Le Cirque Des Reves

Сюэ Чженъюна знают как жизнерадостного, бойкого человека. Он добродушный и справедливый, но строгий и требовательный директор «Цирка сновидений». К своим артистам Сюэ Чженъюн относится с искренней заботой, он всегда находит время, чтобы выслушать их, старается разрешить любые их проблемы. Все, кто соглашаются стать частью цирковой семьи, для него почти как родные дети. Директора Сюэ сложно представить в гневе, никто из цирковых не припоминает, искажается ли когда-то его лицо от злости. Все, чего он требует от своих артистов, — упорно трудиться, делать зрителей счастливыми и уважать друг друга. И доносит эти правила без надменности, нравоучений и криков. Тем неожиданнее услышать, как по залу, в котором люди превращаются в застывших манекенов, прокатывается его оглушительный рев. — Ши Минцзин, какого хера ты вытворяешь? В голосе директора Сюэ звенят ярость и сталь, в покрасневших глазах полыхает пламя. Мо Жань может видеть, как вокруг дяди вибрирует воздух, откликаясь на пробудившееся негодование. Каждый его шаг, пока он приближается к Ван Чуцин, чтобы проверить ее состояние, источает разрушительную убийственную энергию. Хотя его прикосновения к супруге исполнены неизменной нежности, не составляет труда понять: Сюэ Чженъюн готов на месте если не убить Ши Минцзина, то уж точно превратить его в кровавый фарш. Мо Жаню привычен другой Сюэ Чженъюн — любящий отец, муж и дядя. Ни Мо Вэйюй, ни Сюэ Мэн никогда не получают от директора Сюэ взбучек, а наказания всегда честно равны размаху провинности. Увидев другую сторону дяди, Мо Жань неизбежно вздрагивает. Его охватывает легкая паника, он инстинктивно прижимается к Чу Ваньнину, одновременно закрывая его своей широкой спиной. Весь Мо Жань превращается в одно стремление: защитить. Не от Сюэ Чженъюна — пусть весь его нынешний отклик устрашает и заставляет сердце загнанно биться, — а от Ши Минцзина. Потому что Мо Жань замечает, какой голодный, хищный взгляд он устремляет на Чу Ваньнина. Ши Минцзин не пытается скрыть клубящуюся в нем похоть, безумную тоску по человеку, коим он жаждет обладать. Ши Минцзин не отводит взгляд, даже когда раздается крик Сюэ Чженъюна — директора эквилибрист не удостаивает даже крошечным поворотом головы. Мо Жань чувствует исходящую от него угрозу, он издает негромкий рык. Словно дикое животное, желающее прогнать со своей территории незваного зверя. В нем мгновенно пробуждается желание сомкнуть руки на чужой шее. Оно чуть стихает, когда Юйхэн успокаивающе оглаживает его по спине. — Я разберусь, — ласково шепчет Чу Ваньнин, но и намека на мягкость не остается в его речи, когда он обращается к первому из своих учеников. — Ши Минцзин, что ты натворил? Этот вопрос подразумевает многое и требует сразу нескольких ответов. Юйхэн хочет знать не только причину вопиющей выходки ученика — но и услышать от него честное признание в том, что Ши Минцзин спутался с Бездной цирка. Юйхэн убеждается: их с Сюэ Чженъюном предположения оказываются ужасающе верными. Но Юйхэн пытается до конца верить в шанс спасти Ши Минцзина, вытащить его на свет. Увы, надежды разрушаются с каждым последующим словом — они острыми шипами входят под кожу Юйхэна, заставляя душу болезненно сжиматься. — Я вам все объясню, наставник, — слишком вежливый тон ощущается, как чистый яд. — Но окажите мне любезность. Я знаю, вы весьма великодушны, вам не составит труда одарить меня услугой. — Ты совсем рехнулся, сопляк?! — рявкает директор Сюэ. Все это время он вливает магию в супругу, но она не реагирует, по-прежнему не двигается. Сюэ-старший находится на пределе терпения, и слова Ши Минцзина едва ли не уничтожают последние его крупицы. — Как тебе только хватает наглости о чем-то просить! Сейчас же сними заклинание. — Не стоит так нервничать, директор Сюэ. Это скажется на вашем здоровье. Заклинание спадет само, как