The Glory

«Спустя неделю гитарист группы «Зе Блот» Феликс Ли наконец-то вернулся домой после реабилитации», — просмотр Звёздных новостей в закусочной уже своего рода ежедневный ритуал. И плевать, что этот выпуск они сегодня уже смотрели, а сейчас крутят повтор. — «Напоминаем, что пятнадцатого октября Феликс был госпитализирован с острой сердечной недостаточностью…» Ёнсо это уже тысячу раз слышала. Везде твердят, что у Феликса проблемы с сердцем — видимо, менеджер «Зе Блот» позаботилась об этом. Но жёлтые издания не хотят публиковать фальшивую, недостоверную правду. Им бы что-то более грязное и провокационное, чтобы поднять свои рейтинги и нажиться на чужом горе. Ёнсо совсем не понимает, каким же чёрствым человеком нужно быть, чтобы настолько равнодушно относиться к людям. Но, похоже, что деньги действительно на всё способны — потому что очевидно же, что вся эта грязь выливается в золотые монеты чужих кошельков. — Я всегда знала, что он нарик, — хмыкает Эшли, подходя к барной стойке и протягивая Чанбину последний чек, а сама не отрывает взгляда от экрана телевизора на стене. — Повезло ещё, что очухался. — Почему ты так уверена в этом? — Ёнсо неприятно такое слышать. В клинике она случайно подслушала диалог между Хёнджином и Фростом, пока они обсуждали настоящую причину случившегося. Отчаяние. Феликс Ли был в отчаянии, что рискнул выпить неизвестные таблетки в надежде, что сможет пережить день, который навсегда отпечатался чёрным саваном на его подсознании. Вплёлся белыми лилиями в похоронные венки и засыпал его прошлую жизнь могильной землёй. В итоге Феликсу самому пришлось бороться за жизнь, и он победил. Ёнсо хочется верить, что теперь это привело его в чувства — в прямом и переносном смысле вернуло его с небес на землю. Он никогда не был похож на того, кто бы ненавидел жизнь — его песни всегда кричат из радиоприёмников о борьбе и надежде. Люди, не желающие жить, никогда не мотивируют других. — Да все в интернете об этом говорят, — пожимает плечами Эш, складывая меню в ровную стопку. — Но ведь никто из них не знает его лично, чтобы утверждать это, — не унимается Ёнсо. Это происшествие слишком сильно сказалось на её близких — она не может быть равнодушной. — Ну, я видела новость про передозировку от анонима из его окружения, — будто оправдывается Эшли, облокачиваясь локтем о барную стойку. — Обычно такие заявления в итоге подтверждаются. Из окружения? О чём она? Всё окружение Феликса Ли было в тот день в госпитале, и каждому в той комнате Феликс доверяет. Ёнсо сложно представить, что кто-то из участников его же группы, или Хёнджина, или Меган с Грегом могли бы слить подобную информацию. Скорее уж из медперсонала кто-то продался, что вполне очевидно и более вероятно. Потому что никто из тех, кто знает Феликса лично, никогда бы так с ним не поступил. — Эш, сиди поменьше в интернете, — Чанбин расставляет все чистые бокалы по своим местам за стойкой, готовя закусочную к закрытию, а Ёнсо должна была уйти домой ещё десять минут назад. У Сынмина сегодня выходной, поэтому ей ещё предстоит самой добраться до особняка. Но пришлось задержаться, чтобы обговорить с Чанбином детали вечеринки на Хэллоуин, который уже совсем на носу, а их кафешка единственная на проспекте, которую ещё не украсили скелетами и летучими мышами на входе. Чанбин уверен, что чем позже это сделать, тем меньше интерьер наскучит