Розы и вино

      Скользнув в комнату, Кастиэль тихо притворил за собой дверь и развернулся. Однако головы так и не поднял.       Небольшую площадь покоев освещали свечи, накрытые красным стеклом, и, пожалуй, всё. Разве что напротив двери располагалось широкое окно, которое могло бы пропустить явившийся миру лунный свет, но что-то мешало.       Точнее, кто-то.       Следуя за неведомым чувством, Кастиэль осторожно поднял взгляд и сжал губы в ожидании. В напряжении. Перед окном возвышалась фигура в чёрном, за которой Кастиэль бежал весь путь досюда. Его фигура. Одежда скрадывала черты, но Кастиэль знал, кто перед ним.       — Ваше Высочество, — непроизвольно прошептал Кастиэль. Мужчина не отреагировал. Тогда Кастиэль медленно вдохнул тёплого воздуха, наполненного медовой пшеницей. — Дин.       Широкие плечи мелко вздрогнули. Мужчина обернулся к нему полубоком, но ничего не ответил. Раздумывал.       — Откуда? — раздался искажённый маской голос.       Кастиэль улыбнулся.       — Волки знают, где растут розы…       — Потому что там их дом, — не успел Кастиэль договорить, как его перебили. Причём так, будто закончили за ним же. Дополнили.       Повисла покалывающая тишина. Кастиэль задержал дыхание, и сам принц не шевелился, будто обратился в каменное изваяние. Наконец, чуть подрагивающие пальцы нервным, рваным движением стянули волчью маску, а после и скрывающую половину лица ткань. Монеты зазвенели. Весь мир точно зазвенел, когда маска оказалась небрежно отброшена на ближайший пуф.       — Откуда? — уже более шокировано прошептал севшим голосом Дин. Но чем был вызван шок — Кастиэль не понял. Однако не успел он ничего ответить, как Дин резко свёл брови к переносице и негодующе рыкнул: — Чарли!       И тут-то до Кастиэля дошло.       Фразу произнесла Чарли. Вот только откуда Дин знал о ней, если то — всего лишь красивые слова, брошенные служанкой, чтобы намекнуть о второй личине принца? Почему Дин так злился? И что за продолжение насчёт дома?       Вознаграждённый возмущённым взглядом, за которым улавливалось смущение, Кастиэль стушевался и опустил плечи.       — Ладно, — буркнул Дин и махнул рукой, бряцнув браслетами. — Проехали. Но пока не поймёшь значения — не произноси. Никогда.       Кастиэль потерянно заморгал.       Слова не шли на язык. Да даже у советников и Каина не получалось так его затыкать! Ни у кого!       Кроме одного…       — Но вообще… — продолжил Дин более смущённым тоном и сложил руки на груди, полностью разворачиваясь к нему. — Я не для этого тебя позвал, — и отвёл взгляд.       — Я бы не отказался поделиться своими мыслями, — негромко произнёс Кастиэль. Голос оказался хрипловатым. И, возможно, именно он на миг вернул зелень к сини. — Но для меня уже великая радость просто услышать тебя… вас.       — Всё по-прежнему, — внезапно буркнул Дин, пошатнув душу и поселив семя надежды. И смятение. — Но сперва… не торопись с мыслями. Дай мне сказать.       Кастиэль медленно кивнул, не отрывая взгляда от любимого человека.       Глубокий вздох прокатился по комнате и, казалось, пошатнул пламя свечей. Дин несколько сжался и вовсе отвернул от него голову, мозоля волчью маску тяжёлым взглядом.       — Знаешь… Кастиэль, — впервые назвал его по имени Дин, и Кастиэль, не ожидав, вздрогнул, — если бы не ты, этот старикашка продолжал бы использовать меня в качестве красивой куклы. Так что… я рад. Очень рад, что Дик сгорел, — шустро выдал Дин, но к концу замедлил поток речи и бросил на него долгий взгляд.       Кастиэль же не смел шевелиться под его взглядом. Страх сковал внутренности. Дин знал. Знал о пожаре и истинном виновнике.       А ещё он мог помнить о той ночи…       — Ты освободил меня, Кастиэль, — негромко, но очень чётко произнёс Дин, глядя прямо в глаза. В зелени сияла признательность. И от этого становилось не по себе. — Не совсем, но ослабил путы, — невесело усмехнулся принц, — а теперь ты… зная, чем я живу и занимаюсь, зная, что я…       Дин замолчал и отвернулся. Однако тишина не затянулась и не дала Кастиэлю возможности вставить своё слово.       — Зная, что я не самый светлый и чистый омега, ты бы всё равно хотел поцеловать меня, Кастиэль? — На этот раз имя обожгло весьма приятно. — Или ты тоже видишь во мне предмет обладания?       Медовый голос похолодел. Сладкие нотки приобрели горечь, настороженность.       Выдохнув и видя перед собой лишь один выход, Кастиэль с глухим стуком упал на колени посреди комнаты. Уже в который раз он вставал на колени перед этим человеком и был готов делать это бесконечно, лишь бы удостоиться зелёного взгляда.       