Мой покровитель — Самурай

      — Ты зачем притащил его в наш дом, Чонгук? — недовольно прошептал на ухо сыну Тэян, пока отец семейства, наоборот, расцвёл, мило беседуя с Юнги, уводя того за собой в гостиную.       Чонгук и не думал, что знакомство с родителями пройдёт гладко, и был готов к такой реакции, но стоило услышать от папы брошенное в сторону Юнги недовольство, как тут же в его жилах закипела кровь.       — Мы завтра улетаем. И если ты, папа, продолжишь в том же духе, то… — не успел договорить альфа, как из гостиной послышались голоса и смех. Чонгук замер в попытке расслышать чужой разговор.       На удивление мягким голосом Сунан что-то быстро рассказывал Юнги. Речь была неразборчива и еле слышна.       Чонгук, бросив попытку отчитать папу за некрасивую выходку, тихо прошёл к проёму в гостиную. Встал спиной к стене и принялся подсматривать, словно воришка, за идиллией между отцом и его мальчишкой. Тэян также присоединился к нему, молча наблюдая за расхорохорившимся мужем.       — Юнги, я тебя сейчас познакомлю с младшим братиком Чонгука. Пойдём? Он спит, наверное, сейчас. Ну ничего, разбудим его. Он не ел ещё сегодня, — Сунан сидел в кресле и не мог оторвать взгляд от Юнги, сидящего напротив и перебирающего пожелтевшие страницы старой книги, автором которой был известный на весь мир писатель.       — Чонгук не говорил, что у него есть брат… — Юнги от удивления широко раскрыл глаза, не веря своим ушам.       — Есть, — рассмеялся альфа, предвкушая, как будет шокирован омега во второй раз. — Только он немного отличается от нас. Чуть-чуть не похож…       — А? Отличается? — Юнги, потеряв интерес к книге, положил её на низкий столик.       Сунан тяжело поднялся с кресла и, не сдерживая улыбки, наконец-то ответил:       — Четыре лапы и хвост!       Стены гостиной снова наполнились смехом. Такое здесь бывает очень редко.       Сунан и Юнги прошли мимо подглядывающих, что с серьёзными лицами подпирали стены, не спеша держа путь в столовую.       Как только чужие шаги затихли, Тэян подошёл вплотную к Чонгуку и схватил его за предплечье, сминая пальцами отглаженную рубашку.       — Разве такой омега должен быть спутником моего сына? Он не подходит тебе, Чонгук.       — Папа… — Чонгук пытался выдернуть свою руку из крепкой хватки, но Тэян сжал ладонь ещё сильнее.       — Стоять. Я не договорил. Ты вообще-то не владелец какой-нибудь забегаловки, а глава клана! И рядом с тобой должен быть статусный омега: стильный, аристократичный, мудрый. Тэхён прекрасно подходит на эту роль.       — Забудь это имя и больше в моём присутствии не произноси его. Не будем ругаться, папа. Отпусти мою руку.       — Нет, сынок. Это никуда не годится. Что он напялил на себя? — Тэян отпустил руку сына и чуть тише продолжил, скривив губы: — Белый кардиган и голубые джинсы, что больше него на пару размеров. Ему что, пятнадцать? Красивые блузки, рубашки, водолазки — сейчас столько всего есть…       — Да хоть в пижаме! Пакет из-под продуктов может натянуть на себя, если захочет! Мне, блядь, всё равно, папа!       — Ты как со мной разговариваешь?       — А ты как? Для меня самое главное, что Юнги жив и здоров. До тряпок и всего остального мне нет дела.       — Мне он не нравится. Так и знай, — Тэян ткнул указательным пальцем сыну в грудь.       — Ещё слово, и мы уходим. Больше ты меня не увидишь, папа, — тихо проговорил Чонгук, нарочито растягивая каждое слово. — И советую тебе взять пример с отца.       Оставив за собой последнее слово, Чонгук развернулся и направился в сторону столовой, оставив Тэяна стоять с открытым от возмущения ртом.       