Собирая себя заново

В ушах Сиджея звенело, словно кто-то громко ударил по колоколу, и мир на мгновение потерял чёткость. Его сердце забилось так быстро, что казалось, вот-вот вырвется из груди, а по телу пробежала дрожь. Паника накатывала волнами, и он почувствовал, как ладони вспотели, пальцы дрожали, но всё же цепко ухватились за колёса инвалидного кресла, готовые в любой момент повернуть его и уехать прочь. Он должен уйти, сейчас же, прежде чем станет ещё хуже. Но тогда голос, тихий и тёплый, проник сквозь шум в голове. — Эй, мы снова встречаемся! — с лёгкой улыбкой произнёс Алекс, делая шаг вперёд. — Надеюсь, на этот раз ты не планируешь бросаться под колёса машин? Сиджей замер, словно его окатили ледяной водой. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное, и ещё несколько — чтобы заметить искорку озорства в глазах Алекса. Неловкость разлилась по телу, смешиваясь с лёгким смущением, и он на мгновение отвёл взгляд, пытаясь унять учащённое дыхание. — Я, кстати, Алекс, — продолжил парень, протягивая руку для рукопожатия. — В прошлый раз не успел представиться, был слегка занят тем, чтобы спасти тебя от участи стать дорожной разметкой. На губах Сиджея невольно появилась улыбка, тихая и короткая, но настоящая. Он колебался, словно проверяя, безопасно ли протягивать руку, но затем решился и пожал её. — Сиджей, — коротко представился он, слова вырывались с неохотой, как будто пытались спрятаться. Повисла неловкая пауза, в которой, казалось, можно было услышать, как тикают часы на стене. Дэвид, уловив напряжение, быстро вмешался, хлопнув в ладоши. — Ну вот и отлично, вы теперь официально знакомы! — он звучал радостно, словно старый друг, который нашёл способ соединить две половинки пазла. — Сид, Алекс — тот человек, который поможет тебе с оформлением всех документов. Алекс кивнул, с серьёзным видом подтверждая слова Дэвида. — Да, я как раз занимаюсь всей этой бумажной волокитой. Постараюсь сделать всё максимально просто и удобно для тебя. Можем пройти в мой кабинет и обсудить детали, если тебе удобно. Сиджей смотрел на него, чувствуя, как внутри всё ещё крутится вихрь сомнений и страхов. Но в глазах Алекса он заметил что-то тёплое и искреннее, что заставило его чуть расслабиться. Он медленно кивнул. — Думаю, да, — ответил он, и в этих словах скрывалась надежда. — Давайте попробуем. Дэвид улыбнулся, словно большой груз свалился с его плеч. — Отлично! Я оставлю вас тогда наедине. Если что, я неподалёку — у меня есть пару рабочих моментов, которые нужно решить. Алекс сделал приглашающий жест, указывая в сторону коридора. — Пойдём, мой кабинет в конце. Обещаю, не займу много времени. Сиджей, всё ещё ощущая смешанные чувства, медленно покатился за ним, его руки крепко держались за колёса. Внутри он всё ещё боролся с мыслями, что этот парень — именно тот Алекс, о котором говорил Дэвид. Но с каждым пройденном метром он замечал, что напряжение понемногу спадает, а вместе с ним приходило странное, едва уловимое чувство спокойствия. Когда они дошли до кабинета, Алекс обернулся и с дружелюбной улыбкой добавил: — И да, в следующий раз, если решишь испытать судьбу на дороге, предупреди меня заранее, ладно? Я хотя бы успею подготовиться. Сиджей едва заметно усмехнулся, ценя старания Алекса разрядить обстановку. — Постараюсь избежать подобных приключений, — тихо сказал он, чувствуя, как между ними возникает что-то похожее на понимание. Они дошли до кабинета, и Алекс открыл перед ним дверь. — Проходи, осмотрись тут. Начнём, когда будешь готов. Сиджей въехал внутрь, отмечая про себя уютную обстановку и отсутствие типичной для учреждений холодности. Он старался держаться спокойно, но в голове всё ещё крутились мысли о предстоящем разговоре и о том, насколько он сможет доверять этому новому человеку. Кабинет Алекса оказался гораздо уютнее, чем ожидал Сиджей. Небольшое помещение, но хорошо освещённое — мягкий свет настольной лампы, тёплые оттенки стен, пара полок с аккуратно расставленными папками и книгами. На столе был минимум лишних предметов: компьютер, пара ручек, несколько стопок бумаг и пара фотографий в рамках, которые Алекс, видимо, иногда просматривал в перерывах. Однако воздух в кабинете был слегка тяжёлым — в нём витал приторно кисло-сладкий запах, который Сиджей не смог сразу определить, но ощущение было немного неприятным, как будто тут недавно что-то пролили. Алекс, тем временем, сел за свой рабочий стол с лёгкой улыбкой на лице, ни капли не напоминая того образа "потрёпанного наркомана", который Сиджей рисовал в своей голове. Алекс выглядел спокойным и уверенным в себе, с той же дружелюбной искоркой в глазах, что и при их первой встрече. Сиджей подъехал к столу и начал доставать из сумки свои документы. Алекс, не теряя времени, пробежался глазами по бумагам. Там были основные документы, которые требуются для получения пособия по инвалидности: заявление, справки о медицинском состоянии, подтверждающие, что Сиджей нуждается в финансовой поддержке, а также бумаги о его социальном статусе и банковские данные для выплат. Но когда Алекс начал просматривать медицинские документы, Сиджея словно пронзило электрическим зарядом. Внезапно пришло осознание: как только Алекс начнёт проверять его медицинские данные по базе, он обязательно увидит его историю болезни, в том числе и рак лёгких. В тот момент, когда эта мысль мелькнула в голове, Сиджей ощутил, как холодок пробежал по его спине. Он попытался взять себя в руки, но волнение нарастало. Не зная, как лучше поступить, он решил отступить, пока не поздно. — Знаешь, Алекс... — голос Сиджея дрогнул, и он слегка отодвинул документы на столе. — Я… передумал. Думаю, что не стоит тратить твоё время. Мне, наверное, не нужно это пособие.  