Аукцион «Первый шанс»

— Он был хорош, — говорит Ши Уду и отворачивает голову к панорамному окну. Лин Вэнь кивает и делает глоток кофе из своей чашки, но Пэй Мин не отступает: — И это всё? Ши-сюн, так дело не пойдёт! Что насчёт его внешности? Телосложения? Умений? Голоса? Дражайшая Цзе пинает его под столом, и он недовольно шикает. Она смотрит на него хмуро и с явным осуждением. Пэй Мин возвращает на лицо улыбку и подмигивает. — Ничего примечательного, — Самодур поправляет пиджак на своих плечах, ёжась от прохлады внутри ресторана. — Обычный девственник, какие там умения. Худой, даже тощий, с хрипловатым голосом. Пальцы длинные, любит вишню. — Угу-у, продолжай, — довольно тянет Мингуан. — Нечего продолжать. Мы просто занялись сексом, мне не запомнилось ничего особенного. — А как тебе его чл… Лин Вэнь бьёт его локтем в бок, глазами метая молнии от злости, и Пэй Мин всё-таки замолкает. Ненадолго. — Ши-сюн, а что у тебя на шее? Недоумённо изогнув бровь, Самодур оттягивает воротник своей рубашки, открывая вид на часть плеча, и Мингуан поражённо спрашивает: — Неужто он не оставлял меток? — Ещё бы он посмел, — фыркает Ши Уду и снова отворачивается, поправив воротник. Пэй Мин переглядывается с Дражайшей Цзе, расплываясь в до ужаса довольной улыбке. Лин Вэнь мотает головой, как бы говоря: «Что бы ты ни задумал, это отвратительная идея». Но в голове Мингуана уже рождается гениальный план.

~ ~ ~

Ухмыляясь, Пэй Мин садится в своё кожаное кресло и, включая ноутбук, хитро прищуривается. Его Ши-сюну наконец-то кто-то приглянулся! Мингуану следует отметить этот день красным маркером в календаре. Даже несмотря на то, что он не пользуется бумажными календарями, он купит такой только ради того, чтобы отметить. Пальцы торопливо перебирают клавиши. Пэй Мин набирает нужный текст не глядя и даже не особо задумывается над тем, что пишет, ведь найти информацию на определённого человека он просит далеко не впервые. Но это особый случай! Пэй Мин — порядочный лучший друг, так что он, конечно, знает, как определить, понравился ли его Ши-сюну новый партнёр. И на этот раз не было гневных тирад о неповоротливости и даже жалоб на излишнюю грубость. Ши Уду не упоминал оставшиеся синяки; Черновод даже меток не оставил! Вот что не устраивало Ши-сюна ни в одном из предыдущих партнёров — все они так и норовили оставить следы. В отличие от неизвестного мальчишки! Ши-сюн явно остался доволен. Доволен настолько, что отметил хрипотцу в голосе и запомнил пристрастие к вишне. А это уже показатель! Мальчишка перестаёт быть неизвестным, когда Пэй Мину присылают информацию о нём. «Хэ Сюань, значит, — думает Мингуан, изучая добытое досье. — Ну что ж, пора наведаться к рыбке в гости».

