Le Cirque Des Reves

Традиционный цирковой ужин проходит в странной атмосфере. Труппа пытается веселиться как обычно, но удается артистам это с огромным трудом. Каждый помнит о том, что происходит на днях, и о том, что виновный еще не найден. Многие переживают за свои здоровье и жизнь — и собственные страхи топят в алкоголе. А Юйхэн впервые за долгие годы своей жизни узнает, что такое ревность. Она зарождается в груди сосущим мрачным чувством, начинает бурлить и кипеть, из-за чего меняется и пространство вокруг Юйхэна, отзываясь на его эмоции. Большинству артистов становится тяжелее дышать, их бросает в холодный пот. Это замечает даже Сюэ Чженъюн, понимает, что друг не в порядке, и негромко просит его успокоиться. С большим трудом Юйхэн берет себя в руки, но его настроение безнадежно и бесповоротно портится. Все дело в Сун Цютун. Она надирается вина настолько, что не разбирает, на ком можно висеть, а на ком не стоит. Сначала она почти впечатывает Ши Мэя в сидение своими объятиями. Он в ответ разве что не плюется и уходит мыться после того, как она к нему прикасается. Потом ее несет в сторону Няньгун Сы, но Е Ванси быстро охлаждает ее пыл, просто кидая в ее сторону выразительный взгляд. А потом в убийственном поле ее внимания оказывается Мо Жань. Она подсаживается за их с братом и близнецами стол, игриво покачивает бокалом и прилипает к Мо Жаню. Кажется, еще чуть-чуть — и она залезет в его ухо не только губами, но и языком. Мо Жань не может ее оттолкнуть: не позволяет чувство такта по отношению к женщинам, взращенное с ранних лет силами мадам Ван. Юйхэна от этого зрелища ведет и кидает в гнев. Он разве что не прожигает в Мо Жане дыру, настолько сильной яростью сверкают его глаза. Да, они с Мо Жанем пока не обсуждают, готовы ли поставить цирковых в известность об их отношениях и рассказать о них открыто. Но собственническая натура Юйхэна на пару с магией даже не рассматривают это в качестве аргумента. Они требуют присвоить Мо Жаня здесь и сейчас. Но вместо того, чтобы заявить на Мо Жаня свои права, Юйхэн залпом допивает виски и ставит стакан на стол с таким громким стуком, что привлекает внимание со всех сторон. Его нервный поступок не ускользает и от внимания Мо Жаня, на этот раз ему хватает сообразительности, чтобы быстро осознать: причина нервозности Юйхэна в нем и Сун Цютун. Он сбрасывает ее с себя, просит быть сдержаннее, но уже поздно: Юйхэн к тому моменту скупо прощается с мадам Ван и Сюэ Чженъюном, просит прощения за то, что вынужден оставить их компанию так рано, и уходит прочь. Мо Жань, не обращая внимание на то, как меняются в лицах братья Мэй, Сюэ Мэн и совершенно ошалевшая от его реакции Сун Цютун, срывается с места и на всех парах мчится за стремительно удаляющимся Юйхэном. Мо Жань понимает: если сейчас он не поступит именно так, то потеряет его навсегда. Не как наставника, но как любимого. Мо Жань догоняет его в тот момент, когда Юйхэн уже открывает дверь в свое купе, готовый скрыться в своем проверенном убежище и перевести дух. Одна рука Юйхэна лежит на дверной ручке, за вторую его крепко хватает Мо Жань. Оба не говорят ни слова, но воздух между ними сгущается за секунду. Он становится плотным, вязким, тяжелым, словно перед грозой. Дыхание обоих мужчин моментально сбивается, становится шумным, частым и рваным. Слова им не нужны — достаточно делить одну на двоих мысль, сейчас вытеснившую из их голов все остальные. «Хватит сдерживаться». Юйхэн поворачивается к Мо Жаню, и они одновременно делают шаг навстречу друг другу. Прижимаются так, будто срастись в единое целое — то, ради чего они