Ничей

Вчера — это уже история,

завтра — тайна, о которой

мы не знаем,

сегодня — это подарок.

Корейская пословица

***

      Торговый центр встретил спокойной приятной музыкой и ярким освещением. Длинные ряды бесконечных витрин радужно пестрели товарами на любой вкус и кошелёк. Каждый магазин предлагал скидки, которые хотя и были за редким исключением совсем незначительными, но умело соблазняли доверчивых посетителей совершать бесполезные незапланированные покупки.       Чтобы после возвращения домой с удивлением взглянуть на приобретённое «добро», со вздохом почесать затылок и задать риторический вопрос: «Ну и нафига мы столько набрали?». Знакомая ситуация, не правда ли?       Время близилось к вечеру, а потому в комплексе становилось всё оживлённее, новые посетители накатывали цветными волнами, растекаясь по разным этажам. Устав к концу дня от домашних дел и суетливой беготни по магазинам, они желали просто отдохнуть, ни о чём уже не думая.       К кассам единственного, но довольно вместительного кинотеатра выстроились небольшие очереди. Столики в многочисленных кафе и ресторанах не пустовали ни одной минуты. На скамейках расслабленно вели неспешные разговоры отдыхающие после утомительного шопинга покупатели.       И только дети самых разных возрастов беспечно радовались жизни, неугомонно бегая и прыгая, словно где-то глубоко внутри у них работали вечные двигатели.       Правда, иногда воздух разрезал внезапный плач какого-нибудь проголодавшегося или разбуженного резкими звуками младенца, а ещё звучало детское капризное: «Хочу! Купи!». Особую живую атмосферу создавали раздававшиеся тут и там весёлые голоса и взрывы смеха небольших молодёжных компаний.       У Тэхёна были определённые предпочтения в брендах одежды и обуви, поэтому он повёл Чонгука по своим любимым магазинам. Терпеливо уговаривал примерить самые скромные, по его мнению, добротные вещи. Но в первом же магазине Гук шарахался от каждой, как чёрт от ладана, стоило ему взглянуть на ценник.       — Нет-нет, это слишком дорого, хён. Я не могу такое надеть. Мне нужно что-то подешевле раз в пять, а лучше — в десять.       — Ну хотя бы примерить ты можешь? — низкий голос произнёс это ненавязчиво, будто совсем незаинтересованно. Но Тэхён обладал превосходным даром убеждения.       — Хорошо… — последовал тихий ответ, уступая мягкой силе омеги.       Надевая в примерочной свои первые обновки, Чонгук всё время негромко бубнил, что никогда не рассчитается за такую царскую щедрость. А когда увидел отражение в большом зеркале, потрясённо замолчал, рассматривая себя нового сверху донизу.       Повисшая на несколько минут тишина заставила Тэхёна волноваться. Вдруг парню стало плохо? Может, нужна помощь?       — Чонгук, у тебя всё в порядке? — встав поближе к закрытой примерочной, он внимательно прислушался.       Ответа не последовало, но шторка медленно сдвинулась в сторону.       — Вот это преображение. Куда же исчез наш скромник? — удивлённый возглас Тэхёна звучал искренне.       Перед ним стоял уже не прежний бездомный парнишка. Чёрная водолазка плотно обтягивала верх, удачно демонстрируя резкий контраст между узкой талией и прямыми острыми плечами. Раньше это скрывалось под старой мешковатой одеждой.       Тёмно-синие джинсы тоже идеально сидели на поджарой фигуре, особенно подчёркивая длинные стройные ноги. Ходить Чонгуку приходилось много, так что крепкие мышцы выделялись даже под плотной тканью.       Встав рядом, Тэхён подхватил его под локоть, указывая на зеркало:       — Знаешь, кого я сейчас там вижу? Студента первого курса столичного университета, решившего приодеться перед началом нового сезона. Мне нравится. А тебе?       — Мне тоже нравится, — глаза Чонгука подозрительно заблестели.       Не моргая, он смотрел не на своё отражение.       Он видел свою мечту.       Неожиданное воспоминание заставило опустить повлажневшие глаза, заливая краской стыда щёки, ведь всего два дня назад он со знанием дела рылся в помойке, надеясь на удачу.       Да, это было. Жизнь, как огромный пазл, складывается из сотен миллионов разных мгновений прошлого. Ведь даже произошедшее всего минуту назад — это уже прошлое. Конечно, бесследно стереть из памяти всё неприятное вряд ли когда-нибудь получится, но Чонгук знал, что намного важнее уметь сохранять самые лучшие воспоминания. Потому что именно они всегда помогали ему жить с мечтой о лучшем будущем.

