Кристаллы

В Кристалле душно, плотно и по-смешному шумно — на разогреве шансон, и Серый думает, что плохой идеей было соглашаться на приглашение. Это типа метаирония и все дела — мужик заканчивает и говорит: я вообще не понял, че меня сюда позвали, сказали спеть самый махровый шансончик, ребята — классные, ровные пацаны! Зал в восторге — это непривычное московским наслаждение простыми удовольствиями, все эти вкусы на душевность выглядят в глазах блестящих глиттером как постироничная экзотика. В общем, Серый вроде понимает шутку — жизни воровской притопывает в такт. Марго проскальзывает мимо плотных форм толпы — узкая иголочка с напором тарана. На ней едва прикрывающий грудь топ и собранные в хвост косички, и два коктейля. — Как тебе? — она кивает на шансонщика, у нее красиво блестят уголки глаз. — Чувствую себя так, будто меня смешит народное творчество, — Серый наклоняется к аккуратному белому ушку, чувствует, что она улыбается. — Как душнила и сноб? — берет в рот флуоресцентную трубочку. Серый смеется, кивая. — Типа того. Она важно кивает в ответ, добавляет: — Тогда все ясно, — и, пританцовывая, тянет его горячей ладонью за шею к себе, шепчет сладко-сладко, — ничего нового. Она такая, что порой становится жаль самого себя — я бы хотел ее любить. Но тонкое тело, прозрачные светлые глаза и эта игривая щербинка рождают только братские чувства. Под откровения о чувствах на кухне в три ночи, Марго понимающе кивает и говорит только: — Зато представь, как тебе повезло. Эта сестричка, — ведет рукой по шее пародийно-соблазнительно, — только твоя! Вот у меня не было брата. И мир подарил мне тебя! Еще мир подарил Серому и правда сердце душнилы — и на все происходящее уже хочется закатить глаза, да, мы поняли, что шансон на разогреве — это типа смешно. Необязательно было делать настоящий разогрев только из него. Шла уже пятая песня. — Ну у тебя и лицо, — Марго передразнивает — закатывает глаза, распахивает рот в страдальческой гримасе, как будто Серый — тот уродец со средневековых картин. — Советую тебе так не смотреть на твоего волчонка. Хихикает, а Серый чувствует, как жара подбирается к скулам. Это глупость. Во-первых, волчонок его и не увидит — они стоят в конце зала. А во-вторых, он тут вообще не из-за волчонка. У Марго сложилось неверное впечатление. Все было не так. А вот как было: Серый просто сделал концертную афишу — Вдракон написал в инсте с коротким: привет, работы кайф, возьмешь неформат (афишу)? Серый пролистал ленту — вэвэвэдрэгон оказался и правда им — на груди у огромного белобрысого скалящегося мужика был красный дракон, открывающий пасть на волка. В описании короткое: вадик. министр хуев. позволь малолетке поцелуй в лопатку. Это Серый перечитывает дважды — позволь малолетке поцелуй в лопатку. Оказывается, это название группы. И министр хуев был прав — они и правда неформат. У него вся лента с его дикими фото — полуголый сидит за барабанами, улетают палочки, обнимают девочки. — Ты когда-нибудь слышала 'Позволь малолетке поцелуй в лопатку'? Марго удивленно оборачивается — идут до букинистики по шумному Китай-городу, в лицо бьет закат. — На родном звуке видела миллион лет назад, кажется…а что? — Да они мне написали. Заказала афишу. Серый слышит, как впереди разлетается смех: — У тебя? Понравились твои чахнущие средневековые персоны с пивом за стойкой? — Как ты понимаешь по названию, хуй знает, что им понравилось. Смеются. Серый об этом особо не думает — в смысле просто работает, без ощущения, что происходит что-то странное. Послушал одну песню — новую, у Вадика в