посетителям, и они будут ещё чаще заглядывать, чтобы проверить, не украшено ли заведение сегодня. — Да оно само мне на глаза попадается, — цокает Эшли. — Но в этом есть смысл — он ведь рок-звезда. — А я владелец закусочной, мне теперь отрастить пивной живот? — косится на неё Чанбин, и Ёнсо усмехается, представляя Чанбина как одного их тех мужланов с залысинами и в рубашках, что трещат на круглых животах. Такие «бизнесмены» приезжают в свои заведения лишь по пятницам, чтобы проверить выручку, а всё остальное время только и думают, как бы вкладывать в бизнес меньше, но получать больше. — Вы такие правильные, я посмотрю, — Эшли щурится, переводя взгляд с Чанбина на Ёнсо и обратно. — Чего тогда мы единственные на улице, кто ещё зал не украсили? — Я же говорил… — Чанбин не успевает закончить: — Да-да, интрига, мы помним, — перебивает его Эш, выставляя раскрытую ладонь вперёд. — Но мне уже не терпится развесить гирлянды из тыковок и паутину, — она аж подпрыгивает на месте от нетерпения. Это будет первый Хэллоуин для Ёнсо, который действительно можно назвать Хэллоуином. Они с Джисоном каждый год находили, куда сходить на костюмированную вечеринку в ночь на первое ноября, но по итогу единственные наряжались. Люди в Корее очень любят веселиться, но не любят заморачиваться. Тем более, что праздник пришёл к ним из-за границы. Рисунок паутины на скуле и ободок с дьявольскими рожками — наверное, это и считается «страшным» костюмом в Корее. Но Ёнсо всегда хотелось прожить эту ночь как в американских фильмах. Они с Минхо хотели купить парные костюмы — теперь придётся наряжаться с Троем. С Дэксом у них отношения так и не сложились, поэтому Ён не переживает, что может быть неловко. Странно будет прийти на вечеринку в дом Ли Ноу и делать вид, что всё нормально. Что Ёнсо забыла его и всё уже в прошлом. Всё и правда в прошлом, но она не забыла, да и вряд ли сможет. Она лишь учится жить дальше, пытаясь вспоминать о нём всё реже и реже — у неё почти получается. Лекси просила прийти на тусовку в доме Ли Ноу — они ведь так этого ждали, — но Ёнсо всё же отказалась. Это будет неправильно — она не готова к этой встрече, да и Минхо, скорее всего, тоже. Он из тех, кто сам приходит, если хочет. А он не приходит — ещё ни разу не зашёл к ним в кафе с тех самых пор. Это и радует, и расстраивает одновременно. Наверное, он ещё не готов, и Ёнсо понимает его — она сама ещё не до конца оправилась. — Значит, идите завтра с Ён и купите украшения, — нехотя произносит Чанбин, упираясь ладонями в столешницу и подаваясь чуть в сторону Эшли. — Мне некогда этим сейчас заниматься. — А я-то тут при чём? — хмурится Ёнсо. — Мы сходим вместо обеда, — соглашается Эшли. — Вместо обеда? — негодует Ён, поворачиваясь на Чанбина и ища у него поддержки. — А отдыхать когда? — На вечеринке отдохнём, — отмахивается Эшли, уже полностью заряженная на украшение закусочной к празднику. — Ты уже придумала костюм? — Трой хотел что-то из аниме, — пожимает плечами Ёнсо, совершенно не показывая своего энтузиазма. Если уж совсем откровенно, то после случившегося с Минхо ей и вовсе не хотелось идти куда-то на Хэллоуин — везде ведь можно встретить Ли Ноу. В магазине с украшениями, в примерочной с костюмами — нигде не безопасно. Но Трой убедил её, что так Ёнсо сделает хуже лишь себе, а вечеринка наоборот поможет ей развлечься. Тем более, что Чанбин освободил