Aqua et ignis

Скатики нашлись в его комнате: лежали друг напротив друга на кровати и шевелили хвостами. — Общаетесь? — улыбнувшись, предположил Бакуго. — Можно с вами посижу? Белоснежка приглашающе похлопала плавником по покрывалу. Одеялко же даже не шелохнулся: так и лежал, не обращая на него внимания. Бакуго тяжело вздохнул и примостился на краешке кровати. — Дуется на меня, да? — поинтересовался он у Белоснежки. Та кивнула и снова уставилась на Одеялко. — Блин, так странно… Первый раз мы с ним настолько сильно поссорились, представляешь? Белоснежка посмотрела на него и снова кивнула. Бакуго расценил это, как призыв продолжать монолог, и заговорил дальше: — А знаешь, какой Одеялко классный? — тепло улыбнулся он, исподтишка посматривая на обиженного скатика. — Очень классный. И очень заботливый: всегда выслушает, обнимет и поддержит. Так что тебе с ним повезло, да. Белоснежка заинтересованно на него уставилась и пошлепала плавником по покрывалу. — Рассказать тебе ещё про Одеялко? Да не вопрос. Бакуго сел поудобнее и хмыкнул. — Познакомились мы с Одеялком случайно: я плыл домой, а на него акула напала. А я, знаешь ли, очень люблю скатиков и очень не люблю акул. Навалял, значит, я акуле и с Одеялком рванул в свою пещеру — лечить. Выходил его, и решил отпустить к своим. А Одеялко возьми и останься. Я сначала не мог понять — ему, что, реально интересно таскаться за мной по морю и часами дожидаться с суши? Все гадал, в какой же из моментов он уплывёт и не вернётся, но Одеялко, всё также плавал со мной рыбачить, искать ингредиенты для зелий или обследовать места кораблекрушений. Грыз креветки в своем излюбленном углу пещеры, спал в песочке на мелководье, пока я собирал травы в лесу, а потом со мной же возвращался домой. Бакуго в задумчивости скатал и раскатал щупальца. — Я очень быстро привык к его компании и привязался. Даже со своими родителями познакомил. Они были рады, что я теперь не один, но постоянно подкалывали меня, что у моего питомца нет имени. Я долго думал как Одеялко назвать. А потом обратил внимание, что стал крепче спать, — меня перестали мучить кошмары. Сначала я подумал, что новый рецепт успокаивающего зелья сработал, но однажды я проснулся среди ночи, а на мне лежал скатик. Тогда-то я и смекнул, почему мой сон был таким спокойным: Одеялко каждую ночь укутывал меня собой и грел. Так я и назвал Одеялко Одеялком. Белоснежка кивнула, а Бакуго снова скосил глаза на скатика и улыбнулся. Ему показалось, что тот внимательно слушает. — И так бы мы с ним и продолжили жить вдвоем, если бы однажды я не спас неизвестное мне существо. А потом появился странный парень с красными волосами, который очень хотел со мной подружиться. И тогда мы с Одеялком впервые вместе выбрались на сушу — он бесстрашно согласился на трансформацию в щеночка. И, что ты думаешь? Одеялку понравилось иметь четыре лапы, хотя поначалу у него плохо получалось их контролировать. Но он упорно тренировался и очень быстро научился не только ходить, но и бегать. Белоснежка радостно завиляла хвостиком, услышав про лапы. — Тоже хочешь побыть щеночком, да? — понимающе хмыкнул Бакуго. — Не переживай, скоро побудешь. Рассказывать дальше или как? Белоснежка снова закивала и Бакуго продолжил: — Короче, этот странный парень и оказался тем неизвестным существом, которое я спас. Оборотнем. Эйджи может превращаться из человека в дракона, умеет летать и управлять огнем. Именно он нам с Одеялком показал небо над облаками, слепящее солнце и матовую луну ночью. Благодаря Эйджи мы попробовали вкусную человеческую еду и узнали много нового. А потом, читая