Fleur d'émeraude (Изумрудный цветок)

      – Что у Вас произошло, Чонгук? – нависая над младшим, строго произнес Мин Юнги. – Почему Чимин не появляется на тренировках уже неделю? С ним все в порядке? – в голосе читается беспокойство и забота.       Чонгук всегда знал, что между этим альфой и его бывшим омегой есть особая связь, да и Пак рассказывал ему их историю. Младшему альфе поначалу хотелось даже найти подход к этому суровому и несговорчивому человеку, только все попытки были тщетны. Мин никогда не был благосклонен к Чонгуку. Нежаловал его на тренировках у омеги, всегда скептически был настроен по отношению к нему и не раз одаривал надменным взглядом. Чонгук не понимал причин, но в итоге оставил любые попытки сблизиться с этим человеком, для себя решив, что старший альфа лишь переживает за Чимина, который по сути вырос на его глазах. Если бы у Чонгука был младший брат омега, он, наверно, в точности так же бы отнесся к каким-либо его ухажерам.       Неделю назад Чонгук расстался с омегой, и совершенно не знает, чем он занят, не думает о том, с кем тот бывает и почему не появляется на парах. Но альфу это не беспокоит, не расстраивает и совершенно не волнует. Его будто отрезало от Пака. Будто и не было этих лет, не было общих слез, смеха, будто все чувства вмиг испарились, будто не любил никогда. А может, и не любил получается? Младшему альфе хочется сейчас лишь того, чтобы все от него отстали с вопросами об омеге. Все эти дни только ленивый не спросил, что между ними произошло, и ни один так и не получил ответа. Альфа не хотел скрывать их расставание, но и демонстративно сообщать всем о том, что произошло, – не видел причин. Но то, что сам тренер омеги подошел к нему, не предвещало ничего хорошего. Это означало лишь, что омега не только прогуливает, но еще и не отвечает даже на звонки и сообщения Юнги, а это уже кажется подозрительным. Лишь бы не натворило никаких дел это несносное розововолосое чудо.       – Тренер Мин, мы расстались, – решил не утаивать младший альфа. Все-таки этот человек знает Чимина давно, видел их отношения, наблюдал, а еще прекрасно осведомлен о том, каким бывает несносным этот омега. – Я думаю, вы должны знать правду. Я дал ему неделю съехать с квартиры. Сам пока живу у Хосока. Ну и сами понимаете, все это время мы не виделись и не общались.       – Вы что сделали?! – шокировано выдыхает старший альфа. – Вы расстались?       – Да, я же уже сказал, тренер.       А у Юнги эти слова бьются в голове на повторе. И как же чертовски он рад сейчас слышать их… И как же он себя ненавидит за эту радость…       Юнги всегда запрещал себе оценивать Чонгука при Чимине. Запрещал самому себе сравнивать себя с ним. Все последние несколько лет он живет в ограничениях. Сам себе их придумал, сам же их соблюдает. Не хотел мешать омеге строить свою жизнь, не хотел влюблять в себя, старался не давать повода думать о большем, хотя видел заинтересованность, видел и понимал, что рано или поздно сорвутся оба, и даже после той ночи Мин желал Чимину счастья, подальше от самого себя. Он просто каждый день искренне желал, чтобы у его мальчика был шанс на другую, более светлую и яркую жизнь. Ту, о которой он мечтает, которой живет и которую получит, если все силы бросит к своим целям и мечтам. И Юнги был в глубине души рад, что омега встречается с Чонгуком. Младший альфа был неплохим парнем, как казалось самому Мину, хотя и признание этого даже самому себе давалось нелегко. Чон хотя бы мог контролировать и сдерживать буйства омеги, поддерживал его и был утешением для юного сердца. Ведь каждый раз, когда Юнги на корте был требователен, заставлял из раза в раз прыгать каскады, омега шел к Чонгуку, искал в нем успокоение и поддержку. Старший понимал, что Чимину нужен кто-то, кто смог бы его выслушать, согреть и заставить посмотреть на ситуацию под другим углом, кто-то, кто смог бы скрасить боль после тренировок, утереть слезы, которые не раз скатывались из прекрасных глаз, из-за слов тренера, и тот, кто смог бы напоминать ему, о чем мечтает сам омега, к чему идет, чего уже достиг. Рядом с омегой нужен был кто-то, кто не был бы Мин Юнги.       Он сам выбрал для себя эту роль еще много лет назад. Нельзя воспитать чемпиона, если у тебя мягкий характер, нельзя требовать на льду, а потом утирать слезы и нежить в постели, после тренировок. Невозможно совместить это все и добиться высокого результата, а для Чимина он желает лишь самых высоких побед, и лишь поэтому остается в стороне, лишь ради лучшей жизни этого мальчика он готов поступиться своим счастьем, уверенный в том, что когда Пак уедет в Америку, то встретит достойного мужчину и забудет о своих подростковых чувствах.       