Мой покровитель — Самурай

      Тэхен в последний раз посмотрел на себя в зеркало, поправил только что уложенные бордовые волосы, ещё раз провёл по нижней губе нежно-розовым бальзамом и, сняв со спинки стула шоколадного цвета тренч, вышел в приподнятом настроении из квартиры. Час назад, спустя столько времени тишины, Чонгук позвонил ему сам и назначил встречу в ресторане. Ожидание стоило того. Чонгук, как и хотел того Тэхен - нуждался в омеге. Альфа наверняка будет молить о прощении, может быть, даже подарит дорогое украшение в знак примирения. Из ресторана они поедут в особняк Чонгука, или, если страсть охватит их с головой, то и ближайший отель вполне подойдёт. Тэхен уверен - домой он сегодня уже не вернётся. Его ждёт страстная ночь в руках любимого альфы. От одной мысли об этом его внутренности щекотали бабочки, а ноги становились ватными.       В белой, почти прозрачной блузке с глубоким вырезом, оголяющим красивую грудь, и карамельного цвета широких брюках Тэхен впорхнул в просторный зал французского ресторана, оставив свой тренч в гардеробе. Он такой весь из себя красивый, вкуснопахнущий и намытый до блеска, медленно, словно чёрная пантера, шёл походкой от бедра к накрытому столику у панорамного окна, где его уже ждали. Чонгук сидел в чёрном костюме и с кем-то разговаривал по телефону, правой рукой он теребил белоснежную салфетку, что лежала рядом с пустой тарелкой.              — А вот и я! Такие пробки в центре, ужас... — Тэхен плюхается в мягкое кресло и игриво щебечет причину опоздания. — Долго ждал меня, любимый? — тянет левую руку и кладёт на правую ладонь альфы, что всё ещё теребила салфетку. Чонгук только сейчас заметил, что уже не один, и, быстро закончив телефонный разговор, медленно поднял тяжёлый уставший взгляд на искрящегося от счастья омегу.       — Тэхен, нам нужно поговорить, — холодно произносит Чонгук, вырывая свою ладонь из под изящной руки омеги.       — Чонгук? Не пугай меня так. Что-то случилось? — от альфы чувствовался шлейф бессонных ночей и нервозного состояния, а тёмный, пронизывающий взгляд будоражил внутренности омеги, заставляя напрячь каждую клеточку тела.       — Извини. Надо было закончить эти отношения ещё несколько месяцев... — не успевает договорить, как его резко перебивают.       — Нет! Нет, Чонгук! Ты... Ты... — Тэхен схватился за голову, тормоша красивую укладку. — Ты не можешь так поступить со мной! Нет. Нет. Нет. Нет. Нет, — мотает головой, не принимая услышанное за правду. Это плохая шутка. Чонгук пошутил же?       — Прости. Тэхен, наши отношения изначально не были похожи на нормальные, — Чонгук прочистил горло и уже тише добавил: — Ты же знал, что между нами был только секс.       — Кто эта шлюха? — сквозь зубы шипит омега. Он не тупой. Между ними появился кто-то третий, что нагло влез и разрушил их пусть неидеальные, но отношения! Тэхен проделал огромную работу, чтобы оказаться в одной постели с главой Белой розы. Просто так он не отпустит альфу.       — Успокойся.       — Кто он?! — совсем не слышит Чонгука. Тэхен не собирался успокаиваться, ему похрен на ресторан и на людей, что сидели рядом, поедая свой заказ. — Играет на дудке лучше меня, да? Или скачет быстрее? А может, гнётся во все стороны, как пластилин?! — пыхтит от гнева, краснея всем лицом. Из глаз потекли первые слёзы.       — Успокойся, я сказал. Тихо, — Чонгук осмотрелся, подумав про себя, что встречаться в ресторане было плохой идеей.       — Брось его, Чонгук! Брось! Я сделаю всё, что ты захочешь! Скажи, и я научусь! — кричит во всё горло через всхлипывания, стуча ладонями по столу. Официанты старались не обращать внимания на представление, спокойно кружа между столами.       — У меня нет омеги. Ещё раз повторяю, тихо! — повышает голос на Тэхена, так как его истерика переходит все границы. Пора заканчивать этот цирк.       — Как я буду жить?! Без тебя... У меня нет ничего! — наливает из графина воду и залпом выпивает.       — Аренду квартиры я оплатил на три месяца вперёд. Я тебя не выгоняю. Ищи работу или новый кошелёк.       — Какая мне работа! Я ничего не умею! — хватается за ладонь Чонгука и сильно сжимает. — Ты жесток, Чонгук! Я люблю тебя!       — У меня в офисе лишние руки не помешают. Приходи, — Чонгук не зверь - поможет, чем сможет.       — Чонгук, не оставляй меня. Не бросай. Не бросай меня! Хочешь, я на колени встану? — ещё сильнее сжимает руку альфе, боясь, что тот уйдёт.       — Хватит, Тэхен! Наши дороги разошлись. Это моё окончательное решение, — Чонгук посмотрел на омегу, что сейчас был весь в соплях и слезах, тяжело выдохнул и попытался вырвать свою ладонь. — Мне пора в офис, отпусти мою руку.       — Ты пожалеешь. Пожалеешь, Чонгук, — Тэхен отпустил руку альфы и резко подскочил с кресла. Он поставил руки на стол, склонился над Чонгуком и выплюнул клятву: — Я найду и уничтожу эту блядь, чего бы мне это ни стоило. Ты мой. Ты принадлежишь мне. Надо будет, я к самому сатане спущусь в преисподнюю, но узнаю, кто разлучил нас, моя любовь.       — Ты совсем умом тронулся? — Чонгук не ожидал, что Тэхен настолько им болен. Это было сродни помешательству.       — Не прощаюсь, моя любовь! — Тэхен рассмеялся, вытирая рукавами блузки остатки слёз на щеках, развернулся и покинул ресторан под удивлённые физиономии. Бой не окончен. Тэхен не проиграет. Чонгук совершил большую ошибку, прекратив отношения с ним. Настало время показать, на что способен Ким Тэхен.

***

      В первый раз за несколько месяцев Хосок решил заехать в Красный лотос в центре Сеула не поздно вечером, а в разгар дня. За это время в их штат прибыло несколько новых сотрудников, с которыми он так и не познакомился. Сегодня Хосок заполнит этот пробел. В его правилах - знать каждого сотрудника в лицо.       В бордель Хосок приехал к четырём часам дня, максимально заряженный на позитив и убийство окружающих белоснежной улыбкой. День был хороший, так как дела во всех его борделях шли в гору, прибыль с каждым месяцем приятно грела душу, а отзывы счастливых клиентов о работе его мальчиков расправляли ему крылья лучше всего на свете. Источая ауру успешного, безмерно богатого и безумно сексуального мужчины, он, как божество, внезапно появился в борделе, заставая всех врасплох своим ранним приездом. Идеально уложенные волосы, чёрный костюм и такого же цвета водолазка сражали всех омег наповал. Сначала шла убийственная сексуальная харизма, а потом уже альфа. Не было ни одного омеги, который бы смог рядом с ним сдержать ноги вместе. При виде Хосока коленки разъезжались, а трусы слетали.       Расположившись на диванчике в просторном зале, где проходит раз в месяц шоу, Хосок заказал с кухни ужин и принялся разглядывать процесс работы. Омеги в спортивных костюмчиках и ночных пижамах репетировали программу к предстоящему шоу - они пели, танцевали и громко смеялись, если что-то не получалось. Несколько бет усердно мыли столики и чистили диванчики, иногда отвлекаясь на гогот со сцены. Остальные же гладили шторы, тюль и различные занавески, вешали их, натирали огромные люстры и зеркала. От этой сплочённой работы у альфы вновь расплылась на лице улыбка. Его малыши самые лучшие.       — Ваш ужин, господин, — худощавый Эви быстро расставил полные тарелки еды перед главой клана. — Что-то ещё желаете?       — Малыш, пусть сделают мне коф... — Хосок не успевает договорить, так как по помещению проносится грохот. Один из омег спускался со стремянки и оступился, приземляясь прямо на задницу. Должно быть, это было больно? Но криков боли не слышно, как и слёз, а значит, ничего серьёзного не произошло.       — Чимин опять упал, да что же ему сегодня не везёт-то... — бормочет себе под нос Эви, следя, не моргая, за омегой, что сейчас заново забирался на самый вверх стремянки.       — Кофе, Эви, — повторяет ещё раз, а сам цепляется голодным взглядом за невезучего Чимина. И вкусный ужин теперь совсем не такой уж и вкусный. Да и кофе, кажется, останется не тронутым.       Эви убегает за кофе, а Хосок, отложив палочки в сторону, стал наблюдать за неким Чимином, который был, скорее всего, новым сотрудником, иначе альфа его бы запомнил. Такого омегу сложно забыть. Даже если захочешь. Плавные изгибы тела, округлые бёдра и сочная задница - оргазм для глаз Хосока. Чимин собрал в себе всё то, что так любил в омегах глава Кровавого лотоса. Вешая третий тюль, Чимин и не подозревал, что его мысленно с десяток раз раздели, разложили и сложили прямо на этой же сцене, где сейчас репетировали танец.       — Ваш кофе, господин, — запыхавшийся Эви поставил чашечку на столик.       — Эви, а ты случайно не знаешь, как у нас оказалась булочка из соседней пекарни? — Хосок кивает в сторону Чимина, что сейчас стоял высоко на стремянке и вешал плотные бордовые шторы.       — Чимин-то? — Эви не сдерживается и смеётся. — Он недавно устроился. К сожалению, больше ничего не знаю. Чимин не любит болтать о себе.       — Интересно, — Хосок пододвинул тарелки к себе и принялся ужинать. — Эви, будь добр, передай Чимину, что я жду его у себя в кабинете через полчаса.       Ничего не сказав, Эви уходит к толпе омег, чтобы передать наставление Чимину.       Спустя указанное время Хосок сидел у себя в кабинете за стопкой накопившихся бумаг и счетов в ожидании нового сотрудника. Альфа, не смотря на то, что был от себя без ума и никогда не сомневался в своей привлекательности, сейчас же заметно нервничал. Казалось, что волосы растрепались и слиплись грязными сосульками, костюм помялся, а от него несло только что съеденным ужином. Хосок подошёл к небольшому антикварному зеркалу, висящему над таким же старинным комодом, и снял пиджак, оставаясь в чёрной водолазке. После того, как он в десятый раз пригладил волосы, ему показалось, что в белоснежных зубах всё-таки застряли остатки листьев салата. За этим занятием Чимин его и застал. Согнувшись почти вплотную к зеркалу, Хосок, открыв рот, рассматривал зубы, языком проходясь по каждому из них.       — Хозяин, вы меня звали? — Чимин застыл на пороге, не зная, можно ли ему входить или нет. Кажется, он не вовремя.       Хосок застыл с открытым ртом, стоило ему услышать нежный голос у порога кабинета. Он так увлекся своим внешним видом, что пропустил момент, когда дверь открылась. Чимин явно получил дозу отвращения от увиденной картины. Закрыв рот, Хосок повернулся к Чимину и улыбнулся, пытаясь расположить к себе неулыбчивого омегу.       — Хозяин? Какой же я хозяин, зайка моя? Так давно никто не говорит, — смеётся от такого обращения к себе. — Не стесняйся, проходи и садись на диванчик, малыш, — Хосок сел обратно за стол и почувствовал себя дурачком, так как он, как может, распинается, а омега молчит, и ни разу не улыбнулся с его фразочек.       Чимин, заметно прихрамывая, прошёл к кожаному, потёртому временем диванчику и аккуратно сел с краю, стараясь игнорировать боль в лодыжке. Хосок настораживал своим поведением, уж слишком он был хитрым и даже скользким, словно рыжий лис или змей искуситель. Чимин знает таких альф - с такими надо быть на чеку, или не успеешь понять, как окажешься без трусов. Только с годами начинаешь понимать, что не все, кто тебе сладко поёт в уши и улыбается, хотят с тобой подружиться.       — Извините, господин, с прошлой работы осталась привычка.       — Так тебя зовут Чимин, верно? — Хосок уставился на омегу, жадно облизывая голодным взглядом хищника. Чимин абсолютно в его вкусе. Давно такого будоражащего чувства не ощущал альфа, смотря на омегу. Даже растрепавшиеся и влажные от пота волосы, взмокшее лицо и униформа ничуть не портили произведение искусства. Булочка была вкусная, мягкая и очень манящая, вне зависимости от обёртки.       — Пак Чимин, двадцать семь лет, — кивает омега, сохраняя бесстрастное выражение лица, хотя кожей чувствовал сжигающий плотоядный взгляд. О боги, только не это. Раздвигать ноги он ни перед кем не будет. Даже под угрозой увольнения. Родители поймут его.       — Какое имя... Красивое... Тебе подходит, Чимин, — Хосок встал и медленно подошёл к диванчику. — Болит? — присаживается у ног омеги, чтобы пощупать ноющую от боли лодыжку.       — Не болит, — сжав пухлые губы, терпит боль, когда Хосок сжал место растяжения.       — Не болит, хорошо, я понял, булочка терпеливая, — убедившись в своих догадках, альфа встал и направился к шкафу.       Вытащив пластиковый контейнер с надписью "Аптечка", Хосок, не много покопавшись в ней, нашёл то, что искал. Тюбик охлаждающего геля оказался как раз кстати.       Хосок потянул на себя потёртый кроссовок Чимина, как его резко остановили.       — Стойте! Не надо, хозяин, — Чимин занервничал, схватился за кроссовок и не хотел, ни в какую отпускать.       — Ну что я потные кроссовки не нюхал или ножки? — заразительно смеётся, снимая всё-таки кроссовок, а затем и розовый носок. — Одно твоё - хочу, и я клянусь, оближу твою сладкую ножку, — наносит холодный гель на нежную кожу омеги и медленно начинает втирать.       Чимин на это ничего не ответил, а только смиренно ждал, когда это пытка закончится. Хозяин флиртун его очень пугал.       — Ну вот, зайка, теперь тебе надо вот так посидеть ещё минут пятнадцать, — Хосок закрыл тюбик с гелем и заглянул в глаза омеги. — На сегодня твой рабочий день окончен. Я сам отвезу тебя домой. И никаких возражений, Чимин.              Возразить у омеги и не получилось, так как их идиллию прервал грохот открывшейся двери. В кабинет ворвался ураган, смерч или чья-то смерть в лице обиженного, очень пьяного омеги. Тэхен сначала бегло огляделся, а потом неровно зашагал к столу альфы, где плюхнулся на стул, расставляя широко длинные ноги.       — Я не уйду, пока не узнаю, что за сука посягнула на моего мужика! — ревёт, как раненный зверь, пьяно икая. Лучший друг наверняка многое знает о Чонгуке.       — Ты о чём вообще?! — Хосок посмотрел на испугавшегося Чимина и одними губами прошептал, что всё хорошо.       — Твой друг бросил меня! И я не вчера родился, Хосок! Он мне изменил. Кто-то увёл его у меня! — падает головой на стол, обмазывая бумаги соплями. — Имя! Скажи имя!       — Я тебе не скажу, даже если этот омега у него есть. У тебя же крыша едет! Не хочу быть причастным к чьей-нибудь смерти, Тэхен, — Хосок подошёл к бьющемуся в истерике Тэхену и попытался его поднять со своего стула.       — Не трогай меня! Отпусти! — Тэхен стал вырываться из рук альфы. Не удержавшись, он падает со стула к ногам Хосока.       — Вставай, я отведу тебя вниз, тебя увезут домой, — пытается поднять уворачивающееся от рук тело.              — Сам, я сам! — кое-как встаёт и идёт к выходу, на мгновение цепляясь затуманенным взглядом за Чимина. — Не буду мешать... Тебе и этой губастой замухрышке.       Дверь с грохотом закрылась, оставляя после гостя неприятный горький осадок.