одну человеческую книгу, я узнал про фамильяров, и напрямую спросил Одеялко — он, случаем, не из них? Белоснежка внезапно замерла и вся напряглась, будто предчувствуя драматичный момент. — Вот, ты уже поняла, что будет дальше, — подмигнул ей Бакуго. — Одеялко перепугался: наверное, подумал, что я откажусь от него, узнав правду. И зря он перепугался, скажу я тебе, — мое отношение к нему ни капли не изменилось. Какая, собственно, разница кто он: дух в искусственном теле или живой скатик? Разве это отменяло, что Одеялко мой самый верный друг, на которого я всегда могу положиться?! Бакуго демонстративно фыркнул. — Конечно же нет! Как я мог отказаться от того, кто постоянно подбадривал меня; помогал определиться, когда я сомневался; переживал, когда мне было плохо; всегда составлял компанию, куда бы я ни отправился? Да никак я не мог этого сделать! Я полюбил Одеялко, привязался к нему и считал его членом своей семьи. Белоснежка радостно застучала хвостом и посмотрела на Одеялко. Тот вяло пошевелил плавниками и на этом всё. Бакуго через силу улыбнулся Белоснежке, стараясь не показывать насколько его опечалила безучастность скатика, и вернулся к незаконченной истории: — Когда мы оба с Одеялком успокоились, он согласился помочь мне связаться с дедушкой — мы с ним долго не виделись и я ужасно по нему скучал. И все получилось в лучшем виде: мы поговорили с дедушкой и договорились встретиться, как только он вернется из поездки. Но потом произошло непредвиденное: спасая сводного брата Эйджи от паразита, я сам чуть щупальца не откинул — слишком много своей жизненной силы отдал — и именно Одеялко не дал мне умереть, быстро доставив меня до дома родителей. Бакуго осекся, сглотнул противный ком в горле, и продолжил: — Я пролежал без сознания почти три недели, а когда очнулся, мне рассказали, что Одеялко почти не отходил от меня — терпеливо ждал, когда я открою глаза. И очень обрадовался, когда я пришел в себя. Одеялко, кстати, даже помогал мне разговаривать, когда я не мог — озвучивал мои мысли и всячески поддерживал. Бакуго скривил губы и нахмурился. — И вот, когда я лежал на кровати, беспомощный как мелкая осьминожка, а со мной все нянчились, стараясь облегчить мне жизнь, я твердо решил, что поправлюсь, и постараюсь сделать всех моих близких счастливыми. Тогда-то мне и пришла в голову идея создать тебя, Белоснежка, чтобы у Одеялко была пара. Бакуго горько усмехнулся. — И вот чем все закончилось: я не подумал наперед, что меня могут неправильно понять, не спросил нужно ли это самому Одеялку — наивно считал, что знаю как для него лучше, и в итоге обидел своего любимого скатика. А всего-то надо было, не умничать, а посоветоваться с ним, спросить, выслушать его мнение. А я внезапно поставил перед фактом и облажался... Бакуго расстроенно посмотрел на Белоснежку. — Я ведь и перед тобой виноват: вытащил из мира духов, думал, что вместе с Одеялком вам будет интереснее и веселее, а теперь даже и не знаю как перед вами и извиняться… Белоснежка неожиданно развернулась, подплыла к Бакуго и похлопала своим плавником по его плечу, будто приободрить пыталась. Он вымученно улыбнулся ей, погладил по спинке, и посмотрел на своего второго питомца. — Ты лучше Одеялко обними, ему нужнее. Белоснежка кивнула, вернулась к Одеялку, прилегла рядом и тоже похлопала его плавником по спине, мол, держись, я с тобой. Бакуго тяжело вздохнул, глядя на двух скатиков, и сжал губы, понимая, что не достучался он до Одеялка со своими извинениями, не достучался… Тут в комнату тихо заплыл отец. Посмотрел на лежащих Одеялко с Белоснежкой, на расстроенного