Грёза

И тогда он обернулся, и я увидел его глаза — это были цепкие и холодные черные глаза. — Олег, — он протянул руку, и у меня не оставалось выбора — я пожал ее, чувствуя напряжение. Сергей замер над клавиатурой. Что-то было не так. Он быстро удалил несколько последних слов. За окном выл ветер, гремела чья-то колонка во дворе, и еще в окне чуть отблескивала мигающая лампа соседского балкона — развели там плантацию… Так… — Олег, — он протянул руку, и у меня не оставалось выбора — я пожал ее, чувствуя, что мы Что мы? С этим романом все шло нескладно, все шло как-то наперекосяк. Сергей встал из-за стола, отходя к окну, всматриваясь в мигание фиолетовой соседской лампы — было бы хорошо, если бы этот Олег жил напротив, можно было бы прийти к нему и спросить — вы не помните, что там было, когда вы пожали руку Матвею в моем новом романе, никак не могу сочинить? Но Олега по соседству не было, поэтому придется быть за него — напрячь несуществующую память и все-таки суметь почувствовать произошедшее в какой-то параллельной вселенной. На Гончарной улице в Москве в две тысячи двадцать четвертом году, когда герой мистического романа «Птица», бестселлера и лауреата Большой книги прошлого года, Матвей Островский встретил этого Олега… Сергей даже не был уверен, был ли Олег именно Олегом, что-то в этом имени не давало покоя, но для третьестепенного персонажа сойдет и так. Итак, Олег… — Олег, сочинись-ка ты как-нибудь сам, будь добр…- Сергей захлопнул экран ноутбука, и комната погрузилась в темноту. Во дворе было фактурно, так шумно, что едва слышно себя, это хорошо — иногда чужие слова приносят гораздо более плодовитые идеи. Сергей вертел в пальцах сигарету, не решаясь почему-то чиркнуть зажигалкой, словно будет обязан думать что-то особенное, затягиваясь. А ничего особенного не шло. Вибрировал телефон: 22:21 Серёжка, ты как там, цветик? Серёжка — вот хорошее имя, звонкое. Но этому черноглазому оно, конечно, не шло. Этот должен звучать коротко как-то, глуховато, чтобы нужно было замолчать и послушать его с особой внимательностью — Олег. Да. Сергей улыбнулся, прихватывая сигарету зубами, чиркая наконец-то — фиолетовая пластмасска в руке нагрелась, хотя в пиджаке продувало. Он снова посмотрел в экран — 22:22. В детстве, когда все цифры на мигающих всю ночь электронных часах в конце общей спальни становились одинаковыми, тогда ещё Серый загадывал какое-нибудь особенное желание. Теперь, сидя во дворе своего дома номер шестьдесят шесть по Ленинградскому проспекту, он поднял голову к сероватому, темному московскому небу — вот бы попасть в свой роман, а потом вернуться и перессказать, как все было! Из-за мутных бесформенных облаков, гонимых ветром, выглянула луна. 22:23 Не очень 22:23 Я так и почувствовала Конечно, Марго почувствовала — она вообще была чуткой, почти как ведьма, как кошка, как что-то не до конца человеческое. За темной стойкой Рассвета два года назад она так и говорит — просто почувствовала, что хочу твоё прочитать, аннотация была херней, прости, да, но я ну…почувствовала? у меня это профессиональное. Сергей тогда неловко чокается с ней бокалом — она кажется странной, но в хорошем смысле, прямой, но в хорошем смысле, какой-то безопасной. На его нелепое письмо с рукописью отвечает через четыре месяца: Добрый день, Сергей. Меня зовут Марго Воронцова, я редакторка издательства Вольность, меня заинтересовала ваша рукопись… Дальше Сергей уже не помнит, потому что начался легкий тремор. Тот момент был прекрасен всем кроме того, что его было не с кем разделить. Вот так. Марго — вестница добрых слов. С ней нужно быть честным. 22:23 Не могу сдвинуться с пятой главы 22:23 Серёженька, надо Мы все ждём Хотя бы половину, дальше можешь просто синопсисом пока Сергей хотел написать глупое и сдающееся — не получается — но не стал. Все ждут — это правда. Он таинственное дарование Вольности, он подписал контракт, когда почта и директ ломились от предложений посерьезнее, но он такой сентиментальный, как он уйдет из первого издательства, и вот он здесь — езда выжал из себя начало Второй Части… Это как бы не совсем вторая часть, это скорее альтернативная ветка развития Островского… И вот, значит, там этот Олег. Самый нелепый затык. Телефон вибрирует. 