Рожаль с Во́ды

Зонтик медленно приходил в себя. Часть его сознания, отключённая до этого момента, постепенно пробуждалась, деловито исследуя оживающие функции. Вокруг было тепло и сухо, и мозг сопротивлялся пробуждению, нашёптывая, чтобы он ещё немного полежал. Ведь чего плохого в том, чтобы остаться во временном неведении, если оно приносило комфорт? Зонтик давно не ощущал ничего подобного. С тех самых пор, как он оказался на Наружи, его преследовали холод, голод и влага. Последняя была везде — сверху, снизу, забиралась под одежду и охлаждала тело, заставляя дрожать. Зонтик ненавидел влагу, хоть и состоял из неё практически на три четверти. Влага была его матерью — но она же чуть не убила, когда всё вокруг вдруг стало чужим. Но не убила же, да? Всё же рискнув, Зонтик осторожно приоткрыл глаз — и дрогнул, когда яркий свет больно ударил по воспалённым зрачкам. Он снова инстинктивно зажмурился, попытался поднять руку, чтобы прикрыться от пронзающего свечения, которое, казалось, проникало даже сквозь плотно закрытые веки — и вдруг понял, что не может пошевелить ни одной конечностью. Всякий раз, как он напрягал мышцы, что-то жёсткое и гладкое впивалось в кожу, причиняя дискомфорт. Зонтик отвернул голову набок, приоткрыл глаз и осмотрелся, щурясь и моргая. Его тело было втиснуто в какую-то бледно-голубую ветошь, напоминающую медицинский халат, и стянуто стяжками, да так, что пошевелить чем-то, кроме головы, было невозможно. Зонтик почувствовал, как волосы тревожно зашевелились. Наружу не выбирался никто из людей — слишком опасно это было. Так кто его схватил и где он оказался? Внезапный скрежет вонзился в уши. Зонтик взвизгнул — и изошёлся сиплым кашлем, когда сухое горло, словно наждачная бумага, пропустило воздух. В его зубы ударилось нечто стеклянное — или, по крайней мере, оно было похоже на стекло. Некто, заслонивший часть ламп — или от чего исходило свечение? — схватил его за подбородок, крепко сжал, заставляя приоткрыть губы, и в пересохший рот полилась вода. Она не была солёной. Сказать по правде, Зонтик никогда не пил ничего вкуснее. У воды словно был свой шарм, как у блюда, приправленного всякими пряностями, усиливающими его вкус. В ней ощущались едва уловимые нотки какого-то растения, и Зонтик, слегка прояснившись умом, с благодарностью приник к стакану (?). Некто гладил его по голове довольно жёсткой ладонью. Или перебирал волосы — сказать по правде, Зонтика в тот момент не интересовало, что именно он делал. Насытив жажду, Зонтик приподнял голову и посмотрел на существо. На вид оно было похоже на людей, с которыми Зонтик жил с самого зарождения. Однако что-то в нём было иное, чужеродное — вроде глаз, узких и светящихся, как два голубых немигающих камня. Существо также проявляло любопытство — оно вертело головой, отчего глаза блестели, ловя лучи ламп, и его пышные зелёные локоны, похожие на массивный ком солнечных водорослей, волнами плыли за ним. Существо было одето, но Зонтик, как не приглядывался, не мог понять, во что именно. Внезапно существо заговорило. По крайней мере, Зонтик думал так. Оно издавало ритмичные звуки, похожие на рычание и щёлканье, а его голубые глаза-камни не отрывались от лица Зонтика, словно пытались считать какую-то информацию. Зонтик моргнул, не понимая. Он снова попытался поднять руку, чтобы на пальцах показать непонимание своему… Спасителю? Пленителю?.. но совсем забыл про стяжки. Существо, как показалось, фыркнуло — и, развернувшись, направилось куда-то. — С-Стой! — пискнул Зонтик, боясь снова оказаться в одиночестве — брошенным и в месте, которое не знал и которое могло стать для него опасным. Существо не обернулось, и Зонтик отчаянно добавил: — Мне страшно! Не уходи! На стене напротив возник ход, словно чавкающая дыра в пространстве внезапно разошлась, обнажив светящиеся внутренности — и существо ушло, оставив после себя лишь смутно уловимый запах гниющих водорослей. Зонтик откинулся на спину, его сердце быстро билось. Лампы стали приглушенней, и это даже пугало. Зонтик попытался отвлечься, вспоминая, что последнее он помнил, когда всё-таки нашёл выход Наружу. Вода почти погубила его, но ему удалось вырваться. Наружа была пустым и холодным местом. Ничего, кроме волн и серого потолка над головой, по которому бегали и складывались в мраморные переплетения тёмные куски ватного тумана. Зонтик понял, почему с Наружи не возвращались — вода окружала его повсюду, жестокая, холодная и сильная. Она терзала его, швыряя то в одну, то в другую сторону. И когда он совсем обессилел, то… … случилось что-то. Существо с волосами-водорослями спасло его? Но зачем? И почему сейчас ушло, ничего не объяснив? Зонтик почувствовал, как виски прострелило болью. Он болезненно выдохнул. Его снова начинала мучить жажда, несмотря на то, что он совсем недавно пил. Во рту ощущался привкус соли и чего-то горького. Видимо, это и вызывало жажду. Но не успел Зонтик осознать это в полной мере, как чавкающий проём в стене вновь разошёлся. Однако вместо существа с волосами-водорослями внутрь ввалился… другой. Он был выше Зонтика на пару голов и даже чуть выше того, что приходил ранее. Его одежда напомнила Зонтику спецформу отряда А, и он поёжился. Он попытался сесть, но стяжки упорно тащили его вниз, не давая