***

      Прежде Тэхён никогда не увлекался шопингом, но сегодня ему доставляло неописуемое удовольствие подбирать новый гардероб. Не для себя.       С каждой следующей покупкой Чонгук всё меньше спорил и всё чаще улыбался. А в магазине спортивных товаров, куда они зашли напоследок, уже изрядно замученные многочисленными примерками, случился неожиданный конфуз.       Тэхён уговорил-таки альфу примерить кроссовки той же марки и модели, что украли двое маргиналов. Продавец заливался майским соловьём, привычно-улыбчиво расписывая достоинства их далеко не дешёвой обуви, без стеснения разглядывая сбитые костяшки рук Чонгука, пока тот разбирался со шнурками. Стоя сбоку, он видел только одну сторону лица покупателя.       Внезапно от приторного запаха чужого парфюма у Чонгука предательски засвербело в носу. В радостной суете примерки, завершающей утомительный шопинг, он совсем позабыл о своих гематомах и отёках. Быстрым движением опустив маску, чтобы почесать нос, Чонгук полностью открыл лицо, местами живописно разукрашенное в сине-багровый цвет.       И молодой сеульский Зорро предстал во всей своей «красе».       Продавец резко замолчал, будто ему заткнули рот кляпом. Сначала ошарашенно уставился на сильно пострадавший в неравной борьбе подбородок и расцарапанную скулу. Напоследок перевёл уже изрядно нахмуренный взгляд на опухшую бровь, аккуратно заклеенную пластырем телесного цвета.       Заметив эту реакцию и пристальное, абсолютно ненужное внимание к своему подопечному, Тэхён быстро сориентировался. Стараясь отвлечь продавца от расспросов, он тут же затараторил:       — Не удивляйтесь тому, что видите. Он ведь профессиональный спортсмен, а там всякое случается, — лукаво подмигнув смущённому от своей оплошности Чонгуку, который уже успел водрузить маску на прежнее место, Тэхён повернулся к сотруднику магазина. Приосанился и, понизив голос, будто делился секретной информацией, добавил громким шёпотом. — Состоит в молодежной сборной Кореи по боксу. Вчера он попал в передрягу: вступился за девушку-омегу, к которой прицепились трое подвыпивших альф, ну и в драке пропустил пару ударов.       — Ах, боксёр… Хм… Такой щупленький и смог справиться со всеми тремя сразу? — недоверчиво прищурился продавец.       — Ну да, он не тяжеловес, конечно, как Тайсон Фьюри. Зато в своей категории «наилегчайший вес» один из лучших, между прочим. Так что да, быстро раскидал ту хамоватую шелупонь — еле ноги унесли, — гордо вскинул подбородок Тэхён, так сильно похлопав по спине растерянного «боксёра», что тот чуть не навернулся со скамейки.       Придя в себя, Чонгук тихонько хмыкнул, коротким кивком поблагодарив Тэхёна за находчивость. Хён опять его спас. Изо всех сил стараясь удержать готовый вырваться наружу хохот, Чонгук до боли прикусил губу и низко опустил голову, сосредоточенно продолжив завязывать шнурки.       — Я так и подумал, — с явным облегчением выдохнул продавец и самозабвенно залился соловьём снова, продолжая описывать «защитнику девичьей чести» многочисленные достоинства высококачественных брендовых кроссовок.

***

      — Вот это мы накупили! — уставший от суеты жужжащего пчелиным ульем огромного торгового центра, Чонгук радостно потряс разноцветными пакетами в руках. Но тут же осёкся, поняв свою оплошность, ведь расплачивался-то не он. Покосился на идущего рядом Тэхёна, который выглядел не менее довольным, чем сам обладатель многочисленных обновок. — Ой, то есть, ты купил, конечно. А я даже не могу ничем отблагодарить, кроме своих скромных спасибо.       — Сегодня я покупал. Ну а потом, когда у тебя появится работа и стабильный доход, если захочешь, тогда и сам мне что-нибудь купишь, — крепко подхватив альфу под локоть, Тэхён увлек его в сторону фуд-корта.       — Так я уже хочу. Прям руки чешутся. Мне бы только устроиться на нормальную работу. С первой же зарплаты с удовольствием куплю тебе подарок, — Чонгук энергично закивал головой, ничуть не сомневаясь, что так и будет. — Придётся хорошенько над этим подумать.       — А я не откажусь. Давненько я подарков не получал, — глядя на то, как засияли глаза альфы, Тэхён вдруг подумал, что и правда был бы рад даже самому скромному презенту от него. — Так, уже три с половиной часа пролетели, пора нам с тобой перекусить.

