Aqua et ignis

Бакуго елозил по кровати и вжимался лицом в подушку: сон про поцелуи с Эйджиро был красочным и очень волнительным. Они расположились на палубе того самого затонувшего парохода, в котором не так давно играли в прятки и прыгали на кроватях. Вокруг носились разноцветные рыбки, которых нещадно гонял Одеялко, а через толщу воды пробивались лучи солнца. Эйджиро, лежащий под ним, с ног до головы покрытый красной чешуей, с колыхающими в воде распущенными волосами и раскинутыми в стороны перепончатыми крыльями, был похож на мистическое существо из бестиария. Бакуго гладил его всего щупальцами, ловил подергивающийся хвост и целовал в припухшие губы. Эйджиро обнимал его за шею, выгибался навстречу и довольно облизывался, когда они ненадолго останавливались, чтобы перевести дыхание. А затем снова притягивал Бакуго к себе и без стеснения целовал в ответ. Они игрались языками, оттягивали губы губами, чмокались куда попало и жадно гладили друг друга везде, докуда могли дотянуться. От происходящего шумело в голове, по позвоночнику разбегались сладкие мурашки и удовольствие закручивалось в тугой, горячий узел где-то глубоко внутри. И чем головокружительнее становились поцелуи, тем хуже чувствовал себя сам Бакуго: горячий узел все больше распирал изнутри, щупальца противно кололись иголками, а когда Эйджиро решил поменяться местами и вместе с ним перекатился по палубе, то его настолько сильно шарахнуло неизвестно откуда-то взявшимся электричеством, что показалось будто небо со звездами ухнуло прямо на голову… Бакуго резко распахнул глаза и сначала не понял куда делись Эйджиро, Одеялко и пароход, но потом взгляд сфокусировался на настенных часах, показывающих половину девятого утра, и он с сожалением осознал, что поцелуи под водой ему просто-напросто приснились. Заторможено посчитав, что поспал он всего-то четыре часа, Бакуго провел по лицу ладонью и шепотом чертыхнулся — ну вот надо же было проснуться на самом интересном месте! Зевнув во весь рот, он уже было собрался повернуться на другой бок и досыпать дальше, как почувствовал необъяснимую пульсацию между ног и то странное, распирающее изнутри, ощущение из сна. Бакуго осторожно сдвинулся в сторону из-под перепончатого крыла, откинул одеяло, медленно сел, и застыл, ошарашенно смотря на пижамные штаны. Те внушительно топорщились спереди, а человеческий член, никогда до этого не доставлявший никаких проблем, сильно распух и подрагивал. «Твою же мать…» Бакуго перевел растерянный взгляд на наследного принца, сладко спящего на боку, и аккуратно приподнял одеяло с его стороны: у Эйджиро со штанами и членом все было в порядке — никакого бугра… «Что за нахер?! Порча? Проклятие? Отравление?» Мгновенно прикинув возможные варианты, Бакуго быстро зашептал все ему известные заклинания против порчи и проклятий. Однако даже после такой массированной магической атаки ничего не поменялось: внушительное вздутие все также продолжало распирать штаны. «Бля, раз это не проклятие и порча, то вряд ли и отравление: с Эйджиро-то, вон, все хорошо — спит себе… Тогда что за херня у меня творится?» Бакуго решил осторожно пощупать эту престранную шишку, как он ее по себя окрестил, чтобы разобраться насколько все плохо, и легонько надавил на выпуклость. Волна, очень похожая на ту, из сна, прокатилась по всему телу и Бакуго едва успел сжать зубы, чтобы не заматериться в голос от необъяснимого ощущения, пронзившего его с головы до ног. Осторожно выдохнув, он тут же опасливо отдернул руку. «А вдруг эта «шишка» возьмёт и лопнет, как те взрывающиеся рыбы, и я останусь без члена?! — Бакуго невольно дернул лопатками: по позвоночнику пробежал ощутимый холодок. — Ну нафиг…» Он ещё внимательнее присмотрелся к вздутию и прислушался к себе: член болезненно покалывало и он едва уловимо вибрировал, но вроде взрываться не собирался. В какой-то момент ему почудилось, что выпуклость дернулась. «Неужели внутри паразит?!» — Бакуго совсем поплохело. Он вцепился похолодевшими