Ничей

И теневая сторона становится

солнечной.

Корейская пословица

***

      Открыв дверь квартиры, Тэхён остановился в ожидании, с любопытством глядя на Чонгука. От его внимания не ускользнул ни задумчиво отстранённый взгляд, ни мечтательно блуждающая на разбитых губах улыбка.       — Проходи, не стой на пороге, — с доброй смешинкой в глазах слегка подтолкнул плечом. — В каких облаках ты витаешь, щегол?       Низкий бархатный голос и неожиданный тычок вернули Чонгука в реальность. Чуть покачнувшись, он сделал неуверенный шаг вперёд, оказываясь в небольшой прихожей уже знакомой квартиры.       — Я? В самых лучших своих мечтах, — аккуратно покачивая сумками, словно тяжёлыми маятниками, он продолжал тихонько улыбаться. — Всё-таки они имеют свойство сбываться, если повезёт хотя бы раз в жизни встретиться с таким человеком, как ты, хён.       — С каким это «таким»? Ну-ка, ну-ка, поделись своими наблюдениями. Мне даже интересно услышать твоё мнение, — Тэхён окинул парня любопытным взглядом. Небрежно скинув кроссовки и ветровку, отправился с покупками на кухню.       — Ты особенный. Во всём. Такой красивый. Прямо нереально красивый, честно. Если сказать коротко, то самым точным будет слово «невероятный», — Чонгук тащился за ним суетливым хвостиком, стараясь не наступать на пятки. — Ты даже не представляешь, насколько я благодарен тебе за такое отношение. На самом деле, мало кто отважится предложить незнакомому безродному мальчишке, который добывал еду на помойке, остаться в своей квартире. Мне, Чон Чонгуку, который уже давно забыл, что такое уютный дом, где всегда сытно накормят и ничего не будут требовать взамен. Где есть чистая тёплая постель, а не хлипкая картонная коробка под мостом, продуваемая сырым ветром с реки.       Пока они шли к ванной, Чонгук продолжал откровенничать.       — Ты жил в коробке? — нахмурился Тэхён, сосредоточенно намыливая руки. Ему было сложно представить Чонгука, спящего в этой «конуре» для бомжей.       — Да. С тех самых пор, как меня облапошили и я оказался на улице, среди бездомных, другого места для ночлега у меня не было, — развёл руками Чонгук, занимая место у раковины. Немного помолчав, покачал головой и продолжил, наблюдая за реакцией Тэхёна на свои слова. — С одной стороны, ты поступил безрассудно, пригласив незнакомца, ведь есть непорядочные, даже опасные люди. Но, с другой стороны, ты проявил милосердие, спасая мою скромную жизнь. Я в первый раз встретился с подобным, поэтому уверен в том, что ты — необыкновенный человек.       — Чонгук-а, да я самый обычный, просто внезапно захотелось тебе помочь. Так что ничего особенного во мне нет. Ну разве что внешне, как говорят, довольно привлекателен, — после этих слов Тэхён низко опустил голову, пытаясь скрыть хитрую улыбку.       Засуетился, вытаскивая из пакета продукты. Одни отправлял в холодильник, а другие раскладывал по кухонным полкам. Он не совсем понимал, к чему может привести разговор, но почему-то верил в то, что слова были искренними. Что это не сладкая лесть, к которой относился с насторожённостью: она лишь вводила в заблуждение, предлагая подняться на вершину самомнения, а падать откуда всегда больно.       — Да, ты необыкновенно красив, Тэхён, только слепой не увидит. Ты наверняка слышал это миллион раз. Но я сейчас говорил не о внешности, которую видят все окружающие. Я имел в виду твою доброту, она внутри. Ты уютный. Знаешь… — подавая пачки с рамёном, Чонгук внезапно замолчал на несколько секунд то ли подбирая нужные слова, то ли решаясь высказать то, что сейчас чувствовал и хотел этим поделиться. — Я часто думаю о будущем. Свой дом, любящая семья, стабильная работа и наличие денег, когда не нужно переживать о том, что не на что купить еду, не говоря уже об одежде. Ну, а потом и дети, конечно. Хочется жить полноценно, понимаешь? А рядом с тобой по-настоящему тепло и совсем не хочется думать о чём-то плохом, только о самом лучшем, что может быть у человека. Я это чувствую. Вот здесь, — не прерывая зрительного контакта, он приложил раскрытую ладонь к своей груди.       Совершенно не ожидая, что поначалу недоверчивый Чонгук теперь вот так настежь распахнёт душу, Тэхён смотрел на него в замешательстве. Показалось, что в блестящих глазах он увидел не только уважение к старшему, но и нечто другое.       Странно, конечно, но это больше походило на неприкрытое обожание. Так смотрят на свою пару.       Да ладно, ну не влюбился же Чонгук внезапно?       Тэхён прикрыл глаза и тряхнул головой. Ну что за дурные мысли пришли ему в голову. Бред какой-то, честное слово.       Их абсолютно случайное знакомство состоялось всего несколько часов назад, да ещё и при откровенно драматичных обстоятельствах, явно далёких от романтики.       И вообще…       — Всё верно, Гук-а, человеку свойственно мечтать о том, чего бы он хотел достичь своим трудом. Тогда появляется цель, к которой можно и нужно стремиться и продолжать жить, — закончив работу, он снова взглянул на Чонгука. — Спасибо за такую оценку моей скромной персоны, но ты меня всё-таки несколько идеализируешь. Я далеко не мягкий и пушистый, как может показаться на первый взгляд. В определённых ситуациях бываю очень даже жёстким, — развернувшись к нему, чтобы забрать пакеты, и заметив вскинутые в удивлении брови, Тэхён рассмеялся. — Да-да, не удивляйся. Всякое бывало, уж поверь мне на слово.       — Неужели ты и драться умеешь? — с восхищением выдохнул альфа.       Чонгука накрыло фантомное ощущение крепких рук на своём теле.       В это время Тэхён ухватился за пакеты в его руках, а Чонгук не успел отстраниться. Его ладони оказались под мягкими и большими. Между ними искрой пролетел статический разряд. От неожиданности оба замерли, только отстраняться почему-то не торопились.       Тэхён почувствовал, насколько холодные у Чонгука пальцы. Всё-таки замёрз.       — Я много чему научился в жизни, в том числе и драться, — будто очнувшись, Тэхён с серьёзным лицом аккуратно вытянул сумки из чужих рук. — А вот тебе нужно срочно принять тёплую ванну и обработать раны. Что-то мы с тобой заболтались.       — Да, точно, нужно согреться, а то я совсем окоченел. Просидел хрен знает сколько на той скамейке. Не заболеть бы, — сконфуженно пробормотал Чонгук, наблюдая за чёткими движениями омеги, который быстро распихивал оставшиеся продукты по полкам. — Может, я сначала помогу тебе закончить здесь, а потом уже пойду в душ?       — Да тут осталось совсем чуть-чуть, сам справлюсь, — Тэхён мельком взглянул на него и, смешно насупив густые брови, шутливо пробасил. — Бегом в ванную, Гук-а. Не хватало мне тут ещё сопливого мальчишки.       В ответ раздался тихий смешок и частый топот босых ног.

