Розы и вино

      Дин напоминал рыбку в чистых водах, когда сам Кастиэль так и не смог разобраться во всех коридорах и лестницах. Без проблем пробравшись через чёрный выход заведения вслед за принцем в узкий пустынный переулок, Кастиэль притормозил. Склонив голову к плечу, он оглядел высокую фигуру с ног до головы. Точнее, оглядел плащ.       И как принц собирался проникнуть обратно во дворец? Да так, чтобы не заметили? Не могли же у него быть крылья или мантия-невидимка?       Впрочем, даже будь у того возможность летать или скрываться от чужих глаз, у Дина присутствовала человеческая слабость. Да и Кастиэль не так далеко ушёл от этой слабости. Хотелось есть. Пустой желудок изнывал, жалостливо сжимаясь в комок, но из раза в раз оказывался проигнорирован хозяином. И ведь раньше-то не ныл так! Ни в те дни, когда Кастиэль питался вином и редкими фруктами, ни тогда, когда вообще забывал о еде без своего принца.       Сейчас же жизнь вернулась к нему. Дин вернулся и привёл её.       Однако собственное состояние волновало не так, как самочувствие принца. Тот был худ. Чересчур худ.       — Дин, — негромко позвал Кастиэль, и принц остановился, тут же развернувшись к нему. Простенькая маска мешала разглядеть лицо. — Может, сперва зайдём на рынок? Еда с улицы не столь отвратна.       Произнеся последнее вслух, Кастиэль вдруг нахмурился и вновь задумался.       А точно ли эта идея родилась из-за беспокойства? Может, часть нашептало желание побыть с принцем вне стен дворца чуточку подольше? Прогуляться с ним настоящим без цепей и оков?       За те секунды, посвящённые раздумьям, Дин успел подойти к нему.       Остановившись в шаге, наклонил голову набок и прижал указательный палец к месту, где прятались губы. Вот только зелёных глаз не было видно.       Зато лукавство ощущалось даже через щёлки.       — Не называй моё имя, — весьма серьёзно шепнул принц, однако Кастиэль чувствовал, что тот веселится. В медовом голосе слышалась улыбка. — И я не буду называть тебя по имени, Кас.       Кастиэль хмыкнул.       — Кас? А это не часть имени?       Пару секунд Дин молчал.       — Кто-то ещё тебя так называл? — пробурчал принц, явно хмурясь. В пшеницу прокралась тяжёлая горечь. Ревнивая горечь. Недовольная.       Кастиэль не сдержал улыбки.       — Только ты, мой свет, — негромко произнёс он и стёр тот шаг между ними, поймав ладонь принца в свою. — Другие не смеют… кроме одного, — со вздохом исправился Кастиэль, припомнив существование брата.       — И кто он? — медовый голос стал ниже и холоднее. Дин наклонился к нему. Ко лбу прижалась прохладная гладь маски, капюшоны спутались друг с другом. — Кто он, Кас? Я могу его знать?       — О, ещё как. Это Габриэль, — усмехнулся Кастиэль и на мгновение прикрыл глаза. — Может, снимешь маску?       Дин фыркнул и тут же отстранился, утягивая его за поворот в более узкий переулок, в котором стены почти что касались плеч, из-за чего местами приходилось идти едва ли не полубоком.       — Его Высочество до сих пор переживает утрату любимого супруга, поэтому мир закрыт для него. Он закрылся от мира и не вкушает его радостей, — негромко поведал Дин, неспешно шагая, пока не остановился вслед за Кастиэлем, который внезапно затормозил.       Смысл слов дошёл — сердце кольнуло шипом. Надвигалась буря.       — Его Высочество страдает по супругу? — скептически выгнул бровь Кастиэль. Дин повернулся к нему. — По любимому супругу?       Раздался терпеливый вздох, приглушённый маской.       Протянув руку к лицу, принц лёгким движением снял ту и слегка опустил, продолжая прикрывать половину лица. В зелени не нашлось ни сочувствия, ни сожаления. Никакой эмоции. Разве что глядел внимательно, читая всю ту кислую бурю, что посетила Кастиэля.       — Ненавижу его, — чётко и тихо произнёс Дин. Ровный бесчувственный голос, к неожиданности, успокоил. — Всегда ненавидел, Кас.       Пальцы потеряли тепло других — Дин выпутал свою ладонь. И тут же накрыл ею щёку. Кастиэль прильнул к теплу, и его рука сама потянулась вверх, чтобы устроиться поверх ладони принца.       Буря улеглась. Гроза над пшеничным полем, плавно лаская золотые колосья, стала спокойнее. Потеряла желание избавить мир и сердце любимого от соперника. От мёртвого соперника.       Дин вздохнул и отвёл взгляд в сторону, буравя стену.       — Противный старикашка, — едва слышно и со всем отвращением прошипел он, насупленно глядя в никуда. — Чтоб он сгорел ещё раз.       Кастиэль недоумённо моргнул.       Старикашка? Дик-то? Вроде, примерно того же возраста, что и он, Кастиэль… Причём это был второй раз, когда Дин так отзывался о своём… о Дике.       — Я тоже стар для тебя? — вырвалось беспокойство в виде недоумённого бормотания. Опомнившись, Кастиэль заморгал под взглядом зелёных глаз и отвернулся. — Забудь, — бросил он в привычном приказном тоне.       Дин усмехнулся.       — Когда в шестнадцать узнаёшь, что тебе уготован какой-то ухмыляющийся дядька, который старше тебя почти на десять лет… Да и тебя используют в качестве платы за какой-то дурацкий город… Чёртов старикашка, — повторно сплюнул Дин и, схватив за подбородок, развернул голову Кастиэля к себе. Зелень впилась в синь. — А ты мой спаситель, Кас! И хватит уже. Закрыли тему. Пошли! Лучше отдай этот платок, раз маска не нравится.       Синий взгляд проследил за тем, как зелёный упал на шею и длинный платок, обёрнутый вокруг той.       — Без проблем, но… — Кастиэль не успел закончить, как ладонь снова потеряла тепло другой, а пальцы, украшенные хной, подцепили край ткани и легко вытянули незавязанный длинный платок. — Не грязный ли?       Однако Дин не слушал, а, скинув капюшон, шустро наматывал тряпицу себе на голову той же стороной, которая соприкасалась с кожей Кастиэля. В итоге остались одни лишь глаза, пышущие довольством. И от этого губы, которые явно изгибались под слоем ткани в такой же довольной ухмылке, буквально манили безмолвным зовом.       