закрепе. А потом бессонной ночью как-то накатывает — ну и что, позволили поцелуй-то?! И что там за малолетка?! Ищет ютуб. Там и видит его. Как сказала Марго, Волчонка. В прямом смысле — на басу (если это бас, а то у Серого проблемы с ориентацией, в смысле в музыкальной атрибутике) стоит Он — высокий парень с волком во всю спину — таким прям олдовым, какие в двухтысячных били. Ну, и в общем кое-что случается… Серый смотрит их немногочисленные, плохо снятые лайвы полночи. Даже скорее…всю. Все рассматривает Этого — с волком. Он самый тихий, не беснуется, не орет, шагает тяжело и в ритм своими огромные ботинками, и, кажется, хочет, чтобы этого волка увидели все. Его Серый рассмотрел уже лучше, чем лицо. Заходит к вэвэвэдракону — листает пеструю ленту до концертно-групповых фото, находит его, и — профиль закрыт. — Видишь?! — потом Серый возмущенно тычет экраном Марго в лицо. — Вижу, — она улыбается, снимает с ложечки зубами кусок пироженки — это еще брекетовская привычка с универа. — Ну так подпишись, точнее кинь, он тебя точно впустит. — Чего? — Серый вдруг оскорбленно вскидывается, будто впервые ловит сам себя на своем очевидном интересе и пытается отмотать назад. — Ну ты давно так ни по кому не фанючил, — она смеется смешно, как будто ворона гогочет, с каким-то внутренним вибрирующим звуком. — Фанючил, — Серый закатывает глаза, — мне не тринадцать лет! — А что такого с тобой было в тринадцать лет? Серый вспоминает свои тринадцать, одновременно осознав, что Марго и правда не знает — там в холодных стенах Радуги ее не было. — Я к тому, что у меня просто профессиональный интерес. Смотри, какой нос! — Подожди, — Марго становится в миг серьезной — с таким тоном она отвечает по телефону или сидит на созвоне перед ноутом на верандах, а теперь рассматривает его экран. — Стой, ты что, — глаза распахиваются, и Серый вдруг начинает нервничать — что он что?! — Ты сделал скрины с ним?! — она ржет. Даже коленкой низкий стол задела, Серый впервые чувствует, как все-таки алеют скулы. Хочется защититься от этого смеха, сказать почти детское — да мне…да мне…пофик. И вот они здесь — в ДК Кристалл на бывшем винзаводе. Вадик пишет про афишу восторженно: 03:12 охуенно, мы пищим все, слушай, хочешь приходи? я тебя впишу в проходку +1 будет! мой личный подарок) Звучит немного странно, особенно та часть, где личный подарок, но вдруг посещает совершенно фанючье, да, то самое, ощущение — может, если…подружиться?.. с вадиком…то там и до волчонка не далеко? 06:34 Давай, спасибо большое. И вот они здесь. Марго рядом пахнет выпитым джин-тоником — уже извивается под притопы и прихлопы раззодоренной шансончиком публики, тянет снова Серого к себе: — А у тебя есть план? — План? — Ну, мы пришли, но что дальше? — она отодвигается и смотрит вопросительно — приподнимает брови. — Ну… — Серый растерянно смотри в ответ — вообще-то у него не было никакого плана, но именно потому, что он не смог его сочинить — вот он придет, вот послушает их концерт, а вот уходит. То есть — как впихнуть сюда желание ну…поз.н.