягивая самого пьяного из них Феликса. Последним садится Сынмин, убеждаясь, что Чанбин заказал такси — в конце концов, ему меньше всех отсюда ехать до дома. Минхо выслушивает адреса всех, в том числе адрес Чана, который в этот момент набирает всё в навигаторе. — Справишься? — тихо спрашивает Чан у Минхо, а тот достаёт из кармана бумажник и показывает ему водительские права. — Постараюсь, мистер Бан, спасибо за доверие, — говорит Минхо с улыбкой. Он водит чересчур осторожно, довозя сначала Сынмина и Феликса — те жили достаточно близко, и Сынмин обещает проследить за почти спящим коллегой. Когда в машине остаются трое, Хёнджин чуть ли не жалуется вслух: — То есть ты даже не знал, есть ли у Минхо права, прежде чем дать ему свои ключи? Ты серьёзно? — Если честно, даже не подумал, — говорит Чан со смешком и протягивает руку Минхо, который сжимает её в своей, а затем с хитрой улыбкой оставляет поцелуи на его костяшках, как всегда делает Чан по отношению к нему самому. Хёнджин мгновенно реагирует на это усталым стоном. — Чувствую себя ребёнком, путешествующим на заднем сидении с родителями, — жалобно протягивает он. — Вы отвратительные. — Спасибо, — посмеивается Минхо и делает музыку громче, чтобы прервать этот разговор. Когда они добираются до дома, уже около одиннадцати, но вместо того, чтобы пойти спать, Чан и Минхо устраиваются на одеяле и смотрят фильм, на который ни один из них не обращает внимание. Судя по всему, Минхо тоже думает о произошедшем, поэтому Чан предлагает Минхо лечь головой к себе на колени. — Ты как? — спрашивает он и поглаживает его волосы. — Я бы хотел сказать, что они обычно не настолько сильно лезут не в своё дело, но это не так. — Ничего страшного, им же тоже интересно, — хихикает Минхо от того, что ему становится щекотно, и яркими глазами смотрит на Чана снизу вверх. — Семь лет всё-таки. — Да, ты прав, — соглашается Чан и почёсывает кожу головы Минхо. — В любом случае загружает меня совсем не это, а то, что эта работа меня убивает. Чан впервые слышит об этом, поэтому замирает и чувствует жалость… нет, это не жалость, это какое-то сочувствие. — Как ты с этим справляешься? — спрашивает он у Минхо и продолжает перебирать пряди волос между пальцами. — Ты рядом, так и справляюсь. — Немного осталось, — комментирует это Чан, а Минхо закрывает глаза и тяжело выдыхает. — А дальше что? — этот вопрос остаётся неотвеченным, и спустя пару минут Минхо спрашивает снова. — Я точно тебе не отвратителен? Чан думает, что когда-нибудь сойдёт с ума. — Нет, Минхо, ты мне не отвратителен. — Мгм. Больше они ничего не говорят, уходя от этого опасного и непонятного разговора, и минут через двадцать направляются спать. Минхо, как и всю прошедшую неделю, следит, чтобы Чан заснул вовремя, а на следующий вечер уезжает к себе — всё-таки они договорились, что Минхо переедет всего на неделю, как бы им обоим ни хотелось обратного. Чан обходит квартиру несколько раз, нигде не находя правильного места, чтобы отдохнуть, и чувствуя одиночество. Чан всё ещё считает, что Минхо слишком правильно смотрится на его кухне, обёрнутый в его любимый плед, а также в его кровати и даже в кабинете. Чан понимает, что ещё слишком рано, но они ведь не расстаются, верно? В конце концов, они работают вместе и проводят достаточно времени, чтобы узнать друг друга ещё больше. Но всё-таки отпускать Минхо всегда тяжело. Чан не уверен, не сбежит ли он при первой возможности.