Точно слепец, идущий на этот зов, Кастиэль наклонился и через тонкую преграду прижался к желанным губам своими. И в тот же миг получил короткий ответ.       — Нетерпеливый султан, — шепнул ему Дин.       Кастиэль улыбнулся.       — С тобой невозможно иначе, мой свет, — столь же тихо ответил он и вытянул маску из рук принца.       Спрятав ту в бездонном кармане плаща, Кастиэль оказался вознаграждён непонимающим взглядом.       — Есть один вопрос, который терзает меня. Как туда всё влезает? — недоумённо пробормотал Дин.       — Магия, — пожал плечами Кастиэль. — Каждый карман ведёт к одному месту, до которого лишь мне дозволено добраться.       Дин дёрнул бровями.       — Удобно, — медленно произнёс он и моргнул, пару раз точно опомнившись. — И хватит принимать меня за нежную фиалку, — буркнул он, разворачиваясь и вновь сплетая их пальцы, — я тебе не первосортный омега, которому требуется чистота одежды да еда с золотых блюд, — продолжал ворчать принц, ведя его по переулку. — Мне не нужна ничья забота…       — Даже моя? — невольно перебил Кастиэль.       Дин чуть повернул к нему голову, но лица разглядеть не удалось.       — Внимание султана… льстит, — хмыкнул Дин. — Возможно, чуть-чуть можно, — тише добавил он, и что-то подсказывало, что будь веснушчатое лицо открыто, Кастиэль бы узрел пылающие щёки.       От этой мысли улыбка легла на губы, но принц её уже не видел. Кастиэль огладил тёплую ладонь большим пальцем.       Тесный мирок заканчивался, шум рынка приближался. Вынырнув в самую гущу вслед за принцем, Кастиэль обхватил его ладонь покрепче, не желая потерять.       И вёл здесь не он, а Дин, как видимо, прекрасно знавший местность.       В какой-то момент принц перестал тянуть и поравнялся с ним, почти что прижавшись бок о бок. То ли дело в утреннем народе и его количестве, то ли в желании оказаться ближе. Кастиэль надеялся на второе. Как минимум, палящее солнце, под которым в объятиях было жарковато, помогало в это верить.       Яркие навесы над палатками не давали лучам солнца ступить на рынок, но те всё равно оставляли красные, оранжевые и жёлтые следы на одеждах, лицах прохожих и выставленных товарах. Торрэнцы шустро переговаривались между собой, торговались, создавали суматоху. Где-то кричал зазывала о лучшей локве на свете, скрипела чья-то телега и лаяла собака.       — А откуда Гейб знает твоё имя? — прорвался в гам улицы медовый шёпот. — Разве оно — не секрет? Или я не так понял?       — Секрет, — шёпотом подтвердил Кастиэль и, устроив ладонь на талии принца, притянул его поближе, когда мимолётные взгляды прохожих начали злить. Дин никак не отреагировал, но и не вырвался в тот же час. Кастиэль посчитал это хорошим знаком. — Все дети Чака — мои кровные братья и сёстры, но никто не знает правды, как и моего имени. Кроме Габриэля. Так уж получилось, да и иногда хочется с кем-то поговорить без титулов… — Кастиэль замолчал и перевёл взгляд на Дина. — Откуда же ты знаешь Гейба, мой свет?       — Мой свет? Это ты вместо имени используешь? — произнёс Дин совсем не то, чего хотелось бы услышать.       Кастиэль свёл брови к переносице.       — Не нравится?       — Нет, более чем… нравится, — невнятно и с плохо скрываемым смущением качнул головой Дин. Кашлянув, принц продолжил более ровно: — Гейб стал мне хорошим собутыльником в Моргане…       — Что?       — А вот у того парнишки весьма неплохая локва, — перешёл на другую тему Дин и выскользнул из полуобъятий. — Возьмём тебе?       Кастиэль так и остался стоять посреди дороги, глядя вслед и мешаясь прохожим.       Моргана. Город, который прославился живительными водами. Город, в котором жил Дин после потери ребёнка. Город, в котором… Дин что-то открыл Габриэлю из своего прошлого.       Ноги самостоятельно шагнули, стоило глазам зацепиться за потерянный вид возлюбленного. Дин искал его.       «Что бы ты ни говорил… Ты ведь не хочешь, чтобы я уходил, не так ли, Дин?» — родилась мысль в голове, и за ней пришла нежность, разлившаяся теплом в груди.       Стоило подойти ближе, как зелень глаз, заметившая его, на миг облегчённо распахнулась, наверняка отразив улыбку под тканью. В руках же покоился небольшой холщовый мешок, набитый до отказа.       — Не отставай, Кас, — услышал он, как только подошёл вплотную и получил мешок.       — Никогда, мой свет, — улыбнулся Кастиэль. — Неужели всё мне? — удивился он, заглядывая в мешок. — Не будешь?       — Не люблю локву, — процедил Дин. — А от пшеничной лепёшки не откажусь.       Вновь взявшись за руки и протиснувшись дальше по шумной улице, они прикупили лепёшек у одной старушки. Точнее, Дин прикупил. После же несколько раз свернули, очутившись в более спокойном месте.       Шум рынка остался позади, лавки поредели. Спальный район. Влажные ткани и одежды свисали с перил маленьких и обшарпанных балконов, привнося немного прохлады в жаркий день. Однако солёная свежесть и так сквозила в воздухе под палящим солнцем. Да и крики чаек с шумом ветра усиливались с каждым пройденным шагом.       На полпути Дин внезапно остановился.       Так они лишились завтрака — лепёшек, — а Кастиэль почти всей локвы, оставив при себе тройку штук. И всё по той причине, что зелёный взгляд зацепился за оборванцев.       Дети.       Небольшая группа замарашек лет десяти, мимо которых Дин не смог пройти, а Кастиэль не был против лишиться завтрака, когда зелень взглянула на него с немой мольбой.       — Иногда не хочется выходить, чтобы не видеть их жизнь, — произнёс Дин, заворачивая за стену последнего дома. — Но иначе никак. Иначе это будет побег. А бежать — далеко не вариант, так что… — Дин вздохнул и остановился, прислоняясь спиной к стене. Кастиэль последовал его примеру. — Почему одни купаются в золоте, когда другие захлёбываются в грязи?       