~ ~ ~

Хэ Сюань делает глубокий вдох и шумно выдыхает. Со стены на него смотрят плакаты с актёрами из разных фильмов, которые он когда-то обожал, и музыкантами, произведениями которых он когда-то заслушивался, сидя в наушниках в этой же комнате — комнате его детства и юношества. Знал бы юный А-Сюань, что вместо исполнения мечты стать известным врачом, знаменитым актёром, борющимся за правосудие следователем он… продастся. Вот так просто выйдет на сцену, сопровождаемый светом софита, и будет неслышно молиться, чтобы… Хэ Сюаню тошно об этом думать, но он не сторонник себя обманывать. Чтобы за его девственность предложили сумму побольше. Разве об этом он всегда мечтал? Хэ Сюаню кажется, что плакаты смотрят на него с осуждением. Но он не мог поступить иначе! Он бы не успел получить диплом и стать первоклассным юристом, чтобы заработать достаточно в срок… Теперь всё станет хорошо. Родители выплатят кредиты, матушке оплатят лечение, сестра получит любые сладости и игрушки, какие только пожелает. И в школу хорошую пойдёт, и у репетиторов достойных заниматься будет… Хэ Сюань поступил верно и делал всё ради благополучия семьи. Разве не так должен поступать хороший сын и брат? Только так и никак иначе. Плевать, какие будут последствия. Даже если Хэ Сюань не сможет отмыться от этого стыда, даже если клеймо шлюхи будет преследовать его, он всё равно останется счастлив, ведь члены семьи получат то, чего заслуживают: путь в жизнь, не обременённую бедностью. Раздаётся торопливый стук в дверь, и Хэ Сюань тут же поднимается с кровати, распознавая три быстрых удара — знак тревоги. В руках вошедшей сестры бейсбольная бита. — Кто-то пришёл? Мин-эр кивает, передавая оружие брату. Бита ложится в руки привычным весом: после случая, когда коллекторы однажды чуть не забили отца до смерти, Хэ Сюаню пришлось научиться использовать её. Вставая с кровати, он радуется, что родители уехали в городскую больницу. Значит, защищать нужно только сестру, а не отца и больную матушку. — Сколько их? — спрашивает Хэ Сюань и закидывает оружие на плечо. — Один. Это странно. Обычно коллекторы приходят группой хотя бы в три человека. В одиночку приходить нет особого смысла. — Сиди в комнате и не высовывайся, Мин-эр, — наказывает Хэ Сюань. Кто бы ни стоял сейчас на пороге входной двери, сестре с ним пересекаться точно не следует. Она послушно кивает, забиваясь в угол кровати старшего брата и обнимая колени. Мин-эр не выглядит испуганной, скорее просто настороженной, и с её губ всё ещё не сходит улыбка радости от встречи со старшим братом. От этой картины в груди всё сжимается, но Хэ Сюаню не до сантиментов. Остановившись в дверях, он добавляет: — Закройся изнутри и загляни в шкаф. Там подарок для тебя. И надень мои наушники, послушай музыку. Я люблю тебя. — Я тебя тоже, братик! Хэ Сюань позволяет уголкам губ приподняться в лёгкой улыбке. Пусть Мин-эр будет отвлечена новой куклой и музыкой. Пусть у неё будет хотя бы иллюзия безопасности. Сжав биту в руке, он закрывает дверь и направляется в коридор.

~ ~ ~

— Я слушаю. Хэ Сюань надеется, что с битой через плечо выглядит достаточно устрашающе, чтобы не получить кулаком в лицо сразу, и только сильнее хмурится. — Хей, хей, полегче! — Мужчина за порогом поднимает руки в примирительном жесте. — Ты Хэ Сюань, верно? Хэ Сюань окидывает его оценивающим взглядом. На коллектора не похож: выглядит слишком опрятно и даже дружелюбно. Никакой формы, на мужчине даже не спортивный костюм, а вполне качественный на первый взгляд пиджак. Ещё и волосы длинные, а в их кругах это редкость. Но если бы Хэ Сюань верил каждому «дружелюбному и опрятному» человеку в своей жизни, давно бы по частям гнил в какой-нибудь канаве. — С какой целью его ищите? — Видишь ли, мне нужен некий Черновод, и… Дальше Хэ Сюань не слушает. Он рефлекторно делает шаг назад, шокировано распахивая глаза, и сжимает биту сильнее. — Пошёл вон, — цедит он сквозь стиснутые зубы. — Кажется, я по адресу, — ухмыляется мужчина и предусмотрительно ставит ногу на порог, чтобы забрать возможность захлопнуть дверь перед его носом. — Видишь ли, Хэ Сюань, у меня к тебе