☾☾☾

День начинается слишком суматошно, на площадку Сокке приезжают судебные приставы, и приходится долго отвечать на вопросы по поводу того, на каких основаниях их компания управляет этим объектом. — Доброе утро, Минхо, скинь мне выписку по третьему строению Сокке, — просит Чан по телефону и дожидается утвердительного ответа, прежде чем сбросить звонок. Когда через пять минут выписка ещё не пришла, Чан чувствует раздражение и хмурит брови, обновляя электронную почту — пусто. Решая дать Минхо ещё десять минут, он быстро разбирается с несколькими письмами, а затем повторно ему звонит. — Алло, где выписка? — Ещё не пришла, — по тону Минхо слышно, что он нервничает, но Чану нужна эта выписка здесь и сейчас. — Нужно было старую, а не заказывать свежую, — повышает голос Чан. — Срочно скинь мне выписку, любую. И снова сбрасывает. Занятый делами, он больше не задумывается об этом и перекидывает выписку от Минхо коллегам на площадке, чтобы те её распечатали. Он сталкивается с проблемами тогда, когда приезжает в офис ближе к пяти часам вечера, и Минхо здоровается на автомате, даже не глядя на него. Поговорим после работы, думает Чан и принимается распределять задачи, накопившиеся после долгого дня без доступа к программе. Повторно он сталкивается с проблемами, когда Минхо собирается вместе со всеми, хотя они договаривались сегодня поужинать вместе. — Минхо, останься, пожалуйста, хочу объяснить тебе задание на завтра, — просит Чан, а Минхо хмурится, но снимает пальто и заходит к нему в кабинет. Почему он вообще себя так ведёт? Что-то случилось? — Нужно будет зайти в папку юристов, — начинает Чан и быстро прощается с уходящими коллегами. — Хорошего вечера. Когда дверь за ними закрывается, а они сами исчезают за поворотом, Чан перестаёт смотреть в экран и поворачивается всем телом к Минхо, стоящему рядом с ним. — Ты куда собрался? — Домой, — поджимает губы Минхо и смотрит с обидой и некоторой долей враждебности. — Что-то случилось? Тебя подвезти, чтобы ты быстрее добрался? — Чан правда не понимает, что не так. В ответ Минхо хмурится ещё сильнее. — Нет, сам доберусь, до свидания, мистер Бан, — говорит тот и разворачивается, чтобы уйти, но Чан ловит его за руку и, глядя на проходящих мимо коллег из документооборота, быстро отпускает. До него наконец доходит. — Я что-то сделал не так? — спрашивает он и садится на одно из двух кресел для посетителей, жестом приглашая Минхо сесть вместе с ним. Минхо и сам решает, что диалог ещё не окончен, и всё-таки садится. — Да, ты сделал что-то не так, — наконец соглашается тот. Чана, если честно, несколько пугает эта его реакция «бей или беги», вот только Минхо, очевидно, бить не будет — он сбежит. — Что я сделал не так? — спрашивает требовательно и слишком резко Чан, но тут же вспоминает, что сейчас они явно находятся не в отношениях начальника и подчинённого. Он смягчается. — Прости. Что я сделал не так? Объясни, пожалуйста. Минхо выдыхает и отворачивается от него. Минхо для Чана всё ещё загадка, которую он всё никак не может разгадать. — Ты никогда не уточняешь, что именно тебе нужно. Как будто мы мысли твои читаем. Я не думаю, что тебе иногда настолько сложно что-то объяснить, но мы все боимся отправлять тебе документы, потому что не знаем, какой будет твоя реакция. Откуда мне было знать, что тебе нужна несвежая выписка? Ты чуть ли не сразу скинул звонок, ничего не уточнив, я подумал, что тебе нужна новая. — внезапно воспламеняется от негодования Минхо, краснея. — Так ты ещё и голос на меня повысил. Я понимаю, что это работа, но будь помягче, пожалуйста? Причём со всеми, ты слишком груб по отношению к нам. Я не могу угадывать твои пожелания, если ты не скажешь более точно, что я должен сделать. Минхо вздыхает и поднимается с места, пока Чан пытается обдумать только что услышанное. Он не знает, что ему чувствовать из-за этой речи. — До свидания, мистер Бан. Чан снова ловит его за руку. — Не уходи, пожалуйста, дай мне извиниться, — просит он, но Минхо закатывает глаза, глядя прямо на него. — Покажи мне своими действиями, что тебе жаль, а не словами, — обиженно говорит тот. — Я постараюсь исправиться, — кивает Чан и понимает, что Минхо действительно прав — иногда, часто, почти всегда Чана заносило на работе, и он действительно был слишком строгим и требовательным. — Подождёшь меня пять минут? Я приготовлю ужин. Минхо хмыкает, но кивает, давая Чану пространство для размышлений. Больше эту тему они в этот вечер не обсуждали, но Минхо всё равно заметно старался держаться немного вдали от Чана, и он думает, что правда заслужил это — он был несправедлив. Причём не только к Минхо, но и ко всем остальным. Засыпая, он думает о Минхо и о том, что ему стоит изменить своё поведение на работе. Всё-таки не зря его все боятся, верно? Просто Чан предпочитал это не замечать.

☾☾☾

Чуть больше двух недель запары, и действительно становится легче, благодаря чему Чан с Минхо не только уходят раньше с работы — хотя всё ещё позже всех, если быть честными — но и умудряются даже пару раз сходить на свидания куда-то, кроме их квартир. Благодаря тому, что загруженность спала, Чан может наблюдать то, как в коллективе стремительно меняются отношения, коллеги-юристы объединились больше прежнего и окончательно приняли Минхо. Это радовало. В первые дни декабря уже было морозно, но дух приближающихся праздников заполнял улицы. Освещения в городе становилось больше благодаря гирляндам и различным световым скульптурам, витрины украшались в соответствии с основными цветами Рождества — красным и зелёным. Чану нравилось это, как нравились и неспешные прогулки с Минхо по центру города, где они раз в несколько дней ужинали в свете звёздочек-огоньков. Чан приметил, что звёзды очень сильно нравились Минхо — не зря тот вручил ему самодельную, слегка кривую, но самую очаровательную кружку синего цвета с ярко-жёлтыми звёздами на ней. В ответ Чан протянул ему свою кружку с абсолютно глупой надписью (и, справедливости ради, не менее кривую), и Минхо хихикнул и заявил, что теперь будет пить только из неё. Жизнь продолжалась — работа давила, но не настолько, страх потерять Минхо давил, но вроде как тот стал счастливее, из-за чего складывалось впечатление, что опасный момент пройден. Одиночество больше не давило, а внутри полноводной рекой разливались чувства, и это было самое главное. А ещё Чан стал доброжелательнее относиться к людям на работе, из-за чего сначала на него косились с подозрением, но поняли, что когда-нибудь злости может прийти конец. Всё-таки Чан много лет не менялся, а сейчас внезапно начал пытаться адекватно коммуницировать не только с юристами, но и с другими отделами. Чан даже попытался не ненавидеть мистера Шин, но это точно было безрезультатно, слишком много времени нужно было, чтобы перестать ненавидеть этого мудака. Жизнь продолжалась.

