Ничей

Долог путь, когда идёшь один.

Корейская поговорка

***

      Обед давно закончился, а Тэхён с Чонгуком не торопились разбежаться по комнатам. Ведь там каждый снова останется в привычном одиночестве. За несколько последних лет этой горькой настойки оба уже нахлебались сполна, хотя каждый из них сам её выбрал. Да, они находились в огромным мегаполисе среди других людей и при желании запросто находили общий язык со многими, но…       Хотелось не просто человеческого общения — этого было у них предостаточно, а с одним конкретным человеком. Когда пронизывающий взгляд пробирался в самую душу. Когда чувствовался искренний интерес к подробностям жизни малознакомого человека, а не праздное любопытство. Нужен был тот, кто поймёт тебя с полуслова, с полунамёка, с полувзгляда и даже полувздоха.       Чтобы рядом, как сейчас, находился тот самый особенный человек, которого выбирала сама душа — чуткая, многострадальная, истосковавшаяся по настоящему теплу.       Они продолжали неспешно беседовать. Без повседневной суеты переплетая свои рассказы в одну прочную нить. Сидели за небольшим столом напротив друг друга, разморённые сытной едой и ароматным горячим чаем. Тэхён расплывался в улыбке на пол-лица, мысленно нахваливая себя за выбор нехитрых блюд, когда Чонгук посматривал на полупустые тарелки и искренне восторгался всем, что бы ни ел.       Домашняя еда.       Для Чонгука не было ничего вкуснее. И дело не в том, что самых дорогих ресторанных изысков он не пробовал ни разу. Понятно, что ценность домашней еды была совсем в другом, даже если приготовлена она не по правилам кулинарных книг, даже если чуть подгорела.       Главное, что дома и от души.       Тэхёну нравилось смотреть на довольного альфу. Тот продолжал уплетать за обе щеки всевозможные сладости, пёстрым веером выложенные на тарелке. И так много говорил, словно боялся не успеть рассказать о себе что-то очень-очень важное.       А куда, собственно, торопиться? Целых два выходных дня впереди. Несмотря на бытовые дела, можно расслабиться: Тэхёну — перед долгими рабочими буднями, а Чонгуку…       Наблюдая за ним, омега непроизвольно цеплялся взглядом за отдельные, казалось бы, абсолютно незначительные детали, но все они складывались в единую картину. Она наводила на очень грустные размышления, вызывая болезненно-острое чувство в груди, где было так много всего.       Искреннее сочувствие и смутная тревога за судьбу Чонгука; опасение за его неясное будущее; вполне оправданное беспокойство о здоровье, которое просто не могло быть идеальным с его-то образом жизни.       «Сколько тёмного суровая правда жизни намешала в этих пытливых мальчишеских глазах — дна не видно. Как же он устал быть охотником, с огромным трудом добывая еду, которому к ночи еще и о ночлеге нужно думать. Устал каждый день упрямо бороться с обстоятельствами, людьми, животными.       Ему бы передохнуть хоть немного, чтобы не сломаться, не одичать, не потерять веру окончательно, потому что стоит уже на грани. Так хочется, чтобы он хотя бы на некоторое время не думал с отчаянием в глазах, как это было ещё вчера, о простом куске хлеба. Даже без чёртовой колбасы...»       Так рассуждал омега, удобно откинувшись на спинку стула, одновременно с интересом слушал Чонгука. Тот оживлённо размахивал руками, временами заразительно смеялся, пока подробно и в ярких красках живописал новую занятную историю. Забываясь, по привычке использовал матерные выражения, порой такие заковыристые, что Тэхён затруднялся определить их этажность — сбивался со счёта.       