Aqua et ignis

Денки вытащил карточку из шляпы и покраснел. — Признайтесь в любви соседу справа, но сделайте это без слов. Урарака, как раз сидящая по правую руку от него, тоже моментально зарумянилась. — Денки, если ты не готов выполнить задание, то, думаю, можно выбрать другое, — осторожно предложил Эйджиро, явно вспомнив, как в поместье Бакуго попалось такое же, и мудрая Мина бросила картонку обратно, чтобы не смущать их обоих. — Нет, я выполню! — решительно свёл брови блондинчик и повернулся на стуле лицом к красной Урараке. Та тоже повернулась к нему лицом, и они оба застыли, глядя в глаза друг друга. Первым очнулся Денки: он взял ее руку, поцеловал пальчики и приложил раскрытой ладонью себе на грудь. Похоже, сердце у блондинчика стучало как бешеное, раз служанка улыбнулась и кивнула. — По-моему, Денки с честью выдержал испытание, — хмыкнул Кан. — Даже я понял, что он неровно дышит к своей девушке. — Браво! — захлопала в ладоши Мина, и все к ней по соединились. — Совет вам да любовь! Денки с Ураракой заулыбались и смущённо всех поблагодарили. Бакуго дождался, пока одобрительные возгласы стихнут, и кашлянул, привлекая к себе внимание. — Раз мы закончили с первым кругом фантов, я бы хотел воспользоваться небольшой передышкой и задать всем один очень важный вопрос: как сказать правду так, чтобы другой человек смог это выдержать? — Правда — точно горькое питье, неприятное на вкус, но зато восстанавливающее здоровье, — первым ответил Кан. — Поэтому я всегда говорю правду, какой бы болезненной она ни была. — И правильно, Кан. Люди чувствуют правду. Они могут её не любить, но чувствуют всегда, — задумчиво высказалась Эми. — Я тоже предпочитаю говорить прямо. — Факт, — поддакнул Хизаши. — Очень часто бывает так: не договариваешь или выкручиваешься в попытке защитить другого или не сделать ему больнее, а он все равно чувствует правду. Просто ждёт, когда ты отважишься сказать её в глаза. — Правда освобождает, — улыбнулся Тошинори. — И тебя, и других. Обида и боль утихнут, а правда останется. — Только в одном случае нам нечего бояться оскорбить друга, когда дело касается правды — таким образом мы доказываем ему свою верность, — отчеканил Шота. — Поэтому ничего не бойся, Зоро, и говори как есть. — Хорошо, — кивнул Бакуго и сменил внешность Зоро на свою. — Вот так я выгляжу на самом деле, вернее в человеческой форме, ибо на сам деле я не совсем человек. — Неужели тоже дракон? — обалдел Хизаши. — Нет, моя истинная форма — человеческий торс и восемь щупалец, — подмигнул ему Бакуго. — Такие, как я, обычно упоминаются только в легендах. — Сесаелия, — улыбнулась Эми. — Наполовину человек, наполовину — осьминог. — Именно, — улыбнулся ей Бакуго. — И зовут меня не Зоро, а Кацуки Бакуго. Приятно со всеми познакомиться по-настоящему. — Ничего себе… — выпалил Хизаши. — Значит, легенды не выдумка? — Конечно же нет, — усмехнулся дедушка. — Многое о том, что вы слышали про мистических существ, — правда. Драконы, сесаелии, русалки, наги, духи и прочие существуют на самом деле, просто не показываются людям на глаза. — Значит, вас тут таких за столом четверо, верно? — Шота уставился на дедушку и родителей, а потом перевел взгляд на нянечку и кузнеца. — Или больше? — Сейчас за столом четыре сесаелии, два дракона, а под столом в теле щеночков парочка достаточно сильных духов, — хмыкнула Алекстраза. — Остальные — люди. — Постойте-ка… Тогда и «Aqua et ignis» правда? — Тошинори посмотрел сначала на Эйджиро, а потом на Бакуго. — Значит, благодаря вам двоим королевство ждёт расцвет? — О чем это ты? — непонимающе уставился на него Кан. — О легенде, про меня и моего мужа — морского короля, который как раз таки русал, — улыбнулась Алекстраза. — Келес — представитель водной стихии, а я — огненной. Очень давно один могущественный темный маг пришел в наши земли и попытался подчинить всех своей воле. Сначала я и Келес боролись с ним по отдельности: я с неба, а он — с моря, но неизменно проигрывали, но потом решили объединить усилия и две стихии, и это сработало. — А пока сражались плечом к плечу, влюбились друг в друга, правильно? — заулыбалась Урарака. — Именно так. И несмотря на то, что родители нам уже выбрали выгодных будущих партнёров, и мало кто одобрял наши