***

      Заброшенное здание бывшего завода по производству радиодеталей теперь служило местом для проведения различного рода встреч. Пятиэтажная заброшка располагалась в тихом месте на пустыре. Разбитые окна, бетонные стены, плесень и горы строительного мусора отлично наводили страх на некоторых слишком нежных должников и предателей. Клан Белой розы частенько заезжает на этот завод для выяснения отношений в более неприятной обстановке.       Солнце почти село за горизонт, освещая последними яркими лучами грязный бетонный пол, на котором лежал на спине избитый молодой альфа. Его джинсы и кожаная куртка были порваны, а кровь, что сочилась из ран на лице, пачкала воротник рубашки.       Вокруг парня столпились люди из Белой розы. Они молча наблюдали, как правая рука Самурая пытался выбить из пленника хоть что-то. Но побитый парень терпел кулаки и болючие пинки тяжёлыми ботинками, не произнося и слова.       Кико был в не себя от злости, поднял за грудки паренька и прошипел сквозь зубы прямо ему в лицо:       — Говори сейчас же! С какого клана?! Кто твой босс?!       Спустя столько времени они наконец-то нашли того, кто был в той машине, из которой расстреляли их парней. Схватить удалось только одного из троих. Двое успели выехать из Сеула. Цель сегодняшнего перфоманса - это выбить из паренька информацию. Состоит ли он в клане или его кто-то нанял за приличную сумму.       — Блядь! По-хорошему же прошу тебя, скажи! — Кико отбрасывает парня обратно на бетонный пол, чтобы выпрямиться и оглядеться по сторонам. Скоро должен был приехать сам Самурай.       — А по-плохому? — бурчит не внятно избитый альфа с полным ртом крови. Ему страшно умирать, но он знал, на что шёл. Если проболтается - свои же и свернут шею. В любом случае, он уже мертвец.       Наклонившись над пареньком, Кико обрисовал ему скорое будущее:       — Самурай придёт, и мои кулаки покажутся тебе цветочками... И я тебе, парень, не завидую. Говори быстрее.       — Ничего я вам не скажу, ублюдки! Горите в аду! — плюёт прямо в лицо Кико кровавой слюной. Ставя этим точку в приговоре своей смерти.       Толпа загудела, смеясь с испачканного Кико, что сейчас от гнева готов был пустить пулю в рот этому бесстрашному пареньку.       Внезапно кто-то из присутствующих крикнул:       — Приехал!       Чонгук зашёл в помещение и одним взглядом дал понять, что хорошее настроение с собой он сегодня не брал. Он почти не ел и не спал в ожидании одного единственного звонка. Только вот Юнги с момента их разговора пропал. Прошло почти две недели и с каждым днём ожидание становилось всё тяжелее и тяжелее. Сбежать от чудовища в одиночку почти невыполнимая задача. Юнги у него воистину смелый и рискованный мальчик.       Прикрыв рты, все молча расступились, открывая обзор на хрипящего от боли паренька.       — Так, так, так... — Чонгук взял старый деревянный стул у окна и поставил рядом с пленником, что лежал и наблюдал за ним из приоткрытых глаз. — Спрашиваю в последний раз, — садится на стул, широко расставляя ноги, — имя заказчика? Кто?       Паренёк лишь на это тихо рассмеялся, до последнего решив держать лицо. Подняв правую руку, он из последних сил показал Чонгуку средний палец, подписывая тем самым смертный приговор.       — Где Гор и Сет? Приведите их, — холодно произнёс Чонгук, шаря рукой в кармане брюк. Достав сигарету, он закурил, откинувшись на спинку стула. Сейчас начнётся его любимое представление.       