Fleur d'émeraude (Изумрудный цветок)

      – Чон Чонгук, Вы вообще меня слушаете? – ворчит седовласый преподаватель, что уже почти минуту пытается привлечь к себе внимание альфы.       Но Чонгук не здесь, он полностью занят своими мыслями.       – Простите, Господин Чхве, – подает голос Чон, – отвлекся. Больше такого не повторится.       – Очень надеюсь, Чон Чонгук. Каникулы закончились, приходите уже в себя, – с укором отвечает альфа, продолжая занятие.       Младший лишь тихо вздыхает. Сейчас идет уже последняя пара и до конца занятий осталось каких-то полчаса, только вот за целый день собрать и привести мысли в порядок так и не удалось. Весь день он прокручивал в своей голове утреннюю встречу с Тэхёном, потом тренировку, а затем и то, что случилось уже у раздевалки. Чон бы и рад не думать об этом омеге, только вот - как, когда он все время мельтешит перед глазами, а внутри альфа скулит от невозможности быть ближе к омеге? Вся ситуация выводит Чонгука из равновесия. У него так-то есть, о чем подумать: учеба, предстоящие экзамены, домашние и выездные игры, подписание контракта, а еще надо к родителям съездить, с Чимином поговорить, еще и машина что-то барахлит, не помешало бы в автосервис сгонять, да и домой продуктов купить. Только вот все уходит на задний план, когда альфа видит Тэхёна и его улыбку, пока тот разговаривает с одногруппниками. Удивительно, как быстро этот парень нашел общий язык почти со всеми, а в лучшие друзья к нему похоже заделался сам Чон Хосок.       Чонгуку думается, что его интерес к Тэхёну лишь из-за того, что новенький, необычный, яркий, талантливый и чертовски красивый... Да, блять... Чонгук готов на стену лезть от понимания, что этот Ким завладел всеми его мыслями, всем его сознанием. Альфа рядом с ним будто сам себе не принадлежит и сам себя не узнает. Сидит и наблюдает украдкой, упиваясь смехом и улыбкой омеги, которую он дарит сегодня слишком большому количеству людей и это почему-то задевает. Лишь к концу пар, когда он выходит из университета за руку с Чимином, его немного отпускает. Будто пелена спадает с глаз, и он возвращается в реальность, в которой вот он, Чон Чонгук, со своими делами и проблемами идет домой со своим омегой, Пак Чимином. И эта мысль не будоражит как раньше. Уже нет. Странно и тревожно внутри, будто он упускает самое важное, когда видит на парковке, как Ким садится в свой автомобиль и уезжает в сторону дома. Но это и раздражает. Он не должен этого чувствовать, не должен заглядываться на других. Это просто новый человек, который заинтересовал, - так он себя успокаивает. Пройдет время, и он перестанет обращать внимание на Кима, перестанет так реагировать и, возможно, они смогут нормально общаться. Сейчас же стоит больше времени уделить своему омеге, что жмется к нему, ластится, как кот, выпрашивает внимания, а альфа смотрит на это розововолосое чудо, что улыбается ему, только вот улыбка не согревает и не успокаивает, будто неискренняя она, не ему она должна принадлежать.       Чувство неправильности не покидает его всю дорогу до дома, а внутренняя холодность к Чимину возрастает с каждой минутой, только вот с чего бы? Да, они поругались, да, были в ссоре, но вроде альфа примирился, успокоился, да и поговорить они решили. Всегда же можно все решить словами, если есть чувства, любовь. А точно ли она у них есть, если альфа внутри становится тише воды, когда он подъезжает к дому, не подает даже признаков радости, когда Чонгук поднимается в квартиру, а когда Пак его встречает на пороге и обнимает, так вообще лишь демонстративно фырчит и уходит в себя, не показываясь? Как с этим-то справляться, если внутри ничего не горит, не бушует? Лишь штиль при виде розового облачка.       