Так он размышлял до сегодняшнего дня. И именно поэтому новость о том, что Чонгук и Чимин расстались, шокирует.       – Он не выходит на связь, Чонгук, – продолжает старший, оглядываясь по сторонам, – ты же знаешь, что я знаю его с детства. Все, что он умеет, – это фигурное катание. Все, к чему у него лежала душа, – это фигурное катание. Он мечтал стать олимпийским чемпионом, а сейчас он пропустил уже три тренировки, – он вздыхает и опускает голову, раздумывая о своих дальнейших словах. – Я не знаю, где он, что с ним и если с ним что-то случится по твоей вине, я не прощу тебе этого никогда, ты меня услышал? – поднимая глаза на Чона, проговаривает шепотом, но со сталью в голосе тренер Мин.       – Не простите мне? С чего Вы взяли, что с ним что-то случилось? – с вызовом задает вопрос младший. Вся эта ситуация его изрядно раздражает. – Он бухал перед первой тренировкой всю ночь, он закатывал мне истерики на пустом месте, нелестно отзывался о моих родителях и разругался со всеми, с кем когда-либо дружил и общался. Я сделал для него все, что мог. Вы даже представить не можете, сколько всего я делал для него, – переводя дыхание и чуть сбавляя громкость, продолжает младший. – Я забирал его из клубов, ставил ограничения, разговаривал, просил, прощал и так по кругу. Да он даже наркотики употреблял какое-то время, а как-только я узнал, то стал пытаться контролировать, объяснял, ругался, но все было тщетно, – разводя руками в стороны, пытается достучаться альфа до старшего, – он сам гробил свое здоровье, портил отношения со всеми вокруг, а в итоге во всем, что с ним произойдет, Вы хотите обвинить меня? Что не простите Вы меня? – с нажимом произносит альфа. – За что? За то, что я оберегал его? За то, что я заботился о нем, переживал и поддерживал? Это Вы мне не простите? Он сам выбирает, как себя вести, как поступать и что делать. Я не могу быть с человеком, которого, как маленького ребенка, нужно ограничивать, который ведет себя, как капризная стерва, лишь бы получить свое!       Чонгук говорит вкрадчиво, но эмоции берут свое. Он злится: и на себя, и на тренера, и даже на Чимина. Все это время он ходил, как замороженный. Не улыбался, не грустил, не чувствовал ничего. Пытался справиться с тем, что человек, которого он считал своим, в одночасье стал никем. Почему-то только сейчас открываются глаза на их истинные отношения – на то, как все было на самом деле, и каким он был просто влюбленным дураком. Но даже не это сейчас так расстраивает и злит. Всем есть дело только до Чимина. Никто не спрашивает, как дела у него самого, будто его и не коснулось это все, будто ему легко и так просто все перечеркнуть. Да, он уверен, что поступил правильно, уверен, что для обоих так будет лучше. Но человек же был в его жизни не день и не месяц, и даже не один год. Они жили в одной квартире, спали в одной постели. Ну не выкинешь ты из памяти это, физически невозможно. И сейчас его еще пытаются упрекнуть, что из-за него с Чимином что-то может случиться. А с ним самим не могло разве ничего случиться?       – Почему Вы пытаетесь обвинить меня в его проступках? Он взрослый человек и отдает себе отчет в том, что делает. А если нет, то советую показать его психологам, – Чонгук уже гневается не на шутку. Все то, что так сильно пряталось, выходит на поверхность. Он слишком долго сдерживался. – Почему Вы не спрашиваете у меня, как я себя чувствую?       А Юнги стоит в ступоре и не знает, как реагировать. Альфа внутри хочет быстрее найти свое чудо, уберечь и позаботиться, а еще разорвать в клочья напротив стоящего альфу, потому что бесит. И пусть Чонгук говорит правильные вещи, но внутри все кипит от понимания, что этому человеку Юнги пытался доверить свое сокровище, а тот его не сберег. И разум отключается, и эмоции зашкаливают. Хочется наплевать на все устои, на статусы и на роли.       – Чонгук, ты переходишь границы, – контролируя себя, отвечает Мин.       – А Вы не переходите, тренер? – задает вопрос младший. – Я понятия не имею, что с Чимином. Но через пару дней мы должны освободить квартиру. Если у Вас еще есть силы ему помогать и спасать его, то езжайте к нему, адрес Вы знаете, а с меня – хватит, – Чонгук практически срывается на крик, привлекая внимания других студентов в просторном коридоре. – Вы пытаетесь обвинить меня во всем, что происходит с ним, а что сделали Вы? Что сделали? Вы просто морально уничтожали его, отстраняясь. Вы единственный, кому он верил всегда, а Вы просто взяли и избавились от него, спихнув всю ответственность на меня, хотя знали, как он привязан к Вам. Возможно, Вы хотели сделать как лучше, но все сами видите, – Чонгук смотрит со злостью и яростью. Этот разговор нужно прекращать, иначе он может перейти все возможные рамки дозволенного. – Я больше не могу быть с ним: не хочу и не могу. Может быть, я по отношению к нему поступаю неправильно, но я хочу быть честным с самим собой. Я не люблю его. Я не хочу его. Я не вижу его рядом с собой дальше. И я скажу больше, мой альфа не признает его никогда, чтобы он ни сделал и как бы он ни изменился. А еще я не думаю, что тренер должен лезть с расспросами о личной жизни к студентам, которые даже не тренируются у него.       С этими словами Чонгук вылетел из общего коридора и направился на улицу. Сегодня у него больше нет тренировок, а значит, все остальное можно прогулять, а потом он отработает, закроет долги. Чон уверен, если бы этот разговор продолжился еще хотя бы пару минут, то альфа взял бы верх над разумом и тогда бы точно одним разговором они не обошлись бы. А за удар преподавателя его и отчислить могут.       Пребывая в своих мыслях, Чонгук не разбирал, кто есть кто, но уже у выхода из ВУЗа он наткнулся на розововоловую макушку. Вот только его не хватало сейчас Чону, чтобы сорваться.       – Какого хрена, ты не появляешься тренировках, Чимин? – орет со ступенек альфа. Он в бешенстве.       – А с каких пор тебя это беспокоит Чон? – в своей манере отвечает омега. Выглядит, кстати, тот очень даже ничего. Брючный розовый костюм, сидит на нем, как на него сшитый, на шее – увесистые цепочки, на руках – несколько колец, а еще – обновленный розовый цвет волос и неизменная ухмылка. В нем ничего не осталось от того яркого душой нежного омеги.       – Покажись тренеру, он искал тебя. Ты ключи принес? – качая головой, ответил Чонгук, подходя к омеге. Пак был все такой же ухоженный, красивый и сверкающий, но то, что в очередной раз убедило альфу в его правильности поступка, – то, что Чимин все так же надменно смотрел на других. От него искрило дерзостью и высокомерием, а в глазах был холод. Прямо ледяной принц, сошедший с обложки. Он будто убил окончательно в себе то, что и так пряталось за семью замками, будто омега самовольно растоптал былого себя и выстроил заново. У Чонгука даже мелькнула мысль, что Чимин всегда был таким и просто его влюбленные глаза не видели истинной сущности, но потом вспомнились их вечера наедине и все подобные мысли ушли на второй план. Все-таки Чимин не всегда был таким и альфе искренне жаль, что такой добрый и честный омега потерялся среди бесчисленных масок, которые примерял на себя Пак.       – Держи, – с ехидной улыбкой отвечает Пак и передает их в руки альфе, – можешь сразу вызывать клининг, я очень громко отмечал наше расставание, – а потом проходит мимо альфы внутрь здания, окруженный новой свитой из каких-то сук, кажется, с младших курсов.       Чонгук в ярости. От вида омеги, от его надменности, а еще от того, что совершенно не представляет, в каком состоянии Чимин оставил квартиру. За прошедшую неделю альфа уже подыскал себе новое жилье, просторную однокомнатную квартиру, немного меньше той в которой они жили, но, как самому ему кажется, более уютную и светлую. Он мечтает закрыть эту главу своей жизни и двигаться дальше. Не вспоминать плохое, не думать о том, что могло бы быть, как все могло сложиться, а просто начать с чистого листа. Начать без Чимина. Но только все вокруг ему напоминают о Паке, спрашивают о Паке, будто его, Чонгука, самого не существует. Разве Чонгук – не живой человек? Разве ему не может быть грустно или плохо? Никто не задавался вопросом: каково ему сейчас, что у него самого внутри творится? Все считают, что раз он альфа, то все выдержит, если альфа, значит, что он сильный, но альфы ведь – тоже люди и порой им тоже бывает больно...       Чонгук стремительно проносится через всю территорию университета к парковке, чтобы убежать от всех, скрыться с глаз, не замечая, как ему вслед тревожно глядит один омега-хоккеист.