акоМиТьСя? Это бред. — Да это бред… — вдруг укололо неприятным ощущение глупости — ему не восемнадцать лет, и пора перестать верить, что существуют — те самые истории — где двое находят друг друга в огромном городе и не расстаются больше никогда. Он пришел послушать концерт, ничего больше. И не надо раззадоривать сердце ощущением предвкушения, если в итоге оно ничего не получит. И вообще — может, волк женат, ну или там…занят. В общем — от уточняющих вопросов становилось погано, и собственные романтические надежды, появившиеся из пустоты, казались пубертатной глупостью. У тебя давно никого не было — тебе просто нужно очередное плохое свидание, чтобы напомнить себе, что отношения — не твое. Вспомни того Андрея. Он в своей гранте лезет языком в рот, берется за ремень, и пробивает на почти истерический смех типа — мы только что просто съели мидий, ты рассказывал, что всегда чувствовал, что ты — другой, потому что прочитал паланика в четырнадцать, угостил вином, подвез домой — и хочешь трахнуть? серьезно? Андрей потом пишет: Извини, это было тупо Серый отвечает: Бывает) И скобочка эта — Марго говорит — токсично-крысиная. Серый потом жалеет об ответе. Надо было: андрей, не переживай, ты просто не такой как все))))) Из мстительной переоценки диалога многомесячной давности Марго вырывает восклицающим: — В смысле бред?! Вперед! Оказалось, вперед — это прям вперед. Просто с небольшой задержкой в полтора часа концерта. Марго пьяно нашептывает: где-то ближе к концу надо притереться к сцене лови медиатор кидай трусики шучу ладно ладно просто постоим. Жесть — дожил. Просто постоять около сцены с полу-ноунейм-группой. На самом деле эта неловкость ощущалась совсем не так. Уже стоя в плотной толпе первых рядов, покачиваемый соседними телами, Серый сосредоточенно смотрел. Было что-то приятное в возможности рассматривать вблизи и в живую, вот Он дышит в мигании света — вот поднимается грудь, вот опускается, блестит пот. Волосы у него длиннее, чем на видео из ютуба, мокрые на лбу. В отличии от убийственной энергии вэвэвэдракона, волк выглядит сосредоточенным, наслаждающимся. Гитара словно продолжение его тела, и Серый в какой-то момент переводит взгляд, моргает, щурится — как будто на самом деле не выдерживает напряжения в своей голове. Это ничем не заканчивается. Вернее не так — это слишком просто заканчивается. Зал вопит последними, пост-бисовскими (хотя 'на бис' никто не звал, они вышли сами) аплодисментами. Серый чувствует на себе искрящийся, пьяный взгляд Марго, чувствует, как она обвивается вокруг него руками — они мокрые, от этого прикосновения становится так жарко и горячо. Он почти выползает из ее хватки, но она тянет ближе и шепчет: — Время кидать трусики… Серый выходит на улицу немного пополам — одна часть его рада облегчению, он прожил свой фанюческий период в сокращенном варианте и почти свободен, и вот-вот будет подступать легкое недоумение, как вообще можно было о таком волноваться. Но еще одна часть почему-то попросила сигарету у девушки с фиолетовыми волосами и быстро затягивалась, словно в ожидании. И она дождалась. Марго было сложно остановить — это джин-тоник виноват или новая подружка, за которой она бежала и тащила слабо сопротивляющегося Серого. Внутренний двор оказался маленьким и милым, если можно так говорить, когда он набит музыкой, дымом и чем-то таким…легким безрассудством. — Бля, ты серьезно? — Конечно, я уже анонсировала, что ты придешь! — Кому? И нахуя… — Я вас сейчас познакомлю! Пиздец, новости. В центре дворового сборища стоял вэвэвэдракон. Это значило только одно. Где-то здесь будет…Он. И все-таки дрожь по пьяному серому животу пробежала. Нужно собраться — Серый нелепо стоял там, где его поставила Марго, внутри этого разношерстного круга людей, все они что-то говорили вэвэвэракону, фотографировались с ним. Марго уже весело шутила всем какие-то шутки, в общем, обстановка полностью повторяла обычный перерыв в их универе, и Серый снова почувствовал себя неуместным, пока не услышал: — О, Серегааа! Это было такое приветствие, словно сейчас его будет обнимать родственник, наконец-то