Рожаль с Во́ды

Зонтик не знал, сколько прошло времени с тех пор, как сознание его поглотила темнота. Когда он очнулся, в комнате также царил слегка приглушенный свет, по-прежнему было тепло и сухо. В теле царила неприятная ломота, но серьёзной боли после встречи с челокотом не было. Зонтик несколько удивился, но решил не придавать этому значения. Тем более что сейчас у него было действительно важное открытие — пока он отсутствовал в реальном мире, кто-то снял с него стяжки. Они лежали неподалёку, словно напоминали ему о важности разумного поведения. Зонтик сел на кушетке и огляделся с более выгодного ракурса. Комната, в которой он находился, была всё той же. Приглушенное освещение не давало разглядеть углы, но Зонтик был уверен, что комната больше его коморки на Воде. Стена, в которую ранее ушёл человек-водоросль, не светилась и на взгляд ничем не отличалась от других стен, так что спустя какое-то время Зонтик перестал на неё поглядывать. Его ухо не могло поймать ни одного звука с другой стороны, а значит, он всё равно не сможет предугадать появление кого-нибудь опасного. А раз так, то стоит… О-о-о! Обернувшись через плечо, Зонтик вдруг замер, увидев совсем рядом с собой бескрайний космос. До сих пор он видел его лишь на картинках в книгах, которые читал Куромаку. Огромное окно — совсем как дома! — расположилось почти на всю стену, показывая манящую и опасную пустоту. Когда-то, сидя дома после очередной отцовской выволочки, Зонтик разглядывал мутную глубину океана и думал, что ничего более таинственного, пугающего и одновременно завораживающего он больше не увидит. Но теперь, разглядывая вспыхивающие тут и там мерцающие туманности, наблюдая за уходящей на много световых лет тьмой, Зонтик понимал, как он мало знал о таинственности. Одновременно с этим стало грустно. Только сейчас до Зонтика дошла полная трагичность происходящего. Он был один-одинёшенек далеко-далеко от родных, и даже если те вдруг захотели бы ему помочь, то не смогли бы, ибо ни один водовец никогда не был в космосе. Когда-то их предки могли делать робкие шаги в опасной Вселенной, но даже они не уходили далеко от земной колыбели. Зонтик был первым человеком, который находился так далеко от Воды, вот только радости от осознания своей исключительности совсем не было. Сзади послышался лёгкий металлический гул, и Зонтик резко обернулся. Он ожидал увидеть человека-водоросля, но это был совсем не он. — Т-ты? — Зонтик сипло вскрикнул, но почти сразу пожалел об этом: горло неприятно зарезало, и он зашёлся кашлем. Челокот спокойно смотрел на него, сложив руки на груди. Убедившись, что Зонтик никак не мог прокашляться, он взял со стола стакан из какого-то мутного перламутрового стекла и, налив в него не менее мутную желтоватую жидкость, протянул Зонтику. Водовец отпрянул и чуть не упал, когда кушетка, с которой он ранее встал, неожиданно оказалась сзади и ударила его по ногам. Челокот оскалился. На миг сердце Зонтика тревожно сжалось, но почти сразу пришелец издал невнятный фырчащий звук, и Зонтик вдруг понял, что он смеялся. — Небося, это просто вода, — заметил он, слегка прижимая уши. Зонтик перевёл взгляд на стакан. Жидкость выглядела не очень приятно, но если это и правда то, что дал ему недавно человек-водоросля… Зонтик поёжился. — Давай, я бя не съём, — подумав, более мягко произнёс челокот. Он поставил стакан на пол и отошёл к стене, мазнув по стерильно-белым плиткам нежно-фиолетовым хвостом. Очень