дельце. Я могу хорошо заплатить и… — Пошёл вон! — повторяет Черновод и пытается закрыть дверь, но лакированный сапог не позволяет, заставляя бросить разъярённый взгляд на их обладателя. — Я не собираюсь быть шлюхой для тебя! Проваливай! — Что ты, что ты! — смеётся мужчина. Он ещё и смеётся! — Я не хочу секса с тобой! Чтоб ты знал, меня парни не привлекают вовсе. — Тогда какого хера тебе надо? Выкладывай, пока битой по ебалу не получил. — В подтверждение своих слов Черновод перекладывает её в другую руку и перекидывает через другое плечо. — Я хочу, чтобы ты сходил на свидание с моим другом! Что? — Что? — Хэ Сюань поражённо вторит своим мыслям. — Я на гея похож?! — Трахал моего друга пару дней назад, как истинный гетеро, — усмехается мужчина. Перед глазами сразу всплывает картина задыхающегося от стонов молодого мужчины в чёрной фигурной маске, но Черновод гонит от себя эти мысли, кусая внутреннюю сторону щеки. Лёгкая боль отрезвляет. — Так ты его дружок, — хмыкает Хэ Сюань. — И ты хочешь отправить меня на свидание с ним? — Мужчина с нескрываемой гордостью кивает, широко ухмыляясь. — С какой целью? — Дело в том, что ты прекрасно подходишь ему как партнёр, а я, являясь его лучшим другом, желаю ему всего наилучшего, поэтому и хочу, чтобы вы сблизились, — беззаботно объясняет мужчина, будто рассказывая не о человеке, с которым Хэ Сюань переспал несколько дней назад, а о прогнозе погоды. Как жаль, что Хэ Сюаня это абсолютно не интересует. Но он тут же меняет свой взгляд на происходящее, когда мужчина добавляет: — За одно свидание заплачу полтора миллиона долларов. — Евро. — А ты не промах, — усмехается мужчина. — По рукам.

~ ~ ~

Оказывается, что этого мужчину зовут Пэй Мин. Это Хэ Сюаню ничего не говорит, конечно, но теперь ему не придётся обращаться к нему «этот мужчина». А лучшего друга Пэй Мина зовут Ши Уду. Это Хэ Сюаню тоже ничего не говорит, но зато теперь он может выбросить из своего лексикона обращение «тот, кого я трахал пару дней назад». Хэ Сюань выдыхает с облегчением, закрыв за Пэй Мином входную дверь. Он облокачивается об неё спиной и прикрывает глаза, стараясь дышать глубоко и размеренно. Но из горло рвётся смех, и он заливается истерическим хохотом. Знал бы юный А-Сюань, что после того как он трахнет незнакомца за пятнадцать лямов евро, на порог явится его лучший друг и доплатит, чтобы устроить Хэ Сюаню вместе с этим незнакомцем свидание! Звучит абсурдно, ощущается — ещё более глупо, нереалистично и смехотворно. Но Пэй Мин показал и отдал чемодан с вполне реальной — Хэ Сюань проверял — половиной миллиона долларов, добавив, что остальную сумму отдаст уже после свидания, если планируемую встречу можно так назвать. Так что особого выбора и нет, раз деньги Хэ Сюань всё-таки взял. Вытерев заслезившиеся от истерического смеха глаза, Черновод направляется обратно в комнату. Он расслабляет мышцы напряжённых плеч, только когда видит сестру сидящей в углу его кровати и расчёсывающей волосы новой кукле. — Братик, всё хорошо? — Она отрывает взгляд от куклы и настороженно смотрит на дверь за его спиной. — Всё хорошо, Мин-эр, — кивает Хэ Сюань и садится рядом. — Дядя ушёл, он никому не навредил. Ты в порядке? — Да! И спасибо за подарок, братик, куколка просто чудесная! Её зовут Пикси! — Я рад. — Хэ Сюань позволяет губам расплыться в мягкой улыбке и приобнимает сестру за плечи. Мин-эр трётся щекой о его грудь, выглядя такой радостной, что в груди будто разливается кипяток. — А что это за чемодан? — Это… подарок от дяди, — находится с ответом Черновод. — Он попросил меня о помощи, а взамен отдал этот чемодан. Ты только не заглядывай туда, хорошо? — Хорошо! А что за помощь? — Мин-эр заинтересованно хлопает ресницами, и Хэ Сюань гладит её по макушке. — Я должен завтра вечером сходить на встречу и обсудить кое-что. Со мной всё будет в порядке, я обещаю. — Как он может такое обещать, если сам не уверен? — Отец уже должен вернуться из города к тому моменту, так что одна ты не останешься. Хорошо? — Хорошо! Братик, ты у меня самый лучший! Хэ Сюань улыбается чуть шире и позволяет себе крепче обнять сестру. — А ты у меня.