её от смены в тот день, лишь бы Ёнсо наконец-то отдохнула. «Мы просто повеселимся — это не противозаконно», — заверил её Трой, и Ёнсо всё же согласилась. В конце концов, хуже ведь и правда было бы только ей. Ли Ноу не отменил свою тусовку, поэтому и Ёнсо не должна париться по этому поводу. — Аниме? — кривится Эшли, явно не разделяя данного интереса. А Ёнсо наоборот рада — когда она сказала об этой идее Джисону, он тут же накидал ей кучу вариантов для парных нарядов. Вот кто-кто, а Джисон большой любитель аниме и манги, но финальный выбор Ён всё же оставила Трою. Ей все пары из этого списка понравились. — А ты кем будешь? — ломает одну бровь Ёнсо, ожидая от Эшли чего-то феерического. — Чудо-женщиной, — кокетливо отвечает Эшли и ловит на себе скептический взгляд Чанбина: — Что не так? — Если я правильно помню, то в прошлом году ты была Супергёргл. — Это разные героини. — Я в курсе, но в чём оригинальность? — не понимает Чанбин. — Мне нравятся сильные женские персонажи, это плохо? — хмурится Эш, скрещивая руки под грудью. — Но ведь аниме и супергеройщина недалеко друг от друга ушли, — подмечает Ёнсо, ведь что комиксы, что манга — только страны производители разные. А так, нарисованные выдуманные персонажи, про которых снимают мультики и фильмы. Источник происхождения по сути одинаковый. — Не знаю, аниме это просто не моё, — отмахивается Эш. — Я не могу представить сексуального анимешного персонажа, который бы выглядел не пошло. — Ну-ну, — вскидывает бровь Ёнсо, отталкиваясь руками от прилавка. Спорить с Эшли она не собирается, ведь вряд ли её уже можно переубедить в чём-то. Звучит так, будто Эшли вынуждает Ёнсо доказать ей обратное. — Я согласна сходить за украшениями, но не вместо обеда. — Можете опоздать завтра на час и купить всё до смены, — кивает Чанбин. — Тогда спишемся, — Ёнсо уже обращается к Эшли, и та согласно угукает. — До завтра. Странно, что Хёнджин не организовывает в этом году вечеринку у себя в особняке. Суа недавно обмолвилась, что он ещё ни один год не пропускал, а в этом попросил отменить всё, что они заказали ещё два месяца назад для Хэллоуина. Только на прошлых выходных приезжала компания, чтобы украсить участок и гостиную — Меган настояла. Но больше никаких приготовлений к празднику потусторонней нечисти — Хёнджину хочется чествовать живых. Наконец-то Феликс вернулся домой, и Хёнджин захотел пару дней побыть с ним. Интересно, на что похож дом Феликса Ли? Он такой же большой как у Хёнджина? На участке есть поле для гольфа и бассейн? Или Феликс предпочитает пентхаусы, где не нужно париться о том, что живая изгородь больше не идеальная, а газон подстрижен на два миллиметра короче, чем нужно. — Ёнсо! — знакомый голос вынуждает остановиться, но оборачиваться Ён не торопится. И как она только не заметила его у обочины? — Мы можем поговорить? К их разговору Ёнсо точно не готовилась — надеялась, что вообще не придётся больше пересекаться. В последний раз, когда они виделись — она сидела заплаканная в машине Сынмина, а он приехал в полицейский участок. — Прости, уже поздно, мне надо ехать домой, — она нервно пытается отстегнуть замок, которым всегда блокирует велосипед у стойки перед закусочной. Но цифры кода будто растворились в вечернем осеннем воздухе, как и надежда Ёнсо добраться до дома без приключений. — Я подвезу, — настаивает Кристофер. — Велик поместится на крышу.