22:24 Хочешь почитаю? Осторожный вопрос означает, что она знает, что он не хочет, но что-то все-таки пытается предложить, дожать его хоть как-то. 22:25 Пока нет, спасибо, Марго — Олег! Сергей обернулся как встрепенувшаяся птица на разлившийся по двору голос. — Олег! — прозвучало второй раз, и теперь Сергей увидел, как кто-то бежал за кем-то, за Олегом, видимо, за залитый светом с проспекта угол дома. Голос смысля ветром и басами снова включившейся рядом колонки. Сергей посмотрел наверх — на свой темный балкон, на фиолетового соседа. Где-то там на высоте в темноте ноутбука стоит замеревший Олег с протянутой рукой и чего-то ждет. Он быстро потушил сигарету. Нет, Олег не будет ждать. Олег будет куда-то бежать. — Олег! — я бежал за ним, но он был быстрее. — Олег! — я даже стал волноваться, может, он вовсе не Олег. Может, я выдумал Олега. — Олег! И тогда он обернулся, и я увидел его глаза — это были цепкие и холодные черные глаза. — Ты кто? — он тяжело дышал, глядя на меня, и у меня не оставалось выбора — я протянул руку через десяток метров, разделяющий нас, словно подзываю собаку, чувствуя напряжение. Очень хорошо. Этот Олег вдруг сразу стал ясен — особенно, как яростно он бежал. Пока не до конца было ясно, от чего он бежал, точнее, ясно, что от него, то есть от Матвея, но на этом понятное заканчивалось. Сергей решил довериться тому, что сочиняло через него — так иногда бывает, что-то просто приходит, и ты не успеваешь оценить это, ты просто сообщаешь это миру, создаешь новую сущность. Сергей создал этого Олега. — Матвей, — я продолжал держать свою протянутую руку, мне становилось неловко. — Я тебя не знаю, — коротко отрезал Олег. — Я тебя тоже. Пока что. — Я тебя тоже. Пока что. Нет, это удалим. Сергей улыбнулся сам себе — почему-то эта встреча переставала быть эпизодической, почему-то Матвей Олегу что-то захотел пообещать. — Я тебя не знаю, — коротко отрезал Олег. Что бы ему такого сказать, чтобы заманить еще на несколько глав? Сергей щелкал ногтями, грыз нервно и как-то торопливо дышал, как будто, если прямо сейчас не сочинить, что нужно от этого Олега, он и правда убежит. — Вы похожи очень…на…на моего друга. Детства. Глупость полная. Сергей улыбнулся сам себе — оставляем. Олег молчал — он смотрел тяжело и внимательно, словно какая-то маленькая его часть поверила в эту глупость, пытаясь что-то вспомнить. Но это быстро закончилось — в нем снова был холод. — Ты ошибся походу. А походу-то тут откуда взялось? Сергей обомлел от написанного собственными руками мгновение назад. Какое походу? Стало смешно и как-то ужасно интересно, что еще выдаст этот Олег. Возможно, в нем был гораздо больше необычного. Походу обрадовало и почему-то завеселило — стало чуть легче, и холод в глазах Олег начал казаться легким пацанским напряжением, если бы такой термин существовал. Надо было снять его как-то по-простому, и я придумал самое очевидное — заманить на откровенность. — Московский детский дом «Радуга»…Может, забыл уже. — Не, — Олег и правда сразу приманился, сразу подобрели глаза. — Я питерский. Я тоже питерский — вдруг быстро подумал Сергей, смотря в экран. Жаль, Матвей Отсровский был скучным, долгим, многоуровневым москвичем, и теперь между ним и Олегом будет всегда нежная пленочка разнопониманий одного и того же… Точнее не всегда…так…пару глав… — Слушай, — Олег вдруг шагнул ко мне, и я нелепо снова вытянул руку, которую уже успел опустить, — а если бы я правда был тем твоим другом Олегом, ты что собирался дальше делать? Зачем бежал так долго? Олег задает логичные вопросы, а Матвей близок к провалу, напряженно рассудил Сергей, он волнения пришлось даже встать. А Олег не так-то прост. — А ты зачем бежал так далеко? Олег ухмыльнулся: — А ты похож очень. На моего друга детства. Сергей заулыбался от удовольствия, закрывая ноутбук. Срочное курение на балконе с размышлениями об Олеге стало необходимостью. Интересно, кем был тот Олег, убежавший куда-то на проспект? Он был похож на этого питерского Олега? Или это был какой-то совсем-совсем-совсем другой Олег? Возможно, Сергей писал свои мистические романы, или же — опусы полёта мысли дальнего следования — как однажды типизировал его жанр Вадим, потому что и сам хотел пожить в них — хотелось волшебных совпадений, и ещё, почему-то, очень хотелось быть Матвеем Островским и уметь увлекать людей. Тоже из разряда фэнтези. На соседнем балконе загорелся свет. Через несколько секунд заскрипел старая деревянная дверь, и появился Вадим — вот он, тот самый далёкий-далёкий, старый-престарый, москвич: — Писакам здоровья, — тут же кинул он, слишком громко для ночного перекура. Задымил. Он не был особенно разговорчивым, но, если говорил, то емко, слишком