𝕷𝖔𝖘𝖙

☾☾☾

      Время протекает в неравномерном ритме, будто кто-то решил поиграть с его ходом: то ускоряя до сумасшествия, то растягивая до предела, делая каждый миг мучительно долгим. Для Бомгю это ощущение становится особенно тягостным в последние дни: пустота, оставленная отсутствием Тэхёна, пронизывает его насквозь, как холодный осенний ветер, пробирающийся под полы тёплого пальто в морозный день.       Это не просто пропажа одноклассника — это словно стёртый штрих в картине, который являлся не просто деталью, а тем, что соединяло всё воедино.       Каждый день без него усиливает тревогу, превращая даже обычные моменты в цепь неразрешимых вопросов. Бомгю понимает, что врать себе бессмысленно. Мысли о той ночи возвращаются снова и снова, чтобы в который раз взять его сердце в тиски и заставить кровоточить, пропускать удары и молить о пощаде. Каждый раз, когда перед глазами всплывает образ Тэхёна, мир будто замирает. Грёзы о его губах, распухших от поцелуев, и тихих, почти молящих звуках заставляют душу метаться, искать выход из западни. Но единственное, на что он натыкается, — собственное отражение, кричащее о помощи.       — Чёрт, — тихо шепчет Бомгю, прикладывая ладони к лицу, пытаясь стереть эти образы, но они слишком глубоко въелись в его сознание. Он не должен был заходить так далеко. И теперь, когда Тэхён отвечает ему красноречивым безмолвием, мысль о том, что его собственная несдержанность могла всё испортить, сводит с ума.       В какой-то момент, не находя выхода, Бомгю просто идёт туда, где можно побыть наедине с тишиной. Хотя тишина — слишком громко сказано. Вокруг царит гул разговоров, смех, гулкие шаги по школьному двору. Всё это слышится будто сквозь вату, приглушённо, неразборчиво, словно он слушает окружающий мир из-под воды.       Бомгю бредёт дальше, не отдавая себе отчёта, куда ведут ноги, пока не замечает впереди знакомый силуэт, раскинувшийся на траве. Ёнджун сидит, подставляя лицо лёгким порывам ветра, лениво крутит в руках пачку сока и что-то рассеянно рисует кончиком ботинка на земле. Его поза говорит о безмятежности, но стоит Бомгю сделать ещё пару шагов, как тот чуть приподнимает голову, будто заранее знал, что Бомгю рано или поздно подсядет рядом.       — Хреново выглядишь, — буднично замечает Ёнджун, даже не открывая глаз.       Бомгю не отвечает. Он просто тяжело опускается рядом, закидывает руки за голову и смотрит в серое, затянутое облаками небо. Воздух пропитан запахом влажной земли, мокрой листвы и слабым ароматом табака — похоже, Ёнджун успел заглянуть в курилку, перекинувшись со знакомыми парой фраз.       — Так... — голос Чхве звучит лениво, но в нём чувствуется лёгкая настороженность. — Что между вами произошло?       Бомгю чуть дёргается. Этот вопрос он ждал, но в то же время надеялся, что он не прозвучит. Он чувствует, как Ёнджун наблюдает за ним боковым зрением, но делать вид, что его тут нет, уже бесполезно. Его веки невольно прикрываются, а уши впитывают хаос, сотканный из весёлого смеха, дерзких выражений и звуков игры в футбол. А чуть поодаль слышно и Хёнджина, беззаботно выкрикивающего свои очередные насмешливые фразы:       — А что между ними ещё могло произойти? Неудачно потрахались, после чего наш ледышка решил, что Бомгю не достоин делить с ним один воздух, — смеётся, намеренно задевая юношу за живое, поскольку Тэхён стал одной из причин, из-за которой Бомгю стал больно уж рассеянным на игровом поле. — Только вот, — касаясь пальцем подбородка, задумывается он. — Если Бомгю неудотворил его членом, то что насчёт тебя, зефирка? Заколебал разговорами о губных помадах? — громко задаётся вопросом Хёнджин, вызывая взрыв смеха футбольной команды.       — Заколебал разговорами о твоей импотенции, которой ты обзаведёшься совсем скоро. Если ещё раз посмеешь открыть свой миленький ротик, — мурлычет Ёнджун, лениво протягивая фразу, а затем, небрежно вскинув руку, показывает собеседнику неприличный жест.       Его голос звучит легко, почти беззаботно, но в глазах вспыхивает едва заметное раздражение. Однако стоит ему поймать выражение лица Бомгю — тень напряжённости, еле заметное морщение лба — как вся его бравада мгновенно испаряется.       Не говоря ни слова, Ёнджун резко поднимается с земли и легко, но настойчиво, тянет Бомгю за собой. Тот послушно следует за ним, позволяя увести себя подальше от шума и цепких взглядов.       Они останавливаются в чуть более уединённом месте, где воздух кажется чище, а голоса — приглушёнными. Ёнджун молчит, терпеливо давая Бомгю время собраться с мыслями. Но пауза затягивается, слишком долгое молчание давит на виски, заставляет нетерпеливо постукивать пальцами по бедру.       В конце концов, он не выдерживает.       — Ну? — негромко, но требовательно бросает он и, не дождавшись реакции, несдержанно тянет Бомгю за рукав рубашки, вынуждая того хотя бы шевельнуться.              — Я сам не могу это объяснить, — наконец отвечает Бомгю, опуская взгляд на свои новые фирменные кроссовки, любезно врученные матерью на прошлой неделе.       — Послушай, я понимаю, что это может быть слишком личным, — осторожно начинает Ёнджун, тщательно подбирая каждое слово, чтобы не давить слишком сильно. — Но ты должен понять и меня. Я никогда не видел Тэхёна таким. Никогда, — подчёркивает, невольно вырывая сорняк из почвы. — Обычно он холоден, но всё же понятен. А сейчас... Он как канат, который кто-то слишком долго тянул в разные стороны. Ещё чуть-чуть — и волокна начнут рваться, одно за другим, — ладонь Ёнджуна проезжается по лбу, откидывая с лица чёлку. Теперь изящные острые брови выразительнее подчеркивают его серьёзность.       — Он не берёт трубку, не отвечает на сообщения. Даже дверь не открывает. Это ненормально. Я беспокоюсь, Бомгю, — последнее предложение звучит с отчаянием, что трогает собеседника до глубины души.       Бомгю прикрывает глаза и ложится спиной на прохладную траву. Он чувствует, как она покалывает кожу сквозь ткань рубашки, но это помогает ему сосредоточиться. Вздохнув, он коротко рассказывает о том, что произошло.       Всё время, пока он говорит, в нём растёт чувство вины. Даже перед Ёнджуном, который кажется таким раскрепощённым и понимающим, он чувствует себя неловко. Это похоже на исповедь, которую он не хочет давать, но должен. Однако Ёнджун слушает внимательно, не перебивая, а когда рассказ заканчивается, он отпускает тяжёлый смешок, перекатывая пачку сока в руках.       — Мы сейчас точно о Тэхёне говорим? — переспрашивает он, прикрывая рот ладонью, чтобы сдержать смех.       Бомгю молча качает головой, волосы его рассыпаются по траве. Ёнджун мило улыбается и тянется к ним, убирая пожелтевшие листья.       — У тебя такие красивые волосы, — говорит он задумчиво, рассматривая выбивающуюся из цветовой гармонии седую прядь. — Знаешь, я всегда думал, что длинные волосы делают парней до безобразия привлекательными. Не удивительно, что Тэхён не устоял перед тобой. Хотя, если честно, я не считаю, что я хуже тебя, — обиженно дует губки, машинально запуская пальцы в розовые волосы. — Только почему он послал меня на три буквы, а тебя пустил в свои штаны?       Бомгю поднимает брови, удивлённый откровенностью друга.       — Ты хотел затащить его в постель? — спрашивает он, голос звучит скорее шутливо, чем серьёзно.       — Ты ведь его видел, — беззлобно хмыкает Ёнджун. — Знаешь, такой уж я человек. Когда вижу препядствие, хочу всеми силами его преодолеть. Но броня Тэхёна оказалась прочнее, чем я думал, поэтому сдался почти сразу же. Эх, а ведь так хотелось побывать под его телом, — мечтательно тянет «лис», поглядывая куда-то вдаль. И даже не замечает, как человек подле него криво тянет улыбку, будто эта информация никак не вызывает у него двояких чувств.       — Так, что ты думаешь делать дальше? — неожиданно спрашивает Ёнджун, слегка сдвигаясь ближе к Бомгю, который успевает скрыть выражение лица в изгибе локтя. — Нам стоит подождать, пока Тэхён сам объявится, или что-то предпринять?       Бомгю отвечает не сразу. Он поджимает губы, ведь он так же, как и Ёнджун, делал попытки поговорить с ним. В тот день, после тренировки, завидев редкий огонёк в окне, он инстинктивно двинулся в сторону устрашающего дома, который раннее отталкивал одним своим видом. Но отчего-то именно в тот момент, его сердце колотилось не от страха, а от щемящей боли за грудной клеткой. Наверное, Бомгю просидел под его дверью несколько часов, но ответа так и не последовало. Лишь погас свет, унося с собой признаки жизни.       Рот открывается для очередного дежурного ответа, однако в беседу неожиданно вклинивается третье лицо.       — Привет, — голос звучит ровно, но в нём чувствуется какая-то неестественная расслабленность. Субин стоит перед ними, грудь ходит ходуном, словно он долго кого-то выслеживал или бегал, но в его взгляде нет ни следа усталости — лишь хищное спокойствие.       Он устало упирается ладонями в колени, приглушённо смеётся и выпрямляется, не сводя с них глаз.       — Я вас повсюду искал, — объясняет он, убирая синюю чёлку с глаз плавным, почти отрепетированным жестом.       Бомгю ощущает странный холодок в груди. В словах Субина есть что-то, что его тревожит. Обычный вопрос, обычный голос — но под поверхностью таится что-то ещё, что-то, от чего его интуиция невольно напрягается.       — Что-то случилось? — удивлённо интересуется Ёнджун, успевший позабыть о его существовании. Даже их совместная ночь не сделала его для Ёнджуна кем-то значимым — просто ещё одно имя в длинном списке сексуальных партнёров. В школе Ёнджун предпочитает уходить в учёбу и растворяться в препирательствах с Хваном, потому успехи Субина ускользнули у него из-под носа. Ну, и если быть откровенными, ему нет до него никакого дела.       — Надеялся узнать у вас кое-что, — отвечает Субин, параллельно присаживаясь напротив них. И вовсе не смущаясь противоречивых взглядов выкрикивающих: «Не мог бы ты уйти, у нас тут вообще-то серьёзный разговор», спрашивает в лоб: — Вы не знаете, куда запропастился Тэхён?       