***

      – Я дома, – послышалось в коридоре. А Пак уже бежит встречать Чонгука. Он приехал чуть раньше и уже успел поставить чайник, пройтись по квартире и проверить работу после клининга. Благо, они свою работу всегда делают хорошо.       – Может выпьем чаю? – проговаривает омега, стоя в кухонном проеме, рассматривая, как альфа переодевается в домашние тапочки. Чонгук выглядит хмурым и немного раздраженным, а Чимин нарываться не хочет, если честно.       – Можно, – отвечает альфа и проходит на кухню вслед за омегой.       Они оба садятся за стол, на котором уже стоит ароматный чай, и альфе кажется, что вроде все как всегда, только как будто что-то изменилось. И, если честно, понимает, почему так, только вот верить не хочет. Молчание прерывает Чимин.       – Поговорим о нас, Чонгук, – начинает омега. Они сидят в приглушенном свете, а голос хоть и тихий, но все равно звучит звонко в пространстве кухни.       А Чонгук смотрит пристально. Взглядом проходится по своему омеге, изучает черты лица, фигуру, мимику, жесты, и ему кажется будто он видит Пака впервые. Будто не было этих лет бок о бок, не было ссор и конфликтов, жарких примирений и планов на будущее. Все словно не так, а он сам не на своем месте.       – Чимин, я не знаю, о чем нам говорить, – выходит как-то сухо, а взгляд уводит в сторону. – Я много думал о нас, о том, что происходит. Я был расстроен сегодня утром, вчера был ошеломлен твоей выходкой. А за последние полгода я вообще перестал узнавать тебя, – глубоко вздыхая, продолжает альфа, переводя взгляд на омегу. – Меня эти два дня одолевают странные чувства, – глаза в глаза, – ты будто стал чужим для меня, но при этом я все еще... – язык не поворачивается сказать слова о любви, и это заставляет сделать паузу, – что-то чувствую к тебе. Я совсем не узнаю тебя. То, что ты вытворяешь, мне не близко, хотя раньше наши цели, мысли, принципы были всегда схожи. Сейчас же, я будто узнаю тебя заново. Все эти месяцы, я будто знакомлюсь с новым Чимином, который, если честно, мне совсем не по душе.       – Чонгук, давай прямо, хорошо? – с дрожью в голосе произносит Пак. – Ты хочешь расстаться?       – Я… Я не хочу... Наверно, не хочу, Чим, – альфа с горечью смотрит на это чудо. Он и правда ведь не хочет. Только как дальше быть с ним – не понимает. Сам себя тогда разрушит, если не уйдет. Все сейчас в Паке отталкивает, да и альфа внутри не помогает, потому что принял другого.       – Тогда, может, ты дашь нам еще один шанс, Чонгук? Еще один маленький шанс, – с мокрыми глазами говорит омега. Для него действительно это сложно. Он слишком привязался, слишком сильное влияние на его жизнь оказал Чон.       – А есть ли в этом смысл, Чимин? Ты уже не будешь таким, как прежде, да и я, наверно, изменился. Мне не хочется тебя отпускать, но и нет уже той искры, нет комфорта и спокойствия рядом. Может, действительно нам стоит отпустить друг друга и жить дальше?       Омега не выдерживает и вскакивает с места, залезая на колени к альфе. Этот мужчина столько сделал для него, был добр и открыт. Они были первыми друг у друга во всем. Альфа ведь даже не догадывается, в какой реально момент все изменилось, хотя сейчас Чимину кажется, что все, что у них было, стало лишь попыткой забыть того, о ком сердце болит. Чонгук же дарил заботу, тепло, понимание, поддержку. Никогда не давал повода для ревности, а в сексе у них никогда не было проблем. Чонгук строил с ним будущее, а омега сам же все испортил. Повелся однажды на свои старые влюбленности в своего тренера, изменил, а теперь сам же от этого и страдает. Он действительно может потерять человека, который его любит, кто готов был на руках носить и пылинки сдувать. И это осознание режет без ножа его искалеченную душу.       – Нет, нет, нет, Чонгук. Нет... нет, – как в бреду повторяет омега, уткнувшись носом в шею альфы.       – Чимин, малыш, – гладит по спине омегу в попытке успокоить, – ты же все понимаешь сам, не так ли? – чуть отодвигается, чтобы омега посмотрел ему в глаза. – Нам уже давно плохо вместе. Мы многое прошли, и это навсегда останется со мной, ты был первым моим омегой, с тобой я делился всеми переживаниями, а сидя за этим же столом мы праздновали наши победы. Это все остается в моей памяти, понимаешь, – смотрит на это чудо, что в руках дрожит, взглядом очерчивает черты лица, что больше не вдохновляют так, как раньше, зверь внутри чуть на дыбы не встает от такого близкого контакта, противится быть тут, рвется в другую сторону. – Мы с тобой ко многому пришли вместе, но пора двигаться дальше. Мы пытались. Я пытался. Пытался соответствовать тебе, угодить твоим капризам, но я устал. Устал быть не собой. Я не вижу разницы между брендовой и дешевой одеждой, я все равно большую часть провожу в спортивной форме. Я предпочитаю домашнюю еду ресторанам, а квартиру пусть не большую, но уютную. Ты был прав, когда говорил, что сейчас мы можем себе позволить большее, но зачем? Я не чувствую себя в чем-то ущемленным сейчас, не чувствую обделенным. Мне нравится такая жизнь. Скромная, тихая, спокойная и без лишнего внимания.       – Чонгук, – прерывает его омега, – не бросай меня, пожалуйста, – всхлипывает и лбом упирается в крепкое плечо, чувствуя, как его еще крепче обнимают за талию.       – Малыш... Мы разные сейчас. Когда-то мы сошлись в одной точке и стали друг для друга опорой, но настало время идти разными дорогами. И нам слишком сложно вдвоем. Твои увлечения алкоголем, травкой, вечеринками до утра меня сводят с ума, понимаешь? А отношение к моим родным? Чимин, если мы говорим о будущем, то оно видится мне совсем иным. Мы можем остаться друзьями, уехать вместе в Америку, как и планировали. Просто не нужно обманывать друг друга. Мне жаль, что я не смог вернуть себе своего нежного омегу, не смог оградить тебя от тех мыслей, которыми ты сейчас живешь. Я взял за тебя ответственность, но не справился, – он носом зарывается в мягкие розовые волосы и зажмуривает глаза. Ему тоже не просто даются эти слова. – Прошу вернись к прежней версии себя. Прекрати выстраивать образ зазнавшейся суки. Ты совершенно ведь не такой, малыш, – он чуть отстраняет от себя омегу и пальцами гладит щеки, стирая с них влагу. – Я ведь тоже изменился, не так ли? Я себя хорошо знаю, – шепчет с дрожью в голосе, – возможно, я слишком скучный, чем многие альфы моего возраста, но я правда хочу спокойствия, семью, хочу, чтобы был теплый уютный дом, лабрадор и маленький шпиц, а еще ароматные завтраки, теплые встречи после командировок. Мне хочется знать, что дома ждут, что важен я сам, со своими привычками, желаниями. Чтобы моя педантичность не сводила с ума, а молчаливость не воспринималась за игнорирование и закрытость. Мой омега должен быть для меня моим безопасным местом и утешением, а не поводом плохого настроения, ссор и конфликтов, – слегка выдохнув прямо в розовую макушку, альфа чувствует, как по щекам бегут собственные слезы. Тяжело отпускать того, с кем пробыл столько лет.       – Чимин, посмотри на меня, – лишь спустя пару минут альфа находит в себе силы продолжить разговор и, дождавшись, когда него поднимут заплаканные глаза, продолжает: – Я не виню тебя, правда. Мы просто пошли по разным дорогам. Нет ничего плохого в том, что ты делаешь, как себя ведешь, но просто это не подходит мне. Так же, как и я не подхожу больше тебе. Перестань лишь устраивать тусовки, пить алкоголь и курить траву. Это еще никого до добра не доводило.       – Чонгук, – подает голос омега, – дай нам последний шанс. Я все понял, я правда постараюсь исправиться, – в ответ лишь альфа крутит головой в отрицании. – Хорошо, давай хотя бы просто сделаем паузу. Ты понаблюдаешь за мной, за моим поведением, а через месяц решишь, как нам быть? М?       – Чимин, нет. Нам надо прекратить. Было уже много шансов, много поводов все изменить, но мы не смогли. Все, к чему мы приходили, – это лишь недовольство друг другом. Это длится не месяц, не два. Это длится полгода. Ты и сам понимаешь, что будет лучше, если мы закончим эти отношения, малыш.       – Но почему? – омега вытирает руками слезы, а потом заглядывает в глаза, когда-то будоражащие в нем все его нутро.       – Я уже сказал достаточно причин. Мне тоже непросто, Чим. Но так правда будет лучше для нас обоих.       Омега всматривается в темные глаза и не видит ничего. Только штиль. Раньше в них можно было увидеть звезды, искры, а сейчас они пустые, будто два черных уголька. И приходит осознание, что альфа уже все решил, а вместе с тем и воспоминания о Ким Тэхёне. Омега прекрасно видел, как сегодня утром смотрел на него альфа. И в том взгляде была целая вселенная…       Чимин резко вскакивает с нагретого места и мечется по кухне. Он на грани истерики. Задетое самолюбие, злость и осознание того, что он проебался, заставляют лишь скрипеть зубами, да глазами метать молнии в альфу. Эмоции берут верх.       – Это ведь все из-за него, да? Понравился новый богатенький омега? – а у Чона лишь непонимание в глазах от такой смены эмоций. Он, конечно, знал, что просто не будет, но не думал, что омега приплетет к их проблемам еще и Кима.       – Что ты несешь, Чимин! Ты думай, что говоришь, – прожигает ответным взглядом омегу, призывая остановиться. Он же по-хорошему хотел. Готов был помогать, даже попытаться остаться друзьями – может, не сразу, но со временем они смогли бы. Не чужие люди ведь друг другу. И не безразличен все-таки этот омега ему.       – Что я несу? – омегу понесло. – Я видел, как ты смотрел на него. А теперь он еще и с вами тренироваться будет, не так ли? Красивая мордашка, сексуальное тело и кошелек с баблишком. А ты не дурак, Чон. Быстро смекнул, – кивает сам себе Чимин. В глазах ярость, и если бы этот Ким попался сейчас под руку, то Пак точно ему бы все волосы повыдирал.       – Остановись, Чимин! Я последний раз тебе говорю! – встает из-за стола альфа. Эти выпады переходят границы. Будто омега не знает, что Чонгук никогда не был меркантильным. Сам всего добьется и заработает.       – Не остановлюсь, Чонгук! Меня заебало, что я всем неугодный. Не так говорю, не так стою, не так живу. Никто меня не понимает, никто не хочет услышать и принять. Все вы – кучка эгоистов, думающих только о себе! – продолжая ходить по небольшой кухне, кричит омега.       – О ком ты говоришь, Чимин? – пыша злостью, отвечает альфа, стоя на одном месте, наблюдая за мечущейся фурией.       – Все вы, – он показывает пальцем на Чонгука, – весь университет. Вам просто нет дела до меня. Думаете только о своем успехе, наплевав на чужие чувства. Вам нет дела до того, что у меня в душе, никого не интересует, о чем я думаю, за что переживаю.       – Это не так, Чимин. Я всегда был рядом, с остальными же ты сам испортил отношения. Ты ругаешься, кричишь, общаешься со всеми высокомерно. Это не их вина, что они тебе не угодили. Ты не хочешь общаться ни с кем, а лишь хочешь всех зацепить, показывая, как далеко ты зашел. Разве не так? – приближаясь к омеге, тихо проговаривает альфа, пытаясь вернуть самообладание. – Ты в последнее время всегда сам нарываешься на неприятности. Хотя раньше с тобой общалось большинство потока, – альфа тяжело вздыхает, глядя на злого омегу. – Я не хочу больше ничего выяснять. Давай расстанемся мирно. Просто собери вещи и сними себе квартиру, – со строгостью в голосе проговаривает Чонгук, надеясь, что омега хотя бы сейчас возьмет себя в руки и они действительно смогут закончить этот тяжелый разговор.       – Так значит, да? – боль растекается на лице омеги. Он был не готов к такому исходу. Не хочет отсюда съезжать, не хочет терять этого альфу, хотя в словах Чонгука действительно есть правда, только вот злость застилает разум. – Выгоняешь меня?       – Нет, но все же договор на съем оформлен на меня. Поэтому даю неделю, чтобы ты уехал. У тебя есть деньги, есть связи, есть машина. Не должно быть проблем с переездом, – Чонгук снова садится на свой стул и допивает чай – остывший, невкусный, напоминающий сейчас его отношения с омегой. Его самого поражает его внутреннее спокойствие.       Хоть Чимин и вывел на эмоции, наговорил неприятного, но душа не болит. «Жаль» – это единственное слово, которое крутится у него в голове. Жаль времени, жаль омегу, что, видно, запутался в себе, но альфа не психолог, что смог – он сделал. Полгода терпел, пытался соответствовать, разговоры вел о будущем, несколько раз давал шансы на исправление, все неприятные моменты он старался обсуждать, не вынося за пределы их квартиры. Жаль, что Чимин не захотел, не смог, не принял всего этого. Жаль, что их история, которая начиналась слишком красиво закончилась вот так – разбитыми стаканами, что сейчас бьет в порыве злости омега, криками, о том, какой он неблагодарный и меркантильный альфа, пощечиной, что успел Чимин зарядить Чонгуку, пока тот лишь хотел подойти к раковине и поставить пустую кружку, которая в итоге благополучно была разбита. Все закончилось не сказкой со счастливым концом, а лишь хлопком двери, когда альфа собрал небольшую сумку и уже на пороге проговорил:       – У тебя неделя, Чимин. С арендодателем с переговорю сам.       И на этом моменте, таком отвратительном и больном, закончилась их история. А были ведь планы. Были воспоминания и счастливые моменты. Жаль. Одно лишь слово, которое может описать все, что сейчас чувствует Чонгук, выходя из квартиры и направляясь в единственно место, где его точно всегда примут.       