Кстати, об этом. Чонгук вообще довольно часто их использовал. К подобным оборотам Тэхён уже почти успел привыкнуть, хотя и незаметно морщился иногда: некоторые выражения особенно резали слух, будучи слишком грубыми. Но он понимал, что не столько детский дом, сколько вынужденное общение с бездомными наложили определённый отпечаток на его манеру речи. В тех условиях жизни это было нормой.       Но сейчас Тэхён, который и сам мог при случае употребить крепкое словцо, показывал Чонгуку другую, лучшую сторону жизни, от которой тот уже успел отвыкнуть. А там, глядишь, дурные привычки со временем сами исчезнут из его стремительно меняющейся жизни.       Она ведь обязательно должна измениться.       На кухне внезапно повисла тишина. Альфа не спешил рассказывать следующую историю. Сидел в глубокой задумчивости, прокручивая пальцами пустую кружку.       — Хочешь ещё чаю? — поинтересовался Тэхён, вставая из-за стола, чтобы собрать лишнюю посуду.       — А?.. Нет, спасибо, — будто очнулся Чонгук, помотав головой.       Он вдруг дёрнулся всем телом и резко захлопнул рот. Лицо застыло, щёки смешно округлились, став похожими на надутые воздушные шарики. Тэхёну внезапно захотелось ткнуть в них пальцами — любимая привычка детства.       Альфа часто захлопал глазами и так крепко поджал губы, что они попросту исчезли. Увы, это не помогло. Испуганно вытаращив глаза, Чонгук сначала икнул, а после быстро прижал ладонь ко рту, стараясь приглушить раскатистые звуки громко вылетевшей отрыжки.       — Ой, извини, хён. Кажется, в меня больше ничего не влезет.       — Да всё нормально, не переживай, — Тэхён по-свойски отмахнулся, прикусив щёку изнутри, чтобы не рассмеяться в голос, но брызги веселья в прищуренных глазах спрятать было невозможно. — Я живу один, как видишь, поэтому тоже позволяю себе всякое разное. Где ещё можно так расслабиться, как не дома, правда? — и всё-таки не удержался от негромкого бархатистого смеха, глядя на то, как Чонгук шумно отдувался, забавно выпячивая губы. Тэхён посерьёзнел, когда произнёс тихо. — Значит, наелся досыта.       — Ну ты же столько вкуснятины наготовил, м-м-м, — красноречиво закатил глаза от восхищения Чонгук. — У меня на такую еду тормоза моментально отказали. Вот я и не смог вовремя остановиться — обожр… э-э-э, то есть, объелся. Теперь буду до завтра переваривать, — громко прищёлкнув красными после еды губами, растянул их в простодушной улыбке.       — Так я ничего особенного и не готовил: самые обычные рамён да свинина, — Тэхён невольно стушевался. Не привык, чтобы хвалили за более чем скромные навыки в кулинарии. Однако такой бесхитростный комплимент его приятно порадовал. — Кимчи и сладости я купил в магазине. Признаюсь честно, возиться на кухне не очень люблю, хотя и омега. Не моё это.       — Хён, это только для тебя такая еда обычная, а для меня — целый банкет. В последнее время даже пустая горячая лапша стала деликатесом, — с грустным вздохом альфа поднялся со стула и посмотрел на крыло мойки, заставленное грязной посудой. — Сейчас всё перемою, а потом завалюсь на кровать с книгой. Я так давно не читал, что уже соскучился по лихо закрученным детективам и историям о разных приключениях. Как будто своих не хватает, — криво ухмыльнувшись, он осторожно провёл пальцами по громадному синяку на подбородке.       — Иди отдыхай, тебе сегодня и так досталось. С посудой я сам разберусь, привык уже, — Тэхён остановился возле мойки, кинув беспокойный взгляд на лицо Чонгука. Заметил, что оно болезненно скривилось от прикосновения. — Тебе бы нужно принять таблетку. Сильно болит?       — Терпимо. Так что губку с тарелкой я в руках точно удержу, — пожав плечами, демонстративно встал рядом. — Ты приготовил еду, а я сейчас всё вымою. По-моему, так будет справедливо. Или ты думаешь, что я как гость не могу это делать?       — Ты прав, конечно. Спасибо за помощь, — Тэхён решил не спорить.       Было понятно, что Чонгук не желал чувствовать себя дармоедом. В этот момент он не просто хотел работать по привычке за еду, а проявлял благодарность за гостеприимство и заботу.       Слегка разомлевший Тэхён не спеша опустил тарелки в мойку. Чувствовалась послеобеденная сонливость. Приятно было осознавать, что не нужно самому заморачиваться с посудой. Можно расслабиться после утренней нервотрёпки и позволить себе немного подремать в любимом кресле или на мягкой кровати.       Всё-таки стресс слегка выбил Тэхёна из привычной колеи — внезапно накатила частая зевота. Пытаясь от неё избавиться, он зажмурился и помотал головой, прикрывая ладонью рот. Но это плохо помогало.       Тем временем Чонгук уже успел включить воду, взглянул на органайзер с губкой и моющим средством. Хм… Пожалуй, далековато.       — Извини, но по-другому я не достану, — он не стал просить подвинуться, а просто наклонился к стоящему под боком Тэхёну. Тот в очередной раз шумно зевал. Чонгук аккуратно прижался грудью к его плечу, чтобы дотянуться до ярко-зелёного прямоугольника.       Время замедлило свой бесконечный бег, выверенный тысячелетиями.       Почему Тэхён даже не подумал сдвинуться в сторону хотя бы на жалкий сантиметр, так и продолжая стоять на прежнем месте?       Может быть, просто разомлел после обеда и реакция запаздывала?       Или потому, что даже через два слоя ткани он почувствовал не только размеренный стук сердца альфы, но и приятное тепло его тела?       А ещё услышал глубокое дыхание Чонгука прямо возле своего лица.       Слишком близко.       Вызывающе, дразняще, призывно…       Слепо поддаваясь природным инстинктам, Тэхён непроизвольно сделал глубокий вдох, чувствуя запах своего любимого шампуня на длинных волосах Чонгука. И снова едва уловимый аромат свежести. За несколько секунд незапланированного контакта успел заметить, как целая дорожка мелких родинок на шее как будто специально тянулась прямиком к запаховой железе.       Внутренний зверь омеги довольно жмурился, непрерывно мурлыкал по-кошачьи. Словно встретился с тем, кого давно ждал, без кого всё это время сильно скучал.       Такая реакция всегда устойчивого к соблазнам второго гендера настолько огорошила Тэхёна, заставляя быстро отстраниться, что даже непобедимая зевота сразу прекратилась. Он же всегда умел контролировать и зверя, и свои эмоции. Наверное, где-то дал слабину. А Чонгук как ни в чём ни бывало суетливо принялся за работу. Взгляд снова зацепился за гематомы на его лице.       — Вот голова дырявая! — Тэхён звонко хлопнул себя по лбу. Он неожиданности альфа шарахнулся в сторону, едва удержав в руке скользкую тарелку. Остатки странного наваждения быстро рассеялись. — Мы с тобой за разговорами забыли про обезболивающее. Сейчас принесу, — и поплёлся в комнату за аптечкой.       Долго искать нужное лекарство не пришлось, оно по-прежнему лежало на краю стола. Тэхён заранее отложил его в сторону, справедливо предполагая, что может понадобиться. В комнате, где до сих пор всё ещё чувствовался смешанный спиртовой запах антисептика и йода, показалось душновато. Пришлось распахнуть окно пошире. Как только с улицы в помещение ворвался поток свежего воздуха, омега сделал глубокий вдох, прикрывая глаза от удовольствия. Хорошо…       Как же давно он не гулял. Чтобы просто так, никуда не торопясь, спокойно побродить по тихим улочкам вместо шумных проспектов с толпами людей и гудящими автомобилями. Но в последнее время Тэхён упрямо находил какие-то отговорки, чтобы этого не делать: то проверка бесконечных работ студентов, то слишком устал после работы, то неохота одеваться и выходить из дома, то погода неподходящая.       