Алекс замер, не ожидая такого поворота. Он посмотрел на Сиджея, а затем снова на документы, его брови слегка приподнялись от удивления. — Ты... передумал? — переспросил он, явно сбитый с толку. — Но мы же только начали, и у тебя всё готово. В чём дело? Сиджей начал что-то мямлить, пытаясь придумать оправдание, но его взгляд внезапно остановился на экране монитора, где Алекс уже пробивал его медицинские данные. В этот момент на экране высветилось: "Рак лёгких. Диагноз: злокачественная опухоль. Стадия ремиссии." Внутри у Сиджея всё похолодело. Алекс, заметив, как лицо Сиджея изменилось, тоже взглянул на экран. На мгновение в кабинете повисла абсолютная тишина. Алекс с непроницаемым лицом продолжал просматривать документы на экране, глаза его скользили по строкам, но выражение оставалось невозмутимым. Сиджей сидел напротив, чувствуя, как внутри всё кипит. Его мысли были путающимися, но он пытался понять, о чём думает Алекс. Тот казался абсолютно спокойным, даже безразличным. Вдруг Алекс, не поднимая глаз от монитора, тихо спросил: — Дэвид знает об этом? Сиджей напрягся, его глаза сузились. Он не ожидал такого вопроса. Что Алекс хотел этим сказать? Почему он задаёт его так спокойно, как будто это просто статистика, ничего не значащая для него? — Нет, — бросил Сиджей, с трудом сдерживая раздражение. — Не знает. И это его не касается. Алекс наконец поднял взгляд, его глаза оставались спокойными, даже немного задумчивыми, как будто он пытался понять, насколько серьёзна ситуация. Он склонил голову набок, словно оценивая, и снова задал вопрос, теперь уже мягче: — И ты не собираешься ему говорить? Этот спокойный, невозмутимый тон начал раздражать Сиджея. Ему казалось, что Алекс слишком легко воспринимает ситуацию. Сиджей снова почувствовал, как внутри поднимается волна гнева. — А зачем тебе это знать, а? — с вызовом выпалил он, опираясь на подлокотники кресла и подаваясь вперёд. — Что ты вообще об этом думаешь? Что это, очередная графа в анкете, которую надо заполнить? Я здесь, чтобы решить проблемы с пособием, а не чтобы объяснять, почему я не хочу об этом говорить! Алекс остался спокоен, не отводя глаз. Он выдержал резкий тон Сиджея, выждав паузу, прежде чем заговорить снова. — Сиджей, — спокойно произнёс он, — я не осуждаю тебя. Просто хочу понять, как лучше помочь. Если Дэвид не знает, я не собираюсь вмешиваться. Это твоё решение. Но для Сиджея эти слова показались неубедительными. Он неправильно считал эмоции Алекса, решив, что тот пытается заставить его признаться в чём-то или проявить слабость. — Помочь? — саркастически переспросил он. — Ты даже не знаешь меня. И что ты вообще знаешь о помощи? Думаешь, раз ты тут сидишь за столом и листаешь мои документы, то уже всё понимаешь? Алекс выпрямился и чуть нахмурился, но всё ещё оставался спокоен. — Я знаю больше, чем ты думаешь, Сиджей. И я не собираюсь навязывать тебе свою помощь. Но ты пришёл сюда сам. Значит, в каком-то смысле ты уже готов что-то менять. Сиджей замолчал, стиснув зубы. Внутри него бурлила ярость, и ему хотелось просто развернуться и уйти, но он понимал, что это не решит ничего. Пока Сиджей пребывал в прострации, его вдруг аккуратно взяли за руку, и он, очнувшись от своих мыслей, заметил, что Алекс больше не сидел за столом. Он был прямо перед ним, опустившись на корточки. Его пальцы мягко держали руку Сиджея, внимательно рассматривая зажившие порезы, оставшиеся после того случая, когда Алекс спас его на пешеходном переходе. — Обрабатывал ли ты эти раны? — тихо спросил Алекс, его голос прозвучал мягко, без тени упрёка, но с заботой, которая сбила Сиджея с толку. Алекс провёл пальцем по одной из заживших линий, и прикосновение было таким лёгким, что Сиджею на секунду показалось, что он вернулся в прошлое. Его сознание мгновенно затопили воспоминания. Сиджей почувствовал, как что-то внутри него дрогнуло. Это прикосновение, такая ненавязчивая, но искренняя забота — всё это было так знакомо. Внезапно его зрение затуманилось, и он будто увидел перед собой не Алекса, а Сала, сидящего на корточках, внимательно глядящего на него тем же заботливым взглядом, как раньше. — Сал... — вырвалось у него, прежде чем он осознал, что сказал. Сиджей моргнул, и наваждение исчезло. Перед ним снова был Алекс, но воспоминание оказалось таким ярким, что сердце сжалось, а из глаз начали катиться слёзы, несмотря на все его попытки сдержаться. — Эй, всё в порядке, — произнёс Алекс, ещё мягче, замечая слёзы на лице Сиджея. Он не отпускал его руки, продолжая держать её с той же осторожностью и заботой, которую Сиджей так давно не чувствовал. — Я не собираюсь лезть в твоё прошлое, просто хочу убедиться, что с тобой всё нормально. Сиджей попытался вытереть слёзы, но они текли всё сильнее. Его дыхание стало тяжёлым, и он чувствовал себя обнажённым перед этим незнакомцем, который каким-то образом пробудил в нём воспоминания, которые он долгое время пытался похоронить. — Прости... — едва выдавил он, стараясь собраться. — Я... не знаю, почему... Алекс сжал его руку чуть крепче, но по-прежнему бережно. — Тебе не за что извиняться, — сказал он, не отводя взгляда. — Мы все проходим через тяжёлые моменты. Если я могу хоть немного облегчить твою боль, дай мне знать.  Алекс бережно достал из кармана белого медицинского халата носовой платок и протянул его Сиджею. Затем встал в полный рост и подошёл к кулеру, чтобы налить воды в пластиковый стакан. Его движения были уверенными, но в них не было излишней спешки или настойчивости — он, казалось, старался не давить на Сиджея, предоставляя ему пространство, чтобы собраться. Когда Алекс вернулся и протянул стакан, его взгляд был полон сочувствия, но он старался держаться спокойно. — Я могу выйти, если хочешь? — ласково спросил Алекс, стоя на расстоянии и выжидательно наблюдая. С его лица не сходило мягкое, почти неуверенное выражение, которое выдавало растерянность. Было видно, что он, несмотря на попытки держаться уверенно, тоже переживал и не знал, как правильно поступить. Сиджей поднял глаза на Алекса и почувствовал, как внутренний конфликт усиливается. Алекс выглядел молодым и энергичным — короткие вьющиеся волосы аккуратно убраны, а в глазах светилась искренность и доброта. Именно эти