Везунчик

      Дэниел вдруг посмотрел в окно и тут же подскочил к нему. Мышка подбежала к нему, но она ещё маловата, чтобы запрыгнуть на довольно высокий подоконник. Дэниел взял её на руки. За окном крупными хлопьями стал падать снег. До самого рождества сохранялась серость и сырость. Однако, когда дело пошло уже ближе к новому году, наконец выпал первый снег.       Время пролетело очень быстро. И это оказалось каким-то просто волшебным периодом, в который не происходило, казалось бы, ничего особого. Виктор и Дэниел просто жили под одной крышей, как и до этого. Но всё при этом было малость иначе. У обоих под ногами вечно крутилась новая любимица, постоянно требуя внимания. Все двери в квартире теперь были открыты круглые сутки. Совместного времяпровождения стало гораздо больше, и оно ощущается так естественно и непринуждённо, будто бы так и было всю жизнь. Дэниел, несмотря на некоторое волнение, сам, ну точно котёночек, стал ластиться к Виктору. То просто мимолётное прикосновение, то немного неловкие объятия, то совершенно невинное касание губ лба, например, или виска.       И так это нежно и уютно, что Виктор каждый раз радуется тому, что ему удаётся не поддаваться и не торопить события. Такого у него и правда никогда не было. Может, Дэниел и правда смог бы в нынешнем состоянии через силу переспать с ним, но тогда точно не было бы столько новых эмоций. А так, хоть и медленно, но верно, они становятся ближе. Заметно, как Дэниел волнуется, но всё равно старается идти на встречу. И чувствует себя комфортно, действуя в своём темпе, с каждым днём понемногу становится увереннее и смелее. Это оказалось таким ценным и важным, что из головы Виктора напрочь вылетели любые мысли о спешке.       В этот тихий и приятный период всё стало идти сравнительно спокойно и легко. Бенджамин пока что особо ничем не беспокоил Дэниела, хотя и были такие опасения. Переизбыток такой тихой и мягкой радости подарил Виктору удивительное спокойствие и чувство правильности происходящего. Дэниел, ввиду того, что ещё в клинике старался идти в ногу со школьной программой, к концу семестра успешно сдал всё, что нужно, даже лучше, чем сам ожидал, ведь его больше не отвлекала работа. Он понемногу наращивает здоровый аппетит, согласился ходить с Виктором в качалку, да ещё и ни разу не отлынивал. Виктор лишь с завистью подметил, что даже за такой короткий период Дэниел активнее прибавляет вес, чем он сам в своё время. Генетика беспощадна. А также при встрече с Кайлом Дэниел рассыпался в благодарностях за помощь, и даже, кажется, немного спелся с этим вечным страдальцем по невзаимной любви. По крайней мере, теперь все трое, культурно сидя на кухне за чашечкой кофе или чая, а иногда ужина, ржут как три гиены. Кайл не стал задавать лишних вопросов, а Дэниел, кажется, стал несколько терпимее и лояльнее к дурацким и сальным шуточкам от него. И это не может не радовать, ведь теперь можно не так сильно волноваться о спокойствии Дэниела в присутствии Кайла. В общем и целом, всё как будто бы встаёт на свои места.       Вскоре после возвращения домой из клиники, Дэниел решил, что стоит встретиться и с братом, и с матерью. Правда эти встречи, чего и стоило ожидать, не принесли ему радости. Дэниел не стал пересказывать содержание этих разговоров, а Виктор не настаивал. Расскажет, когда захочет.       Однако кое-что примечательное всё же было. Когда Виктор заехал за Дэниелом на машине, когда тот был у матери, ему довелось понаблюдать за не самым приятным районом почти на окраине города. Конечно, совсем трущоб давным-давно уже не было даже в самой глухомани страны. Небольшой райончик состоит просто из довольно старых зданий, много лет не видевших реставрации. Проход к подъезду родного для Дэниела дома ведёт через какой-то узкий зассанный тёмный тоннель между двумя домами с маленькими окнами. И, что удивительно, это не самые старые здания. Недалеко находятся совсем уж развалюхи — маленькие деревянные дома с облупленной краской, которые, судя по дымоходам, отапливаются печками. Виктор даже припомнил, что видел некоторые здания на картинах Дэниела. Но там они выглядели интересно, с каким-то особенным, пусть и нерадостным, настроением. А в реальности это совершенно унылое и неприятное зрелище — район, который населяют сплошь люди, которым даже средний класс покажется элитой.       Пока Виктор ждал Дэниела, он вышел из машины на перекур и ощутил себя чем-то совершенно чужеродным в этом месте, несмотря на то, что он бывал в квартире, в которой вырос Кайл — она недалеко от всего этого ушла. Да и он сам давно уже так не воротил нос от бедности и грязи, как когда-то в школьные времена. Всякое в жизни успело произойти, чтобы в Викторе осталось не так уж много ханжества и снобизма. Однако люди, проходящие в тот перекур мимо него и его машины, совсем не те, с которыми его когда-либо сталкивала жизнь. Виктор встречал разных подростков и молодёжь без гроша в кармане, но ещё не совсем окунувшуюся в атмосферу полной безысходности. Кого-то ждало именно это, кто-то всё же имел шанс на лучшую жизнь.       В такие места Виктора обычно не заносило никакими ветрами. Он не часто видел столько похожих людей, собранных в одном месте. Старики, по какой-либо причине вынужденные выживать на копейки, редкие в их городе низкоквалифицированные иммигранты, просто какие-то отбросы того или иного сорта… Много разных людей. Но их всех объединяет то, что большинство так и останутся в том же положении. Многодетная бедная семья, каким-то чудом не получившая положенных ей благ от государства, не станет богаче. Алкаши, у которых почти нет денег, вряд ли перестанут пить, и вырастят в итоге таких же алкашей. И так можно сказать про каждого, кого видел Виктор.       