только я обрету нужное. Юйхэн хмурится. Такой Ши Минцзин ему не знаком. Вежливый обходительный юноша перед ним превращается в нахальную, развязную, сумасшедшую версию самого себя. Юйхэн не может не испытывать разочарования, боли и растерянности. Он сурово поджимает губы и холодно цедит: — Что тебе от меня нужно? — Всего лишь кое-что узнать. Чем, — Ши Минцзин указывает подбородком на Мо Жаня, — он оказался лучше меня? — Ты… Мо Жань всем телом дергается вперед. Он готов в самых нелестных выражениях высказать все, что думает о Ши Минцзине, а после этого разорвать его на множество кусков. Но его останавливаются сразу с двух сторон: позади Чу Ваньнин крепко удерживает его за локоть — впереди Ши Минцзин поднимает ладонь в предупредительном жесте. — Стой, где стоишь, и не лезь. Я разговариваю не с тобой. Так что, наставник, просветите меня? К пробуждающейся ярости стремительно примешивается отвращение. Юйхэн кривится, он бросает всего одно слово: — Всем. По лицу Ши Минцзина проносится тень, а темное облако вокруг него вырастает в несколько раз. Часы в кармане Юйхэна начинают дрожать, будто реагируя на опасность. Они затихают спустя четверть минуты, когда Ши Минцзин с трудом берет эмоции под контроль. Он горько усмехается и опускает голову. — Наставник такой жестокий, — тихо и обреченно произносит Ши Минцзин. — Хотя уж кому, как не мне, об этом прекрасно известно. Вам так легко разбивать надежды других людей. Но вы были честны со мной. Значит, я тоже буду откровенным. Причина моего сегодняшнего поступка та же, по которой я стал использовать силу Бездны цирка и подкармливать ее. Она в вас, Юйхэн, и отбросе рядом с вами. Температура в зале падает на несколько градусов — причиной тому служит все более отвратительное настроение Юйхэна. Внешне он остается равнодушным и спокойным, но в его сердце ледяная буря. Настолько сильная, что на нее откликается все пространство вокруг, а Мо Жаня знобит. «Кого ты собрался защищать», — язвительно шепчет внутренний голос. — «Он и без твоих потуг способен все тут выморозить». Мо Жань заставляет его умолкнуть и плотнее прижимает к себе Юйхэна. Ши Минцзин тем временем вздыхает и продолжает говорить. — С ранних лет мне прививали скромность и умение довольствоваться малым. В моей семье не принято было о чем-то просить и умолять. Наоборот, меня учили, что все уже ниспосланное небесами требует благодарности. Что этого достаточно для счастливой сытой жизни. Я всегда следовал этому правилу, оно стало частью моей натуры. Так могло бы продолжаться до моих седых волос. И я был бы уверен, что прожил много лет с честью, достоинством и тем, что мне досталось от высших сил. Но я встретил вас, наставник. Впервые на моей памяти во мне проснулось настолько неистовое желание получить что-то. Я пытался подавить его, уничтожить на корню. Надо ли говорить, что это оказалось бесполезно? Подобно ядовитому цветку, оно разрасталось лишь сильнее, питаясь моими непростительными мыслями. Вспомните, Юйхэн, что происходило в ту пору? Как я из кожи вон лез ради вашего расположения. Как тренировался и днем, и ночью, не давая себе отдыха даже между выступлениями. Я мечтал, что наступит тот день, когда вы посмотрите на меня иначе. Разглядите во мне человека, достойного стать больше, чем учеником или ассистентом. Вашим спутником, партнером, возлюбленным, в конце концов. Юйхэн, Сюэ Чженъюн и Мо Жань застывают. Они сейчас ничем не отличаются от остальных фигур в бальном зале, на их лицах — совершенно нечитаемая смесь эмоций. Но у Юйхэна среди них преобладает презрение, у директора Сюэ — изумление, а Мо Жань даже не пытается скрыть жгучие ревность и ненависть. Он уже давно подозревает, что чувства Ши Минцзина по отношению к его Ваньнину не ограничиваются одним лишь восхищением. Мо Жань замечает и плотоядный блеск в чужих глазах, читает язык тела Ши Минцзина, как