Считал, что достаточно «прогулок» в супермаркет, аптеку и университет. Хотя отпетым домоседом он никогда не был: если, на его взгляд, появлялось что-то интересное, то легко выбирался в кино, театры или на выставки, иногда посещал концерты и шоу.       Ах да, опять же пятничный «релакс» в уютном баре неподалёку от дома или шумном клубе на соседней улице. Но раньше, когда собиралась вместе их небольшая дружная компания, это приносило Тэхёну куда большее удовольствие. Теперь он чаще откровенно скучал. Потому что многое стало казаться безвкусным.       Или сама его жизнь стала такой пресной?       Внезапно появилось желание просто побродить где-нибудь вдвоём.       Захотелось без лишней суеты пройтись по вечерней улице под светом фонарей и послушать голос медленно затихающего города. Можно найти в парке уединённую скамейку, удобно развалиться на ней и вполголоса поболтать с Чонгуком о чём угодно, ведь общие темы всегда можно найти. Или посидеть молча — это тоже было бы приятно, пожалуй.       Вспомнил Тэхён и о своей любимой привычке ещё с юношеских времён: растянуться на скамейке во весь рост, закинуть сцепленные руки за голову и с мечтательной улыбкой наблюдать, как на темнеющем небе яркими светлячками одна за другой вспыхивают звёзды.       Память выдала знакомый с детства отрывок из «Маленького принца»:       « — Хотел бы я знать, зачем звёзды светятся...       — Наверное, затем, чтобы рано или поздно каждый мог вновь отыскать свою»       Тэхён грустно вздохнул. В какой момент он потерял лёгкую романтическую часть себя, перестал искать свою самую яркую звёздочку?       Когда решил сделать ставку на карьеру и глубоко увяз в топком болоте множества решений каких-то неотложных, и, как ему казалось, очень важных проблем? Этому не было ни конца ни края…       А полноценную жизнь, значит, отложить до лучших времён? И когда же они наступят? Так ведь вся жизнь может пройти в бесполезном ожидании.       Он задумчиво стоял возле окна, глядя на одинокое белое облако, такое длинное, будто кто-то размазал его огромной кистью по ярко-голубому холсту неба. Приятная и одновременно грустная ностальгия постепенно исчезала вместе с этим уплывающим за горизонт облаком. Покачав головой, Тэхён подхватил со стола упаковку с таблетками и торопливо вышел из комнаты.       — А ты шустрик, оказывается. Быстро справился с посудой, — вернувшись на кухню, бросил короткий взгляд на пустую мойку и вскинул руку, удовлетворённо показывая большой палец. — Молодец.       — Я много чего ещё умею делать, — радостно сообщил Чонгук. Аккуратно пристроив в сушилке последнюю вымытую тарелку, вытер чуть покрасневшие ладони полотенцем. — Так что обращайся, если что.       — Ух, какой деловой нашёлся, — изогнув широкую бровь, омега передал ему серебристую упаковку с лекарством.       — Не-е-т, хён, это как раз ты меня нашёл, — Чонгук с хрустом выдавил таблетку из блистера, с задорным видом подкинул её в воздух и, метко поймав на излёте широко распахнутым ртом, запил водой. — Фокус-покус!       Неожиданный трюк и правда оказался очень ловким, Тэхён даже поаплодировал немного. Окинув прищуренным взглядом стройную фигуру, наклонил голову к плечу и добродушно усмехнулся:       — Точно, я же обнаружил тебя во дворе под покровом ночи — как драгоценный клад.       — Ух ты! — чёрные глаза Чонгука заблестели, щёки мгновенно стали розовыми, а на пол-лица расплылась белозубая улыбка. — Так меня ещё никто не называл —драгоценный.       Глядя на него с теплотой, Тэхён снова искренне изумлялся.       Как же мало нужно Чонгуку, чтобы на некоторое время позабыть о тяготах собственной жизни и так восторженно улыбаться.       Всего одно слово, но такое для него особенное.