И вот тут растут дети. В этой атмосфере, видя таких взрослых и полную безысходность. Хоть Дэниел и отзывается о своём отце исключительно положительно, Виктор не может не называть обоих его родителей в своей голове инфантильными идиотами. Уж молодые здоровые люди могли бы заработать достаточно, чтобы обеспечить своим детям условия хотя бы немногим получше. А мать Дэниела и вовсе стала загонять себя и тогда ещё несовершеннолетнего сына глубоко в долги вместо того, чтобы серьёзно взяться за свою жизнь. И ещё не оставила своим детям и шанса на ментальное здоровье. Дэниел же до последнего старается не слишком злиться на неё. За всё последнее время, кроме Бенджамина, это, наверное, единственное, что заставляет Виктора злиться. Раз уж у самого Дэниела не получается.       Хотя, конечно, стоило ему только показаться в этом прокуренном и зассанном проходе, как настроение снова подскочило вверх. Дэниел выглядит светлым лучиком солнца среди этого уныния и безысходности. И плевать, что его явно не порадовала беседа с матерью. Он всегда может рассказать, в чём дело. И Виктор лишь больше будет дивиться тому, что Дэниел вырос таким человеком. Только обнять его и не отпускать, лишь бы продолжал светиться. И лучше бы ему никогда не возвращаться к этим улицам, хоть и видит он их не такими уж отталкивающими.       И, хотя Виктор и предпочёл бы, чтобы Дэниела совсем больше не тревожило недавнее происшествие, полиция всё же объявилась снова с кучей вопросов. Когда тот отморозок Кристиан и его дружок пришли в себя, их стали бесконечно допрашивать не только об их стычке с Дэниелом. Неудивительно, если один из них является рецидивистом, а второй, хоть до недавних пор и безнаказанно, но всё же явно не был законопослушным гражданином. Хоть на это потребовалось некоторое время, ведь Кристиан был в ужасном состоянии, но всё же показания этих двоих вывели на след какой-то шайки. Грабежи, мелкая торговля наркотиками и прочие «прелести» — довольно многое вело к ним. И когда два придурка попались и стали путаться в показаниях, появилась немалая вероятность довольно легко поймать, если не всех, то многих. Дэниела спрашивали, о чём говорили те двое, что он уловил и запомнил. А Виктору лишь оставалось в очередной раз делать вывод о том, что нет предела человеческой тупости. Просто какая-то несерьёзная шайка портит жизнь некоторой части населения, грабит вдрызг пьяных, видимо, едва-едва умудрились договориться с ребятами посерьёзнее, которые уже давным-давно контролируют распространение нелегальных веществ, ещё чёрт-те чем занимаются, а до сих пор продолжали как-то жить. Видимо, раз сейчас за них взялись, с кем-то важным эти идиоты умудрились поругаться, ведь иначе не объяснить, почему такая грубая работа оставалась безнаказанной, а сейчас вдруг решили всю шайку искать.       Но, что во всей этой ситуации удивительно, это то, что Дэниел вдруг выразил желание активно участвовать в том, чтобы, как минимум, Кристиану накрутился бы срок побольше. Изначально он выглядел и говорил, скорее, как человек, которому больше никогда не хотелось бы видеть и слышать того, кто обошёлся с ним вот так. Но после повторной беседы с полицией, он вдруг стал спрашивать, во сколько может обойтись адвокат и, не поделится ли Виктор контактами. Как Дэниел объяснил, ему, конечно, тошно видеть Кристиана и возиться с ним, но ещё более тошно думать, что какие-то ублюдки не понесут должного наказания и скоро снова будут терроризировать кого-то ещё. Пусть произошедшее четыре года назад едва ли доказуемо, сейчас есть счета из клиники, нападение, и можно попытаться доказать попытку похищения и, как минимум, домогательства. И пусть с таких, как Кристиан, едва ли возможно нормально содрать компенсацию за моральный ущерб, ведь они сделают всё, чтобы выплачивать какими-то грошами, но уже сам факт этого самого ущерба не сыграет в его пользу. Как сказал Дэниел: «Я просто хочу подгадить настолько, насколько это вообще возможно, даже если придётся постоянно таскаться в суд и смотреть на эту паскудную, благо, что помятую, рожу».       Несомненно, Виктор обрадовался такой активной позиции. Это не только выглядит, как более здоровое отношение ко всей ситуации, но ещё и говорит о том, что Дэниелу и правда стало значительно лучше. Виктор бы и сам подсуетился для того, чтобы испортить остаток жизни этому отморозку. Но ещё приятнее, если это хотя бы отчасти заставит почувствовать Дэниела себя лучше. Так что Виктор тут же решил обрадовать своего отца и обратиться к нему. Хотя изначально он и представил Дэниела лишь как своего соседа и друга, Ричард весьма оживился и заявил, что все траты на себя возьмёт и возражений не потерпит — тем более, что дело выигрышное, и траты возместятся. Так Виктор, уже вместе с Дэниелом, периодически стали встречаться с его отцом, а сам Дэниел тратил некоторое время на встречи с адвокатом. В конечном счёте, хоть Дэниел и не был уверен в том, что стоит так спешить, Виктор всё же рассказал отцу об их отношениях. Естественно, он уже всё знал. Сразу догадался.       Наверное, сложно было бы представить предрождественское время лучше этого. Всё шло своим чередом, налаживалось, становилось правильным и — сколько же они с Дэниелом смеялись над этим словом — «нормальным». Даже какая-никакая справедливость замаячила на горизонте. Просто идиллия.       Дэниел со своим рождественским печеньем чуть ли ни роднее внуков стал для их пожилой сварливой соседки. Виктора всегда терпеть не могла, а Дэниела чуть ли ни приютить хочет — вдруг его тут обижают. Точно карга старая. И даже эта мелочь чувствуется как-то особенно. Будто бы вот так и должно быть.       