Бакуго, кусающего губы, и присел на кровать. Приобнял Бакуго за плечи и чмокнул в макушку, когда тот пристроил голову у него на плече. — Ну как? — тихо спросил отец, ласково поглаживая по плечу. — Получилось помириться? — Нет. Перегнул я палку со своим приятным сюрпризом, и теперь Одеялко не хочет со мной даже разговаривать. — Знаешь, Кацуки, не все приятные сюрпризы, которые тебе кажутся приятными, могут быть таковыми для другого. Все мы разные и всё воспринимаем по-разному. Поэтому лучше сначала спросить, чего другой хочет, а потом предоставить именно это. И тогда не будет таких неприятных ситуаций, когда хотел как лучше, а получилась, как ты говоришь, фигня. — Мда… Ты прав, пап. — Конечно, прав — сам через такое сколько раз проходил. Просто дай Одеялку время успокоиться, подумать и привыкнуть к переменам, а там всё, глядишь, и наладится. — Постараюсь… — вымученно улыбнулся Бакуго. — Ещё что-то тебя мучает?  — Да. С дедой расставаться не хочется. — Понимаю. Мицуки, кстати, тоже не хочет, хоть и не показывает этого, — отец немного помолчал. — Но Рио же скоро вернётся, разве нет? — Да, думаю, что через неделю-другую приплывет на одном из своих пароходов с грузом для Алекстразы — Эйджи как раз сегодня должен ему список заказов передать, — Бакуго непроизвольно потянулся потрогать новый камень на своем кожаном шнурке и отец это заметил. — Способность или защита? — кивнул он на вытянутый кусочек темно-серого янтаря, который ощупывал Бакуго, чувствуя как кончики пальцев теплеют. — Нет. Связь с дедой, чтобы помочь мне перебороть страх: камень греет и напоминает, что деда вернется. Хочешь потрогать? — Конечно, — отец погладил теплый камень и улыбнулся. — Замечательное решение, по-моему. А для Мицуки сделали? — Бля… — Бакуго растерянно посмотрел на отца: о том, что у матери есть такой же страх, он совершенно не подумал. — Понятно, не сделал. Бакуго тихонько взвыл:  — Ну вот, теперь ещё и ма расстроится… Да, что сегодня за день-то такой?! — Тихо-тихо, Кацуки, — отец обнял его щупальцами. — Сейчас придумаем, как это исправить. Тебе нужен котел с зельями, чтобы наколдовать комплект? — Да, — Бакуго закусил губу. — У меня есть идея, — отец взъерошил ему волосы и ободряюще улыбнулся. — Сейчас я, под предлогом подарка, отпрошу нас обоих у Мицуки, быстро сплаваем к тебе, и все сделаем в лучшем виде. Согласен? — Согласен,  — Бакуго криво улыбнулся отцу. — Тогда подожди меня здесь, я сейчас. Отец уплыл, а Бакуго с надеждой посмотрел на скатиков. — Белоснежка, Одеялко, вы с нами? Можем поиграть в догонялки по дороге, если хотите. Скатики синхронно вздрогнули после его предложения, и посмотрели друг на друга. Белоснежка радостно пошевелила хвостиком и шлепнула Одеялко плавником, мол, соглашайся, будет весело. Бакуго, видя воодушевление Белоснежки и настороженность Одеялка, поскреб затылок и постарался как можно теплее улыбнуться скатику. — Одеялко, я понимаю, что перед тобой очень виноват и, ты имеешь полное право обижаться и злиться на меня. Но зачем отказываться от твоих любимых «догонялок» и огорчать Белоснежку, которой очень хочется с тобой вместе поплавать? — Кто тут сказал «догонялки»? — хитро улыбаясь поинтересовался отец, внезапно появляясь в комнате с красным воланчиком в руках. Он помахал им перед скатиками и подмигнул Бакуго. — Ну что, готовы наперегонки гонятся за любимой игрушкой Одеялка? Я даже знаю кое-кого, кто может запульнуть ее очень и очень далеко. Скатики мгновенно переглянулись и оживились: подплыли к отцу и радостно закружились вокруг. — Тогда попрошу на выход, — тот приглашающе махнул рукой и