***

      – Я тебе говорю, Тэхён, даже если не сложится с карьерой хоккеиста, ты будешь очень успешен в готовке. Признаю, я был не прав, – уплетая за обе щеки, проговаривает Хосок.       – Перестань, Хо, – смущается Тэхён, – это очень просто, я дам тебе потом рецепт.       – Не-не-не. Я не согласен. Эти тефтели, или как ты их назвал, просто пальчики оближешь, мне так не приготовить, даже под чутким руководством, – с улыбкой отмечает Хоби, действительно наслаждаясь приготовленной едой.       После пар они поехали к Хосоку домой. Тэхён хоть и проходил многое, да и успеваемость у него была отличная, но все же имел некоторые пробелы в темах, а Чон любезно согласился предоставить конспекты по прошлому материалу. Так и просидели они до вечера. Поговорили о семьях, об увлечениях, а еще о Швеции, о различии культур. В ходе разговора выяснилось, что Хоби считает, что еда других культур не сравнится с корейской, так Ким и попал на приготовление одного из самых популярных блюд шведов – тефтели под сливочным соусом. Благо, в холодильнике было все необходимое, а под смешные детские истории готовка прошла быстро и легко.       – Если серьезно, Тэхён, это действительно вкусно, – откладывая в сторону вилку, говорит Хосок, – ты умеешь удивлять, – глаза в глаза, а рука цепляет ладонь напротив, слегка сжимая.       А Ким, если честно, теряется. Он все чувствует и понимает. С ним не просто хотят дружить. Это ведь видно во взглядах, прикосновениях. Хочется, чтобы было проще, чтобы общение было без напряжения, а в глазах напротив он не видел столько нежности. Угораздило же его.       – Хосок, не нужно этого, – высвобождает руку и отводит взгляд. Отказывать кому-то всегда тяжело, но все же легче, когда человек тебе неприятен, а тут все наоборот. Нравится ему Хоби. С ним легко и интересно. А еще он не выглядит тем, кто может предать. И от этого сложнее.       – Прости, – виновато опускает голову Чон.       – Это ты прости, Хосок, – закусывает губу Тэхён. – Ты очень приятный человек, и мне правда нравится с тобой общаться. Но... Я не смогу посмотреть на тебя, как на партнера, как на человека, с которым захочу построить что-то большее. Ты ведь понимаешь меня. Просто прости, – смотрит на Чона, что ерошит волосы и глазами упирается в него. Не так омега хотел завершить их посиделки, но и обманывать он никого не собирается.       Пауза затягивается, а в глазах напротив Тэхён видит бурю эмоций. Он уже собирается встать и покинуть квартиру, как Хосок резко хватает его за руку и сажает обратно.       – Тогда, может, попробуем подружиться? – с опаской и совсем тихо говорит Чон, глядя на такого домашнего Тэхёна. Хосок готов по голове себе настучать, что позволил так открыто демонстрировать свой интерес. Они знакомы всего ничего, а голова уже полностью забита этим омегой, что так правильно смотрится на его кухне. Он же еще вчера понял, что Тэхён – не его поля ягода. Так какого черта он позволил себе мысли о том, что с ним можно попробовать общаться в другом ключе? Тэхён ведь действительно очень классный. Он интересный, добрый и, несмотря на его статус, очень простой. Они и правда могли бы подружиться, только сможет ли Хосок избавиться от нарастающих чувств? Омега подумает об этом позже. Он возвращает былую улыбку, разбавляя напряжение, и говорит, не дожидаясь ответа:        – Но за это ты должен мне еще один такой прекрасный ужин со своими невероятными рецептами, – добро посмеивается Хосок.       А Тэхён, несмотря на то, что совсем не верит омеге, подхватывает настроение и смеется в голос, умиляясь тому, как парень напротив, причмокивая, продолжает кушать его стряпню. Тэхён очень надеется, что Хоби скоро поубавит свою интерес к нему и сможет смотреть на него исключительно как на друга. Не хотелось бы прекращать общение, но и видеть то, как влюбляется в него человек, которому он не сможет ответить взаимностью, не сможет. Чон Хосок слишком светлый для страданий и заслуживает лишь счастья. А пока он продолжает открыто смотреть на довольного омегу и думает, что следующий раз он приготовит ему что-нибудь с селедкой, пусть офигеет от контрастов.       