☾☾☾

— Ты пьёшь слишком много кофе, — комментирует уже четвёртую за день кружку Чана Минхо, плотно закрыв за собой дверь кабинета. Чан приподнимает бровь, но делает ещё глоток и переводит взгляд с монитора на Минхо. — Ты тоже. — Это огонь по своим, — отвечает Минхо и садится на кресло, перебирая в руках ручку. — К тебе это тоже относится, — выдыхает Чан и жестом показывает Минхо, чтобы тот подошёл к нему и заглянул в монитор. — Господин Чон, будь он прокл… Господин Чон решил, что конец года у нас недостаточно загруженный, и до нас доебался. Я понимаю, что тебе вообще не до этого, но надо съездить к приставам и получить исполнительный лист, который они то ли потеряли, то ли непонятно что. — Как я его получу, если они его потеряли? — хмурится Минхо и быстро прочитывает с экрана номер исполнительного дела, уже собираясь переписать его себе на руку ручкой. — Я тебе всё скину, не пачкайся, — и делает то, что и сказал — направляет файлы по электронной почте. — Если потеряли, надо получить справку на выдачу дубликата исполнительного документа, но это не супер просто. Я верю, что ты справишься. Сделай себе доверенность от «Продвижение» и запишись на приём к приставам. Разберёшься? Если будут вопросы, обращайся к Феликсу. — Хорошо, — кивает Минхо и уже собирается направиться к выходу из кабинета, но останавливается и поворачивается к Чану. — Джисон всё ещё задалбывает меня сообщениями по поводу того, когда мы сможем встретиться все вместе и нормально поговорить. Точно… Сони. Чан встречался с ним отдельно от Минхо каждую неделю за последний месяц, но при этом всё никак не мог собрать в себе силы на то, чтобы действительно обсудить происходящее. Завал на работе, фоновый страх за отношения и приближающиеся праздники и так тратили много его сил. — Я подумаю, — кивает Чан с лёгкой, как он надеется, улыбкой. — У нас с ним всё в порядке, не беспокойся, — убеждает его Минхо и выходит из кабинета. Чан беспокоится совсем не из-за этого. Он даже не знает, почему он настолько сильно откладывает эту встречу. Минхо хорошо общался с Джисоном чуть ли не каждый день — если можно назвать общением перекидывание друг другу картинок. Он подумает. В конце недели Минхо возвращается со своего второго похода к приставам с победной улыбкой. Никто не предполагал, что Минхо, этот совсем ещё новичок, не самый инициативный и довольно тихий на работе, так сильно заебёт судебного пристава, что тот, отчаявшись, отмахнётся от Минхо, отдаст ему справку на выдачу дубликата исполнительного листа и направит документы в арбитражный суд. — Теперь ты ходишь к приставам, — присвистывает Феликс, разглядывая справку с широкой улыбкой. Уж кто, а он точно знает, что взаимодействие с госорганами это не самое лёгкое дело. — Не надо, пожалуйста, — ноет Минхо, но усмехается и довольно заходит к Чану в кабинет, чтобы протянуть ему справку. — Мистер Бан, куда положить? Чан, всё ещё весьма удивлённый, приподнимает брови и покачивает головой: — Как ты это сделал? — Настойчивость и ежедневные сообщения сделали своё дело, — и уже тише добавляет, — мы сегодня ужинаем у тебя? Чан едва заметно кивает и просит убрать справку в папку с исполнительными делами. Он остаётся впечатлённым произошедшим ещё долго.