пальцами в простынь и в упор уставился на бугор. Тот вроде не двигался, но появилось нестерпимое желание еще раз прикоснуться к нему рукой, а ещё лучше снять штаны вместе с трусами. «А это что вообще такое?! Пиздец… Кто-то явно воздействует на меня извне!» Другого объяснения почему у него внезапно появился такой иррациональный порыв не было. И раз желание не было его собственным, значит, оно было чужим… «Блядь! Что за извращенцу интересно в такую рань посмотреть на мое голое «достоинство»? Он бессмертный, что ли?! Думает, так просто теперь отделается?!» Бакуго хищно ощерился и заозирался, шепча заклинания одно за другим и пытаясь рассмотреть того, кто над ним так изощренно издевается. Однако, к его очень большому разочарованию, в комнате, кроме них с Эйджиро, никого не было. Бакуго недовольно фыркнул, дернулся и зашипел, когда ткань штанов надавила на вздутие. Ситуация уже начала конкретно подбешивать. Наколдовав себе стакан воды, Бакуго залпом выпил и снова свирепо уставился на выпуклость, стараясь не поддаваться истерике и мыслить логически. «Что я выяснил: внутри «шишки» вроде никто не копошится, это не отравление, не порча и не проклятие. Значит, магия отпадает. Извне на меня никто не воздействует, внутри вроде тоже — не человеческий же член, у которого нет ни мозгов, ни магических способностей, мне приказывает? Именно, — он почесал затылок. — Тогда что в остатке? Пока не разобрался, руками «шишку» не трогать и штаны не снимать, — никто мне не будет указывать, что я должен делать!» Следующей в голову пришла мысль, что разбираться с бугром в штанах все равно придется — это же воспаление, которое надо снимать или дальше все только хуже будет. Сколько историй дед ему рассказывал, когда пациенты вовремя не обращались, и приходилось резать, а иногда даже и совсем отрезать. Перспектива, конечно, не очень радовала: как справиться с болезнью, если не знаешь что ее вызывает, без записей деда и необходимых ингредиентов? «Так, что я советую посетителям, когда они вваливаются ко мне с какой-нибудь болью ли вздутием? Отвар или зелье». Отвар или зелья у него не было и сварить было не из чего. К родителям обращаться нет смысла — они сами обзавелись человеческими телами недавно и мало что про них знают, Эйджиро будить и смущать не хотелось. Кто еще ему мог помочь? «Мина!» Бакуго вмиг сделался невидимым и переместился к дверям комнаты Мины и Хитоши, очень надеясь, что они проснулись. Он пару раз стукнул костяшками пальцев и начал нервно переминаться с ноги на ногу в ожидании ответа. Нянечка, поправляя платье, открыла через два вздоха и одно шипение сквозь зубы — надо было стоять смирно, а не дёргаться — теперь болящий член причинял ещё больше неудобств. — Кто здесь? — недоуменно поинтересовалась Мина, разглядывая, как ей казалось, пустой коридор. — Мина, это я. Мне нужен отвар или зелье, — выдохнул Бакуго и покраснел. — Знаешь где достать? — Кацуки? — розовые брови на лице нянечки мгновенно взлетели вверх. — Заходи давай и объясни, что случилось. Он быстро юркнул в просторную спальню, сделал пару шагов от двери и застыл, не снимая невидимости. — Кацуки, почему ты прячешься? — поинтересовалась Мина, не понимая, где он стоит. — Потому, что выглядит тупо, но я не знаю как лечить, поэтому и решил обратиться к тебе — может ты знаешь, что это за человеческая болезнь и подскажешь, как быть? — Поняла. А теперь покажись, чтобы я знала как тебе помочь. Бакуго стал видимым и повернулся к Мине передом. — Я проснулся, а у меня «шишка»… — он показал пальцем на бугор в штанах. — Сначала я проверил как там Эйджиро — у него все в порядке. Потом прочитал заклинания от всего, что мне пришло в голову — порчи, проклятия, на воздействия извне, но ничего не помогло… Может ты знаешь, что это за болезнь? Если нет, то придется плыть домой и рыться в записях деда… Мина внимательно выслушала его и улыбнулась. — Кацуки, во-первых, это не болезнь, а, во-вторых, я знаю кто тебе может помочь без всяких зелий. Пойдем. — Без