☆☆☆

— Как дела? — Крис пристёгивает ремень безопасности и тут же отъезжает от закусочной. Ему тоже неловко здесь находиться, как и Ёнсо, которая на соседнем сиденье вся скукожилась, будто он везёт её не в один из самых престижных районов Беверли-Хиллз, а в лес. — Нормально, — коротко отвечает она, даже не глядя на него. — А у тебя? — она абсолютно точно спрашивает лишь из вежливости, но Крис старается не подавать вида, что её напряжение его тоже выводит. В конце концов, его никто не просил приезжать к ней — он сам посчитал нужным сделать это. Так что ему некого винить. Разве что Ли Ноу, который мог бы и сам поговорить с ней. Но Минхо и так уже закопал себя в могилу, сказав Ёнсо предостаточно, что теперь на глаза ей показаться боится. Кристофер не собирается приносить цветы к надгробию их усопшей любви. — Тоже, — хмыкает он и добавляет: — В Малибу взяли золото, готовимся к новому сезону. — Круто, — совсем не искренне произносит Ёнсо. — Поздравляю. От сухости её слов у Криса складывается впечатление, будто он сейчас вдохнул пакетик корицы. Хочется откашляться, но поперёк дыхательных путей встаёт ком чужого неприятия. — Придёшь на Хэллоуин? — он уже знает ответ, поэтому не удивляется, получая от неё сухое «нет». Было бы скорее странно, если бы она согласилась. — Ты ещё обижаешься на него? — Ты за этим приехал? — Да. — Минхо попросил? — Нет. — Тогда зачем? — она наконец поворачивает на него голову, и Крису отчего-то не хочется поворачиваться в ответ, но он всё равно делает это, тут же жалея. Не стоило приезжать сюда, не стоило теребить раны, которые ещё совсем не зажили, и не стоило вообще вмешиваться, ведь это вовсе не его дело. Но как Крис мог оставаться в стороне? Разве мог смотреть, как его лучший друг тонет в трясине собственных кошмаров? Кристофер хорошо помнит, каким был Минхо до того, как произошедшая авария разрушила не только жизнь Сюзанны Майерс, но и самого Ли Ноу — целиком и полностью. И может он пытается казаться таким, как прежде, пытается улыбаться и делать вид, что всё это уже в прошлом — что он отпустил и наслаждается жизнью, — но это всё неправда. Он пытался одурачить всех, но в итоге оказался обманутым сам — как же глупо вышло. Когда Минхо первый раз заговорил о Ёнсо — не как о случайной девчонке, которых они обычно обсуждают с Крисом, а как о той, кто способен склеить его — Крис насторожился. Ему самому нравится Ёнсо: она весёлая, добрая, и Алексис за короткое время стала считать её лучшей подругой. Но больше всего Крису нравится, что рядом с ней Ли Ноу снова стал прежним — не надолго, но стал. …это её заслуга. Казалось, что уже нет никакой надежды. Но в тот день, когда они с Минхо забирали пьяную Алексис из бара — когда Крис едва дотащил её до дома, потому что она совершенно не стояла на ногах, а когда начала приходить в себя, то постоянно извинялась за что-то, неразборчиво бормоча какой-то бред — Ли Ноу позвонил ему. Позвонил, чтобы сказать: «Ёнсо хотела меня поцеловать». В тот раз Кристофер не понял, почему Минхо отказался. Ёнсо ведь сама захотела — разве он не этого ждал? Но потом до него начало доходить — Ёнсо хотела, а Ли Ноу был не готов. Для него это была тоже своеобразная игра — игра с собственным подсознанием. Одна часть твердила ему, что нужно двигаться дальше. Оставить всё в прошлом и жить так, будто ничего не случилось — будто он действительно заслуживает того, чтобы быть счастливым. А вторая — винила в том, что он продолжает это делать — продолжает игнорировать то, что сотворил с любимым человеком. Что сейчас она там где-то страдает, а он живёт дальше, будто действительно ничего не произошло — словно он не виновен. …а он ведь виновен. Виновен в том, что не послушал никого. Что сел за руль пьяным, что не захотел дождаться скорую и не позволил кому-то другому отвезти их. Он всё это время думал, что искалечил её — но на самом деле