☾☾☾

Чан просыпается в своей постели в декабрьское субботнее утро и не сразу осознаёт, что Минхо в ней нет. Спустя несколько мгновений, когда он пытается нащупать чужое тело, чтобы к нему прильнуть, он понимает и резко распахивает глаза. «Куда он делся?» думает он и начинает перебирать все возможные причины, начиная с «он сбежал» и «ничего страшного, наверное, он просто решил встать пораньше». Но Минхо каждое совместное утро до этого, когда вставал первым, дожидался, пока он проснётся, поэтому Чан не может не склоняться к первому варианту — у Минхо есть достаточно причин сбежать, начиная с некоего недоверия к Чану и заканчивая тем, какой тот на работе, несмотря на все произошедшие недавно изменения. Было бы странно не ожидать этого от него. Однако Чан правда не ожидал этого, потому что думал, что они решили постепенно построить стабильные отношения. Сердце гулко отдаётся в груди, как и одиночество заставляет громко сглотнуть — он не осуждает Минхо ни капли. Он не знает даже и половины всей его истории и безумно уважает, поэтому… просто громко выдыхает и потирает глаза, чтобы избавиться от остатков сна. Всё в порядке. Всё в порядке? Тишина неприятно звучит в его голове, на этих выходных он планировал отдыхать с Минхо и даже не задумываться о работе. Минхо отвлекает его от работы, но это не плохо — даже наоборот, хорошо. Потому что Чан работает в офисе, работает из машины, работает из дома, работает везде и всегда, чтобы просто не чувствовать это дурацкое одиночество. Всё в порядке? Ему удобнее притвориться, что всё в порядке, даже перед самим собой, поэтому он в очередной раз тяжело сглатывает и идёт умываться. В голове всё равно продолжает крутиться вопрос «почему?», но Минхо ему вроде как ничего и не должен, хоть они и в отношениях уже месяц. Да, на работе будет довольно неловко, но Минхо осталось всего два с половиной месяца, и он уволится, а Чан так и останется на своём месте и совсем один. Минхо много ждёт впереди, Чан знает и надеется на это, но ему хотелось бы увидеть, как этот неуверенный в своих знаниях и силах молодой юрист будет карабкаться по карьерной лестнице. Ему хотелось бы увидеть, как Минхо достигает всего собственным трудом, потому что он этого достоин. Чан понимает, что Минхо мог испугаться, либо ещё что-то, но, наверное, даже ответа уже не будет требовать — а зачем? И с этими мыслями он выходит из ванной, а затем из комнаты. И натыкается взглядом на Минхо, который тихо передвигается по кухне в фартуке. Чан даже с такого расстояния видит, что Минхо уже даже кофеварку разогрел, чтобы Чан приготовил им кофе. В груди у него невероятно теплеет с неожиданной для него скоростью. Слишком стремительно, слишком горячо, слишком много чувств в нём перестраиваются на любовь, доверие и счастье… Он не может поверить, что серьёзно подумал, что Минхо сбежал. Да, этого можно ожидать, всегда нужно ожидать, но тот факт, что он ошибся и даже посмел подумать такое о Минхо, заставляет Чана почувствовать, что ему срочно нужно прижать Минхо поближе к себе и извиниться. Он тихим шагом подходит к своему парню сзади и улыбается так широко, что уверен — ямочки видны сильно-сильно. — Крис? — резко выдыхает Минхо, когда его обнимают сзади, оплетая руками. — Прости, что подумал, что ты сбежал, — честно говорит сразу же Чан, зарываясь носом в волосы Минхо. Он вдыхает запах своего же шампуня на коже своего парня и счастливо потирается об заднюю сторону шеи Минхо носом. — Прости, что из-за меня ты сомневаешься, не сбегу ли я, — извиняется Минхо в ответ и кладёт свои ладони поверх чужих, расположенных на его животе. — Спасибо, что остаёшься. Минхо на это хмыкает и откидывает голову на плечо Чана, с удовольствием выдыхая. — Я не перевожу тему, ты не подумай, но объясни, как пользоваться твоей духовкой, иначе у нас не будет завтрака. Чан на это усмехается и только сейчас замечает рассыпанную на столе муку и аккуратные булочки в форме для выпекания. — Когда ты успел вообще? — спрашивает он, абсолютно точно удивлённый тем, что Минхо за то время, пока он спал, подготовил всё к завтраку. — Некоторым просто пора перестать работать по ночам, чтобы просыпаться в богоугодное время, — жалуется Минхо в шутливой манере и ещё больше оседает в чужих руках. Чану даже как-то льстит, что Минхо так на него реагирует. — Я не могу контролировать твои рандомные скачки энергии, из-за которых ты просыпаешься ночью и идёшь работать, хотя мог бы просто лечь спать. Чан даже не удивлён, что Минхо каким-то образом это заметил. За эти полтора месяца близкого общения они очень срослись друг с другом не только в эмоциональном плане, но и в бытовом. — Ты же не веришь в бога, — отвечает он, игнорируя замечание