появились на свет. Их поцелуй — не романтическое проявление чувств. Это поцелуй двух путников, добравшихся до мучительно желанного живительного источника. Он срывает последние заслонки и дает им разрешение проявить наконец страсть в полную силу. Оба стонут, шарят руками везде, куда дотягиваются, изнывают от необходимости стать еще ближе. Юйхэн судорожно комкает пальцами одежду Мо Жаня, а голова Мо Жаня кружится от экстаза. Он держит в руках дрожащего от возбуждения Юйхэна — и сам дрожит в ответ. Не разрывая поцелуй, Мо Жань вталкивает Юйхэна в купе, захлопывает дверь и прижимает своего наставника к стене. Покрывает поцелуями его шею сверху донизу, пока Юйхэн стонет и толкается ему бедрами навстречу. Он первым начинает раздевать Мо Жаня: преграда в виде бесполезных слоев ткани раздражает его до такой степени, что Юйхэн почти рычит от недовольства. Мо Жань видит его нетерпение и улыбается, не прекращая осыпать ласками его ключицы и грудь, играться с сосками, превращая Юйхэна в одну сплошную возбужденную зону. — Могу я? — спрашивает Мо Жань, указывая на перчатки Юйхэна, и получает кивок согласия в ответ. Для Мо Жаня это навсегда останется одним из самых ярких и важных событий в его жизни. Потому что в этом разрешении Мо Жань видит бесконечные интимность и доверие со стороны Юйхэна. Перчатки Мо Жань стягивает медленно, куда медленнее, чем рубашку наставника. Целует тонкие запястья и едва ли не сходит с ума от самой возможности это сделать. А от ощущения прохладных изящных пальцев на своей горящей от вожделения коже его почти прошибает оргазмом. Юйхэн, в свою очередь, поражается тому, что это касание не влечет за собой нового видения. Словно в них отпала необходимость, потому что Юйхэн позволяет себе быть с Мо Жанем. Полностью обнаженного Юйхэна Мо Жань поднимает на руки и вновь впивается в его губы. Юйхэн обхватывает его талию ногами, и Мо Жань не сомневается: на его толстой коже останутся синяки. Но он готов умолять, чтобы Юйхэн усилил хватку, оставил на нем столько следов, на сколько только окажется способен. Пусть покроет его полностью, искусает, осыпет засосами, которыми сейчас его украшает сам Мо Жань. — Мо Жа-а-ань, — стонет Юйхэн, — давай… Мо Жань крепче обнимает его, и Юйхэн хрипит: — Не… Держи…Ты же… Знаешь. Не нужно… — Знаю. Но я хочу, — шепчет Мо Жань, и Юйхэн крепче цепляется пальцами за его плечи. Мо Жань растягивает его, упиваясь звуками, которые издает Юйхэн. Его наставник оказывается невероятно чувствительным, готовым раскрываться навстречу каждому прикосновению, не стесняясь в выражении своих эмоций. Ощущая внутри себя второй палец, Юйхэн закатывает глаза и сам насаживается на руку Мо Жаня, умудряясь на весу выгнуть спину и повести тазом. Ему нужно больше, об этом говорит каждая его реакция. Ему нужно всего Мо Жаня. — С ума сводишь, — шепчет Мо Жань и добавляет третий палец, из-за чего Юйхэн переходит на непрерывные полустоны-полувсхлипы. Когда Мо Жань входит, Юйхэн запрокидывает голову, ударяясь затылком о стену. На эту боль ему плевать, потому что ее полностью перекрывает наслаждение. С первых же толчков оно становится таким сильным, что в его купе начинают мигать лампочки, откликаясь на то, что Юйхэн испытывает. На плечах Мо Жаня появляются полумесяцы от его ногтей. Мо Жань держит медленный темп только в самом начале, а потом не сдерживается и начинает брать Юйхэна так, что он почти распластывается по стене. От каждого движения он прокатывается вверх, беспрерывно стонет, а позже начинает вскрикивать. Особенно в тот момент, когда Мо Жань действительно перестает его удерживать, а