И с таким настроением они Рождество и отпраздновали. Для них обоих праздники уже не так значительны, как в детстве. Но в этот раз обоим по-настоящему захотелось встретить Рождество в кругу близких людей. Дэниел уже много лет подряд празднует у Элис, так что решено было в этот раз собраться вместе. Её родители вполне неплохо относятся к Виктору — лучше, чем некоторая часть родственников со стороны отца. У них присутствие обоих парней не вызвало никаких вопросов. И, как ни странно, даже Ричард решил присоединиться. Всё семейство очень редко представляется возможным собрать вместе, а он был бы не против наладить отношения с сестрой покойной жены и её мужем. Забавно, что отца и сына объединяет желание помириться с теми, с кем были не в ладах по тем или иным причинам. Виктор, сколько себя помнит, не замечал какого-то особого настроения, когда семья собиралась. Но именно на это рождество семья почувствовалась семьёй. Настоящей. Пусть это и были Виктор, его отец, тётя с дядей, кузина и Дэниел, всё чувствовалось именно так, как и должно быть. Такое непривычное, но естественное тепло. И Дэниел среди этого всего — будто бы само собой разумеющееся.       А потом ещё выяснилось, что день рождения Виктора прошёл ещё в ноябре, когда Дэниел был в клинике. И хотя дни рождения тоже давно уже не вызывают волнения и трепета у них обоих, возмущению Дэниела не было предела. Хоть шумные праздники им обоим не по вкусу, парень посчитал своим долгом, как минимум, сделать подарок. Виктору это не было нужно, но кто его спрашивал? Дэниел заявил, что и не подумает дарить что-либо дорогое, тем более что это было бы бессмысленно в их случае. А потому этому человеку даже выбором подарка удалось удивить.       Для начала, в один день, когда Виктор вернулся из университета, его ждал торт. Дэниел сам его приготовил. Виктор не ест много сладостей, а домашние и вовсе пробовал давным-давно. Но этот торт оказался вкуснее всех тех, которые он ел раньше. Дэниел гордо заявил, что сладости готовит лучше всего остального.       Но подарок тортом не ограничился. Виктор получил коробку, завёрнутую во множество слоёв подарочной бумаги. Ушло какое-то время, чтобы содрать их все. В коробке оказалась ещё коробка. А в той — ещё. Уже на этом моменте Виктор понял, что Дэниел не мог не придумать чего-нибудь нелепого, а от этого стало только интереснее. Последняя коробка из множества других оказалась раза в два меньше той, в которую всё это было запаковано изначально. Внутри Виктор обнаружил розовую ткань. С каменным лицом он достал миленький фартук с рюшами и оборочками. В области груди красовался кармашек с нашивкой в виде мордочки котика. От Дэниела стоило ожидать чего-то такого, и всё же такого Виктору ещё не дарили. Парень заявил, что у лучшего повара в этой квартире должен быть лучший фартук. Виктор же в итоге рассмеялся и сказал, что будет с гордостью его носить и даже в нём будет выглядеть шикарно, на что получил требование носить его на голое тело. Сложно было бы поверить, что самым приятным и примечательным подарком на день рождения может оказаться недорогой нелепый фартук, но за последнее время вообще случилось немало открытий.       Словом, декабрь оказался наполнен радостными моментами, хотя вид на улице был довольно уныл. И сейчас, когда Дэниел завороженно смотрит на падающий снег в окно, Виктор не может отделаться от чувства, будто бы вот этого всего ему и не хватало всю жизнь. Каждый день какая-то небольшая радость, спокойствие и уют, и Дэниел с его восхитительными глазами. Он всегда видит что-то особенное в мелочах. Всё-таки этот парень и правда художник, как бы он ни скромничал.       — Чего ты так вскочил? — спросил Виктор, всё ещё не вставая из-за стола. — Снега никогда не видел?       Совместные завтраки по выходным — это то, что нравилось им обоим. Никуда не спешить, лениво попивая кофе, и болтать ни о чём особенно приятно, когда рядом близкий человек. Дэниел как-то признался, что ему особенно нравится вид растрёпанного, только что проснувшегося, Виктора с недовольным лицом. Правда, посетовал, что холод лишает его прекрасного зрелища обнажённого торса. Зато всё остальное ему чем-то западает в душу. Густые волосы не так-то просто уложить, а Дэниел в восторге, видя полный хаос на голове. Виктор тоже видит какое-то особое очарование в огромной чёрной байке Дэниела, которую он носит дома, почти утопая в ней, и в заспанном лице.       — Да что ты понимаешь! — фыркнул парень. — Не обращай внимания, раз тебе самому первый снег радости не приносит.       — Да что в этом такого?       — Просто небольшая ностальгия. Так что я сейчас заварю какао, а потом буду сидеть в гостиной, завернувшись в плед, и смотреть «Том и Джерри», вот.       — Чего? — Виктор улыбнулся, но посмотрел непонимающе.       — Чего-чего… — проворчал Дэниел. — Ностальгия говорю. В моём детстве всё же были некоторые счастливые моменты. Вот и снег у меня вызывает определённые ассоциации. А мультики я и вовсе и по сей день обожаю.       — Серьёзно? И ты собираешься пить какао сразу после кофе?       — А что такого? А «Том и Джерри» — это вообще-то шедевр! Только старый — новый не считается. Я же не предлагаю тебе делать всё то же самое. Что ты смотришь на меня как на недоумка? И что такого в какао после кофе? Всё равно завтрак был скромным. Благодаря твоему стремлению постоянно меня накормить до отвала, я теперь постоянно голоден. Если я растолстею, а ты меня из-за этого бросишь, я придумаю, как тебе отомстить. И поверь, месть моя будет страшна.       — Ну, вообще… можно было бы попробовать присоединиться к тебе. Готовить же мне в итоге понравилось. И вообще-то я и добиваюсь того, чтобы ты наконец набрал вес. С тренировками жирненьким не станешь. Зато ты стал есть нормально, а руки уже не так часто напоминают ледышки.       — Чудно, — Дэниел проигнорировал замечание про руки. — Но, если будешь причитать или возмущаться, я тебя выгоню из гостиной нафиг.       — Сурово.       Дэниел опустил кошку на пол и поставил кипятиться воду в чайнике. У Виктора никогда особого пристрастия к мультфильмам не было. И снег за окном не вызывает никакой ностальгии. Зато ему интересно, что и почему любит Дэниел.       