~ ~ ~

Хэ Сюань нервничает. Не то чтобы боится, конечно, ведь он не трус, но некое волнение перед неизвестностью присутствует. Руки мелко дрожат, дыхание становится тяжелее из-за напряжённости в груди. Щёлкая пальцами, Хэ Сюань в уме считает до десяти, чтобы хотя бы немного успокоиться. Это помогает. На десятом счёте он вдыхает полной грудью. Он бросает взгляд на большие часы, висящие над пианино. Во всех дорогущих ресторанах есть пианино или только в этом? Это обязательный критерий открытия такого заведения? Хэ Сюань в ресторане последний раз был… никогда — тем более в таком известном и с такими ценами, — так что о законах подобных мест не имеет понятия. Судя по стрелкам часов, до назначенного Пэй Мином времени остаётся минута. Неужто Ши Уду опоздает? Это будет даже комично в какой-то степени. И тогда Черновод сможет провести лишние несколько минут в одиночестве и относительном спокойствии. Но его надежды терпят мучительный крах, когда напротив него садится мужчина в чёрном классическом костюме. Черновод узнаёт его сразу, даже без фигурной маски, в которой он был при их первой — жаль, не единственной — встрече. Выглядит мужчина настолько едко — Хэ Сюань никогда бы не подумал, что возможно выглядеть едко, — и смотрит так оценивающе, что Хэ Сюань не сомневается в заслуженности прозвища Самодура, о котором упоминал Пэй Мин. — Так значит, Хэ Сюань, — хмыкает Самодур и открывает меню. — Так значит, Ши Уду, — хмыкает в ответ Черновод, но к своему меню не притрагивается: он уже мельком взглянул на цены и искренне ужаснулся. Здесь он не подумает даже стакан воды заказать. — И много ли тебе обо мне известно? — Ши Уду изгибает бровь. — Не так уж и много, — пожимает плечами Хэ Сюань. — Ши Уду, Водяной Самодур, лучший друг Пэй Мина. Имеешь достаточно денег, чтобы потратить пятнадцать миллионов и бровью не повести. Не терпишь меток на теле, не имеешь постоянного полового или романтического партнёра. По словам Пэй Мина, я тебе подхожу. — Ясно, — кивает Ши Уду и опускает взгляд в меню. Миловидная официантка в белом фартуке подходит к их столику, дружелюбно улыбаясь. — Добрый вечер, господа, — здоровается она. — Уже выбрали что-нибудь? Когда Ши Уду называет несколько блюд, Хэ Сюань еле сдерживается, чтобы от шока не уронить челюсть на белоснежную скатерть. Но он тут же одёргивает себя: для Самодура такие деньги — лишь пустяк! — Ты что будешь? — спрашивает Ши Уду, обращаясь явно к своему невольному спутнику, и Хэ Сюань тушуется, кусая себя за щёку. — Ничего не нужно. — Ну разумеется, — фыркает Самодур. — Аллергии? — Нет. — Что насчёт напитков? Только не алкоголь. Я не позволю находиться пьяным при мне. — Я и не пью. Тогда просто воды. И оплачу я сам. — Ладно, задам вопрос по-другому. Чай или кофе? — Не люблю кофе. Ши Уду кивает и приказывает — такие люди не просят — официантке добавить по второй порции тех блюд, что он уже заказал, чайник чёрного чая с мятой и, к невероятному удивлению Хэ Сюаня, порцию вишнёвого торта. Только одну. Хэ Сюань бросает на него раздражённый взгляд. — Ну и зачем? — Негоже тебе в моём присутствии сидеть так, будто я держу тебя в заложниках и морю голодом, — поясняет Самодур, и краешек его губ кривится в подобии ухмылки. — Ясно, — кивает Хэ Сюань и отворачивается к панорамному окну. Кто бы ни бронировал этот столик, денег он явно отвалил прилично, раз ресторан расположен на тридцать