Сожаление о прошлом смешались с пылким отчаянием доказать чистоту чувств. К ним же добавились спешные шаги со стороны.       — Что ж ты?! — прошипел Дин, приблизившись к нему и опустившись на одно колено. Кастиэль не поднял взгляда. — Совсем чести не имеешь, раз падаешь на колени перед каждым встречным, а, султан?!       И тут-то Кастиэль вскинул голову, негодующе сведя брови к переносице. Дин тоже нахмурился.       — Дин, ты не каждый встречный! — пылко прошептал он и сжал ладони в кулаки, злясь на того, кто недооценивал себя. Дин сжал губы. — Ты значишь для меня слишком много, Дин. Гораздо больше, чем можешь себе представить!       Брови на веснушчатом лице сошлись ещё плотнее.       Кастиэль медленно набрал в лёгкие побольше воздуха, насквозь пропитанного медовой пшеницей. Любимой пшеницей.       Родной.       — Ты мой рассвет, Дин, — уже гораздо мягче прошептал Кастиэль. — Мой день, вечер и ночь. Мой свет. — Улыбнувшись, Кастиэль прикрыл глаза и покачал головой. — Мне будет сложно… мне уже сложно представить жизнь без твоего взгляда, Дин. Мне…       — А если я не подпущу тебя, Кастиэль? — тихо перебил его Дин.       Взглянув на принца, Кастиэль заметил его напряжённость. Зелень глаз медленно передвигалась по его лику в поисках чего-то.       — Тоже возьмёшь меня силой?       Вздох застрял в груди. Кончики пальцев закололо от гнева, а из горла едва не вырвался рык. Отчаянный, наполненный безнадёгой.       Снова этот Дик! Даже сгореть бесследно не смог!       Захотелось обхватить веснушчатое лицо руками, чтобы в этот момент Дин смотрел только на него, внимал только его словам и поверил им. Пришлось покрепче впиться ногтями в ладони, лишь бы не свершить желаемого и тем самым не спугнуть.       — Я подарю тебе крылья, Дин! — выпалил Кастиэль то, о чём кричало сердце. — И покорюсь тебе, моя стихия.       Дин всё же отвёл взгляд.       Настороженность ушла. На её место пришла усталось.       — Султан не должен так вести себя, — покачал головой принц и сжал губы в тонкую нить.       — Если только не влюблён.       — Я стар, Кастиэль.       — Самый лучший!       — Я меченый… — не слышал его пылкого шёпота Дин. — Я… уже был использован.       Кастиэль не выдержал. Наклонившись и чуть вытянувшись, он обхватил веснушчатое лицо руками, вынудив взглянуть на себя. Дин чуть вздрогнул от жеста, но не отстранился.       — Я чувствую твой запах, Дин, — шёпотом открыл свой секрет Кастиэль. — Даже через метку я ощущаю его!       — Что? — проморгался Дин.       Синь глаз шустро забегала по лицу напротив, собирая из веснушек созвездия. И, наконец, вернулась к шокированной зелени.       — Не понимаю, как, но… я чувствую твой аромат, Дин! И пахнешь ты прекрасно. Не как прочие омеги и не как альфы, ты… — Кастиэль замолчал и прикусил губу, силясь подобрать нужные слова. Найти в своей голове хоть что-то, что смогло бы описать пшеничный аромат его возлюбленного. — Ты пахнешь свободой, Дин.       — И что это значит?       Некогда нахмуренные брови расслабились, но тут же сложились домиком, являя синему взору полное непонимание со стороны Дина. Кастиэль улыбнулся. Робко, осторожно — боясь спугнуть. Но всё же улыбнулся своему принцу.       — Позволь мне любить тебя, мой принц, — огладив горячие щёки большими пальцами, прошептал Кастиэль сквозь мягкую улыбку.       Морщинки на лбу разгладились. Однако Кастиэль не нашёл ни одной эмоции на любимом лице. Кроме любопытства.       Дин чуточку прищурился.       — И что, великий султан, правитель таинственных Миражей, действительно покорится мне? — пробормотал он, отбросив недавнее отчаяние.       Вздох облегчения покинул лёгкие.       — Он уже покорён и стоит у твоих ног, Дин.       Дин усмехнулся.       — Значит, о чём ни попрошу, всё будет у моих ног?       Кастиэль без колебаний кивнул. Дин менялся и принимал новое неимоверно быстро, и это нравилось.       — Что ж, Кастиэль… — Дин хитро прищурился, и в зелени глаз загорелся знакомый лукавый огонёк. Кастиэль сглотнул, опустив руки. Приблизившись лицом к лицу, принц внимательно оглядел его. — Воплоти слова в жизнь. Хотя бы за то, что заставил меня ждать и напугал.       — Ты был напуган? — округлив глаза, прошептал Кастиэль в озорную улыбку.       — О, знаешь, не каждый день узнаёшь, что твой возлюбленный — султан Миражей и потомок джиннов, — хмыкнул Дин, но так и не сократил то немногое расстояние между губами. А губы-то уже покалывало от желания впиться в них. Кастиэлю осталось лишь терпеть и ждать. Однако всего одно слово затмило желание, приковав к себе.       Сердце замерло в груди.       Возлюбленный.       — Возлюбленный? — едва слышно переспросил он, мечась взглядом по веснушчатому лику.       Зелень глаз смягчилась, утратив задор и приобретя нежность. Влажноватые губы накрыли его, сухие, и смяли. Слов не потребовалось. Кастиэль ничего не разрушил.       Либо же Дин ничего не знал.       Дин прижался сильнее, точно желая опрокинуть, и Кастиэль, осев и оперевшись на руки, наклонился назад настолько, насколько позволила коленопреклонённая поза. Мышцы ног поднывали от растяжения, но то — лишь малая плата за возможность ласкать любимые губы и получать отклик. Широкая ладонь в перчатке легла на живот и скользнула к боку, сминая ткань без возможности пробраться под ту.       Недовольный скулёж со стороны Дина влился в поцелуй. Кастиэль лишь мысленно усмехнулся от несдержанности такого спокойного на людях человека.       С ним Дин, пожалуй, был собой.       Отняв руку от ковра, Кастиэль обхватил гладкий подбородок пальцами, несильно фиксируя, и слегка отстранился.       — Постой-постой, — как только выдалась возможность, прошептал он.       Дин оказался ещё более недовольным, чем то показал скулёж. Морщинка меж нахмуренных бровей; расширенный зрачок и тонкий ободок радужки, что вкупе напомнили солнечное затмение.       — Дин, ты действительно этого хочешь? — не мог не спросить Кастиэль.       Сперва веснушчатое лицо застыло. Точно маска. Но через мгновение та разбилась о довольную ухмылку.       Даже не обратив внимания на удерживающие его пальцы, Дин наклонился к его уху и прикусил мочку. Кастиэль чуть поморщился, но толпа мурашек стоила того.       — А кто сказал, что ты правишь в Торрэно? — опалил ушную раковину горячий медовый шёпот, пробравшийся до мозга костей.       Вот оно как…       Кастиэль хмыкнул.       Хорошо. Будет так, как прикажут.       Клюнув в веснушчатую щёку, он не смог сдержать улыбки.       — Может, тогда уже и повыше пригласите, Ваше Высочество? — низко прошептал он.       — Моё упущение, — притворно охнул Дин и отпрянул от него, тут же поднимаясь.       Потеряв жар тела по собственной вине, Кастиэль неожиданно для самого себя коротко застонал. И получил на это протянутую руку. Крепко обхватив ту, он оказался поднят. Легко. Дин обладал силой, и это осознание взбудоражило, прокатившись волной снизу вверх и обратно.       Синь зацепилась за зелень. Взяв ладони Дина в свои, Кастиэль шагнул в сторону. И ещё шаг. Ещё. Принц шёл за ним. Ничуть не сопротивляясь и не выказывая ни паники, ни страха.       Однако вёл здесь не Кастиэль. Он направлял юный пыл в нужное русло. Слегка. Чуть подталкивая в нужном направлении.       Голени столкнулись с изножьем кровати, но балдахин мешал опуститься на ту. Кастиэль применил магию. Ткань с кисточками, подтянутая синим дымком, раздвинулась.       Кастиэль ожидающе замер, бдя за каждой эмоцией на любимом лице. Зелень глаз медленно распахнулась. Но не от ужаса, как то бывало, а от удивления.       Восторга.       Выдохнув более спокойно, Кастиэль присел на кровать. Отпустив одну ладонь, потянулся ко второй и под внимательным зелёным взглядом медленно стянул длинную перчатку двумя руками. Миру открылась кожа, украшенная хной.       Кастиэль улыбнулся. В день приезда руки принца были чисты. Дин знал, что произойдёт, и украсил себя.       Дин изначально шёл к нему.       Неспешно стянув вторую перчатку и став свидетелем зарождения огонька в зелени глаз, Кастиэль, приблизив обе ладони к лицу, медленно оставил дорожку поцелуев на костяшках. Не отрывая взгляда. Кадык на медовой шее дрогнул.       — Какой ты… неспешный, — охрипшим голосом произнёс Дин. Завороженным голосом.       И этот же голос заворожил самого Кастиэля.       — Не нравится? — склонил голову к плечу Кастиэль и чуть прищурился. Руки перетекли на пояс.       — Нравится, — столь же хрипло выдохнул Дин.       Зелень с каждой секундой темнела, а огонь в красных лампах делал её дикой. Звериной. Точно волчьей.       Кастиэлю нравилось.       Щелчок пальцев — всевозможные застёжки расстегнулись, узлы ослабли, а украшения звонко бряцнули друг об друга. Одежды безвольно повисли на обоих телах, в разной степени оголив их.       — Чёрт тебя, Кастиэль, — оглядывая себя, сквозь зубы усмехнулся Дин. — А так можно было?       — Со мной — да, — с нескрываемым удовольствием и толикой гордыни распрямил плечи Кастиэль. Синь глаз излучала обожание, а по венам струилось предвкушение — Дин без промедлений стягивал с себя верх.       Многослойное одеяние, украшенное монетами, полетело на пол. За ним — жилетка, плотно облегающая жилистое тело. Кастиэль не отставал, но стоило увидеть желанного человека без каких-либо препятствий в плане одежды, если не считать браслетов, как он застыл. Точно обратился в каменное изваяние.       Но дунь на него — рассыплется тысячей песчинок.       Медовая кожа в окрашенном свете свечей напоминала красный песок под лучами закатного солнца. Веснушек и правда оказалось бесчисленное множество, и из них вполне можно было составить созвездия. Много созвездий. Звёздную карту, нашедшую отражение на просторах пустыни. Но была на этой карте отмечена и комета с длинным хвостом. Тонкий шрам на правом боку, что располагался ближе к тазобедренным косточкам.       Синий взгляд ненадолго зацепился за него и побежал выше, охватывая и запоминая как можно больше.       Дорожка волос, равномерно вздымающийся плоский живот, слегка выделяющиеся кубики пресса, литые мышцы… Руки, которые так легко подняли его с пола, несли на себе рисунок хной от кончиков пальцев до самых плеч. Ещё веснушки. Ключицы, бледная метка-укус между шеей и плечом. Дрогнувший кадык и, наконец, лицо. Приоткрытые полные губы, что слегка распухли от поцелуя и, казалось, покраснели. Снова звёзды-веснушки. Растрёпанные волосы приобрели рыжеватый оттенок в красном свете. Брови прямы, глаза внимательны… Серьги впервые нет.       Восхитительный.       Чарующий и такой любимый.       Единственный.       Захотелось одарить поцелуем каждую веснушку, каждую звёздочку. Сцеловать шрам и не обделить поцелуем ни одного местечка на столь прекрасном теле. Человеке.       Человеке, что стоял перед ним. Перед тем, кому поистине подчинился, опустил голову и покорился.       Дикий огонёк всё ещё плясал в зелени глаз, но несколько тише. Дин наблюдал за ним. Наблюдал за реакцией. Оценивал. И точно знал, что красив.       Но Кастиэль не откажется напомнить ему об этом.       Скинув остатки верхней одежды на кровать, Кастиэль, полностью игнорируя комок нервов в животе и паху, осторожно пристроил руки поверх свободных штанов и подтянул принца поближе. Дин шагнул. Губы накрыли кожу над пупком, и в этот же момент Кастиэль поднял глаза.       Опьяняющая улыбка засела на губах, легонько приподняв их уголки. Пленительная зелень глаз бдила из-под ресниц.       Довольствовался.       — Искуситель, — шепнул Кастиэль и прикусил нежную кожу.       — Ещё и не так умею, — хрипловато хмыкнул Дин и запустил пальцы в смольные пряди. — Говоришь, чувствуешь запах, а, Кастиэль?       Кастиэль согласно промычал.       Чувствовал. Ещё как. Запах пшеничного поля царствовал в покоях, заставив забыть, что существуют другие ароматы. Что в целом где-то там существует мир, обязанности. Остался лишь прекрасный мужчина перед ним, море пшеницы и надвигающаяся гроза.       Пшеничное поле в грозу.       Мягкий смешок прокатился по покоям, забрался в самые нервы и обжёг. Кастиэль едва не всхлипнул, зажмурился и тут же задышал чаще, вдыхая как можно глубже. Рот наполнился слюной, клыки зачесались от желания впиться в пульсирующую на шее венку и запечатать усилившийся аромат. Сделать своим.       Навеки.       Аромат пшеницы действительно усилился. Стал ярче. Насыщеннее. Опьянял и мутил рассудок. Пускал по венам колючие песчинки и рождал огненный шар желания.       Феромоны.       Причём весьма необычные. Кастиэлю ещё не доводилось слышать подобного. Или же…       Нет.       Он уже слышал их. Давно. И опьянел вмиг, лишившись разума. Сейчас же такого не должно было произойти. Кастиэль не допустит. Ни за что не допустит.       Как бы ни хотелось.       Медленно втянув запах кожи, Кастиэль отцепился от Дина, упал на кровать и приподнялся, забираясь повыше к изголовью. На ровном лбу проступила морщинка, но тут же разгладилась. Матрас продавился — Дин забрался следом. Горячая ладонь своевольно и по-хозяйски опустилась на бок, сжав, и живот слегка втянулся. Однако на приоткрытые губы Дин не повёлся. Наклонился к уху.       — Неужели правда слышишь его? — обжигающе прошептал Дин в самое ухо. Ладонь скользнула вверх, дразняще задев тут же сжавшийся сосок, и опустилась ниже, к ослабевшему поясу штанов. — А, Кастиэль?       