***

      Пока Чонгук неторопливо отогревался в душе, Тэхён за это время успел переодеться в мягкие флисовые штаны и лёгкую футболку. По пути на кухню лихорадочно соображал, чем бы вкусным порадовать расстроенного неудачей и пострадавшего в драке альфу.       Усмехнулся собственным нелепым мыслям. Да Чонгуку нужно просто хорошенько поесть. В данный момент того вряд ли интересовали какие-то кулинарные изыски или деликатесы.       Не до жиру, быть бы живу…       Заканчивая готовить сытный обед, Тэхён размышлял о превратностях судьбы. О крутых жизненных поворотах, которых люди стараются избегать всеми способами, вот только это очень мало кому удаётся. Ведь никто не знает наперёд, чего ожидать даже через минуту.       Если будет подарок, приятный сюрприз — это же отлично. Улыбнёшься, от души порадуешься, словно маленький ребёнок долгожданному новогоднему подарку.       А если тебе заранее вдруг станет известно о чём-то ужасном? Это же как тяжёлый удар под дых, от которого замираешь и теряешься в пространстве, забывая о том, что нужно дышать. Чтобы продолжать жить, несмотря ни на что.       Тэхён считал, что наперёд лучше обо всём этом не знать: ни о хорошем, ни о плохом. Жизнь вообще штука крайне непредсказуемая. На то это и сюрприз, чтобы свалиться на голову без предупреждения. И тут уж либо повезёт, либо…       Вот как в случае знакомства с Чонгуком. Омега уже начал подумывать о том, что их встреча в определённом месте и в своё время, вполне возможно, была предрешена кем-то свыше.       Окружённый ароматами почти готовых блюд, Тэхён стоял возле плиты и продолжал философствовать. Крепко задумавшись о насущном, он едва не спалил первую порцию тонких полосок свинины, предполагая обжарить их до лёгкой хрустящей корочки. За остальным уже тщательно следил — не хотелось испортить блюда, которыми собирался накормить своего необычного гостя.       Он как раз помешивал вкуснейший рамён с курицей и цветными овощами, когда за его спиной внезапно раздался растерянный голос:       — А вещи-то мне надеть те же, в которые я переоделся полчаса назад или опять взять чистые? А ещё трусов в ванной не оказалось.       Привыкший долгое время жить один и снова застигнутый врасплох, Тэхён выронил из рук ложку. Та весело булькнула и тут же потонула в кастрюле с горячей лапшой. Он резко обернулся. В дверном проёме, неловко переминаясь с ноги на ногу в ожидании ответа, стоял слегка озадаченный Чонгук.       — Что ж ты опять… — начал было Тэхён, но запнулся и произнёс уже тише, бегая взглядом по фигуре Чонгука, — …пугаешь?       Худощавый, конечно. Но до чего же хорошо сложён. Высокий, длинноногий. Щёки раскраснелись после горячего душа. Одна рука неловко подтягивала большое полотенце до самых подмышек, стыдливо прикрывая оголённую грудь. Тонкие пальцы другой руки раз за разом пытались убрать со лба непослушные пряди влажных тёмных волос, но при малейшем движении головы те упрямо возвращались обратно.       Эту картину Тэхён назвал бы эстетичной, если бы не удручал вид множества гематом и ссадин на лице и теле, да ещё отпечаток собачьих зубов на голени. Да уж, всего лишь за одни сутки альфе досталось по полной.       — Пойдём в мою комнату, там вместе подберём всё необходимое, а заодно и посмотришь, где что лежит, чтобы в следующий раз не спрашивать.       — Какой следующий раз? — непонимающе заморгал Чонгук, прижимаясь спиной к шершавой стене и пропуская омегу в коридор.       — Завтра, послезавтра и далее. До тех пор, пока мы не решим вопросы с твоим утерянным жильём и возвращением в социум, — обернувшись на ходу, Тэхён коротко подмигнул. — Как тебе такое предложение «руки и сердца» в виде крыши над головой и скромной еды?       Это прозвучало настолько неожиданно, что большие глаза Чонгука округлились до предела — он стал похож на великовозрастного удивлённого ребёнка.       — Ты шутишь, хён? Ты предлагаешь жить по-человечески и думаешь, что я смогу отказаться?       Нет, так просто не бывает. Ведь страшно ошибиться, напрасно подарив самому себе надежду.       — Я говорю вполне серьёзно, — зайдя в комнату первым, Тэхён остановился возле шкафа. — Будешь жить в отдельной комнате. Правда, она маловата: всего-навсего девять квадратных метров, но в ней есть всё необходимое.       — Хён… да я… я готов жить хоть в прихожей… — с трудом выговаривая каждое слово, Чонгук прижал руки к груди.       Тёмно-карие глаза подозрительно заблестели, подбородок мелко задрожал и Чонгук бросился к Тэхёну. Тот лишь громко охнул, когда жилистое тело с размаху врезалось в него, прижав спиной к шкафу.       — Спасибо, спасибо, спасибо… — всё повторял как заведённый. Он уткнулся лбом в тёплую ключицу Тэхёна, а пальцами судорожно цеплялся за плечи, как утопающий — за спасательный круг.       А потом…       Всё произошло практически одновременно.       Банное полотенце, которое перед этим удерживали цепкие руки, под собственной тяжестью неожиданно соскользнуло вниз. Оно лишь каким-то чудом не упало к ногам Чонгука, очень удачно повиснув на бёдрах, сантиметрах в двух-трёх ниже пупка.       В эти же самые секунды улыбающийся Тэхён, который порадовался такой искренней реакции, уже обхватывал его руками для дружеских объятий, чтобы просто немного успокоить.       Но такой подставы он совсем не ожидал.       Потому что в результате руки опустились на оголённую спину Чонгука.       Сначала Тэхён замер, ощутив под ладонями тощие лопатки, напряжённые мышцы и распаренную после душа кожу. Она была ещё чуть влажная и такая гладкая, что Тэхён, абсолютно не отдавая себе отчета, легонько провёл по ней пару раз пальцами вверх-вниз.       Притихший Чонгук не сдвинулся ни на миллиметр, по-прежнему доверчиво жался к нему. Только голову повернул так, что коснулся носом запаховой железы в основании шеи омеги. Сделал глубокий вдох...       И его ослепила яркая вспышка.       Чонгук даже зажмурился. Было ощущение, что в голове взорвалась бомба.       Он задышал часто и прерывисто, с жадностью вбирая в лёгкие сладковато-терпкий, очень странный аромат, совсем нетипичный для омеги. Но такой невероятно приятный, что насытиться им было невозможно.       Ударная волна жара прокатилась от макушки до кончиков пальцев на голых ступнях, вызывая непривычную дрожь по всему телу. Лицо альфы покраснело, на лбу выступили крупные капли пота, на шее заметно вздулись вены. Сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, оттуда рухнуло вниз и диким галопом понеслось вскачь.       А Тэхён…       Его зверь внутри приветливо заскулил, повертелся немного и тихо улёгся, положив голову на передние лапы. Застыл в ожидании. Чего он ждал?       Того, что омеге и предназначено — знакомства с молодым альфой.       В грудь Тэхёна гулко и суматошно застучало чужое сердце. Он ощутил горячее прерывистое дыхание альфы на своей шее. Внутри снова разливалось приятное тепло. Стало так хорошо.       Глаза Тэхёна сами собой прикрылись от удовольствия.       Господи, как же омеге не хватало подобных ощущений.       Внезапно тяжелым молотом ударила мысль, что он не чувствует природного запаха альфы. Тэхён задумался всего лишь на пару секунд, а потом резко наклонился к его шее, буквально уткнулся носом чуть выше острой ключицы. Прямо туда, где и располагалась заветная железа.       Чонгук вздрогнул, не ожидая такого манёвра, крепко впился пальцами в широкие плечи.       Тэхён медленно втянул воздух и прищурился, пускаясь в не слишком приятные размышления. Чуть отстранившись, выждал чуть-чуть и снова наклонился к шее. А потом ещё раз. И ещё.       