Рожаль с Во́ды

— Эй, смотри, желтожопик, нас уже ждут! — Зеленоволосое нечто трудноопределимой в реалиях космоса расовой принадлежности хохотнуло и, втянув в себя последнюю порцию уплывай-плода, деловито пошлёпало к приборной панели, почёсывая живот. Желтоволосое нечто — всё такое же размытое в плане расы, хотя, если приглядеться, отдалённо походившее на населяющих дальние астероиды желтозатов, — оскалилось ему вслед. — Я Феликс, осколок ты гомедрона! — прорычало оно, на два прыжка быстрее добравшись до панели и начав перещёлкивать кнопки. — И вообще, как разговариваешь с капитаном, Вару?! — Ой, простите, капитан Фе-е-еликс! — судя по тону, которым это было сказано, Вару ни капли не сожалел о сказанном. Он поменял маршрут, чуть не столкнувшись с дежурным астральным уборщиком кают, и, добравшись до большой гала-карты, занявшей целую стену космолёта, присвистнул. — О, это же Убойня! Что мы здесь забыли, желтопузик? Феликс утробно зарычал, но не ответил. Сосредоточенно жмурясь, он пытался аккуратно состыковаться, желательно при этом не потеряв половину экипажа. Его и так изрядно убавилось после ситуации на Плутоне… Кто ж знал, что эти кометы могут сменить свой маршрут? Зеленоволосый инопланетянин, тем временем, вспомнил всё, что знал о месте, куда они пытались сесть, и насторожился. — Это ж тут держат всех этих ненадёжных? — спросил он, подёргивая куцую волосяную щетину. Феликс издал невнятный звук, одинаково напоминающий «Угу» и «Да», и Вару поморщился. — Фу, и зачем нам сюда? Неужели ты настолько отчаялся найти матросов… — Вару, сделай милость, вспомни первое правило Серого комитета! — буркнул Феликс. Состыковка прошла более-менее успешно, и желтоволосый ощутимо расслабился. Хлопнув ладонь об ладонь, он направился к спусковому борту, процедив через плечо: — И не отсвечивай снаружи, понял? Говорят, здесь мерзопакостник живёт. Мигом разберёт на запчасти! — Больно надо, — пробормотал Вару и, когда за капитаном закрылась дверь, издевательски пищащим голоском повторил его слова. — Ха! Неужто этот желтогузик думает, что я испугаюсь какого-то мерзопакостника? — он хмыкнул и постучал по стеклу ближайшей криокамеры. — Вот ты, сопля, боишься? А-а-а, ну да, ты ж дохляк, чего тебе бояться. Замершее в застывшей жидкости человекоподобное существо не ответило. Судя по показателям на приборе слежения, оно всё ещё спало, что, собственно, было отличным знаком. Значит, комета не сильно повредила блок питания, когда внезапно столкнулась с их космолётом. Вару ещё пару мгновений рассматривал существо, после чего, потеряв к нему интерес, направился к своей кровати. В углублении залы он сделал себе «спокойный» уголок, куда часто уходил, чтобы набраться сил. Феликс утверждал, что для его вида такое поведение было вполне допустимо. Вару растянулся на трубчатом мягком материале, покрывающем угол и зевнул. Зелёные глаза рассеяно обвели взглядом всё вокруг — и замерли, увидев не самое приятное. На одной из криокамер поблескивал жёлтым предупреждающим светом глазок приборной панели. — Эй, мороженко, ты это, не самый умный, если решил проснуться так рано, — пробурчал Вару, вставая и нехотя пошлёпав в том направлении. — Вот чо не дрыхнуть? Ща отморозишь себе пятки, что потом с тебя