Везунчик

      Если бы Томас был жив, он определённо смог бы что-то подсказать и посоветовать. Конечно, Кайл неплохо разбирается в людях и тоже может зачастую чем-то помочь, но он никогда не был в такой уязвимой позиции сам. Томас же, хоть и совершенно не был похож на Дэниела, скорее всего, смог бы его понять. Виктор не успел узнать о том, как складывалась жизнь его друга до их знакомства, о том, почему ему было так плохо. Что привело его к решению уйти из жизни? Этого уже не узнать. Однако Виктор хотел бы узнать о том, что сейчас происходит с Дэниелом. Теперь то он точно знает, что может случиться, если оставить всё как есть.       У Дэниела и Томаса есть кое-что общее — накапливать в себе все переживания, обиды и злость до самого предела. Этого Виктору никогда не понять, ведь он до сих пор продолжает учиться хотя бы ненадолго всё это сдерживать. Он привык выплёскивать всё на окружающих. Что же должен чувствовать человек, наполняющий себя разрушительными чувствами? Куда-то же это всё должно уходить, чтобы не выливаться через край? Ответ прост и неприятен. Такие люди или в итоге срываются так, что самому Виктору и не снилось, или отыгрываются на самих же себе. И это только подтвердилось, когда он увидел разодранную кожу на руке Дэниела. Виктору хотелось бы показать, что он взрослый и уравновешенный человек, что уж бедному пареньку он чем-то да сможет помочь. Однако правда в очередной раз оказалась хуже: он был растерян и не знал, что должен сделать. Он увлёкся психологией, прочитал немало книг, пообщался со многими людьми, но оказался совершенно беспомощен перед человеком, которому действительно захотел помочь. Что надо говорить? Что делать? Что должно позволить Дэниелу довериться постореннему человеку? Для него это ведь явно непросто.       Сначала Виктор не в полной мере понимал, о чём говорила Элис. Будто бы все те проблемы её друга, о которых она упоминала, на самом деле далеки и абстрактны. Будто бы это какая-то история, не имеющая отношения к парню, что так мило улыбается своему соседу, постоянно угощает, оставляя забавные записочки и просто постоянно дурачится. Реальность никогда не будет столь же приятной, как хотелось бы. Виктор на какое-то время забыл об этом. Но в один момент он резко осознал, что действительно добровольно согласился сдать комнату парню с кучей проблем и тараканов в голове. Всё именно так, как его и предупреждали.       Стоило лишь раз увидеть его в полном смятении, как стало ясно, что всё хуже, чем кажется на первый взгляд. Это не поиск внимания или попытка надавить на жалость. Нет, поведение Дэниела явно давало понять, что он не хочет показывать кому-либо, что у него не всё в порядке. Виктор просто оказался случайным свидетелем проявления слабости. Но ему не захотелось пожалеть парня. Не захотелось издеваться. Даже злости от того, что Дэниел с ним флиртует, а на следующий день приезжает с засосами от Бенджамина, не было. Виктор не тот человек, который мог бы осуждать нечто подобное. Было неприятно. Но куда хуже видеть Дэниела в подобном состоянии. Этот забавный и такой живой парнишка впервые показался таким подавленным и уязвимым. И он явно не хотел, чтобы Виктор его таким увидел. Это можно понять. Кто они друг другу? Просто соседи.       И всё же Виктору не давала покоя мысль, что так не должно быть. Не должен этот парень быть вот таким. Дэниел должен быть весёлым и беззаботным, как куча ребят, что учатся с Виктором на одном курсе. Пускай он будет вредным и саркастичным. Пускай иногда ведёт себя как придурок. Но он не должен быть таким уставшим, измождённым и морально убитым. Не было тогда его привычной усмешки. Пусть ненадолго, но Дэниел показался Виктору именно тем, кем сейчас, судя по всему, и является — человеком, из последних сил пытающимся не падать на самое дно. Вот только у него нет ни сил, ни денег. И не так уж много поддержки окружения. И всё равно Дэниел держится. Не ноет, не пытается перекладывать ответственность, не скатывается по наклонной. И это только заставляет Виктора захотеть узнать его ещё ближе. Что ещё скрывается за милым личиком? Как Дэниел жил, взрослел, что сделало его самим собой? И каков он вообще в действительности? Что он покажет только тому, кому по-настоящему доверяет?       Огромный спектр эмоций и шквал мыслей — вот, что пронеслось у Виктора в голове в тот момент, когда он увидел Дэниела, вернувшегося от брата. Явно чужая футболка, шея в засосах, покусанные губы и стыдливый взгляд человека, сделавшего то, о чём жалеет. Разве так должен смотреть человек после секса со своим парнем? Обычно мысли Виктора не поспевают за его же реакцией, но в этот раз он так впечатлился, что привычные шутки очень скоро начали застревать в горле. И он даже не сразу сообразил, почему. Чего он там не видел? Случались и куда более неприглядные вещи. А тут всего-то переживающий парень. Но этот образ никак не вяжется с белобрысым врединой. Чего ему стыдиться перед Виктором? Дэниэл учится, работает, выживает как может, не делает страшных глупостей, а к тому же довольно здраво смотрит на мир. В его возрасте Виктор вовсю пил, курил, уже успел попробовать некоторые нелегальные вещества, спал со многими, легко находил неприятности и драки, водился с сомнительными людьми, а ко всему прочему ещё и злился на всех вокруг. Сейчас он, конечно, не гордится этим. Это то, чего стоило бы стыдиться. И Бенджамин сразу разъяснил Дэниелу, кем был его сосед. Но этот парень не только не устроил допрос с пристрастием, но и встал на сторону Виктора. Нет, Дэниелу нечего стыдиться, что бы там ни происходило между ним и Бенджамином. Может, Виктор ещё не очень близко знаком с ним, но это точно не такой человек, чтобы его мог осудить тот, кто чуть было ни сломал собственную жизнь, в которой было всё.       Желание помочь стало ещё более выраженным и ощутимым, когда Виктор успел всё обдумать. Его не могли не тревожить и вид Дэниела, и его поведение, и его слова. Всё это неправильно. Но почему Виктора это так беспокоит? Мог ли Кайл быть прав, предполагая, что это нечто большее, чем просто влечение и интерес? Когда бы Виктору хотелось видеть улыбку кого-то, с кем он просто хотел переспать? Когда бы у него так чесались кулаки из-за желания врезать тому, кто сделал больно постороннему человеку? Когда бы он так сильно хотел докопаться до истины? Может ли быть причина в простом азарте?       Перед Виктором стоял Дэниел, потрёпанный и несчастный, всем видом показывающий, что даже со всем этим он до сих пор с Бенджамином. Зачем? Виктор хотел быть спокойным и принимать взвешенные решения. Но теперь ему уже не хочется продолжать отрицать, что он хочет Дэниела. Хочет не только его тело. Хочет не просто сделать какое-то доброе дело, оставшись беспристрастным волонтёром. Он хочет знать всё, хочет видеть всё, хочет по-настоящему сделать чью-то жизнь лучше. Дэниел ведь тоже тянется к нему. Пусть он в итоге и отшучивается, пусть не подпускает к себе слишком близко, но их чувства взаимны. Иначе просто не может быть.       