Одержимый молнией

      После череды дождливых, пасмурных дней наконец выдался солнечный: с утра ни одного облачка, и, по всем признакам, дождя не намечалось даже вечером. Это был отличный повод насладиться последней неделей лета; даже далеко от полей можно было уловить запах скошенной травы, собранного урожая (все-таки изрядно пострадавшего на некоторых территориях) и приближающейся осени.       Фурина проснулась от солнечных лучей, что как-то случайно смогли пробиться сквозь плотные шторы. Это, однако, порадовало принцессу: ясная погода придавала ей сил, а ливни, хоть она и обладала стихией Гидро, заставляли ее чувствовать себя ужасно подавленной и потерянной. И одна лишь мысль о небе, затянутом тяжелыми дождевыми облаками, способна вызвать у нее печальную ухмылку.       Но сейчас она беззаботно потянулась. Вокруг де Фонтейн уже засуетились служанки, расспрашивая Её Высочество о пожеланиях по поводу завтрака и наряда, а заодно напоминая про необходимость отправиться на прогулку. Про завтрак Фурина протараторила что-то стандартное, совершенно не придавая ему значения, а на все предложенные ей наряды отрицательно помотала головой, все больше походя на капризного ребенка. Этому все же была причина: ее голову всецело занял восторг от плана на сегодня — и она составила его себе сама.       — Нет, все не то! — принцесса вскочила с кровати в одной лишь длинной ночной сорочке и, по всей видимости, в ближайшие минуты переодеваться не собиралась. — Позовите мне графиню Кюстин, вы мне помочь совсем не можете, — вздохнула она.       — Как прикажете, Ваше Высочество, — в один голос сказали служанки, склонив головы; вскоре они спешно удалились за дверь, предоставив принцессу самой себе.       Она облегченно выдохнула и, босыми ногами добежав до окна, радостно распахнула шторы, окончательно впуская утро в свои покои. Затем, не теряя задора, Фурина так же резво вернулась в постель и, прихватив с прикроватного столика роман, что не так давно ей принесла фрейлина, принялась увлеченно читать, с каждой строчкой все глубже погружаясь в сюжет. С этой книгой она пережила уже многое, и осознание, что осталась всего лишь треть страниц, могло ее опечалить, но лишь на мгновение — в чтении Фурина была безгранично преисполненной счастьем и жизненной энергией; можно даже сказать, что только в книгах она живет по-настоящему.       Первый стук в дверь принцесса ненароком проигнорировала: «Маленькая Океанида» оказалась слишком захватывающей с точки зрения сюжета.       Второй Фурина пропустила, потому что ей очень хотелось дочитать до конца абзаца, чтобы удобно запомнить, где она остановилась. Но даже после достижения этого «конца» де Фонтейн не отложила роман: главная героиня книги вот-вот признается в чувствах водяному дракону.       Клоринда вошла в покои, не дождавшись одобрения и не предпринимая попыток постучать в третий раз. Впрочем, и это Фурина заметила не сразу — ей пришлось читать прямиком до начала новой главы.       — Clorindé, ты уже здесь! — захлопала в ладоши принцесса, быстро положив закладку на нужной странице.       — Да. Вы посылали за мной, Ваше Величество, — прямолинейно ответила фрейлина, поклонившись.       — Точно! — Фурина вскочила с кровати, едва сумев сдержать радостный вскрик. — Поможешь мне выбрать наряд? Служанки с этим не справились.       Кюстин вздохнула — де Фонтейн смерила ее вопросительным взглядом.       — Помогу. Только мне нужно знать, куда Вы отправитесь сегодня, — Клоринда постучала пальцами по предплечью.       — О-о-о, тебе понравится! Ты пойдешь туда со мной!       Казалось, они провели вечность в гардеробе принцессы; ни одно платье не устраивало Фурину, но уточнить, на какое мероприятие надо выбрать наряд, она отчего-то не желала. «Это будет сюрприз для Clorindé», — подумалось ей. Клоринда перебирала сверкающие платья, расшитые золотыми и серебряными нитями и украшенные маленькими драгоценными камнями, и периодически демонстрировала их своей госпоже. Однако Фурина продолжала отрицательно мотать головой: знала, что где-то ближе к концу помещения висит непышное платьице, что было короче повседневных — в нем хорошо видно лодыжку. Принцесса берегла его больше, чем остальные наряды, ведь достала она его втайне от королевы: пришлось уговорить Тиори сшить его чуть ли не под покровом ночи. И хотя Фурина не знала наверняка, как Фокалорс отнесется к новым веяниям моды (пусть это и одно-единственное слегка укороченное платье), она решила скрыть его пошив от матери. На всякий случай.       — А вот это… — задумчиво протянула Клоринда, разглядывая «то самое» платье. — Не знала, что у вас такое есть, леди Фурина.       — Это… для особых случаев! — смутилась принцесса и почти выхватила наряд из рук фрейлины. — Оно очень удобное. И тебе советую надеть что-то похожее. У нас сегодня в меру деловая встреча, — казалось, Фурина вот-вот подпрыгнет на месте от восторга и нетерпения, в то время как Клоринда лишь вскинула бровь.       Принцесса вышла из гардеробной и юркнула за ширму — Кюстин направилась к выходу из покоев Её Высочества. Длинная ночная сорочка уже скользнула с плеч Фурины, когда у самой двери раздался голос фрейлины:       — С Вашего позволения, я отлучусь в свои покои. Подберу подходящий наряд.       Нырнув в платье, де Фонтейн кивнула ей.