вариантивности. Существо медленно двигалось в его сторону. Оно, в целом, походило на человека, но сильно меньше, чем его собрат. Спутанные лохмы тёмного фиолетового цвета спускались с головы на лицо и грудь, делая существо похожим на какого-то антропоморфного зверя. Его нос также походил на звериный, с нотками очеловеченности, но что точно не походило на человечье, так это глаза — ярко-жёлтые, с узким вертикальным зрачком, выдающие в себе змея или кота. Существо смотрело на Зонтика, как хищник, широко раздувая ноздри, и два больших кошачьих уха, расположенных в космах на макушке, подрагивали, словно существо вслушивалось в что-то, слышимое только ему. Зонтик почувствовал, как нечто первобытное и злобное сомкнулось вокруг него. Он дёрнул ногами, пытаясь сжаться в комок, и существо склонило голову. Пушистые уши прижались к макушке. Существо сощурилось, отчего дикие глаза блеснули сильнее, и подошло к скованному Зонтику. Зонтик заметил мельком, как проскользнул за незнакомцем большой пушистый хвост — и в следующий миг существо вцепилось в его горло. Зонтик мог бы закричать, но от страха буквально окаменел. Он зажмурился так сильно, что стало больно глазам, а паника обездвижила каждую клеточку его тела. Он настолько сильно испугался, что даже не сразу понял, что существо просто держало его за шею, не предпринимая никаких других действий. Когти — или сильно удлинённые ногти, — на удивление, не были острыми. Слегка притупленные, они лишь зажимали кожу, но не ранили её. Однако крепости хватки это не отменяло. Дыхание существа было совсем рядом с его лицом. Оно тяжело, приглушенно дышало, рассматривая лицо Зонтика. Несмотря на витающую вокруг злую ауру, существо не выглядело опасным. Хотя, конечно, Зонтику стоило бы не обманываться очарованием треугольных мохнатых ушей, так напоминающих кошачьи в его родном мире. — Что ты делаешь? — пропищал Зонтик, когда широкая мозолистая ладонь прошлась по его груди и скользнула ниже, медленно опускаясь к самым ногам. Существо не ответило, хотя ухо его шевельнулось в сторону, выдавая хозяина. Челокот — Зонтик решил называть его так из-за особенных ушей, хотя, конечно, вряд ли тут знали о кошках, — склонился над телом распростёртого пленника. Золотистые глаза слегка потеплели. Челокот коснулся носом кончика Зонтикова носа, после чего произнёс на неожиданно невнятном, но знакомом языке — сиплым, грубоватым и хриплым голосом: — Небось. «Что?» — Зонтик недоуменно расширил голубые глаза. То, что его язык знали, навевало облегчение — наверное, — но что именно ему хотели донести, он так и не понял. Слегка покрутив начавшей затекать рукой, он перевёл на челокота жалобный взгляд. Может, раз уж он что-то знал о его природе, ушастый расстегнёт стяжки? Но челокот был другого мнения. Видимо, это слово, что он произнёс ранее, должно было как-то помочь, а теперь никто ничего Зонтику объяснять не был обязан. Поэтому челокот, ни капли не размышляя, вторгся меж ног Зонтика и потянул в стороны халат, обнажая до беззащитности. Зонтик вскрикнул от неожиданности и заизвивался, что, собственно, не особо помогло ему в попытке закрыться — стяжки делали своё дело, и челокот мог видеть всё в тех подробностях, о знании которых Зонтик тотчас бы получил порку от Куромаку. — Нет! Не смей! — отчаянно взвизгнул Зонтик, когда ладони челокота легли на его колени. — Не трогай! Челокот замер. Золотые глаза строго посмотрели на него, пригвождая взглядом к месту. «Чего орёшь, дурной?» — так и светилось в них. Зонтик вновь почувствовал сгущение тьмы вокруг и задрожал. — П-пожалуйста, — всхлипнул он, глядя в насупленные глаза напротив. — Мне очень с-страшно. Я не знаю, чего ты хочешь, но б-боюсь, что мне это не понравится. П-прошу тебя, не т-трогай меня! Челокот протянул ладонь и погладил его по щеке. Это прикосновение, неожиданно, было мягким и словно бы успокаивающим. Будто существо просило прощения за то, что напугало. — Танадо, — произнесло оно почти внятно, и в следующее мгновение Зонтика пронзила боль. Притупленные когти крепко сжали его таз. Челокот проник внутрь быстро, не жестоко, но безжалостно, не давая ни мгновения на раздумья. В два толчка он оказался так глубоко, что дальнейшее сопротивление было бы бесполезно — если бы Зонтик вообще сопротивлялся. Стяжки не давали ему ни закрыться, ни вырваться, а боль оглушила похлеще приклада. Из глаз тотчас полились слёзы. Зонтик закричал на высокой ноте, мгновенно вспотев. Он тяжело дышал, пытаясь сосредоточиться на вздымающейся грудине, но у него ничего не получалось. Никогда ещё никто не трогал его там. Куромаку убил бы любого, кто рискнул это сделать. Но здесь не было Куромаку. С тех пор как он получил наказание в виде изгнания в Наружу, брат знатно отдалился. Оно и ясно — с прокаженными лучше не взаимодействовать, чтобы и тебя не определили в ненадёжные. Но даже отстранённый, Куромаку никогда бы не причинил ему боли. Здесь же он был один. Только он и… этот, ушастый, что замер вдруг сверху и, отдуваясь, внимательно смотрел на него. — Ч-что зыришь? — смаргивая горячие слёзы, зло прошептал Зонтик сорванным голосом. — Любуешься? Челокот моргнул. — Да, — сказал вдруг он словно бы виновато, и сознание Зонтика не выбрало момента лучше, чем просто, защищая хозяина от новых потрясений, отключиться.