Былое приятное наваждение исчезло. — Ты ничем не пахнешь… — обескураженно прошептал Тэхён. Сдвинув брови к переносице, задумался. — Точнее, есть какой-то аромат, но настолько слабый, что его даже сложно определить. Кажется, что-то свежее. Хотя… Это может быть просто запахом чистого тела после душа, — схватив парня за плечи, слегка его встряхнул. — Ты ведь знаешь об этом?       — Конечно. С четырнадцати лет жду, когда же он проявится полностью. Так и жду до сих пор, — плечи и голова Чонгука опустились, а голос звучал сипло, будто каждое слово давалось ему с трудом. — Я же в детском доме жил, а там сохранить что-то в тайне практически нереально. Все друг о друге всё знают. Поначалу о том, что я не имею собственного запаха альфы, просто перешёптывались между собой. Потом меня стали обнюхивать исподтишка, всё спрашивали: «А ты, случайно, не бета?». Я только отмахивался и говорил, что он вот-вот раскроется.       — Но у вас же наверняка был медицинский персонал. Они были в курсе твоей проблемы?       — Да, знали. Врач отмахнулся. Ему было до фонаря, лишь бы спирт всегда был под рукой. Ходил вечно синюшный какой-то, пил беспробудно. А медсестра наша успокаивала, уверяла постоянно — нужно просто подождать. Ну, пацаны с тридцать третьей попытки еле учуяли какую-то свежесть. И всё. Но так до самого выпуска и продолжали иногда принюхиваться, только зря. Мне ещё повезло, что после этого неприятного открытия они каким-нибудь обидным прозвищем не наградили, иначе было бы намного тяжелее. Ты же сам знаешь, как быстро умеют ставить клеймо на тех, кто отличается от привычного большинства.       — Ясно… Гона ещё ни разу не было? — Тэхён перевёл озадаченный взгляд на свои ладони, продолжавшие лежать на обнажённых плечах и тут же отдёрнул руки, словно обжёгся.       — Нет, не было, — прозвучало сухо, немного нервно. Чонгук резко выпрямился. Взгляд стал пронзительным, колючим. — Для тебя сейчас это имеет какое-то значение?       — Абсолютно никакого, — ни секунды не раздумывая, поспешил ответить Тэхён. Заставил себя ободряюще улыбнуться. Вот чёрт, ещё одна проблема и её тоже нужно решать, не откладывая в долгий ящик.       — Если захочешь, мы потом вместе с тобой съездим в клинику. Пройдёшь полное медицинское обследование, чтобы выяснить не только причины всего этого, но и общее состояние твоего организма.       — Да не надо, — покраснел Чонгук.       — Если не хочешь, уговаривать не буду. Но это в твоих интересах.       Тэхён развернулся к шкафу и, достав с полки первые попавшиеся под руку боксеры, протянул их Чонгуку. Свободной рукой вытащил спортивные штаны с чёрной футболкой, оставив их на спинке стула:       — Пока надевай только бельё. Пора уже осмотреть и обработать твои раны, искатель приключений, — сделав несколько шагов к небольшому столику, Тэхён открыл заранее принесённую аптечку.       Чонгук лишь молча кивнул, быстро натянул трусы, а полотенце-провокатор кинул на спинку стоящего рядом кресла. Он внимательно следил за каждым движением Тэхёна. Как тот неудобно склонился над коробкой, бубня что-то невнятное под нос.       Наблюдал, как красиво на спине омеги играли мышцы под тонкой тканью домашней футболки. А когда опустил глаза ниже, то и вовсе надолго завис, глядя на крепкие ягодицы, плотно обтянутые светлыми штанами.       Это был запрещённый приём.       Чонгук хотел зажмуриться, но в итоге лишь прищурился, фокусируя взгляд. Тихонько сглотнул вязкую слюну, чувствуя, как резко дёрнулся кадык на шее. А после больно прикусил нижнюю губу, чтобы отвлечься от соблазнительного зрелища, и быстро перевёл взгляд на руки Тэхёна, пока тот длинными пальцами перебирал препараты в коробке. Каждый раз, находя необходимое, тот довольно угукал самому себе и выкладывал рядом с коробкой на столик.       