Розы и вино

      После той ночи, начавшейся с прекрасного танца, Дин стал весьма любвеобилен. Принц постоянно носил подаренное Кастиэлем украшение, ластился похлеще Импалы, напрашивался на поцелуи и уже три ночи подряд не прогонял его обратно в основной дворец, позабыв свой же предлог: «Нельзя, чтобы нас увидели».       А ещё принц соорудил гнездо. Прямо на кровати. При Кастиэле, изъяв у него несколько элементов одежды. Причём Кастиэль спал с ним же!       И всё это поведение, включая ставший сладким запах, наводило на одну конкретную мысль…       Предвестие течки.       Только учитывая, что Дин отчего-то отличался от привычных омег и альфа, оставивший на нём метку, мёртв, той не могло быть! Так Кастиэль думал ровно до тех пор, пока на третью ночь не случилось то, что выбило дух.       Он как раз ласкал принца, при свете свечей собирая губами созвездия из веснушек, когда всплеск любимых феромонов ударил в голову. Медовая пшеница заволокла разум, опутав тонкими ниточками паутины. Выбила опору из-под ног и пошатнула самообладание.       Кастиэль с рыком сжал зубы до такой степени, что те едва ли не раскрошились, и упёрся лбом в плоский живот. Рука же потянулась ниже. Ладонь быстро скользнула вверх, забираясь к колену, и спустилась вниз по внутренней стороне бедра.       Рваный вздох раздался над ухом.       Следуя простому желанию и эгоизму подтвердить свою догадку, Кастиэль впервые добрался до сжатого колечка мышц. Ещё один вздох. Мокро, тепло и вязко. Смазка.       Неверяще заморгав, Кастиэль оторвал лоб от напряжённого живота и поднял взгляд на Дина.       Принц хмурился. Желваки играли на горящих скулах, а зелень настороженно бдила за ним из-под ресниц. Кулаки дрожали от напряжения.       В тот момент Кастиэль понял, насколько сильно ошибся насчёт здоровья принца и как сильно просчитался, пойдя на поводу у своих желаний. Дин должен был убить его в тот же миг, сославшись на излишнюю своевольность и нарушение границ!       Вот только что-то пошло не так.       То ли благодаря испугу, родившемуся в сердце султана Миражей и нашедшему отражение в сини глаз, то ли ещё что.       Глубоко дыша, Дин долго смотрел на него. Молча. Кастиэль же не смел шевелиться.       Однако руку так и не убрал.       Пропасть тишины, сопровождаемая покалываниями в жилах и осторожным дыханием, — после Дин резко уложил его на лопатки. Охнув, Кастиэль прикрыл глаза. Открыть веки вынудили губы, несдержанно впившиеся в его собственные, и пара пальцев, ворвавшаяся в неподготовленный проход.       Дин был зол. И смущён.       Однако никакого масла и в помине не было. Принц использовал собственную смазку.       Это-то и выбило весь дух из Кастиэля, и принесло такую ошеломляющую волну возбуждения, что дрожь ещё долго не оставляла его, а утро встретило слабостью.       Дин был зол, рассержен и смущён. Однако нашёл выход.       Следующий день Кастиэль, как бы ни хотел, провёл в своих покоях, решив дать Дину возможность остыть. Просидев полдня в бумажной волоките, он отвлёкся на служанку принца. Чарли.       — Принц решил устроить поединок, — поставила та перед фактом.       — Поединок? — выгнул бровь Кастиэль.       «Ему вчерашнего не хватило? — тут же продолжил мысленно. — Или так злость вымещать собрался?»       — С саблями, Кастиэль, а не то, о чём ты подумал, — сложила руки на груди девушка и выпятила губу.       Кастиэль нахмурился.       — Я и не думал, — пробубнил он вслед.       Беспрепятственно проникнув в западный дворец, Кастиэль совсем не заметил, как начал дышать глубже. Опьяняющий запах медовой пшеницы заполнил собой всё. Был везде. Ощущался каждой клеточкой тела, словно был осязаем.       В груди что-то зачесалось, живот свело от неведомого предвкушения.       Дойдя до оружейной, Кастиэль никого не обнаружил. Внутри тоже царила пустота. Однако стоило немного подождать, разглядывая оружие, как дверь за спиной шаркнула по полу. Кастиэль замер. Несколько мгновений — сильные руки обвили плечи, широкая грудь прижалась к спине, а в нос забился наисладчайший аромат, наполнив рот вязкой слюной и пробуждая желание, которое он всегда старался держать в узде.       Кастиэль сглотнул.       — Кас, — тихонько промурчал медовый голос. Дин потёрся о его ухо щекой.       Не злился!       Всё-таки у Кастиэля был шанс всецело заполучить драгоценное доверие принца.       — Мой принц, — озадаченно хмыкнул Кастиэль, прижав ладонь к веснушчатой щеке. И тут же нахмурился. Та оказалась горячеватой. — Вновь пожелал видеть меня?       — Всегда желаю, — хрипло прошептал Дин и вновь потёрся об него. Ластился.       Кастиэль нахмурился сильнее.       Что-то было не так. Начать хотя бы с ласки принца и накатившего возбуждения, которое было готово заискриться в воздухе.       — Что с тобой, Дин? — Кастиэль развернулся в кольце рук и обхватил веснушчатое лицо ладонями. Горячее. Зрачок расширен и едва ли не мешался с тонким ободком зелени. Запах с каждой секундой становился слаще, пробуждая ото сна сокрытое глубоко внутри. — Ты весь горишь… Дин?       Дин пару раз моргнул, и, казалось, толика разума вернулась к нему.       — Да-а? — растянуто выдохнул он, отведя взгляд. — Не чувствую. Всё нормально, Кас.       Кастиэль глубоко вдохнул и тут же задержал дыхание.       Ни черта не нормально!       К его возлюбленному пришла течка. И это, пожалуй, было и лучшим, и худшим событием. Лучшим — неведомым образом омежий организм пересилил метку альфы. Худшим — Кастиэль постепенно терял голову.       Запах течного омеги нельзя было ни с чем спутать — он вызывал желание овладеть податливым в период течки телом. Вот только Кастиэля никогда не привлекали такие омеги, и он спокойно обходил их стороной, когда другие альфы, не сопротивляясь природе, брали, что хотели. Ему никогда не требовалось сдерживаться! Ни разу. Запах просто не влёк так, как надо. И Кастиэль был абсолютно уверен в своей выдержке и отсутствию сильных инстинктов!..       До сего дня.       Задержка дыхания не помогла — тело не слушалось приказов и продолжало творить своё. Каждый вдох наполнял лёгкие дурманящим ароматом. Каждый вдох прошибал мелкой дрожью. Каждый вдох…       Голова легонько кружилась. Желание прокралось в вены, разогнало кровь и подожгло волнение внизу живота. Подушечки пальцев покалывало от жара веснушчатых щёк. Инстинкты твердили взять, овладеть, поставить свою метку и навсегда сделать своим. Только своим!       Не без труда сморгнув наваждение, Кастиэль зажмурился. Зубы прокусили щёку. Солоноватый вкус железа осел на языке, притупив сладость пшеницы, и отрезвил.       «Нельзя! — прикрикнул сам на себя Кастиэль. — Нельзя напугать!»       Нужно защитить его. Спрятать!       — Никто не посмеет услышать твоего запаха, — едва не рыча, прошептал Кастиэль обещание прямо Дину в губы. — Никому не позволю услышать тебя.       Приоткрытые лепестки губ дрогнули. Дин потянулся к нему, но Кастиэль, досадливо сжав губы, вывернулся и, схватив принца за запястье, потянул к выходу.       — Что? — растерянно пролепетал за его спиной принц, якорем тянувшись за ним. — Куда, Кас?       — Пошли, — процедил сквозь зубы Кастиэль, злясь с ситуации. Но особенно злило то, что кто-то мог увидеть. Кто-то мог помешать. Кто-то мог навредить Дину! И сам Кастиэль был в их числе, а Дин — тем более, раз пришёл сюда в таком состоянии! — Потом ещё «спасибо» скажешь, — огрызнулся он.       Злость и раздражение, уподобившись костру, разгорались с каждым шагом всё сильнее, пылали всё ярче.       Только на Дина злость прошла. Просто растворилась, будто бы никогда и не приходила. Зато на окружающих, которых не было, и самого себя усилилась в разы.       Пока поднимался по лестнице, Кастиэль возненавидел душившие его животные порывы в сторону возлюбленного.       Он не хотел так!       Не хотел причинять и толику боли. Не хотел уподобиться зверю. Не хотел жить с мыслью, что навредил тому, кто поселился в его душе.       Он хотел любить Дина.       Чисто, пылко, но без инстинктов! Без боли и принуждения. Без феромонов, которые тоже не был в силах удержать и под воздействием которых аромат любимого, пожалуй, только усиливался.       Кастиэль желал доверия, а не стать инструментом для удовлетворения потребностей. Пускай и был бы не прочь.       Осталось всего два этажа, когда Дин принялся изрядно сильно тянуть вниз.       — Кас, мне больно, — запыхавшись, непривычно для себя хныкал принц.       — Что? — Кастиэль остановился и обернулся в тот же миг. Взгляд упал на поджатые губы, а после на запястье, за которое тащил принца. — Прости, Дин, — шумно выдохнул он, спустившись на ступень ниже. Поднеся запястье к губам, оставил на покрасневшей коже сожалеющий поцелуй и наклонился к губам, столь же легонько касаясь их. — Прости меня, свет мой. Не хотел… Я не хотел так.       Стоило притянуть Дина в объятия, как тот сам поцеловал его, но гораздо глубже, забираясь в рот языком. Настойчивее.       И в то же время так, будто в любой миг мог запросто передать инициативу.       Сильные руки принца блуждали по телу, цеплялись за многочисленные ремешки и обжигали даже через слои одежд. Дин пытался раздеть его. И одновременно с этим подчинить своей воле, налегая феромонами и трясь об него.       Рваный вздох прервал поцелуй. Кастиэль оторвался от любимых губ и, взглянув на подёрнутую поволокой зелень, вновь потянул Дина вверх по лестнице.       Пара ступеней, и тот снова встал. Миг — потянул на себя.       