Стянув капюшон и оторвав взгляд от принца, Кастиэль опустил голову и повертел яркий фрукт в пальцах.       — В мире царит равновесие, — тихо ответил Кастиэль и краем глаза заметил, как Дин повернул к нему голову. — Кто-то беден, а кто-то — богат. Если все будут равны, в мире рано или поздно воцарится хаос. Поэтому людям нужен тот, за кем они пойдут. Но если последователей будет слишком много… Это тоже хаос. Нужна мера. А в Киэло такая мера отсутствует…       Кастиэль несильно сжал фрукт в кулаке и обратил взгляд на спокойное море и ясное небо вдалеке.       — А что в Киэло? — негромко спросил Дин. — У них же территория ещё больше, чем у нас. Значит, всё ещё хуже? Да и говорят, там омег ни во что не ставят.       Кастиэль хмыкнул и поднёс локву ко рту, аккуратно откусывая. Сладость соком разлилась на языке.       — С каждым годом всё хуже, — кивнул он и, вытащив крупную косточку, бросил ту на сухую землю. — И их законы действительно выходят из ряда вон. Многие альфы довольны, омеги же негодуют, но не осмеливаются идти против правил.       — А в Миражах? — раздался внезапный вопрос. Кастиэль удивлённо вскинул голову. — Что в твоих землях, Кастиэль?       — А ты бы хотел увидеть сам?       Дин опустил глаза, отвёл их на секунду в сторону моря и вновь встретился с ожидающей синью.       — Старший принц Торрэно не покидает дворцовских стен.       Кастиэль медленно вздохнул.       — Роза цветёт в темнице, но и волк не знает свободы, — прошептал он и закинул в рот остатки фрукта. — Но чего бы хотел ты, Дин? Не Его Высочество, не Проклятие Фараона, а ты, мой свет?       Зелень сбежала к морю внизу. Опустив прикрывающую лицо ткань, Дин усмехнулся и вновь взглянул на него.       Чуть прищурившись, принц шагнул к нему и пристроил ладонь на щеке.       — Много чего и одновременно с этим так мало, — с непонятной Кастиэлю горечью прошептал он. — Но сперва не отказался бы попробовать вкус локвы на твоих губах.       Кастиэлю не дали возмутиться насчёт уклонения от ответа. Да и он не собирался злиться.       Веки сомкнулись. Губы слились в поцелуе со вкусом локвы.       Неспешные и поверхностные сминания быстро переросли в нетерпеливый танец. Обхватив щёки руками, Дин вовсю хозяйничал в его рту, собирая фруктовую сладость, пока Кастиэль сминал его бока через ткань. Голова слегка кружилась под напором силы и запахом медовой пшеницы, но стена не давала упасть, как и прижавшееся к нему крепкое тело.       И в один момент поцелуй прекратился. Земля вернулась под ноги, крики чаек и плеск моря были вновь слышны.       — Сладко, — подытожил Дин, опалив выдохом.       Кастиэль приоткрыл глаза и тут же утонул в смольном зрачке.       — Очень сладко, — легонько кивнул он.       — И, возможно, я бы не отказался однажды взглянуть на таинственные Миражи.       Кастиэль застыл. Приятный шок пробежался по венам острыми песчинками.       — Правда? — неверяще прошептал он и сжал пальцы на одежде принца крепче, словно тот мог сбежать в любой миг или сброситься с обрыва в нескольких шагах впереди. — Ты правда хотел бы посетить Миражи?       — Кто же отказывается от такого предложения? — улыбнулся Дин. — Но не думаю, что отец отпустит.       Улыбка стала горьковатой.       — Могу всё бросить и предстать перед султаном Торрэно, — без промедлений родилась идея, за которую Каин не простил бы его.       Вот только принцу тоже не понравилась эта задумка. Меж бровей залегла морщинка, а в зелени засело беспокойство.       Дин покачал головой.       — Нет! — резко отрезал он и переместил руки с щёк на плечи. — Для чего-то же ты скрываешься под маской генерала Киэло. А рушить всё из-за… Не нужно этого делать, Кас.       — Не желаешь узнать причину?       Дин улыбнулся.       — Ты и так всё расскажешь.       — Ты прав, мой принц, — хмыкнул Кастиэль, — расскажу. И что-нибудь придумаю, чтобы Джон отпустил тебя, но это так…       Кастиэль нахмурился и замолчал, не найдя слов.       — Не привык отпрашиваться, мой султан? — почти что мурлыкнул Дин, сделав акцент.       Кастиэль хмыкнул и покачал головой.       — Может, уже вернёмся? — задумчиво пробормотал Дин, подняв голову в сторону стен замка. — Есть-то хочется…       — У меня осталась локва.       — Оставь при себе эту гадость, — со смешком буркнул принц и потянул его обратно в город.       Забредя в безлюдные улочки, Кастиэль было подумал, что принц заблудился. И эта догадка вполне имела место быть, когда Дин вывел его к каким-то сомнительным домам вблизи окраины.       — Дин?       Дин шикнул и остановился возле выложенной из камня стены. Проследив за его взглядом, Кастиэль заметил на одном из камней нечёткий рисунок. Тонкие линии, изгибы, напоминающие взмах…       Пара крыльев. Птица.       Ладонь принца легла аккурат на камень и надавила. Тот поддался.       Дин завертел головой по сторонам и нажал сильнее. Камень ушёл вглубь и одновременно с ним часть стены с шорохом вошла внутрь. Проход.       Кастиэль так и застыл с приоткрытым ртом.       — Кас! — шикнул Дин, и пришлось отмереть. — Не стой столбом! — и сам же потянул Кастиэля во мрак.       Стоило нырнуть в тьму, как проход закрылся, в нос ударила затхлость и сырость, а в тело весьма внезапно втекла слабость. Кастиэль тяжело выдохнул и вслепую вытянул руку вбок, тут же оперевшись на прохладную стену.       — Кас? — обеспокоенно позвал Дин, чем-то шурша в паре шагов от него.       — Всё нормально, — выдохнул сквозь сжатые зубы Кастиэль и щёлкнул пальцами, желая зажечь свой огонь.       Только ничего не произошло.       Щёлкнул ещё — тишина. Несколько раз подряд — пустота.       В сердце прокрался липкий страх, а ноги едва держали, точно потеряв какую-то дополнительную опору.       Наконец, огонь зажёгся. Но не синий, не его. То был огонь факела в руках Дина.       