срежут-то? Человек внутри был достаточно высокий, хотя, конечно, практически любой гуманоид с ближайших планет мог дать ему фору. Голубые волосы заставляли подумать о неядах, но любительницы звёздной пыли были намного бледнее. Пленник криокамеры продолжал спать, но панель не просто так сработала же, да? — ВАРУ! Вару вздрогнул, когда Феликс внезапно оказался за его спиной. — Чё? — зеленоволосый надменно фыркнул и указал на бракованную криокамеру. — Тут у тя проблемы… — Что? — Феликс, забыв, что именно его возмутило, тотчас сосредоточился на ней. — Вот гаан! — в сердцах выкрикнул он, обследовав криокамеру и явно что-то заметив в её контурах. — Придётся и этого списать. Печально. — А кто это? — Вару прислонился носом к стеклу, с интересом разглядывая спящего. — Мутант-неяд? — Водовец, — Феликс постучал по часовидному прибору на запястье и, хмурясь, добавил: — Купил его у граничащих мародёров. Говорят, редкий вид какой-то, типа мутация вымерших землян… — Землян?! Сношать твою мамашу, это же драгоценность! — Вару присвистнул, глянув на спящего с уже более хищным прищуром. — Да за него на Центавре башку золотянки дадут! — Не, мозгодёрка это всё, — поморщился Феликс. — Водовцы, в смысле, мозгодёрка! Вполне же себе целая криойка была, а он своей сыростью её разломал. Не хочу с ним возиться, говорят, не спящий водовец потребляет просто бешеное количество воды. Мы разоримся до Центавры везти его. — Жа-а-аль… — вздохнул Вару и нехотя отлип от стекла. Феликс, досадуя себе под нос, вновь направился к спусковому борту. Вару же отвлёкся, заметив промелькнувшую меж камер тень. Иногда, при спуске на обитаемые планеты, внутрь космолёта забредали всякие местные тварьки. Собственно, это было единственное развлечение Вару, которое Феликс старался не подавлять — зеленоволосый отлично охотился на мелких существ. И сейчас, по запаху определив, что незваным гостем была какая-то обильно мясная зверюга, Вару облизнулся и, бесшумно ступая по гудящим плитам пола, направился на охоту.

***

— Водовец?! — Голубые кристаллы блеснули. Феликс кивнул, но, кажется, обладателя каменных глаз его ответ не шибко интересовал. Порхая, как дивный мотылёк, он крутился возле сломанной криокамеры, с любопытством разглядывая редкую зверушку. Сказать по правде, Феликс мог бы заломить цену, но очень уж хотел избавиться от начавшего пробуждаться водовца — и вовсе не по той причине, которую сообщил Вару. Нет, конечно, поиск воды — достаточно редкого, по меркам космоса, вещества, — тоже был сопряжён с определёнными трудностями. Большинству видов, населяющих бескрайние просторы Вселенной, вода была совсем не нужна; ещё какая-то часть принимала её время от времени. Судьба землян показала, что зависеть от столь редкого вещества было не самым положительным качеством. Но нет, не поиск воды пугал Феликса, а последствия куда более зловещие. Водовцы были редким видом — и, как потомки землян, с их гибким генетическим кодом были ценным материалом для всех галактических изученцев. Контрабандить столь ценный материал было наказуемо — а Феликс, несмотря на довольно гибкие моральные ценности, контрабандистом не был. В конце концов, получив более чем солидный куш за мясо для Убойни, он мог позволить себе растраты.