Ёнджун в миг напрягается, прищурив глаза, словно пытаясь разгадать истинные намерения. На его памяти ещё никто так откровенно не интересовался Тэхёном. А если быть точнее, ни у кого не было повода к нему обратиться. Он тихий, отстранённый, скрытный, что не даёт другим возможности найти с ним точку соприкосновения.       Так как же так вышло, что незнакомый человек, приехавший сюда недавно, сразу заинтересовался таким, как Тэхён?       — Зачем он тебе? — голос Ёнджуна сохраняет спокойствие, но в нём явно ощущается настороженность. Субин чуть пожимает плечами, но его взгляд продолжает метаться между ними, пытаясь подобрать нужные слова, которые не воспримятся в штыки.       — У меня к нему есть несколько вопросов, которые касаются только нас двоих, — наконец отвечает он, избегая лишних деталей.       Бомгю и Ёнджун непроизвольно встречаются взглядами. Короткий, но насыщенный молчаливый обмен мыслями скользит между ними цепкими щупальцами. В их глазах читается один и тот же вопрос, повисший в воздухе, но они оба знают, что сейчас не время его озвучивать. Ёнджун первым разрывает этот невидимый диалог и вновь обращает взгляд на Субина.       — Не припомню такого, чтобы вас что-то связывало, — гнёт свою линию Ёнджун, откровенно излучая недоверие, на что Субин приподнимает руки в примирительном жесте, словно сдаётся, но в уголках его губ тлеет еле заметная усмешка.       — Может это и так, но у меня есть небольшая причина, по которой я прибыл сюда. И Тэхён тот, кто мне нужен, — туманно отвечает Субин. Он удовлетворённо хмыкает, когда Ёнджун зависает, лихорадочно пытаясь выудить из подсознания логическое объяснение его словам. В голову лезет лишь одно, однако близсидящий Бомгю не позволяет ему окончательно сойтись на определённом умозаключении. Не тогда, когда Тэхён поделился с ним деталями о видениях Бомгю.       — Так или иначе, мы не в курсе его местонахождения. Возможно, он уехал к дяде в Сеул, чтобы с ним увидеться, — кидает он ложное предположение, одновременно бросая Бомгю взглянул, полный негласного приказа: «Позже поговорим об этом».       — Он не берёт трубку и не отвечает на сообщения, когда он куда-то уезжает, — подхватывает Бомгю, его голос звучит тихо, почти извиняясь за то, что не может помочь.       Субин смотрит на них чуть дольше, чем нужно, будто оценивает, насколько их слова правдивы. Или просто решает, стоит ли продолжать надавливать.       В итоге он медленно кивает, но его взгляд становится отстранённым, словно он уже не здесь. На секунду кажется, что он хочет задать ещё один вопрос, но передумывает. Вместо этого он молча поднимается, стряхивает с одежды прилипшую листву и легко, почти рассеянно говорит:       — Ладно, спасибо, что ответили, — говорит он, чуть заметно кивая. — Если вдруг узнаете что-то, дайте знать. Пожалуйста, — с этими словами он разворачивается и растворяется в толпе учеников, оставляя после себя странное ощущение, которое повисает в воздухе. Ёнджун какое-то время молча смотрит ему вслед, затем резко оборачивается к Бомгю.       — Тебе не кажется, что он немного странный? — хмурится он, явно погрузившись в собственные мысли. Бомгю морщит лоб, пытаясь понять, что именно могло так зацепить друга. Возможно, после всего увиденного в этом городе, слово «странный», адресованное обычному любознательному школьнику, звучит слишком блекло.       — Что? — осторожно спрашивает он.       Ёнджун закусывает губу, отводит взгляд. На его лице появляется странное выражение, словно он вспоминает что-то важное, но не хочет говорить это вслух.       — Забудь, — бросает он, вытаскивая телефон из кармана и снова проверяя экран. — Просто Субин... слишком любопытный для новенького.       Бомгю молча кивает, но внутри у него нарастает чувство тревоги, которое он пока не может объяснить.       Бомгю дублирует действия Ёнджуна, беря в руки телефон, но пальцы предательски подрагивают от нервозности. Ему не нужно долго искать чат с Тэхёном — он закреплён в самом верху списка, как будто этот контакт стал для него жизненно важной частью реальности.       Он едва открывает диалог, и сердце мгновенно пропускает удар.       Тэхён в сети.       Тонкая нить электричества пробегает вдоль позвоночника. Всего одно слово под его именем, а Бомгю уже теряет контроль над собственным телом. Ладони холодеют, во рту пересыхает, но прежде чем он успевает что-то предпринять, статус исчезает.       — Ну, хоть проверяет телефон, — шепчет он, стараясь не выдать волнения.       Грудь тяжело вздымается, когда он опускает взгляд на экран. Пальцы нервно барабанят по корпусу, в голове раз за разом рождаются варианты сообщений. Первая попытка — слишком сухо. Вторая — слишком напористо. Третья... Боже, почему он ведёт себя так, будто пишет любовное письмо?       Он раз за разом стирает текст, пытаясь подобрать нужные слова, пока наконец не решается.