глаза и сбивали Сиджея с толку. Взгляд Алекса был так похож на взгляд Сала — тот же оттенок заботы, та же искренность, которая когда-то пленила его. И это пугало его. Сиджей хотел доверять. Он чувствовал, что в этом молодом парне нет злого умысла, что Алекс действительно хочет помочь и не собирается вторгаться в его личные границы. Но после всего, что он пережил с Салом, доверять кому-то новому казалось чем-то почти невозможным. Сал был тем, кто умел очаровать, и в итоге оставил глубокие раны на душе Сиджея. Даже если Алекс был другим человеком, это сходство в их взгляде тянуло и пугало его одновременно, как магнит, от которого не оторваться, но и невозможно подойти слишком близко, не рискуя обжечься. Сиджей глубоко вздохнул, вытирая слёзы платком. Он держал стакан с водой в руке, но пить не стал. Внутри него бушевал шторм из страхов и желаний — желания наконец позволить себе поверить, и страха снова столкнуться с болью и предательством. — Нет, не надо, — сказал Сиджей, пытаясь вернуть себе спокойствие. — Останься. Я... я справлюсь.  Алекс кивнул, с облегчением видя, что Сиджей не отстраняется. Но он не делал лишних шагов вперёд, оставаясь на том же расстоянии, словно давая понять, что готов быть рядом, но не будет навязываться. Сиджей понурив голову уставился на свои ноги, которые безжизненно лежали на подставке инвалидного кресла. Он чувствовал, как напряжение вновь возвращается, когда его мысли зациклились на прошлом и на том, что всё равно не изменишь. Звуки клавиатуры прерывали тишину, когда Алекс аккуратно вернулся к своему рабочему месту и продолжил что-то печатать, не поднимая глаз от монитора. Сиджей наблюдал за ним украдкой, разглядывая этого парня, который так странно манил и пугал одновременно. Он настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил, как Алекс задал ему какой-то вопрос. Сиджей вздрогнул, когда голос Алекса прорезал его задумчивость. — Я спрашиваю, — повторил Алекс, — по официальным данным ты прописан в Нью-Йорке, но тут есть одна проблема. (Примечание от Автора: Я сама особо не шарю в прописках, но если Сиджей тогда  в прошлом продал дом в Нокфелле и переехал в NY, то значит и прописка у него была уже другая. Я это так вижу.) Сиджей замер, пытаясь понять, к чему это ведёт. — Проблема? Какая проблема? Алекс кивнул и постучал пальцами по клавиатуре, выводя на экран нужные данные. — Дело в том, что все выплаты и пособия по инвалидности привязаны к месту постоянной регистрации. Если ты прописан в Лос-Анджелесе, то, согласно закону, ты должен оформлять всё там, а не здесь, в Нокфелле. Местные органы попросту не имеют права выплачивать пособие человеку, который официально здесь не зарегистрирован. Сиджей ощутил, как внутри всё похолодело. Он знал, что его регистрация оставалась в Лос-Анджелесе, но не думал, что это станет препятствием. Он надеялся, что процедура будет простой и, главное, быстрой, а теперь оказалось, что он снова попал в бюрократическую ловушку. — Так что ты хочешь сказать? — хрипло спросил Сиджей, едва сдерживая раздражение. — Я говорю, что мы не сможем оформить пособие здесь, пока ты не изменишь свою регистрацию на Нокфелл. — Алекс посмотрел на Сиджея, давая ему немного времени переварить информацию. — Это значит, что нужно будет обратиться в администрацию города и подать заявление на смену места жительства. Только после этого я смогу сделать запрос на пособие по инвалидности в местных органах. Сиджей вздохнул, чувствуя, как ситуация становится всё более запутанной и неприятной. Ему не хотелось снова проходить через все эти бюрократические этапы, но, похоже, у него не оставалось выбора. Сиджей понимал, что с его оставшимися деньгами найти хоть что-то приемлемое по жилью в Нокфелле было практически невозможно. Идея смены места жительства казалась безнадежной. Он сцепил руки на коленях, чувствуя, как напряжение снова сдавливает грудь. Алекс тоже выглядел задумчивым, словно обдумывал, как обойти правила. Вдруг на лице Алекса появилась тень улыбки, и он повернулся к Сиджею, говоря чуть тише, словно собирался поделиться секретом. — Слушай, у меня есть одна идея. Это, конечно, не совсем по правилам, но… — Алекс на мгновение замялся, но затем продолжил. — Если ты действительно хочешь оформить пособие здесь, есть способ немного схитрить. Я могу изменить в документах твоё место жительства на Нокфелл. Укажу адрес дома Дэвида. Это позволит отсрочить срок официального изменения места жительства и даст тебе возможность оформить пособие, не дожидаясь всей этой волокиты с администрацией. Сиджей напрягся, недоверчиво смотря на Алекса. — То есть, ты предлагаешь мне пойти на аферу? — с недоверием спросил он, прищурив глаза. Алекс, казалось, не был смущён. Он пожал плечами, продолжая улыбаться с легкой хитрецой. — Ну, можно и так сказать. Это не совсем законно, но и не так серьёзно, чтобы ты попал в большие неприятности. Я всего лишь изменю пару строк в документах, и формально ты будешь зарегистрирован в Нокфелле, хотя временно. Когда всё утрясётся, ты сможешь поменять место жительства официально, и никто не заметит разницы. Сиджей колебался, осознавая, что предложение было не самым безопасным вариантом, но в то же время Алекс не выглядел как человек, который стремится его подставить. Наоборот, он, похоже, был готов помочь, даже если это требовало обхода системы. — И ты уверен, что это сработает? — наконец спросил Сиджей, пытаясь разобраться в своих мыслях. — Уверен, — кивнул Алекс. — Я уже делал это для некоторых людей, оказавшихся в похожей ситуации. Это не сложно, и я умею быть осторожным. Никто не заметит. Алекс сидел в своём кресле уверенно и расслабленно, словно то, что он только что предложил, было совершенно рутинным делом. Его спина была слегка откинута назад, а пальцы небрежно крутили ручку на столе, создавая впечатление, что для него эта ситуация — не больше, чем пустяк. Взгляд Алекса был спокойным, даже немного лукавым, как будто он уже несколько раз провернул подобные «хитрые махинации». — Поверь мне, — сказал Алекс, откидываясь в кресле и скрестив руки на груди, словно доказывая свою уверенность. — Это всего лишь вопрос исправления нескольких строк в базе данных. Никто не будет проверять это досконально. Ты не первый, кто оказался в такой ситуации. Я знаю, как это работает, и могу гарантировать, что проблем не будет. Он говорил настолько спокойно, что это сбивало Сиджея с толку. Алекс будто жил в мире, где бюрократия не представляла серьёзной угрозы, а обход правил был частью повседневной рутины. Лёгкая улыбка на его лице выражала полное отсутствие страха перед возможными последствиями. Сиджей всё ещё колебался, чувствуя внутренний дискомфорт. Он не привык к таким схемам, а перспектива делать что-то незаконное, даже если это всего лишь «исправление строк», заставляла его напрячься. Но Алекс выглядел так, словно для него это была не более чем незначительная корректировка, и он не видел в этом ни моральной дилеммы, ни серьёзной угрозы. — Так что, — продолжил Алекс, заметив колебания Сиджея, — решай. Мы можем попробовать сделать всё по-честному, но это займёт уйму времени. А можем немного ускорить процесс. Это в твоих интересах, ведь ты знаешь, как затягиваются подобные дела. Сиджей смотрел на Алекса, пытаясь взвесить все «за» и «против». Ему не нравилась идея идти на такой шаг, но факт оставался фактом: времени у него было мало, а денег — ещё меньше. Он был загнан в угол, и Алекс это явно знал. Видя колебания Сиджея, Алекс решил добавить последний аргумент. Он склонился вперёд и, глядя прямо в глаза Сиджею, спокойно произнёс: — Послушай, если что-то пойдёт не так, вся ответственность будет на мне. Я оформлю это так, что никаких следов на тебя не останется. Ты не рискуешь ничем.  Он подался чуть ближе, вытянув руку, предлагая рукопожатие. — Это чисто на мне. Если хочешь, считай, что это моё обещание. Мы можем скрепить нашу сделку сейчас, и я сделаю всё так, как нужно.  Сиджей посмотрел на протянутую руку, и в его голове завертелось множество мыслей. Рука Алекса была твёрдой, уверенной, и казалось, что этот парень готов взять на себя ответственность за всё. «Что ж, если кто-то должен подставиться, пусть это буду я», — читалось в его глазах. Но больше всего Сиджея успокаивало то, что Дэвид доверял этому парню. Если Дэвид, всегда осторожный и внимательный, был уверен в Алексе, значит, в этом что-то было. Сиджей стиснул зубы, всё ещё не будучи до конца уверенным, но выбора у него оставалось всё меньше. Он медленно протянул руку, и когда их пальцы сомкнулись, Алекс крепко пожал ему руку, закрепляя сделку.  — Хорошо, — тихо сказал Сиджей. — Но если что-то пойдёт не так… — Поверь, не пойдёт, — уверенно перебил Алекс, отпуская его руку. — Теперь давай начнём, пока у нас есть время. Алекс быстро начал заполнять что-то на компьютере, его пальцы ловко бегали по клавишам, словно он делал это тысячи раз. Через несколько минут принтер зажужжал, выплёвывая документы один за другим. Сиджей смотрел, как Алекс, не моргнув глазом, подготавливает всё для подписи, точно зная, что и как нужно исправить. Бумаги о месте жительства выглядели официально, хотя Сиджею было ясно, что они липовые. Когда Алекс протянул ему документы, Сиджей на мгновение замер, держа в руках ручку. Он чувствовал себя странно, подписываясь в этих фальшивых бумагах. Но, стиснув зубы, он всё же поставил свою подпись, одна за другой. Алекс, не теряя времени, тут же ловко отксерокопировал документы и, казалось, даже слегка забавлялся, играя с системой, как опытный игрок. Сиджею вдруг пришла мысль, что Алекс неплохо шарит в программировании и компьютерах в целом. Его уверенные движения, знание системы и способ, с которым он обошёл её, не оставляли сомнений — этот парень явно знал, что делает. «Как он вообще оказался здесь?» — мелькнуло у Сиджея в голове. Алекс казался слишком талантливым для простой бумажной работы. Возможно, он сам когда-то попадал в неприятности и научился использовать свои навыки, чтобы выжить. Сиджей с недоверием смотрел, как Алекс корректирует данные в базе, обходя строгие системы. — Готово, — сказал Алекс с удовлетворением, оглянувшись на Сиджея. — Теперь у тебя есть официальный адрес в Нокфелле. Осталось только подать документы. Всё будет в порядке. Сиджей кивнул, наблюдая за тем, как Алекс завершает свою работу. Он всё ещё чувствовал себя неловко и теперь оставалось только ждать, что вся эта махинация сработает. Алекс, закончив с документами, откинулся на спинку кресла и, глядя на Сиджея, сказал: — Теперь остаётся подождать. Обычно постановка на учёт по пособию занимает пару дней, но… так уж и быть, я попробую поторопить верхушку бухгалтерии. — Он подмигнул, с лёгкой улыбкой добавив: — Ведь если ты друг Дэвида, то автоматически становишься и моим другом. А друзей друзей надо выручать, особенно если это не потребует взлома пароля начальника... хотя, поверь, я мог бы. Сиджей невольно усмехнулся, но всё ещё чувствовал лёгкое напряжение. Ему казалось странным, как легко и непринуждённо Алекс обращался с такими вопросами, но его доброжелательность и лёгкий подход к делу, казалось, немного снимали этот груз. — Спасибо, — коротко ответил Сиджей, всё ещё не зная, как реагировать на такую прямолинейность. Дверь кабинета неожиданно скрипнула, и из дверного проёма показалась маленькая девочка. Её голова была полностью гладкой, без единого волоска, и кожа казалась почти прозрачной, бледной. Под глазами виднелись лёгкие тени, которые часто бывают у детей, проходящих через интенсивное лечение химиотерапией. Она была одета в яркую футболку и лёгкие штаны, которые явно пытались сделать её вид более жизнерадостным, несмотря на состояние. Любопытными глазами она посмотрела сначала на Сиджея, изучая его с интересом, а затем её взгляд скользнул на Алекса. Её лицо тут же расплылось в широкой детской улыбке, которая на мгновение освежила и осветила весь кабинет. — Алекс! — радостно воскликнула она. — Ты же обещал, что придёшь и