***

— Рик! Чарли! — грозный визгливый рык разорвал тишину медблока. Тотчас перед водорослеволосым гуманоидом возникли двое из ларца — буквально из ларца: выпрыгнули духами из маленького ящика сбоку от двери и, в полёте преобразившись, двумя человекоподобными сущностями замерли, вперившись взглядами в своего визави. Судя по всему, им не очень нравилось такое обращение: чёрно-белый полосатик хмурился, а желтоволосый и вовсе сердито сопел, — но кричавшего это будто бы вовсе не волновало. — Рик, распакуй капсулу Е-515! Чарли, уточни, что там с поставками воды! Живо! — придал подчинённым ускорение водорослевый. Одним движением рук сбросив с себя замызганный какими-то отходами халат, натянул новый, подпоясался тугим пояском и, поколебавшись, стянул волосы тонким резиновым ремешком. Ремешок тотчас потемнел от сопливой влаги, а водорослевый поморщился. — Так точно, док-док, — вздохнув, отозвался Рик и, схватив коллегу Чарли за рукав, развеялся. «Док-док» подскочил к шкафным капсулам и, пыхтя, принялся собирать раскиданные в творческом беспорядке листы. Его иссохшиеся ладони подрагивали, а на лице замерло лихорадочное выражение, свойственное больше буйнопомешанному, чем изученцу. — Это шанс… Это шанс… — беспорядочно шептал он себе под нос, психованно перемешивая листы. — Где… а… — он достал один из стопки и облегчённо выдохнул. Появившийся Рик монотонно отрапортовал об открытии Е-515, при этом вид у него был слегка озадаченный. Капсулу давно не открывали — с тех пор, как последний пленный водовец, еле-еле найденный и отбитый у мародёров, перестал просыпаться. Это было много вспышек назад, и Рик уже и не помнил, как тот выглядел. Неужели «док-доку» удалось отыскать ещё одного? «Док-док» махнул рукой, отсылая подчинённого, и, прижав листы к себе, направился к капсуле. Он едва ли не подпрыгивал от возбуждения, на время забыв обо всех проблемах. В его конечностях снова был ценный уникальный материал, и гаана-с-два он позволит ему уйти так быстро! — Ну-с, глянем-ка, что у нас здесь… — «Док-док» полил на ладони слегка вязкую жидкость, которую жутко не любили бактерии из открытого космоса, и склонился над спящим. Водовец был бледен и очень тощ, но жив — его грудная клетка колыхалась, а глаза под веками двигались. «Док-док» срезал грязную одежду, всю мокрую от водовских выделений, и шмыгнул носом. Видимо, ему попался не самый здоровый экземпляр, хотя… а что ещё было ожидать от мародёров и барыг? Обычно водовцы не выделяли воду так сильно, что ж, похоже, придётся слегка поработать сушилкой.

***

— Эй, котв! Существо не отозвалось — но треугольные уши, дёрнувшиеся в сторону говорившего, выдали его с потрохами. — Чего надо, Малевун? — не очень дружелюбно прошипел котв, когда, наконец, до него дошло, что замерший в начале проёма Чарли не собирался уходить. Чарли раздражённо засопел. Как и многих в Убойне, его бесила привычка собеседника обзывать всех вокруг. Самоданные клички били метко и, что иногда было самое обидное, вполне себе справедливо. Ну да, Чарли любил малевать в свободное время, используя вместо красок всякие попадающие под руки жидкости. Но это не значило, что ему нравилось, что о его безобидном увлечении теперь знал каждый отрыг Убойни. — Тебя док-док ищет, — недружелюбно процедил он сквозь зубы и удалился. Котв раздражённо дёрнул хвостом. — Чё ему опять там надо… — пробормотал он и нехотя отложил лопату. Огромные меховые печи гудели, сполна удобренные костями и жиром. Убойня жила на своём топливе, как и положено зубастому хищнику, и вполне могла справляться без кочегара ещё долгие промежутки между ближайшими вспышками. «Док-док» нервно шастал у себя в кабинете, трепля края какой-то книги. Котв кинул косой взгляд на стоящий на столе поджидкостник с каким-то мутным веществом и вздохнул. — Опять налакался, Джо, — пробурчал он, отодвигая поджидкостник в сторону. Джо