зелий? Правда? — неверяще переспросил Бакуго, осторожно шагая за ней следом к ванной. Нянечка толкнула дверь и Бакуго увидел полуголого Хитоши, который выглядел очень странно: половина лица у него была покрыта мыльной пеной, а в руке он держал что-то похожее на нож. — То есть без зелий — это, значит, отрезать? — ошарашенно предположил он, когда Мина подтолкнула его к Хитоши. — Никто ничего отрезать не будет, — тут же поспешила успокоить его нянечка, а Хитоши отложил острый предмет на бортик раковины и вопросительно посмотрел на них. — Что за паника с утра пораньше? — Тут у Кацуки «утренняя болезнь», — Мина выразительно кивнула на «шишку». — И он не знает, как ее «лечить». Хитоши невозмутимо мазнул взглядом по топорщящимся штанам Бакуго и понимающе хмыкнул. — Сейчас разберемся. Как только нянечка скрылась за дверью, Хитоши подошел ближе и положил ладонь на плечо Бакуго. — Это нормальная реакция с утра, так что не переживай. — Да?! — потрясенно переспросил Бакуго, рассматривая его лицо. — Так теперь будет каждое утро? — Может не каждое, но очень часто. Хитоши обвел взглядом помещение и снова хмыкнул. — Думаю, лучше всего будет в ванне. Ты забирайся в воду и выполняй мои инструкции, а я продолжу бриться. Хитоши отошел к раковине, взял «нож» и провел им по щеке, словно срезая мыльную пену. Бакуго очень хотелось посмотреть подольше, но между ног вдруг сильно потянуло, и он, шипя и матеря человеческие тела, начал осторожно раздеваться. Как только он аккуратно стянул штаны с трусами до середины бедер, член буквально выпрыгнул из сдерживающей его преграды, шлепнул Бакуго по животу и так и остался в вертикальном положении. Он хмуро посмотрел на вздыбленный орган, который оказался намного больше привычного размера, дёрнул штаны и трусы ниже, переступил через упавшую одежду и подошёл к наполненной ванне. Похоже, Мина с Хитоши собирались помыться, а тут он со своей проблемой… Бакуго вздохнул и осторожно забрался в теплую воду, немного поерзал, устраиваясь поудобнее, и посмотрел на Хитоши, который уже успел «срезать» пену с половины лица. — И что теперь? — Обхвати свою проблему рукой и сожми пальцы — будто стараешься сдавить в кулаке. Рука должна прилегать плотно, но больно быть не должно. Получилось? Молодец. А теперь двигай рукой вверх и вниз. — Быстро или медленно? — сдавленно поинтересовался Бакуго, выполнив указание пару раз. — Это уже тебе решать — как нравится, — ответил Хитоши, продолжая «бриться». — Я люблю быстро, но иногда хочется и медленно — по ситуации. — Угу, — только и смог из себя выдавить Бакуго, быстро двигая рукой по члену: на внятную речь он уже не был способен — новые, яркие ощущения просто оглушали. Он прикрыл глаза и невольно захлебнулся воздухом от острого наслаждения, прокатившегося по всему телу. Если до этого кто-нибудь ему бы сказал, что простое движение по человеческому члену может погрузить в самый настоящий бушующий шторм — ни за что бы не поверил. Сжав пальцы вокруг члена чуть-чуть сильнее, Бакуго не удержался и застонал. Будто издалека до него донёсся одобрительный комментарий Хитоши, чтобы продолжал в том же духе до победного, и Бакуго, сорвано дыша, задвигал рукой как сумасшедший. В один момент все ощущения обострились до невозможности, сердце исступлённо застучало, в ушах зазвенело, а температура тела подскочила так, что по вискам покатился пот. Горячий узел, столько времени распиравший изнутри, превратился в беснующийся огненный шквал, который мощно прокатился по всему телу Бакуго, выгнул его в сладкой судороге и схлынул, а онемевший, ослепший и оглохший Бакуго, совершенно потерявшись во времени и пространстве, бессильно сполз под воду. — Кацуки… Кацуки! — голос Хитоши слышался будто через толщу воды. — Да очнись же, черт тебя дери! Бакуго еле разлепил непослушные веки: непередаваемо хотелось спать. — А? Что? — он непонимающе уставился на взволнованного Хитоши, который держал его за плечи и чертыхался. — Теперь уже ничего, — с облегчением улыбнулся он