про тенденции своего сна, и, не убирая рук, тянет Минхо вместе с собой к духовке. Чан быстрыми прикосновениями показывает, как пользоваться интерфейсом, и предполагает, что Минхо только что закатил глаза, судя по тому, как он хмыкнул. — Ох уж эти ваши современные технологии, —говорит тот, но довольно кивает. — И я не не верю в бога, я верю в высшие силы, но не в такого бога, в которого верят, например, христиане. Просто есть что-то, но придуманные человечеством правила я не намерен принимать. — Мгм, я понимаю, — соглашается Чан, оставляет поцелуй на задней стороне шеи Минхо и наконец его отпускает, но только ради того, чтобы развернуть того к себе и поцеловать в нос. Минхо на это хихикает, и это самый очаровательный звук, который когда-либо слышал Чан. — Милый, дай-ка я поставлю наш завтрак в духовку, а потом делай всё, что захочешь. Всё, что захочешь? Без границ? Тогда Чан хотел бы сделать Минхо своим прямо сейчас и на всю оставшуюся жизнь. Видимо, Минхо в какой-то момент осознаёт, что что-то в мозгу Чана коротнуло, и звонко смеётся. Чан смотрит на него и чувствует, как на губах сама по себе расплывается улыбка. — В границах разумного. — Конечно-конечно, — совсем неубедительно отвечает Чан и отпускает Минхо. Он идёт прямиком к дивану, чтобы устроиться на нём и сложить руки крест-накрест на груди. Ему так приятно наблюдать за тем, как Минхо готовит — да в целом что-то делает для него. Чану нравится учиться готовить вместе с ним, чтобы и он мог радовать его в ответ тем же самым, но то, сколько внимания Минхо уделял ингредиентам и вкусу, не могло не привлекать внимание. Ещё он часто пританцовывал либо в какой-то известный только ему самому ритм, либо под пение Чана, либо под включенную музыку. Это очаровательно. Минхо очаровательный. — Всё, теперь надо будет подождать минут сорок, — объявляет торжественно Минхо и снимает фартук, оставляя его на стуле и шагая к Чану. Тот тянет к нему руки с широкой улыбкой, но совсем не ожидает, что Минхо сядет на его колени к нему лицом — прежде Минхо не так часто садился на него так, только в день, когда они начали встречаться (и чуть не сломали стул в студии Минхо, за что Чан очень извинялся, а Минхо хихикал и говорил, что ему бы потребовалась компенсация за порчу имущества), и… ещё один раз до этого. Чан счастливо приподнимает Минхо за бёдра, чтобы подвинуть его ближе к себе, и потирает их носы с улыбкой. — И что же ты хочешь? — спрашивает хитро Минхо, и Чану безумно хочется стереть эту издевающуюся улыбку с его лица. — Всего тебя. На это Минхо усмехается и наконец целует Чана. Чан, кажется, никогда не привыкнет к тому, с какой интенсивностью его целует Минхо — с желанием прижать ближе к себе и никогда не отпускать. И Чан более чем уверен, что он целует абсолютно так же в ответ — не с желанием обладать, а с желанием быть рядом. Из головы исчезают все мысли, кроме одной — Минхо, Минхо, Минхо. Чан аккуратно перебирает его пушистые волосы, иногда почёсывая кожу, из-за чего Минхо покрывается мурашками и изредка покусывает чужие губы со смешком прямо в поцелуй. Через несколько минут Минхо накрывает одну из рук Чана и ведёт её к своему бедру. Тот понимает всё правильно и впивается пальцами в его кожу, из-за чего Минхо слегка постанывает от удовольствия и разрывает поцелуй, соединяя их лбы и тяжело дыша в расстоянии сантиметра от губ Чана. — Что-то не так? — спрашивает Чан, потому что ему всегда важнее комфорт Минхо, чем собственное удовольствие. — Нет, всё хорошо, но давай сегодня остановимся только на поцелуях? Ты можешь сжимать мои бёдра и трогать меня везде, но… — обрывает на полуслове фразу Минхо и потирает их носы. — Я понял, только поцелуи, — соглашается Чан и чувствует чужую улыбку на своих губах. Они целуются всего мгновение, прежде чем Минхо снова отстраняется и сжимает руку Криса на своём бедре. — Синяки в виде пальцев на коже красиво смотрелись бы на мне, не думаешь? Чан усмехается, но послушно сжимает чужую кожу сильнее. — Такой красивый, такой прелестный, — шепчет он, оставляя лёгкие поцелуи на щеках Минхо. — Мистер Бан, — откидывает голову назад Минхо, давая Чану понять, что его шею тоже можно целовать, но тот ведь у себя на уме, поэтому слегка покусывает кожу, из-за чего Минхо легонько шипит. — Ну что ты как собака кусаешься. — Тебе нравится, — тут же отвечает Чан, и Минхо не может не согласиться, довольно выдыхая. — Нравится, но не нравится потом их замазывать на работу, — признаёт Минхо, но тут же говорит. — Можешь кусать ниже ворота. — Хорошо, — и Чан тут же выполняет это, покусывая кожу чуть ниже ключицы и перемещая вторую руку на бедро Минхо, сжимая пальцы ещё сильнее. В его руках главная драгоценность, и он так