Кошечка стала тереться своей щёчкой о ногу Виктора и тот поднял её на руки и стал аккуратно гладить, довольно улыбаясь, слыша мурчание. Взял её, чтобы порадовать Дэниела, но и сам привязался к этому пушистому комочку ничуть не меньше. Забавная, неуклюжая и ни разу ни грациозная. Удивительно похожая на Дэниела.       Вскоре они уже смотрели мультик. Они сели на полу — на этом настоял Дэниел. Якобы именно так правильно. В этой квартире довольно прохладно зимой, так что и плед, и горячие напитки оказались очень кстати.       Виктор и правда не обнаружил ничего особого ни в какао, ни в мультике, ни в снеге за окном. Зато ему приятно посидеть рядом с Дэниелом под одним пледом. К тому же парень очень увлечённо рассказывает о том, почему же «Том и Джерри» — шедевр, по его мнению. Пока они смотрели мультик, Дэниел восторгался музыкой и озвучкой, а к тому же успел немного рассказать о мультипликации в целом, о том, как в детстве думал, что будет создавать мультфильмы. Его интересно слушать. И ещё лучше — его горящий взгляд. Наверное, он именно такой парень и есть, когда на голову не сваливается тонна проблем и неприятных мыслей. Весёлый, увлечённый, внимательный, даже, как оказалось, открытый, а к тому же ужасно милый. Даже его вечная усмешка приобретает более мягкий и доброжелательный вид. От его замкнутости не остаётся и следа, стоит ему стать чуть увереннее.       — Знаешь, когда я был ребёнком, — вдруг начал Дэниел, когда закончилась очередная серия. — Мой папа, когда бывал дома, часто смотрел со мной всякие дурацкие мультики. Сначала они ему не особо нравились. Но ему было интересно, что такого в них находят дети. И просто, наверное, ему хотелось побольше времени с сыновьями проводить. Так что он продолжал смотреть со мной мультики. И, чем больше смотрел, тем больше проникался. В итоге сам с не меньшей радостью стал смотреть мультяшки. А потом мы разговаривали странной смесью цитат из кучи разных мультиков и фильмов и каких-то наших собственных шуток. Здорово было.       — Наверное, это замечательно, когда хотя бы один из родителей настолько ладит со своим ребёнком. У нас с родителями было маловато совместного времяпровождения.       — Похоже, что твой отец об этом жалеет.       — Это он тебе сам сказал? — удивился Виктор. — Что-то я такого разговора не помню.       — Парой слов перекинулись, когда я уезжал из клиники, — вздохнул Дэниел. — Он у тебя довольно… интересный вообще-то. Сейчас уже начинаю привыкать. Но, если честно, первое время мне хотелось, чтобы он побыстрее от меня отстал.       — Не обращай особого внимания на его причуды. Наверное, когда тебе за пятьдесят и ты обладаешь такими средствами, ты можешь позволить себе вообще не волноваться о том, как будешь выглядеть в чьих-либо глазах. Хотя мама его постоянно одёргивала, когда была жива. Её волновало общественное мнение. Сейчас вспоминаю и думаю, что мои родители были довольно милой парой. А в детстве так не казалось. Мама не слишком хорошо выражала свои эмоции и была довольно холодна, а папа любил её просто безмерно. Наверное, только он один и понимал её. Мне в детстве было сложно. Возможно, я долгое время как-то не так понимал эту холодность, и без конца всё равно пытался ей угодить, пока не психанул. Жаль, я не смог за всё извиниться. Обидно, наверное, умирать от болезни с мыслями о том, что твой сын явно свернул не туда и не слышит никого вокруг. Хоть она и вела себя как сноб, наверняка она была бы рада, узнав, что я встретил тебя.       Иногда Виктор немного рассказывал о своих родителях Дэниелу, но довольно мало. Говорить о своём прошлом неловко и стыдно. Приходится из раза в раз признавать себя дураком. Но иногда это нужно. И Дэниел неизменно выслушивает всё и никогда и слова плохого не скажет. Благодаря этому становится немного проще делиться воспоминаниями и мыслями. Они с самого начала многое рассказывали друг другу, но с тех пор, как Дэниел вернулся домой из клиники, их разговоры стали ещё откровеннее. Даже с Томасом Виктор не был открыт настолько. Парень, что, казалось бы, может высмеивать вообще всё и всех вокруг, не пользуется чужими слабостями. Он куда менее циничен, чем пытается показать. Элис была совершенно права, когда говорила, что её друг гораздо мягче, чем можно было бы подумать.       — Покажи как-нибудь фотографии твоих родителей, а? — предложил Дэниел. — Интересно посмотреть. Мне кажется, они были действительно милашками. Все делают ошибки. Наши родители тоже. Здорово, что ты с отцом стал много общаться. Думаю, ты ему сейчас очень нужен.       — Я бы на твоих тоже посмотрел, — улыбнулся Виктор. — Особенно интересно посмотреть на твоего отца, раз ты говоришь, что очень похож на него.       — Тогда покажу. Как снова соберусь к маме, попрошу парочку альбомов. Хах, на фотках мы даже на нормальную семью похожи. Папа любил фотографировать. Немного жаль, что в воспоминаниях всё иначе. И всё же я совру, если скажу, что не бывало приятных и даже счастливых моментов. Наверное, мне было бы проще сейчас общаться с мамой, если бы в моей памяти всё выглядело бы так же, как и на фото. В итоге же меня хватило лишь на пару часов после паузы в пару месяцев. И на быстренькое поздравление с Рождеством. Я немного боюсь, что пожалею о своём отношении, когда уже ничего не смогу исправить. Но каждый раз, как пытаюсь всё переосмыслить, случается что-нибудь такое… что-нибудь такое, из-за чего я снимаю комнату у незнакомца.       