Кастиэль глубоко вдохнул и развернулся. В зелени заиграл знакомый дерзкий огонёк. Шаг — принц оказался подхвачен на руки и прижат к груди под возмущённый возглас. Однако, чуть побрыкавшись, Дин притих.       Довольно усмехнувшись, Кастиэль продолжил подъём с приятной ношей.       И через несколько ступеней пожалел об этой идее.       Распахнув тугой ворот, Дин уткнулся носом ему в шею и лизнул. Мурашки пробежались по коже. Зубы сжались сильнее, грозя раскрошиться друг об друга.       — Ди-ин, — отчаянно проскулил Кастиэль, запрокидывая голову к потолку.       Губы напористо ласкали, а клыки царапали кожу шеи и ключиц, напрочь сбивая дыхание, но не кусая. Ладонь ловко пробралась под одежду, и пальцы сжали твёрдую горошину соска.       — Хочу тебя, — шептал ему в шею Дин.       — Это говоришь не ты, — качал головой Кастиэль, поражаясь тому, как всё ещё не прижал принца к стенке и не овладел им прямо тут.       — Что здесь происходит? — отразился от стен громогласный голос, вынудившись остановиться и машинально оскалиться.       Сын советника. Бенджамин.       Дин тоже замер. Аромат пшеницы потяжелел, выражая недовольно. Однако рука осталась на груди Кастиэля.       — Прочь с дороги, — тихо, но чётко приказал Кастиэль.       Мужчина наверху свёл брови и сжал ладони в кулаки.       — Уже бегу! — огрызнулся тот и шагнул на ступень ниже. Чужой запах вплёлся в их смешанный, попытавшись надавить и разделить. — Ты что с ним сделал, киэлец?! Чем опоил?!       Из груди вырвалось рычание. Внутренний зверь скалился и готовился в любой момент стереть соперника-альфу щелчком пальцев, предварительно лишив того глаз, что смели глядеть на его принца, лишив слуха, благодаря которому тот смел слушать голос и смех его принца, лишив обоняния, осязания… Лишив всего!       — Ушёл с дороги, Бенджамин, — ледяным тоном прошипел в его руках Дин, который совсем недавно этим же голосом шептал о своём желании.       Кастиэль бросил взгляд на Дина. Довольный взгляд.       В груди зародилась гордость.       — Что?.. — опешил сын советника и отшатнулся, точно получив пощёчину. Все краски схлынули с лица напротив. Чужие феромоны отступили. — Ты чего, Дин? Ты… ты сам-то понимаешь, что происходит?! Чем он тебя так?!       — Уйди сейчас и никому ни слова, Бенджамин, — с тем же холодом тёмной ночи над пустыней продолжил Дин. — Или никогда не появишься здесь.       Кастиэль не смел дышать, а мешающийся альфа стал бледным пятном на фоне. Синь благоговейно приковалась к веснушчатому лику.       Этот повелительный тон… был прекрасен! Омега в его руках был прекрасен. Невообразим!       Его Дин был невообразим в своём величии.       Хотелось подчиниться этому тону. Снова. Исполнить всё, что только прикажут. Преподнести всё, о чём только попросят.       Даровать принцу весь мир.       — Дин… — жалобно заскулил неприятный голос на фоне.       Кастиэль удостоил недоброжелателя нечитаемым взглядом. Глаза напротив метали молнии, губы были поджаты, а голова чуть опущена.       — Он не в себе, и я это вижу, — прошипел тот, начав медленно спускаться. — Только посмей что-нибудь сделать — убью! И мне совершенно плевать, кто ты. Будь хоть генералом, хоть султаном! — последнее Бенджамин выплюнул едва ли не в лицо, стоя на одном уровне.       Дин прижался плотнее.       — И без тебя знаю, — рыкнул Кастиэль.       — Я за Чарли, — напоследок кинул Бенджамин и подарил им удаляющийся топот.       Не успело эхо шагов затихнуть, как Дин возобновил ласку. Огонь разжёгся по новой. Кастиэль продолжил подъём.       Пустой коридор, комната принца. Занавес из бус скользнул прохладой по разгорячённому лицу, открытой коже и сомкнулся с тихим бряком за спиной. Балдахин распахнулся в разные стороны, утянутый синим дымком. Кастиэль опустил драгоценную ношу в ворох одеял, подушек и собственной одежды.       Однако встать не смог.       Пускай Дин и вёл себя податливо, ластился и призывно поскуливал, сила никуда не делась. Пальцы намертво сомкнулись на предплечьях, стоило Кастиэлю лишь слегка приподняться. Рывок — Кастиэль упал сверху и оказался втянут в поцелуй. Дав незамедлительный ответ, получил в дар покорность.       Строптивый омега покорился ему.       Сладкие стоны вплетались во вздохи, руки вовсю блуждали под одеждой, а под пологом кровати слилась воедино пара запахов. Губы спустились ниже, оставили лёгкую и влажную дорожку на медовой шее. Венка пульсировала, отбивая скорый ритм. Клыки зудились от желания впиться в ту, а рот наполнила новая порция слюны.       Поддавшись первобытным желаниям, Кастиэль готовился пронзить ту и вкусить кровь принца, навсегда сделав своим, но осознание неправильности пронзило стрелой. Разум вернулся к нему.       Замерев под хаотичными поглаживаниями принца, Кастиэль совершенно не понимал, как дошёл до такого. Как посмел поддаться порыву. Желанию.       