༺♛༻

      Они встретились возле самого непопулярного выхода из дворца — это был план принцессы. Фурина вновь позволила себе ребячество: схватила Клоринду за руку и побежала вместе с ней по едва вытоптанной тропинке. Вскоре позади них остались и огромный дворцовый сад, и оранжерея, и ворота.       — Ваше Высочество, а как же стража? — озадачилась Клоринда, как только они остановились, чтобы отдышаться.       — В этом и прелесть, Clorindé, — широко улыбнулась Фурина. — Мы торопились специально. Я не хочу видеть стражников сегодня. Надоели.       — Но охрана — в Ваших интересах, — холодно высказалась фрейлина. — Её Величество будет разгневана, если узнает.       — Давай забудем о ней! — взмолилась принцесса. — Пожалуйста, не упоминай ее. К тому же, мне достаточно лишь твоего присутствия, чтобы чувствовать себя в безопасности. А еще впереди нас ждет человек, с которым я договорилась встретиться. Я едва уговорила его на это мероприятие!       Выслушав недолгую пламенную речь Фурины, Кюстин смолкла. Впрочем, слова теперь были излишни: девушки продолжили путь, и менее, чем через десяток минут, они наконец оказались там, куда так рвалась принцесса. Это был весьма небольшой холм, на котором построена платформа с каменной лестницей, чтобы на нее можно было беспрепятственно забраться. А возле платформы…       — Это он?! — воскликнула Фурина, подбегая к мужчине, что стоял неподалеку и сосредоточенно рассматривал записи в своем блокноте.       Клоринда подошла к ним неспеша, то и дело поглядывая на внушительных размеров устройство.       — Доброе утро, Ваше Высочество, — поклонился мужчина. — Да, Вы правы, это и есть дирижабль.       Под легкое недоумение своей фрейлины Фурина закружилась, раскинув руки; в глазах ее мелькали счастливые блики, которые оставлял дневной свет, а в ушах ощутимо засвистел ветер. «Лишь бы он туч не нагнал», — мимолетно подумала принцесса. Наконец, закончив кружиться, де Фонтейн представила своего собеседника Клоринде:       — Графиня Кюстин, познакомьтесь с господином Антуаном Роже. Он изобретатель.       — Совершенно верно, — немного наклонив голову, подхватил Антуан. — За моей спиной летательный аппарат, небольшой дирижабль. Её Высочество оказала мне великую честь и изволила воспользоваться моим изобретением.       Фурина, по-прежнему преисполненная восторгом, посмотрела на Клоринду — та заметно нахмурила брови.       — Разве это не опасно? Господин Роже, я не слышала, чтобы ваше устройство утвердила дворцовая комиссия по безопасности, — сурово высказалась она, чем едва не заставила принцессу закатить глаза.       — Разумеется, Ваша Милость. Я понимаю Ваши опасения, — засуетился изобретатель. — Но если что-то случится с Её Высочеством, я буду отвечать за это своей головой. Более того, этот аппарат уже испытали несколько добровольцев. Все живы и целы.       Принцесса надула губы и схватилась за рукав Кюстин.       — Clorindé, — тихо обратилась к графине Фурина. — Наставлений, как и беспокойства за мою безопасность, мне хватает от всех остальных. Я позвала тебя с собой не как фрейлину, а как подругу.       «Надеюсь, это убедит Клоринду», — прозвучал внутренний голос. Де Фонтейн знала прекрасно: если упустить момент, когда дворцовая комиссия по безопасности внесет «дирижабль» в список надежных устройств, то свободно, без всеобщего внимания придворных и прессы она полетать уже не сможет. «Как только про дирижабль станет известно в широких кругах, о спокойном полете можно забыть», — проговорив это одними губами, Фурина выдохнула.       Кажется, Клоринда сдалась: скрестила руки на груди, прикрыла глаза и набрала в легкие побольше воздуха — но только за тем, чтобы усыпить ненадолго свое чувство долга.       — Ладно, — отчеканила фрейлина. Через мгновение она уже поднималась на платформу — Фурина радостно бежала за ней. А позади них, по-доброму усмехнувшись, воодушевленно шагал изобретатель.       Следующий десяток минут был для Её Высочества столь мимолетен, что она вот-вот готова начать сомневаться в реальности произошедшего: Антуан Роже проинструктировал принцессу и ее фрейлину, силясь объяснять сложные вещи простыми словами; затем он помог им взобраться «на борт» и убрал небольшую лестницу, что соединяла дирижабль и платформу. Потом еще раз напомнил, как регулировать высоту и безопасно приземлиться, но Фурина уже не слушала: она то и дело осматривала вид, открывающийся с разных сторон дирижабля, и уже воображала, как изменится он наверху. К ее счастью, обо всем остальном позаботится Клоринда.       Фрейлина уверенно дернула рычаг — и летательный аппарат стал набирать высоту. С земли донеслась просьба Антуана: «Постарайтесь приземлиться недалеко от этого места!». Впрочем, и это принцесса не услышала: с высоты их полета уже видно дворец, пусть он и был достаточно далеко.       — Ох, а ты помнишь, как рулить? — вдруг опомнилась де Фонтейн. Клоринда улыбнулась одним уголком губ.       — Разумеется, леди Фурина. Я запоминала инструкции господина Роже и за себя, и за Вас.       Ей сделалось крайне неловко, но это чувство быстро прошло, уступив место восторгу невероятных масштабов. Ветер запутывался в белых кудрях принцессы, забирался под кожу и создавал в ушах шум, сравнимый с тем, что возникал во время конных прогулок — Фурина любила скакать на самой большой скорости, какой только позволял ее личный конь, что неизменно пребывал в дворцовой конюшне.       Сам дворец был уже как на ладони; де Фонтейн разглядела и побережье, где предпочитала приводить мысли в порядок и дышать морским воздухом, и водопады, что казались ей довольно далекими от дворца, и где-то ближе к горизонту ей виднелось герцогство Каспар, что по-прежнему зеленело наперекор подступающей осени.       — Это потрясающе! — перекрикивая ветер, восхитилась Фурина. Фрейлина кивнула ей, ничуть не меньше восторгаясь видами на главные земли королевства.       