счастлив. Они целуются ещё немного, пока в тишине квартиры, прерываемой их звуками и лёгким гудением духовки, не раздаётся звон таймера — завтрак готов. Держать Минхо легко, целовать его легко, чувствовать к нему что-то большее, чем просто «влюблённость», тоже легко, но как же тяжело его отпускать. Может, именно поэтому Чан и отреагировал так на исчезновение своего парня из кровати. Ему точно нужно обдумать это ещё раз, но не сейчас. Сейчас ему нужно отпустить абсолютно довольного их нежностью Минхо, сварить им кофе и насладиться выходными. Минхо целует его в последний раз и со смешком оставляет Чана на диване одного. Чан переводит взгляд вниз и видит, что у него немного встал из-за этого, но ничего страшного в этом не было. Тоже усмехнувшись, он покачивает головой и поднимается с дивана. Они в комфортном молчании, изредка прерываемом напеванием Чаном рандомных строк из песен, готовят всё к завтраку, накрывая стол, первым не выдерживает Минхо. — Научи сиропы готовить, пожалуйста, — просит Минхо, коротко целуя Чана в шею. — А? — спрашивает Чан, всё ещё находясь в небольшой очаровательной потерянности от их близости — работа высасывала из них все соки последний месяц, из-за чего у них не было секса больше, чем быстро подрочить друг другу и лечь спать после этого. Такие страстные поцелуи ввели его в некое состояние транса, из которого его можно было вывести исключительно насильно. — Сиропы, — напоминает ему Минхо. И снова эта кошачья хитрющая улыбка. Минхо нечасто так улыбался, только когда затевал что-то, либо когда даже этого не осознавал сам, и Чан тоже на это улыбается — мягко и совершенно обаятельно, из-за чего теряется уже Минхо, судя по его несколько глупому выражению лица. — Завтра? — спрашивает Чан, потому что сегодня он, честно говоря, хочет провести весь день, крепко прижимая к себе Минхо. — Ага, заодно наконец научишь пользоваться этим чудовищем, — жестом Минхо показывает на кофеварку, и Чан посмеивается. — Не обижай мою малышку, это моё чудо, не чудовище. — Да, конечно, — неубедительно произносит Минхо и садится за стол, довольно отпивая кофе из кружки, которую сделал для него Чан. Она была не самой аккуратной, по контуру прослеживались отпечатки пальцев, надпись была бледновата, а рисунки и вовсе почти стёрлись после запекания, но Минхо настаивал, что он хочет пить кофе только из неё. Будь воля Минхо, он бы на работу её таскал ежедневно и хвастался бы коллегам, что у него такой потрясающий парень. Кружка Минхо была сильно аккуратнее, хоть и тоже кривовата. Чан тоже пил из неё каждый день, но взаимных чувств про «похвастаться» не испытывал — хотел держать ближе к сердцу и любоваться в комфорте своего дома. — Скоро Рождество, уедешь к родителям? — спрашивает Чан, на что Минхо совершенно справедливо давится и покашливает. Чан тут же тянет руку, чтобы легонько похлопать Минхо по спине. — Прости. — Ничего, — отмахивается тот, но покачивает головой. — Не хочу к ним. Котов увидеть хочу, но родители опять запрягут, и я уеду от них ещё более уставшим, чем был до этого. У тебя какие планы? Чан не знает, как подвести к тому, чтобы пригласить Минхо праздновать и Рождество, и Новый год вместе. Рождество он планировал отпраздновать с Сони и Саной, но разве Минхо может им хоть чем-то помешать? Чану кажется, что он наоборот привнесёт что-то новенькое в это празднование. А Новый год он даже не планировал справлять, но провести эту ночь с Минхо ему хотелось ещё как. Пожелать на Новый год ещё один замечательный год и обязательно рядом с Минхо. Как там говорится? Как встретишь год, так его и проведёшь? — Ты хочешь пригласить меня, да? — спрашивает Минхо с улыбкой, и Чан осознаёт, что ненадолго задумался. — Если да, то я согласен. — Рождество с Сони и Саной, Новый год наедине, хорошо? — по-доброму усмехается Чан, и Минхо кивает, накрывая его ладонь на столе своей. Чан ещё в первую их встречу заметил, как идеально их руки подходят друг другу. Может, это сентиментально, может, слишком по-детски, но это было неважно. Чан чувствует, что они вполне дополняют друг друга как кусочки пазла, несмотря на то, что сам Минхо — та ещё загадка. — Хорошо, ешь давай, пока не остыло, — улыбается ему Минхо и накладывает в блюдце самую большую булочку, обильно присыпанную сахарной пудрой. Чан сидит в кабинете и пытается отправить последние правки к договору, который зачем-то понадобился в Грейнгрупп в субботу вечером, когда Минхо заходит в комнату и молчаливо садится на пол возле его стола. — Ты чего? — тут же спрашивает Чан и опускает взгляд на своего парня, как только нажимает на кнопку «отправить» и закрывает ноутбук. Минхо не смотрит на него в ответ, он как будто вообще ни на что не