***

      Зайдя в небольшое кафе, они выбрали столик в самом дальнем углу. Довольно посмеиваясь и оживленно беседуя, сами расположились напротив друг друга, а на свободном стуле пристроили многочисленные покупки. Правда, там уместилось не всё — пакеты с обувью пришлось расположить на полу возле стены.       Тэхён собрался было уточнить у Чонгука, чего бы нового тот хотел попробовать из длинного списка меню, но вовремя одумался, вспомнив про домашний «банкет» с рамёном. Поэтому предложил выбрать блюда на свой вкус.       Где бы Тэхён ни находился, он всегда выделялся из толпы, притягивая взгляды своей неординарной внешностью — яркая райская птица среди простых воробьёв. Но он уже давно привык к любопытным изучающим взглядам окружающих, относился к этому спокойно, никогда не манерничал, вёл себя скромно.       Пока Тэхён мило болтал со своим молодым протеже, он снова был в центре внимания. Чонгук, который теперь больше слушал, чем говорил, заметил повышенный интерес посторонних людей и к своей скромной персоне. Он лихорадочно осознавал, что здесь придётся особенно тщательно себя контролировать, чтобы случайно не повернуться пострадавшей стороной лица к общему залу.       Наверное, он всё-таки зря согласился поесть в кафе, а не дома, — там было бы намного спокойнее. Обречённо вздохнув, он нехотя снял маску и сунул её в задний карман джинсов, чувствуя себя голым.       После этого на них стали посматривать с ещё большим интересом. Особо любопытные пытались угадать, кем же эти двое красавцев, вполголоса беседующие в ожидании своего заказа, приходятся друг другу.       Версии у сторонних наблюдателей были самые разные. Но в одном все оказывались единодушны — кроме искрящихся глаз и лёгких улыбок, которыми оба охотно обменивались во время непринуждённого разговора, было что-то ещё неуловимо особенное, не совсем понятное, что объединяло этих двоих.       — Может, лучше поедим где-нибудь на улице? — всё-таки не выдержал Чонгук, вытягивая полоску картофеля фри из бумажного пакетика. Макнул её в кетчуп и сунул в рот, неторопливо пережёвывая.       — Тебе здесь не нравится? — в низком голосе звучало беспокойство на грани разочарования.       — Нет-нет, всё отлично, хён. Ты ведь знаешь, я о таком мог только мечтать, но… — Чонгук сначала окинул взглядом большой зал со множеством занятых посетителями столиков, а потом виновато посмотрел на слегка приунывшего Тэхёна. — Прости, но здесь я чувствую себя не в своей тарелке, потому что всё время боюсь случайно развернуться лицом к залу и перепугать отдыхающих своей подбитой физиономией. Мне, честно говоря, хватило и офигевшего продавца в магазине спорттоваров. Да и сбитыми руками не очень хочется светить, ведь их точно никуда не спрячешь, — Чонгук говорил так тихо, что его было едва слышно.       — Извини, я как-то не подумал об этом, когда привёл тебя сюда, — огорчённо помотал головой Тэхён, накрывая своей ладонью дрогнувшие от прикосновения пальцы. Слегка их пожал, стараясь приободрить альфу и вернуть потерянный оптимизм. — Ты прав, мы можем поесть в более спокойной обстановке на свежем воздухе.       Опустив глаза, Чонгук невольно улыбнулся, глядя на крепко соединённые руки. Чувствовал приятное тепло, что разливалось не только по коже, но и по вздувшимся на запястьях венам. Казалось, что даже кровь побежала быстрее, переполняя сердце надеждой. Эта обычная дружеская поддержка, неожиданно проявленная Тэхёном, длилась всего несколько секунд. А Чонгуку так хотелось, чтобы она со временем стала чем-то намного большим. Ну что поделать, если влюбился с первого взгляда?       Размечтался, романтик.       Конечно, Тэхён заметил и его горящий взгляд, и пунцовые уши, и блуждающую по лицу улыбку, но не придал этому особого значения. Решил, что просто удачно вернул альфе отличное настроение.       — Я сейчас вернусь, — ещё раз ободряюще хлопнув по чужой ладони, Тэхён встал из-за стола и отправился к кассам за бумажным пакетом.       Чонгук всё ещё находился под впечатлением от приятного телесного контакта. Он не успел и глазом моргнуть, как Тэхён вернулся, принимаясь шустро собирать заказанное со стола:       — Стаканы с чаем понесем в руках. Пойдём, знаю я одно тихое местечко неподалёку.       Благодарно кивнув, Чонгук ловко надел спасительную маску, снова прикрывая добрую половину лица, на котором радостно улыбались прищуренные чёрные глаза.       Нет, улыбался всё-таки только один глаз.

***

      — А вот и наш уличный ресторан, — Тэхён подошёл к небольшой скамейке, что стояла в глубине городского парка в плотном окружении молодых сосен. Устало на неё опустился и похлопал ладонью по прохладному дереву. — Присаживайся поближе.       — Тут ведь, правда, намного лучше, чем в огромном душном зале, — с торжествующей улыбкой Чонгук, как подкошенный, плюхнулся рядом. Позволил себе расслабиться, наконец, вытянув гудящие ноги. — Праздник живота продолжается.       — Выбирай, что хочешь.       Чонгуку много чего хотелось попробовать. И еда, как ни странно, в этом списке стояла уже не на первом месте.