уничтожил сам себя. И он опять этим занимается — винит лишь себя во всём. Крису тяжело на это смотреть. — Поговори с ним. Он должен знать, что ты не обижаешься, — он снова отворачивается, переключая внимание на дорогу, но Ёнсо продолжает смотреть в упор: — А если я обижаюсь? — очевидно, что ей больно. Алексис рассказала, как Ёнсо убивалась в тот день — Крис и сам это видел. Когда он приехал в полицейский участок за Лекси, то видел Ёнсо на улице в машине какого-то парня — может брат или друг. И ему самому захотелось хорошенько вмазать Минхо за его тупость. Как он мог разбить ей сердце? Как вообще посмел подумать, что сможет с её помощью исцелиться, а сам всё это время лишь заглушал боль? Да он ведь просто недостоин её. И пока не скинет всех этих демонов со своих плеч, пусть даже не думает снова приближаться к ней. Кристофер даже не знает, что должно произойти, чтобы он сам так поступил с Алексис. Всё это время, что они вместе, она для него как свежий воздух, как яркое солнце, как глоток прохладной воды летним днём — она его дом. И он действительно не представляет, что смог бы когда-то сделать то, что Минхо сделал с Ёнсо. …это кажется невозможным. — Тогда скажи ему, что обижаешься, но не исчезай — он нуждается в тебе, — Крис говорит искренне, но слышит лишь едкий смешок справа, что кажется ему вовсе неуместным. — Знаешь, я не могу их всех спасти, — фыркает Ёнсо, наконец-то отворачиваясь. — Меня бы кто спас. Первая часть ему непонятна, но вторая больно бьёт по затылку, будто говоря «болван ты, Кристофер Бан — какой же ты болван». И почему он подумал, что она уже его забыла? Почему не допустил мысль, что Ёнсо Ким тоже может тонуть, ведь они с Минхо сидели в одной лодке, которую он же и потопил. И правда — кто теперь её спасёт? — Извини, — ему правда жаль. — Я не должен был приезжать. — Наверное. Они не были с Ёнсо близкими друзьями, но он никогда не видел её такой, как сейчас. Обычно от неё исходило то, что присуще коренным калифорнийцам — тепло вечного солнца и свежесть океанического бриза. Сейчас же она выглядит как увядающая пальма рядом с его участком — Крис всё никак не может собраться, чтобы срубить её — а атмосфера в автомобиле кажется и вовсе удручающей. На улице больше не лето, а они сидят не в кабриолете с открытым верхом, а в машине его отца, потому что свою Крис сдал в автосервис. Всё совсем по-другому: солнце не светит, ветер не играет с шоколадными волосами Ёнсо, а по венам Криса циркулирует не августовское пиво, а тоска по былым временам. Кто бы мог подумать, что он будет благодарен совершенно незнакомой девчонке за то, что подарила им пару месяцев былой беззаботности? Как бы теперь вернуть всё назад? — Так и будешь молчать? — она первая нарушает тишину, которую Крис так старательно пытался поддерживать. — Я уже сказал, что хотел, — это было ошибкой. Он отвезёт её домой и больше никогда не побеспокоит. Смотреть на Минхо в убитом состоянии просто невыносимо, но взваливать на Ёнсо заботу о его спасении — совсем неправильно. Если это судьба, то они когда-то снова сойдутся, а в глазах Ли Минхо опять засияют звёзды. Но не сейчас — ни когда Ли Ноу прощается с прошлым, а Ёнсо учится жить в новом настоящем. Сейчас для них не лучшее время. Возможно, они просто поторопились — это их и погубило. — Ты слышал про Феликса? — спрашивает она, а Крис не сразу понимает, о чём идёт речь. — Какого? — он мельком смотрит на неё, встречая в ответ укоризненный взгляд, и тут же догадывается. — А, про того самого. Да, жаль его. — Не чувствуешь вины? — вполне серьёзно спрашивает она, чем сбивает Криса с толку. — Я? — он снова переводит на неё взгляд. — А я тут при чём? — Разве не ты толкаешь ему дурь? Её излишняя серьёзность вызывает у Криса нервный смешок. — Не толкаю, а продаю, — он снова смотрит лишь на ночную дорогу, расправляя плечи. — Я не заталкиваю никому таблетки в глотку и не