Хотя у Дэниела и есть привычка преуменьшать масштабы собственных проблем, в чём-то ему можно позавидовать. Даже если отношения в семье никогда не были тёплыми, он знает своих родителей. Понимает, что это за люди. Дэниел знает, что его отец любил фотографировать, гулять и смотреть с сыновьями мультики. Знает, что он был весёлым и терпеливым человеком, который пытался сохранять семью, несмотря на нелюбовь к жене. Знает, что его отец находил счастье в своих детях. Но также понимает и то, что он не был действительно зрелым человеком, как и не имел и особых талантов или должного усердия. Дэниел знает и, что его мать любит море, детективы и дурацкие передачи. Знает, что она очень эмоциональна и это отключает ей голову напрочь. Из-за этого её бывает легко надурить. Знает, что она весьма инфантильна и пассивна из-за сложных отношений в её семье. Понимает, что его мать любит своих детей. Он знает, что у неё был потенциал, но она привыкла плыть по течению. Дэниел может достаточно справедливо оценить своих родителей, хотя и местами даёт им поблажки, но это нормально для семьи.       Виктор же о своих знает не так уж много — они ведь так мало общались, когда он был ребёнком. Отца по-настоящему он начал узнавать только недавно. Отношения Дэниела с родителями можно чем-то обосновать, а Виктор до недавнего времени особо и не задумывался о том, почему его мать была именно такой. У него были лишь его злость и обида на родных, с которыми он даже не был особо знаком. Было бы проще быть спокойнее, если бы Виктор понимал, почему его родители вели себя именно так, а не иначе. Слишком много времени потрачено на бессмысленную злость. Завидно, что кто-то ещё с детства способен проникнуться чужими проблемами и понять старших.       Конечно же, этого Виктор не сказал вслух. Дэниелу, напротив, было бы проще без угрызений совести злиться на мать и не чувствовать себя чем-либо обязанным, если бы он не знал и не понимал бы её. В итоге оба могут завидовать друг другу. То, чего у тебя нет, всегда кажется привлекательнее.       — Начинали смотреть мультик, а в итоге говорим о родителях, — усмехнулся Виктор.       — Я к чему это всё… — парень отчего-то смутился. — Я был уверен, что вот так, как сейчас, не бывает. Отец, прекрасно ладящий с ребёнком — это нормально. И это было здорово. Но я совсем не ждал, что с кем-то может быть настолько же легко. А потом появился ты. Мне даже не особо-то пришлось привыкать к соседству с тобой. Странно это. Всё время жду каких-то проблем, а их почти и нет. Знакомы всего-ничего… Но знаешь, хорошо мне, когда ты рядом. Даже если для тебя в моей маленькой традиции нет ничего интересного, мне всё равно приятно, что ты сейчас сидишь рядом со мной. Наверное, с момента смерти моего папы, я впервые чувствую себя так спокойно и хорошо. Будто бы происходит что-то одновременно и простое, и волшебное. Можешь смеяться. Я, наверное, тебе сейчас совсем ребёнком кажусь. Радуюсь, что ты посмотрел со мной мультики, ха… Но одна мелочь говорит и за всё остальное. За короткое время ты сделал для меня гораздо больше, чем кто-либо за все последние несколько лет. Спасибо.       — Ты когда-нибудь перестанешь уже в благодарностях рассыпаться?       — Не-а, — Дэниел посмотрел Виктору в глаза. — Точно не в ближайшее время. Не хочу, чтобы ты вдруг забыл, что я всё это ценю. Ты хороший человек. Как по мне, так и вовсе лучший. Только благодаря тебе я могу сейчас не вариться в собственных мыслях, как делал это обычно. И только благодаря тебе я чувствую, будто бы всё действительно может быть неплохо. Как будто мне теперь даже можно чего-то хотеть, хотя я старался себе это запрещать уже некоторое время. Не думаю, что это было бы возможно без тебя. Что бы ты сам о себе ни думал, для меня ты действительно замечательный человек.       С ним в это легко поверить. Виктору наплевать на признание большинства людей. Он вовсе не стремится быть добрым и хорошим для всех. Но видеть теплоту в больших серо-голубых глазах, которые к большинству обычно холодны, оказалось просто восхитительно. Светлые, слегка лохматые, волосы, лёгкая кривоватая улыбка, даже ещё свежий шрам — всё в этом парне превосходно. Об этом невозможно перестать думать снова и снова. А то, как он смотрит на Виктора, заставляет того тут же забывать обо всём на свете. Когда же пухлые губы растягиваются в широкой улыбке, обнажая зубы, Дэниел выглядит совсем мальчишкой. Весёлым и озорным, даже беззаботным. Как тогда, когда он так улыбнулся Виктору в первый раз. Эту улыбку могут увидеть не все. А те, кто может, вряд ли останется равнодушным.       Хочется снова и снова смотреть, как этот парень светится. Хочется видеть, как он радуется любой мелочи, а не пытается выжить. Виктор на самом деле уверен, что он не так уж и нужен Дэниелу. Такой человек способен справиться со всеми своими бедами сам. Он сильный. Сильнее Томаса или Виктора. Просто в одиночку у Дэниела на это ушло бы намного больше времени. Но он изо всех сил пытается жить так, чтобы улыбаться и радоваться как ребёнок. Как сейчас.       Уже какое-то время Виктор не мог оторвать взгляда от губ Дэниела. Опять этот гипноз. В тот злосчастный раз, когда он коснулся этих губ пальцем, они показались такими мягкими. Виктору очень хочется ощутить это ещё раз. Вблизи так хорошо чувствуется приятный лёгкий аромат чистоты и свежести. Виктор и сам не заметил, как наклонился поближе, но очнулся, стоило Дэниелу только уткнуться носом в его шею. Щекочущее дыхание подразнивает, пьяняет. Но нельзя. Виктор ведь помнит про свою небольшую игру.       — Дразнишь? — он улыбнулся, старательно скрывая, что до дрожи в руках хочет большего. — Осторожнее.       — Прости… — извинился Дэниел, отстранившись. — Я иногда слишком увлекаюсь? Виноват. Надо быть сдержаннее, наверное. А я и заигрывать изначально с тобой сам начал, а сейчас лезу постоянно… Но ты ведь правда можешь не настолько сильно беспокоиться. Мне лучше. Я беспокоюсь, но… странно, но не боюсь.       Нет, Виктор не может не беспокиться. Дэниел — слишком лакомый кусочек. Но в этот раз нельзя ничего испортить.       — Не переживай за меня, — Виктор коснулся губами его виска. — Я вообще-то рад, что ты хотя бы иногда показываешь, что тебе не отвратительны мысли о близости со мной. Так что увлекайся и дальше, набирайся смелости. И не надо всё время извиняться. Меня, в общем-то, удивляет, что тебе раньше не встретилось парня, который бы дождался, пока тебе будет спокойно.       Это и правда странно. Надо быть настоящим идиотом, чтобы не понимать, что ожидание будет того стоить. Это явно не займёт вечность. Прогресс растёт быстрее, чем вообще можно было ожидать. И за плотскими желаниями кроется гораздо больше. Дэниел относится к близким людям со всей серьёзностью, искренностью и самоотдачей. Для этого лишь надо показать, что неравнодушен к нему. Удивительно, что Бенджамин за все два года их отношений так и не смог к себе полностью расположить его. Удивительно, что никто другой, видимо, не проявил ни капли понимания. Весь жизненный опыт Дэниела вёл его к тому, чтобы он ни откуда не ждал серьёзной помощи, чтобы не верил, что кто-то будет воспринимать его всерьёз. Конечно, он не был бы собой, если бы его жизнь была бы другой. И всё же сейчас, когда Дэниелу стало лучше, когда в жизни всё стало понемногу налаживаться, он кажется только ещё удивительнее.       — А все, включая тебя самого, говорят, что у тебя терпения нет, — усмехнулся парень, положив свою голову на плечо Виктору и закутав их обоих в плед ещё плотнее. — Спасибо. Наверное, надо учиться благодарить вместо того, чтобы извиняться. Да уж… Если честно, я вовсе не ждал от тебя большого понимания. Не потому, что ты какой-то не такой, просто я привык к тому, что обычно людям нет дела до проблем других. Но в итоге даже тут я оказался довольно везучим. Ведь в итоге, когда я уже готов был закрыть для себя тему с мужчинами, я встретил тебя.       Сдерживаться действительно непросто. Ещё никогда прежде Виктор так не хотел кого-либо — в этом ничего не поменялось с момента их знакомства. Однако, несмотря на всё своё влечение, он даже чувствует себя более умиротворённо, чем обычно. Дэниел с ним рядом. Может коснуться Виктора, может обнять. Смотрит так, будто бы всю жизнь готов быть на его стороне. Всё это успокаивает и позволяет думать, что у них ещё полным-полно времени друг для друга. Их отношения с самого начала не похожи на то, что было у Виктора обычно, а значит, и спешить, как обычно, ни к чему. Только больше удовольствия будет, когда Дэниел наконец сам не сможет удержаться. Когда его будет распирать от желания получить и дать больше.       — Везучим? — Виктор даже рассмеялся. — Ты часто говоришь про везение, но, по-моему, везение — это хотя бы, как минимум, в нормальной семье родиться. Ты же родился у двух великовозрастных детишек, а вырос относительно нормальным, не благодаря окружающим тебя условиям, а вопреки. Чёрт, да когда я тебя забирал от матери, мне хватило пяти минут перекура, чтобы уже насытиться видом твоих бывших соседей! Боюсь представить, кого же я ещё не успел там увидеть. Я уж думал, что подобные дома со дня на день снесут ко всем чертям!       — Пх! — прыснул Дэниел. — Какой ты впечатлительный! Не драматизируй так! А то у меня чувство, будто бы делаешь из меня какого-то неудачника. Ну да, бедным всё ещё где-то надо жить, и они так просто не исчезают только из-за того, что кто-то не очень хочет смотреть на ветхие дома. И кого ты там увидеть-то успел? Алкашку с её умственно отсталым сынишкой? Я ещё мелким был, когда этот парень всю детвору пугал. Семейка шумная, но не особо страшная. Полным-полно и приличных соседей. Ты увидел одних фриков и решил, что там весь подъезд такой? Половина жильцов — старушки с маленькой пенсией. Можно сказать, что я почти всё детство был под их надзором. Заняться-то им нечем, так что постоянно наблюдали за детишками. Ещё часть жильцов — просто небогатые семьи, некоторые из которых живут на пособия. Немного иммигрантов. Не самые приятные, но не страшные люди. Да, жутковатые персонажи встречались, но их не было большинство. Несколько алкашей, парочка наркоманов…       — Ты себя слышишь?! — Виктор не выдержал и перебил. — Уже то, что тебе это не кажется чем-то страшным — довольно грустно. Я даже захотел перед Кайлом извиниться за то, что квартиру его родителей как-то назвал дырой. Я всё ещё не совсем понимаю, как ты вырос таким правильным в таком окружении.       — Правильным? — парень посмотрел с издёвкой. — Я говорил тебе, я никогда не был правильным. И я, как и все подростки вокруг, всякую фигню творил. Просто мне не очень нравилось. И делал я всё так, чтобы точно не побеспокоить родителей. Не хотелось рисковать, зная, каково приходилось моему брату, который каждое своё похождение делал громким и скандальным.       — Даже интересно. Разочек школу прогулял — и уже считаешь, что никогда не был правильным?       — Ха-ха, — отчеканил Дэниел. — До сих пор не веришь? Сам же видел, с кем я дружил. Я просто не делал больших событий из того, что пил с едва знакомыми ребятами, пробовал курить… и так далее. Ну, не моё это. Но это же не значит, что я родился исключительно правильным и рассудительным ребёнком. Просто… не знаю. Наверное, мне повезло, что в итоге всё обходилось легко и просто, без седых волос родителей.       — Ты часто пытаешься оправдать своих родителей, но всё же нормальные взрослые люди всеми силами постарались бы поселиться в более подходящем для детей месте. Ладно я был долбаёбом с деньгами, но я уже не был совсем ребёнком. А вы с братом с детства со всей этой дрянью знакомы. А в таких райончиках детишкам доступна только дрянь в квадрате, от которой легко вообще копыта тут же откинуть…       И всё же Виктор не выдержал и высказался и о родителях Дэниела, и о месте жительства. Хотя это гораздо мягче тех слов, что звучат в голове.       — О, я и забыл, что ты прекрасно разбираешься в сортах говна, — Дэниел усмехнулся. — Да и по поведению иногда кажется, что вырос ты где-то на соседней улице.       — Это всё Кайл, — буркнул Виктор. — Хотя нет, вру я всё. Началось всё гораздо раньше. Кайл меня встретил уже с повадками дворовой шпаны.       — И не мог не влюбиться, ведь у него весьма причудливый вкус, — где-то ниже светлой макушки определённо образовалась ехидная улыбочка.       — И много ты о его вкусах знаешь?       — Как минимум то, что они очень вариативны. К слову, твои, как оказалось, тоже не так просты. Как думаешь, мне стоит сломать нос? Я тебе буду больше нравится?       — Что, этот придурок уже успел рассказать о нашем знакомстве? — Виктор вздохнул и положил свою голову на голову Дэниела.       — Только немного удивил тем фактом, что вы не с дружбы начали. Я как-то даже не рассчитывал узнавать о таких подробностях.       — Ну… эксперименты — дело такое. А этот говнюк — похабное хамло. Мне всегда такие нравились. Было просто и весело. Надоело быстро, но мы как-то в целом сдружились, а он не дулся на то, что я не собирался предлагать больше. Да и… я не думал, что именно он будет тем человеком, с которым я буду общаться до сих пор. Я хотел оборвать связь со всеми, кто мог бы тянуть меня назад. Но Кайл был примерно таким же упёртым, как и я сам. Разговорились, когда я психанул и решил ему прямо сказать отстать. И как-то ближе стали, что ли? Он хоть и спускает деньги в барах и на помощь своей сестре, вообще-то не слишком увлекается всей этой движухой, как я когда-то. Он хороший человек, умный, но специфичный. Вырос-то в таком же райончике, как и ты, а родители — хоть премию за наибольшую уёбищность вручай. В итоге один из тех, от кого я так рвался избавиться, сильно мне помог после смерти Томаса. И хоть я и подкалываю его, нос ему сломали вовсе не за дурацкие шутки и, не когда он был в пьяном угаре, а когда он пытался отвадить одного придурка от своей ебанутой сводной сестры с биполяркой, которая в некоторые периоды, как течная кошка, лезет на всех подряд, а потом разгребает последствия.       — Увлекательная у него жизнь, я это и раньше понял. Неужели у всех брат или сестра обязательно вытворяют какую-нибудь дичь? Да и вообще… так послушаешь подобные истории и кажется, что все вокруг ебанулись. Слушай-слушай! Собрались как-то пограничник, невротик, брат девушки с биполяркой, а бармен им и говорит…       — Да, анекдотично… Но знаешь, говорят же, что нет здоровых. Есть недообследованные. Просто диагнозы получают те, кто или страдает сам, или заставляет страдать окружающих. А люди с относительно похожими проблемами в некоторой степени тянутся друг к другу. Вот, мы с тобой оба мыслим в похожем ключе и оба хотим быть, условно говоря, нормальными. На том и сходимся. Есть нам, что обсуждать. Так и с Кайлом. Он со своей сестрой уже много лет возится. И с Томасом так было. У них был некоторый опыт, а тут я такой непутёвый.       — Да уж… — голос Дэниела стал звучать тише. — Недообследованные…       — Ты чего? — Виктор прижал его к себе посильнее.       — Да так… я, когда с мамой встретился, чуть опять не психанул. Увиделся с мамой всего на пару часов, а мы уже чуть снова ни поругались. Сначала накинулась на меня с объятиями, поцелуями и извинениями… я ей немного рассказал о том, как сейчас живу. Без лишних подробностей. Придумал нелепую историю, чтобы шрам оправдать, сказал, что ты мне охренеть какой дружище и очень помогаешь. Ну, тут даже почти не соврал. Я ведь много думал. Ей плохо — и это сразу видно. Она похудела, дома еды нормальной нет. Выглядит плохо. Майк ей иногда чем-то помогает, но редко и с руганью. А она вся в долгах. Я ей сказал, что сейчас пока что не работаю и не могу ничем помочь, но, когда будет работа, я мог бы помочь ей с терапией. Попросил просто подумать о таком варианте, а она тут же на меня вызверилась. Видите ли, она не сумасшедшая, а я из неё дуру делаю, а она вообще не просила ничем ей помогать. Якобы, если я не хочу помогать нормально, то нечего о таком речь заводить. А я ведь не знаю, чем ещё помочь. Деньги давать бессмысленно, едой обеспечивать — тоже. Это просто чёрная дыра. Так можно всю жизнь поддерживать её жизнедеятельность. Я едва её успокоил, но в итоге ничего лучше не стало. Только немного порадовал мать видом своей морды, но разозлил, напомнив о проблемах. Но... как-то я меньше стал обо всём этом переживать. Ебись оно всё конём, раз мать помощи не хочет.       Виктору нравится каждый раз убеждаться в правильности своих выводов. Он давно уже понял, что, если Дэниела беспокоят какие-либо мысли, он ими поделится, даже если не расспрашивать долго и упорно. Некоторое из него хоть клещами тяни, но сейчас, когда они действительно сблизились, а психотерапевт помог прийти к тому, что не стоит держать всё в себе, подобные разговоры не заставляют себя долго ждать. Казалось бы, как мало надо для того, чтобы человек раскрылся. Но доступно это почему-то совсем немногим.       — А что твой брат? — Виктор всё же решил аккуратно попытаться выяснить, почему после встречи с ним Дэниел упорно бурчал что-то вроде «придурок» и «брат-хуят». — Вы обсуждали с ним это?       — В общих чертах. Я поделился с ним своими соображениями. Майк согласился со мной, но его мама точно не послушает. Можем только пытаться понемногу капать ей на мозг. Да и в целом Майк сейчас увлечён тем, чтобы обустроить новое гнёздышко. Одно дело с работающим парнем квартиру снимать, другое — с девушкой, которой надо сто тысяч мелочей, но она студентка и не работает. Он ещё засуетился, когда я со шрамом показался, стал всякий бред нести про тебя, про Бена… в общем, кажется, меня он считает не сильно адекватнее матери. Обидно так-то. Ещё недавно я для него был самым адекватным в семье, а тут… Бесит. И так неприятный такой осадочек был, а теперь снова не знаю, когда захочу поболтать или увидеться. Бесит! Возомнил себя вдруг мудрым старшим братом, придурок. Я-то думал, он хоть немного серьёзнее стал меня воспринимать, а это работает лишь тогда, когда мы сходимся во мнении.       