***

      — Совсем как в студенческие годы, — спустя полчаса довольно усмехнулся Тэхён, доедая сочный бургер. — В перерывах между парами мы иногда вместо полноценного обеда покупали разный фастфуд в столовой университета. Когда погода позволяла, выходили на улицу. Усаживались на скамейке и всегда толкались то плечами, то бёдрами, потому что впятером едва на ней помещались. Потом с превеликим удовольствием всё поедали, запивая пузырящейся колой, обжигающе горячим чаем или американо. Часто делились едой друг с другом, тогда это казалось ещё вкуснее. Хорошее было время, — улыбка продолжала гулять по его лицу, а в голосе звучали нотки лёгкой ностальгии. Тэхён вытер губы бумажной салфеткой, скомкал её и метнул в стоявший сбоку пустой пакет.       — Поверю тебе на слово, — согласился Чонгук, не спеша потягивая колу и задумчиво провожая взглядом стайку подростков, дружно хохотавших в ответ на чью-то удачную шутку. — Наверное, и правда было здорово, если ты до сих пор это помнишь. Мне-то сравнить не с чем. Я могу вспоминать только школу и детдомовскую столовую, в которой самым вкусным почему-то был компот. Таких близких друзей у меня как-то не появилось, только приятели, с которыми я общался постольку-поскольку, — во время разговора он заметил кляксу тёмно-красного соуса на щеке Тэхёна. — Ой, подожди, хён, у тебя ещё вот здесь чуть-чуть осталось, — и всё смотрел, смотрел, смотрел неотрывно на этот сигнальный маячок.       — Где? — засуетился Тэхён, в ярких красках представляя, каким великовозрастным свинтусом сейчас выглядит. Не дожидаясь ответа, он вытянул из пакета новую салфетку и принялся наугад возить ею вокруг рта.       — Да не там, чуть повыше, — помотал головой Чонгук, хитро сощурив глаза. — Давай, я сам вытру. Перепачкался, как ребёнок, — тихонько посмеиваясь, вернул омеге его же недавние слова.       — Кажется, где-то я это уже слышал, — Тэхён смешно поиграл густыми бровями, придвинулся поближе, с готовностью подставляя лицо.       Стоило альфе коснуться чужой щеки, как его собственные тут же зарумянились. Словно где-то внутри вспыхнула красная лампочка, заодно посылая недвусмысленный сигнал ещё и прямиком в сердце, ответившее частыми согласными ударами.       Почти не дыша и боясь лишний раз моргнуть, Чонгук мягко провёл салфеткой над левым уголком сомкнутых губ омеги, красиво изогнувшихся в полуулыбке. Он заворожённо смотрел, как под белым бумажным комочком, судорожно сжатым в пальцах, исчезает маленькое пятнышко яркого соуса.       Простое вроде бы действие, однако оно пробудило неожиданное и довольно странное желание, вызывая секундную растерянность, быстро сменившуюся непривычным волнением в груди.       Потому что с какой-то звериной жадностью захотелось просто слизнуть это пятно с Тэхёновой щеки, чтобы ощутить на языке пьянящее, как зимний глинтвейн, тепло и пряность медовой кожи.       От этой шальной мысли внутри Чонгука полыхнуло жаром. Это запустило цепную реакцию.       Пальцы начали подрагивать, а шершавые ладони моментально вспотели. Лоб покрылся мелким бисером испарины. Губы пересохли от горячего дыхания и язык тут же проворно скользнул по ним, оставляя блестящий влажный след.       Всё это время Тэхён, замерев и слегка прищурив глаза, пристально наблюдал за метаморфозами, происходящими с Чонгуком.       Всего пару минут назад тот спокойно наслаждался сытной незатейливой едой на свежем воздухе. С отменным аппетитом всё усердно пережёвывал и одновременно пытался что-то рассказывать с набитым ртом.       Теперь волны красноты разливались от щёк по всему лицу, дыхание становилось всё глубже и тяжелее. В глазах напротив появился тот самый особенный блеск, который Тэхён, будучи уже взрослым омегой с изрядной долей определённого опыта, распознал сразу и безошибочно.       В Чонгуке, похоже, внезапно заговорила природа альфы на уровне животных инстинктов. Вполне естественное явление, поэтому даже не стоило заострять на этом своего внимания.       Сталкиваться с подобным Тэхёну приходилось каждый божий день на протяжении многих лет, начиная ещё со средней школы. Когда не только у окружающих подростков, но и у него самого в крови бурлил адский коктейль из гормонов. Однако он быстро научился контролировать собственные инстинкты благодаря доминантной природе, чем не могли похвастаться обычные альфы и омеги, у которых в этот период мозг частенько отключался напрочь.       — Всё чисто, больше нигде пятен не сталось? — получив в ответ слегка заторможенный кивок, Тэхён быстро отодвинулся на прежнее место и постарался принять как можно более непринуждённый вид. — Спасибо за помощь.       — Не за что… хён, — голос прозвучал хрипло, Чонгуку пришлось негромко прокашляться, прежде чем задать вопрос. — У нас есть вода?       — Да, конечно. Я прихватил на всякий случай. Обычно после фастфуда начинает мучить жажда, — раздалось шуршание бумажного пакета, из которого Тэхён суетливо достал небольшую пластиковую бутылку, вложив её в протянутую навстречу руку. — Держи.       — Спасибо, — скрутив крышку, Чонгук обхватил губами горлышко и, прикрыв глаза после первого же крупного глотка, принялся с жадной поспешностью заливать водой разгоревшийся внутри пожар.       — Ты сейчас похож на сытого хищника, пришедшего на водопой после удачной охоты, — Тэхён бросил на него короткий взгляд. После вытянул ноги, откинулся на спинку скамейки и лениво уставился на затянутое облаками небо. — Жаль, что звёзд не видно.       Закончив пить, Чонгук плотно закрутил крышку и ещё несколько секунд в задумчивом молчании вертел бутылку в руках. Наконец, со вздохом поставил её на скамейку, доверчиво и в то же время стыдливо улыбнулся:       — Когда я жил на улице и забирался на ночлег в коробку, то всегда ложился головой к выходу, чтобы наблюдать за звёздами, — он поднял голову к тусклому небосводу. — Не смейся только, но мне кажется, что они похожи на людей. Так же рождаются и умирают, а мерцают так, будто дышат космосом, дают кому-то жизнь или остаются бесплодными, да и светятся все по-разному. Среди мириад похожих звёзд есть особенно яркие, их единицы и именно на них останавливается взгляд, потому что такими всегда хочется любоваться.       — Что же в этом смешного? — широкие брови поднялись вверх, выражая искреннее удивление. — Это звучит красиво… — Тэхён чуть развернулся, протягивая руку к голове Чонгука. Несколько раз не спеша провёл длинными пальцами по спутанным от лёгкого ветра прядям, задумчиво наблюдая, как те переливались чёрным антрацитом в свете фонарей. Улыбнулся по-доброму. — Ты тоже похож на неизведанную далёкую звезду.       — Ага, звезда помойки, — иронично хмыкнул Чонгук. Глубоко вздохнул, опуская веки, что подрагивали от невинных поглаживаний. — Таких, как я — дофига. Если вдруг исчезну, никто не заметит. А вот ты красив по-особенному и всегда будешь выделяться в огромной толпе, потому что невероятно яркий. Как Сириус на ночном небе. Даже ещё ярче. Как солнце, от которого слепит глаза.       — Ох, как закрутил-то, романтик. Даже неловко стало, — откровенные слова, произнесённые вполголоса, лились прямо в душу, немного смущая Тэхёна. Его пальцы на мгновение замерли на чужой макушке, а потом снова медленно поплыли по шелковистым прядям. — Знаешь, ты ведь теперь мой новый друг, так что я точно замечу твоё отсутствие.       — Друг… — коротким эхом повторил Чонгук, с грустной улыбкой перекатывая это слово на языке. — А что, если...       — Ты любишь мороженое?       Их голоса прозвучали одновременно. Тэхён так и не узнал, что же хотел сказать живо встрепенувшийся альфа, услышав такой странный вопрос.       — Шутишь, хён? — чёрно-карие глаза стали почти круглыми от удивления. — Неужели есть такие люди, кто не любит мороженое? Лично я от него просто тащусь — это же натуральный кайф, м-м-м… — Чонгук закатил глаза, чувствуя, как рот уже наполняется слюной от предвкушения, и категорично добавил. — Всё-таки человек, придумавший рецепт первого мороженого, однозначно был гением от кулинарии.