вместо этого разводит руки Юйхэна в стороны и прижимает по бокам от него. — Да… Мо Жань! Да! — срывается с губ Юйхэна, и где-то на задворках поплывшего разума Юйхэна мелькает мысль о том, что именно эту сцену он и видит, когда прикасается к Мо Жаню в Париже. Юйхэн выпутывает одно из запястий из хватки и тянет Мо Жаня за волосы назад. Они снова находят губы друг друга, погружаются в новый поцелуй. В этот момент с Юйхэном происходит то, что не случается с ним никогда. Они не просто занимаются любовью: между ними начинает перетекать магия. Силы Юйхэна стремятся навстречу силам Мо Жаня, их потоки сливаются воедино. Это ощущается так, будто две бурных реки вместе образуют даже не море, а океан, в котором Мо Жань и Юйхэн готовы утонуть. Мо Жань тоже это чувствует и удивленно распахивает глаза. Между ними искрит настолько, что по всему цирковому поезду начинает мигать свет. К счастью, остальные артисты пьяны и не замечают этого временного сбоя. — Быстрее, — сипит Юйхэн, почти теряющий сознание. Он готов умереть прямо здесь, в своем купе, продать душу, мир перевернуть. Да все, что угодно, лишь бы ощущать, как между ними пульсирует свет, как они делят этот огонь на двоих. Магия Юйхэна, в первый же день встречи с Мо Жанем отчаянно кричавшая, что нужно остаться рядом с ним, мурчит довольной кошкой, наконец получившей свое. Такого оргазма Юйхэн не испытывает никогда и ни с кем. Все, что было до этого, превращается в бледную картонную бутафорию, не имеющую права на то, чтобы зваться удовольствием. Потому что Мо Жань доводит его до состояния, когда Юйхэн весь обращается в бешено пульсирующее сердце, отданное Мо Жаню. Юйхэн дрожит, заходится в беззвучном крике, сжимается вокруг Мо Жаня, выгибается так сильно, что Мо Жань даже делает шаг назад. Юйхэн расцарапывает его спину в ярко-красные полосы, пока выкрикивает его имя, извиваясь. Мо Жань догоняет его почти сразу: ему много не надо, достаточно видеть, как голова Юйхэна мечется из стороны в сторону, пока он зовет Мо Жаня. Время для них останавливается. Остаются лишь тяжелое, загнанное дыхание, стекающие по голым спинам капельки пота и оглушительное биение двух сердец. Юйхэн повисает на Мо Жане, цепляясь за него, желая врасти в этого человека. Так они прижимаются друг к другу еще несколько минут, после чего Мо Жань переносит Юйхэна на кровать. Нежно оглаживает все тело, начиная с щиколоток и заканчивая кончиками волос. Юйхэн млеет в его руках, ластится к ладоням и довольно улыбается. Мо Жань решается задать столь важный для него вопрос. — Скажешь мне свое настоящее имя? В его голосе слышится неприкрытая мольба. Мо Жань готов, что ему откажут, но не спросить не может. Он верит в то, что дорог Юйхэну до такой степени, что он раскроет эту тайну. И Мо Жань не ошибается. Потому что Юйхэн пристально на него смотрит, а потом притягивает к себе и тихо, почти неслышно шепчет драгоценные для Мо Жаня слова. Мо Жань улыбается в его шею. Перекатывает имя на языке, ощущая его пряный, неповторимый вкус. И признается: — Я люблю тебя, Ваньнин. Вместо ответа Чу Ваньнин еще крепче обнимает его и трется носом о щеку. Чу Ваньнин всегда скуп на слова, ему проще выражать эмоции таким аккуратным поступком. Но для Мо Жаня это самое честное и прямое признание из всех возможных. Осмелевший Мо Жань дуреет от счастья и спрашивает: — А про перчатки когда расскажешь? — После того, как мы с кое-чем закончим, — с усмешкой откликается Чу Ваньнин и переворачивает Мо Жаня, седлая его бедра. — Одним разом ты не отделаешься, дорогой ученик. Спустя полчаса в купе Юйхэна взрываются все оставшиеся лампочки.