Как посмел едва ли не упасть в глазах возлюбленного! Как едва ли не вошёл в ряд ненавистных Дину людей!       Оставив короткий, извиняющийся за всё содеянное и нет поцелуй на колотящейся венке, Кастиэль заглянул в глаза напротив. Зелень была мутна. Ни проблеска знакомой нежности, ни капельки любви. Похоть. Вожделение и пламя.       Дин точно пребывал в дурмане природы. И ведь то происходило не в первый раз — ему уже доводилось видеть принца в подобном состоянии много лет назад.       Только теперь всё изменилось.       — Люблю, — прошептал Кастиэль в приоткрытые губы. — Люблю больше жизни, мой свет, мой милый, — вшёптывал он в веснушчатую кожу, обсыпая лицо поцелуями. — Но это не ты, Дин. Пока не ты.       Рывок — Кастиэль заставил себя оторваться от желанного тела, оставив в руках принца верхнее одеяние. Дин резко выдохнул. Холод балдахина скользнул по оголённому торсу.       — Кас… — врезался в уши жалостливый скулёж за спиной.       Кастиэль оступился. Зубы сошлись с новой силой.       — Не уходи, Кас… — слабый шёпот, от которого тут же сжалось сердце, а тело окутал жар. И жар этот совсем не понравился Кастиэлю.       То был гон. Самое начало, которое он неведомым образом пропустил, с головой погрузившись в проблемы возлюбленного. И отчего-то это жжение усиливалось с каждым пройденным шагом, словно само естество противилось покидать омегу.       — Кас!.. — надрывно прогремело вслед.       Кастиэль ушёл.       На полпути к лестнице попалась Чарли. Девушка изрядно напугалась его вида, явно вообразив себе невесть что, но быстро взяла себя в руки.       А, возможно, и не «невесть что».       Кастиэль, даже не соображая, зарычал и перекрыл ей путь, беспокоясь за оставленного в одиночестве Дина. Беспокоясь, что кто-то способен навредить ему. Однако желание защищать пришлось отодвинуть — Чарли, будучи бетой, не слышала запахов и могла помочь.       — Будь рядом, — процедил сквозь зубы просьбу-приказ Кастиэль. — Не впускай никого… Пожалуйста, Чарли.       — Почему ты… здесь? — недоумённо и с испугом моргая, прошептала девушка. — Почему ушёл?       «Как ты смог?» — повис в воздухе вопрос.       Кастиэль не ответил. Просто устало прикрыл глаза и с хлопком крыльев растворился в воздухе, через мгновение очутившись в собственных покоях. Как можно дальше от Дина.

      * * *

      Неделя была длинной.       Первые три дня прошли в настоящем пекле. Кастиэль слышал шёпот Дина, ощущал его фантомные прикосновения на себе. Его любимый был рядом. И в то же время очень далеко.       Жаркие ночи и дни наедине с собой, мутные и тревожащие сердце сны… Три дня мучений, которые мог бы облегчить любой человек — в особенности омега, — но Кастиэлю не требовался кто-то другой. Ему не нужна была чья-то помощь! Совсем. Да и сердце с остальным телом жаждали видеть в объятиях лишь одного.       Четвёртый день Кастиэль проспал. Организм настолько истощился — впервые настолько истощился, — что сознание просто померкло.       На пятый день он смог выбраться из постели и смыть с себя остатки прошедших дней. Когда же вернулся обратно, то все следы гона исчезли — остался лишь собственный запах, едва разбавленный свежим ветерком из окна. Да и на краю заправленной кровати появился поднос с едой.       Шестой день прошёл в том же одиночестве. И в раздумьях.       Кастиэль думал обо всём, чём можно, лишь бы задушить желание прийти к Дину, которому, возможно, было ещё хуже — столько лет прожил без течки, а тут… вот! И почему та началась? Что за метаморфозы происходили с его принцем? К добру то или нет?       На седьмой день к нему явился Габриэль.       Брат долго шутил насчёт гона, после расспрашивал о ночи, проведённой с Проклятием Фараона, но Кастиэль предпочёл отмалчиваться, сидя с закрытыми глазами. Зато смог разузнать о последних новостях.       Народ Торрэно потерял Проклятие Фараона и негодовал уже пару месяцев. Габриэль не переставал хмыкать во время своего рассказа. Михаил надумывал через несколько месяцев показать Адаму Киэло, и в этот поход входили все киэльцы. И Кастиэль в их числе. Зато он нашёл возможность вывести Дина из Торрэно. Но решил не радовать своего принца раньше времени — что-то подсказывало, что тот сначала обрадуется, а потом найдёт тысячу причин не ехать. После Габриэль трещал о каких-то мелочах, своих похождениях, но Кастиэль весьма неожиданно заснул, благодаря чему спасся от брата.       На восьмой день к нему заглянула Чарли. И от запаха, который она принесла на себе, Кастиэль едва не заскулил.       Дин звал его.       Не став дожидаться служанку, Кастиэль помчался к возлюбленному. Коридоры, гобелены, врата с молчаливой стражей и снова коридоры, но на этот раз расписанные вручную матерью его принца. Лестницы и ещё коридоры.       