Бомгю.

Привет, тебя давно не видно в школе. У тебя всё в порядке?

      Сообщение улетает, и тишина с другой стороны кажется оглушающей.       Пауза затягивается, и внутри поднимается ощущение тревоги. Бомгю прикусывает внутреннюю сторону щеки, напряжённо следит за экраном, но никакой реакции не поступает. Чувствуя, что этого недостаточно, он снова касается клавиатуры, следуя за собственным порывом.

Бомгю.

На самом деле я думаю о нас.

Мне кажется, что скоро я возьмусь за пистолет и вышибу себе мозги для того, чтобы перестать это делать.

Мне жаль, если я всё испортил и заставил тебя чувствовать себя плохо.

Просто дай мне знать, если ты захочешь поговорить об этом.

Я буду ждать.

      Как только сообщение отправлено, Бомгю тут же блокирует телефон и, словно обжёгшись, роняет его на траву рядом с собой.       Плевать. Он сделал этот шаг.       Лёгкое головокружение накатывает, пока он утыкается взглядом в пустоту перед собой, пытаясь не думать о том, что сейчас, возможно, Тэхён читает эти строки и решает, стоит ли вообще давать ему ответ.       — Ого, не знал, что ты способен на такие сентиментальности, — раздаётся весёлый голос Ёнджуна, и Бомгю вздрагивает.       Он резко поворачивается, ловя насмешливый взгляд друга, который, оказывается, уже давно наблюдает за его действиями.       — Ты слишком уж наблюдательный, Чхве, — недовольно роняет Бомгю, хотя внутри его раздирает смесь неловкости и облегчения.       Ёнджун смеётся, расправляя ноги и небрежно потягиваясь.       — Просто мне интересно, насколько далеко вы с ним зайдёте. Вы оба такие, знаешь... Упрямые.       Бомгю закатывает глаза, делая вид, что не придаёт словам значения.       — Тебе не кажется, что ты слишком помешан на сексе? Существуют вещи и поинтереснее, знаешь ли.       Ёнджун вновь улыбается, машинально играясь с одной из своих розовых прядей.       — Прости, у меня просто ветреная натура, — парирует он с напускным сарказмом. И в этот момент телефон Бомгю предательски вибрирует.       Он не успевает сдержать порыв — молниеносно хватает его, пальцы судорожно скользят по экрану, пока он не выхватывает короткое сообщение, появившееся в диалоге. Тэхён. Твоё свидание с пистолетом звучит реалистичнее нашей с тобой повторной беседы.       Тело будто пронзает разряд тока. Бомгю даже не дышит, вцепившись в телефон, пока его сознание пытается осознать одно простое, но важное — он ответил.       Сердце колотится так сильно, что его ритм отдаётся в висках. Бомгю невольно начинает нервно двигать ногой, ёрзает на месте, чувствуя, как сидеть на одном месте становится невозможно.       — О, великий Кан Тэхён всё-таки снизошел, — ёрничает Ёнджун, заглядывая через плечо, но Бомгю даже не слышит его. Руки двигаются машинально, пальцы быстро набирают текст.

Бомгю.

Могу с этим поспорить.

Ты уже вступил в повторную беседу, когда ответил на моё сообщение.

      Он едва отправляет сообщение, как сразу же получает новое. Тэхён. Не подскаешь, где тут функция блокировки? Ты действуешь мне на нервы.       Бомгю опускает голову, едва сдерживая усмешку. Значит, он всё же не безразличен?

Бомгю.

В моём случае её не существует. Тебе придётся меня терпеть, ведь я от тебя не отстану.

      Отправив, он задерживает дыхание, ожидая продолжения. Но ничего не происходит. Тэхён снова пропадает из сети. Словно это была всего лишь очередная его игра.       Бомгю сжимает телефон в руке, ощущая, как напряжение сменяется усталостью. Он не может понять, радует его это или раздражает.       — Ну вот, — комментирует Ёнджун, поднимаясь на ноги, — он хотя бы жив и, похоже, отошёл от вашей ночи. Хотя этот засранец мог бы и мне написать. Ах, и чем же я всё-таки хуже? — с наигранной раздражённостью вопрошает он, напоследок открывая фронтальную камеру, чтобы полюбоваться собой.       Бомгю только качает головой, всё ещё смотря на тёмный экран.        Звонок на урок раздаётся неожиданно громко, выдёргивая их обоих из этой странной, липкой атмосферы.       — Чёрт, уже пора, — Ёнджун отряхивает штанины, кивая в сторону школы.       Бомгю медленно поднимается, ощущая, как каждая мышца ломит от напряжения. Телефон исчезает в кармане, но пальцы всё ещё помнят его тепло.       — День обещает быть долгим, — пробормотал он, делая первый шаг вперёд.       Но в глубине души он знает: этот день уже принёс ему больше, чем он осмеливался надеяться.

☾☾☾

      Ноги Бомгю движутся сами по себе, не подчиняясь воле разума. Кажется, что он не контролирует себя, находится под чьей-то властью. И этот кто-то ведёт его всё дальше, подталкивая невидимой рукой. Влажная после дождя трава цепляется за подошвы, мягко хлюпает, но этот звук лишь усиливает ощущение, что земля вот-вот исчезнет из-под ног. Лёгкие рвутся на части, требуя воздуха, но каждый вдох приносит с собой острую боль, как будто он вдыхает не воздух, а осколки стекла.       «Беги. Беги и не останавливайся».       Мысль вспыхивает в сознании и повторяется, как пульсирующий зов, неумолимо разрывая внутреннюю тишину. Паника, густая, липкая, вязкая, заполняет его изнутри, стекает по венам ядом, парализует всё остальное, кроме первобытного инстинкта — двигаться вперёд.       Он не знает, от чего или кого бежит. Не помнит, с чего всё началось, и ума не приложит, какого чёрта он снова оказался в этом лесу. Но всё нутро вопит: если остановишься — умрёшь.       Пространство вокруг становится зыбким. Лес смыкается, деревья вырастают выше, их тёмные стволы будто движутся, меняют очертания, вгрызаются корнями в землю, закрывая ему путь назад. Они создают нечто похожее на естественную клетку — слишком плотную, слишком живую.       Воздух густеет, сжимает грудь, не давая сделать вздох. Шорохи исчезают, даже ветер больше не шелестит листьями. В лесу остаётся только его собственное рваное дыхание.       И тут раздаётся голос, разрезающий тишь:       — Эй!       Бомгю резко останавливается. Его тело застывает, ноги не двигаются, он словно вбит в землю. Воздух вокруг становится ещё тяжелее, давит, вдавливает его в реальность. Глаза лихорадочно метаются, выискивая источник голоса, но единственное, что он замечает, — это едва уловимое мерцание, пробивающееся сквозь деревья. Где-то впереди, слева. Тёплый, обжигающий свет.       Костёр.       Грудь сжимается ещё сильнее. Он не хочет идти туда. Всё внутри отчаянно сопротивляется, кричит, однако ноги делают непроизвольный шаг. Потом ещё один. Его кратковременное управление телом вновь перешло постороннему лицу, отчего Бомгю остаётся лишь наблюдать за своими действиями со стороны.       Шаги утопают в мягком мху, ветки ломаются под ногами, но звуки приглушены. Всё кажется ненастоящим, словно он идёт по чужому сну. Чем ближе он подходит, тем сильнее нарастает ужас.       Тепло от огня касается его лица, но не приносит уюта. Оно обжигает, будто живое, заставляя кожу зудеть. Запах дыма смешивается с чем-то ещё — чем-то металлическим, чем-то неправильным.       Бомгю чувствует, как в груди заворачивается холодный ком. И затем он видит это: картину, от которой его желудок сводит судорогой.       Костёр освещает фигуру: вытянутую, худую, слишком высокую, с силуэтом, который не должен существовать. Её глаза — два пылающих уголька в чернильной темноте. Они смотрят на него. Без движения. Без эмоций.       Но взгляд Бомгю невольно соскальзывает ниже, туда, куда ему не хочется смотреть. На земле, чуть в стороне от костра, что-то лежит.       Нет, не что-то. Кто-то.       Его желудок сжимается, дыхание застывает в горле. Тело, разорванное в хаотичном беспорядке, раскиданное среди влажной травы напоминает неудачная кукольную марионетку, которую кто-то разорвал на части. Кожа бледная, неестественно светлая в отражении огня, но там, где она разорвана, чернеют рваные края, запёкшиеся следы того, что когда-то было красным.       Кисть, оторванная от руки, валяется чуть поодаль, пальцы её замерли в нелепом полусогнутом положении. Вторую руку он видит не сразу — она сгорбленно покоится рядом, словно чужая.       Бомгю цепляется взглядом за лицо — или то, что от него осталось. Размытые очертания, деформированные так, что человеческие черты угадываются лишь по отдельным фрагментам. Глаза закрыты, но рот приоткрыт, застыв в безмолвном крике.       Ему хочется отвернуться, вычеркнуть увиденное из памяти, но оно врезается в сознание, просачивается под кожу. Фигура у костра не двигается, отчего неподвижность пугает сильнее, чем если бы она пошла в его сторону.       Бомгю хочет отступить назад, убежать, скрыться, но ноги вросли в землю. Он ощущает странное дежавю, будто эта сцена ему до боли знакома. Вот только тогда Тэхён протянул ему руку помощи, но вот кто спасёт его сейчас?