отношения, мы плюнули на все и ушли к людям — в небольшую деревню, которая находилась как раз там, где сейчас столица королевства. И нас обоих приняли с распростёртыми объятиями: сама Алекстраза — защитница земель — решила жить бок о бок с людьми. Деревню сразу же переименовали, а меня нарекли королевой — в те времена главой семьи как раз таки была мать, а не отец, как сейчас. — А почему это поменялось? — заинтересовался Бакуго. — Раньше труд был очень сложен и кропотлив: все делалось вручную. Женщины, как самые внимательные и терпеливые, следили за очагом, шили одежду, разделывали добытых на охоте животных, готовили пищу, собирали съедобные плоды, ягоды и грибы. Мужчины же, будучи сильнее физически, занимались охотой, рыбной ловлей и сооружением жилищ. Одним словом, все, что добывали мужчины, обрабатывали и делали пригодным к употреблению женщины, поэтому их труд был основой жизни первобытного общества. Таким образом, женщины играли основную роль в хозяйстве, а потому возглавляли племя. Алекстраза промочила горло и продолжила: — Со временем люди усовершенствовали орудия труда, обзавелись домашними животными и научились обрабатывать землю. Рубка деревьев, вспашка полей, охрана домашних животных от хищников требовала все больше мужского труда. А потом в некоторых людях взыграла зависть и алчность: им казалось проще отобрать скот и зерно у соседей, чем выращивать самим. Возникла необходимость охраны хозяйства от чужаков, и этим занимались опять же мужчины. По мере возрастания роли мужчины в хозяйственной деятельности роль женщины сужалась до занятия домашними делами. Конечно, все это происходило постепенно, но в конце мужчины отвоевали себе главенство во всем: в семье, в общественной жизни и в управлении государством. — Все-таки были мы раньше главными, Мина, — хохотнула мать. — Да вы и сейчас главные, — усмехнулся Хитоши. — Скажи, Масару? — Факт, Хитоши, — поддакнул тот. — Это не только у вас, парни, — усмехнулся Тошинори. — У меня Немури тоже, бывает, как раскомандуется, так мы с сыновьями по струночке ходим. — Алекстраза, ты, получается, тоже всех там строила, да? — хохотнул Бакуго. — Конечно. Я же королевой была, — улыбнулась та. — Но Келес меня замещал, когда я была беременна. Знаете, не очень-то поруководишь страной, когда тебя постоянно от всего тошнит. — А сколько у вас детей, если не секрет? — заинтересовалась Эми. — Трое — двое сыновей и дочка. Старший сын Валестраз — водяной дракон, младший — Калестраз и дочка Изера — оба огненные драконы. В честь них, как вы уже поняли, и названы два самых крупных города и один поменьше. Алекстраза сделала ещё пару глотков чая. — Пока наша семья правила государством, оно переживало небывалый расцвет. Но потом, когда мы впятером передали власть нашим правнукам и отправились исследовать мир, дела в королевстве шли по-разному. Поэтому скорее всего и появилась легенда, что в тот день, когда Огонь опять влюбится в Воду, и та полюбит его в ответ, Алекстразу снова ждёт величие. — То есть Эйджиро и Кацуки должны полюбить друг друга, чтобы в королевстве всё наладилось? — с детской непосредственностью поинтересовался Денки. — Так точно, — коварно поддакнула Алекстраза. Блондинчик растерянно посмотрел на своих друзей. — Парни, а вы сможете? Для благого дела же… Бакуго с Эйджиро громко расхохотались, а за ними — все остальные. — Денки, не волнуйся, Алекстраза обречена на успех и величие, — улыбнулся Эйджиро. — Мы уже смогли. — Что, правда? — заулыбался Денки и после кивка Бакуго захлопал в ладоши. — Поздравляю! Как там было? Совет да любовь! — То есть давняя выдумка оказалась все-таки пророческой, так? — хмыкнул Шота. — Как ни странно, но да, — подтвердила Алекстраза. — За последние несколько сотен лет Эйджиро и Кацуки — первые представили двух противоположных стихий, которые полюбили друг друга, и, как видите, это моментально отразилось на состоянии королевства в лучшую сторону. Они даже меня в человеческий мир умудрились вытащить. Все согласно закивали: и не поспоришь. — А как быть с общественностью? И с законами? В них четко прописано, что брак заключается между мужчиной и женщиной… — осторожно заикнулся Хизаши. Бакуго шепнул заклинание, сменил внешность на женскую и зубасто улыбнулся. Тошинори