Так мало нужно, чтобы поменять своё решение. Виктор не хотел вмешиваться, не хотел как-то усложнять ситуацию Дэниела. Теперь же он решил, что, какие бы трудности ни всплыли, со всем можно будет разобраться. Слишком велик соблазн. Дэниел тоже не сможет постоянно убегать от собственных чувств. Пускай они ещё не так близки, не так хорошо знакомы, но этого хватило, чтобы начать хотеть большего. Главное — сохранять спокойствие. Виктору совсем не хотелось бы оттолкнуть симпатичного ему человека своей вспыльчивостью и импульсивностью. Тем более, что этот человек — Дэниел, парень, который и без того явно устал от подобных качеств. Так в списке запретов Виктора исчез последний пункт, едва успев там появиться. Упускать шанс на что-то, чего в жизни ещё никогда не было, довольно грустно.       Именно с этими мыслями Виктор решил, что ему стоит поискать верный путь, чтобы достучаться до Дэниела. Конечно же, нельзя спешить. Нельзя делать всё так, как он привык. С этим парнем нужно быть осторожным. Маленькими шажками протаптывать тропинку, ведущую к цели. Дэниел даже своего парня не особо слушает, куда там какому-то соседу нагло врываться в его жизнь! Нет, так не получится. Виктор не привык идти долгим и тернистым путём. Он привык с разбегу нырять в омут с головой. Дэниела же это, кажется, может отпугнуть. Он открыт и дружелюбен до тех пор, пока не совершишь ошибку. Так решил Виктор. Он слышал, как Дэниел говорил с Бенджамином. Видел, как смотрит на Кайла. Слышал, как отзывается о своей семье. Но также и видел, как этот парень обожает Элис. Вероятно, разница лишь в том, что его близкая подруга не совершала таких ошибок, из-за которых Дэниел бы отгородился от неё непробиваемой стеной. И этой стены пока что нет между ним и Виктором. Именно поэтому и надо быть осторожным.       Конечно же, на практике всё немного сложнее, чем в мыслях. Хоть Виктор и успел переобуться в полёте, решив, что не может игнорировать свои чувства, для Дэниела-то всё осталось по-старому. Он так и продолжил строить из себя идиота, который не понимает, что между ними двумя происходит. Зачем же всё так усложнять? Было бы хоть немного проще действовать, если бы Дэниел хотя бы признал, что Виктор не может оставаться просто приятелем. Их чувства взаимны — это очевидно. Но стоит только подумать, что подобрался к Дэниелу чуть ближе, как оказывается, что выбранная дорожка сворачивает прямо перед целью. Это злит. Раздражает. Но от этого ещё и просыпается безумный азарт. Становится только интереснее. Дэниел будто бы дразнит одним своим видом. Издевается, с такой лёгкостью и простотой флиртуя, но при этом дёргаясь, стоит его только случайно задеть. Любое его действие или слово только сильнее распаляет.       Желая хоть как-то снизить напряжение, Виктор даже увеличил длительность и количество тренировок. Вымотать тело — как оказалось, неплохой способ успокоиться. Попросту не остаётся сил и энергии на то, чтобы слишком сильно нервничать. А ведь Дэниел даже ещё не представляет, какая буря скрывается за кажущимся спокойствием. Сохранять лицо у Виктора получается, прилагая для этого немало усилий: психотерапия, фармакотерапия, постоянные тренировки и немало сигарет. Таким, каким сейчас его видят едва знакомые люди, он и должен быть, но иногда это действительно тяжело.       Из-за более длительных тренировок Виктор иногда стал возвращаться домой совсем вечером. Расписание у Дэниела чёрт-те какое, никогда точно не знаешь, когда он будет дома. В этот раз повезло — Виктор услышал голоса, только открыв дверь квартиры. Присутствие Элис его совсем не напрягает, хотя гостями тут могут быть лишь немногие. Хоть Дэниел и не собирался особо пользоваться этим, девушка может и не спрашивать разрешения прийти. Да и к чему? Она живёт далековато от школы, а тут ей всегда рады. Так что Виктор и бровью не повёл, услышав, как эти двое что-то активно обсуждают на кухне. Поставив спортвную сумку на пол, снимая пальто и разминая уставшую шею, он молча вслушался.       — Но ты всё ещё делаешь это лучше всех остальных! — голос кузины прозвучал немного недовольно.       — Да, только я и с остальным неплохо справляюсь, — но Дэниел показался ещё более недовольным. — Но как только надо плакат или ещё какую-нибудь каракулю, так Дэнни нарисуй! Ты хоть знаешь, сколько времени это занимает? Будто бы никто другой не умеет! Ненавижу групповые работы.       — Да-да, иногда приходится сделать больше, — вздохнула Элис. — Но без этого никуда. В нашей группе ты единственный художник.       — Сделаю-сделаю! — Виктор почти увидел забавно скривившуюся физиономию парня, слыша это возмущение. — Можно подумать, что двенадцатиклассникам заняться больше нечем! Не плачьте потом, что я свою часть выполняю точно к дедлайну, а не заранее!       Этот парень берёт столько рабочих смен, что можно ненароком забыть, что он ещё только заканчивает школу. Когда же вспоминаешь, можно понять, почему Дэниел иногда выглядит едва живым, а то и засыпает, не дойдя два метра до кровати. Снимая ботинки, Виктор улыбнулся, вспоминая тот заспанный вид парня, всполошившегося словно котёнок.       — Ты чего там топчешься? — громко спросила Элис. — Ушки прекращай греть! Или иди к нам, или проходи мимо!       — А разве я подслушал какие-то секреты? — задал встречный вопрос Виктор, зайдя на кухню и опираясь о дверной косяк со скрещенными на груди руками. — Наглые же пошли детишки! Что ты, что твой дружок — никакого уважения к старшим!       — Пф! — фыркнула девушка. — Тоже мне, старший! Будешь вести себя соответственно — тогда поговорим!       Элис посмотрела на только что вошедшего. Эти двое сидят на одной стороне стола, а перед ними открыт ноутбук девушки. Дэниел обходится стареньким смартфоном и планшетом, тогда как его подруга нередко может брать с собой ноутбук. Видимо, большую часть времени, что они провели тут, эти двое занимались учёбой. Неудивительно. Элис хоть и не слишком беспокоится об успеваемости, — всё равно финансирование в университетах в настоящее время получить весьма непросто — но всё же она никогда не относилась к учёбе наплевательски. Дэниелу же нужно успевать за программой при малом количестве свободного времени. Он говорил, что его вообще не интересует высокая успеваемость, но можно заметить, что ему нравится сам процесс обучения. Элис как-то рассказала, что Дэниел — любимчик учителей, несмотря на то, что никогда не был зубрилой и отличником. Хотя его можно назвать социально неловким, как оказалось, его просто обожает старшее поколение. Учителя даже закрывают глаза на его прогулы и не отмечают их, чем парень вовсю пользуется. При этом Дэниел может пропустить какие-то занятия, просто чтобы выделить время для каких-то других уроков. Его точно нельзя назвать безответственным ребёнком, хотя на первый взгляд может и показаться именно так. Бармен, прогульщик и парень, в начале учебного года сбегающий от матери, оказывается почти трезвенником, любимчиком учителей, который всегда всё сдаёт, сколько бы ни пропустил, а к тому же ещё и довольно самостоятельным и рассудительным во многих вопросах.       — А вы точно не родные? — спросил Дэниел, лениво потягиваясь и зевая. — Иногда прямо-таки очень похожи.       Только сейчас он неспешно повернулся, чтобы посмотреть на Виктора. Сонность тут же сменилась недовольством.       — Ты дурак? — спросил он. — Чего встал с мокрой башкой?       