седьмом этаже. Это действительно поражает. Черновод никогда не подумал бы, что однажды окажется в подобном месте. Но вот он здесь, в ресторане «Грёзы» — какая ирония, — сидит напротив Водяного Самодура и нервозно щёлкает пальцами. — Как зовут твою сестру? — вдруг спрашивает Ши Уду. Повернувшись обратно и встретившись взглядами со своим спутником, Черновод озадаченно изгибает бровь. — А ты коллектор, что ли, или к чему вопрос? — язвит Хэ Сюань. — Ещё чего, — фыркает Самодур. — Лишь любопытство. Раз готов последнее ей отдать, ты, вероятно, дорожишь ей. — Естественно. Тебе, может, это чувство тоже было бы знакомо, будь у тебя брат или сестра. Особенно младшие. Знаешь, младшим всегда достаётся лучшее, — Хэ Сюань усмехается, но не чувствует веселья, — а старшие из кожи вон лезут, лишь бы была возможность это лучшее предоставить. — М-м. Ясно. На лице Самодура мелькает что-то, что Хэ Сюань не успевает распознать, и оно тут же вновь приобретает выражение отстранённости, но становится будто более… живым. Это странно и необъяснимо, но Хэ Сюань не может ничего поделать со своими ощущениями. — Так как её имя? — Хэ Мин, — сдаётся Черновод. — Сколько ей? — Скоро семь, — Черновод пожимает плечами и замечает, что перенял у Мин-эр привычку чуть преувеличивать её возраст. Все дети стремятся показаться взрослее, потому вместо полных лет отмечают, что совсем скоро — даже если и не скоро вовсе — станут старше. И Хэ Сюаню это никогда не казалось чем-то милым или забавным до момента, пока Мин-эр не начала делать то же самое. Из её уст это всегда звучало забавно, и Хэ Сюань сам не заметил, как перенял это. — Ещё совсем юная, — хмыкает Самодур. — Она, вероятно, души в тебе не чает? — О да, — беззлобно усмехается Хэ Сюань. — Всё ждёт моего приезда, при встрече так радуется… Видел бы ты её глаза, когда она смотрела на подарок от меня. Она мечтала об этой кукле несколько месяцев… — Несколько месяцев? — переспрашивает Ши Уду, выглядя озадаченным. — Да. Сейчас в приоритете лечение матушки, — лёгкость, что появилась в душе, моментально пропадает, сменяясь привычной тревогой. — А в чём проблема оплатить его? Не оставлять же сестру без подарка. — О да, конечно, как я мог забыть! — Черновод мгновенно вспыхивает только потухшим раздражением, сжимает рукой своё запястье, чтобы не поддаться резко появившемуся желанию вмазать Самодуру кулаком, и кусает себя за щёку. — Ты же Господин «Деньги не проблема»! Тебе не понять, каково это — когда коллекторы наведываются чуть ли не каждую неделю, чтобы потребовать оплату долгов, а ты закрываешь сестре уши, лишь бы она не слышала криков. Тебе не понять, каково это — когда ты возвращаешься домой, а твой отец лежит в луже собственной крови и еле дышит, пока матушка плачет над ним, прощупывая пульс. Тебе не понять, каково это — когда ты учишь свою пятилетнюю сестру приносить тебе блядскую бейсбольную биту, если кто-то стучится в дверь! — Голос Хэ Сюаня срывается. Он впивается ногтями в кожу так сильно, что остаются полумесяцы. Кровь пульсирует в висках, дышать становится всё тяжелее и тяжелее. — Раз, — вдруг произносит Ши Уду без тени эмоций в голосе. — Что? — хрипит Хэ Сюань. — Считай со мной. Раз. — Раз, — выдавливает Черновод, не понимая, зачем вообще слушается. — Два. — Два, — он бездумно вторит. Три, четыре, пять… Когда они доходят до пятнадцати, Хэ Сюань вдыхает полной грудью. Руки ослабляют