сыграешь на гитаре для нас в детском отделении! Помнишь? Алекс, казалось, слегка смутился. Сиджей заметил, как тот старался выглядеть серьёзным и сосредоточенным, но перед этим ребёнком его маска треснула. Улыбка, которая появилась на лице Алекса, была настолько тёплой и искренней, что Сиджей едва сдержал усмешку. — Конечно, помню, — Алекс попытался выглядеть крутым, но девочка явно уже знала его слабость. — Просто у меня тут важное дело… — он кивнул на Сиджея, но девочка продолжала смотреть на него с таким видом, что стало ясно: она не собиралась сдаваться. — Но раз ты пришла напомнить, — Алекс поднял руки в жесте капитуляции, — то, думаю, настало время выполнить обещание. — Он повернулся к Сиджею, взгляд его был мягким и дружелюбным. — Слушай, я тут пойду на маленький концерт, который должен был провести, скажем так, в секретном месте. — Он подмигнул девочке. — Не хочешь составить компанию? Обещаю, там весело. Сиджей, всё ещё поражённый тем, как легко Алекс нашёл контакт с ребёнком и как искренне тот улыбался, кивнул. В конце концов, было что-то обезоруживающее в этой девочке и в том, как Алекс мгновенно переключился, чтобы поддержать её. — Почему бы и нет, — ответил он, улыбнувшись краем губ. — Думаю, секретное место звучит интригующе. — Отлично! — воскликнул Алекс, глядя на девочку, чьи глаза засветились радостью. — Тогда пошли! По пути в детское отделение онкологии Сиджей с интересом наблюдал за тем, как взаимодействовали Алекс и маленькая девочка. Они шли по длинным больничным коридорам, освещённым тусклым светом, и Сиджей не мог не заметить, как Алекс общался с ней — так легко и тепло, словно они были старыми друзьями. Девочка, в свою очередь, перепрыгивала с одной темы на другую, скача вокруг Сиджея и засыпая его вопросами. — А почему ты на колёсах? — спросила она, и Сиджей почувствовал, как на секунду его сердце сжалось. — Это как машина? Ты сам управляешь? Он кивнул, стараясь улыбнуться. — Да, можно и так сказать, — ответил он, пытаясь сохранить лёгкость в тоне. — А ты гонки устраиваешь? Наверное, круто так ездить! Сиджей усмехнулся, чувствуя, как её энтузиазм на миг поднимает его настроение. Но через минуту она вдруг спросила: — А ты когда-нибудь встанешь на ноги? Это навсегда? — вопрос прозвучал прямолинейно, и он на секунду замер, не зная, что ответить. Алекс тут же посмотрел на девочку суровым, но мягким взглядом. — Эй, осторожнее, Лиззи, — сказал он с доброй ноткой в голосе. — Некоторые вопросы — личные, помнишь? Девочка тут же понурилась, опустив взгляд. — Прости, — тихо сказала она, а затем, не теряя времени, снова сменила тему, словно ничего не произошло. — А у тебя есть кот? Или, может, собака? Сиджей улыбнулся, стараясь не показать, как его задел предыдущий вопрос. — Нет, у меня никого нет, — ответил он, наблюдая, как её лицо на мгновение вытянулось в разочаровании. — Ох, как жалко! — воскликнула она, но тут же, словно ничего не было, продолжила рассказывать истории о коте, которого она видела в прошлом году, и о том, как она мечтает завести пушистого друга, когда поправится. Сиджей не мог не улыбнуться её наивной искренности. По мере того как они приближались к отделению, он чувствовал, как напряжение, которое сопровождало его с утра, немного отступает. Лиззи, полная энергии, побежала вперёд, пропадая за поворотом длинного коридора. Алекс и Сиджей замедлили шаг, оставаясь позади. Алекс бросил быстрый взгляд на Сиджея, а затем с виноватой улыбкой произнёс: — Прости её, она бывает немного… слишком прямолинейной. Детское любопытство, знаешь, как это бывает. Сиджей кивнул, пытаясь смягчить свои черты лица. — Да, не беспокойся. Я понимаю. Она же не хотела меня обидеть, — ответил он, вздохнув. — Просто дети говорят то, что у них на уме, и иногда это сложно пропустить мимо ушей.  Алекс понимающе кивнул и, почесав затылок, продолжил: — Лиззи — особенная. Она здесь уже давно, проходит курс лечения, и ей часто скучно. Детям тяжело сидеть в четырёх стенах. Она всегда радуется новым лицам, и я стараюсь отвлекать её, как могу. Сиджей взглянул на него, наблюдая, как искренность отражается в его глазах. Алекс действительно заботился о детях здесь, и это было видно. Это напоминало Сиджею, что, несмотря на свою внутреннюю осторожность и страхи, бывают люди, которые действительно хотят помогать без всякой задней мысли. — Понимаю, — коротко отозвался он, почувствовав, как внутри нарастает нечто, что было похоже на благодарность. — Она... кажется весёлой девочкой. — Да, Лиззи — боец, — сказал Алекс, улыбаясь. — И она любит компанию. Думаю, ей важно чувствовать, что кто-то рядом. Она чувствует, когда люди искренни, и тянется к ним.  Они подошли к двери, ведущей в детское отделение, откуда уже доносились голоса и смех детей и Алекс открыл дверь запуская Сиджея первым. Детское отделение онкологии погрузило Сиджея в атмосферу, наполненную контрастами. В коридорах и палатах было полно детей. Некоторые лежали на кроватях, их бледные лица были окружены трубками и мониторами, которые отслеживали их состояние. Эти дети выглядели особенно слабыми, и на их лицах читалась усталость от бесконечных процедур и боли. Другие, как Лиззи, бегали из палаты в палату, переполненные энергией и жаждой активности, даже если эта активность состояла из прыжков на месте или игр в прятки. Медсестры бросали на них строгие взгляды, иногда мягко журили за слишком громкие возгласы, но дети были неудержимы. Они пытались наслаждаться жизнью, несмотря на все трудности. Когда Алекс вошел в отделение, атмосфера вокруг словно изменилась. Молодые медсестры, заметив его, тут же начали строить глазки и перешёптываться, явно заигрывая с ним. Одна из них бросила кокетливый взгляд, но Алекс, кажется, этого не замечал или делал вид, что не замечает, полностью сосредоточившись на детях. Он направлялся вперёд уверенными шагами, явно привыкший к шуму и суете, которые царили здесь каждый день. Они дошли до общей комнаты, где обычно собирались дети, чтобы поиграть