Внезапный отчитывающий тон заставил Виктора растеряться. Не сразу поняв суть претензий, он коснулся рукой своих влажных волос, будто бы сам не знал, что они ещё не высохли после душа. Не дождавшись ответа, Дэниел вскочил и потребовал, чтобы Виктор сел за стол. Элис, видимо, поняла, что происходит, так как она подавила тихий смешок.       — Лучше не спорь с мамочкой, — посоветовала она кузену. — Он от тебя не отстанет.       — Да в чём проблема-то? — Виктор сел за стол, но всё ещё ничего не понимая.       — Заболеть решил? — проворчал Дэниел, набирая в чайник воду. — Зачем разгуливаешь с мокрыми волосами? Я думал, ты будешь больше запариваться хотя бы о своей внешности, выходя куда-либо, а ты даже волосы не сушишь.       — Простите, что не оправдал ожиданий? — Виктор не нашёлся, что ещё ответить. — Я же с тренировки. От зала до дома идти пять минут. Какая разница? Не досушил волосы — подумаешь…       — Не лето уже! — возразил парень, включая чайник и открывая дверцу в шкафчик, в котором появилось больше всяких чаёв с его переездом. — Простудишься же.       — А ты, я смотрю, не можешь не суетиться? — усмехнулась Элис, глядя на своего друга.       — Я вообще-то почти только на машине и передвигаюсь, — Виктор вскинул бровь, наблюдая за развернувшейся вознёй. — Какое мне дело до погоды?       — Вот! — уже отрезая кружочек лимона, Дэниел торжествующе указал ножом на своего соседа. — Потом такие вот люди лежат в больнице с пневмонией!       — Тебе точно восемнадцать? — теперь уже Виктор едва ли сдерживает смех.       — А тебе точно двадцать два? — передразнил его парень, точно так же усмехнувшись.       — Ведёшь себя как бабка старая.       — А ты — как ребёнок.       — Куда я попала? — вклинилась Элис, переводя взгляд с одного ухмыляющегося парня на другого. — Впрочем… кажется, вы оба кайфуете…       Она права. Ни грамма агрессии, ни капли обид — просто им обоим так нравится. Хочется продолжать подтрунивать друг над другом, якобы накаляя обстановку, а потом заняться бешенным сексом прямо на столе. Но, что иронично, все эти уколы, иногда даже откровенное хамство, у Дэниела нередко сочетаются с заботой. Для него это всё явно не про страсть, как в случае Виктора. Он видит это как-то иначе. Кружка ароматного чая с лимоном, поставленная перед Виктором на стол, только лишний раз подтверждает это.       — Надо хорошо прогреться, раз ты с мокрой головой прошёлся по улице, — теперь уже парень улыбнулся так мягко, что это никак не вяжется с его прошлыми ворчаниями. — Так что пей чай. Скоро ещё похолодает, так что не надо испытывать свой иммунитет на прочность.       Догадался каким-то образом, или же сделал верные выводы на основе чего-то — Дэниел тут прав. Виктор нередко болеет, несмотря на его кажущееся внушительным тело. Так было и в детстве, а после длительного загула стало только хуже. Тем не менее Виктор не привык так сильно об этом беспокоиться.       — Спасибо, — он не смог не ответить на это маленькое, но такое приятное проявление заботы такой же улыбкой. — И всё же я испытываю смешанные чувства, когда о моём здоровье беспокоится парень, который нормально не спит и не ест.       — Такова моя натура старой бабки! — Дэниел снова сел на своё место за стол. — Хочу всех отчитывать, кормить и поить чем-нибудь тёпленьким. И ты преувеличиваешь. Я немало сплю, когда есть такая возможность. И ем я. Просто ты не видишь.       — Ага… — Элис кинула осуждающий взгляд на своего друга. — И что же ты сегодня съел?       — Кофе, — без колебаний выдал парень, после чего стал задумываться. — В меня даже поместилась пара сэндвичей на завтрак! Это же просто вау! Потом… хм… Кофе? И вообще! Я же с тобой обедал! Нормально я сегодня ел!       — Воробушек больше съест, чем ты! — девушка фыркнула. — А в другой день можешь вообще на воде прожить. Так нельзя. Я девушка, а ем больше тебя. Надо есть мясо!       — Сравнила… — Дэниел отвёл взгляд, тем самым уже признавая правоту подруги. — Ты-то и кабана съесть можешь. И нужно есть не только мясо, но и овощи. И крупы. И…       — И это говорит тот, кто всё это не ест? — снова вклинился Виктор.       — Отсутствие практики не означает незнание теории! — заявил Дэниел, уже даже не пытаясь возражать на предыдущие претензии.       — Едок-теоретик? — Элис усмехнулась. — Ты так долго не протянешь. Знай, я твоими похоронами не хочу заниматься.       — Вот и хорошо! — парень весело улыбнулся. — Я ведь хочу, чтобы мой труп кремировали. И хоронить не надо!       — Звучит жизнеутверждающе, — хмыкнул Виктор. — Но переспектива вполне реальная с твоим режимом.       — Скажи?! — возмутилась Элис. — Мозги у него есть, а будто бы не понимает, что нельзя так!       — Да вы роднее меня с братом, — вздохнул Дэниел. — На этот раз вы оба решили раздуть драму из-за того, что кто-то живёт иначе? И как так выходит, что люди, почти всю жизнь особо не общавшиеся и выросшие в разных семьях, в итоге имеют больше сходства, чем те, что взрослели под одной крышей?       — Не так уж и похожи, — девушка поджала губы.       — Внешность, многие привычки, да даже некоторые черты характера, — перечислил парень. — Похожи больше, чем ты думаешь. По крайней мере, оба мне запали в прямо душеньку. Ох, моё бедное сердечко!       Он говорит об этом так, будто бы это ничего особого не значит. Можно поверить, если не знать, каким он бывает с теми, кто ему не нравится. Дэниел говорит о симпатии с такой лёгкостью, будто бы за ней не скрывается ничего большего. В случае с Элис — это, конечно, правда. Как бы Дэниел ни лип к своей подруге, как бы он с ней ни нежничал — они друзья и только. Но в случае с Виктором он или умело врёт, или и сам верит, что между ними ничего нет и не будет.       — Как мало надо, чтобы понравится котёночку, — усмехнулся Виктор, никак не желая давать этому парню повод продолжать так думать.       Это тут же заставило Элис немного напряжённо покоситься на кузена. Дэниела же не смутило её присутствие и замешательство, и он весело улыбнулся.       — Всё одновременно и проще, и сложнее, чем кажется, — ответил он. — Да, котёночку много не надо. Но надо попасть по всем немногочисленным пунктам. Хотя против котиков я безоружен. Что уж тут поделать, если у вас такие замурчательные гены?       Как бы Дэниел ни делал вид, что это всё просто шутки, даже слепой заметит его взгляд. Элис же достаточно наблюдательна, чтобы быстро понять, что тут происходит. Иначе её сердитый взгляд, сверлящий Виктора, ничем не объяснить.       — Та-а-ак, котики, — протянула она, не отрывая взгляд от кузена. — Вообще-то мне уже пора бы домой собираться, но у меня есть маленький разговор к Виктору с глазу на глаз. Пойдём-ка, отойдём.       — Ну и секретничайте! — Дэниел даже не попытался состроить из себя обиженного.       Виктор молча встал из-за стола и пошёл в гостиную, не забыв прихватить и кружку с чаем, который только-только начал остывать до приемлемой температуры. Элис последовала за ним, после чего тихо прикрыла за собой дверь.       — Что-это-мать-твою-за-ногу-сейчас-было?! — на одном дыхании тихо выпалила она.       С усмешкой Виктор подумал, что, наверное, именно это и значит «кричать шёпотом». Недовольство кузины его позабавило, из-за чего он нарочито неспешно отпил немного чая. Естественно, этого мало, чтобы разозлить девушку.       — Что случилось, что ты в таком ключе упоминаешь мою покойную матушку? — с наигранным непониманием поинтересовался Виктор.       — Котёночек?! — Элис развела руками. — При первой вашей встрече я подумала, что мне показалось. Но сейчас уже сомнений нет. С твоего прихода вы такие сладенькие, что… Аргх! Я понимаю, Дэнни — он иногда так придуривается, но ты? С каких пор?! Почему ты не сказал мне, что тебе нравятся парни до того, как я привела сюда Дэнни?       — А должен был?       — Стоило бы! Какого чёрта?!       Снова отпив кисловатого чаю, Виктор теперь уже нахмурился. Он догадывается, почему его кузина занервничала. Но эти домыслы только злят. Но хотя бы не ему одному очевидно, что это всё не просто шутки.       — А что такого? — Виктор недовольно сузил глаза, ожидая упрёков и обвинений. — Похоже, что я собираюсь твоего драгоценного друга чем-то обидеть?       — Я не это имела в виду, — интонация Элис стала чуть спокойнее. — Просто… Это же Дэнни! Знала бы, что так, не предлагала бы ему снимать у тебя комнату.       — Почему это? — теперь он уже начал действительно заводиться. — Скажешь, что я плохо на него повлияю? Или, может, что устрою ему проблем? Или…       — Хватит! — выпалила девушка. — Не надо приписывать мне собственные мысли! Я не хочу сказать, что с тобой что-то не так, хотя, наверное, стоило бы. Но я хотела помочь Дэнни, а теперь сильно возрастают шансы того, что вы разругаетесь. С ним же никогда не бывает просто… Для него ведь даже небольшие ссоры — большое дело, не дают ему покоя ещё долго, даже если всё устаканивается. Значит, он тебе нравится?       — Сама же видишь, — недовольно пробурчал Виктор. — И что в этом такого? Могла бы и заметить, что это взаимно.       — А ты в курсе, что у него пока что ещё есть парень? — Элис начала нервно ходить из стороны в сторону.       — Мне насрать. И что значит «пока что»?       — Я бы не хотела обсуждать личную жизнь Дэнни за его спиной. Перед тем, как я отвечу, скажи, ты просто на симпатичную мордашку запал? Если так, то хочу предупредить, что его милашества ещё ничего не значат. Обычно это ни к чему не ведёт. Ни к разовым акциям, ни к нормальным отношениям. Нравится ему так просто.       — Ты издеваешься? — раздражение Виктора снова стало нарастать. — Сама же видишь, что он ко мне неровно дышит. И нет, мне не только мордашка нравится.       — И ты думаешь, что это упрощает дело? — Элис усмехнулась. — Я неоднократно знакомила его с разными людьми. Даже при взаимной симпатии — ничего. Думаешь причина исключительно в других? У него есть некоторые заскоки, из-за которых он в итоге довольно быстро расставался со своими девушками, а потом появился этот парень…       — Девушками? — немного удивлённо перебил Виктор. — У него ещё и девушки были?       — А чего ты так реагируешь? — девушка наконец перестала шататься туда-сюда по комнате и вдруг ехидно заулыбалась. — Вообще-то Дэнни тот ещё сердцеед. Только всё впустую. Красавчик же, милашка, неглупый… Да, придуриваться любит и иногда слишком волнуется, из-за чего бывает, что он с трудом общается с незнакомцами. Ещё и ворчун и придира. Тем не менее, с девушками ему всегда было немного проще, чем с парнями. И даже со всеми своими заскоками он нравится многим людям. Только Дэнни немного бесится из-за того, что редко встречает к себе интерес не романтического толка.       — Я просто думал, что он гей, — Виктор пожал плечами. — Подумал, что у него никого, кроме Бена и не было, раз его устраивают их отношения.       — Вы знакомы? — Элис удивилась. — Забавно. Нет, Дэнни встречался с парой девушек, но с обеими совсем недолго. Непросто считать себя кругом обязанным. Эти отношения ему были в тягость, так как они требовали слишком много. С Беном же всё якобы просто. Дэнни же так нравится чувствовать, что он никому ничего не должен. Но вообще-то он не очень подходит для таких отношений. Как бы Дэнни ни придуривался, он во многом довольно серьёзен. И к симпатичным ему людям со всей душой относится. А тут непонятно что. Может, Бен — неплохой парень, я не знаю… Но Дэнни он не подходит. Они ведь могли повздорить, даже если виделись не слишком-то и часто. А тут Бен предлагает ему съехаться…       — Чего?! — Виктор чуть не подавился чаем. — В смысле?       — Я тебе этого не говорила, — девушка скрестила руки на груди, строго посмотрев на кузена. — Я обычно не болтаю о таком за спиной, но сейчас надеюсь, что, раз вы тут такие сюси-пуси, то, может, хоть ты подтолкнёшь Дэнни. Он ведь не дурак — сам понимает, что это плохая идея. Но ему тяжело даются решения, которые чем-то могут кого-либо задеть, но принести ему стократную пользу. Бен предложил жить вместе, правда, ещё не забыв наговорить гадостей, а Дэнни чувствует себя виноватым из-за того, что начал подумывать расстаться. Вот и тянет с решением. Ни согласится, ни порвёт.       Видимо, поэтому Дэниел был в таком смятении с неделю назад, когда упоминал неприятный разговор с Бенджамином. Сейчас ситуация стала выглядеть ещё более странной и неприятной. Чувство вины — это плохой фундамент для отношений. Особенно, если оно необоснованно. Может, Виктор и не так долго знаком с Дэниелом, но точно может сказать, что этот парень вряд ли заслужил к себе такого отношения, чтобы ему после встречи хотелось раздирать кожу на своих же руках. Вряд ли он вообще что-то такого мог сделать, чтобы действительно быть виноватым.       — Но серьёзно! — взгляд Элис снова стал обеспокоенным. — Даже, если у вас там что-то не заладится, не создавай Дэнни проблем. Пожалуйста. То, что для тебя может быть мелочью, для кого-то ещё может оказаться чуть ли ни трагедией. Раз десять подумай, прежде чем что-либо говорить или делать. Но и тянуть резину тоже не надо. Мне кажется, что отношения с Беном вытягивают из Дэнни все соки.       — И подумай, и не тяни, — с раздражением повторил Виктор. — А как надо? А, умница-разумница? Научи, раз лучше знаешь. А то я всё теряюсь в догадках, как же мне к этому диковатому котёночку подобраться! Вы же тут дружите давным-давно, уже небось и мысли друг друга читать научились.       — Просто поговори с ним, — ничего более очевидного кузина просто не могла сказать. — Только без всех этих ваших «котиков». Серьёзно. Без шуток и флирта. Скажи, что чувствуешь и, что от него хочешь. И никаких недосказанностей или намёков. Дэнни не слишком хорош в понимании такого… его воображение далеко может завести и, скорее всего, ему ничего хорошего не представится. Но, если будешь прямым и честным, он совершенно серьёзно отнесётся к разговору.       — И? — Виктор нахмурился и допил уже почти совсем остывшие остатки чая. — Это всё?       — А ты чего ожидал? — нахмурилась Элис. — Что я тебе помогу подкатывать яйца к Дэнни? Мне тебя учить выяснять отношения? Я, конечно, понимаю, что ты, кажется, тоже в этом плане диковат, но серьёзно… Нашли, блин, друг друга! Воробушек-социофобушек и балбес.       — Вообще-то я ещё ничего такого не сделал, чтобы ты так со мной говорила, — напомнил Виктор. — Я не спрашиваю, каким образом мне с ним разговаривать. Что тут вообще сложного? Лучше просто скажи, что с ним не так.       — Вот, поэтому и балбес, — девушка закатила глаза. — Ничего сложного говоришь? Часто ты с людьми нормально всё обсуждал? Поддержать болтовню Дэнни — это всегда пожалуйста, а о том, что у тебя действительно на уме говорить пробовал? Учитывая, что он ещё не сбежал куда подальше, а ты его уже взглядом, кажется, на столе растягиваешь, полагаю, что всё-таки нет. Знает он всё! Не надо вот этой классической твоей истории, что в один момент ты берёшь и выкидываешь что-нибудь из разряда вон! А будешь давить — только оттолкнёшь. И в каком смысле, что не так с Дэнни? Много чего, как и с любым человеком, на кого ни посмотри.       Элис и половины историй из жизни Виктора не слышала, но уже реагирует вот так. Это прекрасно показывает, как он выглядит в глазах окружающих. Конечно, Элис хочет помочь и ему, и Дэниелу. Она вовсе не упрекает в чём-либо кузена, а просто хочет предостеречь, зная его темперамент. И всё равно такая обеспокоенность этой ситуацией раздражает. Её послушать — так покажется, что Дэниел с Виктором — оба какие-то асоциальные элементы. Но самое неприятное, что отчасти её взволнованность можно понять. Глупо было бы отрицать, что действия Виктора нередко бывают поспешны. Или, что есть вероятность того, что Дэниел может прикидываться дурачком до тех пор, пока ему не скажешь всё так, чтобы невозможно было неправильно истолковать смысл слов. Будет бесконечно ломать комедию. К тому же, хоть Элис этого и не знает, но она вполне могла догадаться о том, что объясняться в чувствах её кузену не приходилось.       «Когда вы начинаете злиться и хотите что-то сказать, попытайтесь сдержаться хотя бы на пятнадцать секунд. Возможно, за это время вы успеете передумать. Или, может быть, вы найдёте более подходящие слова или действия. Не торопитесь. Дайте себе время на размышления. И не забывайте глубоко дышать». Это кажется очевидным. Это так просто. Но у Виктора до сих пор не каждый раз получается следовать этим элементарным правилам. По крайней мере, можно порадоваться, что к Элис он относится достаточно хорошо, чтобы не так легко выходить из себя. Так что Виктор лишь недовольно зажмурился и потёр висок свободной рукой. После этого он угрюмо посмотрел на неё, повторяя в своей голове, что она просто хочет помочь.       — Ну, к примеру, что с его руками? — наконец поинтересовался Виктор.       — Обычные руки… — девушка с недоумением посмотрела на кузена.       — Да, но, может, ты видела кожу на них? Не знаешь, какого чёрта Дэниел раздирает её?       — Чт… — Элис тут же осеклась и недовольно поджала губы. — Опять?! Надо надавать ему по шапке!       — Стой, — Виктор одёрнул кузину, когда та сделала шаг в сторону двери. — Хватит и того, что мы и так его тут обсуждаем. Я просто случайно заметил и решил спросить. Я сам постараюсь разобраться. Не думаю, что Дэниел хотел бы, чтобы кто-то вообще знал об этом. Просто расскажи, что сама знаешь. Часто так? Есть ли конкретная причина? Давно ли?       — Я не знаю, — призналась девушка. — Он не говорит об этом. Обычно у него руки закрыты, так что я без понятия, как часто это повторяется. Полагаю, что это просто что-то из-за нервишек. Не уверена, как давно… Впервые я увидела ссадины на его руках, когда нам было лет по четырнадцать, наверное. У Дэнни был непростой период, и он, можно сказать, избегал частого общения, ушёл в себя. Почти ничего не рассказывал. Потом стало получше. Вроде и ссадин давным-давно было не видать. Видимо, снова стало хуже.       — Непростой период?..       — Ну да. Проблемы в семье, поссорился с другом и так далее… Много всего. Ай! Чего я распинаюсь! Если так интересно, сам пойди и спроси у него! Я и так уже, как твоя милая и добрая кузина, рассказала больше, чем стоило бы!       — Я-то спрошу, просто так я мог бы лучше понять, что к чему. Не похоже, что Дэниел из тех, кто может просто всем подряд плакаться, какой он несчастный. У него другой защитный механизм, как я вижу. Я бы хотел знать больше, чтобы не сболтнуть чего-то лишнего самому.       — Точно нашли друг друга. Один — мастер додумывать, другой — спец недоговаривать. Или я зря волнуюсь, ведь свела идеальную парочку, или всё пойдёт по… Неважно. Хотелось бы думать, что вы оба фигни не натворите. Лишнее, или нет, решать будет сам Дэнни. Не я и не ты. Я же говорю — просто поговори с ним. Я не знаю, чего ты так опасаешься, если ты весь из себя такой молодец — на терапию ходишь и в руках себя держишь, и мысли научился обдумывать чуть дольше, чем подросток с бушующими гормонами. Может, с Дэнни и непросто, но не надо думать, что ты идёшь по минному полю. Интересно — спроси. Он ответит, если ты ему нравишься. Скорее всего, даже если вдруг где-то и заденешь за живое. И не строй из себя того, кем не являешься. Сколько умных книжек ни читай, ты остаёшься собой — вспыльчивым идеалистом, но точно не ушлёпком. Не думай, что Дэнни не понимает этого. Но, если не будешь с ним до конца честным, то он вряд ли тебе откроется. Не спрашивай меня о его жизни, когда можешь говорить с ним напрямую. Он мягче, чем тебе кажется, но, наверное, не понимает твоих мотивов. Ты ведь только подыгрываешь дурилке, который вовсю избегает отношений. Говорить — это всё, что я могу тебе посоветовать. Ладно, хватит уже. Слишком долго болтаем. Просто знай, если ты серьёзен, то я на твоей стороне. Только не хочу, чтобы Дэнни пришлось ещё труднее. У него нет друзей кроме меня. А мне он почти как брат. И, если уж совсем честно, то с ним так с детства, а с тобой — нет. Он хороший друг и никогда не отказывал мне в помощи. Даже разок из-за меня по лицу получил. Дурацкая была ситуация. Надо было сразу у родителей помощи попросить… Неважно! Суть в том, что я не хочу, чтобы Дэнни в очередной раз получил бы от меня лишь порцию проблем. Я хочу помочь. Раз он не хотел принимать деньги ни в качестве подарка, ни в качестве одолжения, то удачно подвернулся ты. Да, я решила помочь за твой счёт. Но только потому, что на другое Дэнни не был согласен. Виктор, ты мне нравишься, но я не смогу относиться к тебе по-прежнему, если моему другу из-за тебя станет ещё хуже. Помни о том, что ты взрослый человек.       Сейчас Виктор уже снова совсем успокоился. Слышать что-то столь очевидное неприятно, но эти слова не прозвучали бы сейчас, если бы Виктору легко давались, казалось бы, довольно простые вещи. Он же, словно проблемный подросток, иной раз едва ли сам с собой справляется. В конце концов, разве удивительно, что Элис волнуется за близкого друга? Для этого есть все поводы. У него в жизни далеко не порядок, а Виктор сам лишь недавно стал приходить в норму. Могут ли вообще два сломанных человека подлатать друг друга, а не добить окончательно? Наверное, примерно такие мысли и должны бы посетить кого-то вроде Элис. Кого-то нормального и неглупого. Она умнее своего кузена, но при этом ей в жизни повезло больше, чем Дэниелу. Возможно, только она из всех троих и может здраво всё оценить. Не стоило на неё злиться. В конце концов, Виктор и сам никогда не был мастером выбирать выражения помягче.       Когда Элис вышла из гостиной, она сразу же направилась на кухню. Виктор же ещё немного постоял, пытаясь немного упорядочить всю полученную информацию. Этот разговор ничего особо не меняет. Просто теперь стало известно, что у Виктора чуть больше шансов, чем могло показаться, раз Дэниел всерьёз думает о том, чтобы порвать с Бенджамином. «Да, котёночку много не надо. Но надо попасть по всем немногочисленным пунктам». Так ли это? Одна ошибка — и ты за бортом? Или же Элис ближе к правде, и Дэниел не настолько строг? Тревожность действительно заразна. Как тут самому не начать бояться ошибок, если кто-то говорит нечто подобное? А ведь Виктор никогда не был нерешительным, а к настоящему привели именно ошибки. Забавно, что что-то новое в его жизнь привносит парень, у которого практически ничего нет, только он сам.       