Пристальное наблюдение за работой совсем не спасало Чонгука от будоражащих мыслей. Наоборот, только ещё сильнее подогревало кровь. Он вдруг обнаружил, что эти эстетичные руки становились его кинком.       «От них невозможно отвести взгляд… Это реальное совершенство».       Когда Тэхён присел в большое кресло и наконец поднял на Чонгука глаза, то заметил на лице краску смущения вместо прежней бледности.       — Опять мечтаешь о чём-то, щегол? — подняв руку, слегка поманил к себе. — Подойди ближе, не тормози.       — Пока мне только мечтать и остаётся, — вздохнул Чонгук, покорно вставая рядом с креслом.       — Это дело хорошее, всегда нужно ставить перед собой цель чего-нибудь достичь. А без мечты вообще жить скучно, — Тэхён кивнул головой и наклонился вперёд, стараясь дотянуться. Немного повозился, сдвигаясь на самый край, а потом возмущённо протянул. — Ну ё-моё, мне так неудобно. Давай-ка вставай сюда, — и широко расставил колени в стороны.       Конечно, Чонгук выполнил просьбу. Ну чего стесняться-то, ведь ничего особенного в этом нет. Даже не стал стыдливо прикрываться руками: благодаря коварству так не вовремя (или очень даже кстати?) съехавшего полотенца, Тэхён уже почти всё успел увидеть.       Теперь он стоял между коленями сидящего в кресле Тэхёна практически голым, одни лишь боксеры целомудренно прикрывали интимные места.       Вот только внутренний художник Чонгука продолжал старательно наносить на его лицо яркие оттенки красного — чем дальше, тем ярче. Беспокойное сердце, только-только сбавившее обороты, вновь куда-то понеслось.       Тэхён слегка кашлянул в кулак, приступая к делу.       Пропитал ватный диск антисептиком и прикоснулся к первой ране на боку Чонгука. Тот сначала вздрогнул, поёжился от ощущения холода на распаренной коже, а потом вдруг негромко хихикнул. Тэхён хитро усмехнулся и решил немного похулиганить, чтобы разрядить витающее в воздухе напряжение, отвлечь невинно пострадавшего от малоприятной процедуры.       Плеснул побольше антисептика на диск и, смачно шлёпнув им возле подмышки, размашисто провёл влажную дорожку по всему боку. От неожиданности Чонгук коротко взвизгнул, по-птичьи взмахнул руками, а потом запрокинул голову назад и наполнил комнату звонким смехом. Это выглядело и звучало слишком заразительно.       Тэхён не стал сдерживать себя, отбросил свою взрослость и отдался во власть живых эмоций, пузырившихся в груди, как хорошее шампанское.       Он тоже громко захохотал, с весёлым любопытством наблюдая за тем, как прямо перед глазами извивалась гибким ужом поджарая фигура.       Было так легко, словно Тэхён смахнул с плеч тот самый десяток лет, который их разделял. Но главное, оба уже совсем забыли о том, что едва знакомы.       Два смеющихся голоса идеально звучали в унисон и дополняли друг друга новыми оттенками. Они разрушали привычную тишину этой квартиры, настойчиво её будили. И она постепенно просыпалась от одиночества, как медведь, выбирающийся из тёмной и душной берлоги после многомесячной зимней спячки. Пришло время наслаждаться солнечным теплом и свободой.       Тэхён продолжал старательно обеззараживать царапины и ссадины. Изредка они перекидывались с Чонгуком незначительными фразами и безобидными шуточками, взрывались громким хохотом или тихо посмеивались. Чонгук без стеснения крутился в разные стороны, будто флюгер при переменчивом ветре.       Кто знает, может, в этом доме действительно появился ветер перемен?       Между ними уже не было прежнего напряжения. Оба вели себя непринуждённо, как два старых друга, которые с радостью вновь встретились после вынужденной разлуки. Конечно, им хотелось о многом поговорить, рассказать подробности своей жизни и побольше узнать о чужой.       А для этого десяти минут минут точно не хватит.       Omen tempos habet — Всему своё время