смотрит. — Позвонил маме, — негромко говорит тот и тяжело вздыхает. — Мне сказали, что праздновать будем вместе, но я отказался и выслушал немало нелестных слов о себе. Видите ли, раз я начал работать, мог бы и почаще приезжать к ним. Минхо рассказывал, что у них в семье не самые тёплые отношения, поэтому Чан быстро докапывается до сути — Минхо не хочет проводить время со своей семьёй. Вообще. Большинство выходных за последние полтора месяца они провели вместе, поэтому у Минхо не было шанса наведаться к родителям. — Ты не хотел к ним приезжать, — даже не спрашивает, а утверждает Чан, и Минхо поднимает на него взгляд — в его глазах скопились слёзы, которые он тут же со злостью убирает, вытирая щёки, из-за чего кожа краснеет. — Не хотел, — соглашается Минхо, он протягивает руку к Чану и подползает ближе, чтобы уткнуться лицом в его колени. Чан не знает, что ему делать — он не так часто успокаивал Минхо, чтобы понимать, как именно ему действовать. В конце концов, мысли он читать не умеет. В данном случае, видимо, к сожалению. Он сжимает одной рукой ладонь Минхо, а другой нежно поглаживает его волосы, из-за чего тот вздрагивает. Чан до сих пор не уверен, знает ли Минхо, как он потерянно выглядит иногда. Прошло полтора месяца с его дня рождения и возобновления близкого общения, а Чан всё ещё задавался этим вопросом. Судя по всему, Минхо, чтобы успокоиться, нужно было немного — молчаливая поддержка и лёгкие прикосновения. В конце концов, он выдыхает и поднимает голову, глядя в глаза Чана. — Они опять на меня накричали, хотя я всю свою жизнь живу так, как они хотят. Смогу ли я когда-нибудь сбежать от их влияния? — Не попробуешь — не узнаешь, — отвечает Чан и встаёт с рабочего кресла, чтобы опуститься на пол рядом и предложить жестом объятия, на что Минхо мгновенно обвивает вокруг него свои руки и снова прячет взгляд — на этот раз в пространстве между воротом футболки Чана и его шеей. Немного щекотно, влажно и очень тепло. — Я всё равно отказался, я не хочу к ним, — говорит спустя несколько минут Минхо, а потом признаётся. — Я хочу нормальную семью, но из старой уже ничего не выйдет. Они не изменятся. Поэтому я хочу нормальную семью, хочу построить её сам. Чан знает, что слишком рано для подобных разговоров, потому что ни он, ни Минхо не могут обещать друг другу ничего подобного, поэтому подбирает наиболее подходящую фразу, какую только может найти. — Когда-нибудь всё сложится, не будешь же ты вечно для них ребёнком, которого можно контролировать, — и обнимает Минхо крепче. — Сейчас ощущается так, словно будут, но я надеюсь, что они меня отпустят, — Минхо дрожит уже меньше, постепенно беря себя в руки. — Может, эти праздники вдали от них то, что тебе нужно? В январе съездишь к ним на Соллаль, когда оттают, как тебе такой вариант? — спрашивает Чан и жестом приподнимает подбородок Минхо, чтобы тот посмотрел ему в глаза. — Я хочу увидеть Суни, Дуни и Дори, — кивает Минхо и возвращается в прежнее положение, разрывая тем самым зрительный контакт. — Спасибо, Крис. Чан не отвечает на это ничего — он знает, что семьи могут негативно влиять на детей, часто даже в большей степени, чем семья Минхо давит на него, но самому Чану всегда везло. Его родители, сестра и брат всегда поддерживали его, в особенности когда Чан решил переехать в Сеул ради учёбы. Они его поддерживали, даже когда Чан в девятнадцать женился на Сане. Они его поддерживали, даже когда Чан с ней развёлся. Сана и Сони для него тоже семья. Они его тоже всегда поддерживали, у них были тёплые отношения даже после того, как Чан и Сана приняли совместное решение о разводе. Его семья поддерживала его, даже когда его решения были немного сомнительными. — Они тебя совсем не поддерживали? — спрашивает Чан внезапно совсем негромко, как будто пытаясь слиться с окружающим пространством. Минхо на это хмыкает и отстраняется, садясь так, чтобы смотреть прямиком на Чана. Сквозь его отсутствующее выражение лица видны искорки боли, но Минхо быстро их тушит, опять притворяясь, что он в порядке. Минхо не давал понять себя, и только это заставляет Чана сомневаться в своих действиях. — Только деньгами, даже мои академические успехи их радовали не так сильно, как могли бы, — и тут же Минхо горько усмехается. — Я же не врач. Типичные азиатские родители, а? — При этом ты поступил на юриста, это тоже ценится, — отвечает Чан, не желая шутить в данном разговоре. — Мне дали выбор — юрфак или мед, я выбрал меньшее из зол, — пожимает плечами Минхо. — Я даже работать стал там, где они мне сказали. Я не знаю, когда я смогу выбраться. — Ещё три месяца, — повторяет фразу, уже произнесённую ранее, Чан, но Минхо лишь покачивает головой. — А что дальше? Я