Оранжевые блики заиграли на обеспокоенном веснушчатом лице, и Кастиэль выдавил из себя улыбку, желая стереть беспокойство принца.       — Кас?! — уже с паникой прошептал Дин, успевший скинуть с лица и головы платок, и подхватил его под локоть. — Что случилось?       — Всё хорошо, Дин, хорошо, — заверил Кастиэль, соврав. — Просто немного… А это ещё что такое? — недоумённо пробормотал он, когда взгляд упал на вырезанные на стенах рисунки и надписи на незнакомом языке. Однако отчего-то складывалось ощущение, что он их видел. — Что за письмена?       Дин проследил за его взглядом.       — Всегда тут были, — пожал он плечами. — А что с ними не так?       Кастиэль поджал губы.       — Магии нет, — в итоге прошептал он, явив свою слабость. — Совсем не чувствую её потока, Дин… Неужели мою силу… перекрыли?       Кастиэль распахнул глаза.       А ведь всё верно! Магию перекрыли. Рисунки…       — Всё дело в рисунках! — невольно озвучил мысль Кастиэль. — Но, Дин, откуда они здесь?       — Рисунки? — повторил принц, и хватка на локте ослабла. — Без понятия. Всегда здесь были… Кас, да к чёрту эти рисунки! Как ты? Выйдем обратно или можешь идти?       Забота тронула.       — Не волнуйся, Дин, — тихо молвил Кастиэль, взглянув на него.       Дин тут же вспыхнул в свете огня и насупился.       — Идти можешь — иди, — рыкнул принц и, сжав его руку, резко потянул вперёд.       Не ожидав такого, Кастиэль оступился и невольно навалился на Дина, в итоге остановив их обоих. Неровный огонь заплясал на стенах и лицах. Не хватало не только магии, но и какой-то опоры. Спине точно стало легче, но вместе с тем и пусто.       Смятение накрыло с головой.       — Ну что ты, султан? — недовольно пробубнил Дин, но в мёде скользило всё то же беспокойство. И ласка. — Иди сюда, Кас, — гораздо нежнее проворчал Дин и перенёс руку с локтя на талию.       Уголки губ приподнялись, из груди вырвалась пара смешков.       — На смех потянуло? — Дин ущипнул его за бок. Кастиэль зашипел. — А нечего падать и пугать.       Улыбка стала ещё шире.       Снова напугал? Какой же пугливый принц ему достался.       Туннель неспешно петлял, поднимался и опускался, пока не стал ещё уже, а относительно ровная дорога сменилась лестницей с узкими ступеньками. Синий взгляд скользил по одинаковым рисункам и надписям, эхо шагов отражалось от стен, а в голове крутились мысли. Воспоминания. Кастиэль силился понять, где мог видеть эти изображения. Однако пока что, поднимаясь по лестнице следом за принцем и держась за стену, Кастиэль понял то, почему сокол не видел Дина. В этом месте не было магии и, соответственно, его питомца тоже.       Когда проход стал ещё уже, до него дошло.       Книги! Какие-то древние рукописи в библиотеке Миражей — в них-то и крылись подобные рисунки. Но что они забыли здесь, в далёком Торрэно? Мог ли кто дать ответ?       Спустя целую вечность Дин остановился и поставил факел на подставку. Некоторое время он стоял, словно к чему-то прислушивалась, и поглаживал тыльную сторону ладони Кастиэля, давая возможность поразглядывать свой профиль и чуть дрожащие ресницы.       В итоге ладонь легла на один из камней и надавила. Проход приоткрылся.       Кастиэль оказался подтянут и выпихнут на свежий воздух первым. И тут же зажмурился, прислонившись спиной к стене. Секунда — проход запечатался, а сильные руки вновь обвили его лицо. Свежий воздух забрался в лёгкие, и вместе с ним по венам заструилось покалывающее тепло. Невидимая опора вернулась, приятной тяжестью сформировавшись за спиной.       Кастиэль открыл глаза. И тут же улыбнулся, глядя на неприкрытое беспокойство в зелени.       — Как видимо, у меня есть слабости, — беспечно пожал плечами Кастиэль. Дин нахмурился. — Всё хорошо, Дин. Честно.       Поджав губы, принц отпустил его и невнятно буркнул нечто похожее на: «Пойдём уже». И Кастиэль пошёл за ним, отставая лишь на полшага и с тревогой поглядывая на задумчивый и огорчённый чем-то лик.       — А если я сотру их? — внезапно произнёс Дин. — Ну, эти рисунки.       — Зачем? — не понял Кастиэль. — Не думаю, что стоит убирать их. С какой-то же целью их начертили. Но кто?       Дин пожал плечами.       — Без понятия, Кас, без понятия. В детстве мама показала их мне, сказав, что… так будет свободнее, — скомкано произнёс принц и более шустро добавил: — Но не распространяйся об этих ходах.       Свободнее? А похоже ли это на свободу?       — И не собирался, Дин, — заверил его Кастиэль. — И, получается, ты исчезал через них? Благодаря ним сбегал от меня?       Дин самодовольно усмехнулся и, чуть развернувшись к нему, сверкнул клычками.       — Ага!       Добравшись до дальних комнат и помещений, отведённых слугам, Дин спокойно нырнул внутрь одной и потянул за собой Кастиэля. То оказалась кухня. Пустая. Если не считать подноса посреди стола. Румяные булочки, сложенные пирамидкой и почти что испускающие пар, манили ароматом. Различные фрукты и сладости притягивали взгляд и наполняли рот слюной.       Дин прошёл к столу и, проигнорировав стул, уселся прямо на стол недалеко от подноса. Ни толики приличий.       Кастиэль улыбнулся. Дин вёл себя свободно, и это не могло не радовать.       Заняв табурет напротив яств и возле бедра болтающего ногами принца, Кастиэль устроился щекой на раскрытой ладони и взглянул на Дина с улыбкой.       Солнечный свет играл на веснушках, путался в пушистых ресницах и мягко ложился на полные губы, порождая настолько прекрасное зрелище, что руки чесались увековечить принца на картинке… Нет, даже не на одной. На тысяче картин! Создать целую галерею, которая будет посвящаться этому мгновению.       Подхватив верхнюю булочку и поднеся ту ко рту, Дин застопорился. Зелень опустилась к сини.       — Чего смотришь? — смущённо пробормотал Дин.       — Любуюсь, — мягко промурлыкал Кастиэль.       Смущение прикрылось хмуростью. В рот грубо сунули булочку, смяв улыбку.       — Ешь.