Принцесса глубоко вдохнула холодный воздух; безусловно, пахло скорым увяданием деревьев, кустов и цветов; пахло возможным дождем и даже кипарисом, но вместе с тем — свободой. «Дух захватывает!» — всплыла у нее мысль.       — Куда теперь полетим? — через какое-то время громко спросила Кюстин, вытащив свою госпожу из блаженных размышлений и грез.       — Ко дворцу, — как ни в чем ни бывало отозвалась Фурина, подставляя лицо потокам ветра; Клоринда вскинула брови.       — Нас непременно заметят, — предупредила она, сосредоточив свой взгляд на принцессе — та с театральным старанием прикрыла рот кончиками пальцев обеих рук.       — Мы быстро пролетим над ним и все! — де Фонтейн легко отмахнулась от доводов своей фрейлины, не желая верить в то, что неблагоприятный исход у этой спонтанной затеи более чем вероятен.       Увидев, что Фурина пару раз вздрогнула от холода, Клоринда, помимо заданного направления «на дворец», заставила дирижабль снизиться. «Теперь и людей разглядеть можно», — сразу мысленно подметила принцесса. К ее собственному удивлению, она не испугалась этого факта, и причин своей внезапно возникшей смелости де Фонтейн, однако, не нашла. Скоро они должны пролетать над огромным дворцовым садом — в этот час там, по обыкновению, много господ и прислуг — но даже это обстоятельство не вызвало у Фурины желания спрятаться за ограждения пассажирского отсека, присев на корточки.       — Нас снесет ветром и будет тяжело вернуться, — объяснила уменьшение высоты Клоринда. Принцесса кивнула ей, заметно расслабив тело — холод уже не столь сильно прилипал к коже.       «Хорошо, что я позвала с собой Клоринду», — с этой мыслью де Фонтейн выдохнула, совсем перестав переживать. Она доверяла фрейлине жизнь, и это даже не было преувеличением: с тех пор, как она узнала, что Кюстин почти всегда носит с собой пистолет, да еще и превосходно умеет из него стрелять, многие страхи улетучились, словно их и не было никогда; Фурина боялась не дожить даже до совершеннолетия, хотя видимых предпосылок к этому не было. Признаться себе, что перечитала остросюжетных романов, она тоже не собиралась. Теперь же в юном сердце принцессы жило лишь опасение не познать истинной, взаимной любви. «Это будет главным разочарованием», — она прикрыла глаза и подперла голову рукой, задумчиво смотря вдаль.       Наконец показался сад, что, вопреки всем ожиданиям, был не слишком многолюдным. Несколько садовников рутинно подстригали кусты и подвязывали ветки деревьев, чтобы их не переломала будущая непогода. Кроме работников в глаза не бросался никто; по крайней мере, Фурина могла с уверенностью об этом говорить ровно до этого момента.       — А кто там гуляет?.. — протянула она, сощурив глаза. Где-то внизу виднелись две фигуры, неторопливо расхаживающие по садовым дорожкам. — Clorindé, неужели это?..       — Да, Ваше Высочество. Это герцог Кастель и лорд Нёвиллет, — констатировала Клоринда, прикрыв щеку тыльной стороной ладони. Фурина закатила глаза.       — Ах, ну сколько можно! Нигде мне не скрыться от моего «жениха», — едва ли не с пренебрежением закапризничала принцесса, взглянув на фрейлину, которая, ко всему прочему, отвела взгляд в сторону. «Смутилась?» — всплыл в голове закономерный вопрос. Ответа, впрочем, не последовало: дирижабль завис на месте, что, несомненно, привлекло внимание Фурины.       — Нам лучше улететь, — высказалась Клоринда, когда наконец смогла совладать с собой.       — Нам лучше подлететь! — подхватила Фурина, словно возразив — реакция фрейлины бесценна.       — Нас заметят, — напомнила Кюстин.       — О да, нас заметят! — не унималась принцесса. — До смерти скучному лорду такие полеты и не снились. Покажем ему, что такое развлечения!       Клоринда дернула рычаг, сопроводив это действие тяжелым вздохом. Желания наследницы престола — закон. Это знали все, в том числе и Фурина — и она пользовалась этим до бессовестного часто. Ругала она себя за это, к слову, тоже с завидной периодичностью, но мысленно. На всякий случай.              Было бы наивно предполагать, что дирижабль в королевском саду способен долго оставаться незамеченным. Ровно наоборот: Ризли и Нёвиллет обнаружили «странный летательный аппарат» сразу же, как тень его коснулась садовых троп. Совсем скоро они разглядели и двух дам — герцог похлопал лорда по плечу, чтобы он обратил внимание на пассажирский отсек.       — Герцог Кастель совершенно точно смотрит на тебя, — негромко констатировала Фурина, чуть не захлопав в ладоши. — Что ж, он — более интересная персона, чем лорд. Кстати, а не его ли ты подозревала в убийстве Элдрича?       — Его. И лучше бы нам говорить потише: они могут услышать, — настоятельно порекомендовала Клоринда. — Подозрения уже почти в прошлом.       Фурина, казалось, пропустила последнюю ремарку фрейлины мимо ушей, задумавшись о чем-то своем. Выглядела она крайне сосредоточенной, однако это продлилось недолго — принцесса старательно выглянула за борт, опираясь на заграждение, и с нескончаемым задором стала рассматривать гуляющих господ, что определенно предпочли сделать вид, будто ничего не видели.       — Вот что можно обсуждать в дворцовом саду? — задала она риторический вопрос, повернувшись к Кюстин. — Но что бы там ни было, предлагаю подлететь поближе, быть может, мы услышим…       — Подслушивать нехорошо, — опять напомнила Клоринда.       — Только не говори, что тебе этого не хочется! — близким к шепоту тоном заявила де Фонтейн.       Вновь тяжело вздохнув, фрейлина взялась за рычаг, стараясь повернуть его в нужную сторону как можно более плавно и бесшумно. Безусловно, Клоринде хватило бы и смелости, и «дерзости» не потакать капризам своей госпожи, но Фурина умела подгадать момент, когда ее подданная точно не будет против. Но даже так… Иногда ее желания выходили за рамки разумного и безобидного баловства.       — Все равно не слышно, — вполголоса пробормотала принцесса. — Ничего. Можно повлиять на их разговор, хи-хи.       «И это будет страшно весело!» — бросилась вдогонку мысль. Фурина выставила перед собой руку, повернув ее ладонью вверх, и начала формировать в ней шарик из энергии Гидро, что напоминал, скорее, пузырь, полностью заполненный водой и размером немногим больше, чем кулак.       — Сейчас прицелюсь, и…       — Ваше Высочество, это уже перебор! — отвлекшись от управления, воскликнула Клоринда и взяла принцессу за рукав свободной руки.       — Лорд Нёвиллет отразит его, — силилась успокоить фрейлину Фурина, то и дело поглядывая сначала на едва заметно растущий шар водной энергии, а потом на «жениха». — Он же тоже обладает магией Гидро!       — И что с того? Это все равно неприлично. И ладно мы втроем, — она выразительно окинула взглядом Ризли и Нёвиллета, подразумевая еще и себя, — станем свидетелями Вашей шалости. Мы Вас не осудим в той же степени, в которой это может сделать любой другой придворный.       Шквал ветра не перебил их разговор, отдаленно напоминающий спор, но совершенно точно вытащил несколько прядей волос из причесок девушек им на лица.       — Хорошо-хорошо! — уже громче отозвалась Фурина, с невольной резкостью повернувшись к Клоринде.       Еще один порыв — и пузырь, к этому моменту до конца сформированный, по воле случая и невнимательности принцессы сорвался куда-то в сторону и, очевидно, вниз. Фурина сразу же ойкнула и, прикрыв рот ладонью, ринулась посмотреть, куда ей «посчастливилось» попасть. Клоринда же приложила руку к груди, пытаясь успокоить волнение, что было заметно невооруженным глазом.       Лорд Нёвиллет, как и Ризли, обернулся. Но, в отличие от герцога, его макушка выглядела изрядно намоченной, а по лицу бодро стекала вода. Кастель вздрагивал от подступающих приступов смеха — он стойко держался примерно с минуту, и только потом рассмеялся вслух. Фурина, заслышав реакцию герцога на свой проступок, тоже захихикала — незлобно и озорно. Кюстин, однако, даже не улыбнулась, пока не заметила легкую, снисходительную улыбку лорда Нёвиллета и его добрый, преисполненный терпения взгляд, которым он одарил принцессу. Но развеселила Клоринду не выходка де Фонтейн, а ее легкое смущение от поведения лорда — Фурина сразу отвернулась и едва заметно дернула фрейлину за руку, чтобы та взялась за управление дирижаблем. «Лорд Нёвиллет что, специально позволил пузырю упасть на его лицо? Улететь бы подальше от этой неловкости».

༺♛༻

      Когда у Её Высочества хорошее настроение, даже самый пасмурный из всех дней способен засиять. Этот день, конечно, пасмурным не был, однако счастье и беззаботность принцессы после полета на дирижабле омрачал скорый обед. Вне сомнений, Фурина проголодалась, но все служанки до одной с опаской оповестили ее: «Вас на обед ждет Её Величество Фокалорс».       — Как же эта женщина любит портить день, — проговорила де Фонтейн себе под нос, но вскоре осеклась: внутренний моральный компас подсказал, что при всей многогранности их детско-родительских взаимоотношений называть свою мать, королеву Фонтейна, «этой женщиной» — чересчур.       Фурина фыркнула — и этим завершила все свои размышления перед тем, как постучать в дверь. Громко, резко, но вместе с тем — совершенно неохотно. Когда она вошла, на столе уже находилось несколько блюд. «Ну… Сейчас начнется», — мысленно приготовилась принцесса.       — Ты опоздала, — негромко, но твердо произнесла Фокалорс, что сидела во главе стола.       — Прошу прощения, — наклонив голову, извинилась Фурина и села напротив.       Они давно не обедали вдвоем, без гостей и свидетелей. И уже позабылось даже, что без лишних глаз у наследницы престола зачастую улетучиваются наигранность и желание перечить. Впрочем, осанка тоже портится.       — Выпрями спину. Архонтов ради, — не умаляя строгого тона, почти приказала Фокалорс; Фурина послушалась.       Вздох.       — Ты же позвала меня не про осанку напомнить, верно? — принцесса отрезала нежный кусочек мяса, ловко управляясь с десятком различных столовых приборов, и посмотрела на королеву украдкой, силясь не выдать своего волнения: столь прямолинейный вопрос потребовал собрать всю смелость воедино.       — За проницательность вынуждена похвалить, — слегка смягчилась Её Величество. — Я позвала тебя на серьезную беседу.       Сердце, как казалось Фурине, ушло в пятки. За долгие годы, наверное, уже можно было привыкнуть к тому, что Фокалорс не ведет «несерьезных» разговоров — Фурина не привыкла. «Этим тоном она уж точно не комплименты мне делать собралась», — осознала принцесса. Тем временем королева сложила руки в замок и посмотрела куда-то в пол, но через минуту вновь смерила дочь выжидающим взглядом.       — Потрудись объяснить свое утреннее поведение.       Если де Фонтейн-младшая сейчас держала бы чай или любой другой напиток, то непременно пролила бы его. Фурина была почти уверена, что слух о ее шалости не дойдет до матери, а если и дойдет, то не так скоро. И все же это было ожидаемо. Но вместе с тем — неожиданно. «Отвратительное ощущение». Она вновь чувствовала себя нашкодившим ребенком, или, быть может, свободолюбивым непослушным подростком. Правда, последним она ощущала себя едва ли не постоянно, пусть и не желала признаваться в этом даже себе самой.       — Не понимаю, о чем…       — Понимаешь, — перебила ее Фокалорс. — По глазам вижу, что понимаешь.       Фурина вновь тяжело вздохнула, на сей раз в попытках унять внутреннюю дрожь. Ее будут отчитывать. Быть может, в сравнении с этим даже смерть лорда Элдрича меркнет.       — Но ведь… ничего страшного не произошло… — она предприняла первую и последнюю попытку оправдаться, пусть и знала: это не поможет.       — Да. Не смертельно, — вдруг согласилась королева, однако в ее тоне по-прежнему слышалась строгость. — Но облить лорда Нёвиллета водой на глазах у посла сёгуна Райдэн — это ущерб имиджу Фонтейна и твоей репутации наследницы короны. Теперь уже не только двор, но и иностранные представители заметили твое ребячество.       Фурина понурила голову. Фокалорс же не собиралась прекращать свою речь:       — И хорошо, что это не видели представители Снежной, — она приложила ладонь ко лбу. — Но ты меня не слушала, и едва ли знаешь разницу между послами из Инадзумы и Снежной, — она устало выдохнула. — Что же будет с королевством после моего ухода…       Что-то щелкнуло внутри. Впервые за очень длительное время Фурине стало неловко перед матерью за свое нежелание вникать в тонкости управления страной. Конечно, она не слушала — ей всегда и при любых обстоятельствах был дороже внутренний мир и наивное неведенье. Ведь чем меньше ответственности сваливается на ее голову, тем легче живется. Впрочем, трудностей все равно хватало: всю свою жизнь де Фонтейн была вынуждена изучать этикет, танцы, регламенты мероприятий, историю, иностранные языки и даже игру на музыкальных инструментах. Играть музыку, однако, ей было трудно — требовалась усидчивость, которую Фурина так и не смогла в себе отыскать. Если только дело не касалось очередного романа, что приносит ей Клоринда.       — Я готова послушать, — решилась озвучить Фурина спустя несколько минут тягостного молчания.       — Не буду вдаваться в подробности. Скажу только, что у Снежной более агрессивная политика. Дипломаты ищут любую возможность для шантажа, чего не скажешь о представителях Инадзумы.       — Я все поняла.       — Советую еще изучить несколько книг по соответствующей теме.       — А вот это уже вряд ли, — преисполненная неловкостью и внезапным утомлением от короткого разговора о политике, Фурина почесала щеку. Фокалорс посмотрела на дочь исподлобья:       — Куда же делась твоя детская любознательность… Она бы очень пригодилась тебе, чтобы стать достойной правительницей. Особенно учитывая правление твоей бабушки, королевы Эгерии.       — Все-все, не продолжай, — вновь отмахнулась Фурина, предвкушая собственную скуку. «Я не помню бабушку Эгерию, но матушка из раза в раз упоминает ее. Сколько можно?» — всплыла надоевшая мысль.       — Зря, — категорично покачала головой Фокалорс. — Ты бы знала, чего стоило вернуть доверие к женщинам на государственных постах после ее правления...       — Потом.       — Ладно. Лорд Нёвиллет не даст тебе наделать глупостей, — вдруг сменила тему королева, словно проигнорировав пренебрежение дочери.       — Мам! Я, кажется, ясно дала понять еще на балу, что не собираюсь выходить за него! — ответила она надрывным голосом и почти рывком встала из-за стола.       — Сядь, — невозмутимо произнесла Её Величество.       — Не хочу!       — Стража тебя все равно не выпустит, пока я не закончу с тобой разговаривать, так что сядь и успокойся.        Фокалорс прикрыла глаза и налила себе вина. Слуг рядом не было — королева хотела сделать этот разговор максимально конфиденциальным. Фурина же набрала воздуха в легкие, явно собираясь в очередной раз высказаться резко и без должных размышлений, как есть. Но в последний момент все слова застряли в горле, так или иначе вынудив Её Высочество обдумать все, что ей хочется озвучить.       — Я правда против, — спокойно начала Фурина. — Лорд Нёвиллет… Он не для меня. Неинтересен, скучен, совершенно неэмоционален. Я даже не могу нормально охарактеризовать его. Непонятный, странный, кроме работы не видит ничего. Сухарь!       Фурина скрестила руки на груди и все же слегка надула щеки — любое упоминание Нёвиллета заставляло ее хмуриться. Лорд у нее ассоциировался с серой действительностью и скорой женитьбой, в которой она видела лишь лишение свободы. Точнее, ее остатков. Королева улыбнулась одним уголком губ, с хитрецой:       — Ты глупышка, моя дорогая Фурина. Ты даже не пробовала присмотреться к лорду, а уже окрестила его скучным и сухим. Кто ж так делает?       — Я уверена, что там не к чему присматриваться, — с долей обиды ответила она.       — Не попробуешь — не узнаешь. И позволь сказать тебе как мать дочери, — Фокалорс пододвинулась к столу вплотную, словно боялась быть услышанной кем-то кроме принцессы. — Будь я на твоем месте, я бы вышла за Нёвиллета без раздумий.       — Какой вздор! — воскликнула Фурина. — Как будто у меня есть выбор, la maman. Ты ведь уже все решила, я не могу на это повлиять.       — Выбор есть всегда, милая. Просто я надеюсь, что ты сделаешь правильный.       Не сговариваясь, они вновь приступили к еде, что уже успела значительно остыть. Ели они молча, но в молчании этом смысла было не меньше, чем в только что состоявшейся беседе: и Фурина, и Фокалорс — каждая задумалась о чем-то своем; о наболевшем и глубоком, о посредственном и важном.       Принцесса не могла дождаться, чтобы выйти из обеденного зала — слишком уж неприятные темы были здесь затронуты. Едва закончив трапезу, она покинула помещение быстрым и отнюдь не изящным шагом; Её Величество утомленно смотрела ей вслед, попутно приказав служанкам прибрать стол.       Фурина пребывала в смятении до самых своих покоев, и из сотни роящихся в голове мыслей создала самую важную для себя: «Лорд Нёвиллет не стал мне нравиться. Мне незачем его узнавать». Впрочем, когда она наконец зашла в свою комнату, озадаченность испарилась с ее лица. Тут сидела Клоринда и читала книгу. «Опять о ботанике? Сомневаюсь, что там интересный сюжет. Как ей не скучно?» — подумала де Фонтейн и сразу же переключила внимание на висящие на стене часы.       — О Архонты, время так стремительно, — запричитала она, вынуждая фрейлину отвлечься от чтения.       — Я давно жду Вас, леди Фурина. Хотела спросить, нужна ли я Вам еще сегодня.       — Определенно да. Сейчас я переоденусь, и… А хотя… Нет, все-таки сначала помоги с нарядом! Сейчас отправимся в конюшню!       Клоринда отчего-то поежилась.