За обеденным столом атмосфера стала только напряжённей. Глава семейства хоть и пытался что-то исправить лёгкой ненавязчивой беседой на нейтральные темы, но никто из сидящих за столом так и не расслабился: Чонгук следил за Юнги, а Тэян не сводил осуждающего взгляда с любимого сына, который, по его мнению, совершил большую ошибку, когда решил связать свою жизнь с замужним омегой.       Тэян поднял бокал с красным вином и, прежде чем выпить, задал Юнги беспокоивший его вопрос:       — Выходит, что ты всё ещё замужем?       Спросил, но на Юнги так и не посмотрел. Тэян опустошил бокал только лишь для того, чтобы немного успокоить разбушевавшиеся нервы.       Юнги, прежде чем ответить, сначала взглянул на Чонгука — по привычке искал в чужих глазах одобрения, разрешения, словно маленький ребёнок, за которого обычно отвечал родитель, а сам он до ужаса боялся ляпнуть нечто неправильное, неподходящее, лишнее.       Заметив, как Юнги занервничал, Чонгук наклонился к нему и еле слышно прошептал на ухо:       — Всё хорошо. Ты можешь сказать всё, что думаешь.       Голос альфы вывел из ступора Юнги. Прочистив горло, он тихо, но твёрдо ответил:       — Да. По документам я замужем.       — И для вас это нормально?! — не сдержался и резко спросил Тэян, гипнотизируя в руке пустой бокал.       — Дорогой… — пытался сгладить ситуацию Сунан.       — Это что получается? Наш любимый сынок в любовниках ходит?! Обычно омеги подобным занимаются — с замужними романы крутят, — Тэян сверлил взглядом Чонгука в ожидании ответа.       — Любовник. Я — любовник. И мне не стыдно. Почему другим можно, а мне нельзя? А судьи кто, папа? Ты? — спокойно ответил Чонгук.       Альфа левой рукой сжал правую ладонь Юнги, которая нервно теребила край тарелки.       — Зачем ты сейчас всё это говоришь? Ты же знаешь нашу ситуацию, — продолжил альфа.       — Ну знаю? И? А дальше-то что? Документ о браке для вас так — бумага туалетная? — не унимался омега. — Так и будете жить непонятно как? — Тэян нервно усмехнулся. Не этого он желал сыну. Почему его Чонгук должен покинуть их и страну из-за какого-то зашуганного неказистого омеги?       — Я ещё не говорил Юнги, но по прилёту в Токио мы сразу же сделаем ему новые документы, — Чонгук с нежностью посмотрел на Юнги, который от удивления открыл рот.       — Ого, как в фильме? — предположил Сунан. — Юнги, имя только не меняй! Такое оно у тебя красивое, редкое…       — Нет, отец, этого не будет. Только фамилию поменяем на ту, что была до замужества. Ну, или сразу на мою, — Чонгук чмокнул белую макушку, которая, склонившись над тарелкой, ковыряла палочками кусочек красного перца. — Как Юнги скажет, так и будет. Настаивать не буду.       Над обеденным столом вновь воцарилась тишина, разбавляемая лишь стуком столовых приборов. И только спустя несколько минут Тэян вновь придумал, чем ткнуть в омегу сына.       — Ты всегда так копаешься в еде? Она не отравлена, не переживай. Неприлично сидеть за столом и ничего не съесть… — не страшась гнева сына заявил Тэян.       Юнги посмотрел на недовольного омегу больше не пряча взгляд.       — Нет. Только когда не чувствую спокойной атмосферы, — холодно ответил Юнги.       После слов Чонгука у него внутри задёргали переломанными крыльями бабочки в попытке отлипнуть от внутренностей и взлететь. Пусть они пока не летали, но Юнги уверен: ещё чуть-чуть — и он почувствует силу их крылышек. За его спиной теперь стоял мужчина — покровитель, защитник, который, несмотря ни на что, будет на его стороне. Они вдвоём против целого мира.