хватку, переставая терзать кожу так сильно, и боль в голове почти утихает. — Лучше? Хэ Сюань кивает. — Отлично, паническую атаку предотвратили, — хмыкает Ши Уду, складывая руки на груди. Он отворачивает голову к окну и на своего спутника даже не смотрит, позволяя Хэ Сюаню разглядывать его профиль. Правильные черты лица, даже переносица идеально ровная, без горбинки. Хэ Сюань не удивится, если узнает, что всё дело в пластической хирургии. Самодур вдруг говорит, всё ещё не налаживая зрительный контакт: — Подобное проворачивал со мной Пэй-сюн. Знаешь ли, у обеспеченных людей тоже бывают проблемы. Например, объяснять младшему брату, почему… — Младшему брату? — бездумно перебивает Хэ Сюань. Ши Уду, нахмурившись, бросает на него недовольный взгляд, но отвечает: — Да, я не единственный ребёнок в семье, как ты предполагал. — Он безрадостно усмехается, но тут же вновь строит равнодушное выражение лица и возвращает взгляд на вид за окном. — Так что мне знакомо то, как ты из кожи вон лез ради сестры. Я так же лез ради брата. — Оу, — больше слов Хэ Сюань не находит и тушуется. Но неожиданно проснувшееся любопытство берёт верх: — Так что там насчёт тебя? Каково было тебе? Ши Уду молчит какое-то время, и Хэ Сюань уже думает, что ответа не дождётся, но он вдруг продолжает: — Например, объяснять младшему брату, почему у нас две мамы. — Хэ Сюань изгибает бровь, но Ши Уду не даёт ему прервать себя снова: — Не скажешь ведь маленькому ребёнку, что брак не гарантирует верность, а женщина, появляющаяся у нас дома, не мама, а любовница отца. — Спустя несколько мгновений он добавляет: — Участники фиктивных браков редко любят друг друга по-настоящему. Хэ Сюаню становится не по себе. Появляется иррациональная горечь из-за истории почти незнакомого человека. — Но они не были плохими родителями, — говорит Ши Уду; Хэ Сюань не может понять эмоций, скрытых в его голосе. — Меня никогда не волновало, любят ли они друг друга как партнёры: они не устраивали друг другу сцен и спокойно воспринимали измены друг друга, ведь их таковыми и назвать нельзя. Они хорошие люди. И хорошие друзья. Но младший брат, насмотревшийся на парочек в фильмах, не всегда мог это понять. Ши Уду больше ничего не говорит. Он смотрит в одну точку, будто в пустоту, в омут своих воспоминаний, а не на ночной город по ту сторону стекла. Придя в себя, Самодур отворачивает голову от окна и утыкается взглядом в обложку меню. — Как его зовут? — спрашивает Хэ Сюань. — Ши Цинсюань. Несколько минут проходят в тишине, если не считать гул людей и музыки вокруг. А после та же официантка приносит им блюда, заказанные Ши Уду. От шока у Хэ Сюаня отвисает челюсть. — Приятного аппетита, господа, — с улыбкой желает официантка. — Спасибо, — выдавливает Черновод. Самодур лишь кивает, и девушка уходит от их столика. — Я столько не оплачу, — Хэ Сюань хмурится. — Тебя и не требуют, — усмехается Ши Уду. — Раз Пэй-сюн всё это устроил, ему и расплачиваться. — О, — с пониманием отзывается Черновод и сам невольно усмехается. Хэ Сюань вновь оглядывает стол, стараясь выбросить из головы цифры, напечатанные в меню рядом с названиями стоящих напротив него блюд. Если бы он, конечно, помнил названия. Но они настолько странные и вычурные, что Хэ Сюань вспоминает только салат «Цезарь». Зато цены на различные блюда останутся в его памяти ещё надолго. Сказать честно, он безумно голоден. В последний