***

      Постепенно затихающий город уже накрыла вечерняя прохлада. Свой полный волнующими событиями день Тэхён с Чонгуком завершали сладким праздником живота. Оба с нескрываемым удовольствием ели мороженое с освежающим арбузным вкусом, который напоминал о так быстро пролетевшем лете. Ощущая приятный холодок на языке, они изредка перебрасывались короткими фразами, неторопливо шагая по аллеям небольшого парка.       Взгляды сами собой задерживались на зелёных кронах молодых стройных сосен и широко раскинувшихся желтых зонтах невысоких клёнов. На нежнейших розовых облачках только начавшей цветение мюлленбергии, между которыми плавно покачивались на ветру высокие серебристые волны мискантуса.       Оба испытывали почти детский восторг от нехитрого лакомства, вкус которого навевал предсказуемо счастливые воспоминания, вызывая довольную улыбку. Бесконечные доверительные разговоры всё больше раскрывали не только характеры и привычки обоих. Незаметно отогревались сердца, истосковавшиеся по особенному теплу, которое раньше всегда дарили родители.       — Что-то я утомился за день, — устало пропыхтел Тэхён, доставая очередную упаковку воды. — Пожалуй, нам пора закругляться и топать к дому. Чувствую, что ночью буду спать как убитый. Давненько я не устраивал такие променады, — сделав пару аккуратных глотков, он протянул бутылку Чонгуку, вспомнив, с какой неуёмной жаждой тот совсем недавно поглощал воду. — Будешь?       — Да, спасибо, — загрубевшие пальцы альфы мягко легли прямо сверху прохладной ладони Тэхёна.       Почему-то сразу подумалось, что это сделано специально, ради мимолётного прикосновения, ведь бутылку вполне можно было перехватить чуть повыше. Да и на лице Чонгука расплылась блаженная улыбка. Искрящиеся радостью глаза, казалось, заглядывали прямо в душу, словно искали там уютный тихий уголок, где можно остаться если уж не навсегда, то хотя бы надолго.       А ещё он совсем не торопился забирать воду, продолжая слегка сжимать пальцы Тэхёна, оставляя на них тепло своей руки. Нет, списывать такой длительный телесный контакт на обычную случайность точно не приходилось.       Но ещё один любопытный нюанс не остался без внимания Тэхёна, когда он медленно опустил взгляд и в некотором замешательстве посмотрел на их соединённые руки. В следующую секунду его брови выгнулись изломанной дугой от кольнувшей сознание любопытной мысли.       А почему же он сам-то не попытался поскорее отстраниться от альфы? Что помешало? Почему любые его прикосновения были такими приятными?       На эти щекотливые вопросы довольно быстро нашёлся вполне резонный ответ. Тэхён, казалось, даже кожей почувствовал, как под согревающей рукой Чонгука что-то неумолимо начинает таять внутри, а сердце постепенно наполняется волнующим, давно забытым жаром.