***

      Два пустых раскрытых чемодана лежали на полу перед открытым шкафом. Времени на сборы оставалось меньше суток, но двое целующихся на кровати, казалось, совсем не переживали об этом. Их самолёт до Токио — счастливой жизни — после полудня следующего дня, и влюблённой парочке этого вполне хватит, чтобы собрать всё необходимое. Брать решили только то, что действительно понадобится в первые дни, а с остальным они как-нибудь на месте разберутся. Чонгук пообещал, что японские магазинчики будут дрожать в страхе от двух богатых корейцев, скупающих всё на своём пути.       Единственные, кого альфа желал забрать с собой прямо сейчас, а не через какое-то время, — это Гор и Сет. Но в сложившейся ситуации Чонгук не мог взять их с собой. Там, в Токио, он должен создать псам такие комфортные условия жизни, к которым они привыкли. Конечно, временное расставание будет для них пыткой, как и для Чонгука, так и для Гора и Сета, ведь до этого они не виделись всегда не больше недели: например, когда альфа улетал из Сеула. Сейчас же им предстоит разлука по меньшей мере в целый месяц — и это в лучшем случае, а в худшем — и того дольше, но это в любом случае не должно критично отразиться на псах. Они на протяжении всего времени будут под присмотром тех, кто знает их с самого рождения.       Испорченное поездкой к родителям настроение Чонгук пытался вернуть уже излюбленным способом — в руках любимого.       Он накрыл Юнги собой, прижав податливое тело к кровати, и, блуждая ладонями под белым кардиганом, мял нежную гладкую кожу. А губы тем временем исследовали омежью шею, лицо и всё то, до чего могли дотянуться. Одобрительные сладкие всхлипы и тихие стоны только распаляли горящий огонь внутри альфы.       Маленькие ладошки проворно пробрались к чужой рубашке и без особых усилий расстегнули её до кромки брюк. Юнги довольно улыбнулся, когда вместо ткани рубашки он смог почувствовать горячую кожу подкаченной каждодневными тренировками груди.       Чонгук, почувствовав омежьи ладони, вздрогнул, приходя наконец-то в себя. Увлёкся больше, чем нужно. Потерял контроль над ситуацией. Не заметил, как оказался с расстёгнутой рубашкой. Отлипнув от любимой шеи, он тяжело выдохнул, пытаясь успокоить, восстановить сердечный ритм, который, казалось, отдавал болью во всём напряжённом теле. Проморгался, прежде чем посмотреть на удивлённое внезапной паузой лицо Юнги. Тот весь порозовел, размяк — делай с ним что хочешь, одним словом — как доверчивый молочный котёнок.       — Что-то не так? — прошептал Юнги, когда пауза затянулась на несколько минут. Чонгук молча разглядывал его лицо, думал о чём-то своём — сокровенном.       — Мне иногда кажется, что я умер, — Чонгук пристально смотрел в чужие карие радужки глаз, пытаясь убедить себя в том, что перед ним действительно живой человек.       — Почему тебе так кажется?       — Живые разве видят ангелов?       — Не знаю… Но думаю, что есть люди, которым это под силу…       — Но я не такой. Так почему же я каждый день вижу тебя?       Последний вопрос окончательно выбил из головы Юнги последние мысли. Надо было что-то ответить, но он, как будто проглотив иголку, только молчал.       Чонгук терпеливо ждал, пока ему ответят.       — Но я, Чонгук, не ангел. В моей жизни столько всего было, что мне и до самой смерти не обелить свою душу, — Юнги притянул за шею альфу к себе, укладывая того на свою грудь.       — Тогда почему твои руки возносят меня на Небеса?       — Ты околдован, Чонгук. Может быть… я волшебник?       — Фея?       — Да, — Юнги рассмеялся. — Фея с красивыми блестящими крылышками, — правой ладонью он гладил чужие волосы, прикрыв устало глаза. — Твой папа, кстати, не попал сегодня под мои чары.       — Прости… Зря я затеял эту поездку.       — Почему же зря? Я хоть и чувствовал себя не в своей тарелке, но тем не менее… рад, что познакомился с ними. Господин Тэян, он… — Юнги замолк, так и не договорив фразу. Да и что тут скажешь? И дураку ясно, что папа Чонгука от омеги не в восторге.       — У него и раньше характер был не сахар, а с годами стало только хуже. Старческий маразм приближается, что с него взять, любимый. Я пойму, если ты больше не захочешь его видеть…       — Всю дорогу обратно я только и думал о том, какую ошибку допустил. Почему он был так холоден со мной?       — Юнги… Есть такие люди, которым не угодить. Всегда найдут изъян и к чему придраться, если того требует их душа. Мой папа один из них, — Чонгук поднял голову с груди омеги и прижался к его губам. Поцелуй вышел лёгкий, неторопливый. Оба уже успокоились: огонь бушевавшей внутри страсти давно усмирился. Осталась трепетная тёплая нежность. — Представляешь, как моему отцу живётся?       — Господин Сунан был сама душка, — Юнги улыбнулся, вспомнив незатейливые шуточки отца Чонгука. — Он так смешно разговаривал с Джеком, будто тот действительно их малыш.       — Отец и Джек неразлучны. Рано или поздно им придётся расстаться. Боюсь, отца хватит удар после его смерти…       Чонгук аккуратно поднялся с кровати и подошёл к всё также открытому шкафу.       — Не хочу никуда ехать… Но в офисе надо завершить оставшиеся дела, — он снял с вешалки чёрный пиджак и надел, тут же вспоминая про расстёгнутую рубашку. — Документы, файлы и так, по мелочи. Думаю, через пару часов буду уже у тебя под боком, и мы сможем продолжить то, на чём остановились, — хитро улыбнулся, прикрыв глаза.       Юнги слез с кровати, попутно поправив на себе джинсы и любимый белый кардиган. Подойдя к Чонгуку, он перехватил чужие руки, что начали застёгивать пуговицы, и убрал их, решая сделать это самостоятельно. Он расстегнул — он же и застегнёт. Было в этом что-то интимное, только между ними происходящее.       — Чонгук? — Юнги смотрел на альфу снизу вверх, поглаживая кончиками пальцев лацканы пиджака.       — М-м-м? — Чонгук крепко обхватил руками омежье тело, как можно сильнее вжимая его в себя.       — Я… тебя люблю, — прошептал на выдохе совсем спокойно, а у самого сердце колотилось немыслимо. Он бы и раньше признался, да только боялся, что губы и язык не смогут, не выговорят такие, казалось бы, непривычные для него слова. Теперь каждый день говорить будет, как заклинание повторять, молитву.

***

      Чимин достал из бумажной упаковки невообразимой красоты концертный костюм одного из омег. Расправив на столе тонкую струящуюся ткань, он с грустью отметил, что за время пути из ателье до борделя на рукавах и груди образовались некрасивые длинные складки.       «Помялось всё-таки… Надо бы пройтись утюгом», — без особого энтузиазма подумал Чимин. Ещё одно дело свалилось на его и без того загруженные плечи.       День у омеги не задался с самого утра: Юми почти не спал всю ночь, а утром плакал, не желая идти в садик; чистая розовая рубашка была таковой всего час — горячий кофе, опрокинутый случайно, оставил на рукаве два коричневых пятна; разбитые вдребезги любимые духи и внезапно сломавшаяся звуковая аппаратура — и это только за первую половину рабочего дня.       Голова шла кругом, ноги уже не держали, а руки не знали, за что схватиться.       Когда утюг был почти включён в розетку, в кабинет к Чимину с грохотом ввалился запыхавшийся Наэль. У него было красное лицо, а волосы непривычно торчали в разные стороны.       Чимин на звук открывшейся двери вздрогнул, замер с утюгом в руке и с колотящимся сердцем смотрел на омегу, ожидая, какая же на этот раз произошла катастрофа. Замыленный Наэль принёс на хвосте явно что-то недоброе.       — Быстрее, Чимин! Там… — Наэль с трудом выговорил первую фразу. — Чимин, там… Быстрее идём!       — Да что случилось?! Кто-то умер или что?! Наэль! — бросив утюг на диванчик, Чимин подбежал к омеге, хватая за плечи.       — Может и умер… пока я тут с тобой…       — Наэль! Чёрт тебя дери! — Чимин встряхнул омегу в руках, чтобы тот пришёл в себя и ответил на вопрос.       — Льюис и Ники сцепились друг с другом! Никто разнять их не может!       — Пошли быстрее! — Чимин подтолкнул Наэля к двери. — А охрану звали?!       — Н-нет, — омега еле поспевал за удаляющимся в темноту коридоров Чимином. — Ники сказал, что убьёт Льюиса!       — Всё, не кричи, сейчас разберёмся. Как я понимаю, они на четвёртом этаже? — прислушался на секунду к доносящимся крикам Чимин.       — На четвёртом, да.       Чимин развернулся к лестнице и, прежде чем убежать наверх, приказал напуганному омеге:       — Найди кого-нибудь из охраны и приведи к нам, а то я боюсь, что с этими двумя фуриями мы не справимся.