раз Хэ Сюань ел ещё утром, и было это дома, а деньги в магазинах тратить он не желал, так что сейчас, судя по ощущениям, от голода его вывернет наизнанку. — Смотришь так, будто тебя не кормят вовсе, — хмыкает Самодур, протирая руки влажной салфеткой. — Не отберёт никто, успокойся. Хэ Сюань бросает на него недовольный взгляд, но никак не комментирует. Ши Уду наливает две чашки чая с чабрецом. — Не смей добавить сахар в мою кружку, — говорит Черновод и тоже тянется за влажной салфеткой. Вот это сервис, конечно. — Чай с сахаром — издевательство над вкусом. — Ши Уду презрительно фыркает. — Именно. Какой смысл выбирать вкус чая, если всё равно его перебьют мерзкой приторностью? — Зришь в корень, — кивает Ши Уду и делает глоток своего напитка. Это кипяток, но он даже не морщится. Хэ Сюань решает свою чашку не трогать и подождать, пока остынет: он, конечно, мазохист, но не в этом плане. Приступив к ужину, они погружаются в молчание. Еда оказывается действительно вкусной, хотя Хэ Сюань всё ещё не считает, что отдавать за несколько блюд столько — здравое решение. Но раз деньги не его и даже не его спутника, эти мысли можно на время закинуть в дальний ящик. Как-то сама собой завязывается беседа. Они говорят обо всём, но будто бы ни о чём, и у Хэ Сюаня на душе становится подозрительно приятно. Еда на тарелках стремительно исчезает — вишнёвый торт оказывается до невозможности вкусным, и Черновод доедает его с некой тоской на душе, понимая, что вряд ли попробует его ещё хоть раз, — и напитка в стеклянном чайнике становится всё меньше и меньше. Но Хэ Сюань перестаёт считать выпитые кружки чая, увлекаясь разговором. Оказывается, у них много общего. И это поражает. Например, им обоим нравится Оскар Уайльд и их общая любимая книга — «Портрет Дориана Грея». Они фыркают почти в унисон, говоря, что брать на главную роль актёра, внешность которого кардинально отличается от оригинального книжного персонажа, — вздор и нелепость. Оба ненавидят солнечную погоду, оба предпочитают прохладу жаре, оба считают собак излишне гиперактивными и, если уж выбирать питомца, сходятся на мнении, что лучше возьмут кота или кошку. Но когда речь заходит о музыке, вкусы Хэ Сюаня идут вразрез со вкусами Ши Уду. Самодур предпочитает классическую музыку, особенно игру на фортепиано, в то время как Черновод ещё с юности слушает в основном поп-рок, хотя и причисляет себя к меломанам. Разгорается дискуссия, скорее несерьёзная, нежели действительно нацеленная переубедить оппонента и заставить его отречься от своих предпочтений. И в итоге они сходятся на том, что будут выбирать включаемые композиции по очереди. Внезапно по залу раздаются крики. Женщина вскакивает со своего места за одним из дальних столиков и, крича что-то про развод, даёт своему спутнику на вид сильную пощёчину. Разгорается спор, и Хэ Сюань, фыркая, закатывает глаза синхронно с Ши Уду. Они переглядываются, и Хэ Сюань вдруг начинает передразнивать женщину, строя рожицы. Ши Уду закрывает рот ладонью, еле сдерживая рвущийся наружу хохот. Нарушителей порядка вскоре просят покинуть помещение, и Самодур, переводя дыхание, вытирает заслезившиеся от смеха глаза. Разговор продолжается, и речь заходит про живопись. Хэ Сюань не то чтобы разбирается в этом, но Ши Уду с интересом рассказывает о любимых картинах и художниках, о разных стилях рисования, даже о том, как в юношестве сам ходил