громко расхохотался. — Молодец, господин Кацуки, — он повернулся к Хизаши. — Ну и что ты теперь скажешь? — А вот теперь вообще не подкопаешься, — улыбнулся тот. — Совет вам да любовь! Эйджиро смущённо кашлянул. — Спасибо вам всем, что вы отнеслись к нам с Кацу с таким пониманием, — солнечно улыбнулся он. — Но это не все щекотливые новости на сегодня… Простите, что придется вывалить на вас ещё несколько личных вещей, но нам очень нужна ваша помощь. Все за столом тут же загалдели: пусть выкладывают как на духу — они помогут, чем смогут. Бакуго обвёл всех серьезным взглядом. — Короче, по возвращению мы не хотим расставаться и снова жить на два мира, поэтому я согласился на предложение Эйджи представить меня матушке и подданным как свою невесту. — Наконец-то! — громко воскликнула мать и отсалютовала им обоим чашкой чая. — Ура! Все радостно заголосили, поздравляя их обоих на все лады. Бакуго посмотрел на Тошинори, кивнул, мол, ты действительно был прав, и постучал ложкой по чашке. — Спасибо за теплые слова, но ещё надо кое-чего провернуть, чтобы вы могли нас обоих поздравить по-настоящему, — все моментально подобрались и напряжённо на него уставились. — У меня очередной каверзный вопрос для каждого. Я буду создавать иллюзию внешности девушки, и мне нужно знать — ее делать избирательной или полной? — Это как понять? — нахмурился Кан. — Заклинание можно построить таким образом, чтобы все, кроме некоторых, воспринимали Кацуки девушкой, — пояснил дедушка. — Я и так тебя воспринимаю парнем. Зачем мне иллюзия? — Ну а вдруг вам неприятно будет смотреть на двух парней? — пожал плечами Бакуго. — Поэтому. — Глупости не говори, да? — неожиданно цыкнул на него Шота. — Вот именно, — поддержал его Хизаши. — Тут к бабке не ходи, и так понятно, что ты хочешь, чтобы мы видели тебя, а не иллюзию. — Конечно, мне бы хотелось, Хизаши. Но я все понимаю, правда. В человеческом мире, в отличие от подводного, рамки и правила намного жёстче. В море всем по барабану, кто какого пола и вида, главное, что вам хорошо вместе. Тут громко фыркнул дедушка. — Предлагаю просто проголосовать, чтобы убедить моего упертого внука. Кто за то, чтобы воспринимать Кацуки таким, какой он есть? — и поднял руку. Тошинори обвёл советников взглядом и последовал его примеру. — А меня подданные научили, что к окружающим надо всегда проявлять уважение, внимание и терпимость, — высказалась Алекстраза и присоединилась к ним. — Золотые слова, — поддакнули родители, поднимая руки, и все остальные сделали то же самое. — Единогласно! — довольно цокнул языком дедушка и посмотрел на Бакуго. — Убедился? Тот аж порозовел, удивлённо глянул на Эйджиро и заулыбался. Эйджиро вернул ему улыбку и перевел взгляд на остальных. — Тогда следующую новость скажу я. Я не только планирую представить Кацу матушке, но и также устроить помолвку, на которую вы все приглашены со своими возлюбленными. Все, кроме Кана, Шоты и Хитоши с отцом, удивлённо ахнули. — Так вот зачем мы учились танцевать, — хмыкнул Хитоши. — И для этого тоже, — усмехнулся отец. — Ты забыл, что после помолвки ещё и свадьба бывает? Шота с Каном многозначительно хмыкнули в ответ, и все вчетвером понимающе переглянулись. Бакуго улыбнулся этой четверке и жалобно посмотрел на Урараку. — Послушай, Урарака, у меня к тебе есть одна просьба и, скорее, предложение, — он скорчил страдальческое выражение лица. — Мне позарез нужна твоя помощь. Я же нифига не понимаю в женских штучках — какое платье колдовать каждый день, а прическу… Кто-то должен меня страховать, чтобы я не «выпал из образа», понимаешь? — Вы хотите, чтобы я стала вашей личной горничной? — Ага, — заулыбался Бакуго. — Но характер у меня вредный, предупреждаю сразу: могу ворчать и возмущаться по поводу тупых человеческих правил. — Кацуки на себя наговаривает, не слушай его, Урарака, — Денки, не раздумывая, бросился защищать друга. — Он больше не ворчит и возмущается, а задаёт вопросы, стараясь понять. И некоторые правила реально тупые, поэтому в этом я с ним согласен. А ты очень хорошо объясняешь и терпения тебе не занимать. — Урарака, пожалуйста, соглашайся, — Мина была сама серьезность. — Скоро я не смогу сама присматривать за этими двумя, и нужен человек, который позаботится о них. — Мина, только