Помещение заполнил лай собак. Двух чёрных пятидесятикилограммовых ротвейлеров вели двое крупных альфы, которые еле справлялись с животными. На счастье парней, на собаках были намордники, без которых они превращались в машину для убийств. Гор и Сет рычали, скалились, пуская слюни из пасти с острыми клыками. Они рвались на запах крови, но, увидев хозяина, резко успокоились, взяв курс на сидящего на стуле Чонгука.       Гор и Сет заняли места по обе стороны от Чонгука, смиренно ожидая команды. С самого рождения они были приучены к одному голосу, к одним рукам. Хозяин у них один, и только его команды они выполняли, только с его рук могли брать мясо.       Чонгук зажал между зубов тлеющую сигарету. Положив ладони на макушки Гора и Сета, он посмотрел на задыхающегося от ужаса паренька и усмехнулся.       — Страшно? А тебя, я думаю, предупреждали, — Чонгук погладил псов, что истекали слюнями. Их не кормили почти двое суток. — Гор очень любит нежное мясо языка, а вот Сет предпочитает сочные глазные яблоки, — вытаскивает дотлевшую сигарету и кидает себе под ноги, растирая её подошвой. — Есть что сказать напоследок?       В ответ только хриплый вой ужаса в ожидании конца. Животный страх взял вверх, и альфа, плача, пополз как можно дальше от Чонгука. Последних слов он уже не слышал из-за собственных стонов.       Сняв с псов намордники, Чонгук произнёс приговор из одного единственного слова, что эхом отразилось от холодных стен:       — Взять!

***

      Кровь тонкой струйкой стекала по раковине, смешиваясь с ледяной водой. Покрасневшие пальцы рук мелко дрожали под напором воды, что смывал с них результат от разбитой губы. Юнги хотел бы сейчас не плакать, не показывать слёз даже перед своим отражением в зеркале, но какая уже разница, когда внутреннее желание кому-то что-то доказать исчезло очень давно. Побег пришлось отложить, так как после их разговора с Чонгуком, Феликс совсем слетел с катушек. Вот уже почти две недели он каждый день только и делает, что измывается над Юнги, как морально, так и физически.              Феликс как будто чувствовал, читал мысли Юнги. Альфа запирал его в комнате, не разрешал выходить из дома или ездить с охраной. Невидимые тиски сжимали горло омеги, с каждым днём всё сильнее и сильнее перекрывая кислород. Казалось, что каждый день теперь был на счету. Вот уже несколько дней подряд Юнги мерещилась чёрная тень, что блуждала за ним по пятам. Неужели его смерть пришла за ним? А как же новая жизнь и Чонгук, который обещал, что поможет?              Раздевшись, Юнги быстро принял душ и надев чистую пижаму, залез под одеяло. После скандала Феликс уехал неизвестно куда, оставив омегу глубокой ночью одного. Измученного каждодневным стрессом Юнги клонило в сон, поэтому, как только гудящая голова коснулась подушки, он сразу же провалился в темноту. Если утром судьба подарит ему ещё один день, и он откроет глаза, то ноги его в этом доме больше не будет. Либо сейчас, либо уже никогда.       Самое необходимое для побега Юнги давно подготовил. Ещё в начале августа, когда Феликс не донимал его, он, как только увидел в очередном из просмотренных фильмов, как главная героиня сбегает из плена маньяка, то сразу же решил приобрести необходимое.       Сказав охране о том, что у него закончились омежьи принадлежности, недалёкие альфы без проблем отпустили Юнги с водителем в ближайшую аптеку. С молодым водителем у омеги всегда были хорошие отношения, уж Юнги постарался за это время заполучить доверие, поэтому альфа спокойно курил возле машины, пока он покупал то, что нужно. Никто ничего не заподозрил.       