в художественную школу. Хэ Сюань не может оторваться от его рассказов. Время пролетает незаметно. Посуда опустела, а стрелка больших часов над пианино уже перевалила за час, но темы для разговоров всё не заканчиваются. Если у них спросят, с чего начался диалог и как это переросло в то, что они обсуждают сейчас, они точно не смогут ответить. — А после он врезался спиной прямо в преподавателя английского, — завершает рассказ Черновод. Когда его знакомый — друзьями они друг друга называть упорно не желали и не желают — Хуа Чэн, понося англичанина на чём свет стоит, врезался в самого англичанина, Хэ Сюань смеялся до слёз и боли в животе. После того, конечно, как с невозмутимым лицом оправдал этого идиота перед преподавателем, соврав, что речь шла о книжном персонаже. Для безопасности он даже выдумал название книги, чтобы проверить его ложь не представлялось возможным. Губы Самодура кривятся в ухмылке, а после он и вовсе не сдерживает сдавленного смеха, тут же заглушаемого кулаком. — Учиться на юридическом, видимо, может быть весело. — О да, но в остальном это сплошные страдания, — усмехается Хэ Сюань. — Я вызову нам такси, — вдруг говорит Ши Уду, бросив взгляд на наручные часы. Хэ Сюань кивает. Самодур нажимает кнопку вызова официанта — Хэ Сюань искренне поражается тому, что не приходится кричать на весь зал, — и девушка в том же белом фартуке подходит к их столику. Ши Уду приказывает принести счёт, и она, вернувшись с небольшой кожаной папкой и оставив её на столе, вновь оставляет их. Ши Уду кладёт внутрь купюры. Черновод еле держится, чтобы не начать выть, потому что картина столь большой суммы, оставленная с таким безразличием, действительно поражает и сильно бьёт по душе экономного Хэ Сюаня. Но на лице Самодура ни один мускул не дрогает. Для него это, разумеется, типичный вторник. Ну, в данном случае — типичная суббота. — Оставь сдачу, — говорит Хэ Сюань, вставая. — Я когда-то работал официантом. Тебе это ничего не стоит, а девушке приятно будет. Если нужно, я возмещу. — Пэй-сюн возместит, — усмехается Самодур и, оставив несколько лишних купюр, встаёт вслед за ним. — Такси нас ждёт.

~ ~ ~

Они едут молча, тишину нарушают только шум на улице и приглушённое радио таксиста, в звук которого Хэ Сюань не вслушивается. Но это не давящее молчание, от которого хочется лезть на стену, лишь бы его прекратить. Это ненавязчивый отдых от бесконечных разговоров, позволяющий остаться наедине со своими мыслями и даже не заставляющий смотреть своему спутнику в глаза, потому Хэ Сюань утыкается взглядом в ночной город за окном. Но лучше бы продолжились бесконечные разговоры. Черновод вдруг падает в омут мыслей о предстоящем событии в квартире Ши Уду. Если он вообще везёт его к себе, а не в отель, как типичного любовника или проститута. Второе ближе к действительности, учитывая, что Хэ Сюаня действительно купили, причём дважды. — Куда мы едем? — не поворачиваясь, как бы невзначай интересуется Хэ Сюань. — В отель, — вряд ли взглянув на Черновода, отвечает Самодур. — Ясно. Как он и предполагал. Такие как Самодур с незнакомцами — даже если после подобного недосвидания их уже можно считать знакомыми — в собственных квартирах не трахаются. Вдруг раздаётся мелодия звонка. Хэ Сюань не раздумывая достаёт телефон из кармана: беззвучный режим у него стоит на все контакты, кроме самых важных. На экране высвечивается: «Отец».