осторожно Зонтик поднял стакан и понюхал содержимое. Вода пахла сыростью, как и полагается воде, а также чем-то смутно знакомым, словно бы пряностью какой-то. Зонтик слегка смочил губы и понял, что это и правда была та самая жидкость, которую ему вливали после его первого пробуждения тут. — П-почему она ж-жёлтая? — не выдержав тишины, пискнул Зонтик и непроизвольно дёрнулся, когда челокот быстро, словно только ждал этого вопроса, ответил: — Пыца стронга. — Ч-что? — Зонтик сделал глоток, и горло благодарно намокло, отчего даже дышать стало как будто легче. Челокот наморщил нос, словно что-то усердно вспоминал, после чего медленно, будто говорил с ненормальным, произнёс: — Пы-ле-ца стронга. Это… эти… раса така. На их планете много воды. Но из-за пылецы она жёлтая. Зонтик рассеянно кивнул. Он поставил стакан на стол и настороженно зыркнул в сторону пришельца. Челокот слегка шевелил хвостом, и Зонтик, подумав, решил, что он, подобно водовским кошкам, нервничал. — Т-ты стронг? — решив кое-что прояснить для себя, осторожно уточнил Зонтик. Челокот качнул головой. — Я котв, — ответил он. «Реально кот», — подумал Зонтик, но вслух решил этого не говорить. Вряд ли котв знал, кто такие кошки. А если объяснять… обидится ещё. А Зонтик уже знал, на что способен этот высокий ушастый гуманоид. Словно в подтверждение мыслей, внутри неприятно заныло. Зонтик поморщился, и, кажется, это не скрылось от глаз котва. — Боль? — спросил он, вроде бы даже с лёгкой претензией на вину. Зонтик напрягся. — Зачем? — невольно вырвалось вслух. Осознав это, Зонтик испуганно зажал рот руками. Котв сделал отступ к двери и, поколебавшись, приподнял ладони. Выглядели они вполне по-человечески, разве что с тыльных сторон поросли лёгким лиловатым волосом, а ногти казались удлинёнными и слегка заострёнными. Но Зонтик помнил, что они были не шибко острыми. — Танадо, — снова повторил он, и только сейчас Зонтик понял, что тот неумело имел в виду. — Кому н-надо? — пользуясь тем, что на его вопросы отвечали, продолжил задавать их он. Котв кинул косой взгляд вбок. — Не важно, — буркнул он. Зонтику это было важно, но он побоялся настаивать. Всё-таки это было совсем иное существо, чем он сам. Странно вообще, что Зонтик так легко принял тот факт, что оказался в космосе, но что есть, то есть. — Т-ты снова х-хочешь… это?.. — обречённо вздохнул он, прижимая кулачки к груди. Однако котв покачал головой. — Нет, — выдохнул он. — И тада не хотел. Но танадо. — Л-ла-а-адно… — Зонтик смущённо шмыгнул носом и решил сменить тему: — А откуда т-ты знаешь… мой язык? Жёлтые глаза снова прямо и не мигая смотрели на него. — Моя рожаль — землянка, — пояснил котв. — Как ты. — Рожаль? — Мож… жизнь дать. — О… о-о-о… — Зонтик вдруг почувствовал себя неуютно. Так всегда было, когда речь заходила о его… хм… уникальности. Хотя на Воде это, наверное, всё же было проклятием. — Значит, твоя мама… твоя рожаль, — добавил он, когда котв хмуро прищурился, — она… с моей планеты, да? Это она тебя научила говорить по-нашему? А… а можно… ну… с ней встретиться? Да, судя по тому, что маму котв называл «землянкой» — жила она вне Воды очень давно. Но всё равно это звучало куда роднее, чем ушастый пришелец напротив. Котв глянул на него… странно. — Она красит Млечный путь, — произнёс он, и до Зонтика не сразу дошёл смысл его слов. — Соболезную, — пробормотал он, отводя взгляд. Печально. Похоже, единственная представительница его вида умерла. И что теперь делать?