༺♛༻

      Часть дворца, в которой находились покои принцессы и ее фрейлины, ощущалась значительно уютнее всех остальных. Оно и понятно: и Фурина, и Клоринда проводили там больше всего времени. Но если задуматься о той части, в которой они находились сейчас, то можно смело сказать: Фурине и здесь неплохо, а вот Клоринде…       — Я сопровожу Вас только до входа в конюшню, Ваше Высочество, — обхватив себя руками, проговорила Кюстин.       — Почему же? — остановилась де Фонтейн и, удивленно моргнув, окинула фрейлину взглядом.       Клоринда хотела бы ответить, но слова не собирались в предложения. Она и принцесса были не столь далеко от королевской конюшни, так почему бы не зайти туда ради спокойствия госпожи Фурины?       — Ладно-ладно, так уж и быть, — не вытерпев, пожала плечами де Фонтейн. — Хотя для меня все равно загадка, почему ты не хочешь туда заглянуть. Я давно хочу показать тебе Флэйка! Ты хоть помнишь, кто это?       — Помню, леди Фурина. Это Ваш конь. Белый, с голубыми глазами, сильный и отлично скачет, — монотонно ответила Клоринда, словно заучила характеристику так называемого «Флэйка». В самом деле: Фурина довольно часто упоминала своего любимца, и тем более в разговорах с фрейлиной — грех было бы не запомнить наизусть.       — Ой-ой! — принцесса надула губы. — Могла бы сказать это менее бесчувственно!       Фурина отвернулась и зашагала вперед, но Клоринда не переживала: знала, что Её Высочество делает это демонстративно, а не из обиды.              Идти оставалось всего ничего: минуя узкий коридор, свернуть направо, чтобы выйти в застекленный внутренний двор, а там уже и конюшня недалеко. Впрочем, с каждым шагом Клоринде не становилось легче, а скорее даже наоборот. Когда они оказались во дворе, послышалось ржание лошадей — Кюстин поежилась сильнее прежнего.       — Там что, уже стража стоит? — чуть ли не возмущаясь, выпалила Фурина, завидев возле входа в конюшню несколько молодых парней в форме. — А так без них хотелось покататься! — нарочито громко добавила она.       — Ваша безопасность — их обязанность.       — Clorindé, я уже слышала это утром!       Фурина подошла ко входу — Клоринда стояла поодаль, но даже так ей удалось услышать состоявшийся разговор:       — Ступайте, я желаю прокатиться без вашего присутствия!       — Ваше Высочество, как же можно… У нас приказ от Её Величества…       — Мне все равно! Я хочу побыть одна!       Клоринда невольно задумалась, откуда росли корни «ненависти» принцессы к стражникам. Однако она быстро пришла к выводу: охрана не давала возможности «отдохнуть от титула», да и просто сковывала Фурину в действиях. «В основном только морально, но это ее определенно угнетает», — сделала вывод Кюстин и сразу же поймала себя на мысли: размышляя о де Фонтейн, она ненадолго забыла о лошадях — это не могло не радовать.       Разговор на повышенных тонах привлек внимание одного из посетителей конюшни, причем Клоринда, увидев, кого именно принцессе «удалось» привлечь, не могла точно сказать, плохо ли это.       — Сделайте, как велит принцесса. Я сам сопровожу Её Высочество на конной прогулке, — в меру строго озвучил только что вышедший из конюшни Нёвиллет. Клоринда не могла видеть глаз принцессы в этот момент, но отчего-то предчувствовала: они наверняка округлились.       — О Архонты, — только это и смогла произнести Фурина, чем удивила фрейлину: «А как же возмущения от присутствия лорда?».       Но возмущений в самом деле не последовало: де Фонтейн кивнула Клоринде, что та может быть свободна, и, не оглядываясь, зашла в конюшню. Следом за ней — лорд Нёвиллет.       Кюстин непременно порадовалась бы «потеплению» во взаимоотношениях принцессы и лорда, если бы кожу не покалывало весьма неприятное ощущение, которое Клоринда так и не смогла себе объяснить. «Похоже, на лошадей тоже аллергия», — с самоиронией подумала она.       Что вообще Клоринда понимала под этим понятием? «Непереносимость вещей, от которых стоит держаться подальше», — ответила бы она, если б кто-то спросил. Нет, Кюстин не была неосведомленной об истинном толковании слова «аллергия», однако нашла для себя крайне удобным называть так все, с чем (или даже кем) она не могла спокойно сосуществовать.       Откуда могла взяться эта «аллергия» на лошадей? Клоринда не могла сказать точно. Но если говорить начистоту, она давно знала ответ, пусть и не хотела признаваться себе: всему виной случай из далекого детства. Кюстин, впрочем, желала бы забыть его раз и навсегда, но, как назло, запомнила до мелочей. И чтобы вновь не прокручивать события того дня в голове, она постаралась отвлечься, однако липкий, приставучий внутренний голос противно озвучил: «Это страх».       Такой расклад ее совершенно не устраивал. Клоринда с радостью сейчас понаблюдала бы за леди Фуриной, но войти в конюшню… выше ее сил. По крайней мере, в данный момент. Ничего не оставалось: фрейлина нахмурилась и, рефлекторно попытавшись закутаться в накидку (которую она забыла в покоях, что было крайне досадно), поспешила уйти.       Стёкла во внутреннем дворе хоть и пропускали солнечный свет, делали это явно лениво, приглушенно; быть может, дело было еще и во внезапной легкой облачности — Кюстин едва ли собиралась сейчас наблюдать за погодой. Вслушиваясь в звук собственных шагов, что только с минуту назад перестали быть столь беспокойными и быстрыми, она смотрела в пол, весьма глубоко уйдя в себя. «Добраться до покоев, добраться до покоев», — мысленно повторяла она себе спасительную мантру. В покоях ведь нет лошадей — что может быть лучше?       Что-то определенно шло не по плану. Она забыла прислушиваться к звукам, что возникали вокруг, но она не забыла смотреть под ноги — и вот тогда она увидела чьи-то начищенные до блеска черные сапоги. Неожиданно большого размера — и еще более неожиданно, что настолько рядом с ней.       — Мисс Клоринда! — доброжелательно воскликнул «человек в сапогах». Кюстин медленно подняла голову, чтобы подтвердить свои и без того очевидные предположения о личности заговорившего с ней.       