* * *

      Дни потекли приятной чередой. Какие-то ночи Кастиэль проводил с принцем, плавясь в огне зелёных глаз, какие-то в одиночестве основного дворца. Однажды ему попался Габриэль, начавший выпытывать, куда подевался Проклятие Фараона и каков танцор в постели, но Кастиэль никогда не отвечал прямо. Да и в целом не отвечал и на то, где пропадал.       А пропадать Кастиэль любил. Более чем. И пропадал он в крепких объятиях старшего принца Торрэно, самого Проклятия Фараона, о чьём взгляде мечтали, пожалуй, все.       Он пропадал в любви Дина. Сгорал из раза в раз и восставал из пепла. Точно как мифические птицы из легенд.       Вот только за такое разнообразие в жизни советники Миражей осудили бы его. Пускай в Миражах жизнь была свободна и легка, но тем бы явно не понравился факт того, что их султан самолично склонял голову перед омегой. Любимым и желанным омегой. Омегой, который ни разу не тёк в его присутствии.       Дин был ласков. Более чем. Сначала он скалился, ярко демонстрировал, что не намерен уступать, получал ласковую улыбку султана Миражей, смущался и злился по новой. И злость та выливалась горячим фонтаном, взрывалась наикрасивейшим фейерверком в небе…       Дин любил его нежно.       За шипами всегда крылся бутон с шелковистыми лепестками, которые в любой момент приласкают прорвавшегося к ним гостя. И такой гость был всего один. Кастиэль. И он это знал.       Дин дарил ему поцелуи, дарил непривычную и поначалу неловкую телу альфы ласку. Он дарил ему молнии и громы, рисуя перед глазами пшеничное поле в грозу.       Дин любил его, но никогда не говорил об этом напрямую. Ни разу.       В ночи раздавались обжигающие шепотки любви, но при свете дня — никогда. При солнце Дин не называл его ни любимым, ни возлюбленным. Он просто использовал «Кас». И Касу было достаточно, ведь глаза принца, его душа, всегда излучали нежность с искорками вожделения.       Дин любил его. А для Кастиэля он стал рассветом и закатом. Либо же являлся им с самого первого дня знакомства.       Спустя дни терпения со стороны Кастиэля принц позволил ласкать себя. И с тех пор Дин открылся ещё больше, а внутренний волк перестал скалиться и доверил уязвимое брюхо.       Кастиэлю это стало желанным подарком.       Особую радость доставляло видеть то, как обласканная любовью и вниманием душа день ото дня сияла всё ярче, а фраза «Я люблю тебя» так и рвалась наружу.       Но Дин не давал волю словам. Никогда.       Кастиэль не понимал этой преграды. Да и перелезть через неё Дин не давал. Приходилось держать мечты при себе.       А мечтал он много.       Мечтал, что однажды Дин позволит вызволить себя из белых шелков. Мечтал, что когда-нибудь принц пройдёт с ним через вечную песчаную бурю, оберегающую Миражи, и громадные врата, очутившись в его доме. Мечтал, что Дин разделит с ним дом.       Но то были лишь мечты, подумать о которых Кастиэль позволял себе изредка, ночью, когда Дин крепко спал, прижавшись к нему.       Однако будни полнились не только свиданиями и мечтами, не одними разговорами, приятной тишиной и ночами любви. Дин танцевал для него. В тот момент, увидев впервые, Кастиэль обомлел, опрокинув на себя вино и тем самым смутив принца.       Извинения были долгими. Кас почти что вымаливал прощение, одаривая Дина многочисленными комплиментами и словами любви, нежными поцелуями и благоговейными касаниями.       Дин сначала молчал, но вскоре сдался.       Однако с тех пор каждое индивидуальное выступление начинал с маски. И эти маски менялись. Одни были простыми и безликими, другие — украшенными перьями редких птиц и драгоценными камнями. Одежды тоже менялись. Дин никогда не повторялся. Если не считать того, что каждый раз украшал себя золотом.       Кастиэль пребывал в восторге.       Целый месяц он сиял, уподобившись светилу на небе. И Дин сиял вместе с ним. Особенно Кастиэлю нравились моменты, когда принц приводил маленького наследника, Джека.       Через три месяца малышу должен был исполниться год, и сейчас Дин при любой возможности возился с племянником, пока его родители где-то пропадали. Дин безостановочно щебетал обо всём на свете, а Джек поддерживал разговор своим лепетом, пока Кастиэль с Чарли наблюдали со стороны.       Да, в буднях присутствовала и служанка принца, которую тот принимал за младшую сестру. Впрочем, Кастиэлю она нравилась. Хотя та относилась к нему чуточку настороженно и в первые дни ясно дала понять, что будет первой в очереди за его головой, если он посмеет причинить принцу вред. И это при том, что Чарли, в отличие от других людей, знала об его истинной личности. Бесстрашная девушка.       И всё же те моменты, когда она отсутствовала, нравились куда больше.       Вот и сейчас, сидя в позе лотоса в нескольких шагах от принца, Кастиэль имел честь побыть с Дином наедине. Почти наедине. В далёкой гостиной присутствовали ещё двое: Импала и Джек.       Лениво поглаживая большую кошку, что устроилась головой на его бедре, за ухом, Кастиэль с мягкой улыбкой любовался своим принцем, который тоже сидел на полу и поддерживал наследника за ладошки, пока тот неуверенно стоял на своих двоих.       Что-то недовольно пролепетав, Джек плюхнулся на ковёр.       — И на коне ты собрался так же ездить, а, Джек? — беззлобно подразнил принц ребёнка, взъерошив короткие волосы.       — Не рановато ли о лошадях думать? — со смешком вмешался Кастиэль.       Дин бросил на него долгий прищур и в итоге высунул язык.       — Не завидуй, Кас, — фыркнул принц и улёгся на бок, подперев щёку ладонью. — Иди сюда, Джек, — похлопал он по ковру возле себя.       Малыш, приложив палец к губам, развернул головёнку в сторону Дина и перевернулся на живот. Однако попытки встать не последовало. Вместо этого он шустро пополз по ворсу.       Но не к Дину.       