понятно — он весь был ясный, его не нужно было рассматривать, чтобы разглядеть пояснее, и не нужно было прислушиваться — он громко разливался над двором. Возможно, над чем-то ещё тоже, но в других локациях Сергей его никогда не видел. Когда к нему приезжали снимать беседу для какого-то красивого и умного ютуб-канала, Вадим втиснулся в лифт с загруженными операторами, ведущей и Сергеем, и сказал первыйное: — О, кино снимаем. Вам какой, кинофилы? — Пятый. — До пятого и ногами можно, — он нажал на кнопку и замер. — А вам? — неловко спросил Сергей. — И мне пятый, — заскалился Вадим через плечо, — а че у нас за дела-то на пятом? — Интервью, — улыбнулась Анна. — Чье. — Мое, — неловко ответил Сергей. Вадим важно покачал головой: — Всё понял. Только не понял, зачем… Лифт открылся, и Сергей был счастлив, что разговор кончается, но Анна вдруг зачем-то сказала: — Ну как так — на одном этаже с Сергеем Разумовским и даже не в курсе! — и засмеялась. Сергей чувствовал, что вот-вот начнет краснеть, а Вадим ответил: — Понял! Войду в курс дела! — и зазвенел ключами. А потом, как-то однажды, когда Серый шагнул на теплый вечерний балкон и уже хотел уйти обратно, заметив кого-то на соседнем, он услышал: — Фантастам здоровья! — Я не фантаст, — вырвалось само. Ну и началось. Теперь на балконе было холодно, и Вадим стал привычной частью дворово-подъездного пейзажа, и вот он снова сказал свое понятное и ёмкое: — О чем думы думаете, господин писатель? И Сергей решил не сдерживаться: — Я придумал героя, но ничего о нем не знаю. — А он курит? — Не знаю… — растерянно ответил Сергей, смотря как пепел улетает вниз. — Так узнай. А там не перекуре слово за слово — и вуаля, вся душа наизнанку. Сергею не до конца было ясно, почему с каким-то Вадимом об этом было говорить легче, и, как оказалось, полезнее, чем с Марго, но это сработало, и вдруг принесло непередаваемой силы облегчение. — Вадим, — Сергей обернулся и посмотрел на грозный широкий силуэт, — спасибо! — Ага…в благодарность к новой книжке на.. Дальше Сергей не особо слушал — он влетел в комнату, не закрыв балкон, открыл ноутбук и написал решающее: — Олег, а ты куришь? — я весело улыбнулся, наверно, выглядя смешно и глупо, но, кажется, этому Олегу нравилось смешное и его, кажется, располагало глупое, и он ответил: — Стрельнуть что ли? — и впервые улыбнулся. Очень хорошо. Всё наконец-то шло по плану. На самом деле Сергей Разумовский, сидя за своим ноутбуком, яростно печатая и смакуя каждую букву, слабо представлял, о каком плане размышляет его главный герой в данный момент. Но в этом не было ничего страшного — он уже договорился с собой в своей голове, что просто, видимо, начал повествование главы не с того фрагмента. Он обязательно додумает, что там у Матвея за план, а пока что он подумает вот о чем: Олег. Сергей нажал на кнопку своей новой кофемашины, смотря в розовую плитку кухни. Любит ли Олег кофе? Нет. Чай? Возможно. Почему именно чай? Наверно, потому что он и сладкое любит. Но какое-нибудь странное…типа халвы или чак-чака. А вот если бы он курил с Олегом на улице Гончарной в городе Москве, он бы что, тоже спросил у него, любит ли он кофе? Нет, он бы ему что-то интересное сказал… У Сергея плохо получались интересные разговоры с настоящими людьми… Не то чтобы Олег настоящий, но как бы…если бы был настоящим, вот это имелось в виду. Вот у Матвея точно получится что-то интересное сказать, например атаковать правдой — а я курить начал, потому что надо было как-то общаться с людьми…а ты? И Олег бы посмотрел на него в ответ — Олег, кажется, очень любил смотреть, очень важные у него такие были, серьезные глаза, выразительные. С темными яркими ресницами. И темными бровями — суровыми, если бы не улыбка, такая добрая, смягчающая лицо. Наверно, Сергею Олег бы тоже улыбнулся, ему, наверно, даже быстрее, чем Матвею… Матвей был иногда такой нелепо настырный, а надо как-то…кокетливее. И вот Сергей стоял на кухне с розовой плиткой, и его летте стоял перед ним и дымился, и непроходящее чувство внутри намекало, что нужно куда-то взглянуть, что-то еще найти. И тогда Сергей обернулся и посмотрел в окно — там какой-то парень бегал со своей собакой — и она весело подпрыгивала в листве. Ну, конечно. Всё шло по плану — у него есть собака. Это было первым, что о нем узнал Матвей. Это было первым, что о нем узнал Сергей. Он лежал в темноте комнаты, смотря на отсветы машин на потолке. 01:34 Марго У меня получилось, допишу до конца недели главу