Наконец, достигнув нужной комнаты, которой почти не пользовались, Кастиэль тихонько постучался и тут же вошёл, закрывая за собой.       Любимый аромат окутал тело, улыбка забралась на лицо, а в сини отразилась нежность.       Дин сидел за небольшим столиком у окна и постукивал пальцем по столешнице. Одежды цвета вечернего неба с золотыми крапинками узоров были легки и свободны, украшений оказалось немного меньше, чем обычно, но на руках виднелась свежая хна. На шее же, к огромному удивлению, обнаружилось то самое тканевое ожерелье, подаренное им. И эти же замысловатые переплетения Дин поглаживал пальцами, глядя в сторону решётчатого окна.       — Здравствуй, Дин, — негромко поприветствовал он, и принц резко развернулся, будто бы только что заметил его, а до этого пребывал в прострации.       На веснушчатом лице расцвела улыбка. Солнечная, яркая.       — Привет, Ангел, — шепнул принц и протянул ему руку, что до этого постукивала по столу. Кастиэль подошёл и легонько обхватил кончики пальцев. — Как ты, Кас?       — Лучше некуда, — шепнул Кастиэль и сел напротив, продолжая держать руку принца в своей. — Лучше расскажи о себе, свет мой.       Улыбка стала натянутой.       — Ну… во-первых, я не ожидал, — Дин повёл бровями и опустил взгляд на стол. Короткое затишье — глубокий вздох. — Никак не думал, что моё тело способно выдать такое! И не только это, — уже тише добавил он. Меж бровей залегла морщинка. — И течка, и всё это… омежье, — с толикой отвращения выплюнул принц.       — Дин, — негромко прервал его Кастиэль.       Зелень поднялась к сини.       — Не нужно ненавидеть свою сущность, — ласково погладив ладонь принца, произнёс Кастиэль. — Она часть тебя. Та самая часть, которая…       — Она бесполезна, Кас, — глухо оборвал его принц. — Абсолютно бесполезна.       Бесцветность медового голоса неприятно и болезненно кольнула сердце. Но Кастиэль ничего не ответил. Лишь поджал губы и ждал Дина, зная, что тот продолжит.       Что тот что-то расскажет. Чем-то поделится.       Так и произошло.       Дин медленно и глубоко вдохнул. Зелень потеплела, словно солнце пыталось пробиться сквозь листву. Кроткая улыбка легла на полные губы.       — А ты султан Миражей, Кас, — на мгновение приподняв брови, негромко произнёс Дин. Кастиэлю совсем не понравилось то, к чему он вёл. — Ты великий султан и султан моего сердца, Кастиэль. Правда. Но я жду не дождусь услышать, что ты считаешь меня всего лишь вещью. Красивой куклой… Я…       — Ты любишь меня? — перебил его бормотание Кастиэль.       Дин не дрогнул. Его принц не испугался вопроса. Глядел прямо, тоскливо, но не испугался. Совсем! Даже улыбка никуда не делась, а лишь потеплела.       — Люблю, — слетело долгожданное с губ слово, и по телу пробежались волны песчаных мурашек.       Любит!       — Поэтому и не хочу, чтобы ты был здесь. Со мной, — на одном дыхании выпалил Дин, словно боялся замолчать. Приятные песчинки обратились льдинками звёзд на небе. Дин опустил взгляд. — Тебе не нужен испорченный омега, тебе не нужен сломанный я… Тебе нужен кто-то, кто сможет осчастливить тебя, Кас. Дать семью. Создать её, Кас! Тебе нужен нормальный супруг, который будет рядом с тобой в твоих Миражах, а не я!..       Медовый голос понизился до шёпота. Нижняя губа задрожала, на ресницах уязвимо проступили росинки слёз.       Сердце кольнуло.       Секунда — Кастиэль оказался на ногах перед принцем и обнял его за плечи. Дин уткнулся лицом в живот и вцепился пальцами в ткань одежды. Широкие плечи под ладонями мелко сотрясались, дыхание стало рваным. В медовую сладость пшеницы прокралась горечь, поселившая в горле комок. Собственные челюсти сжались. Пальцы запутались в русых прядях, даруя ласку, гроза расползлась по покоям, пытаясь привнести успокоения. Хоть чуточку успокоения…       Кастиэль шептал, сам не зная, какие слова слетали с губ. Что-то нежное, ласковое. Что-то, что шло прямо от сердца. Что-то, что хоть как-то могло успокоить его принца.       Заставить верить.       — Мне нужен только ты, Дин, только ты, — повторял для него Кастиэль. — В моих глазах не найдётся человека достойнее тебя! Красивее тебя. Почему же ты отказываешься принять свою исключительность? Почему же никак не поймёшь, что мне нужен только один человек на этом свете? Что это ты, Дин. Ты тот человек, ради которого хочется и стóит просыпаться по утрам. Ради которого хочется жить!       В какой-то момент беззвучные рыдания стихли, закончившись смешком. Дин глубоко вздохнул, но лица не казал.       — Я не столько хочу уйти отсюда, сколько не хочу терзать тебя, Кас, — хрипло прошептав, остался на своём Дин.       Кастиэль терпеливо вздохнул и прикрыл глаза.       