Они продолжают наслаждаться ужином и тихими разговорами ни о чем и обо всем, пока их не прерывает звонок в дверь.       – Ты кого-то ждешь? – спрашивает Ким, смотря на время. Еще не поздно, конечно, но все же Хосок не говорил, что ждет гостей.       – Вообще то нет, – отставляя тарелку, проговаривает омега, а потом вздыхает. Снова несносный альфа. Сто процентов он. – Но есть догадки, кто это.       – Кто же? – но омега уже направляется в сторону коридора, чтобы открыть дверь незваному гостю. Хоби уже говорил, что этот несносный альфа всегда появляется не вовремя?       Тэхён слышит приглушенные голоса, но не может разобрать. Наверно, ему стоит начать собираться домой. Как только он решает, что стоит уйти, на пороге появляется Хосок и, будто серая туча, Чон Чонгук. Вот кого-кого, а этого альфу он не думал сегодня еще раз увидеть. Что-то слишком много встреч с этим мужчиной за последние несколько дней.       – Я, наверно, пойду, Хоби, – слегка мнется Ким, не зная, как поступить. Он оглядывает пару друзей, замечая пристальный взгляд альфы.       – Нет, останься, – и это звучит не от Хосока, а от Чонгука. – Хоби сказал, что ты приготовил очень вкусные тертели, а я ужасно голодный. Хочу тоже приобщиться к национальной кухне Швеции, – смотрит исподлобья с легкой улыбкой. Видно, что альфа уставший и немного взвинченный, но старается не показывать свое состояние.       Тэхён не находит, что ответить. Лишь смотрит на этого альфу, а внутри омега пищит и скулит. Свое видит. Чонгук интересный. Его Тэхён не может разгадать так быстро, это цепляет. За все их встречи он всегда разный. Он многогранный, и сколько сторон в нем омеге очень хочется узнать. Но его размышления прерывает Хосок.       – Вот, блин, нахрена ты свалился на мой голову, Чонгук? – причитает Хоби, уже во всю расставляя новые приборы на столе, а из холодильника достает свежевыжатый сок, не обращая внимания, как парочка смотрит друг на друга, не отрываясь.       Тэхён не может не согласиться. И нахрена он свалился на светлую голову Тэхёна? Все же было так хорошо до их встречи. Никаких мыслей об альфах, никакого трепета внутри, лишь четкие планы на дальнейшую жизнь и планы о том, как справиться с проблемами. А что сейчас? Сейчас мурашки пошли от тембра, а в голове проскальзывают их объятия на парковке, сильные руки и горячее тело. Тэхёну нужно на воздух, выпустите его отсюда, но, кажется, будто его ноги приросли. И вроде его ответа никто и не ждет, но черные глаза смотрят выжидающе.       – Хорошо, я останусь. Только тертелями кормить не буду, – пытаясь скрыть волнение, отвечает Тэхён, на что получает удивленный взгляд сразу от двух друзей, как дети, ей богу. – А вот тефтелями могу, правда, все-таки я их готовил для Хоби, так что у него и спрашивай о дегустации, – отпуская нервозность, он отводит взгляд и разворачивается к Хосоку, ощущая, как спину печет от взгляда альфы, что смотрит на него изучающе. Омега буквально ощущает, как Чонгук очерчивает его силуэт и проходится по его изгибам. Это заводит.       А Хосок лишь продолжает разговор, не замечая напряжения.       – Это так вкусно, Чонгук, что я даже не знаю, смогу ли угостить тебя, – положа руку на сердце утрирует омега, слегка посмеиваясь. – Садись уже, помрешь с голоду, а мне трупы в квартире не нужны.       