перевёл на него безумный взгляд погружённого в себя изученца. Голубые узкие камни яростно блестели, и котв почувствовал себя в ловушке. Это было достаточно редкое для него ощущение, и не сказать, чтобы приятное. — Пик! Ты не поверишь! — Джо, улыбаясь, как счастливый подарком детёныш, направился к нему, потрясая книгой. От волнения он постоянно срывался на свой родной, чуждый и языколомкий, говор, и Пик понимал лишь обрывки фраз. — Представляешь… Купил сегодня… Думал, что нашёл алмаз… а это вода. Вода, гааном пожамать, Пик, вода! Пик нахмурился. — Редкость в коллекцию отыскал? — уточнил он, гадая, зачем ему эта информация. Джокер, конечно, любил похвалиться выгодными приобретениями, но сейчас переплюнул сам себя. — Нежто последнего землянина нашёл? — Лучше, друг мой котв! Я нашёл, — Джокер сделал торжественную паузу, после чего выдохнул, — рожаль! Пик застыл. Золотые зрачки расширились, а дыхание, казалось, покинуло сильное тело. Но, признаться, столь ошеломляющая новость быстро рассосалась. По крайней мере, котв пришёл в себя быстро и, хмурясь сверх меры, фыркнул. — Брехло! — решительно отрезал он. — А вот и нет! — запальчиво выкрикнул Джокер. Проскользнул мимо Пика юркой бело-зелёной тварюшкой — водоросли-волосы хлестнули котва по боку, — и добавил: — Это определённо рожаль. Гаан, я никогда так не был уверен! Возможно, это единственная выжившая рожаль во Вселенной, и мы должны… — Нет! — сердито зашипел Пик, разозлённо вильнув хвостом. — Никаких «мы»! Я не собираюсь оплодотворять её. — Конечно, собираешься! — Джокер удивлённо посмотрел на него, и голубые зрачки опасно сузились. — Вы — последние. Последние, отрыг тебе под гульку, Пик! Это ваш долг. — Прежде чем говорить мне о долге, — Пик опасно навис над водорослевым изученцем, — вспомни, кто последний говорил мне об этом. — Твои отношения со старшим котвом мне не интересуют, — покачал головой Джокер. — Как и то, зачем ты на Убойне. Рожаль здесь — действуй, хвост! Пик, однако, не сдвинулся с места. Сложив руки на груди, он кинул столь мрачный взгляд на изученца, что любой бы затрепетал. Особенно тот, кто знал истинную причину, по которой котв был здесь. Но только не Джокер. Он, слегка приподняв голову, без страха смотрел в узкозрачковые глаза своими невыносимыми голубыми кристаллами, пока Пик, наконец, не дрогнул. — Я обещал, что ни одна рожаль больше не пострадает из-за моего вида, — медленно произнёс он, прижав уши и отвернувшись. — И я сдержу слово. — Я тебя услышал, — кивнул Джокер. — Всё, что угодно, но рожаль должна быть цела. В следующий момент Пик взрыкнул, когда что-то тонкое и острое вонзилось в шею чуть пониже кадыка. Он ударил когтями наотмашь, но поймал лишь воздух — истончившийся Рик исчез рядом, чтобы через пару мгновений очутиться возле одного из светящихся ходов в капсульные помещения. В руке он сжимал тонкую полую поддувку, из которой парой мгновений назад выдул что-то острое. Пик подозревал, что. — Зря ты это сделал, вонючка, — прошипел он, набычившись в сторону Рика, и Джокер обиженно засопел. — Как же тяжело с вами, вымирающими! — с видом оскорблённой невинности возопил он. — Ты ещё должен мне будешь, котв! — Тебе не понравится, — Пик впился когтями в края прохода, но «двоичный» и «малевун» смогли-таки втолкнуть его внутрь. Может, и к лучшему. Вещество Джокера начало вступать в силу, и гаан его знает, как бы оно подействовало, находись котв рядом с теми, кто был в этом виновен. Не то чтобы он не ожидал подобного от Джокера. Уж очень тот хотел прославиться спасением какого-нибудь «нищщасного» вымирающего вида. Оказавшись в изоляции, Пик замер и осмотрелся. Взгляд его тотчас вонзился в существо, скованное со всеми возможными предосторожностями, и котв заинтересованно принюхался. Пах гуманоид влагой, какой-то солёностью, лекарством и немного — затхлостью гниющих водорослей. Джокеру явно