Одеялко с Белоснежкой, как по команде, рванули наружу. Как только они выплыли следом за скатиками, отец передал воланчик Бакуго, а тот, на счёт «три», магией воды закинул воланчик далеко вперёд. — Откуда у тебя любимая игрушка Одеялка? — всё-таки не выдержал, и спросил Бакуго, когда скатики кинулись в погоню. — Это не она, — лукаво улыбнулся отец. — Пришлось пойти на маленькую хитрость, чтобы расшевелить Одеялко. Мицуки подала идею, а Рио наколдовал. И сработало. — Да, сработало, — усмехнулся Бакуго и недовольно цыкнул. — Блин, я так распинался перед Одеялком, а он меня демонстративно игнорировал… А тут, стоило только показать шарик с перьями, как Одеялко сразу же ожил… Где справедливость? — Дело не в справедливости, Кацуки. Одеялко просто надо было отвлечь и переключить его внимание — так Мицуки мне объяснила. С тобой в детстве было так же: когда ты дулся на нее, я тебя отвлекал, а когда на меня — она. Я уже успел подзабыть этот прием, а Мицуки всё помнит. — Блин, быть родителем так сложно… Столько всего надо помнить и уметь — это же кошмар, — Бакуго закатил глаза. — А знаешь, что мне деда тут заявил? — Ну? — Что фамильяры, как и дети, — отражение своих создателей… Значит, деда обидчивый, получается? — Думаю, не столько обидчивый, сколько боящийся, что его на кого-то променяют. А вот Белоснежка — умница: не бросила Одеялко, поплыла успокаивать и стойко переносила его плохое настроение. Очень похоже на тебя нынешнего. — Правда? — Да, Кацуки, правда. Может быть раньше ты бы и повел себя по-другому, но сейчас ты поступаешь именно так — не отступаешь и разбираешься с проблемой. Кстати, чуткость и сопереживание — это тоже твои новые черты. Ты проделал большую работу над собой, сын. — Спасибо, пап. — И если тебе показалось, что твои извинения перед Одеялком не возымели эффекта, то могу тебя с уверенностью заверить, что это не так. Просто иногда обида захлёстывает настолько сильно, что извинения, вроде, и слышишь, а принять их не можешь, пока обида и огорчение не отпустят. Разве у тебя такого не было? Бакуго призадумался и не сразу заметил Одеялко, несущегося к нему с красным воланчиком во рту. А когда его нетерпеливо шлепнули плавником по щупальцу, обрадовался. Похвалил скатика, погладил по спинке, дождался Белоснежку, которая чуть-чуть отстала, и снова кинул воланчик вперед. Когда фамильяры уплыли, он хмыкнул и посмотрел на отца. — Да, бывало такое. И на деда я обижался долго, и на вас с ма. Даже с Эйджи один раз такое случилось… Но он так искренне извинялся, что я сразу как-то его простил. Да и Эйджи меня прощает сразу, поэтому я так растерялся, когда Одеялко продолжил меня игнорировать после извинений. — Ну, как я уже говорил, все мы разные. И ситуации бывают разные. Кто-то может простить быстро, а кому-то требуется больше времени. Иногда даже я долго дуюсь на Мицуки, но потом все равно прощаю. — Ого, — удивился Бакуго. — Мне казалось, что ты из тех, кто быстро прощает… Но да, ты прав, пап, ситуации разные бывают. — Поэтому не торопи Одеялко. Дай ему пережить обиду и он сам к тебе придет мириться. — Ладно, — кивнул Бакуго и рассмеялся. — Смотри, Белоснежке всё-таки удалось сравнять счеты. — Ага, — улыбнулся отец, смотря на мчащуюся к ним Белоснежку с воланчиком, вокруг которой кружил Одеялко и пытался отобрать игрушку, но она ему не позволяла. Бакуго поздравил Белоснежку с победой и предложил Одеялку взять реванш на обратной дороге: они почти приплыли. Тот был совсем не против: позволил себя погладить, а потом игриво шлепнул плавником Белоснежку и кувыркнулся в воде, мол, смотри, что умею. Та кивнула и в