никчёмный, меня никуда не возьмут. Чан громко сглатывает, в непонимании глядя на Минхо, который предпочёл рассматривать руки, чем смотреть ему в глаза. — Я твой начальник, я твой парень, может, ты послушаешь меня с любой из этих сторон, прежде чем будешь говорить, что ты никчёмный? — только и может что спросить Чан. Он правда не понимает. Минхо настолько потерян. Чан не понимает, как его вытащить и заставить поверить, что он стоит всего. — У меня не получается, — признаёт Минхо и выдыхает. — Я больше не хочу об этом разговаривать. Он пытается подняться и уйти, но Чан не даст ему сбежать, не от этого разговора. — Я хочу об этом поговорить, ты не даёшь себе и шанса, — надавливает он, взяв Минхо за руку и тут же отметив вслух, — ты не замечаешь, что вздрагиваешь от моих прикосновений, ты не ценишь себя, ты считаешь себя отвратительным, ты считаешь, что ничего не умеешь. — Это правда, — успевает сказать Минхо, и Чан громко выдыхает. — Нет, Минхо, это неправда. Я тебя люблю, я тебя ценю, я не считаю тебя отвратительным, услышь это. И это только начало, это лично от меня, от человека, который тебя любит и боится чуть ли не каждый день, что ты сбежишь. Минхо смотрит на него широко открытыми глазами, но ничего не говорит, поэтому Чан продолжает. — Ты очень ценный сотрудник для меня, с тобой наша работа стала легче, и у меня есть ещё планы на тебя, потому что ты очень старательный и усидчивый. Я бы попросил тебя остаться на подольше, если бы эта работа не вызывала у тебя такого чувства отвращения и отчаяния. И я бы попросил тебя остаться не потому, что мне нравится, когда ты тащишь меня обедать или приносишь мне кофе или остаёшься после работы, чтобы провести время со мной, а потому, что ты очень много работаешь и уже добился некоторых успехов. Я хочу видеть, как ты станешь уверенным в себе юристом, потому что я верю, я знаю, что ты замечательно с этим справишься. Чан выдыхает после этой речи и сжимает руку Минхо в своей. Тот всё ещё в шоке от такого запала Чана выговориться. — Я бы хотел сказать тебе остаться, но ты сам должен выбрать, хочешь ли ты. Со мной или без меня — просто поверь, что ты не никчёмный, это всё, чего я прошу. — Крис, — наконец шепчет Минхо и опускает взгляд на их сцеплённые руки. — Прости, что не стараюсь достаточно. — Нет, — покачивает головой Чан и, в конце концов, перестаёт быть таким серьёзным, смягчаясь. — Не извиняйся, тебе всё ещё нужно время, просто помни о моих словах, хорошо? — Хорошо, — соглашается Минхо. — Я всё ещё не понимаю тебя, — признаётся Чан и прижимает к себе своего парня. — Тебя слишком сложно разгадать, я постоянно боюсь ошибиться. — Я обещаю, я не сбегу, — шепчет Минхо и сжимает ткань футболки Чана в своих пальцах. — Но ты не прав, ты отлично меня понимаешь, даже если сам не осознаёшь этого. У меня иногда создаётся ощущение, будто ты читаешь мои мысли. — Ты слишком сложный, чтобы это делать, — усмехается Чан, понимая, что опасный момент действительно пройден. Он всё ещё на нервах и, вероятно, сегодня не сможет уснуть, но он получил своё главное обещание — Минхо не сбежит. Пора отпустить опасения по этому поводу и заняться решением других. Минхо всё ещё не в порядке. Им нужно было что-то с этим делать. — Ты позволишь мне помочь тебе? Минхо выпутывается из объятий, и Чан может видеть, как сквозь неуверенность он всё равно улыбается. Его глаза всё ещё грустные и заплаканные, голос хрипит, но он улыбается. Чан в ответ на это тоже улыбается, показывая свои ямочки. Улыбаться не хочется, но если это то, что окончательно убедит Минхо, он это сделает. — Будет тяжело, — говорит тот. — Я знаю, — соглашается Чан. Уж кто, а он точно знает, учитывая всю их историю, длящуюся с августа. — Будет долго. — Я знаю. — Помоги мне, пожалуйста. И Чан кивает. — Чем тебе помочь? — спрашивает он мгновенно. — Помоги мне найти себя, поверить в себя и избавиться от прошлого, — просит Минхо. Чан более чем уверен, что ему безумно трудно всё это просить. — Хорошо, — отвечает он. — Всё, — кивает Минхо. — И люби меня, пожалуйста. — Я люблю тебя, — с уверенностью произносит Чан. — И я тебя люблю, Крис, — Минхо медленно поднимается с пола и тянет вверх Чана. — Я приготовил ужин, пока на меня орала мама. Там уже, конечно, всё остыло, но подогреем. — А я даже не посмотрел на то, как восхитительно ты смотришься с ножом! — шутит Чан, думая только об одном — Минхо наконец дал себе шанс, им шанс, а ещё сказал, что любит его. — Прямо любишь, да? Минхо фыркает и пальцем касается кончика его носа. — Да, я тебя люблю. Пошли есть. За окном шёл хлопьями снег, к ночи похолодало и потемнело. В тёплом освещении кухни Минхо покачивал бёдрами под пение Чана, и всё только начиналось.