Наконец вернувшись на кухню, Виктор застал просто прелестную картину: Дэниел положил голову на скрещенные руки на столе и жалобно смотрел на подругу, уже положившую ноутбук в сумку. «Котёночек!» — вот единственное, что можно подумать, видя, как Элис мягко поглаживает его по волосам. Нормально ли завидовать, даже зная, что они лишь друзья? Кому ещё Дэниел может позволить себя так касаться? С кем он может быть более милым, чем с ней? «Котёночек!» — что-то в этом есть. Виктору понравился весёлый и даже в некотором смысле грубоватый Дэниел. Ему понравилось, как этот милый парень выпускает коготки и шипит. Понравилось, что даже при всех «но» он может быть дерзким. Это ведь гораздо интереснее, чем пресная «правильность». Но сейчас, глядя, каким милым может быть этот белобрысый парнишка, Виктор как ни странно не чувствует разочарования. Напротив, он сам хочет быть тем, к кому Дэниел был бы настолько же мил. Точно котёнок. Маленький, пушистый, с ним надо быть аккуратным, чтобы не навредить. Этот котёночек диковат, настороженно относится ко многим, но, как и любое живое создание, конечно же, жаждет внимания и ласки. Кошки не похожи на собак. Они не будут безусловно преданы, не будут слепо обожать. Они доверяют только избранным. Ещё недавно Виктора не стали бы посещать такие мысли. Ещё недавно он бы и не подумал про какую-то милую и сентиментальную чепуху.       — Побереги ты здоровье, — вздохнула Элис, слегка улыбнувшись другу но взглядом следя за Виктором, кладущим кружку в посудомоечную машинку. — Не бери столько смен. Ты даже столько денег не тратишь.       — Я их откладываю, — пробурчал Дэниел. — Они не лишние.       — И хватит так жалобно смотреть! Я не куплюсь на твои красивые глазки — у меня иммунитет! Мне пора.       — Ну и ладно, — парень поднял голову. — Но, когда я к тебе зайду, ты меня не выгонишь.       — Да как я посмею?! — засмеялась Элис.       «Котёночек!» — в очередной раз подумал Виктор, глядя, как немного растрёпанный и сонный Дэниел встаёт из-за стола, чтобы проводить подругу. Прошло так мало времени с момента их знакомства, а этот парень становится только привлекательнее. Даже с лохматыми волосами, которые уже почти полностью выбились их хвоста. Даже с тёмными кругами под глазами и усталой лёгкой улыбкой. Даже ссадины, скрытые рукавами, не кажутся чем-то отталкивающим.       — Чего так смотришь? — спросил Дэниел, вопрошающе наклонив голову, когда Элис уже ушла. — Я как-то странно выгляжу?       Ещё не осознавая, что перегородил дорогу, встав прямо посреди прохожей, Виктор так и продолжил рассматривать парня. Эти ямочки на щеках манят — их хочется касаться губами.       — Похож на лохматого котёночка, — Виктор тоже улыбнулся. — Ещё раз спасибо за чай.       — Мяу, — уголки губ Дэниела поднялись ещё выше, а глаза слегка сощурились. — Не болей.       — Пока что ты выглядишь более уязвимым для болезней.       — Тебе кажется. Я редко болею, да и легко переношу. А ещё не гуляю с мокрой головой. Мне желательно не болеть, ведь это минус деньги.       — Ты выглядишь очень уставшим, — Виктор на мгновение задумался о том, какие слова не покажутся сейчас лишними. — Знаешь, ты можешь сказать мне, если совсем с деньгами туго. Ты же понимаешь, что я могу тебе помочь. Твоя работа тебя в могилу сведёт. Элис права, тебе лучше брать меньше смен.       — У вас всё так просто, — наверное, впервые, говоря о подобном, Дэниел не ухмыльнулся, а посмотрел с сожалением и грустной улыбкой. — Я бы хотел быть проще. Предлагают — бери, так? Не упускать выгоды, вовсю пользоваться добротой и расположением окружающих — это было бы так удобно. Я бы тут не находился, если бы всегда мог так делать. Хватит и того, что я и так тебе плачу преступно мало. Я не смогу жить со спокойной душенькой, если возьму от постороннего человека больше, чем хорошее отношение.       «Ты же сам знаешь, что мне эти деньги не нужны».       — Почему ты притворяешься идиотом? — уголки губ Виктора сползли вниз. — Из тебя никто не сделает должника.       — Конечно, ведь я не возьму больше, чем смог бы вернуть! — улыбка Дэниела напротив — стала только веселее. — Не будет долга — не буду должником! Логика! А если серьёзно, не стоит это всё твоего внимания. Учитывая, что ты дружишь с Кайлом, странно, если ты не понимаешь, что так живут очень многие. Твой друг явно тоже не из тех, кто может позволить себе полностью расслабиться. Просто так совпало, что я ещё заканчиваю школу. Только и всего. Так же живут многие студенты. Так же живут люди, которые не могут найти работу получше, а потому берут подработки и пашут по пятьдесят-шестьдесят часов в неделю. Моих смен не так уж много. Я больше устаю даже не от самой работы, а от того, что сейчас разгар осеннего обострения, а это всегда означает обилие поехавших посетителей. Нервишки иногда шалят, а это выматывает. Вообще это даже мило, что ты при угрюмой мордашке на самом деле такой нежный цветочек, который так впечатляется от вида невыспавшейся глисты.       «Пытаешься заболтать? И с каких пор кто-то меня может таким простаком считать?!»       — Дэниел…       Виктор не успел ничего возразить. Хоть Элис и говорит, что её друг не дружит с намёками, он неплохо уходит от темы так, чтобы не сказать: «не лезь не в своё дело». Разве будет иначе, если действовать «в лоб»?       — Может, пропустишь? — перебил парень. — На меня в очередной раз свалилась обязанность сделать плакат к бессмысленной групповой работе…       Может, и не сегодня, но когда-то им придётся всё обсудить. Возможно, Элис права. Непонятно только, почему кто-то так упорно избегает безвозмездной помощи. Это сильно облегчило бы этому человеку жизнь. Всё, что нужно — просто согласиться.       — Я заметил, что ты переехал с мольбертом, но не видел ни одной твоей картины, — на этот раз Виктор решил всё же подыграть, отойдя от темы, и сделал шаг в сторону, освобождая проход.       — Хах, да… — теперь уже привычно усмехнулся Дэниел. — Смешно, наверное, да? У меня маловато времени для моего увлечения. А с мольбертом расставаться было всё равно жалко. Стараюсь быть прагматичным, но иногда чересчур сентиментальный. На кой чёрт, спрашивается, было тащить этот хлам? Но нет же, с ним как-то приятнее и спокойнее, даже если сейчас не пользуюсь. Может, как-нибудь ещё что-то из своих работ перевезу — совсем захламлю комнату, ха-ха.       Парень прошёл вперёд и открыл дверь в свою спальню.       — Так, ты художник? — тем не менее Виктор не захотел совсем отпускать его на сегодня. — Разве не нормально творческой личности быть сентиментальным?       — В этом-то и проблема. Даже если меня и можно назвать творческой личностью, я бы предпочёл таковым не быть. Практичнее быть приземлённым — это больше мне в жизни пригодится. Художник — это громко сказано. Когда-то в детстве ходил на недорогие занятия, когда родители могли выделить чуть-чуть денег. Потом уже не могли потянуть оплату учителю. Не нашли другого достаточно недорогого. Так что большую часть времени учился сам. Ничего серьёзного. Просто хобби и способ немного расслабиться и разгрузить голову. Хах, когда-то даже думал, что моя жизнь будет связана с искусством, но вырос и понял, что это не лучшая идея.       