Кастиэль удивлённо вскинул брови, глядя на приближающегося ребёнка. И более испуганно бросил взгляд на Дина.       Тот озадаченно нахмурился.       — Это предательство, Джек, — качая головой, прошептал Дин, когда ребёнок достиг Кастиэля и попытался забраться к нему на ноги. — Чистой воды предательство, Кас.       Смешок вырвался из груди. Кастиэль не удержался.       Неловко приподняв ребёнка и тем самым поставив его на ноги, Кастиэль краем глаза заметил улыбку на полных губах. Дин улыбался. Нежно и по-родному. Задумчиво.       Какая-то приятная мысль посетила его принца, вызвав мягкую улыбку. И, пожалуй, эта же мысль посещала Кастиэля, когда он видел Дина с Джеком.       Семья.       Вот только Кастиэль не скрывал своего желания и не отводил взгляда, когда принц ловил его. Дин же…       Принц стушевался и отвернулся. На веснушчатый лик легла тень, которую солнечный свет не был в силах прогнать. И Кастиэль тоже.       И всё же продолжал верить, что однажды Дин не только позволит вызволить себя, но и дарует семью. Станет его семьёй. Оставалось ждать, любить и думать, почему же принц молчал.       Так прошёл ещё месяц.       Сидя за столом в покоях принца, Кастиэль лениво ползал взглядом по ровным строчкам собственной рукописи, написанной много лет назад и никак не мог взять в толк, зачем написал это. К чему? Зачем кому-то было знать о его вылазках? И разве это — не первые отчёты султану Киэло? Откуда они у Дина?       Кастиэль нахмурился.       Габриэль. Снова этот пройдоха, любитель сладостей, вина и золота! И плотских утех в том числе.       Долго выдохнув, Кастиэль опёрся щекой о ладонь и прикрыл глаза. Дин запаздывал.       Огонь свечи мерно покачивал хвостом, выписывая круги на разбросанных листах бумаги и лице. Лёгкая занавесь чуть покачивалась, запуская внутрь комнаты прохладный ветерок с приятным запахом соли и тревожа огонь свечей в лотосовидных лампах. Полная луна вовсю красовалась где-то в вышине, но никому не было до неё дела.       Сон цепкими лапками подкрадывался всё ближе, постепенно захватывая сознание. Запах воска, пергамента и пшеницы мягко парил вокруг и помогал сну свершить желаемое.       Однако далёкий звон порушил сонное марево.       Потревоженные ресницы затрепетали, веки приоткрылись, и синь встретилась с качающейся на лёгком ветру тканью, прикрывающей проход на балкон. Больше Кастиэль не шевелился.       Знакомый звон стал ближе. Гораздо ближе. К нему же прибавились чуть шуршащие шаги.       Дин.       Ленивая улыбка растеклась по лицу, слегка приподняв уголки губ, и Кастиэль развернул голову к выходу из покоев. Сменив руку, он устроился поудобнее в ожидании принца.       Звон раздавался мелодичным эхом в пустом замке, плёл свою мелодию, а неспешные и чуть шлёпающие шаги добавляли свою крупицу. Дин шёл босиком.       Предвкушение пустило песчинки по жилам, разгоняя кровь и прогоняя остатки дрёмы. Сердце забилось чаще.       Наконец, занавес из бус слегка разломился аккуратным движением… сабли?       Кастиэль распахнул глаза и выпрямился на стуле.       Широкое лезвие бесшумно раздвинуло своеобразную дверь, и пропустило принца внутрь.       Выдох так и застрял в груди. Захотелось протереть глаза или ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что не заснул, потому что такого Кастиэль ещё не видел. Такого себя Дин ему ещё не являл.       Сердце принялось отбивать новый ритм, вторя звону.       Пружинисто — точно по-кошачьи — ступая почти что на носочках, Дин, будто бы не замечая гостя за своим столом, прошёл до центра комнаты.       Кастиэль же не смел дышать, глядя на принца во все глаза.       Свободные шаровары молочного цвета, что при свете огней приобретали оттенок восхода, сверху прикрывала длинная и широкая набедренная повязка насыщенного цвета вечернего неба. Поверх же шёл вышитый монетами и тонкими цепочками пояс. Торс был оголён. Одни лишь золотые нити оплетали талию, создавая чарующий контраст на коже и напоминая кровь богов. Пламя игралось на медовой коже, лаская ту наперёд Кастиэля. Шею окольцовывала чёрная широкая лента с сапфиром и цепочками — тот самый подарок, о котором даже Кастиэль успел позабыть, а по плечам и литым мышцам рук струилась длинная полоса на подобии той же ткани, что была поверх шаровар. На запястьях широкие браслеты — золотые наручи. Но помимо золота медовую кожу украшал затейливый узор хны: пальцы, предплечья, плечи, грудь, немного бока и стопы…       Взгляд поднялся выше, пробежался по лезвию сабли, которая…       Кастиэль беззвучно усмехнулся.       То была его, Кастиэля, сабля. Та самая, что перешла к принцу, и та, которой принц сражался с ним.       Пальцы пробежались по краю лезвия над головой, и после их скольжения синий взгляд опустился к лицу. Дин не смотрел на него. Однако и привычной маски не было. Почти.       Тика с изумрудным камешком украшала лоб, с левой мочки уха свисала длинная серьга, а нижняя часть лица оказалась прикрыта маской из цепочек. Тонкое золото ласкало веснушчатые щёки и дразнило своей лёгкостью — пальцы так и покалывало от желания стянуть и эту маску, чтобы добраться до любимых губ.       Пушистые ресницы дрогнули. Зелень глаз соизволила опуститься к нему. За подвижной маской мелькнула ухмылка.       Дину явно понравилось произведённое на Кастиэля впечатление.       Сабля со свистом и бряцаньем монет рассекла воздух, принц, обхватив ту двумя руками перед собой, пару раз крутанулся вокруг себя, тем самым делая шаги к столу. Улыбка за маской стала шире. Опустив оружие и возведя вторую руку к потолку, Дин плавно приближался к нему. Всё его тело напоминало покачивающийся на ветру шёлк — настолько плавно двигался принц, изумительно владея своим телом.       Мелодия монет не отставала от него ни на миг.       