или просто отвлечься от больничной рутины. Комната была ярко освещена, стены украшали рисунки и аппликации, сделанные самими детьми. Повсюду были игрушки и книги, создавая атмосферу уюта и радости, несмотря на общее состояние маленьких пациентов. Как только Алекс вошёл, его тут же окружила группа детей. Они все знали его и, судя по их радостным лицам, ждали его появления. Он здоровался с каждым, давая «пять», тянулся к рукам детей, сидящих на кроватях, и обнимал тех, кто прыгал к нему с сияющими глазами. Некоторые ребята тянулись к нему, а он, проходя мимо, шутливо трепал их по волосам или гладил по голове, отчего лица малышей становились ещё более радостными. Сиджей наблюдал за этой сценой, осознавая, что Алекс был чем-то большим, чем просто работником, занимающимся бумажной работой. Он явно был особенным сотрудником в этой больнице, человеком, который приносил сюда нечто большее, чем обычное медицинское обслуживание. Он приносил радость, заботу и искреннюю поддержку, которую дети так жаждали. Сиджей сразу почувствовал себя не в своей тарелке. В голове всё смешалось: четыре года он убивался из-за любви, топил свою боль в сигаретах и алкоголе, доводя себя до такого состояния, что теперь ему было противно смотреть на собственное отражение даже в отзеркаленных поверхностях. А тут, перед ним, были дети, которые, несмотря на боль и страдания, не теряли веру и сохраняли свой оптимизм. Они боролись, цеплялись за жизнь и всё ещё мечтали о будущем, стремясь выздороветь. Сиджей чувствовал себя ничтожеством на их фоне — он, взрослый человек, растрачивал свою жизнь на жалость к себе и постоянные срывы. Он смотрел на детей, и ему казалось, что его собственные проблемы и страдания, которые он так долго носил в себе, теряли смысл. Эти дети, которые раньше были здоровыми, теперь ежедневно сражались за своё здоровье, за шанс на будущее. А он? Он утопал в своей депрессии, срывался на близких, обвинял весь мир, отвергал тех, кто пытался помочь. И вдруг, впервые за долгое время, он понял, что сам стал тем, кого когда-то презирал: человеком, который закрывается от мира и винит других в своих бедах. Пока Сиджей замер погружённый в эти мысли, он не заметил, как Алекс, увидев его растерянность, подошёл сбоку от инвалидного кресла и аккуратно положил руку ему на плечо. Его прикосновение было мягким, обнадёживающим, и оно, казалось, вернуло Сиджея из его внутреннего мира. — Эй, — начал Алекс с дружелюбной улыбкой, — не волнуйся, они все тут настроены мирно. Хотя, честно говоря, если у тебя есть конфеты — можешь их прятать, дети такие вещи чуют за километр. Сиджей невольно улыбнулся, почувствовав, как напряжение слегка спадает. Алекс явно понимал, каково это — быть на его месте, и пытался сделать всё, чтобы Сиджей чувствовал себя комфортнее.  — Они все... — начал было Сиджей, но замолчал, не зная, как подобрать слова. — Они бойцы, — продолжил Алекс, подбадривающе сжав его плечо. — Иногда они дают нам больше, чем мы можем дать им. Но, знаешь, это нормально — чувствовать себя потерянным. Главное — не бояться снова найти себя. Сиджей слабо кивнул, признавая, что, возможно, он прав. К Алексу подошла медсестра, держа в руках гитару. Алекс благодарно кивнул ей и взял инструмент, присаживаясь на стул, который дети с энтузиазмом поставили для него в центре комнаты. Детишки моментально столпились полукругом вокруг Алекса, ожидая мини-концерта с радостными глазами. Несколько малышей, не стесняясь, уютно устроились прямо на подножке инвалидного кресла Сиджея. Он невольно почувствовал тёплые чувства, которые давно не посещали его. Сиджей смотрел на этих детей и думал о том, что никогда по-настоящему не задумывался о том, чтобы завести своих. Из-за своей инвалидности он всегда избегал таких мыслей, словно это что-то недоступное для него. «Какие дети могут быть у такого человека, как я?» — думал он. И даже мысль о естественных вещах, благодаря которым зарождаются дети, вызывала в нём дискомфорт и отвращение. Инвалидность не только ограничивала его физически, но и накладывала тяжёлый отпечаток на его самооценку и уверенность в том, что он может вести нормальную жизнь. Алекс, тем временем, настроил гитару, пробежав пальцами по струнам, и в шутливой манере спросил: — Итак, что будем играть? Есть пожелания?  Дети тут же начали выкрикивать свои варианты, перебивая друг друга. Среди предложений мелькали популярные детские хиты — «If You're Happy and You Know It», «Twinkle Twinkle Little Star», а кто-то даже выкрикнул «The Wheels on the Bus». Алекс рассмеялся, глядя на эту бурю энтузиазма, но в этом шуме его внимание привлёк маленький мальчик, который тихо сидел на подножке кресла Сиджея и что-то лепетал, пытаясь предложить свою песню. Однако его голос утонул в общем гуле. Сиджей заметил это и, не долго думая, мягко подхватил мальчика под мышки, приподнимая его и говоря тихим, но уверенным голосом: — Давай, малыш, скажи громче. Будь смелее. Мальчик, ошеломлённый внезапной поддержкой, чуть растерянно взглянул на Сиджея, а затем, осмелев, сел у него на коленях. Теперь он сидел выше остальных, и его голос уже не мог затеряться среди других. — Я хочу песню «You Are My Sunshine», — сказал он, тихо, но уже более уверенно. Алекс улыбнулся, заметив эту маленькую победу мальчика, и кивнул, лёгким движением руки проводя по струнам. — Отличный выбор, дружище, — сказал он, улыбаясь мальчику и Сиджею. — Ладно, давайте сделаем это. Алекс начал наигрывать гитарные аккорды, и в комнате сразу повисла тихая мелодия «You Are My Sunshine». Он слегка кивнул детям, подбадривая их. — Подпевайте, ребята, — сказал он с лёгкой усмешкой. — А если кто-то забудет слова, просто жмите на «паузу», как в караоке. Дети засмеялись, но когда Алекс начал петь, все моментально притихли. Его голос был глубоким, с лёгкой хрипотцой, которая неожиданно резонировала в груди Сиджея, вызывая мурашки по спине. Эта хрипотца добавляла песне что-то особенное, что-то отстранённое и искреннее, как будто