***

      Уже больше недели Тэхён тренируется с командой Чона. На льду, в зале – он всегда рядом с ними. Тренер Ли оказался действительно уникальным. Уже сейчас он смог заметить несколько неточностей в скольжении, которые на доли секунды, но тормозили омегу, смог подобрать дополнительные упражнения на выносливость и отработку ударов. Всю неделю омега находился в состоянии счастья. К нему хорошо относятся на корте и за его пределами. Он снова обсуждаем, и многие хотят с ним познакомиться ближе. Тэхён снова катается, оттачивает свои навыки, и, вроде, все хорошо, но вид одного конкретного альфы не дает быть спокойным до конца.       Уже на следующий день, после встречи у Хоби, омега узнал, что альфа расстался с Чимином. Ему не рассказали подробностей, не назвали причин, но лишь сам факт случившегося вызывал внутри бурю. Какая-то щемящая радость и ревность смешивались с желанием помочь, поддержать, узнать, как себя чувствует альфа. Чонгук не улыбался на парах, не разговаривал ни с кем без особых причин, лишь здоровался иногда, и уж тем более не обсуждал ни с кем свое расставание. Он отстранился от всех, закопавшись глубоко в себя, и Тэхён чувствовал свою беспомощность. Он хотел как-то поговорить с альфой, возможно, стать молчаливым слушателем, но его не подпускали, и любые попытки заговорить на отвлеченные темы сводились на нет. Чонгук все еще продолжал жить у Хосока, но и там альфа уходил до рассвета, а приходил лишь поздно вечером, принимал душ и запирался в предоставленной ему комнате, оставляя все вопросы друга без ответов.       Хоби честно признавался Тэхёну, что никогда раньше не видел альфу таким. Да, у них были размолвки с Чимином, но такого, чтобы они разъезжались, не было никогда. Да и вроде Хоби был раньше всегда уверен, что не будет Чонгук так переживать из-за омеги, если они все-таки когда-нибудь расстанутся, слишком много нервов Чимин потрепал альфе. А на деле получалось, что альфа все-таки любил, переживал – так рассуждал Хоби, раз тот ходит угрюмым и ни с кем не общается, а на любые вопросы о Чимине – недовольство.       Только Ким видел другое. Он видел на себе взгляды, видел и чувствовал, как тяжело альфе дается общение с ним, видел, как он с отвращением смотрит на Пака, но тогда его отстраненность невозможно объяснить. Тэхён очень хотел понять, что же происходит. Внутри омега рвет и мечет, вот-вот сорвется и побежит туда, где его альфе плохо, а Ким не вправе перечить себе и сопротивляться. Он всегда был избалованным, и, если сущность внутри него хочет к альфе, значит, надо его просто найти. И именно поэтому Тэхён, как только увидел пронесшегося в сторону парковки Чона, летит следом, не обращая внимания на косые взгляды, на перешептывания. Ему все равно, когда ЕГО альфе плохо.       Омега заводит машину и срывается с места, лишь бы не потерять из виду. Он не знает, куда едет, не понимает, что хочет сказать и как поговорить. Но когда дорога становится узнаваемой, он снижает скорость и позволяет Чонгуку потеряться среди машин. Альфа едет в парк, а там уже Тэхён его точно найдет. Пусть немного придет в себя, а потом и омегу сможет выслушать.       Уже подъезжая минут через двадцать ко входу в старый парк, омега видит недалеко припаркованный автомобиль альфы. Сердце выравнивает ритм, а Тэхён слегка успокаивается. Нашел. Только вот выходить из машины не спешит. Медлит. Не знает, что сказать, зачем вообще сорвался. Они никто друг другу, хотя вроде бы их сущности все решили за них. Но альфа только что расстался со своим бывшим омегой. Буквально недавно он нежил это чудо в своих руках на парковке в первую их встречу, а сейчас сам Тэхён срывается с пар и несется туда, где его возможно и не ждут. Эта парочка переживает свою собственную боль. Омеге неизвестно, что в голове у этих двоих, неизвестно, какими были их отношения, и неизвестно, что сейчас в сердце у каждого. Возможно, Тэхён сейчас здесь лишний и совсем не в праве утешать или давать советы, но, черт, внутри все сжимается от того, каким поникшим ходит Чонгук, как отстраненно ведет себя на льду. Омега не может смотреть, как тот, кто так сильно нравится и кто так быстро забрался в его светлую голову, находится в таком состоянии. И он решает, что, даже если его оттолкнут, он хотя бы попытается.       Уже через пару минут Ким находился в их полюбившемся месте. Ему так странно было от этой мысли. Никто ведь не знает, что они здесь, никто не догадался бы, кроме него, искать Чонгука тут. Это слишком личное, чтобы быть правдой для людей, которые знают друг друга все пару недель. Но вот он факт: Тэхён сейчас стоит позади качели, на которой сидит Чонгук. Омега не шевелится. Не подает даже звука, чтобы не выдать себя. Прокручивает в голове все, что хотел сказать, спросить, но все почему-то не подходит. В этом месте, уже не в первый раз, будто все замирает. Хочется молчать и слушать тишину. Понимать друг друга без слов и быть нужным. Как будто это прекрасное место будет осквернено, если здесь прозвучат ругательства или будут разговоры на повышенных тонах, для этого места не нужны слова. Омега шумно выдыхает, давая о себе знать. Он уверен, Чонгук его услышал и явно понял, кто здесь.       