Виктор чуть отодвинулся, чтобы посмотреть на лицо Дэниела. Поникший взгляд опущен, а нижняя губа нервно прикусана. Старший брат нашёлся, конечно. Как не хотел нормально выслушать младшего, так и сейчас даже не пытается вникнуть в ситуацию и понять, что происходит. А Дэниел ведь к нему довольно тепло относится. Но неужели проблема только в этом?       — А в чём, собственно говоря, проблема? — нахмурился Виктор, продолжая вглядываться в помрачневшее лицо.       — Майк, якобы не хочет лезть в отношения между мной и Беном, но встаёт всё ещё явно не на мою сторону, — Дэниел обхватил колени руками и посмотрел в окно на падающие хлопья снега — он постоянно отводит взгляд, рассказывая о чём-то неприятном. — Якобы драка у бара только подтверждает то, что ты на меня плохо влияешь. Я хотел быть с ним более открытым, не стал врать про шрам, только про Криса умолчал. А Майк отреагировал вот так. Я не знаю, может, ему Бен чего-нибудь наплёл, или ты его когда-то чем-то обидел…       — Да я его даже не помню толком!.. — выпалил Виктор, чувствуя, как понемногу уже закипает.       — Я понимаю! — в голосе Дэниела досады не меньше. — Я ведь рассказал ему, как ты мне помогаешь, сколько всего ты для меня сделал. Я ему даже сказал, в каких мы отношениях! Не стал пиздеть про друзей, кузин и прочее! Я ему честно почти всё рассказал!       Он посмотрел на Виктора своими светлыми глазами и поджал губы, видимо, не желая распаляться ещё больше.       Они с его психотерапевтом пришли к тому, что Дэниелу необходимо чаще и более явно выражать недовольство и другие негативные эмоции. И он определённо старается не только не молчать, но и не перебарщивать. Хотя, на взгляд Виктора, на Майкла можно было бы разозлиться и сильнее. Что это за отношение к младшему брату, которого он якобы считает умным? И это поддержка для близкого человека? Дэниел постоянно хвалит своего брата, говорит, какой тот молодец, что из говна выбрался, рассказывает, как круто, что он такой весь простой и общительный, а тот слушает Бенджамина явно больше, чем родного человека.       — Хочешь, мы втроём встретимся? — предложил Виктор. — Я как-нибудь постараюсь его убедить в том, что я сам вообще-то тебе только хорошего желаю и вредить не собираюсь. Сам не знаю, чего он так взъелся, но, если я когда-то сделал или сказал что-то не так, то готов извиниться. Но только на нейтральной территории, уж извини.       — Да, я понимаю, — лицо Дэниела чуть расслабилось. — Не уверен, что это поможет. Майк — королева драмы, ты, с твоих же слов, не особо далеко ушёл… Но попробовать-то можно. Лишним же не будет?       Он придвинулся обратно к Виктору и снова положил свою голову ему на плечо. До этого момента где-то дремавшая Мышка по-хозяйски зашла в гостиную и потребовала Дэниела взять её на ручки, лениво подойдя к ним. Он с ней, конечно, спорить и не подумает, а потому послушно поднял её, скрестил ноги и уложил котёнка на них. Что-то такое простое, но вместе с этим тёплое и уютное — вот так сидеть вместе. Виктор одной рукой стал заправлять светлые прядки за ухо Дэниелу, а губами совсем слегка коснулся его макушки. И хоть это всё так невинно, он даже зажмурился от удовольствия. Кто бы мог подумать, что это окажется так приятно.       — Я даже не ожидал, что ты такой… — Виктор постарался подобрать слово. — Тактильный.       — Это плохо? — Дэниел чуть поелозил своей головой по его плечу, как бы с вызовом. — Тебе это как-то мешает?       — Наоборот. Это здорово. Просто… Я боялся, что ты ещё некоторое время будешь недотрогой.       — Ну, я же котёночек, сам говорил! Мне положено! И вообще… знаешь, когда берут диковатых котят, их надо приручать. Они сначала привыкают к присутствию людей, потом к тому, что их могут потрогать и при этом не навредить…       — Так я тебя приручаю? — Виктор тут же расплылся в улыбке.       — Я сам приручаюсь! — голова Дэниела сползла ближе к его груди. — Но… в каждой шутке есть доля шутки.       — Может, правды?       — Нет, шутки. Просто… смотри, я уже совсем не волнуюсь в подобные моменты. Они становятся всё более естественными. Получается, что действительно привыкаю к твоим прикосновениям. А если совсем серьёзно, то я тот ещё прилипала. Просто не ко всем. Далеко не ко всем. Но, если от чьих-то прикосновений меня не воротит, то всё. Не отделаешься. Если, конечно, для тебя это не проблема.       — Вовсе нет, — улыбка стала ещё шире. — У меня же теперь аж два ласковых котёночка. Сказка просто.       — И не говори, — в голосе Дэниела послышалась усмешка, на которую Виктор не нашёлся, что ответить.       Можно догадаться, в чём дело. Хоть Дэниел этого и не говорит, он, видимо, всё ещё чувствует себя неловко и даже виновато из-за того, что дело не заходит дальше объятий. Будто бы он обделяет Виктора. Ему нет нужды говорить это вслух. Лучше сделать так, чтобы он понял, что это действительно не такая уж и проблема.       — Дэниел, — прошептал Виктор, прикрыв глаза и вдыхая едва уловимый лёгкий аромат, исходящий от светлых волос. — Кажется… думаю, я становлюсь счастливым.       — Что же, тогда мы идём правильной дорогой.       Сердце Дэниела стучит так сильно, что отчётливо ощущается, когда они сидят вот так — прижавшись друг к другу. Или, может, это сердце Виктора? Кто знает. Да и важно ли? За окном первый снег, на большом экране «Том и Джерри» на паузе, на столе пустые кружки из-под какао, а на полу они, вдвоём завёрнутые в шерстяной плед, и маленький мурчащий пушистый комочек у Дэниела на ногах. И ничто больше не имеет значения. Теперь не только у Дэниела будут ностальгические и тёплые ассоциации с первым снегом. Хорошая традиция.