Рано утром приехал Феликс и, как ни в чём не бывало, разбудил Юнги поцелуем в лоб. Спокойно переодевшись, он позавтракал, проверил охрану и домработников, убедился, что Юнги после вчерашней пощёчины жив и с чистым сердцем уехал в офис, перед этим предупредив, что вернётся не раньше десяти вечера. Он всегда предупреждал, когда приедет, только вот почти никогда не придерживался сказанного.       Юнги отыграл роль примерного мужа, не показывая всё то, что кипело и жгло внутри. Одно довольное лицо Феликса было для омеги, словно красная тряпка для быка. Хотелось наброситься на альфу и выцарапать ему глаза, разукрасить лицо чем-нибудь тяжёлым, переломать все пальцы на руках, которыми он так любил зажимать шею омеги. Юнги не жестокий и не дикий, просто то, что с ним сделал Феликс, наложило свой отпечаток.       Для всех был обычный сентябрьский день. Охрана, как всегда, суетилась на улице, обсуждая самые свежие новости. В особняке кипела жизнь: на кухне гремела посуда, в прачечной шумели стиральные машинки, поливалось множество цветов, протиралась пыль. В таком ворохе из людей никуда не спрятаться. Не сбежать. Повсюду кто-то ходил по пятам, смотрел из-за угла или подслушивал. Да и охраны днём больше. Вечером же их остаётся всего двое. Что как раз на руку Юнги.       Избавившись к восьми вечера от домработников, проводив их всех по домам, Юнги зашёл на кухню и, включив свет, принялся к приготовлению долгожданного побега. Вспомнив былые времена, он замесил тесто на шарлотку. Нарезал яблоки и добавил их в приготовленную смесь. Легко и быстро. А главное вкусно. Покойный дедушка много чему научил маленького Юнги.       Шарлотка была готова через тридцать минут. Осталось самое главное. Заранее приготовленный порошок из снотворных таблеток (рецепт на них выписали Юнги от бессонницы вследствии ночных кошмаров) он пересыпал ещё в комнате, где не было камеры видеонаблюдения, в стакан. Спустившись с ним на кухню, Юнги спокойно налил в него воды, которую тут же залил в заварник. Вот и всё. Чай получится сногсшибательный. В лучшем случае охранники проспят пару часов, а в худшем.. Юнги надеется, что никто не умрёт, так как таблеток он накрошил приличное количество. Безрассудно? Да. Но кто не играет, тот будет в итоге лежать в тёмном подвале и зализывать раны, как бездомный пёс.       Время на часах было почти девять вечера, и Юнги вздрагивал на каждый звук с улицы. Феликс мог приехать в любую минуту. Всё может закончиться, так и не начавшись. Страшно представить, что с его телом сделает альфа, если застанет врасплох. Смерть тогда будет для омеги единственным спасением.       Юнги поднялся в комнату, достал тёплый спортивный костюм и надел его, рассчитывая в нём бежать. В карман он положил визитку с номером Чонгука, паспорт, собранную наличку и телефон. Больше ничего брать не стал. Бежать ему лучше налегке. Юнги придётся преодолеть небольшое мелколесье, чтобы, не привлекая внимания, добраться до трассы. Если он будет бежать по дорогам коттеджного комплекса, то его могут увидеть соседи. Юнги всего лишь нужно выйти за ворота и убежать в лес за их же особняком.       Голодные молодые альфы быстро согласились оставить на пять минут пост, чтобы выпить чай и попробовать вкусную шарлотку красивого мужа их босса. Юнги умело пользовался своей привлекательностью. Ему хватило одной милой улыбки и пару взмахов ресниц для сокрушения воли уставших охранников. Спустя пятнадцать минут парни мирно храпели за столом, упав бритыми головами в тарелочки с остатками шарлотки.       