☾☾☾

      Бомгю просыпается в холодном поту. Его тело дрожит, а дыхание сбивается в хаотичные вздохи. Резко сев на кровати, он инстинктивно хватается за грудь, пытаясь унять бешеное сердцебиение. На мгновение реальность расплывается перед глазами.       Кровать кажется неожиданно жёсткой, и под рукой чувствуется знакомая текстура постельного белья. Слишком знакомая. Он поворачивает голову и ловит взглядом постеры на стенах: рок-группы, с детства ставшие его отдушиной, смотрят на него сверху вниз, словно пытаясь сказать: «Ты дома».       Старая мебель, усталый книжный стеллаж, манга, стоящая рядами. Бомгю скользит взглядом по комнате, пока его взгляд не останавливается на забытом на кресле ноутбуке. Всё на своих местах. Он действительно здесь, в своей комнате.       Он закрывает глаза, выдыхая с таким облегчением, будто только что сбежал от неминуемой катастрофы. Его пальцы медленно находят лицо, накрывая глаза. Тепло собственных ладоней успокаивает.       — Это всего лишь сон, Бомгю. Всего лишь сон, — шепчет он, словно пытаясь убедить не только себя, но и стены вокруг.       Несколько минут он просто лежит, позволяя сознанию прийти в себя. Наконец, сделав глубокий вдох, он садится, потирая виски. Тонкий луч утреннего света пробивается через шторы, создавая иллюзию спокойствия. Но внутри всё ещё что-то ворочается, как забытая в углу комната тень.       Неожиданно для себя он берёт телефон. Его пальцы привычно находят чат с Тэхёном. Прочитанное сообщение, оставшееся без ответа, глядит на него немым упрёком.       Бомгю решается на новый шаг.

Бомгю.

Доброе утро, любимый. Надеюсь, ты уже проснулся и страстно думаешь обо мне.

Мне срочно нужно с тобой поговорить.

Очень срочно.

      Едва отправив сообщение, он нервно теребит край одеяла, будто от этого что-то зависит. Ответ приходит почти сразу, даря ощущение, что Тэхён всё это время сидел перед открытой перепиской, чтобы придумать остроумный ответ на вчерашнее сообщение. Тэхён. Любимый? Ты случаем недавно головой не ударялся?       Бомгю закатывает глаза, но на лице невольно появляется вымученная улыбка.

Бомгю.

Надо же, зацепился за прозвище, но остальную часть проигнорировал.

Всё же не можешь выбросить меня из головы?

Но, как бы мне ни хотелось тебя подразнить, мне действительно нужно с тобой кое-что обсудить.

      Пауза. Экран телефона остается без движения, и это заставляет сердце Бомгю сжиматься от страха быть проигнорированным. О, к счастью, спустя недолгие десять секунд появляются три точки, свидетельствующие, что Тэхён набирает ответ. Тэхён. Насколько это важно?

Бомгю.

Я бы не стал беспокоить тебя, если бы это было чем-то пустяковым.

Тем более зная твой характер.

Тэхён. Я не планирую идти в школу. Хочешь, чтобы я пришёл к тебе? Или мне стоит провести тебе экскурсию по своему дому?       Прочитав последнее сообщение, тело накрывает волна жара. Предложение соблазнительное, даже чересчур. Однако Бомгю не хочет хвататься за эту возможность слишком быстро. Не при таких обстоятельствах.

Бомгю.

Мы пока находимся не в таких отношениях, чтобы бывать друг у друга дома.

Поэтому предлагаю встретиться на заброшенном тире неподалёку. Тебя это устроит?

Тэхён. Вполне.       Завидев ответ, Бомгю быстро встаёт, направляясь в ванную, чтобы смыть с себя остатки кошмара. Зеркало отражает усталого юношу с блестящими от воды волосами и тёмными тенями под глазами.       — Ты справишься, — шепчет он своему отражению, прежде чем вытереть лицо полотенцем.