каждая нота исходила из глубины его души. «You are my sunshine, my only sunshine…» — пел Алекс, и дети начали тихонько подпевать, хоть их тонкие голоса иногда путались в мелодии. Но не в этом было дело. Музыка заполнила всё пространство, и Сиджей, слушая хриплый, но в то же время нежный голос Алекса, вдруг ощутил странную связь между собой и этим молодым парнем. Алекс словно придавал песне новую жизнь, словно понимал её на каком-то глубинном уровне. Сиджей смотрел, как дети, сидящие рядом с ним, пытались повторять слова, и чувствовал, как что-то внутри него начинало меняться. Он вдруг ощутил спокойствие и мягкую грусть, которая напоминала ему о тех днях, когда он сам ещё был способен улыбаться просто так, без причины. Одинокая слеза скатилась по щеке Сиджея, и он постарался быстро вытереть её, но уже было поздно. В этот момент их взгляды с Алексом пересеклись, и Сиджей почувствовал, как будто время замедлилось. Алекс продолжал петь, но голос его слегка дрогнул, едва заметная пауза проскользнула между нотами. Он явно заметил слёзы Сиджея, но вместо того чтобы удивляться или смущаться, Алекс смотрел на него с теплотой и пониманием, его глаза светились искренностью. Сиджей, чуть усмехнувшись про себя, подумал: «Второй раз разревелся перед ним. Новый мировой рекорд». Он попытался сохранить равнодушие, но это оказалось сложнее, чем он ожидал. Всё в этом моменте было слишком реально, слишком откровенно, и Алекс, казалось, понимал это лучше всех. Алекс пел дальше, но в его взгляде читалась поддержка. Он не отводил глаз от Сиджея, словно пытаясь сказать: «Это нормально. Ты не один». Музыка продолжала звучать, и дети подпевали, словно ничего не замечая, но для Сиджея этот момент был личным и значимым. Он чувствовал, как в груди потихоньку оттаивает что-то давно застывшее. В такой момент к Сиджею подошел Дэвид с широкой улыбкой на лице. Он наклонился к нему, заглядывая в глаза, в которых всё ещё блестели остатки слёз. В его взгляде было столько заботы и теплоты, что Сиджей на мгновение почувствовал себя более защищённым. — Ну что, нашёл общий язык с Алексом? — спросил Дэвид в шутливой манере, подмигивая. — Или он всё ещё пытается очаровать тебя своей гитарой? Сиджей фыркнул, пытаясь вернуть себе обычную небрежность, и покачал головой. — Очаровать? — он усмехнулся, но его голос был мягче, чем обычно. — Ну, если это его лучшая попытка, то, возможно, у него есть шанс. Дэвид рассмеялся, хлопнув Сиджея по плечу. — Вот видишь, я говорил, что вы поладите. Алекс — парень с большим сердцем. Он умеет найти подход к людям, особенно к таким упрямцам, как ты. Сиджей закатил глаза, но в глубине души почувствовал благодарность за то, что Дэвид рядом. Всё это — и музыка, и дети, и Дэвид, и Алекс — заставило его ощутить, что, возможно, он не так одинок, как ему казалось. Сиджей снова поймал себя на том, что залипает на Алекса. Он не мог оторвать глаз от того, как Алекс увлечённо играет на гитаре, как его лицо светится радостью, когда дети вокруг подпевают. Сердце Сиджея сжалось, и внутри него поднялась волна чувств, которые он старался подавить. Эти чувства были слишком неожиданными и… пугающими. Алекс был слишком симпатичным, и его тепло, лёгкость в общении — всё это заставляло Сиджея чувствовать себя уязвимым. Он почувствовал, как лёгкий румянец выступил на его лице, и тут же отвёл взгляд, смущённо покашливая. В его голове мелькнула мысль: «Алекс действительно симпатичный», — но она тут же столкнулась с другой, более суровой: «Да что я о себе думаю?» Сиджей попытался взять себя в руки, но ощущение неловкости не покидало его. Он чувствовал, как будто его застали на месте преступления. «Я же старик по сравнению с ним, — подумал он, проклиная себя за такие мысли. — Старик-извращенец. Что я вообще себе позволяю?» Он нервно поправил воротник рубашки, стараясь спрятать своё смущение, и снова сосредоточился на том, чтобы просто смотреть на детей и отвлечься. Но в голове всё ещё крутились мысли об Алексe, и это сбивало его с толку. Доиграв последний аккорд, Алекс с улыбкой отложил гитару в сторону, и дети тут же окружили его, требуя ещё песен. Он, смеясь, с трудом отделался от их обожания, обещая вернуться снова. После того, как с детьми было покончено, Алекс подошёл к Дэвиду и тепло обнял его, как старого друга. — Ладно, ребята, я вас провожу до выхода, — сказал Алекс, потянувшись и явно наслаждаясь минутой отдыха. — Заявку на пособие мы с Сиджеем уже составили, осталось дождаться одобрения. Так что можете расслабиться и ждать хороших новостей. Дэвид кивнул с благодарной улыбкой, и они направились к выходу из больницы. Когда они подошли к дверям, Дэвид снова обнял Алекса, поблагодарив его за помощь и время. — Спасибо, дружище. Ты — лучший! — с теплотой сказал Дэвид, похлопав Алекса по плечу. Алекс улыбнулся в ответ. Но когда пришёл черёд прощаться с Сиджеем, Алекс на мгновение замер, словно не зная, как поступить. В их взгляде проскочила какая-то неуловимая искорка, и Алекс, немного неловко улыбнувшись, сделал шаг вперёд. Он, не найдя ничего лучше, наклонился и неожиданно потрепал Сиджея по волосам, как будто это было совершенно естественным жестом. — Береги себя, — сказал Алекс, стараясь сохранить ту же лёгкость, которую демонстрировал на протяжении дня.  