Пальцы беспрепятственно забрались под ткань, обхватили налитый кровью член и грубоватыми, шершавыми подушечками пробежались по всей длине, подкидывая дров в огонь желания, что затмил солнце над пустыней. Рваный вздох вырвался сквозь сжатые зубы. Кастиэль неосознанно согнул ноги в коленях и толкнулся.       — А, Кас-с?       — С-слышу, — столь же шипяще прошептал Кастиэль и запустил пальцы в русые волосы, когда губы принялись плясать по его телу.       Губы Дина, точно шустрые бабочки, выводили на теле затейливую дорожку, пока Кастиэль только и мог, что поглаживаниями легонько царапать кожу головы и спины.       Шея и кадык, плечи и грудь. Губы были везде.       Края балдахина с лёгким хлопком столкнулись друг с другом, отделив их от целого мира. Остатки одежды оказались сброшены, и пара тел смогла прильнуть друг к другу. Кожа к коже.       Настойчивые ласки, покусывания и примирительные зализывания. Улучив момент, Кастиэлю удалось перевернуть их и оказаться сверху. Со стороны Дина вырвался негодующий рык, который тут же поглотил поцелуй.       Движения принца стали скованными, резкими. Разгорячённое тело отзывалось на каждое прикосновение, покрываясь мурашками и почти что плавясь, но Дину не нравилось принимать ласки таким образом.       Тело и разум шли вразрез.       Меньше всего на свете желая упасть в глазах принца и сравниться с неприятными воспоминаниями, Кастиэль уступил. Так, как и планировал изначально. Пускай он и хотел доставить любимому удовольствие, но…       Дин не готов. Не сейчас.       Мгновение — бунтарская натура принца взяла верх, пригвоздив покорное тело к кровати и задавив сладким дурманом феромонов, который делал лишь хуже. Кастиэль отдался волчьим ласкам под редкий звон браслетов. Однако он не упускал ни одного момента, когда мог бы показать — доказать, — что не желает принцу боли. Дин не противился. И от этого на душе становилось светлее.       У него будет шанс одарить своего принца любовью. Когда-нибудь. А пока оставалось только вкушать и наслаждаться огнём любимого.       Поцелуи сыпались дождём, руки блуждали друг за другом, а в выдохи прорывался шёпот любви. Широкая ладонь накрыла бедро у паха, поднялась к согнутому колену и медленно опустилась по внутренней части, пуская табуны искр.       Кастиэль приоткрыл глаза, глядя на принца из-под ресниц.       Оставив поцелуй на подбородке, Дин спустился ниже, лаская кожу горячим дыханием. Светлые ресницы чуть дрожали, зелень то и дело устремлялась вверх, а когда припухшие губы накрыли головку, то Кастиэль и вовсе забыл, что нужно дышать. Тяжёлый комок нервов сжался внизу живота, грозясь вот-вот взорваться.       — Ди-ин, — вплёлся в шум дыхания несдержанный стон. Шумно вдохнув, Кастиэль приподнялся на локтях, желая засвидетельствовать всё.       Губы неспешно поглотили ствол, вобрав поглубже, и влажный жар охватил, казалось, с головы до пят. Пальцы на ногах поджались, скомкав покрывало, огненный комок нервов сжался настолько сильно, что искры были готовы посыпаться из глаз, а тот комок — взорваться тысячами тысяч звёздочек. Кастиэль находился на пределе. Однако даже воспалённое от ласк сознание успело заметить несколько деталей.       Так не вовремя и так… нужно.       За всей бравадой и дикостью скрывалась совсем другая натура. Волчья. Но за волком точно крылся цветок розы, который зверь трепетно охранял ото всех на свете.       Кастиэлю показалось это весьма необычным. Интересным и вместе с тем нежным.       К тому же Проклятие Фараона ни разу не снимал маски. Даже во время соития. И выяснилось это достаточно просто. Кастиэль видел неловкость, надёжно сокрытую за огнём страсти.       Неопытность.       Дин был весьма неопытен и несколько скован в этом плане. Аккуратен, настойчив, но всё же многого не мог. Не умел. Хотя и пытался. Кастиэлю же не раз доводилось вкушать оральных ласк, от которых можно было взорваться фейерверком.       Однако у Дина было преимущество. Всё просто.       Его ласкал тот, кого он любит. Тот, ради кого оставит Миражи и погибнет, истратив магические силы.       Перед Кастиэлем был его любимый. Дин. И только от одной мысли о том, на что согласилось его зеленоглазое проклятие, Кастиэлю становилось хорошо. Невообразимо хорошо. Он тонул в ласках. Тонул в зелени. Извивался, прогибался и позволял стонам слетать с губ, лишь бы Дин понимал своё влияние, невообразимость и исключительность.       И, к счастью Кастиэля, тот понимал. Открывался ему. И сам входил в некий раж от своих действий.       Дин носил маски перед всеми. Кроме него. И эта мысль приносила счастье.       