открытую книгу, и постепенно с ужасом осознает, что он влюблен в Чу Ваньнина. Который никогда не примет эти чувства. Все, что он может дать Ши Минцзину, этим вечером переставшему носить звание его ученика, — вежливость выслушать его признание. Откровенность, что льется и льется с чужих уст. — Я думал, что постепенно добиваюсь своей цели. Вы сделали меня своим помощником, стали проводить со мной так много времени, как могли. Я готов был ждать, у нас было время всего мира. Пока в цирке не появился Мо Вэйюй. Наставник, вы когда-нибудь сталкивались с крушением надежд? Хотя о чем я. Откуда вам знать, какого это — долго строить замок из драгоценного мрамора, а потом осознать, что он возведен из песка. Вы всего себя отдали воспитанию и тренировкам Тасянь-Цзюня. Слепой бы не заметил, насколько он особенный для вас. Он с такой легкостью за считанные недели получил все, о чем я мечтал много лет. Ваш разум, сердце, даже личный вагончик: он поселился везде. Вы позволили ему обладать вами. Именно это обернулось для меня той границей, откуда возврата быть не может. Я слишком долго терпел и не могу позволить себе проиграть. Я заслуживаю хотя бы раз получить больше, чем остальные. Поэтому мы оказались в сегодняшнем вечере. Для этого я обратился к Бездне. — И как ты планируешь это получить, Ши Минцзин? — Сюэ Чженъюн возвращает себе способность говорить. — Силой свяжешь Юйхэна, похитишь? На какое безумство ты пойдешь? — Директор Сюэ, я не собираюсь применять насилие по отношению к наставнику, он слишком дорог мне. Я предоставлю ему выбор. — Ши Мэй, — произносит Чу Ваньнин, и Ши Минцзин замирает. Наставник знает его второе имя, но не использует его. Услышать его сейчас, после того как Ши Минцзин обнажает свои тайны и секреты, сродни удару кинжала. — Остановись, прошу тебя. Ты выбрал гиблый путь. «Цирк сновидений» для тебя уже потерян, сохрани хотя бы самого себя. — Уже поздно, Учитель. Я давно уничтожил любые дороги, кроме той единственной, что сейчас лежит передо мной. И вы пройдете по ней со мной вместе. Как именно на нее ступить, решать вам. Брови Юйхэна почти сходятся в одну линию. — Что ты хочешь сказать? — Я в любом случае заберу вас себе. Но или вы пойдете со мной добровольно — или для начала я заберу его, и у вас не останется выбора. Я же знаю, ради его спасения вы пойдете на что угодно. Остаться со мной — такая небольшая цена за его спасение. Говоря это, Ши Минцзин указывает прямо на Мо Жаня. Тьма, что до того колышется облаком под ногами эквилибриста, окутывает его с ног до головы, превращается в подобие призрачного плаща. Она увеличивается в размерах, черными змеями устремляется в сторону Мо Вэйюя. Дальше все происходит так быстро, что Сюэ Чженъюн не успевает моргнуть. Юйхэн отталкивает Мо Вэйюя назад, и темное облако перерезает ослепительная золотая вспышка. Ши Минцзин замирает в изумлении. Он привыкает к тому, что ивовая лоза его наставника — часть магического реквизита, для него поразительно видеть, что Юйхэн использует ее как оружие. Мо Жань тоже не стоит без дела: он поднимает в воздух несколько стульев, они переворачиваются, каждая ножка направлена в сторону Ши Минцзна, словно копье. Чего он точно не ожидает — что вокруг него полыхнет огненное кольцо, заключая его в ловушку. Ши Минцзин порывисто оборачивается и видит, что в зале стало на трех людей больше. Близнецы Мэй и Сюэ Мэн возвращаются со своей прогулки по саду. Они замечают, что в особняке стало подозрительно тихо, и спешат обратно изо всех сил. Сюэ Мэн не успевает в полной мере оценить серьезность ситуации и осознать, что за сцену они застают. Главное, что он замечает — его наставник и брат в опасности, а отец ошарашен, разгневан и взбешен. Факир видит, что все гости праздничного вечера, включая его маму, обращаются статуями. Сюэ-младший оказывается куда красноречивее Сюэ Чженъюна и восклицает: — Что за хуйня тут творится?! Ши Минцзин на удивление трезво и хладнокровно оценивает ситуацию. Вдали от циркового фонтана сила Бездны куда слабее, чем он ожидает. Ши Минцзин понимает это, заметив иллюзионистов и Сюэ Мэна: их способность двигаться и сражаться прямо указывает на то, что наложенное заклинание охватывает не все нужное Ши Минцзину расстояние. Бездна обладает мощью, но вдали от источника, ее породившего, она слабеет. Ши Минцзин не способен выстоять против такого количества противников. Он гадко улыбается. — Вот значит как. Все против одного? Как благочестиво для известных артистов. Но рискнете ли вы напасть, если наши силы будут равны? Вы правда думаете, что в правильных обстоятельствах я не способен вас одолеть? — Каких же? — презрительно спрашивает Сюэ Чженъюн. — Молодой господин Ши, ты заведомо проиграл. — Не торопитесь с суждениями, директор Сюэ. Пока я жив, то могу одержать победу. Хотите убедиться в этом? Тогда давайте сражаться на равных. Не здесь. Я и сам уже устал от местных декораций, да и моим куклам пора оживать. Как насчет того, чтобы сразиться на территории «Цирка сновидений»? Обещаю, вас ждет сюрприз. Вряд ли он станет для вас приятным, но обещаю, что он случится. — Ши Минцзин, ты гребаный труп, — рычит Мо Жань. Он продолжает удерживать мебель в воздухе и готов в любой момент швырнуть ее в соученика. — Я убью тебя только за одну мысль посягнуть на Юйхэна. Эквилибрист беспечно жмет плечами. — Не дорос. Так что скажете, директор? Наставник? Согласны проверить, на что каждый из нас способен, когда нет никаких ограничений? Если я проиграю, то навсегда покину «Цирк сновидений», и вы забудете обо мне. С Бездной разберетесь сами, вам это под силу. На Ши Минцзина устремлены острые пронизывающие взгляды. Если Сюэ Мэн не понимает всю суть происходящего, то всем остальным она известна. Нет нужды ломать голову и долго размышлять: ясно, что Ши Минцзин не отступится от параноидальной цели. Она остается единственной путеводной звездой для циркача, потерявшего себя в тот момент, когда на него впервые смотрят раскосые глаза его будущего наставника. Избегать финальной схватки не имеет смысла: ей суждено произойти рано или поздно. Это единственный шанс избавиться от чертовоточины на теле «Цирка сновидений». Сюэ Чженъюн принимает решение. — Через три дня. Но ты не посмеешь больше никого тронуть. Ни один из артистов не должен пострадать за трое суток. И ты сейчас же снимешь свой мерзкий морок. Раз уж ты просишь поединка, я даже позволю тебе остаться на этот срок в цирке. Но готовься к тому, что щадить тебя никто не собирается. Ши Минцзин кланяется. — Благодарю директора Сюэ. Буду счастлив встретиться с вами вновь. Он делает едва уловимое движение пальцами, и комната приходит в движение. Сам Ши Минцзин пропадает, растворяясь в воздухе, но до него ныне никому нет дела. Сюэ Мэн пытается сделать хоть один вывод и понять, что за спектакль разворачивается на его глазах. Сюэ-старший обнимает Ван Чуцин, которая выглядит заметно растерянной. У Мо Жаня подкашиваются ноги, он опирается на Чу Ваньнина и медленно успокаивается, пока Юйхэн шепчет ему ласковые слова. В зал возвращается атмосфера праздничного ужина, для остальных артистов словно ничего не происходит. Они всего лишь ощущают себя так, будто провели какое-то время во сне. Юйхэн и директор Сюэ переглядываются. Начало гастролей «Цирка сновидений» им приходится отложить. И у них есть всего семьдесят два часа, чтобы подготовиться к сражению с Бездной, способному решить судьбу их детища. Часы Юйхэна опять дрожат. Ему не страшно, но он ощущает испуг той части души, что отдал «Цирку сновидений», улавливает испуг Мо Жаня. На глазах у всех Юйхэн крепко обнимает его и шепчет: «Я люблю тебя. И никто меня у тебя не отнимет». Начинается обратный отсчет до мига, когда им всем придется отстоять самое дорогое.