накуриваю против воли. Они сами приходят ко мне, платят деньги, а потом поступают так, как считают нужным. В начале Алексис тоже этого не понимала — оно и не удивительно. Но Крис правда не считает, что ответственен за последствия. Марихуана легализована в Калифорнии — он законы не нарушает, разве что законы морали. Но если не у него, то купят у кого-то другого, так какая разница? Он ведь не ходит по Скид-Роу и не тыкает прохожих шприцом с героином — Крис тоже против подобного. Но выкурить косячок он и сам любит. От пары затяжек ничего не будет — вся Америка курит. Но Ёнсо почему-то решила, что Крис глава лос-анджелесского наркокартеля. А у него всего-то, что несколько стеллажей в подвале — о них никто из соседей, скорее всего, даже и не догадывается. — Скорее всего это были твои просроченные таблетки, — обиженно бубнит она, будто это задело её лично. — Говоришь так, будто близка с ним, — он косится на неё, не поворачивая головы и ожидая реакции. Возможно, Ёнсо думает, что она одна может других здесь попрекать? Но у них с Крисом висит давний уговор. Вряд ли, конечно, Ён проболтается Алексис о том, что Крис не обычным подросткам продаёт наркоту, а тем, кого Алексис Вуд считает своими идеалами. И, судя по всему, Ёнсо подзабыла, что Крис знает её маленький секрет — она до сих пор живёт в особняке Хван Хёнджина. Крис понятия не имеет, как и почему она там оказалась, но что-то подсказывает, что они вполне себе близки, раз она знает больше подробностей о Феликсе Ли, чем говорили в СМИ. Перед ней Крис не собирается быть уж слишком откровенным — их ведь кроме дружбы с Алексис ничего не связывает. Но он всю прошедшую неделю следил за новостями о Феликсе и правда переживал о его состоянии. Они с ним вовсе не друзья, но бывало, что Феликс оказывался слишком уж болтливым, когда они пересекались с Крисом. И он ему показался не таким уж конченным, как можно было бы подумать о рок-звезде. Скорее всего, Феликса гложили какие-то мысли, раз всё закончилось реанимацией — Крис не знает больше того, что смог прочитать в интернете, но точно сможет узнать у Ёнсо, если она захочет ему рассказать. А она, кажется, настроена весьма враждебно. — Слышала пару слухов, — как будто небрежно произносит она, но Крис знает, что Ёнсо лукавит. — В доме Хван Хёнджина? — вопрос весьма прямолинейный, а ответ на него ещё более острый: — А что, если да? Это снимает с тебя вину? — Я не виноват, — уверенно произносит он, закатывая глаза от негодования. Она такая упрямая — к Минхо точно первой не пойдёт. — Если вдруг ты его встретишь… — он не знает, как правильно сформулировать свою мысль. — Если встретишь его, скажи, что я рад, что он поправился. После случившегося Феликс вряд ли снова позвонит Крису — было бы странно. Тогда Крис бы подумал, что Феликс точно самоубийца или тупица. А сам ему он позвонить не может — это будет неуместно. Так что если он и правда хочет передать что-то Феликсу в знак их долгого «сотрудничества», то Ёнсо хорошо может этому поспособствовать. Тем более, что она живёт в доме лучшего друга Феликса Ли. — Ещё чего, — клацает языком Ёнсо, скрещивая руки. — Просто передай, тебе сложно? Автомобиль уже сворачивает на Кэролвуд Драйв, и вот-вот покажется высокая живая изгородь, за пределы которой Кристофер Бан вряд ли когда-то ещё ступит. И снова звенящая неловкая тишина повисает между ними, вынуждая Криса смотреть только вперёд. Он тормозит около кованых ворот, глуша мотор, и уже отстёгивает ремень безопасности, собираясь выйти из машины, чтобы снять с крыши велик — хоть бы он её не повредил, а то у отца есть разрешение на ношение оружия — как Ёнсо все же отвечает на вопрос, заданный несколькими минутами ранее: — Я передам ему, если встречу, — она нехотя отстёгивает ремень, поднимая рюкзак с пола. — А ты передай Минхо, что я пока не готова спасать его. Но если он сам придёт, то мы поговорим.