Почувствовав скорый финал, Кастиэль улучил момент и подтянул принца под хриплый шёпот:       — Иди сюда, моё проклятие, — шепнул он, и губы тут же накрыла ответная улыбка.       Дин прильнул к нему, впиваясь в губы. И в этот же поцелуй ворвалась пара сладостных стонов, стоило Кастиэлю в своей руке соединить оба члена. Принц уткнулся лбом ему в плечо, шумно глотнув воздуха. В этот же момент Кастиэль почувствовал укус. Зубы и острые клыки впились в плечо.       Только совсем не там, где бы он хотел. Не в месте для метки.       Однако накрывшая волна вышибла любые мысли — те попросту взорвались бутонами фейерверков на смольном небе. Семя окропило животы. Собственное тело прошибло мелкой дрожью, и эта же дрожь передалась принцу. Дыхание сбилось. Тело окунулось в кисель блаженства.       Обняв приятную тяжесть в виде любимого человека, Кастиэль запустил пальцы во взмокшие русые волосы. Долго выдохнув, Дин сполз с него и устроился под боком, перекинув руку поперёк живота. Мягкие губы накрыли место укуса, а горячий язык зализал ранки.       — Прости, — хрипло выдохнул Дин ему в шею. — Не знаю, что это было. Обычно я более… сдержан. Но отчего-то тебя захотелось укусить. Это было… не знаю. Прости, Кастиэль…       Ленивая речь текла рекой, вынуждая разнеженный оргазмом разум вернуться в мир и вслушаться в бормотание.       Кастиэль приоткрыл глаза, встречаясь с темнотой — свечи погасли, — пока Дин всё бормотал одно и то же, меняясь в словах, но не в смысле. Неужели принц всегда такой после оргазма? Что ж. Кастиэль бы не был против проверить эту теорию.       — … Больно? — Ещё один поцелуй в шею. — Почему молчишь? Ангел?       Кастиэль медленно вздохнул.       — Я был уверен в твоей меткости, Дин, — лениво пробормотал Кастиэль и слегка перевернулся на бок, чтобы уткнуться носом в русую макушку.       — Ха?       — Нужно было кусать повыше, мой свет.       Дин ничего не ответил. Только недовольно засопел. Но разглядел ли тот намёк на метку в его словах или нет, Кастиэль не понял.       Прикрыв глаза, он вдохнул медовой пшеницы.       — Нужно дверь закрыть, — заворочался Дин.       Кастиэль огладил широкую спину и вместе с тем раздался щелчок — магия закрыла дверь. Дин хмыкнул.       — Удобно. А одеялом накроешь?       Улыбка легла на губы. Нежный поцелуй в макушку — сбившееся одеяло подтянулось и накрыло сплетённые тела.       Дин хмыкнул ещё раз.       — А ведь так и привыкнуть можно, — мурлыкнул принц и притих.       Сон уподобился тяжёлому одеялу, готовясь вот-вот накрыть с головой, однако в последний момент до ушей донёсся шёпот, родивший ещё более счастливую улыбку.       — Кас-ти-эль… — по слогам произнёс Дин, точно пробуя на вкус. — Необычное имя. Тебе очень идёт, Ангел. Но… сильно будешь злиться, если вдруг начну сокращать?       — Главное, чтобы тебе нравилось, мой свет, — с готовностью прошептал Кастиэль.       Дин не ответил. И всё же в сладость мёда вплелась горечь. Сладкая горечь. Тёплое счастье и…       Сожаление.       Кастиэль не успел зацепиться за эту мысль. Она просто убежала, будучи прогнанной эгоистичным мгновением счастья.       — Кто же тебя проклял, Кастиэль? — последнее, что он услышал, перед тем как потонуть в медовой пшенице во время грозы.

      * * *

      Утро встретило непривычным далёким гамом улицы, хлопаньем птичьих крыльев и бряцаньем монет. Тихий звон раздался где-то неподалёку, приласкав слух. Ресницы дрогнули, но синь так и не явилась миру. Шорох ткани и последующий её шуршащий хлопок. Матрас прогнулся. Медовая пшеница защекотала ноздри, а щеки коснулись грубоватые подушечки пальцев.       Кастиэль медленно открыл глаза и, щурясь, некоторое время бездумно пялился на улыбающийся лик перед собой.       Устроившись на боку и подперев щёку ладонью, Дин, улыбаясь, взирал на него сверху вниз. В полумраке балдахина зелень приобрела болотный цвет, веснушки спрятались от глаз, но в целом черты приобрели мягкость. Либо же Дин и правда смотрел на него со всей нежностью. Да, похоже… Да. Зелень глаз мягко лучилась. Точно жидкая карамель. Уголки полных губ слабо приподнимались, а из горла…       Кастиэль слышал мурчание. Или мычание. Нечто гортанное, низкое и приятное.       Необычайно приятное.       Лёжа на спине, Кастиэль наслаждался видом принца. Его принца. Кажется…       — Здравствуй, Дин, — хриплым после сна голосом поздоровался Кастиэль, когда подушечки пальцев съехали к уголку губ, слегка оттянув тот.       — Привет, Кас, — шепнул Дин и, наклонившись к нему, украл поцелуй.       Губы, почувствовав тепло других, тут же шевельнулись в ответ, но Дин отстранился. Зелёные глаза лукаво прищурились на поджатые Кастиэлем губы. И, точно дразня, горячая ладонь забралась под одеяло, запустив прохладу и покрыв оголённую кожу груди мурашками.       На долю секунды прикрыв глаза, Кастиэль поймал руку Дина и переплёл пальцы. Ещё немного, выждав вздох, он лёгким движением перевернулся, оказываясь сверху, накрывая принца одеялом и тем самым полностью оголяясь.       Пальцы продолжали держаться в замке.       Меж бровей залегла морщинка. Дин насупился, настороженно разглядывая его. Губы, что совсем недавно изгибались в ласковой улыбке, сжались в тонкую нить.       Видя и чувствуя скованность и напряжённость, Кастиэль не сдержал вздоха и отпустил принца, вновь перекатываясь, опуская ноги на пол и слегка раздвигая коленями балдахин. Тусклый утренний свет вынудил ресницы затрепетать и ненадолго спрятать синь. За спиной завошкались, зафыркали, явно силясь выпутаться из одеяла, и, наконец, прижались грудью к спине. К понурой спине, ибо к чему лишняя бравада, пускай Кастиэль и понимал, что этот бой будет одним из самых долгих в его жизни?       — Кас?       Дин уткнулся носом ему в загривок и погладил по животу.       Вздох задержался в груди.       Шею щекотало лёгкое, глубокое дыхание, а живот — шаловливые пальцы, что двигались лениво, несколько небрежно, но так, что кожа покрывалась мурашками от удовольствия. Внутри начал потихоньку завязываться узел.       Кастиэль сглотнул, опустив взгляд.       Загорелая кожа рук принца шибко хорошо сочеталась с его бледной, едва ли не белой, как молоко, кожей.       — Ка-ас? — нетерпеливо протянул Дин, начав обсыпать шею поцелуями.       Переплетя пальцы с одной из рук, Кастиэль наклонил голову вперёд, предоставляя ещё больше места для ласк.       — Разве ты не этого хочешь? — тихо спросил он. — Чтобы я ушёл? А, Дин?       Поцелуи прекратились. Дин резко отстранился и замер без слов.       Не получив ответа, Кастиэль развернулся, продолжая держать пальцы с одной из рук принца в замке. Зелёные глаза не смотрели на него. Совсем. А синь же не могла пробежаться по спрятанному в чёрной ткани телу — верно ждала возвращения зелени.       — И да, и нет, — пробормотал Дин и повёл плечом.       Наконец, преодолев озабоченную хмурость, зелень глаз поднялась к нему. Потерянно. Даже несколько испуганно.       Сердце сжалось от явленной уязвимости, казалось бы, грозного хищника. Волка, что ночью не давал главенствовать. Кастиэль улыбнулся и, всё же порушив замок из пальцев, обхватил веснушчатое лицо ладонями и запечатал короткий поцелуй на любимых губах.       — Я не уйду, — повторил он своё общение. — Ни за что не покину тебя, Дин.       — А если я прогоню тебя? — неожиданно шепнул ему в губы принц.       Улыбка стала шире.       — Значит, таково моё наказание за грехи — лишиться света моей жизни. Ты мой свет, Дин.       Дин слабо улыбнулся.       — Никогда бы не подумал, что султан Миражей настолько глуп, — едва заметно покачал он головой.       Улыбка отразилась на лице.       То, как Дин спокойно называл его истинный титул, как не опускал испуганного взгляда и как начал ехидничать, — было лучшим. Дин не боялся его. Принимал.       И, возможно, ни во что не ставил. Хотя то — мысль далёкая.       Всё-таки Кастиэль занимал какое-то место в сердце принца, раз тот никак не решался выгнать его взашей.       Либо же у Дина были планы. Что-нибудь корыстное. Но Кастиэль, точно слепец, не желал идти на зов этой мысли, которая родилась не без помощи голоса отца.       Кастиэль подавил вздох.       Даже так Каин доставал его. И всё же он не мог верить отцовским словам. Сердце твердило иначе. Твердило, что истинное и единственное счастье прямо здесь. В его руках. А мать учила верить сердцу.       — А ещё говорят, что султан таинственных Миражей весьма красив, — пробормотал Кастиэль, сумев перенять смешинку.       Дин усмехнулся.       — Очень.       И запечатал поцелуй на его губах, сминая те, мягко, но настойчиво раздвигая и беспрепятственно проникая в рот. Стоило языкам коснуться друг друга, рваный вздох вырвался через нос. С обеих сторон. Руки обвили шею и притянули ещё ближе с открытым намерением опрокинуть на кровать и повторить ночь.       Однако всего один звук вынудил Кастиэля оторваться от желанных губ.       Нетерпеливое урчание живота. У Дина.       