нашедший его в программе 'Жди меня', словно все эти люди стояли ради него, словно они знакомы во всех своих прошлых кармах. — С кайфом! — это первое, что сказал вэвэвэдракон, подходя еще ближе и скалясь. Он выглядел впечатляюще, если бы Серый таким впечатлялся — перегидрольно белый, с мокрыми темнеющими корнями, с огромной татуировкой на огромной груди и широкой такой, зловещей улыбкой, диковатым таким взглядом. — А мне твоя пташка уже все нашептала, — хохотнул он, тяжело ударяя Серого в плечо, кивая куда-то в сторону Марго, — хотел отблагодарить в приватной обстановке? — он подмигнул, но это не выглядело веселым. От слов про нашептавшую пташку внутри все похолодело, словно Тот Самый сосед по парте в десятом физ-мате все-таки заметил его взгляд. — А что именно нашептала? — пропуская последний пассаж мимо, улыбнулся Серый. Улыбка, наверно, вышла зловещая. — Ну типа…познакомимся? Я ваще тоже хотел, с кайфом все так вышло, ебнешь нам че-нить на альбом? Ну, когда он будет. — Да, конечно, — Серый улыбнулся. — Ща, поготь-ка, — вэвэвэдракон вдруг потерял к нему интерес так же быстро, как заимел. А затем появился Он. Серый слишком поздно осознал, что первым его действием было отвернуться, будто он и правда та самая малолетка, которой никак не позволяют поцелуй в лопатку — жуть. Усилием воли и с минимальной скоростью, а также с максимально расслабленным лицом, он повернулся вновь. Он уже здесь, и Он тоже уже здесь, то есть они оба здесь, и у него его только один шанс перед Ним. Серый, ты же все умеешь, сделай. Но Он уже фотографировался с какими-то девушками, и Серый почти отвернулся снова, почти фатально и навсегда, как вдруг услышал хрипловатый ехидный голос: — Тебе тоже фотку, что ли? У него были озорные черные глаза — они были влажными, перевозбужденными, поблескивали от экранов и фото. И что-то в них как будто сказало: давай, давай, кинься на это как на красную тряпку, я вижу, ты хочешь. — Да, мне тоже фотку, — голос был таким многозначительным, как бы не переборщить. Волк как-то неопределенно мотнул головой, а затем сказал с ухмылкой: — Ну, тогда в очередь. Самым стыдным в этом было то, что Серый ее как будто и правда отстоял — он мотался между Марго, ее подружкой, Вадиком, Шурой — это был вокалист, он казался моложе их всех, почти школьником, а синие волосы добавляли ему потустороннего шарма — словно фея или русалка он управлялся со стихийными потоками то приходящих, то уходящих людей. И в этом… — Ты Серый, да? Все замерло. Голос стал другим, кажется, вся игра из него ушла, и теперь Он стоял перед Серым, тяжелый и внимательный, и, в отличии от своих коллег, полностью одетый — в черном он выглядел скорее как человек, читающий подъездный рэп — оттенялась проступающая щетина, цепкие глаза смотрели в Серого, выискивая что-то, и, видимо, найдя. — Олег. Его зовут Олег. — Рад знакомству, — Серый пожал протянутую горячую сухую руку, и, может, всего на секунду задержал ее в своей, как всегда делал в таких случаях. Хотя это случай был не совсем такой. — Че-то я устал жестко, — это было почти нелепо и совершенно неясно зачем, и Серый даже подумал, что это такой вариант 'старина, я был вежлив, а теперь съеби', но оказалось. — Покурим? Блять, это была самая вкусная сигарета в жизни Сергея Разумовского. Они сидели на бордюре в тени козырьков и вдали редких фонарей двора, и почему-то внутри Серого вдруг все стало цельным, и захотелось расцеловать Марго, веселяющуюся с вэвэвэдраконом…или не только Марго? Серый курил, улыбаясь, и, бросив мимолетный взгляд, увидел, что ему улыбаются в ответ.