Тэхён аккуратно, не спеша, подходит к качелям и встает ровно напротив альфы, который сидит, расставив широко ноги, откинувшись на спинку и скрестив руки в замок над головой. Его глаза сейчас закрыты, а лицо выглядит умиротворенным, будто и не было полчаса назад этого взвинченного Чонгука, вылетевшего из университета. Омега смотрит, как завороженный. Сегодня альфа одет в серый спортивный костюм, на поясе повязана клетчатая рубашка, а на ногах – высокие берцы. Его смоляные волосы красиво обрамляют лицо, а губы – такие манящие, что Тэхён нервно облизывает свои, ощущая, будто все пространство между ними начинает искриться. Лишь спустя минуту Чонгук открывает усталые глаза и смотрит на Кима без доли удивления, без радости, без раздражения. Он смотрит глубоко внутрь, но не выражая никаких эмоций. Будто все его жизненные силы ушли. Он все так же сидит, ни разу не шелохнувшись и не сказав ни слова, а омега отвечает на прямой взгляд – смотрит так же пристально глаза в глаза. Возможно им действительно не нужны слова, чтобы понять друг друга.       Омега медленно подходит ближе к краю качели, вставая между ног альфы, не спрашивая разрешения, не говоря ни слова. Лишь глаза в глаза смотрит. Ждет. А альфа выпрямляется и смотрит снизу-вверх в изумрудные глаза, в которых утонуть готов прямо сейчас. Заберите его с этой планеты, увезите туда, где всегда будут только эти глаза, которые так смотрят на него, которые ждут, которые не понимают, не знают, как правильно, но все равно смотрят. Они мерещатся альфе повсюду с самого первого дня, заставляют сомневаться в себе, утягивая в свои сети. Он падает – падает в пучину, но не отводит даже на миг свой взгляд. Странное ощущение единства – оно постоянно ощущается рядом с этим омегой, и Чон не в силах сопротивляться магии момента.       Чонгук медленно берет Кима за тазовые косточки и аккуратно притягивает к себе, чтобы еще ближе был, чтобы не осталось и миллиметра. Все так же глаза в глаза смотрит. Омега не сопротивляется. Чонгук протягивает руку вверх и цепляет собачку молнии на толстовке омеги, ведет ее вниз и распахивает. Тэхён красивый всегда. Даже после тренировки, даже с утра в кофейне, даже в шикарном костюме или, как сейчас, в простой футболке, толстовке и объемных джинсах. Медленно, тягуче, следя за каждой эмоцией на лице омеги, альфа обхватывает того за бедра, заключая в крепкое кольцо рук, и так же медленно прислоняется щекой к животу Тэхёна через ткань футболки. Тело к телу было бы, наверно, намного приятней. Но альфа и так доволен. Он чувствует, как сердце Тэхёна ускоряется, чувствует, как идут мурашки.       А Тэхён рассыпается в этот момент, поднимая голову к небу. Этот жест такой личный, такой интимный. Он смотрит сверху вниз на Чона, медлит, а потом неуверенно запускает руку в его волосы, слегка перебирая их, оставаясь все так же в тесном кольце рук. Он чувствует дыхание альфы, чувствует, как тот иногда утыкается носом или лбом в его живот. Это слишком. Слишком. Слишком. Иногда даже секс не бывает таким чувственным, как то, что сейчас делает с ним альфа. Они так и стоят молча, не проронив ни слова. Омега лишь хочет продлить этот момент подольше. Его держат крепко, носом водят по его животу, горячий воздух выдыхают прямо в кромку джинсов, а омега распадается внутри на части от этой нежности, от незатейливой ласки. Почему у них все так? Каждое прикосновение оставляет на коже горячие следы, а каждое слово хранится памяти. Эти моменты – всегда самые искренние из всего, что происходит с ними в жизни. Будто вот лишь в такие моменты реальность останавливается и дает почувствовать то, что действительно важно. Здравый смысл отключается, оставляя лишь желания и эмоции. Не хочется думать, почему и зачем Тэхён здесь, не хочется понимать, зачем Чонгук так себя ведет. Просто им двоим сейчас хорошо вот так, в тишине. Нравится дарить друг другу тепло, одними прикосновениями, подтверждая, что, мол, вот я тут, здесь с тобой, даже тогда, когда ты хотел остаться наедине, даже когда я хотел сбежать от всех, я рад видеть тебя.       Никто из них не может сказать, сколько они так простояли, просидели, да, как хотите. Но у Чонгука ни разу не возникло желания перестать обнимать, прижимать ближе, чувствовать горячие ладони. А омега готов, будто вечность, простоять вот так, перебирая мягкие волосы альфы, ощущая на себе крепкие руки, которые были сцеплены на пояснице.       