Той же плавной и чарующей походкой с покачиванием бёдер миновав стол, Дин зашёл сбоку. Кастиэль неведомым образом успел развернуться. Золото и медовая кожа плавились в свете огня, пшеничный запах необычно дурманил, а зелень светилась довольством и собственным превосходством.       Холодное лезвие коснулось подбородка, вынуждая поднять голову. И Кастиэль покорно поднял.       Взгляды пересеклись. Самодовольство и вожделение. Зелёный огонь, игриво зазывающий сгореть в себе, и плавящаяся в нём синь. Обожание и любовь.       Лезвие огладило широкой стороной подбородок. Кадык дёрнулся. Принц отвёл оружие назад и вместо него протянул руку.       Кастиэль потянулся за этой рукой. Однако схватить не смог.       Смешок вплёлся в звон монет — Дин шагнул назад.       Точно слепой на привязи, Кастиэль шёл вслед за танцором, чудом не путаясь в своих ногах. Кошачьи движения ласкали взгляд, звон и редкие смешки — уши, но сам вид возлюбленного оказывал такое влияние на сердце и тело, что первое неумолимо гоняло кровь, а второе вовсе не чувствовалось своим.       Зато Кастиэль прекрасно ощущал желание, скопившееся в тугой узел внизу живота.       И запах. Отчего-то запах Дина стал ещё слаще, опьяняя так, как никогда…       Только теперь Кастиэль мог идти на него. Мог идти и не бояться. И всё потому, что сама сущность склонила голову перед омегой, перед своим возлюбленным. Вольная и строптивая сущность впервые была покорена по-настоящему. Дин покорил её. Собой.       Неведомым образом оказавшись спиной у края кровати с раздвинутым балдахоном, Кастиэль не успел понять, когда сабля сменилась широкой лентой, что покрывала плечи и змеёй струилась по рукам.       Кружась на небольшом расстоянии, Дин танцевал для него. Улыбка на веснушчатом лице растягивалась всё шире, принимала пьяные нотки и выглядела не столько дерзкой, сколько счастливой.       Дин радовался.       И вот, долгожданный шаг. Быстрый и аккуратный.       Дин шагнул к нему. Собственные губы тут же приоткрылись, напрашиваясь на поцелуй. Только вместо поцелуя — лёгкое и дразнящее поглаживание подбородка пальцами, а после эти же ласковые пальцы пихнули его в грудь. Кастиэль рухнул на кровать.       Золото в последний раз брякнуло и затихло. Дин навис над ним.       Кастиэль собрал крупицы сил и потянулся к нему. Вот только пальцы перекрыли путь к губам. Из груди вырвался скулёж.       — Нетерпеливый султан, — шепнул Дин, склонившись к нему и пощекотав лицо цепочками маски.       — Хочу тебя, — хрипло выдохнул Кастиэль.       — Отдашься мне? — вопрос, который сопровождал каждую их ночь, словно Кастиэль мог бы ответить иначе. Словно принц давал возможность передумать.       Но Кастиэль никогда не отвечал отказом.       — Плоть и кости, сердце и душа, — всё это твоё, Дин, твоё, — повторял он из раза в раз. — Всё принадлежит тебе.       Тонкие цепочки прильнули к щекам, губы нашли друг друга. Обняв принца за шею, Кастиэль почувствовал, как под халат, в котором он был, пробралась горячая ладонь. По-хозяйски огладив бок и пустив стаи мурашек, та легко развязала пояс и опустилась к свободным штанами, проделывая то же самое.       Стоило пальцам дразняще пробежаться вдоль налитой плоти, как Кастиэль прервал поцелуй и прогнулся навстречу, шумно выдыхая сквозь сжатые зубы. На шею и ключицы посыпались поцелуи — и лёгкие, напоминающие крылья бабочки, и властные, от который вскоре на теле расцветут цветы любви.       Ласка длилась не так долго. Вскоре кожа потеряла жар губ и крепкого тела на себе. Дин поднялся на ноги, возвысившись над ним, и в этот же момент Кастиэль приподнялся на локтях, забираясь повыше и по пути полностью стаскивая мешающуюся одежду.       Маска, брякнув, отлетела на край кровати. Хищный зелёный взгляд вполне ощутимо пробежался по обнажённому телу, покрывая белоснежную кожу мурашками. Кастиэль усмехнулся застывшему принцу и сам же потянулся обратно к нему. Подцепив край набедренной повязки, он легонько дёрнул шёлк на себя. К удивлению, Дин не сдвинулся с места. Зато длинная ткань без проблем развязалась. Одежда со звоном монет спала на пол, часть золота осталась на принце.       Кастиэль поднёс край пояса к губам, оставляя лёгкий поцелуй и при этом не сводя глаз с зелени.       Явно завороженный увиденным, Дин забрался одним коленом на кровать и, уперевшись руками по обе стороны от него, потянулся за поцелуем. Губы неспешно и сладко слились, разгоняя кровь по венам.       Горячая кожа соприкоснулась с точно такой же. Дин накрыл его своим телом, устроившись меж разведённых ног, и нетерпеливо потёрся. Скулёж прорвался в поцелуй, и Кастиэль, словив веснушчатое лицо в ладони, прикусил полную губу. Дин прикусил в ответ и ушёл ниже, обсыпая шею и грудь поцелуями и укусами.       — Не дразнись, Дин, — между выдохами прошептал Кастиэль, путаясь пальцами в русых волосах. Вторая же проскользнула меж животов и обхватила члены. — Не дра… Ах! — не смог договорить Кастиэль, запрокинув голову, когда зубы обхватили сосок. — Дин!       Сладкая пытка не прекратилась. Стала развязнее, ленивее и слаще, но даже не думала кончаться, а вот руку пришлось убрать.       Феромоны кружили голову, запахи смешались. Тело альфы податливо отзывалось на каждое ласковое или острое прикосновение, а с губ срывались стоны, молящие не останавливаться. И Дин не останавливался. Ни на миг.       Укусы мешались с поцелуями. Волк безостановочно менялся местами с розой, рождая нечто среднее, нечто неповторимое.       Пламя свечей игралось тенями на балдахине, выписывало свои узоры, но узоры света меркли перед теми, что рисовал на его теле Дин. Даже рядом не стояли.       — Люблю, — шептал ему в губы Кастиэль, — люблю тебя.       — Обожаю, — вторил ему Дин, — хочу тебя.       Улыбка легла на губы. Лёгкое движение пальцев — флакон ароматного масла метнулся со столика прямо в руку. Дин хмыкнул.       — Позволь, — потёршись щекой о щёку, Дин забрал вещицу и присел.       