***

      С Чонгуком происходило нечто странное. Все мысли были только о Тэхёне. Яркие эмоции и желания, которые испытывал впервые в жизни, горячими стрелами пробивали чувствительную кожу, будоражили нутро, доставали до самого сердца. Глаза видели только Тэхёна, слушать хотелось только его голос. Весь мир схлопнулся до контуров его гибкого соблазнительного тела. В Тэхёне был особенный мир — новый, неизведанный, манящий. Чонгук, сам того не ожидая, по-настоящему влюбился?       Вспомнив себя в подростковом возрасте, он едва заметно скривился в грустной усмешке. В те недалёкие времена, проживая в детском доме бесконечные вереницы однообразных дней, которые за редким исключением мало чем отличались друг от друга, он считал себя асексуальным, настоящим «сухарём». Думал, что вообще не способен никого полюбить, пару раз испытав лишь самую простую симпатию. Ну что же, такое случается.       Бывало, что в него влюблялись, но взаимностью он никому и никогда не отвечал. Причина отказов довольно банальна — не было ответного чувства, а обманывать и бесстыдно пользоваться чужими, которые выглядели искренними, Чонгук не хотел. Зачем давать кому-то ложную надежду на взаимность?       Теперь вот сам неожиданно влюбился с первого взгляда. Да сразу по самую маковку, до ослабевших коленей. Это необычное, ещё ни разу в жизни не испытанное состояние нравилось Чонгуку. Даже несмотря на то, что рядом с Тэхёном и дышать становилось труднее, будто нырял глубоко-глубоко, и сердце молотило как бешеное, и в горле пересыхало.       Подолгу рассматривал открытые руки, сильную шею, дразнящие линии смуглых ключиц омеги, лаская их взглядом. Мечтал водить по ним дрожащими от желания пальцами — невесомо, едва касаясь загрубевшими подушечками, чтобы ощутить этот драгоценный шёлк золотистой кожи. Или целовать с бесконечной нежностью, которой так много накопилось внутри, что хотелось щедро искупать в ней всего Тэхёна целиком, с головы до пят.       Интересно, почему раньше, даже на самом пике взрывного пубертата, у Чонгука никогда не возникало такого острого желания с кем-то целоваться?       Теперь безумно хотелось оставить свой самый первый, настоящий поцелуй на соблазнительных губах, влажных и чуть припухших после частых покусываний. От этого они казались такими манящими, чувственно-мягкими, что взгляд то и дело на них задерживался, в то время как собственные губы пересыхали от горячего дыхания.       Невыносимая пытка…       Фантазии альфы были настолько бурными, так хотелось ещё очень многого, что эти откровенные желания доводили его до лёгкого возбуждения. Он уже давно не ребёнок и существование разной любви — не только чистой и невинной, но и плотской, грешной, необузданной, — не было для него тайной за семью печатями. Но как же больно думать о том, что взаимности от Тэхёна он никогда не дождётся.       Когда-то Чонгук с детской непосредственностью наблюдал за отношениями своих родителей, поневоле замечая, какие трепетные чувства те питали друг к другу на протяжении многих лет. Какими многообещающими прикосновениями, ласковыми взглядами и игривыми улыбками обменивались. А ещё всегда дарили беспредельную нежность своему единственному и любимому Гук-и. Это были действительно искренние чувства, они стали для подрастающего альфы наглядным примером тёплых отношений в семье.       Ну и ярких впечатлений ему добавили, конечно, книги. Чонгук всегда много и с удовольствием читал. Поначалу его захватывали только истории о приключениях. Он так охотно погружался в фантазии авторов, что совершенно терялся во времени. Когда поздними вечерами мама отбирала у него книгу, то возмущённо протестовал, не желая возвращаться в реальность.       Будучи уже в детском доме, пятнадцатилетний Чонгук изредка стал почитывать истории, в сюжеты которых вплеталась ещё и линия любви. К сожалению, не всегда взаимной. Некоторые воспитанники, которые по ночам вели себя с другими как животные, получая свои порции удовольствий, язвительно подшучивали над Чонгуком, замечая его странный, на их субъективный взгляд, выбор. Говорили, что из альфы он превращается в сладкого омежку.       Чонгук никогда не спорил и уж тем более не считал нужным оправдываться. Не хотел объяснять, что такой выбор просто помогает ему справляться с душевным одиночеством, ведь его сердце всё ещё продолжало тосковать по дому.       Погружаясь в чужое книжное счастье, Чонгук надеялся, что и сам когда-нибудь испытает настоящую любовь. Такую, когда готов отказаться от всего на свете, лишь бы оставаться рядом с тем, кого выбрало сердце.       А дальше — будь что будет.