Тэхён первым нарушает тишину:       – Чонгук, – совсем тихо проговаривает омега, – я не знаю, что с тобой происходит, из-за чего ты грустишь и о чем думаешь, но я хочу, чтобы ты знал, что мне не все равно. Мы можем до самой ночи простоять так, если тебе будет легче, но, возможно, если ты мне расскажешь, я смогу помочь или просто побуду молчаливым слушателем, давая тебе возможность выговориться.       Чонгук слушает внимательно, запоминая каждое слово. Его готовы слушать, готовы вот так быть рядом. Все действия омеги располагают к себе и вызывают внутри необъяснимое желание поделиться, открыть свои страхи и переживания. С ним чувствуешь себя самим собой. Не нужно играть роли, притворяться, можно показать слабости и быть услышанным. Тэхён рвет все шаблоны в голове у Чонгука. И именно поэтому он, приоткрыв глаза, утыкается лбом в живот омеги и начинает говорить:       – Мне надо поехать на квартиру и забрать свои вещи. Я хочу уже сегодня окончательно переехать в новую квартиру. Ты уже знаешь, что мы с Чимином расстались… Но никто не понимает, почему я в таком состоянии, верно? – Тэхён лишь продолжает слушать, вникая в рассказ альфы. – Я рос в обычной семье, у нас не было дорогих гаджетов, приставок и игрушек. В моем детстве не было поездок за границу, да и детства-то в общем не было. На меня, как на единственного сына, возлегли надежды всей семьи. Все считали, что я должен хорошо учиться, отлично играть, и не только ради себя, потому что мне нравится, но еще и ради того, чтобы я смог их всем помогать, чтобы они смогли рассчитывать на меня, – слова даются сложно, но рука Тэхёна, что продолжает гладить, дает сил и уверенности, чтобы продолжить. – Мне всегда внушали, что я всем вокруг что-то должен. Но я не злюсь на родителей и близких, они все-таки смогли мне дать хорошее образование и в сложные периоды помогали, не давая опускать руки, – слова так свободно вылетали, будто все внутри Чонгука стены порушились. Сейчас Чонгук не был похож на грозного альфу, он был мальчишкой, который захотел поделиться впервые своими переживаниями, не дающими спокойно жить, принимать решения, радоваться победам и играм. – Потом появился мой первый тренер. Тот видел во мне лучшего игрока, и снова я должен был оправдывать ожидания. Поступить в университет спорта, стать капитаном, стать выдающимся игроком. Сейчас от меня ждут побед. Ждут, что я приведу команду на пьедестал в этом году, чтобы все игроки смогли себя показать и получить контракты. А тренер Ли ждет от меня подписанного контракта с НХЛ в Америке. Все всегда от меня чего-то ждут. Что я буду лучшим альфой, лучшим другом, лучшим студентом на курсе. Лучшим во всем. Все вокруг с меня только спрашивают, но ничего не дают взамен. Даже за эту неделю почти каждый спросил меня о Паке, жалея его. Каждый уточнил, где он и что с ним. Но никто не спросил, как я сам себя чувствую. Даже тренер Мин пытался меня обвинить в том, что тот не приходит на тренировки. Чимин, он, – Чонгук не знает, насколько правильно сейчас говорить об этом, понимая всю их ситуацию с Тэхёном, но и утаивать ему чего-то не хочется. Омега нежный, такой ласковый и теплый, что хочется быть честным с ним до конца. – Чимин ведь из детского дома. У него нет никого, абсолютно. Когда мы начали встречаться, я решил, что возьму за него ответственность, что смогу его уберечь. Но, как видишь, не получилось. Я правда попытался поговорить с Чимином нормально без скандалов. Но и этого мне не удалось. Возможно, я не прав, возможно, я принял поспешное решение, я не знаю. Но мириться с тем, как он изменился я больше не смог. Я пытался, старался, делал все, чтобы угодить ему и всем вокруг, но у меня не получилось. Кто-то всегда остается недовольным. Все его странные компании, алкоголь, наркотики, я старался его вытащить, но все безрезультатно. И сейчас мне кажется, что на мне ответственности было больше, чем я мог вывезти. Я так устал от всего и от всех. Мне надоело быть отчитанным за каждый пропуск, за каждую плохую оценку. Ведь и ректор, и тренер тут же набрасываются на меня, мол, я должен все исправлять, ведь лишь с лучшими баллами можно уехать в Америку. А меня вообще спрашивали: я сам хочу в Америку?! Никто не спросил меня, хочу ли я. Ведь все считают, что выше и круче работы, чем в Америке нет нигде, что, почему-то, все хоккеисты стремятся туда, – альфа поднимает взгляд на омегу и продолжает: – Для всех я – трофей, приз. Лучший хоккеист, лучший альфа, лучший студент, лучший сын и лучший друг. Во мне копится столько злости ко всем, кто хочет и просит от меня большего, что я