***

      Как только голоса Чимина и Наэля пропали среди тёмных коридоров, из чёрного угла вышла высокая стройная тень, что всё это время пряталась, словно крыса, выжидая момента, когда хозяин кабинета наконец-то покинет его. Тень отлипла от стены, задышала полной грудью, размяла затёкшие ноги. Сколько она тут стояла в ожидании свершения, как казалось ей, грандиозного плана — не ясно. Но тень была готова и сутки простоять в чёрном страшном углу, только бы знать, что всё происходящее она терпит не зря. Задуманное исполнится, и кое-кто окажется вновь в золотой клетке, а тень займёт своё законное место.       Дверь скрипнула, и тень проникла в кабинет Чимина. Времени было в её распоряжении мало, поэтому она начала лихорадочно щупать все попадающиеся под руки поверхности. Тень искала чужой телефон. Искала и надеялась на удачу. Если телефон с паролем — план будет обречён на провал.       Тень перерыла диванчики, рабочий стол и полки — ничего не нашла. Отчаяние подкатило к её горлу, зажимая, перекрывая кислород. Тёмная тень тяжело выдохнула и осмотрелась вокруг ещё раз.       Вдруг её взгляд зацепился за висящий на стене чёрный рюкзак, по всей видимости, хозяина кабинета.       Через несколько секунд она уже трясла в руках бедную вещь, пока из-под груды омежьих безделушек не показался уголок чужого телефона.       К счастью для тени, пароля на телефоне не было. Повесив рюкзак на место, она спрятала украденную вещь в карман пиджака и тут же покинула кабинет, унося свои длинные ноги в ближайшую уборную.       Закрывшись в кабинке, тень уселась на крышку унитаза и, вытерев влажные ладони о брюки, достала из кармана орудие преступления.       Одно сообщение — и всё закончится. Они с Чонгуком смогут снова быть вместе. Надо лишь решиться на последний шаг.       Тень конечно же знала, что будет с тем, кто получит это послание. Знала, и, если честно, жалости в её душе это ни капли не вызывало. Она до ужаса боялась только одного — любимого альфы. Он тень не пожалеет, когда правда ядовитой змеёй всё же доберётся до него, нашепчет на ухо имя того, кто осмелился посягнуть на драгоценный цветок.       Сообщение было отправлено и сразу же удалено.       Телефон тень перевела в беззвучный режим и за ненадобностью тут же бросила в урну, где тот упал сквозь использованную бумагу и мусор на самое дно. Им необходимо как можно больше выиграть времени, до того как хозяин найдёт пропажу. Тень облегчённо выдохнула. Дело сделано. Капкан открылся.       Надоедливая птичка сегодня вернётся домой в руки своего дрессировщика.