***

      Очень многие влюблённые утверждают, что у них в животе порхают лёгкие бабочки. Может быть, у кого-то так и происходит на самом деле. А у Чонгука, в отличие от этого большинства, при взглядах на Тэхёна захватывало дух от ощущения свободного полёта.       Он будто раскачивался на огромных качелях, круто поднимаясь вверх, всё выше и выше, задыхаясь от переполняющих эмоций. На пике высоты время останавливалось на секунду-две и молодое сердце замирало на мгновение. А потом оно проваливалось в пятки, словно внезапно обрывались все сдерживающие канаты, и Чонгук стремительно падал вниз.       Это чувство наполняло чем-то новым, доселе неизведанным, а потому бесконечно тревожащим, поселяющим полный раздрай в душе. Одновременно и мучительно страшно и до одури приятно, с нетерпеливым ожиданием повторения этого головокружительного полёта. До дрожи в руках и коленях. Непривычно.       Чонгуку казалось, что в восходящем потоке тёплого воздуха легко парила сама душа.       Между землёй и небом.       Как птица!       Он испытывал что-то невероятное.       Это была абсолютная свобода мыслей и желаний.       И так хотелось, чтобы это чувство никогда не заканчивалось.       Угораздило же впервые в жизни влюбиться не в своего сверстника, как можно было ожидать, а в молодого мужчину на десять лет старше. Чонгука всегда окружали самые разные, но вполне себе обычные люди, а Тэхён с единственного брошенного взгляда ещё тогда, в полутёмном дворе дома, сразу показался особенным. Чонгук даже не подозревал, что такой человек — совершенно неземной — существует на самом деле, а не в безграничных фантазиях его разума.       В необыкновенных глазах Тэхёна отражался не равнодушный свет уличных фонарей, а переливались манящим серебром далёкие звёзды. А когда прозвучал его божественный голос, разволновал до леденящих кожу мурашек, то альфа окончательно пропал.       Чонгуку до зубовного скрежета надоело считать себя природным браком, пустышкой. Хотелось взять за шкирку собственную сущность и встряхнуть как следует, чтобы прекратила таиться где-то глубоко внутри, будто прячась от жизни. Растормошить её, уговорить, помочь подняться, чтобы обрести, наконец, гордо предъявив всему миру, свой природный аромат. Ну должен же тот когда-то раскрыться, чёрт его побери! Ведь рядом находился такой невероятный омега, перед которым хотелось ощутить себя настоящим, полноценным во всех смыслах.       Истинным альфой.

***

      Несмотря на довольно сумбурный день, вечер с запланированным шопингом и последующим за ним плотным ужином доставил удовольствие обоим. Об этом говорили и заразительные улыбки на лицах, и сияющие трогательной благодарностью большие глаза Чонгука, и манящее тепло во встречном взгляде. Однако утренняя передряга не лучшим образом отразилась на Тэхёне, выбив из привычного комфортного состояния.       Он долго не мог заснуть, беспокойно ворочаясь под лёгким одеялом, тихонько вздыхал от суетившихся в голове мыслей. Уже давно мучила дикая жажда, будто проверяла границы терпения. Тэхён облизал сухие губы, в очередной раз пытаясь их смягчить, но через минуту всё-таки не выдержал и потащился на кухню за водой, ворчливо нашёптывая себе под нос о вреде переедания вообще и фастфуда в частности. Борьба с соблазнами — это бесконечная эпопея.       Но во многом себе отказывая, можно потерять яркие краски жизни. Тогда останется лишь чёрно-белая палитра. Как тёмно-серый асфальт дороги, почти идеально ровный и такой… невероятно скучный, что вызывает лишь тоску.       Не спеша выпив полстакана живительной влаги, Тэхён готовился утром расплачиваться за удовольствие отёкшим лицом и пухлыми мешками под глазами. Вернувшись в комнату, завалился в растерзанную постель. Страдал от бессонницы и снова задумчиво пялился на гладкий потолок, в который раз перебирая в уме все произошедшие за последние пару суток события.       К тому же холостяцкую квартиру с каждым часом всё больше наполняли новые, малознакомые запахи, проникающие, кажется, в каждый атом слишком бодрого для такого позднего времени организма. Они так приятно щекотали обоняние, что зверь внутри тихо урчал от наслаждения, словно его кто-то ласково почёсывал за ушком.       Но прошло не так уж много времени, как на смену утолённой жажде пришла нестерпимая духота. Теперь комната казалась горячей сауной. Тело опять стало влажно-липким, будто и не был в душе. Захотелось выйти на балкон практически голышом, прямо в одних тонких боксерах, чтобы подставиться под охлаждающий ночной ветер. Да ещё эти шорохи, скрипы и вздохи за стеной, так отчётливо слышные в гулкой тишине квартиры.       Поскорее бы уже наступило утро.

***

      А вот Чонгук совсем недолго ворочался в мягкой постели. Шумно втягивая носом восхитительный запах свежести постельного белья, невольно вспоминал свои «картонные» ночёвки и бесконечно удивлялся разительным переменам в своей жизни. Мысленно снова и снова благодарил Тэхёна за невероятную человечность, за широту души, за это домашнее тепло и непривычную сытость. Бережно перебирал, сохраняя в памяти каждое мгновение, проведённое рядом с ним.       Под эти недолгие и приятные размышления протяжно-сладко зевал, до выступивших крупных слёз, совсем не заметив, как уставшие глаза сами собой медленно закрылись. В расслабленной полудрёме грузно перевалился на левый бок, крепко обняв руками пухлую подушку, словно боялся её лишиться.       Через мгновение с мечтательной улыбкой на лице провалился в глубокий сон.       Во сне Чонгук снова летал. Поднимался высоко-высоко, сидя на необычных качелях. Они спускались прямо с голубого неба, вместо крепких канатов или цепей — сияющие золотом солнечные лучи, а мягким сиденьем служило белоснежное воздушное облако.       Он чувствовал себя невероятно счастливым, заливисто смеялся как ребёнок. Рядом стоял улыбающийся Тэхён, упирался своими большими ладонями в его согнутые колени и резко отталкивал, стараясь раскачать ещё сильнее. Похоже, именно эти невинные касания вызывали у Чонгука полный восторг…