уже не могу ее контролировать. Сегодня я чуть не ударил тренера Мина. Понимаешь? Я и так один раз напоролся на выговор, второй – мне не простят. А еще мне не к кому прийти с такими разговорами, – он снова упирает голову в живот омеги и еще крепче сжимает, держится, как за спасательный круг. – Я понимаю, что должен быть сильным, справляться со всем, и я ведь справляюсь, справлюсь со всеми остальными ситуациями, но я же тоже человек. Тоже хочу простого понимания, что я могу устать, могу не выспаться, быть немного грубым, если меня злят, но нет. Почему-то все хотят меня видеть исключительно положительным, идеальным. Даже на льду мне приходится быть аккуратнее, чтобы на фоне других я не так сильно выделялся.        – Именно поэтому ты на тренировках катаешь медленней, чем мог бы? – впервые подает голос Тэхён.        – Да, – альфа поднимает глаза на омегу, – как ты понял? Тренер до сих пор не увидел этого.        – Он видит, Чонгук. Просто ему тоже удобно это. Но ты не должен. Ты вообще, черт, – Тэхён высвобождается из захвата альфы и присаживается на корточки, смотря прямо в глаза, – ты не должен никому и ничего. Только себе, понимаешь? Только для себя. Ты можешь быть каким угодно, и ты со всем справишься. Ты действительно самый лучший игрок, и, если не будешь сдерживать себя на льду, ты быстрее это поймешь сам. Все вокруг тебя это видят, а ты все так же не уверен в себе? Что касается злости. Выплескивай ее вне корта, вне учебного заведения. Ты пробовал бокс? Надо обязательно попробовать. Я уверен, он тебе очень поможет. То, что ты надежда своей семьи? Ну это всегда так будет. Но при этом заметь, за тебя не решают, не препятствуют, а поддерживают. У тебя есть машина, сам купил?        – Нет, отец, – отвечает альфа, смотря в изумруды напротив.       – Вот видишь. Они хотят в первую очередь, дать тебе то, что они могут, чтобы ты выбрался из той жизни, в которой они живут, из тех проблем, которые они встречали на своем пути. Они не хотят, чтобы ты повторил их путь, понимаешь? Родители хотят в первую очередь для тебя лучшего, а потом уже думают о себе. Хотя, конечно, самые дальние родственники, наверно, думают все-таки о себе, – посмеиваясь, разбавляет Тэхён.        – Что там еще было? Про учебу. Ну это тоже понятно. Ты – крупная рыбка, которая значительно увеличивает статус ВУЗа. Сейчас пройдет время и меня будут донимать, уж поверь. И это везде так. С меня спрос был в три раза больше в Швеции, нежели с других. Так и последнее, наверно. Что там с переездом? Я могу помочь. Машина у меня большая. Не все же коробки у тебя там по сто килограмм весят, могу что-то перетащить или, как минимум, помочь довезти до новой квартиры. Ну что, есть еще вопросы, мистер хандра?        – Ты ничего не сказал про Чимина.        – Чонгук, мне сложно это комментировать, но если бы я был тебе другом, то, наверно, сказал бы так: «Если ты действительно сделал, что мог, если ты его не любишь и тебя к нему не тянет, то просто отпусти. Возможно, ты будешь присматривать за ним, возможно, где-то будешь готов помочь, но нельзя тратить себя на человека, да и вообще на людей, которые не ценят то, что ты для них делаешь. Не получится изменить человека, если он сам этого не хочет. Тебе нужно оставаться собой и прислушиваться к своим ощущениям. Мы живем всего один раз.»        – А если не как друг, – на лице появляется легкая улыбка. Ему стало легче. Ведь порой не нужно ничего сверхъестественного, просто кто-то вот такой милый и комфортный, смог выслушать и понять.        – А мы пока не дошли до других стадий, Чонгук, – язвит омега.       Альфа расплывается в улыбке. Тэхён так быстро развеял все его сомнения, что от них не осталось и следа. И да, конечно, он сам бы все это тоже решил, тоже бы дошел до каких-то мыслей, но порой, когда ты сам находишься в этом состоянии, ты не можешь увидеть ничего светлого. А еще то, что было сейчас, и есть для него самая настоящая поддержка. Его выслушали, готовы помочь делом, словом, не смеются над тем, что альфа устал, не подначивают, что он должен собраться и быть сильным. Нет. Просто ему позволяют быть человеком. Самим собой. Который тоже может испытывать все эти эмоции, который тоже может сомневаться в себе, в своих решениях. Который, несмотря на гендер, имеет право быть иногда слабым. Чонгук, кажется, пропадает в этом парне все больше. Из-за всего, что сейчас случилось с ними, Чонгук чувствует необычайный прилив сил. Он чувствует, как может действительно со всем справиться, а главное, напротив сидит прекрасный омега, который улыбается знаменитой квадратной улыбкой и смотрит так чисто и искренне, что альфа не может и не хочет больше ничему сопротивляться. Он рывком поднимает Тэхёна, что все это время так и сидел на корточках, и сам встает рядом.        – Оттолкни меня, Тэхён, если ты этого не хочешь.        – Чего не хочу? – удивляется омега, не ожидавший такой резкой смены        – Этого.       Чонгук притягивает к себе омегу за талию и впивается в такие манящие губы. Омега не оттолкнул, лишь дернулся от неожиданности. И лишь через мгновение расслабился и обвил руками шею альфы, отвечая на поцелуй. Поцелуй был напористый, яркий, губы горели от соприкосновений. У обоих было ощущение правильности. Сущности внутри сходили с ума от нежности и буквально искрящейся радости. Так не было ни с кем раньше. Были поцелуи, были касания, но, чтобы вот так, будто кожа горит, будто все внутри взрывается от одной мысли, что вот рядом тот, кто подходит тебе так, как никто другой, вот он тот, кто полностью свой, которого буквально все прошлые жизни встречал и жил с ним долго и счастливо, – такого никогда не было. Оторваться невозможно, невозможно насладиться. Тэхён отстраняется все-таки первым. Запыхавшийся, сверкающий своими изумрудами, с блестящими от слюны губами и с улыбкой. Чонгук смотрит и не может поверить в то, что чувствует. Хочется узнавать его, хочется говорить без конца, никуда не отпускать и всегда целовать, целовать и целовать. Он за ушко заправляет блондинистые волосы, гладит по щеке, а потом звонко чмокает прямо в родинку на кончике носа, отчего омега смеется и этот смех альфа готов записать на телефон, чтобы прослушивать снова и снова. Услада для ушей.        – Что теперь дальше, Чонгук? – весело задает вопрос омега, все так же обвивая шею альфы.        – А дальше: я хочу сходить с тобой на свидания. Хочу узнать о тебе больше. Хочу переходить на другие стадии и больше не сопротивляться своему нутру. Я не хотел бросаться в омут с головой только из-за того, что альфа внутри вдруг решил, что твой омега – самая подходящая для него пара. Абсурд, если честно, – альфа смотрит и улыбается, – это была еще одна причина моего беспокойства. Ты поселился сразу же в моей голове. Внутри меня каждый раз происходила буря при виде тебя. Но я не хотел так. Хотел узнать тебя, понять, разгадать, а уже потом поддаваться эмоция. Но вот все случилось вот так. Как ты понял, у меня все вот так. Я не могу знать наверняка, правильно ли мы поступаем. Возможно, мы торопимся, но я не могу тебя не касаться, не могу уже не целовать. Ты – мое наваждение, мое сумасшествие, ты перевернул во мне все устои и все понимание самого себя, как только я встретился с тобой. Я не знаю, почему, но я хочу быть свободным и одновременно принадлежать тебе. Альфа внутри уже давно тебе сдался, там уже щеночек ласковый вместо волка, а я хочу доверять тебе, хочу быть опорой, поддержкой, хочу защищать и получать в ответ все то же самое. Просто давай попробуем узнать друг друга лучше.       Тэхён с ума сходит от ласкового голоса, от серьезности слов, от того, что рядом альфа, который нравится испытывает то же самое. И да, он согласен с Чоном, что все странно. Так мало знакомы, но ощущение, будто только рядом с ним ты становишься цельным. Никто не поймет их, пока не испытает то же самое. Просто иногда так бывает, что люди встречаются годами, но не чувствуют никакой внутренней привязанности, принадлежности, а случается и вот так, что ты только пару раз видишься, но будто под кожей это имя записано, будто только этот человек должен быть рядом.        – Давай попробуем, Чонгук, – с легкостью отвечает Тэхён, не думая о том, что будет дальше, как они будут вести себя в университете, что случится дальше. Есть здесь и сейчас, и он очень хочет продлить эти мгновения. – А сейчас я предлагаю поехать и забрать твои вещи.        – Ты действительно этого хочешь, Тэхён? Я не знаю, насколько это будет правильным, – мешкает альфа, раздумывая, как поступить.       – Это не будет правильно. Но мы не встречаемся, мы не влюблены. Мы просто выразили друг другу симпатию, Чонгук. И я еще не твой омега, – врет, нагло врет, Тэхён. Внутри уже давно все скулит при виде этого мужчины, а крепкие руки теперь будут сниться в самых развратных снах, – и к тому же я действительно хочу тебе помочь с переездом. А еще, кстати, могу посоветовать отличный зал для бокса, где никого никогда не бывает.       – Давай, ты позже мне расскажешь, потому именно сейчас я больше всего хочу тебя еще раз поцеловать, – игриво замечает Чонгук, затягивая омегу в новый, но не менее сладкий поцелуй.