Грёза

Это было немного стыдно, но Сергей себе это разрешил. В конце концов, это способствовало процессу, а значит, не было совсем уж бессмысленным. Он изучал Олега, как если бы Олег был уже созданным героем, он говорил с ним как с нейросетью из собственной головы. Сергей отворачивался к стене, засыпая, и быстро думал в своей голове: как спит Олег? Спит ли он? Где? Матвею пока что были недоступны ответы на эти вопросы (или не только пока что), а вот Сергей мог с удовольствием (почему-то именно с ним) об этом подумать. Наверно, было что-то странное в том, что его волновали такие вопросы: что снится? какой формы ногти? есть ли морщинки у глаз? какой любимый вкус? какого цвета носки? Оказалось, что почти ни на один из них Сергей не мог ответить в отношении Матвея...да и вообще всех своих персонажей. Вероятно, литературная ткань повествования не предполагала необходимости знания, какие у Матвея ногти. Но в отношении Олега это вдруг стало первостепенно — вот он держал сигарету. Вроде понятно, как. Но ещё не до конца ясно, в чем… Утром Сергей совсем не помнил итога своих рассуждений, словно все ответы канули куда-то в глубину хранилища, и, возможно, дадут о себе знать, а возможно, никогда больше не объявятся. Было очень жарко, почти мокро — Сергей скинул одеяло и почувствовал последний шанс поймать ускользающий сон — что-то там было такое…Он увидел Олега, как видят во снах друзей, или как видят во снах великих звёзд те, у кого друзей не очень много… И вот, что увидел Сергей. 08:47 сначала я очен долго спускался по лестнице которая ведет к выходу на проспект там оказалось заколочено и я начал стучать и оказалось что по ту сторону был Олег не знаю как я это понял но там был Олеги я просунул руку сквозь доски как привидение — и у него были мокрые короткие волосы…..я трогал его волосы Должно быть не самое приятное занятие — трогать чьи-то мокрые волосы. Но олеговы — это как бы не совсем настоящие, то есть мокрые только в своей идее, вся физика жизни сглаживалась в пространстве фантазий о нем — поэтому приятные такие волосы.  Сергей слабо, отдавая все силы на то, чтобы не закрыть глаза, смотрел на экран телефона — сонник сначала был хорошей идеей, оттуда даже можно было вытаскивать образы, доводя до адекватности. Но со временем этот раздел заметок превратился в тексты категории б, где-то между автоматическим письмом и дневником чирлидерки из американских фильмов начала двухтысячных.  Вот ещё: 07:57 приснилось что целуюсь с собой  И ещё: 08:32 снился Олег Со временем стало очевидно, что Олег был сложным — во всем к нему нужно было проявлять особенный интерес, и тогда, может, под гнетом чужого, то его его, Сергея, ожидания, он слегка открывался — по одной детали, по нескольким словам. Например, на виске у него был седой волосок, что бы это ни значило…Он не был старым и даже не был сильно взрослым (странно пытаться понять, что такое сильно взрослый? наверно, как две жизни Сергея, он как раз еще не-сильно). Сколько Олегу было лет? Тридцать? Самым мучительным было то, что спросить совершенно не у кого. В кофейне через проспект фисташковый сироп всегда немного горчит, Сергей высыпает два пакетика сахара и долго мешает, так долго, что начинает остывать. Перед глазами в маленьких значках на белом экране история. Замершая и уже такая…как бы немного подуставшая — все фигуры стоят в ней из последних сил, словно вот-вот рухнут. Сергей сочувственно улыбнулся Матвею. Ещё два дня до дедлайна, дорогой друг. Или не друг. С Олегом у Матвея не ладится. Иногда не ладится неслучайно, но в этом себе Сергей признается неохотно. Как-то, наверно, не очень нормально, когда намеренно портишь отношения своих же персонажей, потому что один тебе вдруг нравится чуть больше, чем второй. Вот, например, Матвею не нравится олегова собака. А вот ему, Сергею то есть, она бы очень нравилась! И, если бы вдруг Олег зашел в эту вот кофейню, совершенно случайно весьма просторную, да еще и догфрендли, Сергей точно сказал бы — какая красивая собака! Нет, лучше…а можно погладить? Нет…А что это за порода? Нет…потому что очевидно, что это будет какая-нибудь овчарка…Сергей в них не очень разбирался, и от возбудившегося интереса аж пришлось загуглить: ну вот, да, какая-нибудь, например, бельгийская овчарка. И вот, он бы сказал:  — Это бельгийская овчарка?  — Простите? От ужаса Сергей замер, осознав, что, кажется, диалог начался не в том измерении. На мгновение, чуть более короткое, чем он мог осознать, в голове пронеслась надежда. Сейчас он поднимет взгляд, а над ним… Парень в черном худи и черном пальто держал в руке с черными ногтями огромный стакан, наверно, с черным кофе…все как в страшилке. А в ногах у него вился маленький светленький пудель. В общем, просто парень в черном с пуделем. Не Олег. — Эм…это не вам, просто.. — хотелось добавить: заработался, но было бы совсем глупо. Парень, кажется, мгновенно потерял интерес, двигаясь к стойке: — Бывает. Элли, давай. — Бывает, — эхом отозвался в экран Сергей. Минусы ситуации: разрушен диалог из головы, разрушены надежды, нет никакой бельгийской овчарки, возможно, нет Олега, а Сергей-то всё…голова ку-ку. Плюсы ситуации: возможно, голова ку-ку; можно сочинить бельгийскую овчарку; Олег есть! У Олега была серьезная собака, если такие вообще бывают: морда выражала крайнюю степень презрения, когда Матвей протянул ладонь.  — Более уважительно, не так быстро, — посмеялся Олег. Ну вот, он с него уже смеется. А всё поганое, сочиненное лично Сергеем, матвеево обаяние, на которое покупались абсолютно все.  Собака обнюхала замершую ладонь с томной брезгливостью, полаяла пару раз и отошла, словно ничего интересного так и не было обнаружено.  — Что это значит? — спросил Матвей, поднимая взгляд. — Значит, что пока ты в листе ожидания, — ответил Олег. В общем, да, у Олега была бельгийская овчарка, черная, и звали ее Сириус. Как звезду — романтично бы ответил Сергей, узнав такую кличку, но Матвей не додумался, остановившись на нелепом: как в гарри поттере! И это почему-то снова Олегу понравилось. Собака давала новое пространство для фантазии — ногти у Олега, наверно, короткие. Пока сложно было объяснить, почему, и при чем тут собака, но Сергей так чувствовал — ногти короткие, форма овальная, ближе к круглой. Собаке надо где-то жить, как-то гулять — значит, квартира у Олега большая, во всяком случае, не прям комната, наверно, какая-нибудь хрущевочка. Он ещё всё этой бельгийской овчарке разрешает — и на диване побегать, и на кровати полежать. На футболках у него вечно шерсть. Сергей замер над клавиатурой, потеряв полностью нить повествования. А вдруг у него самого, Сергея, аллергия на собачью шерсть? Такое бывает? На кошачью же у него есть.  Марго пишет явно с какой-то странной интонацией, хоть ее и не слышно: 18:34 Я что реально вижу у тебя любовную линию?) Сергей не хотел бы этого признавать, но сердце немного подпрыгнуло, на миллиметрик от пола, оторвалось в таинственном прыжке. 18:35 Не понял, о чем ты? Всё ты понял. 18:35 Я про этого Олега в последней главе 18:35 А что с ним? Это была проверка почвы, прощупывание степени проблемы, выуживание информации о значимом явлении (признавать которое не хотелось, конечно же). 18:36 Я просто пока так и не поняла его позицию, какая будет арка? Но я тебя не хочу сбивать с ритма, делай Просто показалось, что это будет тот самый love interest)) Что значит тот самый? То есть она все это время молчала о том, что лав интереста не хватает его сюжетам? Помимо этого, она что, ну…она как бы пытается показать, что френдли? Или что она всегда понимала, какой именно будет лав интерест, если он когда-нибудь будет, у Матвея Островского? Это далось нелегко, но Сергей все-таки отправил: 18:39 Боюсь, ты права И спустя несколько мгновений ождания получил: 18:39 Так и знала)) Так и знала — вот, что думает Марго, читая об Олеге. Что именно она знала? Выдают ли буквы Сергея? Показывают ли они своим количеством, качеством и порядком, кому Сергей явно подыгрывает в этом распределении интересов? Вечерняя сигарета была какая-то невкусная — соседний балкон горел тишиной, и ничто шумное и занимающее время не могло отвлечь от глубокого эскапизма.  — Что тебя волнует? — спросил бы его Олег. Олегу, поскольку он выдуманный, как бы по изначальному условию всегда интересно, что там Сергея волнует, и как именно. — Думаю, что я порчу свою же книгу, — подумал в ответ Сергей. Он почти поднес сигарету к губам и замер, прислушиваясь, как будто могли появиться какие-то пост-свидетельства того, что он снова говорил сам с собой. Но на соседнем балконе был мрак, а внизу, в пустом дворе тишина. — Чем? Ты же радовался, когда меня сочинил. Я думал, это помогло. Сергей обомлел. И если в его жизни было заложено хотя бы единожды использовать по отношению к собственному состоянию слово обомлел, то только что этот момент был. В общем, он обомлел. И повернулся. Впервые за долгое время в другую сторону, не к чужому балкону, а к пустоте стены — там, конечно, не было никакого Олега. Но если бы он был, то именно с этой стороны. — Ты задаешь вопросы, которые ты бы не мог задавать, если бы был настоящий, — немного обескураженно ответил Сергей. —Да забей, — улыбнулся Олег. Ну, то есть, Сергей в своей голове понял, что он улыбнулся. Забей — очень на тебя похоже, Олег, примерно как походу в самом начале твоего появления… — Я не могу забить, иначе получится, что я поверю, что ты существуешь.  — Ну и что тогда? — Олег легкомысленно пожал несуществующими плечами. — Влюбишься в меня? Сергей повернулся к стене целиком, вынимая изо рта сигарету, не зная, как еще выразить всю степень возмущения диалогом из своей головы. И он уже почти сочинил какой-то остроумный и флиртующий (почему-то, прости господи ответ), но стало пусто. Олег изчез. То есть его и так не было, но теперь он еще и в воображении замолчал.  — Ну класс, — высказался наконец-то вслух Сергей, свисая с окна, пальцы начинали мерзнуть, — сделал только хуже и свалил.  Он грустно посмотрел в глубину двора, на противоположный дом, туда, где скользила полоса света с проспекта. Возможно, если бы он не был обижен внезапный исчезновением Олега из своих фантазий, он бы заметил, как на детской площадке, между качелями и песочницей, в тени огромного голого тополя, на немного кривоватой лавочке сидел человек. Человек курил, держа сигарету грубоватыми пальцами с короткими овальными ногтями, и внимательно смотрел на маленькую фигурку с огоньком на высоте нескольких этажей — она повисла на балконе как уставшая куколка.  Олег обернулся — Сириус зарывался в темноте деревьев в первую грязную морозную слякоть — счастье быть собакой, подумал Олег, возвращаясь взглядом к балкону — но он уже был пуст.