☾☾☾

      Дорога к месту назначения кажется бесконечно длинной. Несмотря на довольно небольшую дистанцию, из-за ватных ног темп замедляется. Ноги Бомгю идут по привычному маршруту, но в этот раз каждое дерево, каждый дом, промелькающий мимо, будто тянет его назад. Он неосознанно замедляется, то и дело останавливаясь под предлогом передышки, но сам понимает, что просто тянет время.       Бомгю пытается подготовиться к разговору, но чем ближе становится цель, тем сильнее тянущее ощущение в груди.       Погода на удивление мягкая, словно специально создана для такого дня. Лёгкий ветер лениво перебирает его волосы, а затянутое облаками небо придаёт происходящему едва ощутимую приглушённость. Бомгю снимает куртку, позволяя прохладе пробраться под тонкую ткань рубашки. Напряжение, поселившееся в теле, кажется, немного отпускает, но не исчезает совсем.       На горизонте появляется заброшенный тир. Это место, забытое всеми, давно стало частью городского пейзажа — никому не нужное, спрятанное от посторонних глаз. Сегодня оно кажется идеальным укрытием. Здесь можно поговорить без лишних свидетелей, без назойливых взглядов, без страха быть услышанным.       Бомгю нервно касается волос, пытаясь уложить непослушные пряди, но пальцы тут же замирают, когда его взгляд ловит знакомый силуэт.       Кан Тэхён. Он здесь.       И он выглядит чертовски привлекательно. Чёрные джинсы, свободная толстовка, открывающая его шею, выглядят на Тэхёне так, будто они созданы специально для него. Но внимание Бомгю притягивает не это. На молочной коже, чуть ниже линии воротника, виднеется засос, оставленный им, отчего сердце Бомгю делает кувырок, а ладони невольно сжимаются в кулаки. Кажется, что всё вокруг растворяется. Остался только он, Тэхён и это странное, напряжённое пространство между ними.       Бомгю делает глубокий вдох, собираясь с мыслями, в то время как Тэхён сидит неподвижно; его фигура кажется выточенной из мрамора, но глаза выдают смесь интереса и настороженности.       — Ты пришёл, — голос Бомгю звучит немного слишком возбуждённо. Он тут же кашляет, чтобы замаскировать этот невольный оттенок, являющийся показателем слабости перед ним.       — Ты сам попросил, — отвечает Тэхён ровным тоном, но его слова звучат как невидимый мост между ними.       Бомгю присаживается рядом на деревянные ступеньки, и их плечи почти касаются. На миг становится тепло. Этот едва уловимый жар чужого тела пробивается сквозь холодные порывы ветра, обдавая его так, будто сам Тэхён излучает солнечные лучи.       — Нам нужно поговорить, — наконец выдыхает он, чувствуя, как тяжёлые слова рвутся наружу.       — Тебе нужно со мной поговорить, — поправляет Тэхён слегка провокационным тоном. Бомгю закатывает глаза, но внутри чувствует, как это замечание подогревает его раздражение.       — Может, проясним кое-что? — Бомгю спрашивает в лоб, не заботясь о последствиях. Тэхён на это поворачивает голову, цепляясь взглядом за красивое лицо Бомгю.       Внутри Кана разрастается буря, поскольку он действительно пришёл сюда не просто из-за чужого сообщения.       Он хотел увидеть Бомгю. Несколько дней, проведённых в заточении, не стали для него спасением, а скорее мучением. Его дом, раньше такой уютный и надёжный, теперь казался чужим. Стены давили, воздух был тяжёлым. А главное — тишина. Тишина, в которой не было ни смеха Бомгю, ни его голоса, который он привык слышать на нудных уроках и в курилке.       Он думал, что если отдалится, ему станет легче. Если перестанет видеть его улыбку, слышать его смех, наблюдать за тем, как тот теряет терпение из-за чего-то незначительного, то всё вернётся в норму. Но это было ложью, которую он пытался продать самому себе.       — Давай проясним, — хрипло выговаривает Тэхён, выдыхая слова так, будто они оставили горечь во рту.       Бомгю кивает, пока его ногти впиваются в ладонь, оставляя глубокие полумесяцы. В груди растёт тяжесть, но его голос звучит ровно. Пока ещё.       — Я не хочу, чтобы та ночь изменила что-то между нами, — уверенно признаётся Бомгю, стойко выдерживая порыв опустить взгляд на шею Тэхёна. Он чувствует, как напряжение тянет мышцы, заставляя держать голову прямо, но веки предательски заходятся в дрожи. Делает глубокий вдох, стараясь говорить чётко, но на кончике языка всё равно остаётся привкус нерешительности.       Тэхён не отводит взгляда, но что-то в его выражении лица меняется. Словно слова Бомгю на секунду заставляют его забыть, зачем он здесь и как он вообще оказался в этой ситуации. Грудь сжимается, но он не подаёт виду, вместо этого лишь медленно выдыхает, позволяя тишине затянуться чуть дольше, чем следовало бы. Бомгю не догадывается, как эти слова эхом отражаются внутри него, задевая то, что он пытался похоронить ещё совсем недавно. Тэхён не злится. И никогда не злился.       Но готов ли он признаться в этом? В уголке сознания появляется знакомое беспокойство, будто он стоит на краю пропасти и смотрит вниз, не зная, сделать шаг вперёд или отступить.       — Я считаю своим долгом ещё раз извиниться перед тобой. Я пойму, если ты чувствуешь ко мне отвращение и, к сожалению, я не знаю, каким образом я могу это исправить, — он замечает, как Тэхён чуть дёргает уголком губ, но не перебивает, не делает никаких лишних движений. Просто сидит, глядя на него с этим своим выжидающим взглядом. — Я просто хочу... — твёрдость, прослеживаемая в предыдущих фразах, меркнет, уступая место чему-то хрупкому, почти болезненному. В груди поселяется тянущее чувство, которое не унять. — Хочу быть рядом с тобой. Неважно в качестве друга или просто знакомого. Мне будет проблематично существовать вдали от тебя и...       