Альквалондис.

      В синеве раннего утра Хисильмэ торопливо шла сквозь густой туман. Поздно ночью Финдарато убедил её отдохнуть, соблазнив полной купелью тёплой воды. Она согласилась лишь потому, что Майтимо, по словам родича больше не грозила опасность.       К своему удивлению Хисильмэ нашла в лазарете Майтимо одного. Однако сердце её успокоилось, увидев как тихо и размеренно дыхание любимого. Она укрыла его ещё одним одеялом, и широко распахнула полы шатра, впуская живительный влажный воздух.       Несмотря на порядок, одну за другой, Хисильмэ поднимала подушки на рекамье, креслах и стульях. Вчера она хватилась своей игольницы. Должно быть оставила её здесь по рассеянности. На прикроватном столике лишь питьё для Майтимо и белые первоцветы, что она вчера принесла с прогулки. Если бы Финдарато нашёл её вещь, непременно оставил бы на видном месте. Грустно, если она пропала безвозвратно. Хисильмэ смастерила эту вещицу в один из безмятежных дней в Альквалондэ.       Она отвлеклась от поисков. Чьё-то молчаливое присутствие заставило её обернуться.       На пороге стояла высокая дева. Её одежды, а более стать и родовые черты, схожие с Майтимо и Финдекано выдавали высокое происхождение. Хисильмэ иногда встречала её, мельком, но никогда они не заговаривали. В руках у черноволосой красавицы краснел маленький букетик. — Приветствую тебя Хисильмэ. Я Финтуима. — заговорила она голосом звучным и красивым словно водопад в горах. — И я приветствую тебя, Финтуима. — Не могу сказать, что звёзды осияли этот час, ибо для меня они давно померкли. — сказала Финтуима приближаясь. Она грациозно села в кресло, оставаясь впрочем, напряжённой, как натянутая струна. — Нельяфинвэ… — только и вымолвила она, пристально рассматривая Майтимо. — Он поправится…       Хисильмэ не поняла, какой была интонация: утвердительной, или вопросительной. Загадочный и печальный её взгляд мерцал кристальной влагой.  —Конечно, он поправиться. Финдарато так говорит.       Она прекрасна, подумала Хисильмэ, смущённая красотой рода Финвэ. Финтуима словно услышала её мысль и подняла на неё свои дивные тёмные, как воды Митрима глаза; пухлые губы чуть разомкнулись. Капля, наполненная светом, скатилась с чёрных ресниц. — Я подруга Майтимо. — сказала она. Последовала пауза. Хисильмэ ожидала услышать: «кузина», и теперь у неё не осталось сомнений в характере чувств этой красавицы к Майтимо — Я тоже. — Майтимо никогда не рассказывал о тебе. — Мы познакомились недавно.       Её высокая полная грудь тяжело поднялась и опустилась. — Финдарато просил не беспокоить Майтимо. Не говори, что я была здесь. — Конечно. Я понимаю. Всё это время ты, должно быть, очень волновалась, не видя его своими глазами.       Финтуима взяла руку Хисильмэ. — Обещай, что скажешь мне, как только Майтимо очнётся. — попросила она, обращая самый умоляющий взгляд. — Обещаю. — И скажи ему, что я с нетерпением жду встречи. — Хорошо. Финтуима склонилась над Майтимо и коснулась его лба своими красивыми пухлыми губами. Почему-то от увиденного, у Хисильмэ что-то оборвалось внутри, и грудь наполнилась неведомым подавляющим чувством.       Хисильмэ одёрнула полы шатра и ещё некоторое время пребывала завороженной нежданной гостьей. Всё в Финтуиме дышало совершенством: от походки до тени в волосах. Даже в шелесте её серебристо-голубых одежд таилось неуловимое очарование. Когда Финтуима ушла, новое чувство почти растврилось.       Красные первоцветы, оставленные на груди Майтимо расплылась красным пятном, словно кровь просочилась сквозь одеяло. Хисильмэ сморгнула ведение, втиснула букетик в вазочку к белым цветам. Неясное предчуствие, ощущение тёплого потока, плотного, звенящего, обернуло взгляд Хисимьме к Майтимо.        Бледный румянец лёг поверх лёгкой сети шрамов. Она коснулась напряжённого лба тыльной стороной ладони — совсем не горячий. Майтимо выглядел, как будто вот-вот проснётся. — Майтимо, — прошептала она, — милый, очнись, ты ведь уже можешь. — Она ласкала его лицо. Кожа вернула гладкость, а губы наполнились цветом и полнотой, хотя и не полностью. Хисильмэ легко коснулась их своими.       Вдруг, рука схватила её за шею и опрокинула навзничь, всё вокруг перевернулось, Хисильмэ ударилась об пол, крепкая хватка душила, а сверху на неё смотрели гневные горящие глаза, из хрустально-серых превратившиеся в бело-пламенные. — Думаешь, дам себя обмануть, поганая тварь? — прохрипел Майтимо.        Боль вырвалась слезами. Хисильмэ ничего не могла ответить. Слух и взгляд затуманились, она провалилась в золотую пустоту.