и отпустил Бакуго. Отпустить-то отпустил, но Хитоши продолжал стоять, нависая над ним. — Чего не предупредил, что утонуть не можешь? — В плане? — Бакуго всё ещё пребывал в состоянии приятной опустошенности и не до конца осознавал реальность. Хитоши скосил глаза вниз и Бакуго завис: он никак не ожидал очнуться вместо ног с щупальцами, которыми он намертво вцепился в руки кузнеца. Он быстро убрал их в воду, прикрыл глаза и вернул себе человеческие ноги: демонстрацию своего «достоинства» Хитоши он еще мог перенести, но вот отвращение к своей истинной сущности — нет. Все, что угодно, чтобы не видеть эту эмоцию на лице кузнеца. — Извини… Это скорей всего непроизвольно вышло, я не хотел… — виновато пробурчал покрасневший Бакуго. — Надеюсь, я тебя не ранил? — Нет. Ты не причинил мне боли. Просто искал поддержки насколько я понял. — Да, скорее всего, — согласился Бакуго и уставился на воду: он чувствовал себя дико неуютно. Тут он заметил небольшие белесые сгустки, плавающие на поверхности воды и решил перевести тему. — А это что такое? — Семя, — Хитоши разогнулся, нахмурился и потер шею под недоуменным взглядом Бакуго. — То, что из тебя выплеснулось. Если бы оно попало в женщину, то у вас могли бы быть дети. — Аааа… То есть, такая… кхм… деятельность всегда заканчивается выплеском семени? — Когда ты возбужден — всегда. Но, когда твой младшенький становится по стойке смирно с самого утра — это может быть и просто желание сходить в туалет. Облегчился, и он опадает, — Хитоши очень образно выразил свою мысль и с хрустом потянулся. — Младшенький? — невольно хихикнул Бакуго. — Новое название для члена... Хитоши тоже улыбнулся и проворчал: — Ну, решил побыть культурным, поэтому — младшенький. — Мне нравится. Намного лучше чем «достоинство», как его Эйджиро пафосно называет, — после этой фразы они оба расхохотались. Отсмеявшись, Хитоши наклонил голову и пытливо посмотрел на Бакуго. — А чего щупальца убрал? Выглядело внушительно. — Ну… А вдруг тебе противно? Представляю, как ты офигел, когда побежал спасать парня, а он вообще не человек, а непонятная тварь, которая тебя схватила, да ещё и не руками… — Ты не тварь, Кацуки, угомонись, — Хитоши осторожно присел на бортик ванны. — Я не знаю название твоего вида, но помню, что в детстве мне бабушка рассказывала, что в море живет много необычных существ. Мне всегда казалось, что это сказки, но после того, как я узнал про Эйджиро, то понял смысл выражения: «Сказка быль, да в ней намек — добрым молодцам — урок». — Да-да, я тоже вчера понял, что в сказках много правды, просто она хитро подаётся, — согласился Бакуго и прошептал заклинание трансформации. — Наш вид называется — сесаелии. Мы наполовину люди, наполовину — осьминоги. Хитоши внимательно выслушал, одобрительно хмыкнул и протянул руку вперед. Бакуго обхватил мощное запястье одним щупальцем, а вторым провел по широкой ладони. — Можно трогать как хочется, — добавил он, наблюдая с каким интересом кузнец рассматривает свою руку и его щупальца. — А тебе больно превращаться? — Мне — нет, я использую магию в отличие от Эйджиро. Но мне надо, так сказать, разминать щупальца, как и Эйджиро — крылья. Это трудно объяснить. — Я понимаю. У меня бывает такое ощущение, когда я долго не кую. Я тоскую по запахам, обстановке и атмосфере. — Да, да, все именно так: и человеком быть хорошо, но самим собой — намного привычнее. — А у Масару и Мицуки тоже красные щупальца, да? — озорно блеснул глазами Хитоши, бережно поглаживая присоски. — Или это как с волосами — у каждого своего цвета? — Могу предложить посмотреть самому, если ты не против окунуться в море. — Только если они согласятся. Нельзя решать за других. И Мине надо рассказать, если не знает. — Мина знает. Мы уже были на одной подводной совместной рыбалке, — Бакуго бессовестно сдал нянечку. — Только не предъявляй ей претензий, ладно? Я бы все равно разделил бы с тобой эту тайну, просто не думал, что это произойдет настолько внезапно… — Какие претензии? Никаких