***

      Проводив Чонгука, Юнги быстро перекусил двумя бутербродами, так как после семейного ужина он был очень голодным.       Когда он пил чай, сидя в одиночестве за огромным столом, то необъяснимое чувство тревоги не покидало его сердце. То ли сказалась напряжённая встреча с родителями, то ли надвигающаяся паника перед полётом в другую страну.       Душа была не на месте: хотелось ей — лёгкой, совсем невесомой — выпрыгнуть из тяжёлого тела и лететь, лететь туда, где она смогла бы найти наконец-то покой.       Юнги на самом деле страшно начинать новую страницу своей жизни, пусть она и должна была быть белой, счастливой.       Неизвестность будущего свалилась на омежьи плечи и пугала, давила тяжёлой ношей не меньше, чем прошлое. И как бы омега ни пытался, ожидаемой радости и спокойствия он не испытывал. Чонгук, сам того не зная, тоже был одной из причин чужого тревожного сердца. Чувство вины за сломанный уклад жизни альфы не меньше остального выбивало Юнги из равновесия. Всё чаще в голове омеги возникала мысль о том, что лучше бы ему и вовсе исчезнуть и забрать с собой все проблемы. Так сильно ему хотелось освободить от своих оков любимого мужчину.       Уже в комнате Юнги немного успокоил себя тем, что прокручивал в голове слова Чонгука о тех вещах, которыми они займутся в Токио: будут ходить по магазинчикам, искать новый дом; посещать ресторанчики и маленькие кафе, чтобы позавтракать или поужинать; учить вместе японский и просто жить, как и все остальные, не боясь, не прячась за высоким забором и охраной.       Юнги достал из шкафа и положил на кровать несколько футболок, пижаму и нижнее бельё. Не торопясь он стал аккуратно складывать вещи одну за другой. Получившиеся две квадратные стопочки омега переложил в чемодан, тут же прикидывая на глаз вместимость. После недолгих раздумий Юнги решил сначала положить в чемодан что-то твёрдое, объёмное — например, обувь, которую он так не любил покупать, — а потом уже утрамбовать оставшуюся одежду и кое-какие баночки, тюбики с кремами и бальзамами — забрать хотелось, если честно, всё. Перспектива новых вещей, конечно, хорошая, но не для человека, который долго привыкает к чему-то новому. Может, всё же попросить Чонгука добавить багаж? Да, наверное, Юнги так и сделает.       Поток бесконечных мыслей в голове Юнги прервал звук сообщения, поступившего на телефон, который лежал всё это время на прикроватной тумбочке.       «Наверное, Чонгук», — подумал Юнги.       Но, на удивление омеги, сообщение было от Чимина. Тот просил о срочной встрече в кофейне возле борделя, в котором тот работал.       — Мы же договорились встретиться завтра утром, что же случилось? — тихо проговорил в тишину комнаты Юнги. — Чимин, наверное, завтра не сможет…       Юнги тут же набрал номер Чонгука, чтобы предупредить о том, что он ненадолго уедет из дома.       — Да, — послышался мягкий голос с другого конца вызова, — уже соскучился?       — Чонгук, я съезжу в кофейню с Чимином встретиться? Он, кажется, завтра занят, поэтому попросил сегодня увидеться…       — Юнги… Может, вечером вместе в гости к ним съездим? — взволнованно спросил Чонгук.       — Я быстро, туда и обратно… Вечером нам не до этого будет: вещи собрать надо и много чего ещё надо сделать… — ласково и совсем не невинно ответил Юнги.       — Юнги, это не совсем безопасно, ты же знаешь?       — Знаю, но…       — Но ты хочешь попрощаться с Чимином, да?       — Да… В аэропорт они не приедут; завтра утром, по всей видимости, Чимин занят, что же нам остаётся? — Юнги медленно ходил по комнате, взвешивая все за и против.       — Хорошо, Юнги… Только с тобой, кроме водителя, будет ещё и охранник, — с тяжёлым сердцем Чонгук разрешил омеге уехать.       — Я быстро. Верну книжку, выпьем кофе. Обещаю, когда ты вернёшься, я буду ждать тебя дома.       — А где вы встречаетесь?       — В кофейне возле борделя. «Поцелуй русалки» называется… — Юнги взял с тумбочки книжку, несколько разноцветных купюр и вышел из комнаты.       — Звони мне, хорошо?       — Так точно, господин, — Юнги рассмеялся, попутно надевая перед выходом куртку и ботинки.       — Люблю тебя… — слишком серьёзно послышалось с другого конца вызова. Альфа, в отличие от Юнги, не смеялся.       — И я… Люблю тебя.