Каждая секунда была дорога. Юнги, убедившись в том, что альфы заснули, сразу же выбежал в темноту ночи. Открыв ворота, он бросился бежать по длинной стене забора за особняк. Там, подсвечивая фонариком из телефона траву, Юнги стал пробираться через тонкие стволы молодых деревьев, колючие кусты и траву, которая, как назло, цеплялась за кроссовки. Омега бежал, мысленно молясь всем богам о том, чтобы никто не увидел свет от телефона.       Весь в листве и ветках, он выбрался из черноты леса к освещённой трассе, что вела в центр Сеула. Феликс, к счастью, ездил совсем по другой. Фары быстро проезжающих машин слепили глаза, и казалось, что никто его в темноте и не видел. Спустя несколько минут возле голосующего Юнги резко остановилась старенькая тойота. Из открытого окна показалась миловидная девушка, которая без лишних слов открыла дверцу и рукой похлопала по сиденью, приглашая сесть.       — Спасибо... — только и смог выдавить из себя уставший и запыхавшийся Юнги, падая на мягкое сиденье.       — Дай угадаю, из-за альфы? — девушка вывернула машину на трассу и надавила на газ, уносясь в быстрый поток.       — Да. Выкинул меня из машины, — врёт на всякий случай.       — Тебе куда? Могу у себя приютить, если что. У меня бывший такой гандон был! До сих пор ухо левое не слышит, — тараторит девушка, смотря по зеркалам.       — Спасибо... Но меня уже ждут, — Юнги достал телефон и визитку, чтобы набрать номер Чонгука. — Где-нибудь в центре на автобусной остановке. Не хочу, чтобы ты со мной каталась по всему Сеулу, — вымученно улыбается, нажимая на кнопку вызова.       — Как скажешь...       Спустя несколько гудков на том конце подняли трубку.       — Юнги! — Чонгук подскочил с кресла и, схватив ключи от джипа, побежал к выходу из дома.       — Я еду по трассе в центр. Скину сообщение с адресом. Буду ждать тебя там... — шепчет как можно тише в трубку.       — Я выезжаю. Постараюсь как можно быстрее тебя забрать.       Юнги скидывает трубку, боясь, что скажет лишнего или девушка услышит голос Чонгука. Тревога била изнутри, промывая мозг вариантами событий с самым плохим исходом. Их не должны поймать. Не должны.       Как Юнги и просил, девушка высадила его на остановке. Сев на лавочку, он накинул капюшон и принялся ждать Чонгука. Людей почти не было, как и проезжающих машин. Юнги специально вылез именно здесь. Меньше народу - меньше свидетелей.       Спустя некоторое время чёрный джип предусмотрительно остановился, не доезжая остановки. Юнги получив сообщение от Чонгука, слез с лавки и всё так же в капюшоне быстрым шагом направился к машине.       Перед тем, как сесть к Чонгуку, он вытащил симку из телефона и сломал её. Телефон полетел на асфальт. И только после того, как корпус мобильника был растоптан на осколки, Юнги запрыгнул в салон, закрывая не дверь, а свою прошлую кошмарную жизнь. Он выдохнул, стянул капюшон и посмотрел на Чонгука, что, не моргая, смотрел на него. Альфа как будто не верил своим глазам, которые, казалось, обманывали его, показывая очередной сон.       — Чонгук, я теперь твой должник? — нервно смеётся Юнги, дрожа от пережитого стресса. — Если что, у меня ничего нет. Только вот... — достаёт из кармана разноцветные купюры и трясёт ими в воздухе.       — Ох, и разгуляемся мы с тобой на них! — выруливает на дорогу, смеясь с шутки омеги.       — Хочу есть, — желудок скрутил спазм, так как с самого утра Юнги не ел.       — Закажем что-нибудь вредное и вкусное?       — Да. И колу. Колу со льдом...