Сиджей застыл, ошеломлённый этим внезапным жестом, и почувствовал, как в груди что-то дрогнуло. Он не знал, как на это реагировать, но неловкая улыбка всё-таки вырвалась наружу. — Постараюсь, — тихо ответил он, чувствуя, как странная смесь смущения и тепла наполнила его. Алекс стоял у выхода и махал рукой, пока Дэвид взялся за ручки инвалидного кресла Сиджея и покатил его в сторону дома. Сиджей ещё раз обернулся и заметил, как лучезарная улыбка Алекса мелькнула в солнечном свете. В груди снова что-то затрепетало, но он заставил себя отвернуться, сосредотачиваясь на болтовне Дэвида. Дэвид весело рассказывал о своих пациентах, о том, как иногда ему приходится разруливать конфликты между байкерами, которые попадают в больницу, и о том, как медсёстры соревнуются в выпечке пирогов по субботам. Сиджей слушал его в полуха, иногда кивая, но мысли всё ещё возвращались к Алексу и его странному, но тёплому жесту на прощание. Неожиданно, как гром среди ясного неба, Дэвид резко перешёл на другую тему. — Слушай, Сид, я давно хотел спросить, — начал он, его голос стал более серьёзным. — Ты... тебе нравятся мужчины, да? Сиджей почувствовал, как у него похолодело в груди. Он резко выпрямился, отстранённо глядя перед собой, и ощутил, как напряжение накатывает с новой силой. Дэвид, продолжая катить кресло, кивнул, словно сам себе, и добавил: — Я давно об этом думал, особенно вспоминая твоё... ну, странное поведение с Салом. Это были не просто дружеские отношения, верно? Сиджей стиснул зубы, не зная, что сказать. Он никогда не ожидал, что Дэвид поднимет этот вопрос, и тем более так прямо. Он чувствовал, как к горлу подступает ком.  — Почему ты спрашиваешь? — глухо спросил он, стараясь скрыть нервозность. Дэвид остановился, слегка наклонившись к Сиджею, чтобы встретить его взгляд. — Потому что я твой друг, Сид. И хочу понять, что с тобой происходит. Ты столько лет носишь это в себе, и мне просто нужно знать правду, чтобы помочь тебе. Мне не важно, что это — мне важно, чтобы ты чувствовал себя нормально, понимаешь?  Сиджей замолчал, чувствуя, как напряжение внутри него смешивается с облегчением. Дэвид не судил его, не смотрел на него с осуждением. В его глазах была только забота и поддержка, и это заставляло Сиджея чувствовать себя чуть менее одиноким в этом вопросе. Сиджей прекрасно понимал, что Дэвид искренне пытался помочь и поддержать его. Но вместе с этим он знал, что если начнёт говорить о прошлом, о своих чувствах к Салу, то эти воспоминания могут снова погрузить его в апатию и истерику. Он не хотел снова окунаться в эту тьму. Внутри него была внутренняя борьба — он знал, что признаться в своей ориентации было необходимо, что это шаг к принятию себя, но страх перед собственными эмоциями сдерживал его. Сиджей глубоко вздохнул, пытаясь собрать силы, и произнёс: — Да, Дэв… Мне нравятся мужчины. И с Салом у нас было что-то… большее, чем просто дружба. Дэвид остановился и посмотрел на Сиджея, его взгляд был полон тепла и понимания. Он усмехнулся, ободряюще хлопнув друга по плечу. — Ну и что? Ты думаешь, это что-то меняет? — шутливо сказал он, закатив глаза. — Слушай, мне всё равно, с кем ты целуешься или кого обнимаешь. Главное, чтобы это приносило тебе радость, а не слёзы. А то, честное слово, ты уже стал королём драм. Может, пора сменить жанр? Сиджей почувствовал, как напряжение внутри чуть-чуть спадает. Шутка, сказанная с такой лёгкостью и искренностью, заставила его улыбнуться краем губ. — Может, ты и прав, — тихо сказал он, но в глазах уже было больше тепла. — Спасибо, Дэв. — Ну, ещё бы, — ответил Дэвид с лёгкой ухмылкой. — И запомни, ты у меня не отделаешься. Мы ещё найдём тебе кого-нибудь, кто заставит тебя забыть о всех этих старых ранах. Дэвид, заметив, что напряжение между ними немного спало, решил продолжить в своём духе. Он слегка наклонился к Сиджею, прищурив глаза, как будто готовясь задать особенно важный вопрос. — Слушай, а как тебе Алекс? — начал он с хитрой улыбкой. — Не то чтобы я собираюсь лезть в личное, но... — он сделал театральную паузу, затем хлопнул в ладоши, словно от радости. — Кажется, у нас тут зарождается нечто интересное! Видел, как вы смотрели друг на друга? Сиджей закатил глаза, пытаясь сохранить невозмутимость, но в груди снова кольнуло чувство неловкости. — О, не начинай, Дэвид. Я его едва знаю. И вообще... это не то, о чём я сейчас думаю, — попытался он отмахнуться, хотя знал, что врать другу бесполезно. Дэвид ухмыльнулся, не собираясь сдаваться. — Да ладно тебе! Я же вижу, как ты на него смотрел, а он на тебя! — с притворной серьёзностью заявил Дэвид, сцепив пальцы и приложив руки к сердцу. — Знаешь, у меня глаз намётанный. Вот чую, что тут есть искра. Может, всё же стоит дать себе шанс? Алекс парень надёжный, к тому же — смотри, как он заботится о детях. Разве не симпатяга? Сиджей покачал головой, стараясь не показать, что в душе это его тронуло. — Дэв, хватит, — сказал он с натянутой усмешкой. — Во-первых, он намного моложе меня. Во-вторых, у него, наверное, и без того полно поклонников, а я тут на инвалидном кресле... Ну, ты понял. Но Дэвид только рассмеялся, махнув рукой. — Вот о чём ты говоришь? Как будто кому-то из нас было когда-нибудь важно, на чём ты сидишь, Сид. Важно, что внутри, и я уверен, что Алекс так же считает. И да, неужели ты думаешь, что ему просто так понадобилось лично помогать тебе?  Сиджей вздохнул, но уже с лёгкой улыбкой.  — Ты неисправим. — Точно, — подмигнул Дэвид. — Так что подумай, и не сопротивляйся, если вдруг почувствуешь, что хочешь чего-то большего. Сиджей усмехнулся, но внутри него зародилось странное ощущение. Слова Дэвида задели его сильнее, чем он хотел бы признать. Он действительно чувствовал что-то особенное в присутствии Алекса, но страх перед прошлым и собственная неуверенность не давали ему двигаться дальше. Возможно, Дэвид был прав — иногда стоит рискнуть. Они продолжали двигаться по улице, и Сиджей смотрел вперёд, вглядываясь в тени, которые отбрасывало заходящее солнце. Мысли о том, что будет дальше, не отпускали его. А что, если он действительно позволит себе снова почувствовать что-то к другому человеку? И что, если Алекс — тот, кто может ему помочь наконец выбраться из этого бесконечного круга саморазрушения? Сиджей глубоко вздохнул, не давая себе окончательного ответа. Но где-то внутри него появилась едва заметная искра, та самая, о которой говорил Дэвид. — Посмотрим, — тихо сказал он, больше самому себе, чем Дэвиду, и прикрыл глаза, чувствуя, как прохладный вечерний ветер касается его лица. Что-то в воздухе намекало на перемены, но Сиджей не знал, готов ли он к ним. Впереди его ждало много вопросов, на которые нужно было найти ответы.