☆☆☆

Вроде, ничего не произошло, а вроде, неприятный осадок после их разговора с Крисом всё же остался. Ёнсо была неправа, обвиняя его в передозе Феликса. Но и Крис тоже был неправ, приехав к ней и прося помочь Минхо. Его просьба повеселила её. И почему все в Эл-Эй вдруг решили, что Ким Ёнсо способна кого-то исцелить? Она даже не доктор, а всего лишь студентка с не самыми выдающимися успехами. При поступлении ей повезло — конкурс среди иностранцев был отдельный. Но учатся теперь все вместе, и Ёнсо не входит в пятёрку лучших студентов — она даже не входит в десятку. Выше среднего — не более. Она уже даже подумывала о том, чтобы окончательно уволиться из закусочной, но тогда её жизнь будет совсем ограничена — универ и особняк — не хочется быть заложницей собственной жизни. У неё сейчас слишком много забот, чтобы пытаться ещё и Минхо тащить на своём горбу. Может, если бы они решили всё это немного раньше — прежде, чем Минхо бросил её — то она бы на всё ради него пошла. Но он сам оттолкнул её — она не сделает шаг первой. Раньше она боялась, что он придёт в закусочную или что они могут случайно встретиться где-то в городе, но после разговора с Крисом это чувство исчезло. Ей не страшно его встретить — ей больно. Больно думать о нём, больно снова и снова вспоминать. Больно заходить в парк рядом с работой, ведь слишком много воспоминаний застряли в ветвях старого фикуса — Ёнсо тоже где-то там застряла, боясь спрыгнуть вниз. …можно ведь оступиться и больно упасть. Но она уже упала — точнее, её просто скинули в пропасть беспощадных страхов, даже не предупредив. А по дну рассыпали осколки её разбитого сердца, о которые она больно расцарапала себе колени — шрам до сих пор выделяется на загорелой коже, а в груди едва затягивается дыра от пушечного выстрела чужого прошлого. …ей тоже надо оставить это в прошлом. Нельзя жить в том дне, нельзя позволить чужим ошибкам калечить её хлипкое настоящее. Велосипедная цепь перестаёт позвякивать в ночном воздухе — уже совсем стемнело. Участок перед особняком освещают сотни огней, что будто светлячки кучкуются вокруг дома, будто не боятся, что это может оказаться ловушкой. И Ёнсо также бесстрашно ступает по тропинке, ведущей от сарая к задней кухне, слыша лишь перешёптывания бессонных цикад и шелест листвы в саду. — Спокойной ночи, — ярко вспыхивает чужой голос, тут же привлекая к себе внимание её собственных светлячков. — А? — Ёнсо оборачивается, растерянно глядя на Хёнджина, сидящего на одном из шезлонгов у бассейна. — Ты чего тут? — она осматривается по сторонам, будто ожидая ещё кого-то увидеть. — В доме душно, — коротко отвечает он, но добавляет зачем-то: — Я заехал переодеться, сейчас поеду к Ликсу. Он больше ничего не говорит, а Ёнсо и нечего спрашивать. Как-то диалог у них не завязывается, и она уже хочет войти в дом, но вдруг останавливается, разворачиваясь в сторону бассейна. — Я могу спросить? — всё же осторожно интересуется она, подходя ближе к Хёнджину и вынуждая его отвлечься от мобильника. — О чём угодно, — едва улыбается он, блокируя экран смартфона и откладывая его в сторону, а Ёнсо садится на соседний шезлонг. — Ты можешь не отвечать, если не захочешь, — неловко пожёвывает губы Ёнсо, упираясь руками в сиденье и снова оглядываясь, будто боясь, что кто-то может их подслушать. — Говори уже, — вздыхает он, подаваясь чуть вперёд и укладывая локти в колени. — Я весь внимание. — Ты когда-то любил? — она опять поворачивает на него голову, чувствуя, будто падает в пустой бассейн его пронзительного взгляда. — Чтобы по-настоящему? Прям сильно. — Да, — легко отвечает он, даже не задумываясь. — Давно? Второй ответ звучит