Опустившись на колени, он обнял веснушчатое лицо ладонями. Синий взгляд огладил приоткрытые губы, пересчитал веснушки и поднялся по солёным дорожкам к чуть опухшим векам и нечитаемой зелени. Пальцы огладили щёки, стерев следы слёз.       — Не хочу, чтобы ты плакал из-за меня, — медленно покачал он головой. — Не хочу становиться причиной твоей грусти.       — Разве радость может рождать слёзы? — тем же охрипшим голосом спросил Дин.       Кастиэль осторожно улыбнулся.       — Возможно, — кивнул он одними глазами. — Ты же был рад меня видеть?       — То было облегчение, — упрямо дёрнул уголком губ Дин, — и, возможно, счастье. Я радовался твоему возвращению. Но радость не должна доставлять слёз…       Кастиэль лишь вздохнул.       Его принц никогда не проходил через то счастье, которое рождало тёплые слёзы. И сам он не испытывал подобного. Хотя что-то подсказывало, что, будучи вместе, они испробуют слёзы радости на себе.       Вздохнув ещё раз, Кастиэль тихо заговорил:       — Если ты так волнуешься о детях, то не нужны мне эти наследники, Дин, — неумолимо качал он головой. Зелень застыла. — Проживём так. Вместе! И, к тому же, у меня есть советники с кровью джиннов — их потомки вполне будут способны занять моё место, а мы… А мы будем жить для себя, мой свет. Для себя! В Миражах, где никто не посмеет плохо на тебя взглянуть. Где никто не осудит. Правда!       Дин молчал. Никак не реагировал, если не считать чуть дрожащих бровей, которые так и норовили сойтись на переносице, да непонимания в зелени глаз.       — Почему ты не хочешь собственных детей? — наконец-то заговорил Дин.       Сердце трепетно замерло.       Значит, это единственное, что волновало его принца?       — Мне не нужны никакие потомки, Дин, — медленно повторил Кастиэль. — И никакие наложники и наложницы, которые смогут их принести, тоже, — сделал он акцент, обозначив, что Дин гораздо выше прочих людей. Что только он удостоится звания супруга султана Миражей. — Если судьба так решит, позволит, то дети будут. От те…       — Она не позволит, Кас, — поджал губы Дин и отвёл взгляд. — У меня был шанс, но я потерял его. Его отняли, Кас. И больше ничего не будет.       — Что произошло? — слетел вопрос с губ.       Дин вздрогнул. Точно как от удара.       — Ничего из того, что стоило бы вспоминать, — процедил принц и тяжело выдохнул. Зелень беспомощно заметалась по покоям за его спиной.       — Ладно… Ладно! — выдохнул Кастиэль. Страх того, что принц вновь закроется от него, накрыл с головой. И вместе с ним в жилы прокрался гнев на умершего супруга принца. — Прости меня, Дин! Я не хотел поднимать эту тему.       Настороженная зелень, напомнив дикую лань, остановилась на сини.       Принц медленно кивнул и наклонился к нему. Лбы мягко столкнулись. Накрыв ладони своими, Дин опустил их к себе на колени и несильно сжал.       — Спасибо, что не поддался соблазну и не тронул меня, — потёршись кончиком носа об его, хрипловато произнёс Дин. Кастиэль подавил вздох. — Из-за этой течки совсем не соображал, что творю, но очень хотелось попасть к тебе. В твои объятия, Кас.       — И после таких слов ты будешь продолжать повторять, чтобы я уходил? — нахмурившись, возмутился Кастиэль. — И…       Кастиэль замолчал, раздумывая, стоит ли продолжать. Несколько мгновений тишины, и всё же решился.       — Но почему из всех альф именно я, Дин? Ты ведь даже Бенджамину не дал приблизиться, — недоумённо пробормотал он, при этом теша самолюбие тем, что принц выбрал его. — Ты ведь явно не соображал, но всё равно тянулся ко мне, прогнав других. Почему всё так, мой принц?       — Я был не в себе, но помню всё, — тихо молвил Дин. — И я понимал всё, что делаю… Просто тело действовало само. Было очень жарко, и отчего-то на подсознательном понимал, что ты можешь помочь мне. Только ты, Кас.       И вот этот человек хочет, чтобы их пути однажды разошлись?       Отчаянный скулёж едва не вырвался наружу. Кастиэль на миг прикрыл глаза и сглотнул.       — Ты бы хотел, чтобы я остался? — продолжил расспрашивать Кастиэль. — Чтобы не смел прекращать. Чтобы… взял тебя?       — Не знаю. И да, и нет.       — Ты боишься? Боишься, что кто-то снова овладеет тобой, Дин?       — Боюсь, но… Что-то мне подсказывает, что ты не сделаешь мне больно.       — И никогда бы не посмел.       — Верю, — тихонько усмехнулся Дин. — Но не дамся.       Кастиэль хмыкнул и оставил лёгкий поцелуй на любимых губах.       — Хорошо, мой свет. Но что же будет с нами?       Улыбка застыла.       Дин молча смотрел на него. И в зелени Кастиэль видел какое-то решение. Дин что-то понял для себя. Принял. Поставил цель, грань, которая однажды расставит их по местам. И либо Кастиэль окажется за этой чертой, либо пересечёт её, и тогда…       Что же будет тогда? Какое условие поставил для себя Дин?