не говорите, что вы больны, — ужаснулась Урарака. — Нет, хорошая моя, я не больна, просто готовлюсь стать матерью. — Как и я, — хмыкнула мать. — И нам обеим будет не до чего… Урарака и Денки заулыбались и начали поздравлять, к ним присоединились советники и Эми. Урарака тряхнула волосами и улыбнулась Бакуго. — Я готова стать вашей личной горничной, а также помогать Мине и Мицуки с младенцами, — выдала она и спохватилась: — Мицуки, а вы разве не в море будете жить? — Как ты вовремя завела разговор, Урарака, — похвалил служанку Эйджиро и посмотрел на мать и отца. — Мицуки и Масару, а вы не хотите перебраться жить во дворец на постоянной основе? — А разве это по правилам? — удивился последний. — А почему, собственно, нет? — усмехнулся дедушка. — Как только Эйджиро прилюдно объявит о своем желание узаконить отношения с Кацуки, вы автоматически становитесь частью королевской семьи, и имеете полное право жить во дворце. — Да ладно… — мать скептически посмотрела на дедушку и повернулась к Тошинори и Хизаши. — Отец прав? — Абсолютно, — закивали те. — Этот пункт даже в законе прописан. — Тогда женитесь до того, как я рожу! — расхохоталась мать. — Кстати, а вы уже подумали о дате свадьбы? — осторожно поинтересовался отец. — А то, — зубасто улыбнулся Бакуго. — Двадцать второго декабря. — В тот день Кацуки спас мне жизнь, и мы впервые увидели друг друга в истинных формах, — пояснил Эйджиро. — Поэтому решили отмечать свадьбу именно в эту дату. — Идеально! — хохотнул отец. — Годовщину знакомства и свадьбы точно не забудете. — О, успеваем! — хихикнула мать и подмигнула Мине. — Правда мы с тобой на свадьбе будем с животами… — Да и плевать, — хохотнула та. — Будем гордо рассекать, как большие пиратские корабли, и пусть нам все завидуют! — Браво! — захлопала в ладоши Эми. — Лучше и не скажешь! — Тогда решено: завтра на празднике мы с Кацу показываемся как пара, чтобы имелись свидетели. — А как правильнее отвечать на вопрос любопытных: «Кто эта девушка»?, чтобы это не навредило вашим планам? — озадачился Хизаши. — Ведь обязательно же будут допытываться, где и как наследный принц познакомился со своей будущей невестой… — Об этом мы тоже подумали, — кивнул Эйджиро и посмотрел на Бакуго. Тот хитро улыбнулся. — А теперь все запоминайте официальную версию знакомства, чтобы мы все говорили одно и то же, — Бакуго посмотрел на дедушку. — Я приплыла в Алекстразу на твоём корабле. Принц прибыл в порт проверить груз, увидел меня, всю такую красивую, на корме и влюбился. — Понял, — хохотнул тот. — Корректировку памяти команды я беру на себя. Но остаётся завхоз и ответственный за Алекстразу: они Эйджиро в порту и в помине не видели. — Этих я беру на себя, — усмехнулся Бакуго и продолжил: — Так вот, принц меня увидел, влюбился и пригласил с собой в Калестраз, куда он и так собирался с графом Рио де Монсоро, чтобы познакомить его с Хизаши и Тошинори. А чтобы я не догадалась о его коварных намерениях, заодно решил прихватить с собой любимую нянечку с мужем и ее родню… — Как вы лихо все вывернули! — восхитился Хитоши. — И главное — как складно звучит! — Ну а то, — самодовольно хмыкнул Бакуго. — Чуть головы не сломали, пока придумывали! — Я продолжу? — улыбнулся ему Эйджиро. — Значит, мы отправились в Калестраз, плодотворно провели переговоры, и по этому случаю был устроен городской праздник с танцами. На котором я весь вечер танцевал только с Кацуки. И наутро понял — надо хватать свое счастье, пока не ускользнуло — делать предложение руки и сердца. И мне несказанно повезло — Кацуки ответила взаимностью. Поэтому мы на всех парах помчались назад, чтобы будущая невеста не успела передумать. — Шикарно! — одобрительно поцокал языком дедушка. — И ведь не подкопаешься: команда засвидетельствует, что со мной плыла внучка; завхоз, ответственный за Алекстразу, Масару и Хитоши, — тоже; а жители Калестраза подтвердят — принц танцевал с блондинкой и смотрел на нее влюблёнными глазами. — Вот это я понимаю массовый заговор, — усмехнулся Кан. — Но не преступный, а во благо. — Тогда, чтобы все было максимально достоверно, давайте обсудим будущие поставки в Валестраз и Калестраз, — улыбнулся Тошинори. — Да легко! — улыбнулся ему в ответ дедушка. — Сейчас только чая себе плесну.