Бомгю осекается, перехватывая взгляд Тэхёна, который вдруг стал слишком тяжёлым, слишком пронизывающим.       — Почему? — внезапно перебивает тот, голос звучит ровно, но в нём есть что-то, что заставляет Бомгю замереть.       — Почему что? — шепчет он, поднимая взгляд.       — Почему тебе проблематично это делать? — Тэхён медленно склоняет голову чуть вбок, скользя по нему изучающим взглядом.       Тишина давит на виски. Бомгю чувствует, как его дыхание становится тяжелее, как в груди разворачивается что-то горячее, бесконтрольное.       Он теряется, ведь не скажет же он Тэхёну, что тот действует на него, как крепкий алкоголь, от которого невозможно отказаться. Что до сих пор помнит вкус его кожи и мечтает вновь почувствовать её жар.       Бомгю нервно облизывает пересохшие губы, пытаясь найти подходящие слова, но те застревают в горле.       — Ты хочешь услышать правду или ложь?       Тэхён на миг задумывается, его взгляд становится чуть мягче, но в нём всё ещё плещется настороженность. Он медленно наклоняется вперёд, уменьшая и без того крошечное расстояние между ними:       — Ложь.       — Потому что мне не понравилось то, что между нами произошло, — лжёт Бомгю, но его голос звучит хрипло, будто он произносит самые тяжёлые слова в своей жизни.       Тэхён усмехается. Эта усмешка обжигает, как пламя, и Бомгю ощущает, как его сердце опускается.       — Правда? — голос Кана звучит слишком мягко, слишком неторопливо.       Он протягивает руку, пальцы медленно скользят к его лицу, касаясь тёплой кожи. Большой палец нежно задевает висок, а затем Тэхён бережно заправляет выбившуюся прядь за ухо Бомгю.       Бомгю перестаёт дышать. Всё, что он слышит — это рваный ритм своего сердца, и как воздух между ними становится слишком густым, слишком осязаемым.       Губы Кана растягиваются в едва заметной ухмылке, но глаза остаются серьёзными, и от этого у Бомгю всё нутро сжимается ещё сильнее. Он чувствует, как его тело инстинктивно тянется ближе, как взгляд сам собой падает на чуть приоткрытые губы напротив. Всё, что нужно — один неосторожный наклон, одно движение, и расстояние между ними исчезнет окончательно.       Но Тэхён не двигается дальше. Он просто смотрит. Ждёт. Испытывает.       И Бомгю первым срывает этот момент, резко отстраняясь, отводя взгляд в сторону. Грудь болезненно сжимается, а внутри разгорается чувство гнетущего упущения.       — Хорошо, давай забудем обо всём, — спокойно молвит Тэхён, доставая из кармана пачку сигарет.       Он движется неспешно, будто не торопится заканчивать этот разговор. Разворачивает тонкую картонную упаковку, вытягивает сигарету и ловко закатывает её между губ. Лёгкий щелчок зажигалки прерывает тишину, и через секунду тёплое пламя касается кончика. Яркий огонёк вспыхивает на мгновение, затем гаснет, оставляя лишь тонкую, почти призрачную полоску дыма.       Тэхён делает глубокую затяжку, позволяя табачному дыму растечься по лёгким. Выдыхает медленно, почти лениво, и холодный воздух тут же разбавляет пряный запах, смешивая его с ароматом ржавчины и сырого дерева.       — Отлично, — кивает Бомгю, стараясь казаться невозмутимым, хотя его пальцы всё ещё предательски дрожат.       Но в этот момент он понимает: никакого "забудем" не будет. И эта мысль убивает. Бомгю собирался сказать что-то важное, но его язык словно пересох, мысли рассыпались.       Тэхён снова затягивается, и его глаза почти безразлично скользят по лицу Бомгю, будто оценивают реакцию. Дым медленно поднимается вверх, растворяясь в холодном воздухе, но Бомгю чувствует, как он оседает внутри него, как будто чужое спокойствие намеренно давит ему на грудь.       Он сглатывает, чувствуя, как пересохло в горле, и машинально стискивает пальцы в кулак. Нужно вырваться из этого состояния. Нужно напомнить себе, зачем он здесь.       Глубокий вдох, медленный выдох. Воздух прохладный, слегка влажный, пахнет старым деревом, табаком и чем-то металлическим — возможно, ржавчиной, въевшейся в стены заброшенного тира. Бомгю цепляется за это ощущение, за знакомый привкус реальности, позволяя ему привести себя в чувства.       Он моргает, наконец выпрямляется и заставляет себя заговорить.        — Что касается причины по которой я тебя позвал.... — голос звучит ровнее, чем он ожидал. Бомгю делает короткую паузу, позволяя себе выровнять дыхание. — Видишь ли, с самого первого дня пребывания здесь, я сталкиваюсь со странными видениями. И вдобавок ко всему, мне стали сниться странные сны. Скорее даже кошмары, пытающиеся показать мне что-то важное, — его голос слегка понижается, словно они обсуждают нечто запретное.       Тэхён напрягается, хотя старается этого не показывать. Он не шевелится, но в том, как его пальцы касаются ткани джинсов, как чуть медленнее он моргает — чувствуется настороженность.       — У меня в голове творится полный бардак, и пока ты был вне моей видимости, я рискнул удариться в размышления, — пальцы сами собой касаются подаренного тэхёном амулета, нащупывая на его поверхности вырезанные руны. Тонкие линии чувствуются подушечками пальцев — гладкие, но пропитанные чем-то, что Бомгю не может объяснить.       