***

      Будучи противником излишней педантичности, но уважающий элементарный порядок, Тэхён обвёл глазами кухню: посуда вымыта, столы протёрты, всё убрано по своим местам. В одиночку он, пожалуй, до сих пор бы тут возился, а вдвоём они справились намного быстрее.       — Ну что, пойдём теперь в комнату и подберём тебе одежду для вечерней прогулки? — по-дружески слегка толкнул локтем в бок своего нового помощника и, не дожидаясь ответа, вышел из кухни.       — Мы пойдём гулять вдвоём? — будто не веря своим ушам, переспросил Чонгук, с удивлением распахивая глаза. Он нагнал омегу уже в коридоре, подстраиваясь под его шаг.       — Конечно. Пройдёмся до ближайшего торгового центра. Нужно купить тебе одежду, бельё, обувь. Ты ведь не будешь всё время сидеть взаперти, — Тэхён развёл руками.       — Да уж, — почёсывая макушку, невесело хмыкнул Чонгук.       Представил, как жалко он будет выглядеть рядом с элегантно-утончённым Тэхёном. Да ещё альфа пока неполноценный, ведь природный запах так до сих пор и не раскрылся. Вдруг тот вообще никогда не проявится? Подделка какая-то, а не альфа. Но что он мог сделать? Ни-че-го. Только стойко принимать реалии.       Заметив его резко изменившееся настроение, Тэхён почувствовал легкий укол вины. Он постарался это исправить, приобнимая за плечи идущего рядом Чонгука:       — Нам нужно будет решить вопросы с медицинским обслуживанием, с устройством на постоянную работу. Да и с твоим дальнейшим обучением тоже, думаю, вскоре разберёмся. У тебя вообще есть необходимые документы? Ты ведь закончил школу?       — Да, в начальную школу меня приняли с шести лет, так что я отучился по полной программе. Школьный аттестат, паспорт и даже свидетельство о рождении лежат в рюкзаке, — с готовностью закивал головой, но после тяжёлого вздоха губы тронула безрадостная усмешка. — Это единственные ценности, что у меня остались. — Знаешь, Чонгук-и, на мой взгляд, самое ценное — вот здесь, — Тэхён сначала прижал ладонь к его сердцу, а потом опустил её на пушистую макушку. — И вот здесь. А остальное почти всегда можно восстановить, даже если что-то утеряно. Самое главное — не терять самого себя.       Чонгук улыбнулся. Видимо, судьба всё-таки не зря свела их вместе. Этот невероятный человек дарил ему шанс на нормальную жизнь. В тёмных глазах снова заблестела крохотная надежда.       Надежда на лучшее будущее.       Оно ведь обязательно у него будет, правда?

***

      Положив ладонь на слегка потёртую от времени латунную ручку, Тэхён распахнул дверь в свою комнату. Окинул её быстрым взглядом:       — Здесь моя привычная зона комфорта, где я провожу большую часть времени, когда нахожусь дома. Впрочем, ты уже видел комнату мельком. Я люблю называть её берлогой. Всё потому, что работаю тут допоздна. После устраиваюсь вот в этом стареньком кресле с какой-нибудь книгой, — Тэхён указал подбородком в сторону уютного предмета мебели и тут же рассмеялся. — А потом я просыпаюсь от собственного храпа. Ну что ты так смотришь? Не веришь? Иногда я действительно от усталости незаметно засыпаю прямо за чтением, как старый дед.       В ответ на неожиданное признание Чонгук издал короткий весёлый смешок, представив в ярких красках — развалившийся в кресле спящий Тэхён и упавшая на пол книга. Эта картина показалась такой умиротворяющей, по-домашнему уютной… Потом неторопливо обвёл внимательным взглядом всё помещение, словно увидел его впервые:       — У тебя отличная комната, хён. Тут много солнечного света и очень вкусно пахнет, — последние слова сорвались с губ Чонгука сами собой. Он сразу же смутился, бросив мимолётный взгляд на Тэхёна. — Может быть, на чей-то посторонний взгляд, она и покажется скромной, а как по мне, так очень даже уютная. Здесь есть всё необходимое. Я бы с удовольствием в такой пожил, — добавил уже тише, подойдя к широкой кровати. Несколько раз провёл раскрытой ладонью по мягкому покрывалу. — Она мне чем-то напоминает комнату родителей в нашем старом доме. Наверное, потому, что мама тоже преподавала. На её столе точно так же всегда лежали стопки тетрадей и учебников, как у тебя сейчас, — Чонгук махнул головой в сторону письменного стола и перевёл взгляд на омегу.       