претензий. Секрет-то чужой, — тихонько фыркнул Хитоши. — Но благодарю, что дал мне возможность узнать тебя получше. Бакуго невольно улыбнулся на «благодарю». Из уст Хитоши оно прозвучало очень торжественно. Он немного осмелел и еще двумя щупальцами ловко обнял кузнеца за голый торс и начал легонько поглаживать. — Ого… Еще и так можно, — улыбнулся Хитоши и замер, словно прислушиваясь к своим ощущениям. — Дюже приятно. Дивный расслабляющий массаж. — Ага. И заодно обнимашки, — подтвердил Бакуго. — Слушай, а что это — «бриться»? — Это острым предметом — бритвой срезать волосы под корень. Если не буду срезать, вырастут борода и усы, — Хитоши показал свободной рукой на лице, где появятся волосы, если от них не избавляться. — А бриться обязательно? — Неа. Но Мине нравится гладкое лицо. Приходится бриться. Эх… — А это больно? Со стороны выглядит страшно. — Не, ну можно порезаться, пока руку не набьешь… Но чаще — просто лень. Но тогда буду спать отдельно. — С Миной не забалуешь, — Бакуго посочувствовал Хитоши. — Лишние волосы — спишь один. — В отношениях всегда так — приходиться находить решение, которое устраивает всех. Я — бреюсь, а Мина носит длинные волосы, хотя любит короткие. Каждый делает шаг навстречу к другому. Хитоши помолчал, уже двумя руками поглаживая щупальца в ответ, а потом встрепенулся. — Ты, это, спрашивай про младшенького, если что непонятно. Постараюсь ответить. У тебя же это впервые, так? Бакуго подтвердил, что да — у него такое впервые и как у человека, и как сесаелии. То есть, он в общих чертах знает про размножение, но до этого никогда никаких особых порывов и реакций не было, а тут — как гром среди ясного неба… Обрадовался, что можно узнать побольше про такие интимные реакции человеческого тела и засыпал кузнеца вопросами: а с возбуждением можно только в воде справляться? А если не в воде, то лучше стоя, сидя или лёжа? А если утром нет времени или не хочется, чтобы кто-то видел стоящий член, то как поступить? А возбудиться можно только из-за снов? А у Эйджиро тоже должен стоять член по утрам, правильно? А если он не видел, то тот маскировал это, верно? Невозмутимый Хитоши немного даже растерялся от такого количества «а если», но честно и как можно понятнее ответил на все. Бакуго узнал, что вызывает возбуждение и в какой позе лучше спать, чтобы оно было меньше с утра; как не промахнуться и не загадить весь туалет, когда хочется облегчиться, а член стоит; как и где лучше решать проблему со «стояком»; что делать, чтобы другие этого не увидели. Кроме физиологических и технических нюансов, Хитоши ещё рассказал про социальные и психологические: показывать, как ты «играешься с младшеньким» — не только неприлично, но и не принято даже перед друзьями. И просить других мужиков показать, как они это делают — тоже: за такое можно и не только в глаз получить, но ещё и обидным прозвищем обзавестись, а также стать героем грязных сплетен — любой намек на интимность между мужчинами осуждался. Бакуго слушал, открыв рот, и впитывал новую информацию как губка. Он все больше убеждался, что обсуждать свою симпатию к Эйджиро он может только с очень узким кругом лиц, а их близкую дружбу надо оберегать как зеницу ока: будущий король не может себе позволить быть героем грязных сплетен. По словам кузнеца, Эйджиро мог уже знать о «стояке» — у людей принято, что отцы, как только сыновья становятся постарше, рассказывают им об этом, но король был очень занятым, и вполне мог не успеть рассказать, так что возможно, что наследный принц еще не в курсе. Вода в ванне остыла и Хитоши предложил закругляться и идти уже завтракать. Погладил ещё раз щупальца, потом быстро умылся, выдал полотенце и оставил наедине — приводить себя в порядок. Бакуго в глубокой задумчивости помылся, вытерся, снова натянул на себя пижаму и отправился завтракать, для себя решив, что при следующим разговоре с дедом вытрясет из него все подробности про интимность не только между людьми, но и между мистическими существами.