Щёки под ладонями стали горячеватыми. Принц покраснел. Смутился и отвёл взгляд.       — Дин, когда ты ел в последний раз? — не без укора процедил Кастиэль, ведомый беспокойством.       Не то чтоб он и сам прекрасно питался в эти дни, но худоба принца, на которую он не обратил внимания ночью, вновь встревожила.       Зелень на секунду поднялась к нему. И вновь сбежала. Дин нахмурился.       — Во дворце поедим. Пошли уже, — буркнул принц и наклонился назад, без труда выпутываясь из его рук и перекатываясь на противоположный край кровати. Отодвинув край балдахина, Дин поднялся и обернулся через плечо. Зелень глаз медленно скользнула по Кастиэлю вверх-вниз.       Кастиэль моргнул пару раз.       — Оделся бы уже, — произнёс Дин так, что одеваться расхотелось. Да и не то чтоб до этого хотелось.       Однако принц уже скрылся за тканью, а чуть позже скрипнула дверь.       Вздохнув, Кастиэль всё-таки поднялся.       Одеться не составило труда. Разбросанное вчера оказалось аккуратно сложено на низком табурете. Одевшись в привычную многослойность и спрятав от чужих глаз следы любви на теле, которые сам успел и хорошенько рассмотреть, и прикоснуться к ним, Кастиэль осмотрел покои.       Дина не было.       Тогда он отодвинул балдахин рукой и взглянул на смятые простыни и перекрученное одеяло. Брови озадаченно столкнулись на переносице.       Кое-чего не хватало.       Дин являлся омегой, а омегам, как правило, свойственна естественная смазка во время возбуждения. Вот только Кастиэль не смог припомнить ничего подобного. И именно этот факт и ввёл в замешательство.       Дин точно был возбуждён. И взгляд, и запах, и его семя, следы которого пропали наутро, видимо, благодаря ранней пташке в виде самого принца, — всё! — намекало на то, что Дин был и возбуждён, и дошёл до финала, пройдясь по тропе наслаждения. Так в чём же дело? Почему у омеги, который однажды носил в себе дитя, отсутствовала эта черта?       Что не так со здоровьем его принца?       «Нужно показать его Ровене», — в тот же миг решил Кастиэль, вспомнив об одной долгоживущей лекарке во дворце Миражей.       Но как осуществить задуманное — загадка. Сюда она не приедет — никакие слова, угрозы и богатства не заставят, а Дин… А Дину навряд ли нужна эта поездка, как и какие-то незнакомые лекари.       И помощь Кастиэля в том числе.       Может, он просто не заметил? Настолько увлёкся эмоциями, ощущениями и присутствием возлюбленного, что просто не заметил такого типичного для омеги проявления? Что ж… Кастиэль надеялся на это.       — Кастиэль? — прервал тревожные раздумья медовый голос.       Кастиэль опустил полог и повернулся на источник голоса. Укутавшись в неприглядный длинный плащ, который полностью скрывал фигуру, и держа в руках простенькую маску с узкими прорезями для глаз, Дин стоял неподалёку от входной двери. И улыбался. Ласково.       — Что ты там разглядывал, а, Кастиэль? — с улыбкой произнёс принц и плавно приблизился к нему.       Собственное имя, произнесённое с необычайно мягкой и в то же время игривой ноткой, приятно встревожило и пустило толпу мурашек. Кастиэль улыбнулся в ответ и принял протянутую руку.       — Вспоминал приятные моменты, — шепнул он, подняв ладонь принца и оставив мимолётный поцелуй на покрытых хной костяшках.       — Приятные, значит? — с манящей ноткой переспросил Дин.       Пальцы, всё ещё покоящиеся у губ, легко выпутались, стоило принцу крутануть запястьем. Мазнув подушечками пальцев по колючей щеке, Дин обхватил его подбородок и чуть приподнял. Приблизившись лицом к лицу, оставил короткий поцелуй и более низким голосом, но с той же ноткой произнёс:       — Можем повторить, но…       — Я не правлю в этой стране, — закончил за него Кастиэль на тихом выдохе. Синь не отрывалась от зелени с расширенным омутом зрачка. — И я и так у твоих ног, Дин.       Зелень смягчилась. И вместе с тем погрустнела.       — Кто же тебя проклял, султан? — с сочувствующей улыбкой произнёс Дин.       — Что? — не понял Кастиэль.       Дин отпустил его и лёгким, наверняка привычным движением надел маску и накинул капюшон на голову.       — Раз ты, султан, ни во что себя не ставишь и готов на всё ради какого-то третьесортного омеги, то тебя явно кто-то проклял, — беспечно пожал плечами Дин, направляясь к выходу. — Пошли уже.       Кастиэль терпеливо вздохнул и тоже накинул капюшон. Это будет долгое признание. С повторениями. Многократными.       И повторять он будет до тех пор, пока Дин не поймёт. И если захочет понять.