***

Пик внимательно наблюдал за рожаль, стараясь не делать резких движений, чтобы не пугать её. Судя по всему, она ещё ощущала боль от спаривания, несмотря на все заверения Джокера о том, что его мазь из изгнанок творит чудеса и уничтожит боль сразу же. Хотя… когда это мерзопакостника трогала чужая боль? По натуре исследователи, они были глухи к страданиям жертв, всё, что их интересовало — то, как можно использовать тех, кто умудрился попасть в их загребущие конечности. Рожаль Джо оберегал только лишь потому, что другой такой нигде не достать. Ну… и угрозы от котва тоже не были лишними. — Не увлекайся, Пик! Помнишь, почему ты здесь? — прохрипел Джо, когда когтистая рука подняла его над полом за трепещущее горло. Жёлтые глаза котва сияли недобрым огнём. — Я то помню. А вот ты, похоже, забываешься, Джокер, — низко прорычал он. Мерзопакостник вцепился в его запястье своими ногтями, но Пик предупреждающе дёрнул его за волосы. Джо взвизгнул и заизвивался в хватке, как центаврийский червь. — Я понял… — примирительно сипнул он, сменив тактику и просто ухватившись за чужую конечность, чтобы не задохнуться. — Вот что, ты говорил, мне не понравится… ревнивец. Пик вперился в узкие голубые сиялки, но не увидел в них опасности и брезгливо разомкнул пальцы. — Займись собой, вонючка, — буркнул он, хмуря нос. — Воняешь, как отрыг. Джо вскочил и отряхнулся. — Шипишь, котв, — снисходительно произнёс, нахальнея на глазах. — Раз уж ты такой знаток рожаль, может, поглазеешь, что мы ей приготовили? Пик бросил на стол не менее брезгливый взгляд. По его скромному мнению, познания в пищевом предпочтении рожаль у Джокера были такие себе. Но гаан видит, подобрать то, что водовка сможет съесть без вреда для жизни, было очень сложно, так что Пик решил проявить милосердие и закрыть глаза на существовавших в веренице скользких космических мокрочервей — по крайней мере, если не смотреть на оболочку, они были безвредными для всех видов и даже, в какой-то мере, питательными. Но на Воде они не водились, так что рожаль вряд ли их пробовала. — Сойдёт, — произнёс он и глянул на рожаль через двустороннее стекло. Ох, гаан, куда он опять влезает? Отец, видимо, ничему его не научил… — Э-э-э… Пик моргнул и вернулся в сей миг. Рожаль стояла у окна и неуверенно смотрела на него. Был у неё такой беззащитный взгляд, что Пика тряхнуло. Когда-то его рожаль так смотрела на отца… Ну и как можно обижать таких, как она? — Что? — нахмурился он, заметив, что неуверенный взгляд голубых глаз превратился в тревожный. Рожаль сглотнула. Горло её дёрнулось, и зрачки Пика сузились. Волосы водовки, высохшие в тепле капсулы, распушились и стали похожи на струящийся голубик. Они были пышными, но казались такими мягкими, что коснись — и пальцы погрузятся в тёплый нежный кокон. Джокер, наверное, завидует — его водорослевым космам далеко до таких, пышных и здоровых. — Тебе надо поесть, — сказал он, когда рожаль так и не ответила. Джокер явно наблюдал за ними всё это время, так как диск с едой сразу же проскользнул по плитке сквозь приотчавкнувшуюся дверь. Рожаль, однако, не спешила подходить. Она обернулась через плечо, оцепив прелесть пролетающей мимо Убойни кометиды, после чего вновь уставилась в жёлтые глаза котва. — Зачем я здесь? — в тонком голоске явно звучало напряжение, которое, не выдержав тонкой слюдной преграды, лопнуло и потекло по нервам. Пик вздохнул. — Об этом позже, — нехотя произнёс он. — Иди ешь уже. Оставалось лишь надеяться, что черви будут водовке не по вкусу, и та снова уснёт. Можно сослаться на природу котв к активному сопротивлению и наполнить мозги мерзопакостника стылой слизью. К счастью, котвы никогда не были пристальным объектом изучения, иначе бы у Джо появился вопрос — тот, что сейчас занимал самого Пика. Почему от рожаль до сих пор не чувствуется дыхание жизни? Котвам нужно было овладеть лишь раз, чтобы землянка полетела. Водовцы более защищённые? Или рожаль не повезло быть пустой? Страшно даже представить, что с ней сделает мерзопакостник, если это окажется так. Рожаль не объект Убойни только лишь потому, что бесценна для местного психопата. К разочарованию Пика, рожаль не сильно удивилась, обнаружив червей. Лишь моргнула и спокойно принялась за еду. Видимо, на Воде ела что-то похожее. Еда, тем не менее, не затмила её мозгов. На приближение котва она среагировала и скосила голубой взгляд, пугливо замерев, когда когтистая ладонь осторожно коснулась её волос. Пик не мог сдержаться. Волосы и правда оказались тёплыми и мягкими, как пушок новорождённого котвёнка. Пик сглотнул. Почему-то на ум пришло вдруг: «Туше!» — странное слово, которое он не знал, но почему-то помнил. И, как показалось Пику, сейчас оно подходило ему как никогда лучше.