Заметив грусть в его тёмно-карих глазах, Тэхён сразу подумал о своих родителях. Они уже давно работали в глухой африканской провинции: помогали ликвидировать безграмотность в самых отдаленных районах. Конечно, Тэхён скучал, ведь между ними всегда были очень тёплые отношения. И пусть в последнее время редко выдавалась такая возможность, но они всё-таки звонили, можно было услышать родные голоса. Чтобы вновь почувствовать себя любимым ребёнком.       А каково сейчас Чонгуку, у которого их давно уже нет?       Тэхён сочувственно вздохнул. Холодные осколки чужого одиночества с застарелой болью застряли в горле. Он физически это ощутил. Закашлялся до слёз.       — Хён, тебе принести воды? — обеспокоенный Чонгук легонько похлопывал его по спине.       — Спасибо, не нужно. Всё в порядке, — помотал головой Тэхён, вытирая пальцами слёзы, что повисли на густых ресницах. Прочистив горло, быстро сменил тему разговора. — Ты же помнишь, где и что лежит в шкафу? Это на тот случай, если вдруг что-то срочно понадобится, а меня не будет дома, — в ответ получил утвердительный кивок. — Мы сейчас подберём тебе кое-что по мелочи, положишь это в комод в своей комнате, а остальное купим в торговом центре, — подойдя к шкафу поближе, достал с разных полок несколько вещей и передал их в руки Чонгука.       — А как же я пойду с таким разукрашенным лицом? — осенило вдруг альфу. Он выглядел растерянным, щупая пальцами опухшую бровь.       — Есть простой выход — наденешь медицинскую маску, самый большой синяк она точно прикроет. Ну, а бровь можно заклеить пластырем телесного цвета, если так тебе будет спокойнее. Других вариантов у нас нет, сам понимаешь, а вещи купить всё равно нужно.       — Значит, буду скрывать лицо, как это делал Зорро, — встрепенулся Чонгук и заметно повеселел. Резко взмахнув рукой, он прочертил в воздухе тот самый знак героя захватывающих приключений — букву Z.       — Ты скорее похож на неугомонного Питера Пэна, — Тэхён мягко потрепал его по длинной чёлке. — Совсем ещё мальчишка.       — Я вообще-то уже взрослый, — тут же по-мальчишески взбунтовался Чонгук.       Он распрямил острые плечи, выпятил колесом худосочную грудь и постарался принять солидный вид. Но, откровенно говоря, у него это плохо получалось. Когда увидел своё отражение в зеркале, громко прыснул в кулак. А потом все равно не сдержался — расхохотался в голос. Хлопал себя по коленям и так сильно мотал головой, что волосы разлетались тёмным веером вокруг скуластого лица:       — Ой, не могу! Решил повыделываться, называется. Надулся для важности, а в итоге стал похож на глупого индюка. Нет, всё-таки лучше оставаться самим собой.       — Ты прав, конечно. У тебя есть возможность выбора, как жить дальше, кем стать в будущем. А оно может быть разным, щегол. Птица птице рознь. Например, у птенцов орла и индейки слишком разные перспективы. Первый будет упорно выживать на ветру и холоде, под проливным дождём и палящим солнцем. Зато, когда подрастёт, оперится, встанет на крыло — будет летать в небе под самыми облаками и наслаждаться свободой. А второй, прожив сытно на щедром откорме да в тёплом сарайчике, однажды станет главным блюдом праздничного стола.       — Жаль, что я не орёл и крыльев у меня нет, — Чонгук с усмешкой рассматривал содранные ладони, пошевеливая тонкими пальцами. — Мне бы тоже хотелось полетать…       — А вдруг когда-нибудь получится? — толкнулся плечом в плечо Тэхён, стараясь приободрить задумавшегося о собственных перспективах мечтателя.       Чонгук с удивлением поднял голову, встречая уверенный взгляд. Он улыбнулся и согласно закивал головой:       — Точно! Например, на самолёте. Знаешь, хён, я ведь ещё ни разу в жизни не летал. Только во сне.       — Ну так ведь сон, как и мечта, однажды может стать реальностью, Чонгук-а…