Он стоял непростительно близко. Чья же это была вина? Её ли, что не шла, а скорее летела вперед, не разбирая дороги? Или его, что предпочел чуть ли не лбом с ней столкнуться, но в сторону не отойти?       — Ваша Светлость, — поклонилась фрейлина. Пришлось перестать смотреть ему в глаза — она успела даже забыть, каково это.       — Не стоило, — сразу же отозвался герцог, намекая на нежелание соблюдать формальности. «Как же ему мешает регламент», — не без иронии подумалось ей. — Лучше расскажите, что с Вами случилось? Вы, кажется, чем-то напуганы и расстроены. Я могу чем-то помочь?       — Все в порядке, — сухо ответила Клоринда. Ей по-прежнему хотелось спрятаться. Но теперь не только от лошадей — еще и от герцога. От его взгляда, приятного тембра голоса, взъерошенных угольных волос с пепельными прядями, накаченного тела… Какие непотребства лезли в голову! Еще немного — и Кюстин поморщилась бы, ужаснувшись от самой себя, но это определенно вызвало бы еще больше вопросов у Ризли. Он действовал на нее странно. Вел себя вроде обычно, но в то же время невольно заставлял фрейлину Её Высочества лишний раз смотреть на себя. Клоринда была уверена: он ничего для этого не делал. Это целиком и полностью ее вина. Растерянность, забывчивость — это все про нее, когда неподалеку есть герцог. Она даже успела допустить случай с игнорированием своих обязанностей: тогда, на балу-маскараде, ей едва ли разрешено было покидать зал. Да и Фурина потом обыскалась свою фрейлину. «Так не пойдет. Служба короне превыше всего».       — Если что… Дайте знать, — слегка улыбнулся Кастель. — Я буду искренне рад помочь кому-то вроде Вас.       Это звучало слишком… Она даже не могла подобрать подходящее слово — настолько несуразно для нее прозвучала речь герцога. «Я надумываю», — быстро отмахнулась она.       — Учту, — коротко ответила Клоринда, надеясь, что скоро эта беседа-пытка закончится. Почему же пытка? Она обдумает это потом — сейчас не время и не место.       — Кстати, раз уж Вы здесь... Как насчет конной прогулки? — внезапно спросил Ризли.       Вдалеке, словно поддерживая герцога, раздалось ржание какого-то нетерпеливого коня. Клоринда вздрогнула совсем чуть-чуть — держалась, как могла — но это не ускользнуло от внимательного взгляда Кастеля.       — Нет. Никаких конных прогулок, — резко выпалила Кюстин, позабыв даже о «регламентированной» вежливости — настолько отвращала ее мысль о подобном досуге. — Я пойду, с Вашего позволения.       Она быстро откланялась и исчезла из поля зрения герцога, совершенно точно оставив его в недоумении.       Как только Клоринда вошла в прилегающую к застекленному двору часть дворца, волнение отступило целиком, оставив после себя лишь учащенное сердцебиение. Безусловно, она любила проводить время на природе. Петронилла тренировала свою ученицу в любую погоду — это, надо сказать, закаляло и воспитывало выносливость. Но даже любовь к открытым пространствам не могла затмить собой «неприязнь» к лошадям — язык так и не поворачивался назвать это страхом. Признаться в страхе — значит признаться в слабости. Её обязанность — помогать лорду Нёвиллету в расследовании убийства. Её долг — быть опорой Её Высочеству и служить ей безупречно. Иначе и быть не могло, ведь так?       «Не встретить бы Флориана», — почти что взмолилась она всем мыслимым и немыслимым богам, не без раздражения вспоминая, что маркиз был «падок» на подобное настроение Клоринды. А вот специально ли он выжидал момента, чтобы нарваться на очередную грубость от нее, или так совпадало, для нее значения не имело. Результат ее общения с давним надоедливым знакомым всегда будет один, что бы он ни сделал — отказ. Это она решила для себя еще в юности, и с тех пор не давала «поблажек».       Архонты сегодня были не на ее стороне.       — Графиня Кюстин! Я как раз искал вас, — обрадовался вышедший из-за угла Флориан.       «Это уже подозрительно — так «вовремя» появляться», — заключила фрейлина.       Он слегка наклонился, а затем потянулся к руке Клоринды, чтобы поцеловать ее — это был его любимый жест, похоже — Кюстин отпрянула, как и в тот вечер, как и всегда. Лицо Флориана, что пребывал то ли в наигранном, то ли в беззаветно глупом очаровании фрейлиной, вновь скривилось в недовольная гримасе.       — Я снова хотел позвать вас в элитный столичный ресторан. Вы так и не ответили ни на одно письмо. Приходится спрашивать лично, вживую. И, прежде чем в очередной раз отказать, вам предстоит очень хорошо подумать о предлоге. Вы сейчас не заняты, а значит, вполне можете уделить время мне.       Ответить что-либо, кроме ругательств, будет весьма и весьма трудно. Что он себе позволял? Верх глупости, с его стороны, — пытаться вновь и вновь расположить к себе Клоринду. «Попробуй он отстать хоть ненадолго, я бы пересмотрела к нему отношение, — пронеслось в мыслях. — Хотя… Нет, я бы просто обрадовалась его исчезновению».       — Я не знаю, что вы себе надумали, маркиз Флориан, но я в любом случае не приму ваше приглашение, пока вы не согласуете его с Её Высочеством. Только принцесса может разрешить мне пойти с вами в ресторан.       Поклониться? Она не сделала даже этого — просто ушла стремительным шагом, оставив маркиза вариться в котле собственных неоправданных ожиданий.       Он буркнул ей вслед что-то про рабство и крепостной строй, который явно на нее не распространялся, но ей было все равно. Вне сомнений, де Фонтейн отпустила бы Клоринду в любой ресторан, но лишь эта хорошо сшитая на ходу ложь помогла фрейлине выиграть очередной «поединок» с Флорианом — он не прекращал нападать, а она успешно отбивалась. «Надо предупредить Её Высочество», — сразу же напомнила себе Кюстин и отправилась в покои принцессы, чтобы подождать ее там.       Она уже не видела, как раздосадованный Флориан замер на месте; не видела, как мимо него прошел нахмурившийся герцог Ризли, каким взглядом маркиз его провожал. Будь Клоринда свидетелем этой сцены, то непременно сказала бы: «Будут последствия».