Может, он просто уже даже не представляет, что его жизнь может быть значительно лучше? Хоть его глаза и выдают небольшую тоску по упущенным возможностям, Дэниел говорит об этом легко, без драматизма. Так, будто бы это уже давно пройденный этап. Так, будто он в свои восемнадцать, когда всё ещё впереди, просто принял тот факт, что многие в этом мире, выбирая любимое дело, соглашаются с худшей жизнью, чем могла бы у них быть. Дэниел даже не выглядит раздосадованным или обиженным этим фактом. Как бы грустно и несправедливо это ни было, для него это в порядке вещей.       Прогресс далеко зашёл, но даже в развитой стране некоторые дети растут в бедности и вынуждены отказываться от своих мечт, если не имеют выдающихся способностей, или просто не хотят и дальше оставаться у обочины жизни. А ведь в школьные годы Виктор не до конца осознавал, что, пусть и не в самом своём страшном проявлении, но бедность есть, и совсем рядом. Она не выглядит ужасающе. Всё цивилизованно, бедняки даже сравнительно образованы и сыты. Но факт остаётся фактом: даже в стране с высоким уровнем жизни кто-то получает всё, кто-то немного, а кому-то достаются лишь объедки. Разве Дэниел не заслужил большего?       Виктор со стыдом вспомнил, как когда-то, ещё учась в выпускном классе, разнёс часть мебели в своей же комнате. Тогда, несмотря на идеальную успеваемость, он оказался вне списка степендиатов в университете, который он в итоге бросил спустя всего пару месяцев. Это не было чем-то важным. Просто на мгновение все достижения будто бы обнулились. Когда Виктор пришёл в себя, он уже и сам не смог вспомнить, почему настолько разозлился. Он прекрасно понимал, что это не является нормой. Но в то время Виктор не думал, что с этим сможет что-то сделать. «Не притворяйся тем, кем не являешься». Разве стоит показывать кому-то, каким кретином может быть человек? Когда Виктор мог разозлиться лишь из-за мелочи, которая не имела для него никакого значения, Дэниел лишь пожимает плечами из-за очередной несправедливости. «Ты ненормальный!» — вот, что сказал бы любой человек, узнав о том, каким может быть кто-то без таблеток и длительной психотерапии. Стоит ли даже в этом быть честным?       — И всё равно интересно, — Виктор улыбнулся. — Хотелось бы узнать, как ты видишь мир.       — Ха? — Дэниел снова усмехнулся, посмотрев немного недоумевающе. — Звучит красиво. Извини, конечно, но я даже не думал, что ты так умеешь.       «Я тоже». Можно было бы оскорбиться, если не понимать, что этот парень ничего плохого не имеет в виду.       — Как знать, может, во мне просыпается романтик, а?       — Пх! — сначала сдавленно, но потом уже не сдерживаясь, Дэниел рассмеялся.       Обычно он довольно сдержан в проявлении эмоций. Конечно, он может улыбаться и смеяться. Но чаще всего, как и сам Виктор, не от всей души. Это просто способ показать, что тебе весело или смешно. Едва ли можно назвать это неискренностью. Просто не такие яркие эмоции, как у некоторых. Но сейчас Дэниел расхохотался так громко и безудержно, что его глаза заслезились, а сам он согнулся, обхватив свой живот руками. Виктор и сам подумал, что сказал какую-то чепуху, а этот смех заставил его внезапно засмущаться. Он тряхнул головой, чтобы волосы точно прикрыли уши, внезапно начавшие гореть.       — Божечки-кошечки-и-и! — отсмеявшись, Дэниел громко выдохнул. — Чёрт! Да что ж ты такой милашка?..       Что бы он ни сказал, что бы ни сделал, на него невозможно всерьёз злиться. Возможно, это потому, что Виктор мало кого видит таким беззлобным. Дэниел не нападает первым. А когда он смеётся или выдаёт нечто язвительное, он вовсе не пытается самоутвердиться или задеть кого-то. Возможно, кому-то он показался бы тем, кого сейчас модно называть «токсичным». Может, это извращённое восприятие, а может, просто они действительно нашли друг друга, как сказала Элис, но Виктор прекрасно понимает этого парня. Понимает, когда он включает сарказм и подколы, чтобы защититься. Понимает, когда Дэниел издевается, а когда серьёзен, но улыбается, чтобы ему же самому не было так больно. Понимает, что, если бы он хотел уколоть Виктора, то легко бы нашёл слабое место. И всё равно эта реакция почему-то не может не смущать человека, который давным-давно не краснел ни перед девушками, ни перед парнями.       Прежде, чем Виктор успел что-либо ответить, Дэниел весело улыбнулся, обнажая чуть неровные зубы. Создаётся впечатление, будто бы у него есть небольшие клычки, что в очередной раз заставляет подумать: «Котёнок!» Эта улыбка такая широкая и яркая, что Виктор невольно засмотрелся, ведь он, пожалуй, в первый раз увидел её. Дэниел с ней не кажется тем взрослым человеком, которым он стал ввиду жизненных обстоятельств. Он не кажется несчастным ребёнком, проблемы которого едва ли кто-то замечает и воспринимает всерьёз. Не кажется измождённым парнем, делающим вид, что ему море по колено. Это улыбка простого беззаботного и весёлого мальчишки, которому не чуждо ребячество. Именно таким и должен бы быть Дэниел. Яркий, тёплый, жизнерадостный и даже ещё более очаровательный, чем до этого. Такая улыбка должна чаще красоваться на его лице.       Наверное, если бы Дэниел не заговорил бы первым, Виктор не выдержал бы и поцеловал его. После такого не может быть никаких сомнений в чувствах. Как бы велико ни было желание, это не только оно. Это что-то больше, значительнее, интереснее. Что-то куда более волнующее.       — Если хочешь посмотреть мою мазню, могу показать, — слова Дэниела будто бы пробудили Виктора от гипноза. — У меня полно фотографий на телефоне и планшете. Наверное, на планшете удобнее, да?       — Покажи. Правда, я ничего в этом не смыслю. Чем только ни занимался, а изобразительное искусство — совсем не моё.       — Да я и не прошу экспертного мнения, — пожал плечами парень и, войдя в свою комнату, пригласил и своего соседа. — Можешь вообще ничего не говорить, если хочешь.       Пока Виктор сел в кресло за рабочим столом, Дэниел уже успел взять свой планшет и найти там необходимое.       — Наслаждайся, — парень протянул его Виктору. — Особой сортировки нет, только по годам. На случай, если потухнет — пароля нет.       — О, совсем не боишься компромата? А то ведь ещё гейское порно найду.       — Какой компромат? Уж на планшете ничего особо важного нет. И какое ещё порно? Зачем мне его где-либо хранить, когда существуют подписки? И, к твоему сведению, я предпочитаю лесбийское.       В игре «кто дольше продержится с каменным лицом» Дэниела победить непросто. Виктор в итоге сдался и первым усмехнулся. Кажется, он вообще во многом проигрывает этому парню.       