Альфа отвлекается от разглядываний и лишь улыбается, когда видит, как оборачивается Тэхён, прежде чем начать помогать Хосоку. Он чувствует с этим омегой все настолько ярко, что кажется, будто внутри альфа готов взорваться от радости, при виде двух омег, расставляющий на стол приборы и о чем-то весело посмеивающихся. Если честно, картина идеальна, а на душе то самое тепло, которого так не хватало, то ощущение нужности и важности, будто самый важный трофей, который был необходим Чонгуку, он нашел здесь. И в очередной раз он ловит себя на мысли, что не в Хосоке дело и не в дегустации нового блюда. Ведь и раньше Чонгук приходил к Хоби, когда у того были гости. Он так же присаживался за стол, они вместе о чем-то болтали, порой немного выпивали, только все равно хотелось куда-то потом уйти, скрыться, расслабиться, почувствовать себя дома. А здесь будто сам дом находится рядом с ним. И имя этому «дому» – Ким Тэхён.       Чонгук искренне наслаждался компанией. После тяжелого разговора, эмоциональной встряски с Чимином вся обстановка ощущалась спокойной и мягкой. Он нечасто вступал в разговор омег, изредка отвечал, если его спрашивали, да и новые темы не поднимал. Он просто находил здесь свое успокоение и размышлял о своем.       – Ты вообще с нами, изверг? – в привычной манере задает вопрос Хосок, направляя убийственный взгляд на альфу.       А Чонгук теряется. От частых погружений в свои мысли он уже потерял нить разговора и сейчас совершенно не понимает, что от него хотят.       – Что? – задает вопрос Чонгук, вздергивая вверх одну бровь.       – Ты так и не притронулся к еде, Чонгук. Ты есть вообще будешь? Если нет, я с удовольствием съем еще одну порцию, – подначивает его друг, а Чонгук ухмыляется и переводит взгляд на Кима. Тот лишь сидит и во все глаза глядит на альфу, подперев голову одной рукой.       – Я просто немного отвлекся, – объясняется альфа и тут же подцепляет палочками одну тефтельку, закидывая его в рот. – Ммм, – расширяет глаза Чон. – Боже, – с набитым ртом еле выговаривает альфа, – это так вкусно, Тэхён. Господи, – и цепляет еще одну, смотря, как омега довольно улыбается. – И где ты был раньше, Ким Тэхён.       Чонгук уминает все в два счета. Слишком вкусная еда, слишком идеально все вокруг.       – Где ты так научился готовить? – задает вопрос альфа, доедая свою порцию. Он сыт, доволен и расслаблен – то, что нужно для этого вечера.       – Мой отец всегда говорил: «Кем бы ты ни был, ты обязан уметь готовить, хотя бы самое элементарное». А папа всегда просил помочь на кухне. Он любил устраивать вкусные ужины всей семьей. Это была как традиция, – медленно рассказывает омега, погружаясь в светлые воспоминания. – Раз в две недели мы пробовали какое-то новое блюдо, приготовленное папой. Он красиво украшал гостиную, доставал праздничную посуду, а в центр ставил свежие цветы в вазе. В такие дни в столовой всегда играл джаз, а папа мог позволить себе несколько бокалов вина. Такие дни были маленькими праздниками. Мы все вместе обсуждали прошедшие события, смеялись и шутили, – Тэхён тихо выдохнул и сел ровно, слегка откинувшись на стул, а голос его стал тише. – А когда я переехал в Швецию и немного подрос, мне стало не хватать таких праздников и я продолжил традицию. Правда, чаще всего на таких вечерах присутствовали лишь мы с отцом. Брат часто был в командировках, а отчим, – он закусил губу и отвел взгляд в сторону, – он пару раз присутствовал, а потом сказал, что джаз он не любит, да и скучно ему. Хотя, если честно, я этому рад. Все эти дни остались у меня в памяти приятными воспоминаниями, связанными с отцом. Чем старше становился я, тем сентиментальней становился отец. Он часто вспоминал папу за этими ужинами, – тяжело вздохнув, омега возвращает взгляд к парочке друзей. – В общем именно по этой причине я научился готовить разные блюда, да и самому себе приходилось готовить часто, когда был на сборах или оставался в своей квартире. Как-то так…       Чонгук и Хосок смотрят на омегу и не могут отвести взгляд. Для обоих из них он будто нереальный, с какой-то другой планеты. Только Тэхён видит в глазах каждого разное. Хосок смотрит с восхищением, удивлением и нежностью. Словно Ким – восьмое чудо света. А Чонгук же быстро отводит взгляд куда-то в сторону, но Тэхён успел увидеть главное. В этих безднах была грусть и тоска, а еще волнение за самого омегу. Это то, что заставляет внутри Тэхёна все перевернуться. Ведь этот рассказ действительно о грусти и печали, и совсем не о том, какой он молодец и к двадцати годам научился готовить. Тишину разбавляет Хосок.       – Ну, Тэхён, тогда мы будем рады, если ты сможешь устраивать в моем доме такие же праздники. Я лишь рад буду. Моя кухня в твоем распоряжении, а Чонгук составит нам компанию, – посмеиваясь, говорит омега, а Тэхён вежливо улыбается.       Не те слова, не тот посыл. Все не то, да и дом этот и его хозяин – тоже. Хосок не увидел главного. Это расстраивает. И если бы Тэхён не был бы собой, смог не обратить внимание. Но он вот такой, всегда смотрит глубже, ищет это в людях, а еще эгоист. Он думает о том, чтобы тот, кто хочет быть ближе, мог бы просто сейчас притянуть его и обнять, увидеть то, что не дает покоя несколько месяцев, кто смог бы помочь справиться с болью. И именно поэтому он встает из-за стола и, скромно попрощавшись, ссылаясь на позднее время, идет в сторону коридора.       – Я провожу тебя, – слышит он за спиной голос альфы, – уже поздно.       – Я на машине, – продолжая свой путь по квартире, не оборачиваясь, произносит омега. Он слышит, как звонит телефон Хосока и тот кричит: «Чонгук, закрой за Тэхёном, мне тренер звонит». Он доходит до темного коридора и уже хочет включить свет, чтобы удобней было надеть обувь, но его буквально припечатывают к крепкой груди со спины, обнимая за талию. Он смотрит на мощные руки на своем животе, а в глазах застывает влага. Он снова готов разрыдаться в этих объятиях.       Чонгук не может сопротивляться своему альфе. Это как наваждение. Этот рассказ Тэхёна, такой короткий, но такой понятный для него, заставил внутри все сжаться. Захотелось просто обнять, подарить каплю тепла этому одинокому омеге.       – Что ты делаешь, Чонгук? – задает справедливый вопрос омега, но из сильных рук даже не пытается вырваться.       – Тшш... Просто постой вот так и закрой глаза. Я хочу, чтобы тебе хотя бы немного стало легче.       – Зачем?       Один вопрос вмещает множество других. Зачем обнял? Зачем пошел за мной? Зачем тебе это надо? Зачем ведешь себя так, будто понимаешь? Зачем даришь тепло, предназначенное для другого? А Чонгук будто читает мысли.       – Тшш... Просто стой, – повторяет альфа.       А Тэхён не может больше, ему одиноко и плохо. Он прикрывает глаза и откидывает голову на плечо альфы. Омега чувствует, как его обнимают еще крепче, чувствует биение чужого сердца, а еще неровное дыхание у себя на шее. Тело покрывается мурашками, а в голову сразу лезут дурные мысли. Они так мало знакомы, но будто уже сотню жизней прожили вместе. Все прикосновения, слова – самые правильные, самые необходимые.       – Чонгук, мне пора? – то ли вопрос, то ли утверждение… Омега лишь пытается не утонуть в этом комфорте. Сам себя хочет отгородить от этого альфы.       – Тебе пора, Тэхён, – тихо шепчет альфа и слишком резко отстраняется от желанного тепла. Он смотрит, как Ким быстро обувается и буквально вылетает из квартиры Хосока. А Чонгук так и стоит, пытаясь успокоить зверя внутри. Это так нелепо. Всего пару дней они знакомы, всего пару раз общались. Он буквально пару часов назад расстался с омегой, с которым думал проведет всю свою жизнь, а тут Тэхён. Альфа внутри покоя не дает, требует догнать и забрать себе. Никогда еще Чонгук не чувствовал себя таким потерянным, но и бороться с этими ощущениями не видит смысла. Хочется узнать Кима, слушать его, давать молчаливую поддержку, руки так и просят обнять, а глаза сами находят красивые губы.       Чонгук мотает головой и разворачивается в сторону кухни, ему еще предстоит объяснять Хоби почему и зачем он нагрянул к нему, а с Кимом он поговорит в ближайшее время.