༺♛༻

      Вечер опустился на королевство плавно и ненавязчиво. На удивление, было даже тепло — слуги, не боясь кого-либо застудить, открыли окна почти во всех помещениях дворца, где была такая возможность. И воздух, проникающий внутрь аккуратными струями, ласково соприкасался с пламенем свечей, то и дело заставляя его подрагивать.       Фурине нравилась эта свежесть. Нравилось, когда проветривают — это единственное время, когда внутри дворца дышалось свободнее во всех смыслах. «Я как будто на улице в поздний час», — сравнивала когда-то она. Впрочем, сегодня она не обратила на открытые окна должного внимания — ее объяли воспоминания об уходящем дне.       И если восторг от дирижабля не вызывал у нее никаких вопросов, то конная прогулка… Удивила. Вопрос был только один: «Зачем лорд Нёвиллет вызвался сопроводить меня?». Фурина всерьез думала об этом уже пару часов, но так и не нашла вразумительного объяснения этому поведению. Принцесса глупой не была, но Нёвиллет — его цели, поведение и характер — был для нее чем-то непостижимым. Она почти никогда не могла найти внятных мотивов для его поступков, да и в целом не понимала его. Как можно сидеть за бумажками целый день, и так — все дни в неделю, но при этом спокойно и непринужденно поехать на конную прогулку с девицей, которая выражала к нему открытое недружелюбие, пусть и девица эта — принцесса королевства Фонтейн? «Я ведь его не просила», — в который раз за остаток дня пожала плечами Фурина.       Большую часть прогулки они молчали, однако это едва ли вызывало неудобства у кого-либо. В самом деле, о чем можно было говорить? Разве что об именах их коней — и де Фонтейн не упустила эту возможность.       «Моего коня зовут Флэйк», — невзначай сказала она, даже не обернувшись на Нёвиллета. Фурина наслаждалась видом, что открывался с этого пригорка. Лорд привел ее сюда молча, и она, как призналась сама себе, отнюдь не жалела об этом. — «А что насчет вашего?».       «Это лошадь», — уточнил Нёвиллет и, поглаживая животное, умело распутал небольшую спутавшуюся часть гривы пальцами. — «Её зовут Судья».       «Странное имя», — не церемонясь, прокомментировала она и посмотрела на лицо лорда: ожидаемых грусти или обиды видно не было.              Воспоминание вызвало у принцессы улыбку и, быть может, даже легкий приступ смеха. «Судья». Кто додумался бы назвать так свою лошадь, кроме лорда Нёвиллета? Она пожалела, что не спросила у него о предыстории этого имени, но теперь уже поздно — момент ей виделся упущенным.       Отчего-то в голове всплыли и слова королевы о Нёвиллете. Можно ли считать, что сегодня принцесса «присмотрелась» к лорду, сидя на коне и нелепо отзываясь об имени его лошади? «Быть может, это не такой уж и плохой кандидат», — нехотя призналась она полушепотом.       В воцарившейся тишине — и мысленной, и дворцовой — непременно должен был быть слышен тихий, но завораживающий треск огоньков свечей. Фурина и ожидала его, однако вместо него сегодня появился отдаленный звук скрипки. «Не припомню, чтобы кто-то из обитателей дворца играл на ней». Совсем незаметно для себя она заслушалась; мелодия была нежной и трогательной, а ее мотив будто резонировал с глубоко зарытой в душе печалью. «Это… интересно. Нельзя просто так уйти в покои и не узнать, кто так красиво играет!» — решила принцесса и отправилась искать музыканта.       Это было несложно: музыка доносилась из той части, где было сосредоточено больше всего покоев. Ожидаемо, но от этого не менее интригующе. В чьих-то покоях — она не знала, кому они принадлежат — была приоткрыта дверь, из которой по полу тянулась тоненькая полоска света от лампы. И несмотря на это, в комнате было темновато: принцесса, проиграв своему любопытству и совершенно точно определив, что именно здесь кто-то играет на скрипке, заглянула в образовавшуюся между дверью и стеной щель.       Когда в полутьме мелькнули белые волосы, внутри Фурины что-то ёкнуло. «Неужели… Да как он умудряется играть нечто такое, что способно трогать за душу?» — сразу же задалась вопросом она. Но принцесса не задала его вслух; она старалась даже не дышать, чтобы, не дай Архонт, не привлечь внимание лорда — он стоял спиной к двери и сосредоточенно перемещал смычок по струнам скрипки.       Наверное, минула вечность; Фурина расслабилась, заслушавшись и засмотревшись, и даже не заметила, как Нёвиллет все же увидел ее, пусть и краем глаза. Осознание пришло только тогда, когда лорд, очевидно, доиграв, обернулся к ней.       — Добрый вечер, леди Фурина.       — Д-добрый, — неожиданно для себя самой запнулась она.       — Если хотите, можете войти. Вы, наверное, устали стоять за дверью, — он одарил ее легкой улыбкой, и она почувствовала, как порозовел ее нос — так происходило, когда кто-то «раскусывал» ее шалости или поступки, которые хотелось бы оставить в тайне.       — Как можно… — тише, чем намеревалась, почти что возмутилась де Фонтейн.       — Не поймите меня неправильно, Ваше Высочество. Я просто хотел предложить что-то сыграть. На Ваш вкус.       Обескураживающе. Это единственное слово, пришедшее ей сейчас на ум — и, как ей виделось, более удачного для описания текущей ситуации было не найти.       Ей показалось, что молчала она не так долго, как могла бы, но все же Нёвиллет поспешил добавить:       — Быть может, Вы сами желаете что-то исполнить?       Тупик. Придется признаться.       — Мне в детстве не хватило усидчивости, — она сглотнула небольшой ком в горле, — чтобы научиться играть так же, как Вы, лорд. Так что я не особо умею. И давно не брала в руки этот инструмент.       — Только попросите, Ваше Высочество, — он отложил смычок в сторону и взял скрипку поудобнее, — и я могу стать Вашим учителем.              Это выше ее сил. Почему? Почему он так легко предлагает подобное? «Он же должен был как минимум относиться ко мне настороженно!» — не унимался внутренний поток мыслей.       Лицо Фурины залилось краской; аристократическая бледность аккуратно смешалась с ярким румянцем смущения. Принцесса убежала в свои покои столь скоро и спонтанно, что лорд Нёвиллет не успел ничего ей сказать — этим и закончился сегодняшний день.