      * * *

      С той поры минул ещё один месяц, проведённый в Торрэно.       Дин изменился. Снова. И менялся он в лучшую сторону, открывался с каждым новым днём всё больше.       Дин вверил ему своё доверие. И Кастиэль трепетно берёг его, не переставая повторять о том, что любит. Любит своего принца. Дин же отвечал на его слова. Редко, но отвечал.       Однако в плане ночей ничего не изменилось.       Однажды в саду их застукал Габриэль, когда Дин вовсю обсыпал бледную кожу шеи и ключиц поцелуями, прекрасно понимая, что вскоре на той проступят цветы любви. Габриэль был, мягко говоря, в шоке. Однако ни Дин, ни Кастиэль не смутились появлению того. Брат возмутился и отчего-то разозлился. Кастиэлю совсем не понравился его гнев.       Почему брат злился? Какое право он имел злиться насчёт чужих отношений?       И тогда-то в голову и закралась кислая мысль ревности.       Какие виды брат имел на его принца?       — Ка… Генерал! Ты ведь был с Проклятием Фараона! — возмущённо шипел Габриэль, всплеснув руками и явно не беспокоясь, что кто-то ещё увидит или услышит их.       — А кто не хочет провести ночь с Проклятием Фараона? — беспечно ответил ему Дин, присаживаясь.       Однако Кастиэль видел и слышал по запаху, что тот нервничал и злился. И явно был бы не прочь прогнать назойливую муху в лице Гейба. Так и не запахнув ворот, Кастиэль присел рядом, столкнув их колени, и накрыл ладонь Дина своей. В этот же момент собственный запах стал тише, плавнее, чем минуту назад, когда тело плавилось под ласками. Дин почувствовал успокаивающую нотку — плечи расслабленно опустились, крылья носа чуть задрожали, а зелень на миг метнулась к нему.       — Дин! — притопнул Габриэль. Теперь уже отчаянно, словно на его глазах родной ребёнок совершал самый ужасный выбор в своей жизни. Либо же наступал на всё тот же зыбучий песок. — Ты же!.. Сам же говорил!.. — рвано выдыхал Габриэль, не в силах произнести цельное предложение.       И, похоже, не произнёс бы, пока Кастиэль был рядом.       Дин глубоко вздохнул и, без труда выпутав свою ладонь, поднялся на ноги. Кастиэль, недоумённо смотря вслед, остался сидеть на месте.       — Пошли, — негромко шикнул на принца Киэло Дин, кивнув в сторону заросшей тропинки, по которой тот пришёл. — А ты подожди, Кас, — тут же добавил Дин, развернувшись к нему.       Габриэль разинул рот.       Не успел Кастиэль и глазом моргнуть, как его принц подхватил под локоть его опешившего брата и потащил того из их укромного местечка.       Что ж…       Теперь Габриэль знает больше. Понял, что он открылся перед Дином. Однако брат, похоже, не ведал того, что Роза Пустыни и Проклятие Фараона — один и тот же человек.       Упав обратно в высокую траву, Кастиэль возвёл глаза к небу.       Страха, что их раскрыли, не было. Наоборот, какое-то облегчение, что появился ещё один человек, рядом с которым можно не притворяться. А вот Дин боялся. И, глядя на узор облаков, Кастиэль искал причину страха.       Облака молчали.       Но душа принца, которой синь любовалась изо дня в день, крепла. Страха не должно было быть. Совсем. Тогда же… почему всё так?       Что должно было произойти, чтобы Дин остался навсегда с ним? Чего принц ждал и над чем думал? Чем мог с лёгкостью поделиться с Габриэлем, но не мог с ним?       Любопытство грызло изнутри, а ревность помогала ему, окисляя внутренности.       Однако Кастиэль так и не щёлкнул пальцами. Так и не призвал своего сокола, чтобы подслушать разговор. Он верил Дину, а ревность… А ревность стоило задушить.       — Ну? Не заснул? — усмехнулся медовый голос над ухом.       Кастиэль пару раз моргнул. Золотые колокольчики зазвенели. Взгляд зацепился за лёгкую походку.       — Продолжим? — подсел к нему Дин как ни в чём не бывало и подпёр подбородок кулаком.       