самому требовалась помощь. «Ну вот и что мне с тобой делать?» — глядя на пуганную рожаль, горько подумал Пик. Он и правда не желал той подобной судьбы — слишком свежи были воспоминания. Однако он не тешил себя надеждой — рожаль интересовала местного изученца по вполне понятным причинам. Если ничего не произойдёт, её используют как обычного водовца. Или чего похуже… Пик вспомнил об Убойне, и его взгляд ожесточился. Он медленно двинулся в сторону скованной, не отрывая взгляда от голубых, словно яркие волны Упокоя, глаз. «Может… Может, стоит?..» — он положил ладонь на тщедушную шею рожаль и слегка сжал. Скованная затрепыхалась под его хватом, как мылька в челюстях отрыга, а Пик прислушался к себе. В принципе, если он сделает это быстро… Но — гаан! — он же хотел спасти её, а не убить. Рожаль запищала что-то, и Пик замер, вслушиваясь. Воспоминания — родные и светлые, — нахлынули на него, заставив дрогнуть. От скованной несло страхом, и котв внутри Пика шевельнулся. Не убирая ладони с чужой шеи, Пик провёл другой по телу вниз. Рожаль дрожала, ещё совсем юные груди с трудом прощупывались под халатом, а меж ног было сухо. Что же, Джокер нашёл детёныша? Да нет, не похоже. Иначе бы никакие препараты не подействовали, если бы не было того самого, феромонного, движения. Когда-то Пик хорошо знал язык рожаль. Не секрет, что все котвы появлялись на свет именно у рожаль. И Пик не был исключением. Его рожаль была из землян — тех, что уже не было. И, нащупывая в смутном тумане воспоминаний кусочки нужных, Пик надеялся, что язык водовцев не сильно отличался от их предков. — Не боись, — произнёс он грубо, но одновременно успокаивающе. Кажется, подействовало. По крайней мере, рожаль перестала дёргаться и замерла, во все глаза глядя на него. Пик потянул халат в стороны, раскрывая. Да уж, грудьми природа рожаль обделила. Может, это потому, что она теперь водовка, а не землянка? Снова пошли дёрганья. Пик на миг прикрыл глаза, после чего строго посмотрел на рожаль. Ну, и чего ты бьёшься? Не интересует тут никого твоё мнение. Даже его, Пика, особо спрашивать не стали — вкололи течняк и впихнули внутрь. Что уж говорить про, хоть и ценное, но абсолютно бесправное существо — у изученцев по статусу чуть выше едва разумного зверья, даром, что абсолютно бесценное! — Так надо, — вздохнув, поведал рожаль Пик, после чего, зажмурившись, вонзился, сделав то, что все котвы делали испокон веков. Рожаль была его единогласно — звонко взвизгнув, она забилась под ним в боли, и Пик едва поборол в себе желание выскочить из неё и из капсулы и просто кинуться на бесчувственных тварей изученцев. Но котв внутри уже был очарован — произошло то, чего он боялся с тех самых пор, как в последний раз увидел ту, что его породило: он поддался инстинктам, и теперь они связали его по конечностям, не давая выбора. Спаривание у котв никогда не длилось долго. Сомнительная радость для покорённой рожаль, которая, кажется, была совсем не рада этому. — Любишь? — внезапно в череде шипяще-болезненных выплюков расслышал Пик и дёрнулся. Треугольные уши удивлённо встопорщились. Любовь? Причём тут это вымершее чувство? Но рожаль так внимательно смотрела на него, и её голубые глаза так блестели болью, что Пик не стал вдаваться в демагогию. — Да, — протянул он и, когда рожаль, утомлённая, явно вознамерилась спать, с очень злобным видом вышел. К удивлению, капсула спокойно выпустила его. Джокер молчал, и хотя бы за это стоило отдать ему должное. Пик же не хотел говорить с ним. Не глядя, он смахнул со стола что-то блестящее и, очевидно, хрупкое, после чего, не оглядываясь, убрался прочь. Под сердцем будто образовалась пустота, и Пик слишком хорошо знал, что это означало. Котв внутри, так долго подавляемый им, вновь вышел на сцену. А беспомощное существо, запертое в медблоке, теперь полностью зависело от него. Зашибись гаан, конечно!