точности повторила его движения. Одеялко, казалось, озадаченно посмотрел сначала на нее, а потом на Бакуго. Тот только развел руками. — Я же предупреждал, что у вас одинаковые способности, чтобы каждому не обидно было. — Зато вы можете вместе разучивать новые пируэты, — подал идею отец. — Разве это не прекрасно? Одеялко мотнул хвостом из стороны в сторону, что-то обдумывая, а потом рванул вверх, завис на секунду, и резко сиганул вниз, закручиваясь по спирали. — Ооо, «штопор»! Красава! — одобрительно поцокал языком Бакуго и пояснил отцу: — Нам этот трюк Эйджи в небе показал. Деда потом честно признался, что чуть в штаны не наложил от страха, — скорость падения была просто бешеная. — Охотно верю. Даже в воде выглядит впечатляюще. Молодец, Одеялко! Бакуго посмотрел на Белоснежку. — Будешь повторять? Та отрицательно помотала головой, подплыла к отцу и приземлилась ему на плечи. — Похоже, Белоснежка притомилась, — хмыкнул отец и погладил ее щупальцем. — Не вопрос, донесу тебя до пещеры. — Хочешь и я тебя так донесу, если ты устал? — без задней мысли предложил Одеялку Бакуго. — А дома креветок поешь и отдохнёшь, пока я с камнями разбираюсь. Одеялко немного помялся, посмотрел на удобно устроившуюся Белоснежку, кивнул и тоже примостился на плечах Бакуго. Тот посмотрел на отца, довольно улыбнулся, и они оба медленно поплыли дальше, придерживая скатиков щупальцами, чтобы те не соскальзывали. — Мы с тобой как папы с мелкими детьми, — невольно пошутил Бакуго. — Ты меня в детстве тоже носил на спине, когда мы плавали всей семьёй в гости, помнишь? — Было дело, — тепло улыбнулся ему отец. — Ты обычно был самым энергичным среди остальных детей: носился как угорелый и отказывался спать днём — это типа для слабаков… А вечером, когда надо было плыть домой, ты уже засыпал на ходу. Поэтому приходилось тебя нести на спине. — А я доставлял много хлопот, да? — Иногда — очень, — не стал отнекивается отец. — Постоянно требовал аргументов почему ты должен был что-либо делать. Твоим излюбленным ответом было «нет». И это подбешивало, знаешь ли… — Мда… Я был ещё тем мелким говнюком. — Точно, — усмехнулся отец. — Но Рио нашел на тебя управу: после того, как он присоединился к твоему воспитанию, ты стал более покладистым. Через пару-тройку лет, правда. — Что, прям реально покладистым? И даже характер не показывал? — усмехнулся Бакуго, с интересом слушая про себя прошлого. — Конечно показывал. Ты постоянно отстаивал свою позицию. Я о том, что ты перестал жёстко трепать нам с Мицуки нервы, и на всё говорить «нет». Тогда настало время каких-никаких компромиссов. Лет с восьми с тобой можно было относительно быстро договориться. А потом ты внезапно заявил, что хочешь выходные проводить у нас. — Ага, помню. Надо было отдохнуть от диктатуры деды. Вот он был жёстким. Но, наверное, так и надо было. — Да, именно так и надо было, Кацуки — у нас с Мицуки на жесткость просто не хватало моральных сил. И слава морскому богу, что Рио за тебя взялся, и приучил тебя к дисциплине и порядку. И пусть тебе и бывало с ним очень тяжело, но он научил тебя одной важной вещи — не ждать вдохновения и настроения, а делать через «не хочу» и «не могу». Посмотри, сколького ты, благодаря этой способности, добился — тебе всего лишь девятнадцать, а Рио настолько уважительно о тебе, как о маге, отзывается. — Приятно, черт возьми, — порозовел Бакуго, подплывая к своей пещере и снимая защитное заклинание. — Покормишь скатиков, пока я колдую? — Конечно, Кацуки, — отец погладил его щупальцем. — Не беспокойся и спокойно занимайся камнями — я о Одеялке и Белоснежке позабочусь.