Чуть сощурившись, Кастиэль поднял руку и коснулся веснушчатой щеки подушечками пальцев. Пушистые ресницы дрогнули. Улыбка потеплела, и Дин прильнул к ладони, накрыв её своей.       — Габриэль знает? — тихо спросил Кастиэль.       Дин закрыл глаза и угукнул.       — Но о твоих масках даже не подозревает, не так ли?       Дин снова промычал.       Что ж, это радовало. Тайна принца принадлежала всего нескольким людям, и Кастиэль, в отличие от брата, был из их числа.       — И как он отреагировал на нас?       Полные губы приоткрылись, но слов не последовало. Зелень же не явилась к нему.       — Сносно, — спустя пропасть тишины тихо бросил принц. — Впрочем… — Дин резко тряхнул головой, сбросив его ладонь, и упал рядом.       Кастиэль вздохнул и опустил руку к себе на грудь. Рядом чуть поёрзали, явно повторяя за своей любимицей, Импалой, и улеглись, уткнувшись носом в смольную макушку и устроив руку поверх его. Пальцы переплелись.       Так зелёные глаза, которые могли бы дать ответ, оказались от него ещё дальше.       — Дин… Почему Габриэль беспокоится о тебе? — не мог не задать терзавший его вопрос Кастиэль. — Что надо моему брату?       Дин хмыкнул и слегка повернул голову, прижавшись губами к голове.       — Ревнуешь? — в медовом голосе плясали смешинки.       Кастиэль поджал губы и согласно промычал. Несколько мгновений стояла тишина, но после негромкий грудной смех вплёлся в мир Кастиэля.       — Султан Миражей ревнует какого-то омегу… Поразитель…       — Ты не «какой-то омега», Дин, — перебил его Кастиэль и сжал пальцы покрепче. — Ты…       — Что «я»?       «Мой», — так и просилось сорваться с языка, но Кастиэль не мог позволить себе такой роскоши.       — Какие отношения вас связывают? — ушёл он от ответа.       Дин вздохнул.       — Винные. Не более, — лениво ответил принц. — Гейб просто неплохой человек, которому не посчастливилось увидеть меня в миг отчаяния. Ему меня жалко. Вот и всё, Кас.       Миг отчаяния?       — Почему же моему брату можно знать и жалеть тебя, а мне — нет? — буркнул Кастиэль.       В ответ — смешок.       — Потому что я не хочу жалости, Кас. Да и услышав всю историю, разве у тебя, мой султан, найдутся силы повернуть время вспять? — с неожиданной нежностью в голосе, словно успокаивал ребёнка, произнёс Дин и потёрся лицом об его макушку. — Пускай прошлое останется в прошлом. Пускай лежит себе под песками времени, а мы… А мы будем медленно идти дальше.       — И какова наша цель, Дин? Куда мы идём?       — В место, где нет песка и правят загадочные джинны.       Улыбка легла на губы. Миражи! Дин говорил о Миражах.       — И где же это? — Кастиэль слегка отодвинулся и повернул голову, наконец-то встречаясь с зеленью и её теплотой. — Покажешь путь?       — К сожалению, путь закрыт песчаной бурей, — с огорчением вздохнул Дин, однако в зелени плясали огоньки задора. — Но, думаю, её хозяин разрешит нам пройти. Как думаешь?       — Разрешит, — легонько кивнул Кастиэль. — Хозяин Миражей дарует принцу Торрэно звёздное небо.       Воодушевление омыло теплом.       Да! Именно так. Преподнесёт в дар звёздное небо, которое постарается повторить россыпь веснушек на медовой коже.       Дин чуть округлил глаза.       — Звёздное небо? — взволнованно прошептал он, явно заинтересовавшись. — Как же ты подаришь мне его?       — Увидишь, мой принц. Совсем скоро.       Веснушчатое лицо вмиг просветлело, но не успел Кастиэль всласть налюбоваться радостью любимого, как тот нахмурился.       — А взамен?       — Ничего, — легко ответил Кастиэль.       — Совсем? — скептически выгнул бровь принц. — Неужели целое небо за красивые глазки?       — О, твои глазки весьма красивы, — хмыкнул Кастиэль, с любовью огладив веснушчатое лицо взглядом. — Но, если настаиваешь, у меня есть одна просьба.       Дин кивнул. Сразу. Даже не подумал ставить никакие условия.       — Станцуй для меня.