***

      Чашечка с остывшим кофе полетела со стола на пол, разбиваясь ровно на две половинки. Чёрные круги залили пару важных бумаг, портя проделанную работу — испорченные листы теперь только в урну.       Чонгук встал из-за стола, зажмурился и сжал пальцами переносицу. Нервы и так были ни к чёрту, так ещё и вдобавок испорченные документы, которые он только что подготовил и почти собрался ехать к Юнги, придётся переделывать.       Забытая чашка с кофе нарушила планы. Чонгук тяжело выдохнул и снова сел за стол, открывая ноутбук. Пока он всё включит, найдёт в десятках папок нужные документы, распечатает, подпишет и поставит печати, пройдёт как минимум полчаса.       Юнги не звонил, и это странное чувство ожидания сводило с ума. Тревога медленно сжирала у альфы всё, что пряталось за его грудной клеткой. Хоть с их разговора не прошло и часа, Чонгуку же казалось совсем наоборот — будто пролетело все пять. Несмотря на количество дел, альфа на удивление быстро со всем закончил, и если бы не злосчастная чашка с кофе, то он бы сам успел приехать к кофейне и забрать Юнги домой.       Чонгук отправил первое сообщение.       Доставлено. Не прочитано.       Второе сообщение.       Доставлено. Не прочитано.       Третье сообщение.       Доставлено. Не прочитано.       Забыв про испорченные документы, альфа смотрел на открытый чат с Юнги и мысленно уговаривал одну заветную галочку смениться на две горящих.       Может быть, он зря себя накручивает?       Омеги попросту заболтались и не слышали, как оповещения приходили на телефон, или, например, Юнги вовсе забыл его в машине? Вариантов достаточно…       Подскочив из-за стола, альфа нервно стал ходить по кабинету, сжимая телефон в руке. Каждая клеточка его тела, казалось, горела, а кровь по венам циркулировала с бешеной скоростью, рискуя разорвать колотящееся сердце.       Не выдержал. Набрал номер. Длинные гудки, в конце которых автоответчик повторял одну и ту же фразу, действовали как ещё один раздражитель.       После третьего непринятого звонка Чонгук стал звонить уже водителю — безуспешно. Звонок охраннику также не дал результатов.       Чимину он набирал, когда бежал к джипу, оставленному на парковке.       Никто из четверых так и не ответил.       Когда Чонгук одной рукой держал руль и выезжал с парковки, а второй — подрагивающей — пытался набрать Хосоку, ему позвонил один из охранников, который должен был в этот момент находиться в особняке.       — Говори, — он принял вызов, уже понимая, что совершил непростительную ошибку. На висках выступили капельки пота, а по спине пробежал холод, словно кто-то дышал ему прямо в затылок.       — Мы… мы, господин, — заикался охранник, — приехали на место… В общем, Бао позвонил нам, сказал адрес и отключился. Ну, мы подумали… мало ли что? Может, телефон разрядился, машина сломалась… — рассказывал альфа, а голос сбивался. Слова его терялись в звуках оживлённой улицы.       — Не молчи! Дальше! Юнги где? С вами? — Чонгук пытался выжать максимум с джипа, но, к большому сожалению, взлететь он всё равно не мог. Глаза его, полные слёз, смотрели только вперёд и лишь изредка моргали. До кофейни оставалось всего пару перекрёстков.       — Н-нет, господин.       — Дай ему телефон! Я с ним поговорю!       — Нет его, господин! — чуть громче ответил альфа, думая, что его плохо слышно. — Когда мы приехали, Бао лежал возле машины в луже крови, а Шиву… был уже в чёрном пакете… Кто-то напал на их машину недалеко от кофейни.       — Блядь, не может быть, нет… Нет! — повторял сквозь слёзы Чонгук, ударяя каждый раз рукой по рулю. Как же так? Оберегал, лелеял. Не смог — потерял… — Юнги нет? Вы всё прошерстили?       — Нашли только его телефон на заднем сидении, какую-то книжку… — альфа замолк, не зная, как сказать своему боссу то, что окончательно сорвёт того с тормозов. — И… кровь.