не так скоро: — Возможно, сейчас. Да что он за придурок такой? Она у него такие серьёзные вещи спрашивает не просто так, а он продолжает делать вид, будто всё вокруг игра, а ему уже заплатили гонорар в виде сердца Ким Ёнсо — так не пойдёт. — Я имею ввиду, любил ли ты так, что потом было нестерпимо больно? — смущение скрыть сложно — Ёнсо знает, что даже в полумраке заднего двора её щёки пылают ярче всех светлячков вместе взятых. — Топтали ли тебе сердце? Может, тоже бросали? Она не хочет сейчас слушать о его любви — хочется узнать о боли из первых рук. Ведь кто, как не Хёнджин, может знать о её бесцветном спектре всё, что только можно? В его палитре увядших грёз наверняка найдётся нужный оттенок, которым Ёнсо сможет описать и своё состояние. С самовыражением у неё весьма туго, как и с пониманием собственных эмоций — Хёнджин может научить её правильно чувствовать. …пусть даже и боль. — Однажды, моё сердце искромсали в клочья, — он больше не смотрит ей в глаза, теперь гипнотизируя пустующий бассейн, который должны на днях почистить. — Но, как видишь, я смог его исцелить и жить дальше, — он опять смотрит на неё, но уже без этой игривой искорки — он будто на мгновение потух. — Ты тоже сможешь. Все так уверены в этом, но Ёнсо ещё будто сомневается. Наверное, нужно дать время каждой клеточке своего тела обновиться — чтобы они не помнили тех слов, не знали тех губ и не чувствовали больше той боли. — Много времени прошло? Месяц, год, десятилетие? Через сколько прошлое действительно можно будет назвать прошлым? — Несколько лет. — Чёрт, это долго, — вздыхает Ёнсо, запрокидывая голову к небу. — Да, хотелось бы побыстрее, — согласно кивает Хёнджин, не скрывая своей тоски. Но Ёнсо знает, что он умеет принимать новую реальность, оставляя всё позади — оставляя, но не забывая. …ей тоже хочется этому научиться. — А что помогло? — она опять сидит ровно. — Скорее, кто. …его слова опаснее, чем самые острые осколки битых сердец. — Ты должен давать мне ответы, а не путать ещё больше, — хмурится Ён, явно не принимая его неуместный романтизм. — Мне напрямую сказать? — серьёзно спрашивает он, расправляя плечи и выпрямляясь. — Нет, я всё поняла. Не стоит делать этот диалог ещё более неловким. — Едем? — голос Сынмина вынуждает Ёнсо обернуться. — Да, сейчас, — кивает ему Хёнджин и смотрит уже на Ёнсо, когда она опять на него поворачивается: — У тебя всё? А то мне нужно идти, — он поднимается с места, поправляя джинсы, и забирает с шезлонга мобильник. — Не хочу, чтобы Ликс долго оставался один. Элайза написала, что они с Фростом уехали полчаса назад, так что надо поторопиться. — Конечно, иди, — она поспешно встаёт на ноги и неуклюже отступает в сторону, чтобы не стоять нос к носу с Хёнджином слишком долго. — Мне самой уже пора спать, — ей надо ещё договориться с Эшли насчёт завтрашних покупок. — Передавай Феликсу привет. — Передам, он будет рад услышать это. Ему сейчас важна любая поддержка, даже если по нему так и не скажешь. — Да? — удивляется Ёнсо, ведь по Феликсу и правда не скажешь, что он нуждается в ком-то. Может, она и злится на Криса, но он был искренен, прося её передать послание для Феликса. И если для Ёнсо это ничего не значит, то, может, Феликс наоборот нуждается в сочувствии и поддержке, пусть даже от своего барыги. — Тогда можешь ещё передать, что Крис рад, что он поправился. — Крис? — не понимает Хёнджин, явно пытаясь припомнить хоть какого-то Криса из окружения Феликса. — А это кто? — видимо, он не знает. — Да так, — небрежно отмахивается Ёнсо, видя в глазах Хёнджина непонимание. — Просто передай, Ликс должен понять. Ты ведь сказал, что ему нужна любая поддержка.