***

      Рано утром, едва солнце осторожно заглянуло в комнату, Чонгук резко проснулся, шумно выдохнув, словно пробежал стометровку на время. Провёл рукой по лицу, окончательно прогоняя чудесный ночной сон, и почему-то совсем не удивился, обнаружив влагу на ладони.       Отдохнувшее за ночь тело почти всё было покрыто крупными каплями пота, а подозрительный дискомфорт заставил Чонгука приподнять одеяло. Взгляд сразу опустился вниз, где вполне ожидаемо уткнулся в небольшое влажное пятно, красноречиво расплывшееся на боксерах.       — Кто бы сомневался, — приглушённо фыркнул Чонгук, закатывая опухшие после сна глаза, и расслабленно опустил голову на подушку.       Эх, ещё хотя бы полчасика понежиться в мягкой и тёплой постели, о которой мог только мечтать. Однако небольшой участок мокрой ткани неприятно тревожил бодрый стояк альфы и практически не оставлял выбора. Через минуту Чонгук нехотя поднялся. Тяжело вздохнув пару раз, окончательно поборол соблазн бездумно поваляться. Подхватил со стула аккуратно сложенные домашние штаны с футболкой и, прижав их к груди, потихоньку вышел в коридор.       Дверь в комнату Тэхёна была плотно закрыта, оттуда не доносилось ни звука. Было довольно рано, скорее всего тот ещё крепко спал. Не теряя времени, Чонгук поспешил в душ, решив по пути, что вполне успеет не только привести себя в порядок, но и приготовить для них завтрак.       Вот только Тэхён уже не спал. До его слуха сначала донеслось глухое шлёпанье босых ног по паркету. А чуть позже в утренней тишине квартиры он явственно услышал нечто, не предназначенное для чужих ушей. Это заставило ненадолго замереть: из гулкой ванной доносилось несдержанное тихое постанывание, которое не заглушал даже шум льющейся воды.       Испытывая мучительную неловкость, раскрасневшийся Тэхён так и лежал с закрытыми глазами. Невольно вслушивался, даже не замечая, каким тихим становилось собственное дыхание. Он прекрасно понимал, что сейчас происходило в ванной, ведь и сам таким образом частенько сбрасывал утреннее напряжение. Картина под веками вырисовывалась слишком эротичная в своей откровенности, обжигающе горячая, неумолимо затягивая жёсткий узел внизу живота.       А когда голос альфы зазвенел на длинных высоких нотах, выдавая финальный аккорд, то и собственное возбуждение не заставило себя долго ждать. Напряжённая рука, до этого выводившая невидимый эллипс на груди, опустилась вниз. Тэхён до боли закусил губу, чтобы ненароком не издать звуки, которые могли бы выдать на этот раз уже его самого. На зарядку разрядку становись!       Вскоре Тэхён привёл себя в порядок и задумался об одном очень щекотливом нюансе — выбор оптимального уровня общения, начало которому уже положено. Он поддался спонтанному желанию и рискнул поселить в своей квартире Чонгука. Несмотря на довольно приличную разницу в возрасте, они начали легко общаться буквально с первых же минут встречи, будто давным-давно были знакомы.       Но как вести себя дальше, чтобы обоим было комфортно?       Кто они друг для друга?       Даже самыми дальними родственниками они, понятное дело, не являлись. И разовыми сексуальными партнёрами после клубного загула или бурной алкогольной вечеринки, слава богу, не были. Да и близкими друзьями назвать их тоже нельзя: знакомы-то всего третьи сутки — явно маловато для такого почётного звания. В лучшем случае тянули на новоявленных приятелей, которые только начали узнавать друг друга.       По сути дела, они являлись просто малознакомыми людьми, волей случая и благодаря спонтанному желанию одного и отчаянному доверию другого оказавшиеся теперь в одном замкнутом пространстве.       Альфа и омега…       Здравый смысл упрямо нашёптывал Тэхёну, что однажды природа всё-таки захочет вмешаться и взять своё, законное. И как тогда они будут находиться рядом? Придётся бороться с собственными внутренними сущностями, изо дня в день мучительно подавляя в себе искушение сблизиться?       Это вообще реально?       — Так, спокойно, — Тэхён медленно провёл по лицу ладонью, обхватывая пальцами колючий подбородок, и коротко выдохнул. — Будем решать проблемы по мере их поступления.       Сам-то он уже давно принимал блокаторы, а вот Чонгук… Рано или поздно наступит время его первого гона. И что тогда делать? Конечно, можно будет купить необходимые подавляющие препараты. Или лучше вызвать ему специально обученного для таких случаев омегу? Пусть удовлетворит сексуальный голод альфы на время гона и заодно доходчиво, буквально на личном примере, расскажет о тонкостях секса.       Стоило Тэхёну об этом подумать, как внутри заворочалось неприятное чувство на уровне животных инстинктов. Да и зверь принялся сердито порыкивать, «услышав» эти рассуждения.       Ну надо же! Не понравились ему мысли о специальных омежьих помощниках для Чонгука. Тэхён добродушно хмыкнул.       Он привык доверять своему второму гендеру — доминантному зверю — очень сильному, осторожному и умному. Тот ревностно и верно оберегал, упрямо напоминая всегда доверять собственному, человеческому чутью.       Сейчас оно подсказывало Тэхёну, что не хотелось бы даже случайно навредить молодому организму Чонгука, бездумно накачивая его мощными подавителями, когда наступит время гона. Для начала альфу хорошо бы обследовать в клинике, дождаться результатов, а после этого обязательно проконсультироваться у специалиста.       Ну что же, значит, придётся заняться этим как можно скорее.