Он медленно сжимает кулон, прежде чем поднять глаза. Бомгю задерживает дыхание, чувствуя, как мысли медленно переплетаются в один хаотичный клубок. Всё это больше не похоже на простое совпадение — слишком много деталей, слишком много нитей, ведущих в одну точку.       Но больше всего его выводит из себя молчание Тэхёна.       Этот спокойный, выжидающий взгляд, в котором нет ни подтверждения, ни опровержения, бесит его сильнее, чем что-либо другое.       Ему нужна реакция. Ответ. Движение.       Если прямые вопросы не работают, он найдёт другой способ.       Где-то в глубине сознания мелькает мысль, что он делает это не только ради ответа. Не только ради поиска истины. Есть что-то ещё, что толкает его в сторону Тэхёна — тёмное, необъяснимое, неподконтрольное.       Он опускает взгляд на амулет в своей ладони, проводя пальцами по холодному металлу. Он мог бы просто вернуть его. Оставить всё, как есть.       Но его губы уже растягиваются в ухмылке. Ему нужно сделать то, что заставит Тэхёна перестать прятаться.       — В Хансе что-то происходит, — утверждает Бомгю, отсекая любые попытки Тэхёна уклониться от ответа. В его голосе нет сомнений, только настойчивость, только ощущение, что он уже подобрался к чему-то важному. — Судя по твоему спокойствию, ты обо всём осведомлён, и ты явно не намерен раскрывать все карты, думая, что это поможет окружающим уберечь себя от опасности, не так ли? — Тэхён не отвечает, но его молчание говорит громче слов.       Бомгю закатывает глаза, но внутри ощущает, как сжимается терпение. Он не из тех, кто сдаётся.       — Но я всё же попробую попытать удачу, — он слегка подаётся вперёд, сокращая расстояние между ними настолько, что их колени почти соприкасаются, но не касаются. Достаточно близко, чтобы воздух между ними стал ощутимым. — Что насчёт сделки? Хм? — голос Бомгю приобретает новую, более насыщенную нотку, в которой азарт переплетается с откровенным вызовом. Он чуть склоняет голову, внимательно следя за тем, как изменяется выражение лица Тэхёна. — Ты введёшь меня в курс дела, а я постараюсь быть тебе полезен в будущем.       Он не уточняет, в каком именно будущем и в чём именно будет полезен, но в его интонации чувствуется нечто большее, чем простое предложение сотрудничества.       — А также я расскажу тебе в красках обо всём увиденном, — продолжает Бомгю. — Быть может, это даст тебе больше пищи для размышления.       Однако, вместо ожидаемой реакции, он получает равнодушное:       — Ты слишком близко, Бомгю. — Тэхён не делает попыток отстраниться, но его бровь чуть приподнимается в предупреждении. — И с чего ты взял, что мне что-то от тебя нужно? — его голос звучит спокойно, но в нём есть тонкий намёк на насмешку. — Мне нет дела до твоих тараканов в голове.       Бомгю прищуривается, а уголок губ чуть вздрагивает вверх, образуя ухмылку.       — Правда? — он не прячет скепсис, откидываясь назад и медленно поднимаясь на ноги. Его движения неторопливы, демонстративны, словно он оценивает Тэхёна с нового ракурса. Теперь он возвышается над ним, опираясь спиной о полуразрушенную стену.       — Не ты ли отдал мне ценную вещь? — он наклоняет голову вбок, изучая выражение чужого лица. — Не ты ли, как маньяк-извращенец, подловил меня в лесу и взял на себя роль великого спасителя?       Тэхён молчит, не в силах найти подходящие слова, способные безжалостно это опровергнуть. Бомгю ухмыляется, чувствуя, как внутри растёт удовлетворение. Вдохнув поглубже, он медленно подносит руку к шее и аккуратно снимает с себя амулет. Пальцы перебирает вырезанные руны, словно невольно привыкая к их форме, прежде чем протянуть амулет в сторону Тэхёна.       — Если тебе действительно плевать, — голос звучит мягко, но в этой мягкости чувствуется скрытый вызов. — То просто сделаем вид, что я не поднимал эту тему.       Его пальцы остаются напряжёнными, но он не сжимает амулет в ладони — наоборот, держит его достаточно легко, готовясь в любую секунду передумать. Однако он не отступает.       Бомгю делает шаг вперёд, сокращая расстояние между ними до той черты, где воздух становится плотнее, где любое движение кажется намеренным. Между ними — едва уловимое напряжение, вибрирующее в тишине, с каждым ударом сердца набирающее силу. Их дыхание смешивается, и в этот миг границы между словами и молчанием стираются.       — Но если всё же передумаешь и захочешь объединиться... — его голос понижается, становится почти хриплым, приобретая опасную интимность. Он делает ещё одно движение, наклоняется к Тэхёну так, что их лбы почти соприкасаются, а его дыхание касается чужой кожи. — Помни, что сделки не заключают на словах.       В этот момент его губы едва заметно растягиваются в хитрой улыбке.       — Их закрепляют.       Прежде чем Тэхён успевает среагировать, Бомгю неспешно поднимает руки и сам надевает амулет ему на шею. Кончики его пальцев скользят по тёплой коже, задерживаясь на пару секунд дольше, чем требуется.       Тэхён смотрит на него. Долго. Слишком долго. В его глазах мелькает что-то, что Бомгю не успевает распознать – секундная тень эмоции, размытая и скрытая за привычной маской равнодушия. И прежде чем он может её уловить, Тэхён отворачивается – медленно, как будто этот жест даётся ему с трудом. Его пальцы едва заметно сжимаются в кулаки, но уже в следующую секунду он расслабляет ладонь, словно ничего не произошло.        И Бомгю этого достаточно. Он не торопит, не давит, но знает – сделке всё-таки суждено состояться.