Это вовсе не было скромностью со стороны Виктора — заявить о своей непричастности к изобразительному искусству. Что можно сказать, глядя на все эти фотографии? Наверное, кто-то более заинтересованный, сделал бы больше выводов. Виктор же может сказать лишь что-то довольно очевидное. Дэниел предпочитает краски и кисточки. Мотивы его картин довольно разнообразны. Кажется, ему нравится рисовать то, что его окружает. Где-то изображён почти заброшенный деревянный домишко, но он не выглядит как грязное пятно на фоне города, каким бы, наверное, показался бы Виктору. Есть в нём что-то довольно уютное и приятное. Будто бы какой-то старенький домик перенёсся в современный мир, сохранив некую мистическую ауру. Какая-то работа — просто лес. Похожий на их городской. Мшистый, зелёный, почти сказочный. Но солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву, кажутся реальными и тёплыми. Пустой заснеженный парк в темноте почти заставляет поёжиться от холода. Множество работ с осенними видами. Во многих картинах узнаются некоторые городские места. Пожалуй, Дэниел действительно видит всё немного иначе. Хоть единственное, что может сказать Виктор — это «нравится» или «не нравится», он всё же видит, что у каждой работы есть какое-то своё настроение. Простые знакомые места кажутся куда интереснее и красивее глазами Дэниела. Виктор не может сказать ничего ни о технике, ни о правильности или неправильности. Что можно сказать о крупных, даже небрежных, мазках и, как показалось Виктору, смелом использовании цветов? Всё вместе на готовой работе выглядит красиво и интересно — хочется разглядывать. Вот и всё.       Среди фотографий встречались так же простые наброски, эскизы, карандашные портреты, просто какие-то небольшие мультяшные зарисовки. Но была там и ещё одна категория картин, которая привлекла больше всего внимания. Эти работы мрачные, тревожные, даже пугающие. По-своему прекрасные и уродливые одновременно. Где-то это просто грязь и разруха. Где-то пугающие образы людей во мраке, но с отчётливо виднеющимися глазами, в которых застыла угроза. Где-то безмятежный солнечный пейзаж с почти разложившимся трупом, сквозь который растёт высокая трава и одуванчики. Такого рода работ было немало.       — Странно видеть сочетание довольно милых пейзажей и такого… — Виктор продемонстрировал фото одной из не самых приятных картин Дэниелу, уже успевшему усесться на кровати.       — Не обращай особого внимания, — улыбнулся тот. — Это не имеет особой смысловой нагрузки. Просто мазня. Скажем, мне нравится пытаться передать атмосферу. А иногда настроение. И то, и другое — не всегда весёлое и доброе.       — Похоже, что… — Виктор посмотрел на дату папки, которую он открыл последней. — Похоже, что лет в четырнадцать-пятнадцать у тебя было на редкость поганое настроение. Твоих родителей это не беспокоило?       — Я особо и не демонстрировал такое. Это для меня же самого, а не для услады глаз кого-либо. Я же сказал, это просто способ расслабиться.       Что тут ещё можно сказать? Можно искать смысл во всех этих работах. Возможно, он есть. Но Виктор решил не ставить диагнозов по картинам, какими бы тревожными те ни выглядели. В конце концов, был бы повод действительно волноваться, если бы такое рисовал маленький ребёнок. Для подростков же это даже нормально. У них обычно есть интерес к насилию и крови. Или, к примеру, ко всяким ужасам. Это не редкость. Кто-то выливает свои негативные чувства в игры, кто-то даже в реальности, а кто-то, вероятно, в творчество. Заметно, что неприятных картин становилось значительно меньше по мере взросления Дэниела.       — Я же сказал, что я не спец, — Виктор улыбнулся. — Слышал, что искусство не обязательно должно нравиться. Оно должно вызывать чувства. Если это так, то у тебя определённо талант. Хотя многое действительно красиво. Для меня лес — это просто лес, а ты, кажется, во многих мелочах находишь что-то прекрасное. Местами вижу что-то знакомое, а ощущение, будто бы в сказку попал. Хотел бы я видеть мир твоими глазами.       Дэниел встал с кровати и подошёл к столу, встав слева от Виктора. Он открыл картину с изображением, кажется, утреннего зелёного мшистого леса. Почти всё полотно занимают корни деревьев. Вдали всё в тумане. Кажется, что ничего особого, но от этой картины веет сыростью и прохладой.       — Я тоже едва ли в чём-то спец, — начал Дэниел. — Но, наверное, не просто так говорят, что дети за неимением большого количества игрушек лучше придумывают себе развлечения. Мне вот всегда очень нравилось гулять. Много. Рассматривать всё вокруг. И проигрывать в своём воображении разные истории. Это наш лес. Пять километров от дома — и ты уже можешь видеть то же самое, что вижу я. Разница лишь в том, что я никак не могу избавиться от привычки засматриваться на всё вокруг. Наверное, я иногда кажусь ворчливым дедом, но вообще-то я стараюсь находить небольшие радости даже в малом, иначе ведь довольно грустно. И вся это красота — это одна из таких радостей. Я еду прогуляться в лес — и я буквально вижу, что вот под таким-то корнем хоббиты могли бы прятаться от Назгула. Или, что вот эта тропинка, ведущая в туман, могла бы вести к дому ведьмы. Или много подобного. И вот — волшебная атмосфера готова. Красивое всегда окружает нас. Иногда надо просто присмотреться. А иногда даже некрасивое может стать чем-то интересным, если работает воображение. Меня немного раздражает, что сейчас становится всё меньше времени на то, чтобы просто остановиться и насладиться моментом или запечатлеть в памяти свои чувства и прекрасный вид. Хах, наверное, это всё глуповато звучит для того, кто подобным не интересуется…       Парень так увлёкся речью, что, возможно, даже сам не заметил, как наклонился довольно близко. Хоть Виктор и старался следить за его мыслью и смотрел, куда на картине он указывает, смотреть на Дэниела ничуть не менее интересно, чем слушать его. Увлечённый, с лёгкой улыбкой — такой, будто бы мигом исчезло всё то, что его обычно беспокоит. Дэниел любит свои картины, как бы ни называл их мазнёй и, как бы ни отнекивался от звания художника. В его работах весь он. С любым настроением. Со всем, что он видит: и прекрасным, и отвратительным. Виктор никогда сам так не загорался, наверное, ни от одного своего увлечения. А ведь он многое пробовал, немало, где добивался успехов. Виктору всегда и всего было мало. И вот перед ним парень, который искренне радуется малому и может это выразить не только улыбкой и словами, но и красками. Хочется понимать, как и что он видит, почему ему интересно что-либо. Хочется вместе с Дэниелом окунаться во всё то, что заставляет его так сиять.       Уже вовсю разглядывая только этого парня, Виктор перевёл взгляд на небольшую родинку на шее недалеко от его уха. Такая маленькая деталь, но так приковывает взгляд. Ещё немного — и Виктор забудет обо всём на свете. Он уже почти дышит парню в шею, готовый вот-вот прильнуть губами к этой родинке.       — Ой-ёй! — Дэниел отшатнулся, неловко улыбаясь. — Что-то я увлёкся.       И как можно сдерживаться в подобных условиях? Это ведь был просто симпатичный паренёк, который — как забавно совпало — встречается с Бенджамином. Дэниел был просто занятным человеком, с которым есть, о чём поговорить. В какой момент он стал таким восхитительным? Не только котёночек, но ещё и просто удивительный человек. Но это лишь заставляет Виктора волноваться из-за мыслей о том, что Дэниел оттолкнёт его, увидев то, что тот так старается в себе подавить. Было бы проще оставаться таким же честным, как и в самом начале их знакомства, если бы они оба оставались бы друг для друга самыми обычными соседями.