Взглянув на борьбу дрожащих пальцев с крышкой из-под ресниц, Кастиэль бесшумно усмехнулся и неспешно перевернулся на живот, тут же подбирая слабые ноги под себя и приподнимаясь на коленях. Зелёный взгляд прожёг кожу и отозвался трепетом внизу живота.       Дин чертыхнулся.       Широкие ладони огладили бёдра сверху вниз и смяли кожу. Горячее дыхание опалило копчик, а через вздох ягодицу пронзила острая боль. Кастиэль зашипел в подушку. Дин укусил его. Снова! И тут же примирительно зализал место укуса.       — Ни один принц столько не кусается, сколько ты, — прошипел Кастиэль.       Прохладное масло тонкой струйкой опустилось на кожу и змейкой побежало ниже, забираясь меж ягодиц и холодя кожу. Пальцы последовали за маслом. Губы коснулись холки, и вместе с ними палец, покружив вокруг сжатого колечка мышц, нырнул внутрь. Кастиэль резко выдохнул.       — И сколько принцев ты видел, а, Кас? — с холодной хриплой ноткой поинтересовался Дин, наклонившись к самому уху, но при этом продолжая растягивать его. — Видимо, достаточно? И, что, укусы не по душе? Другие принцы любят лучше?       Каждый вопрос сопровождался точными попаданиями по комку нервов. Каждый вопрос порождал скулёж.       — Мне прекратить, Кас? Прекратить кусаться?       — Не смей… прекращать, — за пару выдохов произнёс Кастиэль и повернул голову набок, встречаясь со взглядом зелёных глаз. — Кусайся.       Дин усмехнулся, добавив второй палец и тем самым привнеся чувство наполненности, которое стало вполне привычным. Грубые подушечки попали аккурат на комок нервов, пустив короткую дрожь по ногам. Наружу вырвался новый скулёж.       Однако совсем скоро пальцев казалось слишком мало. Хотелось большего. Хотелось вновь ощутить горячую и пульсирующую плоть в себе.       К нагретому маслу прибавилась порция прохладного. Дин ввёл третий палец. Шею и плечи ласкали поцелуи и игривые покусывания, в уши лились хриплые вздохи с редким шёпотом, а каждый вдох наполнял лёгкие любимым запахом, смешанным с собственным, и маслом, отдающим чем-то сладким.       Пальцы разом покинули нутро, вырвав недовольный полурык-полускулёж, но негодование не успело накрыть с головой, как его опередили.       Крупная головка надавила на податливое кольцо мышц, и Дин несильно толкнулся под синхронный выдох. Одна ладонь накрыла руку Кастиэля, переплетя с той пальцы, вторая же блуждала по поджавшемуся животу. Дин не спешил. Действовал медленно, осторожно и, несмотря на свой буйный нрав, каждый раз давал привыкнуть. Кастиэль же прикрыл глаза, прогибаясь в пояснице сильнее и с головой погружаясь в ощущения.       Опалив плечо выдохом, Дин вошёл полностью и задержался. Несколько долгих мгновений, за которые Кастиэль успел нетерпеливо поёрзать и ответить на рык рыком, и принц принялся двигаться, сопровождая каждый толчок звоном украшений. Сначала столь же аккуратно, после же, подгоняемым стонами, — всё резче и быстрее.       Ночной воздух обжигал, тело горело в огне, но Кастиэль не мог представить чувства лучше. Его просто не было. Не существовало. И даже собственные стоны нисколько не смущали.       Широкая ладонь обхватила сочащийся смазкой член, размазывая ту по всей длине, а губы обхватили мочку уха. Стоны стали ярче.       — Что же султан Миражей… так скулит? — опалил его ухо выдохом Дин, ни на миг не останавливаясь и сводя с ума. — Что же подумают подданные, когда узнают, что их султан… их великий султан отдался какому-то омеге?       — Ты… не какой-то омега, Дин, — с трудом шевеля языком и качая головой, прошептал Кастиэль. — Ты…       — Кто я? — требовательно вопросил Дин. — Кто я, Кас?       Кастиэль заскулил и сжал пальцы принца крепче, когда серия толчков прошлась аккурат по внутренней точке.       — Возлюбленный султана Миражей! — на одном выдохе воскликнул Кастиэль, и голос едва не сорвался. Отдышавшись, добавил несколько тише: — Никто не посмеет возразить. Я не позволю.       Дин не ответил. Рыкнул, но слов не последовало.       Серия толчков стала короче, рука двигалась всё быстрее. Дыхание участилось. Мир слился в единую точку, а после взорвался фейерверком.       Приглушив крик подушкой, Кастиэль излился принцу в кулак. Тело мелко задрожало и ослабло. Не прошла и пара мгновений, как Дин вышел из него, и горячее семя частично окропило кожу.       Шумно дыша, принц упал рядом и приник к нему, устроившись подбородком на макушке. Звон золота притих. Рука машинально перебралась к Дину на бок, приобняв.       Сознание слегка прояснилось в тот момент, когда горячая ладонь накрыла чувствительный член и спустилась к узлу. Всё тело мелко вздрогнуло.       — Вы, альфы, на самом деле очень чувствительны, — раздался ленивый смешок над ухом.       Кастиэль только рвано выдохнул, не в силах бороться с истомой.       Ладонь потекла дальше, забираясь на бок и притягивая ближе некуда. Ноги переплелись. Сладкий родной запах убаюкивал. Ресницы вздрогнули, и синь закрылась от мира.       — А ты бы хотел, чтобы однажды твой узел связал нас, Кас? — проник в уши шёпот.       Кастиэль потёрся колючеватой щекой о широкую грудь.       — Хотел бы, — выдохнул он.       Ответ не последовал ни через секунду, ни через пропасть тишины, разбавляемой успокоившимся дыханием. Сон крался медленно, расслаблял и без того разнеженное тело и готовился вот-вот поглотить с головой.       — Только этого никогда не будет, — в последний миг раздался бесцветный медовый шёпот.       — Я знаю, — машинально пробормотал Кастиэль и оставил лёгкий поцелуй на груди. — Для меня это не столь важно. Мне важно твоё присутствие в моей жизни, Дин. Остальное подождёт.       На этот раз Дин ничего не ответил. Совсем. Вместо этого он прижался покрепче и глубоко вдохнул, уткнувшись носом в макушку.       — Глупый султан, — услышал Кастиэль то ли мираж, то ли явь. — Тебе нужен кто-то другой.